Текст книги "Девушка, которой не было (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Придвинув высокий табурет, я уселся перед стойкой бара лицом к Эймори.

– Хло Бентон сказала мне, что вы избегаете встреч с людьми? – осторожно спросил я.

– Просто считаю, что сначала она должна обрисовать общую ситуацию. Хло обладает искусством сочетать вызывающее поведение с изложением полезной информации. – Его акцент, за которым он тщательно следил при съемках, сейчас слышался совершенно отчетливо. – Не могу понять, ненавидит ли она мужчин вообще или только тех, кто попадался ей до сих пор.

– Вы – бывший муж Леолы Смит с кровоточащим сердцем, взволнованный судьбой бывшей жены, затерявшейся где-то в мире, – констатировал я. – И беспокоитесь о ней настолько, что готовы платить мне большие деньги за ее поиски. Полагаю, вы даже готовы заплатить за билет, чтобы я облетел вокруг земного шара. Но у меня будет не так уж много времени, чтобы останавливаться в каждом городе и разыскивать там Леолу. Вы согласны со мной?

– Рафаэль Эммануэль. – Виктор Эймори рассеянно взглянул в направлении патио и злорадно хохотнул. – Эта сучка Бентон думает, что знает все на свете.

– Рафаэль Эммануэль? – переспросил я. – Не тот ли Эммануэль, что загнал в угол весь денежный рынок?

– И тот, который сделал свои миллионы на продаже оставшегося после Второй мировой войны оружия. Он снабжал вооружением всех нуждавшихся, гарантировал поставки оружия революционерам, которые думали, что эти железки осчастливят их, – усмехнулся Эймори. – Это были танки, самолеты, минометы... Правда, большая их часть работала не больно-то исправно. Но, увы, мертвый клиент не предъявляет пре тензий... Где-то году в пятьдесят восьмом он занялся нефтяным бизнесом. И когда пару лет назад стал продавать свое дело, оказалось, что он почти утроил свое состояние. Тогда же он вышвырнул жену – это после тридцати-то лет брака! И стал наслаждаться животной жизнью пьянчуги и любителя молоденьких девчушек.

– Так вы думаете, Леола с ним? – спросил я. Он отпил из бокала и медленно кивнул головой.

– Эммануэль увидел ее, когда она была в последний раз в Европе, и втрескался по уши. Судите сами – покупает копии всех до единой картин, в которых Леола снималась. Говорят, что каждую ночь смотрит, по меньшей мере, одну из них, пребывая в собственном кинозале ее единственным зрителем.

– Но если и она наслаждается животной жизнью в обществе мультимиллионера, Тогда в чем же тут проблема? – пожал я плечами.

– Если она с ним сейчас, то уж не по собственному желанию. И вовсе не наслаждается этим, – резко прозвучал ответ Виктора. – Просто он напугал ее при их встрече в Европе. Рафаэль противен ей, как мерзкое пресмыкающееся, но сам считает, что неотразим и не может быть отвергнут, поскольку у него до черта денег. Леола же была готова пересечь пару континентов, только бы убраться с его пути.

– Думаете, он похитил ее? – Я скептически усмехнулся. – Женщина с такой известностью, и Эммануэль похищает ее для собственного удовольствия?

– А вы отдаете себе отчет, что значит иметь около пятидесяти миллионов долларов в банке?

– Ну, я не настолько прожорлив, – спокойно ответил я. – Мои мечты гораздо скромнее. Меня вполне устроит пара миллионов в год от вложений в голубые фишки казино.

– С его-то деньгами можно купить абсолютно все, что душе угодно, – продолжал он, – включая и большинство людей. Можно навербовать личную гвардию, чтобы справляться с чем-то или кем-то, посмевшим встать на вашем пути. Стоит захотеть – и можно купить целый гарем красивейших женщин, что, кстати говоря, уже и сделал Эммануэль года два назад. Вот и представьте себе, как такое, как он, пугало будет реагировать, встретив женщину, которую он возжелал больше всего на свете, а она не хочет видеть даже его физиономию. И все его богатство ничто в такой ситуации, потому что у нее самой денег больше, чем когда-либо может ей понадобиться, – последовал решительный кивок. – Я-то знаю Эммануэля. Подонок с эгоистичным “я”, превышающим в собственных глазах Эмпайр-Стейт-Билдинг! Полагаю, это более чем возможно. Почти наверняка он похитил ее и держит взаперти на борту своей яхты.

– Яхты? – переспросил я.

– “Султан-II”. Она сейчас как раз в Каннах. Эммануэль всегда пребывает на южном побережье Франции с июля по август.

Я понаблюдал, как неуверенной рукой он подливал бурбон в свой бокал.

– Вы это серьезно?

Эймори поднял голову и с удивленной миной уставился на меня:

– Никогда в моей распроклятой жизни не был более серьезным, чем сейчас!

– Вы хотите послать меня в Канны, чтобы я установил, держит ли Эммануэль свою пленницу взаперти на яхте. И если она там – спасти и вернуть ее сюда? – уточнил я.

– Совершенно верно!

– Эммануэлю уж никак не грозит отвечать за похищение и насильственное удержание Леолы, – резонно заметил я. – Так что мне предстоит воевать и с ним, и с командой яхты, и, возможно, с его личной гвардией, о которой вы упомянули... Хло была права, когда говорила, что ожидала увидеть супермена. Вот кто сейчас вам нужен, Эймори, – супермен, а не я!

– Послушайте, Холман. – Он раздраженно посмотрел на меня, потом с трудом обуздал свой нрав. – Сейчас я не знаю, черт побери, как вы справитесь с этим делом и во сколько все это обойдется! Если посчитаете необходимым, наймите собственную армию. Но вы должны вернуть Леолу сюда в целости и сохранности. Поняли?

– И за все про все вы заплатите две тысячи? Он извлек чековую книжку из внутреннего кармана пиджака.

– Скажите сколько, и я выпишу чек. Две тысячи – за то только, что вы взялись за это дело.

– Скажем, пять, – назвал я. – И возмещение моих расходов в Каннах. Но это все, что вы можете получить за ваши деньги... И никаких гарантий.

Эймори было заколебался, потом пожал плечами.

– Думаю, вашей репутации достаточно, Холман. – Он подписал чек и вручил его мне. – Когда приступите?

– Завтра. Вылечу прямым рейсом на Париж, – заверил я.

– Отлично. Как насчет выпить?

– Не сейчас, – отказался я. – Предположим, что Леола действительно на яхте, но каждое мгновение своего заключения наслаждается с Эммануэлем, – предположил еще один вариант я.

– А вот это-то совершенно невозможно! – категорически заявил Виктор. – Однако есть нечто важное, что вам нужно знать обязательно.., остерегайтесь малого по имени Толвер. Рей Толвер. В старые крутые времена он был у Эммануэля лейтенантом. Исполнял всякую грязную работенку, принимал на себя львиную долю риска. Толвер был единственным, кто гарантировал доставку оружия – даже если законное правительство использовало войска для ее предотвращения. Краем уха я слышал, что он все еще где-то там вертится. Возможно, возглавляет личную гвардию Эммануэля... Посему остерегайтесь его, Холман. Это действительно опасный противник!

– Учту, – поблагодарил я за предупреждение. – Больше ничего не забыли?

– Насколько могу судить, нет... – отпив еще бурбона, он отрицательно покачал головой. – Нет, ничего.

– Тогда выкладывайте все, что знаете об Эммануэле, – предложил я.

– Я был тем самым парнем, кто представил ему Леолу, – передернув плечами, начал Эймори и на миг прикрыл глаза. – Иуда Виктор – парень с восковым сердцем и чугунной башкой!

Я оставил его наедине с бокалом и вышел из дома. Как я и предполагал, Хло Бентон все еще общалась с чистым мартини. Она уже не закидывала ногу на ногу, и мне не удалось увидеть больше, чем ранее. В ее фиалковых глазах снова не отразилось особого интереса к моей особе. Мимолетно скользнув по мне безразличным взглядом, она отвернулась. И сразу же исчезли все причины, по которым иуда Холман не мог бы сравниться в предательстве с иудой Эймори.

– Вы думаете, что знаете все на свете, а ведь это далеко не так, – точно процитировал я его.

– Так он забивал вам мозги сказочкой про Эммануэля, держащего бедную девочку под замком на своей яхте. Живописал, как тот конвоирует ее во время коротких прогулок перед приемом пищи, или что-то еще вроде этого? – На мгновение ее зубки обнажились. – И вы конечно же поверили во все это?

– А почему бы нет? – подзадорил я брюнетку.

– Минуточку! – Тон ответа был ледяным. – Когда вы появились, я посчитала, что вижу серьезного человека...

– Вы не верите Эймори? – Я откровенно давил на нее. Мол, я – всего лишь простак парень, который любит, когда ему разжевывают все, и предпочтительно с помощью слов, состоящих из одного-единственного слога.

– Леоле стукнуло тридцать, – медленно проговорила секретарша, – и она вполне взрослый человек... Да она справится с Эммануэлем одной рукой, разливая при этом чай из самовара. В то время как вторая рука будет привязана за спиной! – Хло насмешливо хмыкнула. – Но полагаю, это задание призвано предоставить вам возможность совершить беззаботное турне по югу Франции, не так ли?

– У вас есть предположение о каком-либо месте, где бы я имел шансы отыскать Леолу? – осведомился я.

– Довольно. – Она поставила стакан у ножки кресла и поднялась. – Этот мир – мир мужчин. И я не в состоянии заставить двух мужиков прекратить их хитроумные игры... Я сочту знаком особой ко мне благосклонности, если вы сейчас же исчезнете с моих глаз, Холман. Когда Виктор обретается где-то рядом, дом, с моей точки зрения, начинает сильно смердеть. А уж когда вы оба торчите здесь одновременно, мне хочется просто взорвать все к чертовой матери!

Она неторопливо освободилась от платья, и у меня захватило дух! Вот он, подумал я, момент истины! Брюнетка швырнула одеяние на кресло, и я смог наконец выдохнуть. Хотя это и не было то, что я ожидал увидеть.

Купальный костюм ничего в действительности не скрывал. И у меня сложилось впечатление, что я, скорее всего, увидел бы намного меньше, если бы его не было. Теперь же ее грудь – рейтинг которой я немедленно повысил до четырехзвездочного – являла всему свету соски, имевшие форму цветочных бутонов. Они возвышались, как сильно увеличенные ниппели, а тонкий, словно носовой, платочек на ее талии был так смело мал, что потребовалась вся моя сила воли, чтобы оторвать от него взгляд... Но я все же успел увидеть то, что окончательно повергло меня в прах. Соблазнительное видение скругленной возвышенности между ногами, так четко обрисованной, дало мне повод вообразить, что я увидел сквозь плотно обтягивающую ткань вертикальную впадину... Конечно, это могли быть шуточки моего разыгравшегося воображения... Когда девушка повернулась, ее кремовые груди слегка подпрыгнули, и я удивился, зачем она вообще стесняет себя одеждой.

Пока Хло величаво шествовала к краю бассейна, я мог видеть, сколь ненадежно жалкие клочки материи прилегают к золотистым сферам ее ягодиц. Они волшебно покачивались, когда девушка балансировала на бортике бассейна. Она делала это достаточно долго, так, чтобы я успел по достоинству оценить каждую плавную линию ее тела. Наконец она нырнула. Войдя в воду без единого всплеска, проплыла к другому краю бассейна и обратно не требующим усилий изящным кролем. А затем коротко подстриженная головка приподнялась над бортиком бассейна; лакированная копна мокрых, отливающих синевой волос красиво обрамляла лицо.

– Вы еще не убрались? – удивилась Хло.

– Я просто поражен, – ответил я. – Вы ведете себя так, будто больше всего на свете ненавидите мужчин. Однако что-то не производите впечатления фанатично желающей возвращения Леолы из мест, куда она удалилась.., может, предпочитаете сохранить дом таким, каков он сейчас, – и с Виктором где-то рядом, конечно?

– Грязные у вас мысли! – с яростью бросила она. – Горячо надеюсь, что Эммануэль разгрызет вас на мелкие кусочки и выплюнет на корм рыбам!

Глава 2

Я сидел на веранде отеля перед стаканом кампари с содовой и пытался адаптироваться к разнице во времени. И привыкал к приводящему в замешательство обилию женских тел, которые чередой дефилировали предо мной – тонкие и тучные, молодые и старые. Но все до единой загорелые, темно-коричневые и настолько щедро умащенные маслом для загара, словно были подготовлены руками шеф-повара людоеда к поджариванию на древесных углях. Я созерцал акры и акры более чем смело открытых купальников, женской плоти и изобилие грудей, которые тряслись и подпрыгивали, с трудом удерживаемые тончайшими полосками материи. Мили и мили нежных ложбинок на груди, обнаженных глубокими декольте, тысячи выпирающих сосков...

Был самый разгар каннского сезона. С веранды отеля я мог любоваться гаванью, столь плотно набитой яхтами, что между ними почти невозможно было разглядеть воду. Битый час я просидел здесь, наблюдая за самой большой из них – ослепительно белой и очевидно высокомерной – и гадая, получил ли Эммануэль мою каблограмму[5]5
  Каблограмма – телеграмма, передаваемая по подводному трансатлантическому кабелю.


[Закрыть], пришел к выводу, что находился в состоянии явного умопомрачения, когда решил отправить ее. Однако теперь уже было поздно сожалеть о содеянном... Давая отдых глазам, я отвел взгляд от грациозной яхты и вдруг засек за соседним столиком худощавую блондинку. Она глядела на меня, мечтательно приподняв брови. Ее бикини – если столь малое количество материи заслуживало такого названия – имело черный цвет, кожа – бронзовый. Короткая верхняя губка свидетельствовала, что ее обладательница любит игры в спортивном зале, требующие немалого напряжения сил. Всего лишь миг мои глаза наслаждались благородными линиями ее фигуры, затем другое видение в безукоризненно белой, сверкающей униформе материализовалось между нами и молодцевато отдало мне честь.

– Мсье Холман? – осведомился морячок. Я подтвердил и глянул на золотые буквы на околыше фуражки, сложившиеся в название “Султан-II”.

– Мсье Эммануэль будет рад, если вы согласитесь присоединиться к нему и разделите с ним аперитив. Катер ждет вас.

– С удовольствием соглашаюсь, – столь же любезно ответил я.

– Конечно, – с чисто галльским цинизмом усмехнулся морячок – небось немало воды утекло с тех пор, когда кто-то осмелился отказаться о подобного приглашения его босса. – Не последуете ли за мною, мсье?

Через пятнадцать минут двигатель катера затих у борта яхты, и я поднялся на палубу. Там нас уже ожидал стюард. Он проводил меня на заднюю палубу, достаточно просторную, чтобы вместить обеденный прием человек этак на пятьдесят. Но сейчас на ней находились только мужчина и девушка.

Мужчина, буквально растекшийся в комфортабельном тростниковом кресле, – это, по-видимому, сам Эммануэль. Он был невысок и тучен. Одет в белые широкие брюки и белую же рубашку с вышитой голубой эмблемой на кармашке. Жесткие черные волосы слегка посеребрила седина, но густые усы оставались черными и блестящими. Мутные глазки хозяина яхты почти тонули в складках отекшего красновато-коричневого лица – этакие оливки, только что извлеченные из банки.

Рядом с ним стояла высокая блондинка лет примерно девятнадцати с длинными, спадающими ниже плеч волосами. Ее цветастое бикини казалось почти отсутствующим. Загорелое роскошное тело демонстрировало себя всему миру с высокомерным пренебрежением нормами общепринятой морали.

– Мистер Холман. – Голос мужчины прозвучал тускло и невыразительно. – Я – Рафаэль Эммануэль. Он не изменил позы и не подал мне руки.

– Садитесь, прошу вас, – крупной головой кивнул он на кресло перед собой, а пухлые короткие пальцы, скользнув по левой груди девушки, медленно опустились вниз, к ее талии. – Это мой друг, Вилли Лау, – сообщил он.

Один из его пальцев внезапно описал круг, и девушка захлебнулась неестественным смехом.

– Я обещал купить ей алмаз, когда она перестанет бояться щекотки, такой большой, чтобы он смог закрыть пупок. – Рафаэль игриво пошлепал девицу по ягодице. – Я должен побеседовать с мистером Холманом, Вилли. Так что оставь нас и пока развлекайся сама.

Пружинистой походкой, раскачиваясь, она подошла к поручню, вспрыгнула на него, какое-то время балансируя в воздухе. Потом спрыгнула за борт. Послышался сильный всплеск, а следом – звуки, свидетельствующие о том, что Вилли поплыла к носу яхты.

Звук шагов заставил меня повернуть голову. Я увидел еще одного мужчину, поднимавшегося на палубу: он был одет в облегающий спортивный свитер, который подчеркивал массивные грудные мышцы и могучие плечи, и шорты, открывавшие уродливый шрам на правой ноге; изогнувшись дугой на бедре, он спускался ниже колена. Лет ему было явно за тридцать. Глубоко посаженные серые глаза настороженно взирали на белый свет. Какая-то аура недружелюбия, даже угрозы висела вокруг него.

– Мой компаньон Майк Кери, – представил мужчину Эммануэль.

Тот коротко кивнул, перенес кресло, устроился за спиной Эммануэля и принялся наблюдать за мной, сохраняя бесстрастное выражение лица. Появился стюард с подносом; я взял один из больших бокалов и подождал, пока он обслужит моих визави.

– Непременно шампанское перед обедом и виски – после, – пробормотал Эммануэль. – Так вы даете своему небу возможность оценить букет вина и вкус пищи. – Он приподнял бокал и стал медленно отпивать, смакуя, как он сказал, букет вина. При этом, впрочем, не выглядел сентиментальным идиотом. – Ваша каблограмма серьезно обеспокоила меня, мистер Холман. Я пылкий поклонник таланта мисс Смит, – улыбнулся он. – Но она, к сожалению, не относится ко мне таким же образом. Вот почему я недоумеваю, как вы могли подумать, будто она здесь, со мною.

– Она не подает о себе знать уже целый месяц, – объяснил я. – Люди беспокоятся.

– Да, – кивнул он. – Вы писали об том в каблограмме. Работаете для “Делвуд-Райнер продакшн”?

Блеклые глаза внимательно рассматривали меня, и я понял, что это проверка.

– Студия действительно обеспокоена. Ведь восьмимиллионная смета остается в подвешенном состоянии, пока мисс Смит не подпишет контракта на съемки... Но я работаю на частного клиента, мистер Эммануэль, – пояснил я.

– Понятно. – Он с нарочитым интересом изучал пузырьки, лопавшиеся на поверхности шампанского. – Что ж, сожалею, но я ничем не смогу помочь вам, мистер Холман. Мисс Смит действительно здесь нет.

– Мой клиент считает, – медленно начал я, – что человек настолько состоятельный и решительный, как вы, не станет обращать внимание на возражения женщины, которая ему нравится. – Я неопределенно ухмыльнулся, скосив глаза в направлении кормового поручня. – Возможно, у моего клиента чрезмерно развито воображение, но он предполагает, что вы не остановились бы перед ее похищением и насильственным удержанием здесь, на яхте.

– Ты слышишь, Майк? – Эммануэль визгливо захихикал, словно женщина, получившая двусмысленный комплимент. – Нам представлена новая ипостась Рафаэля Эммануэля – похитителя и насильника!

– Вы хотите, чтобы я вышвырнул этого бездельника за борт? – скучающим тоном спросил Кери. Взмах пухлой руки отверг такое предложение.

– Мистер Холман – наш гость. Мы ни при каких обстоятельствах не должны быть невежливыми с нашими гостями, Майк... Увидеть – значит поверить, не так ли? Майк, проведи нашего гостя по всей яхте – и от кормы до носа. Пусть он убедится, что мы не прячем мисс Смит. Ничего не утаивай от него. Открывай каждый туалет.

– О'кей. – Кери поднялся и с раздражением посмотрел на меня. – Пойдемте, Холман? На эту экскурсию потребуется время.

На нее ушел целый час. Кери скрупулезно выполнял полученные указания – вплоть до открывания дверей всех туалетов. Мы оба устали, когда наконец завершили осмотр. Даже великолепие каюты владельца яхты, подпалубных помещений для отдыха и библиотеки с театральными подмостками быстро пресытило меня. Три из четырех гостевых кают не были заняты. В четвертой обитала Вилли Лау. В камбузе имелось такое оборудование и такой запас продуктов, которые могли бы обеспечить работу ресторана средней руки. Каюты для членов экипажа поражали куда большим комфортом, чем мой номер в отеле. И нигде никаких следов пребывания Леолы Смит... Мы вернулись на палубу, где меня встретила приветливая улыбка Эммануэля:

– Вы удовлетворены, мистер Холман?

– Ее нет на борту. Вне всякого сомнения, – признал я. – Что ж, благодарю вас.

– Не за что. Когда найдете вашу красавицу, то, может, будете настолько любезны, что известите меня? Ненавижу неоконченные истории.

– Почему бы и нет? – пожал я плечами.

– Катер ожидает, он доставит вас на берег. – Хозяин яхты взмахом руки милостиво отпустил меня. – Прощайте, мистер Холман.

Когда я стал спускаться, мокрая морская нимфа вынырнула из воды и вскарабкалась на нижнюю ступеньку трапа. Мы встретились на полпути, и, освобождая мне дорогу, она прижалась спиной к поручню. Но все равно на трапе было тесно. Ее бюст высился у меня на пути труднопреодолимым барьером, и мне пришлось протискиваться бочком. Моя грудь все же слегка коснулась ее груди, и я почувствовал, что она тверда и упруга. Немаловажная особенность девичьей груди. В тот краткий миг, когда наши головы почти соприкоснулись, она прошептала: “В одиннадцать, в вашем номере”. Я продолжал спускаться по трапу, будто ничего не слышал, унося с собою приятное ощущение прикосновения к этим загорелым, бьющим током полушариям.

Через тридцать минут после того, как я спустился на катер, я уже восседал на веранде отеля со стаканом мартини с содовой.

Вместо тощей блондинки, которая в прошлый раз сидела за соседним столиком, теперь за ним располагалась меланхоличная англичанка. С безразличной миной она цедила пиво, что вызывало протест, мне показалось, что такой великолепный рот обладает гораздо более широкими возможностями по части его использования. Но тебе-то что до этого, самокритично подумал я. Тебе-то уже назначено полуночное свидание с блондинкой, у которой возможности явно пошире.

Мой номер имел экзотическую форму китайского фонарика. Поэтому около половины одиннадцатого я тщательно задернул портьеры на окнах, потом заказал большую бутылку шампанского в номер. В изысканном ведерке со льдом и в сочетании с двумя бокалами на высоких ножках она выглядела весьма впечатляюще. Я полагал, что любая девушка, избалованная обществом Эммануэля, пусть даже на короткое время, не станет пить ничего, кроме шампанского. Это меня вполне устраивало.

Где-то в четверть двенадцатого, когда я уже почти достиг состояния бешенства, послышался осторожный стук в дверь. Я постарался открыть ее мгновенно, чтобы гостья не передумала и не отказалась от своего намерения. И она вихрем ворвалась в номер, с шумом захлопнув за собой дверь. На мгновение мне показалось, что мы просто разыгрываем второй акт французского фарса – вот-вот ее супруг и моя жена разом выпрыгнут из-под кровати.

Вместо бикини типа “как ни целься, все равно не попадешь” теперь на Вилли красовалось кричаще яркое шелковое платье. Цельнокроеное, полуприлегающее, оно выглядело почти так же, как и сверхсмелое бикини: снизу оно едва прикрывало бедра, а глубокое декольте делало его весьма эротичным. Шелк плотно натягивался на полной, высокой груди (я, между прочим, отметил, что бюстгальтера под платьем нет).

Ну что еще можно сказать, продолжая эту тему?.. Могу, например, упомянуть, что платье обрисовывало мягкую выпуклость ее живота. Затрудняюсь сказать, наличествовало ли еще что-нибудь из предметов одежды под платьем (я дал себе зарок, что выясню это при первом же удобном случае).

– Уверена, никто за мной не шел. – Ее английский был с едва заметным акцентом. – Но все равно не могу оставаться здесь долго: очень рискую.

– Расслабься, – мягко посоветовал я. – Садись и выпей шампанского.

– Я не пью никакого алкоголя.

Девушка уселась в кресло с подлокотниками, и подол ее платья приподнялся на шесть с чем-то дюймов. (Я почувствовал себя обманутым, ибо до полного счастья не хватало еще каких-то пары дюймов.) – Им, конечно, удалось обмануть вас! – воскликнула она.

Мой разум поразило разочарование, когда ему с неохотой пришлось отбросить мысль о предстоящем обольщении с помощью шампанского. Я чувствовал себя в дурацком колпаке, водруженном на голову бедного малого, обреченного провести ночь в одиночестве.

– Это ты о Леоле Смит? – понимающе спросил я.

– Ну конечно же! – последовал энергичный кивок. – Они быстренько все провернули, когда Рафаэль получил вашу каблограмму. Убрали все из ее каюты, перебросили тряпки Леолы ко мне. А когда один катер вез вас на яхту, второй кружил по гавани с ней, одетой в фуражку и униформу матроса, на борту. Ее привезли обратно через полчаса после вашего отъезда.

– Но для чего же? – размышлял я.

– Не знаю... – Она раздраженно пожала плечами. И это движение заставило ее грудь выполнить сложные гимнастические трюки, прежде чем она снова спокойно улеглась на свое место. – Вы хотите отыскать Леолу? Ну и берите ее и увозите из Канн в эту ее Америку! По мне, так чем быстрее, тем лучше!

– Она что, стоит между тобой и Эммануэлем? – догадался я – И что он в ней нашел? – со злостью рассуждала Вилли. – Ей, должно быть, все тридцать. Карга среднего возраста!.. Но когда она где-то поблизости, он даже не взглянет в мою сторону... То ли ему уже нужны очки, то ли он совсем рехнулся!

– И давно она на яхте? – решил уточнить я.

– Может, с неделю... Это было так таинственно!.. Как-то просыпаюсь утром, а Рафаэля нет рядом. Иду в столовую завтракать, вижу – он сидит там и исходит слюной при виде этой твари отвратной. У нее волосы, будто в них свили гнездо летучие мыши! Это, говорит мне, очень известная кинозвезда Леола Смит. И видите ли, я не должна никому говорить, что она на яхте. Это, говорит, нужно держать в большом секрете, иначе для всех будут крупные неприятности. Рафаэль зря слов на ветер не бросает. Он может быть очень жестоким человеком, если его не слушаются. Так что теперь эта тварь безотлучно торчит на яхте. И теперь уж никаких забав ни для кого. Нет ни гостей, ни приемов – ничего!

Она посмотрела на меня, ее рот приоткрылся, и мне с трудом удалось подавить острое желание схватить ее и впиться в эту полную нижнюю губу.

– Вы что-нибудь понимаете? Я думаю, он сумасшедший! Он даже не спит с ней!

– Не спит? – На этот раз я искренне удивился.

– Каждую ночь после ужина они сидят рядышком и смотрят один из этих.., фильмов... Меня не приглашают! Но я всегда жду и подглядываю, что будет дальше. И каждую ночь вижу то же самое – картина заканчивается, он провожает Леолу до каюты, желает спокойной ночи и идет к себе.

– Может, возвращается позже? – предположил я.

– Нет, – уверенно возразила она. – Две-три ночи я следила до самого утра – не возвращается! И ко мне не приходит!.. Как вы думаете, может, стал уже совсем старым?

– Просто не знаю. Но если мне удастся увезти ее обратно в Америку, я дам тебе возможность поговорить с ней.

Вилли Лау решительно кивнула.

– Да, я уже думала об этом, – сказала она. – А сегодня я сказала Рафаэлю, что скучаю до смерти, и предложила сходить в казино в Ницце, поразвлечься. О, разумеется, я знала, мы никуда не пойдем! Он захочет смотреть очередной дурацкий фильм. И поступил так, как я ожидала, – сказал, что я могу поехать туда сама. И даже дал немного франков, чтобы оставить на столах... Так вот, теперь один из катеров должен отвезти меня на яхту. – Ее глаза на мгновение задержались на моем лице с выражением бесхитростной наивности. – На катере только один матрос, Анри. Он миленький французский мальчик, и, думаю, немножко влюблен в меня.

– Ну и что? – подгонял я ее.

– Ну-у, может, мне удастся занять матросика, чтобы вы успели стукнуть его по голове. А потом наденете его форму и под видом этого Анри отвезете меня на яхту. И никто не заметит подмены. – Она рассмеялась вкрадчивым смехом известной отравительницы Лукреции Борджиа[6]6
  Лукреция Борджиа – представительница знатного итальянского рода Борджиа (XV – XVI вв.), дочь папы Александра VI; предание приписывает ей ряд преступлений.


[Закрыть]. – Потом вы подниметесь на борт по трапу для команды на корме яхты и...

– Стоп! – Мысленно я узрел, как ночной колпак для одинокой ночи мигом слетел с моей головы. Откупорив бутылку, я наполнил свой бокал. – Во-первых, я никогда в жизни не имел дела с катерами. А во-вторых, как, черт побери, ты собираешься объяснять все это потом? Даже если скажешь, что на катере я угрожал стукнуть тебя по голове или сделать с тобой что-то еще. Эммануэль обязательно поинтересуется, почему ты не завопила об ужасном, кровавом убийце, как только выбралась с катера и оказалась в безопасности на борту яхты?

Она надула губки:

– Не подумала об этом, пропади оно все пропадом! Вы правы, я ничего такого не смогу ответить, чтобы он поверил хотя бы чуточку.

Я отпил шампанского и подумал вслух:

– Может, мне вовсе не нужно бить Анри по голове? Может, он и так согласится доставить меня на яхту и контрабандой вместе с тобой проводит на борт? Тогда никто не заподозрит ни тебя, ни его в причастности к этому делу. До тех пор, пока он будет держать рот на замке.

– Но зачем Анри рисковать работой из-за тебя? – возразила девушка.

– Деньги, – доходчиво пояснил я.

– Вот уж типичный американец! – Вилли зашлась от смеха. – Деньги уладят все на свете, так, что ли?.. Нет, у меня есть идея получше... Анри сделает это для меня, а я разрешу ему за это попозже ночью навестить мою каюту. В награду... Уж там-то я заставлю его забыть все, что было!

– Мне бы не хотелось заставлять тебя – гм! – выносить такое из-за меня, – запинаясь, пробормотал я. Ее брови удивленно взлетели вверх.

– Выносить? Да вы не видели Анри! Он очень даже миленький мальчик... И это прекрасный случай отделаться от этой пожилой сучки! Позднее я все расскажу Рафаэлю. И он, наверное, нацепит на этого матросика медаль... Но я, конечно, не скажу Анри ничего!

– Я тоже так думаю, – одобрил я. – Приблизительно в какое время они кончают смотреть картину? Мне вовсе не улыбается оказаться на яхте до того момента, как Леола займет свою каюту, а Эммануэль будет спокойно почивать в своей.

– Думаю, около половины двенадцатого. Если попадем на яхту после полуночи, будет безопасно.

– А как с командой? – поинтересовался я.

– Ну, к тому времени все они будут уже дрыхнуть. Ночью один человек находится на вахте, но обычно стоит у парадного трапа, чтобы никто не попал на борт.

– А Кери? – вдруг вспомнил я.

– О, этот тип! – Девушка нахмурилась. – Вся спина покрывается гусиной кожей, когда вижу его. Он занимает одну из офицерских кают в помещениях для команды и всегда рано убирается спать. Так что можете не беспокоиться о нем.

– Надеюсь, ты права. – Я снова наполнил бокал и посмотрел на часы. – Полагаю, спешить не следует... Да, а где каюта Леолы?

– Следующая за моей.

– Отлично! – Держа бутылку в руке, я нерешительно взглянул на девушку. – Ты уверена, что не изменила своего мнения о спиртном?

– Нет, благодарю, это плохо для фигуры. – Вдруг ее глаза широко распахнулись, словно увидели что-то страшное. – Merde![7]7
  Дерьмо (фр).


[Закрыть] Кто-то укусил меня!

Вилли схватила подол платья и задрала его почти до талии, явив моему взору черные нейлоновые трусики. Потом крутанулась на месте и предъявила мне для обозрения свой округлый красивый зад.