Текст книги "Девушка, которой не было (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Глава 10

Рыжеватая блондинка подняла глаза от бумаг и робко улыбнулась мне. Полуденное солнце позолотило ее волосы, тоненький свитерок обтягивал высокую грудь...

"Не думай о запретных плодах, Холман, – мрачно сказал я себе. – Сосредоточься на незаконченном деле”.

– Я было подумала, что вы умерли. Манни хотел с вами поговорить, так что я все утро звонила вам домой.

– Я распрощался с полицейскими в половине пятого утра, приехал домой, отключил телефон и проспал до полудня. Сейчас я снова чувствую себя человеком. Где Манни?

– В проекционной вместе с мистером Рейзером.

– Сделайте мне любезность, Карен! Покажите дорогу.

– Вы же ее знаете, – удивилась она.

– Я хочу, чтобы вы проводили меня, а потом немного задержались у неплотно прикрытой двери.

Еще более удивившись, она подняла брови и вышла из-за стола.

– Проекционная здесь, мистер Холман. Следуйте за мной, пожалуйста.

Мне доставило истинное удовольствие наблюдать за пружинистыми колебаниями упругих ягодиц, обтянутых узкой юбкой.

Вот и проекционная. Я подождал, пока глаза привыкали к темноте. Различив два человеческих силуэта, сидевших рядом, я подошел к ним и устроился около Манни.

Передо мной на серебряном экране появился Ллойд Карлайл. В дневное время он врач-психиатр, а по ночам – ритуальный убийца. В своей холостяцкой спальне он заверяет нервную брюнетку, что ей нечего бояться. Он стоит перед зеркалом и натягивает белые перчатки. Лицо в зеркале медленно превращается из человеческого в звериную морду. Очевидно, зрители должны были испытывать к нему ненависть и отвращение. Но в его исполнении вся сцена снова представлялась просто человеческой трагедией.

Вскоре экран погас, в помещении зажегся свет.

– Знаете, Манни, – заговорил Рейзер, и в том, как он держался, безошибочно угадывалась некая нарочитость. – Вы берете такого гения, как Ллойд, – и что получаете? Бесконечные неприятности, пока он жив. Ему вечно нужны деньги, большие гонорары, партнеры, которых невозможно заполучить, потому что у них контракты с конкурирующими фирмами. Его личная жизнь немыслима. Он слишком много пьет, меняет женщин и уделяет им много времени и сил. Он не желает прислушиваться к советам, игнорирует просьбы. Иметь дело с таким талантом – просто мука! А теперь, когда он умер? Впервые за тридцать лет я почувствовал, что у меня есть кинозвезда, которая может давать студии огромные деньги. И я ею распоряжаюсь, как нахожу нужным. Она не может огрызаться, не сбежит со съемок и не напьется. Не женится Бог знает на ком и не разорвет контракт! Мне не нравится какая-либо сцена? Щелкнули ножницы, и кусок пленки летит на пол. И никаких истерик по этому поводу!

Рейзер откинул голову и громко захохотал.

– Он не произнесет ни единого словечка, Манни. Понадобилось тридцать проклятых лет, чтобы я понял, что идеальная кинозвезда – это мертвая кинозвезда. Отныне я намерен...

Рейзер только сейчас увидел меня.

– Холман? Когда вы сюда попали?

– Пару минут назад, – спокойно ответил я. – Это была потрясающая сцена...

– Весь день мы пытались до вас дозвониться! – поспешно продолжал Манни. – После того, что случилось вчера вечером... Я просто не представляю, как вам удалось все провернуть таким образом... Это великолепно!

Рейзер многозначительно покашлял, и Манни моментально замолчал.

– Мы перед вами в долгу, мистер Холман, – загудел бас Рейзера. – Практическое подтверждение нашей благодарности уже отправлено по почте. И после того, как вы столь блистательно, говоря словами Манни, отрегулировали кошмарную трагедию, я полагаю, у нас нет больше никаких проблем!

Его выспренняя манера изъясняться всегда меня раздражала.

– Ну, – пожал я плечами, – полагаю, у “Стеллар” всегда будут проблемы, пока вы заправляете всеми делами, мистер Рейзер.

В воцарившейся тишине слышно было, как шумно втянул в себя воздух Манни, в пальцах Рейзера зашуршала сигарета, которую он усиленно разминал.

– Не думаю, чтобы я ослышался, – напряженно произнес он. – Видимо, это очередные фокусы.

– Ведь зло заключено в вас, Джо! – Я повысил голос. – И боюсь, оно пустило такие глубокие корни, что навряд ли кому-то удастся его вырвать. Вы сделали из Ллойла Карлайла звезду и не собирались с ней расставаться, несмотря ни на что.

– Наши с вами деловые отношения закончены, мистер Холман, – заявил он голосом, лишенным всяких эмоций. – Благодарю вас. Прощайте. Сейчас мистер Крюгер проводит вас до ворот студии.

– Придется выслушать до конца! – усмехнулся я. – Ллойд Карлайл решил порвать с Голливудом и уехать вместе с Гейл. С молчаливого согласия ее брата Джастина Годфри любовница Ллойда Вивиен и Лукас чудовищным образом убили ее.

Все это Рейзер уже знал, но я говорил для Манни и розового ушка за неплотно закрытой дверью, которое с жадностью ловило каждое слово.

Я рассказал о Рите Квентин. О том, как Рейзер использовал ее, чтобы убить веру Ллойда в свою жену. И как Джо обошелся с ней после того, как ее попытка не удалась.

– Но вы не отказались от своих намерений после неудачной миссии Риты, – продолжал я. – Решили, что Вивиен справится с этим лучше. Поэтому и посвятили ее в планы Ллойда. Убежден, что вы прекрасно понимали, на что способна эта парочка. Вы негодяй, Джо. Завариваете кашу, затем наблюдаете со стороны, все ли идет так, как вы того хотели. На протяжении двух лет Ллойда мучили угрызения совести: он считал себя в какой-то степени виноватым в гибели жены. Вы знали, что это не так. Но спокойно смотрели, как все это время его шантажировали предсмертной запиской Гейл. Ллойд погиб, и вам любой ценой нужно было купить молчание Риты. За это она потребовала в виде оплаты, чтобы я расследовал подробности смерти Гейл. Манни знал, что Рита была вашей любовницей до того, как в ее жизни появился Ллойд, и решил, что мне не стоит рисковать. Но вы заставили его замолчать и распорядились, чтобы я продолжил расследование. Вы посчитали более опасным для себя отказаться от него.

Разумеется, вы велели Вивиен пустить в ход любые средства. Ей не удалось меня отговорить. Тогда она спрятала Годфри в такое место, где, по ее расчетам, я не мог его отыскать. Но я нашел его, Джо!

Его глубоко посаженные глаза потемнели, когда я с издевкой подмигнул ему.

– Конечно, я разыскал Годфри. Но единственное, что мне удалось выбить из него, – это правду о предсмертной записке. Тогда я заставил Риту позвонить вам и сказать, что Годфри выложил мне все, что знал. Это была наживка. Я рассуждал так: если я прав в своих подозрениях относительно вашей роли, тогда вы непременно позвоните Вивиен и прикажете ей помешать Годфри подписать показания. Ну а каким способом заткнуть ему рот навсегда, можно было и не уточнять. Они не могли пойти на это в гнездышке Вивиен в Лонг-Бич. Я был уверен, что его привезут в его собственную квартиру и прикончат там. Если же я ошибался в вас, тогда с Годфри ничего не могло случиться и мне нужно будет начинать все сначала. Но я не ошибся в вашей роли, Джо!

Сигарета выскользнула из его пальцев.

– Вы никогда больше не будете работать в этом городе, Холман! – зашипел он. – Никогда!

Я взглянул на Манни, который нервно протирал очки. Близорукие глаза смотрели на Джо с ужасом.

– Очень важный вопрос: был ли у Ллойда рак? – продолжал я. – Его врач получил результаты биопсии днем, но не смог" сообщить Ллойду их по телефону. Поэтому отправил с посыльным на студию. – Я протяжно вздохнул. – Манни!

Тот, вздрогнув, поднял голову.

– Наденьте очки!

Он поспешно водрузил их на нос и посмотрел на меня так, будто я уже нанес ему смертельный удар.

– Рик? – прохрипел он.

– На следующее утро Ллойд погиб в автокатастрофе, – произнес я. – Когда мы с вами разговаривали о вашей хижине в горах, вам что-то все время не давало покоя. Вы ерзали на месте, рассказывая, как он заехал к вам выпить кофе за час до несчастного случая и весело болтал о чем-то. Я убедился, что вы от меня что-то скрываете, но тогда не мог сообразить, что именно.

Я немного помолчал.

– В хижине с Ллойдом встретились вовсе не вы, Манни, а Джо Рейзер. Когда вы позвонили ему из студии с известием о гибели Ллойда на горной дороге, Рейзер приказал вам немедленное ехать к нему. А когда вы примчались, он заявил, что ему, как главе студии, лучше не влезать в эту историю. Так что на вопрос, кто был в хижине с Ллойдом, следовало отвечать, что это были вы, Манни.

– Не знаю, что Холман пытается доказать, – прорычал Рейзер, – но его пора остановить. Уличите его во лжи, Манни! Скажите глупцу, что в хижине были вы, а не я!

Это был решающий для Манни момент. Он медленно облизал губы, начал было снимать очки, затем передумал и решительно насадил их на переносицу.

– Рик говорит правду, Джо, – сказал Манни. – И вы это знаете!

На мгновение у меня появилось ощущение, что гороподобное тело Рейзера взорвется, заполнив помещение кусками жира. Но он взял себя в руки.

– Я считал, что покойник имеет право унести с собой в могилу свои секреты, – произнес он трагическим голосом. – Но раз вы настаиваете, Холман... Ллойд уже уехал со студии, когда принесли письмо, и его вручили мне. Я не имел понятия, что смогу разыскать Ллойда в тот вечер. Но знал, что на следующее утро он собирался отправиться в горы. Поэтому я поехал в домик Манни, а ему предложил созвониться утром с Ллойдом и передать, что мы с ним встретимся в хижине. – Джо медленно покачал головой. – Я выполнил свой долг. В конце-то концов, он был моим лучшим другом. Совсем нелегко сказать человеку, что он не протянет и трех месяцев...

– В особенности когда биопсия показала, что у него нет злокачественной опухоли, – язвительно заметил я. Мани заморгал:

– Что? Что?

– Скажите мне правду о последнем фильме Ллойда, который все еще не выпущен на экраны! – потребовал я.

– Никуда не годится! – ответил со вздохом Манни. – Возможно, Ллойд просто устал или же ему было на все наплевать. Но он не играл, а просто расхаживал на протяжении всей этой проклятой картины.

– Потребовалось тридцать лет, – продолжал я, – чтобы понять, что ярчайшая кинозвезда – это мертвая кинозвезда. Студия только что отсняла неудачный фильм. И очевидно, в дальнейшем от этого не застрахована. Если их никто не остановит, то что же будет?

Я посмотрел в глаза Манни. Его лицо побагровело, потом он резко повернулся, а Рейзер инстинктивно отступил назад, хотя и был в четыре раза крупнее тщедушного Манни.

– Так вот что вы сделали? – Манни задохнулся от возмущения. – Вы сказали Ллойду, что он умирает, хотя уже знали, что это не так! Доктор только что подписал ему, так сказать, приговор на жизнь!

– Вы просто не понимаете! – Голос Рейзера осекся, но затем обрел железные нотки. – Вы не в состоянии взглянуть на эти проблемы с позиции руководителя студии, Крюгер! Да и потом, все это больше не имеет значения. – Его толстые губы искривились в усмешке. – В последнее время, Манни, я не удовлетворен вашей работой. А сегодняшнее проявление вашей нелояльности вообще нельзя простить. Вы уволены, Крюгер!

– Джо! – произнес я с упреком. – Разумно ли это в последний день вашей работы в этой организации?

– Вы все перепутали, Холман! – поправил он меня. – Сегодня, по вашей милости, последний день для Крюгера.

– Это было в пятьдесят девятом или годом раньше? – спросил я, глядя на Манни. – Я спрашиваю про год большого кризиса “Стеллар”. Тогда им пришлось продать часть своих акций компании “Трентон ферлилайзер” за наличные, без чего студии грозил полный крах.

– Это было в пятьдесят девятом году, Рик. – В глазах у Манни затеплилась надежда.

– В составе нынешнего правления контрольный пакет акций находится в руках Трентона и Гарвея Круиза, я не ошибся?

– Совершенно верно.

– Старик Трентон – южанин, баптист. Верит в необходимость придерживаться Евангелия, – заметил я как бы мимоходом. – Гарвей давно связан с большими корпорациями. Но несмотря на это, либерал и разъезжает по стране, произнося речи о священных правах человека. Убежден, когда вы ему сообщите правду о том, как Джо распоряжался судьбами многих работников студии, вы получите работу сразу же после того, как они выбросят Джо пинком под зад.

– Воображаете, что они поверят в это ничем не подтвержденное вранье? – усмехнулся Рейзер.

– Ну, если Манни понадобятся свидетели... – Я довольно улыбнулся. – Во-первых, это секретарша Манни, которая все еще внимательно слушает под дверью. Есть также Рита Квентин, и лейтенант полиции Карлин, и... Вы хотите, чтобы я продолжил, Джо?

Его унылая физиономия говорила о том, что это излишне. Несколько минут, показавшихся мне вечностью, он потерянно стоял, а его тучное тело как бы сжалось. Затем Рейзер тяжело вздохнул:

– Правление получит мое прошение об отставке утром. Вам нужно еще что-нибудь, Холман? Я только что отдал вам свою жизнь.

– Вы отняли жизнь у Ллойда Карлайла. Так что обмен мне представляется вполне справедливым.

Он повернулся и вышел. Я заметил, что его плечи ссутулились, походка стала шаркающей. Впервые я подумал о Джо Рейзере как о старике.

* * *

Тени калифорнийской ночи быстро сгущались. Я чувствовал себя очень одиноким. Рита уехала, и когда возвратится – неизвестно.

«А вдруг, – подумал я с надеждой, – она меня не послушалась, и ждет на верхнем этаже небоскреба?»

Был простой способ проверить мое предположение. Я набрал ее номер, и через несколько секунд мне ответил мужской голос, показавшийся мне знакомым.

– Это Рик Холман, – представился я. – Хотел бы поговорить с Ритой.

– Ох! Привет, Рик. Это Лестер Фосс. Голос был бодрый и веселый. У меня мелькнуло в голове: какого черта он там делает?

– Я рассказал Рите все про вчерашний вечер, как вы велели, – доложил он. – Она уверена, что из вас получился бы великий детектив. Если бы, конечно, вы перестали пить.

– Очень мило! – хмыкнул я.

– Рита также просила вам передать, что все кончено. Я не понял, что это значит. Вчера мы долго обсуждали с ней ваш совет уехать на время из города и решили, что она будет здесь в полной безопасности, если в ее доме поселится мужчина.

– Прекрасная мысль. – Я повеселел. – Передайте ей, что я сейчас же выезжаю.

– Похоже, вы не правильно меня поняли, приятель! – воскликнул он добродушно. – Я уже здесь. Точнее, нахожусь здесь со вчерашнего вечера!

– Писаки! – воскликнул я с досадой. – Подлые предатели!

– Ну что ж, пожелаю удачи в расследовании преступлений!

Он был настолько явно доволен судьбой, что я мысленно пожелал ему сломать ногу. Я повесил трубку и задумался, что мне делать: напиться или пустить себе пулю в лоб? Но тут зазвонил телефон. Я схватил трубку, подумав, не сломал ли и впрямь Фосс ногу.

– Рик? – Это был голос Манни Крюгера.

– Манни? – спросил я устало.

– Мне очень не хочется беспокоить вас, дружище, после всего, что случилось. Но поверьте – дело чрезвычайной важности.

– Идите к черту! – произнес я незлобиво.

– Рик! – Его встревоженный голос свидетельствовал, что он жмет одновременно на все кнопки вызова по тревоге. – Вам необходимо немедленно выехать. Берите карандаш и записывайте адрес.

– За этот вызов я предъявлю вам тройной счет. Так и знайте! – проворчал я.

– Поверьте, вы не пожалеете, что послушали меня... Записывайте адрес.

– Записал, – сказал я уныло. – Но почему такая паника?

– Я предпочитаю, чтобы вы узнали все сами, – ответил Крюгер, явно нервничая. – Но одно могу сказать с полной ответственностью: если замешкаетесь и долго проторчите дома, то сильно об этом пожалеете!

Ну что ж, решил я, Манни предлагает нечто лучшее, нежели тоскливый вечер дома. И я отправился по полученному адресу.

Это был многоквартирный дом недалеко от Стрипа; нужная мне квартира находилась на четвертом этаже.

Дверь открылась. На пороге стояло экзотическое существо, закутанное от подбородка до пят в пестрое одеяние. На голове возвышалось подобие тюрбана, а плотная вуаль полностью закрывала лицо.

– Я – Рик Холман, – пробормотал я растерянно. – Возможно, я окончательно рехнулся?

Жуткая особа качнула тюрбаном и поманила меня пальцем. Я закрыл за собой дверь. Мы вошли в холл, и она указала мне на дверь, которая вела, по моим предположениям, в гостиную.

– Туда? – спросил я с умным видом.

Существо снова склонило свой тюрбан, после чего удалилось в противоположном направлении. Я наблюдал за ним, пока оно исчезло, затем с сомнением открыл указанную дверь.

Мои ноздри уловили какой-то странный аромат. Я было заподозрил что-то неладное, но потом сообразил, что это какое-то восточное благовоние.

Я сделал несколько осторожных шагов и оказался посреди комнаты, где и замер с открытым от удивления ртом.

Окна закрывали тяжелые шторы, свет исходил от пары огромных красных свечей. На полу валялось десятка два ярких подушек. В центре комнаты стоял длинный низкий стол. Пламя свечей отражалось в сверкающих хрустальных кубках и отбрасывало тени на два больших графина с вином. Рядом стояли блюдо с холодной дичью и тарелка с различной закуской. Самое почетное место было отведено огромной кисти винограда, лежавшей поверх горы свежих фруктов.

Я не мог оторвать глаз от такого изобилия. Это волшебный сон, решил я. Но тут я услышал вкрадчивый голос:

– Рик! Вы не захватили с собой тогу?

В дверях, плутовато улыбаясь, стояла Карен. Ее золотистые волосы были уложены в фантастическую прическу, золотой браслет рабыни украшал запястье. Белая шелковая туника в виде шарфа обрамляла шею, затем, расширяясь, двумя полосами доходила до талии. Этих полосок – или как их иначе назвать? – было явно недостаточно, чтобы скрыть ее полную грудь. Да, пожалуй, они и не были для этого предназначены. Остальную часть туники составлял широкий волан, доходивший до бедер. Мне показалось, что под туникой ничего не было...

– Та особа в тюрбане, что открыла мне дверь, – пробормотал я ошеломленно, – были вы?

– Да. – Она пожала плечами. – Знаете, Рик Холман, вам не пришлось слишком долго ждать.

– В каком смысле? – не понял я.

– Я пообещала пообедать с вами после того, как вы закончите эту историю, хотя бы так, как того хотелось Рейзеру. Вы сделали нечто большее! Прикончили самого Рейзера. Отныне жизнь Манни будет сплошным праздником. А раз так, вы заслужили чего-то большего, чем простой обед. – Величественным жестом она обвела все помещение:

– В вашу честь здесь состоится оргия! Ее глаза светились лаской. – Я ваша невольница, которой вы сможете распоряжаться!

– Очистите мне грушу! – распорядился я.

– Сейчас, – с поклоном сказала она.

Карен быстро повернулась к столу, и я получил возможность убедиться, что под короткой туникой у нее ничего нет!

– Стоп! Я передумал.

Она повернулась ко мне и хитро улыбнулась:

– Вы было меня совсем напугали, Рик. Я вообразила, что вы оставили свой секс-двигатель в машине!

Леола, где ты?

Глава 1

По изобретенной мною классификации ее грудь могла претендовать на трехзвездочную оценку. Прикрытая тканью лишь частично, она, несомненно, волновала, вызывая желание познакомиться с ней не только визуально. И получи я возможность обозревать это чудо во всей его первозданной красе, рейтинг его повысился бы до четырех звезд.

Иссиня-черные, коротко подстриженные волосы в мягком свете сумерек напоминали кепи, лихо надвинутое на лоб. Низко падающая челка закрывала брови, подчеркивая глубину огромных фиалковых глаз. Она сидела, закинув ногу на ногу, демонстрируя их длину и изысканную форму. Узенькая, выше колен юбка обтягивала упругие бедра, вызывая невольный интерес – а что же там дальше?

Она взглянула на меня поверх бокала с мартини и улыбнулась искусственной улыбкой, слегка обнажив зубы.

– Вы Холман? – произнесла она холодным тоном. Ее вяловатая манера произносить слова напоминала слабое журчание иссякающего ручейка.

– Рик Холман, – с готовностью подсказал я, потому что с сексуальными женщинами предпочитаю сразу же устанавливать атмосферу неофициального общения. Однако, к моему удивлению, я не обнаружил в ее взоре знакомого мне алчного огонька женщины, изголодавшейся по мужчине, а увидел лишь пренебрежительное отсутствие интереса к моей особе.

– Я – Хло Бентон. – Брюнетка кивнула в сторону обитого грубой тканью кресла, стоявшего рядом, копии того, в котором сидела сама. – Садитесь.

Я уселся и несколько секунд созерцал неподвижную поверхность воды в стерильно чистом плавательном бассейне. Затем снова взглянул на нее:

– Чего мы ожидаем? Нирваны?

На этот раз на ее лице появилась настоящая улыбка.

– Вот теперь уже немного понятнее, – призналась она. – Я ожидала увидеть супермена, а увидела, откровенно говоря, нечто меня разочаровавшее.

– Рад, что не могу сказать то же самое о вас, – искренне ответил я, украдкой взглянув на ее ноги: не приоткрылись ли бедра чуть-чуть повыше. Увы... Но зато грудь оказалась так дразняще близко – прямо на уровне моих глаз.

– А это именно вы под платьем? – с невинным видом неуклюже пошутил я.

Вместо ответа тонкий палец указал на столик с напитками:

– Наливайте сами, Холман.

Мартини оказался ледяным и смешанным в пропорции десять к одному, определил я. Опустившись в кресло и сделав медленно второй глоток, я подумал, что потребуется не так много подобных глотков, чтобы возник комплекс султана. Поскольку какие-либо попытки завязать разговор со стороны моей собеседницы отсутствовали, я дал простор своему воображению. Перед моим мысленным взором возникла картина гарема с пятьюдесятью обнаженными девушками с пышными бюстами и золотистыми от загара телами – блондинок, брюнеток, рыжих. Одна задругой они, поднимая тучу брызг, ныряли в голубой бассейн. Когда пятидесятая красавица застыла неподвижно, собираясь перед прыжком, с вытянутыми вперед руками и торчащими вверх сосками – прекрасное видение, залитое щедрым солнечным светом, было прервано. Голос Хло Бентон вернул меня к действительности.

– Осмотрительный человек, мастер на все руки, человек, разбирающийся во всех сложностях жизни Голливуда, – лениво проговорила она. – Вот вы, оказывается, какой...

– Забыли добавить “высокооплачиваемый”. Что же касается всего остального, описание довольно точное, – ответил я с иронией. – Вы – личный секретарь Леолы Смит, не так ли? И если у нее в очередной раз появились проблемы, я порекомендовал бы выбросить их из вашей хорошенькой головки. У этой леди частенько возникают сложные ситуации, а потом они оборачиваются шумной рекламной кампанией, которая как бы случайно начинается перед выходом на экран ее новой картины.

– И все-то вы знаете. – В фиалковых глазах, когда она повернула голову и взглянула на меня, появился и тут же пропал насмешливый огонек. – Я работаю личным секретарем Леолы Смит вот уже пять лет. И вы всерьез считаете, что я не понимаю разницы между организованной рекламной шумихой и настоящей неприятностью?

– Ну, не знаю, что вы там понимаете, – раздумчиво протянул я, – но если вы готовы платить настоящие деньги, то я готов выслушать все, что соблаговолите поведать о действительных намерениях вашего босса.

– Да вы настоящий ублюдок, хотя вид у вас респектабельный! – взорвалась она. – Вы с Леолой превосходно подойдете друг другу... Но, как бы там ни было, это идея Виктора Эймори, а не моя. Именно он берет на себя все расходы, и именно он выписал чек на две тысячи долларов в качестве аванса. Вы довольны, Холман?

– Интересно, – хмыкнул я. – Выплаты под закладную должны производиться вторично. С чего бы это Эймори вздумалось так заботиться о бывшей жене?

– Любовь полыхает вечным огнем в непостижимой глубине его поросшей шерстью груди, – задумчиво продекламировала Хло и отхлебнула мартини. – Вы же знаете Леолу. Закончит картину, возьмет билет на самолет в какое-нибудь неизвестное место и исчезнет на несколько месяцев.

– Да уж, знаю, – вздохнул я. – Похоже, всякий раз, когда вижу ее фотографии на первой полосе газет, она ухитряется оказаться причиной очередного международного скандала – либо во Внешней Монголии, либо в другой подобной дыре.

– Но она всегда поддерживала контакт со мной – до самого последнего времени! – взволнованно воскликнула Хло. – Хотя Леола – чудачка, но ведь она – юридическое лицо и несет ответственность... За контракты, инвестиции в недвижимости. За дом, за меня, другой персонал. И самое главное – за ее восьмилетнюю дочь, которая должна вернуться из школы-интерната через пару недель... Куда бы Леола ни уезжала, она всегда остается человеком весьма организованным и ответственным. Но сейчас ситуация другая. Вот уже месяц, как она не звонит мне. И никому другому. Больше всех озабочен Кел Райнер – глава кинокомпании “Делвуд-Райнер продакшн”. У него есть вопросы, связанные с восьмимиллионным бюджетом. Ему просто необходима Леола, чтобы подписать контракт на картину: он не может заставить держать в неизвестности еще двух звезд – ведь у каждого человека есть и другие обязательства... К тому же мне известно, что сама Леола хотела сниматься в этом фильме больше, чем в каком-либо из прежних.

– Так где же она сейчас? Хло долго смотрела на меня, и вновь насмешливые искорки заплясали в ее фиалковых глазах.

– Вы всерьез думаете, Холман, что вы большой хитрец? Какого же черта, по-вашему, мы обратились к вам – не с предложением же сняться в главной роли в этом фильме? Никто не знает, где она. Мы нанимаем вас именно для ее поисков!

– Тогда ждите, пока я уложу вьючные сумки для яков, – проворчал я. – Эта свихнувшаяся дамочка может болтаться Бог знает где между Тибетом и Тасманией сколько ей заблагорассудится. Этак вы обеспечите меня работой на всю оставшуюся жизнь. Понимаете?

– Понимаю. – Брюнетка беспомощно пожала плечами. – Но, может, нам удастся немного сузить поле поиска. Расскажу, что я знаю. Леола уехала пять недель назад. Останавливалась в Швейцарии повидаться с дочерью, которая живет там в интернате. Потом направилась в Стамбул – посмотреть танец живота. Оттуда позвонила последний раз, месяц назад, и сказала, что собирается ухватить немного солнца на юге Франции или проехаться в Шотландию, чтобы подстрелить какого-нибудь охотника за тетеревами. Она ведь противница всех видов кровавого спорта, знаете?

– Тогда ей пришлось сделать трудный выбор между бикини и килтом[4]4
  Килт – клетчатая юбка шотландского горца.


[Закрыть]. – Я допил свой мартини и вновь наполнил бокал. – Значит, вы считаете, что она в любом случае должна была связаться с вами? Вы не допускаете мысли, что ей могла помешать какая-нибудь веская причина?

– Вне всякого сомнения!

– Какая же? Возможно, она больна? Неприятности? Может, любовь?

– Если бы я знала, в чем дело, то не стала бы тратить время на болтовню с вами, – резко оборвала меня Хло.

– Она путешествовала в одиночестве?

– Конечно. Как всегда. Я остаюсь за хозяйку и присматриваю за делами.

– У вас нет ни одного предположения – почему она не звонит уже целый месяц?

– Ни одного! – уверенно подтвердила Хло. – Может, отправилась на какое-то сумасшедшее сафари в Африку или совершает пеший переход через пустыню Гоби, откуда я знаю! Единственное, что я обязана делать в такой ситуации, – это предотвращать любую утечку информации. Иначе Леола не только поджарит меня на медленном огне, но может сделать и кое-что похуже. Но главное – что с ней? Не дай Бог, что-нибудь ужасное!

– А если спросить у дочери? Может быть, Леола говорила ей, куда собирается поехать?

– Нет. – Хло покачала головой. – Я осторожно порасспрашивала ее, превратив вопросы в шутку, чтобы не волновать девочку. Но Леола сказала ей, что вернется домой к началу школьных каникул.

– И все же не вижу смысла мчаться невесть куда, пока не буду знать, куда именно. А как насчет амурных дел? Имея за спиною трех мужей, Леола Смит вряд ли станет соблюдать обет безбрачия слишком долго... Вышла замуж в восемнадцать за первого же приглянувшегося мальчишку. В двадцать один появилась в Голливуде. Развелась в двадцать два, – вслух рассуждал я. – Через пару лет вышла замуж за Луиджи Поло, режиссера, который открыл ее. Развелась через три года. Виктор Эймори, экстравагантная звезда театра и кино... Их брак продержался всего около десяти месяцев. Когда они развелись?

– Пятнадцать месяцев назад. Виктор все еще хранит для нее факел любви размером с тот, что у статуи Свободы. Но по мнению Леолы, его огонь неспособен поджечь сейчас даже самую тоненькую свечку. Не может быть брака, более мертвого для нее, чем последний. И нет мужчины, более безразличного ей, чем Виктор Эймори.

– Полагаю, мне следует переговорить с Эймори, – решил я. – Где можно найти его?

Кроваво-красным ноготкам она указала куда-то за мою спину:

– В глубине апартаментов.

– Если это его идея – нанять меня, почему же он не пожелал сам ввести меня в курс дела?

– А может, он застенчивый? – Хло поднесла бокал к губам и неторопливо отхлебнула из него. Девушка насмешливым взглядом мерила меня сверху вниз. – Почему бы вам самому не спросить его, а, Холман?

– Почему бы и нет? – Я поднялся, подошел к столику и поставил бокал рядом с миксером. – Может, позднее вы будете настолько любезны, что пообедаете у меня дома? Он, конечно, поменьше этого бунгало, но там есть и ковры, и бассейн. И даже мартини, текущий из водопроводного крана.

– Весьма соблазнительное предложение. – Она откровенно зевнула. – Но если мне захочется поиграть в дочки-матери с мужчиной, то только с тем, кто живет здесь. Если когда-нибудь мне удастся заставить его позабыть о бывшей жене... Итак, почему бы вам не пойти переговорить с ним, оставив меня здесь горестно размышлять о моем фригидном существовании... Во-он та открытая стеклянная дверь приведет вас в гостиную. Бар – у ее дальней стены. Он задуман как своеобразная дорога жизни, там вы у, найдете Виктора, поглощенного мыслями о ней.

– Благодарю. Вы – достойная причина, по которой, как я установил, у любого нормального парня появляется желание стать кинозвездой.

– Свяжитесь со мной, когда сделаете свою первую игровую полнометражку. – Она снова зевнула и занялась интимным общением с мартини.

Я пересек патио и через раздвижные стеклянные двери вошел в гостиную. Она была обставлена в дорогом уютном стиле офиса брокера на Уолл-стрит, и только массивный бар в глубине помещения производил впечатление часто используемого предмета меблировки. Действительно, Виктор Эймори был полностью погружен в философские раздумья в компании с наполовину опорожненной бутылкой, содержавшей наилучший продукт брожения, и почти полным стаканом того же продукта.

Живописная композиция из пьяного спортивного пиджака цвета ирландского мха, желтовато-коричневых широких брюк и рубашки оттенков облачного заката впечатляла. Впрочем, подумал я, что на такого красавчика ни надень, включая и неуклюжий саронг, все будет выглядеть первоклассно.

Его худощавое с глубоко посаженными серыми меланхоличными глазами лицо отражало силу и волю. Оно вполне соответствовало представлениям семидесятых годов о мужской красоте. Картину дополняли рост – более шести футов – и атлетическое телосложение. Упомяну еще шапку густых, аккуратно подстриженных черных волос и рот, который был, пожалуй, несколько широковат. Однако последнее объяснялось, по-видимому, тем, что этот человек уже достаточно далеко продвинулся по стезе пьянства. Я сделал для себя мысленную зарубку – следи за собственным ртом, когда будешь надираться в следующий раз.