Текст книги "Девушка, которой не было (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– А в результате Тайлер застукал ее в постели со своим лучшим другом, – заметил я. – Пакстон рассказал мне и об этом. И о разводе, оформленном на основании грубого обращения мужа, потому что старый Уоррен не желал, чтобы его имя было замешано в скандальном процессе.

– А он ничего не говорил вам о том, что проделывал с ней Тайлер после того, как застал ее на месте преступления? – холодно спросила она. – О том, как страшно он бил ее всю неделю, каким подвергал физическим издевательствам? Или о том, как нарочно уничтожил все до единой ее личные вещи?

– Может быть, она не рассказывала брату об этом?

– Пакстон все знал! Но он и папаша Уоррен – члены одного клуба, а это значит, что никакая грязь не должна коснуться их имен и все прочие обязаны лишь угодливо улыбаться и терпеть все, что они творят.

– После развода она снова вернулась к вам?

– Да. Но вернулась совсем иная Кармен. Она была рада, что Рэй снова стал выплачивать ей содержание, хотя и разбил ей жизнь, а деньгами такого не поправишь. Я попыталась было опять заинтересовать ее профессией манекенщицы, но она к этому совершенно охладела. Стала болтаться в компании каких-то совершеннейших кретинов, которых даже и хиппи-то нельзя назвать, настолько они ленивы и ничтожны. Это уже само по себе достаточно мерзко, а тут вдруг, словно чертик из табакерки, возник Росс Митфорд.

– Если он был настолько плох, зачем же она стала жить с ним? – спросил я.

Джеки Эриксон выразительно фыркнула, приподняв верхнюю губу:

– Да ведь вы сами и ответили на свой вопрос! У нее была навязчивая идея: мол, чем ниже она падет, тем больше накажет Рэя. Вам, вероятно, известно, как перестала виться эта веревочка?

– Они оба очутились в санатории, – сказал я. – Только Митфорд вышел оттуда спустя две недели на двадцать тысяч долларов богаче.

– По-моему, Рэй заплатил, чтобы тот держал язык за зубами, – мрачно сказала она. – Могу сообщить еще кое-что, о чем вы, скорее всего, не подозреваете! Джерри Шумейкер знает, что, если бы я видела, как Пакстона пожирает крокодил, и тогда не дала бы ему ружья, чтоб он застрелился, – пусть подыхает в страшных мучениях!.. А Шумейкер все бормочет, мямлит, несет свою психологическую ахинею, в которой, я уверена, и сам не разбирается. Но одно мне совершенно ясно: причина и следствие. Причина всему – ЛСД. Джерри говорит, что некоторые люди могут накачаться этим наркотиком до одурения, а потом полностью прийти в себя, зато для других это не проходит бесследно. Они уже никогда не станут такими, какими были раньше.

– Вы имеете в виду, что они слегка повреждаются в уме?

– Вот именно. А с Кармен дело усугубилось тем, что она чуть не убила Митфорда, и спасло его только чудо. По словам Джерри, когда она услышала, что Митфорд согласен принять деньги и оставить ее, она восприняла это как очередное предательство. Великий братец опять победил, и она возненавидела Митфорда за то, что тот допустил подобное. Первые дни в санатории ее вообще держали на транквилизаторах, а потом она несколько недель ни с кем не желала разговаривать. В дальнейшем она стала быстро поправляться и примерно с месяц назад сообщила Джерри свою великую тайну: она счастлива, что не убила Митфорда. И не потому, что ей его жаль, – на него-то ей наплевать! – а потому, что этой историей она могла бы навеки загубить карьеру Рэя.

– О-о-о! – Я озадаченно воззрился на нее.

– Ягодки впереди! С тех пор при каждой встрече она не переставала твердить, что осознает, насколько несправедлива была к старшему брату. Судя по ее теперешним высказываниям, Рэй просто рыцарь в сверкающих доспехах, который неустанно сражается за правду, справедливость и лучшую жизнь для своей маленькой сестрички. И вся беда лишь в том, что раньше она была слишком глупа, чтобы осознать это. Джерри говорит, что она теперь, вспоминая всю свою жизнь со дня гибели родителей, утверждает, будто Рэй всегда был прав, а она – не права. С начала и до конца, решительно во всем, без исключения.

– И это приключилось с ней из-за ЛСД? – удивился я.

– Тут Джерри не совсем уверен. Поэтому и держит ее под наблюдением врачей. Он говорит: если изменения, происшедшие в Кармен, сводятся к улучшению отношений с братом, то это не страшно. Если, конечно, обо всем остальном Кармен будет судить достаточно здраво. Впрочем, дело может быть и в ином – что-то вроде искупления вины, как вы думаете?

– Примерно так я себе и представляю, – пробормотал я.

– Ну, если так, то Джерри считает, что это нехорошо, – сказала она устало. – Он говорит, что получается нечто вроде маятника, который, начав движение в одну сторону, потом неминуемо полетит в другую, а затем и вовсе может утратить состояние равновесия. Понимаете?

– Любопытный взгляд на вещи у этого Шумейкера, – пробормотал я.

– Неужели вам до сих пор не ясно, какое впечатление должно было произвести на Кармен в ее теперешнем состоянии сообщение, будто Росс охотится за Рэем, а Рэй и не подозревает об этом! И она единственная, кто может спасти брата! Вот она и убегает из санатория, одержимая идеей спасти своего прекрасного братца от ужасной мести, которая следует за ним по пятам. Ей же ровным счетом ничего не стоит отыскать еще одни ножницы, добраться до Митфорда – и тогда все, конец!

– Давайте повторим все еще раз, с самого начала! – взмолился я. – По-вашему, кто-то хочет избавиться либо от Митфорда, либо от Кармен, – а то и от обоих сразу. Я вас правильно понял?

– Вот именно! – фыркнула она.

– И этому человеку первым делом нужно было заставить Кармен покинуть санаторий. С помощью кого-то, пребывающего в стенах самого санатория. Скажем, сестры Демнон. Но даже и в этом случае план не удался бы, если бы сама Кармен не захотела покинуть санаторий.

– Потому-то и сообщение, которое они передали через медсестру, было так хитро составлено, – сказала Джеки нетерпеливо. – Это же психологическая мина, которая изнутри взорвала сознание Кармен!

– Значит, некий человек отлично осведомлен о той перемене, что произошла в сознании Кармен по отношению к брату, – сказал я. – И следовательно, число подозреваемых практически сводится к двум персонам – к Шумейкеру и вам.

– О Господи! Вот уж идиотство! – взорвалась Джеки.

– Если вы собираетесь и дальше оскорблять меня, то, может быть, нам лучше без церемоний называть друг друга по имени? – предложил я.

– Идет, Рик! – обозлилась девушка. – Но если вам требуются еще подозреваемые, то почему бы не учесть всех тех, с кем Кармен общалась в санатории? Для начала могу назвать еще двоих: доктора Дедини и ту медсестру, о которой вы упомянули раньше!

– Единственный посетитель, которого к ней допускали, это Шумейкер – психолог. И пока Кармен оставалась его пациенткой, со стороны доктора Дедини было бы просто неэтично подвергать Кармен какому-то иному психологическому воздействию.

– И кто же вам сообщил это? Правдивая сестричка Демнон, я полагаю?

От ее нахального смешка у меня кровь закипела в жилах.

– Вы, наверное, самый наивный человек на свете, Рик! Интересно, что же такое есть в этой сестричке, от чего вы сразу развесили уши и поверили всем ее бредням? Небось в ответ на каждый ваш вопрос она немедленно начинала раздеваться, а?

– Зря теряете время, пытаясь меня уколоть, – оказал я спокойно. – И если немедленно не прекратите, я могу и шлепнуть вас по губам.

– А вы на секунду поставьте себя на место сестры Демнон, – предложила она, поддразнивая меня. – Допустим, сидите за стойкой в аптеке, пьете кофе. Вдруг невесть откуда, появляется таинственная дама и ни за что ни про что предлагает вам тысячу долларов, вернее, за маленькую услугу: вы поможете сбежать одной пациентке санатория, в котором вы работаете!

– О'кей, – проворчал я, – предположим, представил.

– Когда мужчина смотрит на женщину, сексуальные флюиды обычно туманят его взор, – продолжила Джеки рассудительно. – Ему может понравиться в ней какая-нибудь одна черта, и он целиком сосредотачивается именно на ней. Но когда на женщину смотрит другая женщина, она оглядывает ее с ног до головы и замечает все – до мельчайших деталей. А как вам описала “похитительницу” эта сука сестричка? Да в наши дни любой сопливой девчонке достаточно единственного взгляда, чтобы сказать с абсолютной точностью – парик на женщине или нет и крашеные или естественного цвета у нее волосы.

Лишь через пять секунд я попросил:

– Может быть, объявим перемирие? Вы меня только что торпедировали, но я предпочел бы погибнуть, сражаясь!

Джеки залилась смехом:

– Ну, не думаю, чтобы вы получили такую уж здоровенную пробоину! Верно, Рик? – Она быстро схватила меня за руку. – Только не вздумайте осматривать свой корпус прямо сейчас, особенно ниже ватерлинии!

– Вы правы, – согласился я. – Некто получает информацию из источника, находящегося в стенах санатория. Кто этот источник? Да кто угодно! И мы снова пришли к тому, с чего начали: как вы сказали, Кармен, возможно, отправилась на поиски ножниц, а потом – прямо к Россу Митфорду.

– И что же нам делать? – спросила она.

– Найти Митфорда прежде, чем до него доберется Кармен. Возникает лишь крохотная проблема – откуда начать поиски?

– Он не вернулся на прежнюю квартиру. – решительно заявила Джеки. – Их квартирная хозяйка звонила мне через месяц после разыгравшейся драмы и спросила, не хочу ли я забрать кое-какую одежду Кармен. Дело в том, что хозяйка получила от Митфорда письмо с чеком на оплату квартиры и с уведомлением об отказе от нее. Туда почти сразу должны были въехать новые жильцы.

– Что ж, – пробормотал я, – по крайней мере, нам точно известно одно место, где Митфорда наверняка нет.

– Вообще-то я знаю кое-кого из тех, у кого он ошивался раньше... И те места, где они обычно встречались.

– Послушайте, назовите мне их имена, – взмолился я.

Джеки посмотрела на меня с жалостью:

– Да вы ж и пяти минут не продержитесь в этих закоулках на Венеция-Бич. Стоит им только взглянуть на ваш костюм, как они тут же решат, что вы самый подходящий объект для ощипывания.

– Мне случалось, – произнес я с достоинством, – одному вступать в стычку с тремя подобными субчиками и выходить победителем.

Она с облегчением вздохнула:

– Я так и думала: если вы рядом, можно ничего не бояться.

– Хотелось бы только знать, какого черта вам отправляться вместе со мной? – возмутился я.

– Готова назвать не меньше трех причин. – Она принялась загибать пальцы. – Первая: многие из знакомых Митфорда сразу же припомнят, что я была подружкой Кармен, причем, в отличие от нее, всегда славилась спокойным нравом и рассудительностью, а значит, со мной они будут говорить куда свободнее, чем с незнакомцем, который может оказаться шпиком, хотя и напялил на себя двухсотдолларовый костюм. Вторая: мне кажется, нам вполне может повезти, и мы сами наткнемся на Кармен. А без меня вы ее просто не узнаете.

– Ну а третья причина?

Джеки встала с тахты, заправила лимонную рубашку в джинсы, подобрала стетсоновскую шляпу и лихо нахлобучила ее на голову.

– А третья причина... – Она помолчала, расстегивая еще одну пуговицу на груди, отчего кратер в этом месте стал еще глубже. – Третья причина в том, что я одета как раз для такого случая!

– Я все время думаю, если вдруг я щелкну пальцами, вы не рассеетесь в воздухе, словно дым? – спросил я ее полным неподдельного ужаса голосом.

– Этого никогда не случается с девушками такой, как у меня, комплекции, – доверительно сообщила Джеки. – В лучшем случае мужчины в состоянии чуть-чуть оторвать нас от пола, но дальше этого дело не идет!

Глава 4

Воздух в этом заведении был густой и тяжелый от дикой смеси марихуаны, пота и одуряющей вони непонятного происхождения – весь этот букет запахов не мог развеять легкий ночной ветерок. Я понюхал содержимое своего стакана и понял, что сейчас мне предстоит впервые в жизни попробовать бурбон, приготовленный на керосине. Джеки сидела за столиком напротив меня, поля стетсоновской шляпы затеняли ее лицо.

– Который час? – спросила она. Я взглянул на часы:

– Половина одиннадцатого.

– Наверное, мы все-таки пришли слишком рано, тусовка пока еще не очень оживленная.

– Ну вот, – угрюмо отозвался я. – Выходит, я зря дергался из-за тех десяти минут, которые вы проторчали в туалете за заправочной станции.

– Я не виновата, – мило покаялась Джеки. – Что поделаешь, если “молнию” на джинсах опять заело? Интересно, как бы вы ходили, если бы пояс ваших брюк пришелся как раз на ягодицы?

– Мы заходим уже в шестой бар за последние два часа, – заметил я сердито, – но не встретили еще ни одного приятеля Митфорда!

– Я здесь давно не бывала, – призналась девушка. – Может быть, они облюбовали какие-то другие бары?

В этот момент я почувствовал, как железные тиски сжали бицепс моей левой руки. Я резко повернулся и встретился взглядом налитых кровью глаз странного типа с четырехдневной щетиной на физиономии.

– Эй! – Он двумя пальцами потянул рукав моего пиджака. – Шикарная тряпка! Где это ты ее укупил?!

Джеки беспомощно хихикнула, встретив мой испепеляющий взгляд.

– В универмаге “Кланси”, – ответил я типу. – В трех кварталах к югу отсюда. У них специальные костюмы экстра-класса. Пятнадцать баксов вместе с запасной парой брюк. Разрешают брать с недельным испытательным сроком. Если в конце недели оказывается, что костюм не устраивает, можно упаковать его и отправить обратно доплатной бандеролью.

Он тупо заморгал, тщетно пытаясь согнать слезу, затуманившую его кроличьи глаза, чтобы разглядеть мое лицо.

– Я живу в двух кварталах к югу отсюда, – прохрипел он. – Но никогда не слыхал об этом универмаге – “Кланси”.

– Новости доходят не сразу. – Я пожал плечами. – А они только вчера открылись. Построили универмаг за один день.

Булькающий звук донесся из-под полей стетсоновской шляпы, и пьяница подозрительно сощурился, вглядываясь в Джеки.

– Какого черта этот сосунок-ковбой околачивается на Венеция-Бич, а? – спросил он.

– Там, откуда он прибыл, все кони передохли, – сообщил я пьянице. – Так что юнец решил теперь скакать по волнам.

– Шутишь? – Глаза моего собеседника выкатились от яростного изумления. – Лошади передохли, надо же? Бедняге и впрямь не повезло. Знаешь что? Я сейчас отправлюсь в этот расчудесный универмаг и куплю ему коня! Один парень сказал мне, что там торгуют решительно всем и с недельным испытательным сроком. Ты не беспокойся, малыш! – Он внезапно осклабился, глядя в сторону Джеки. – Если в конце недели конь тебя не устроит, ты упакуешь его и отправишь обратно в универмаг!

Тип отпустил мою руку, медленно выпрямился и, потоптавшись на месте, чтобы утвердиться на ногах, повернулся к двери. Но вдруг быстро попятился, с размаху грохнулся об угол стойки бара и медленно сполз на пол, приняв сидячее положение. Бармен перевесился через стойку и с отвращением взглянул на него.

– Какого черта тебе здесь нужно? – прохрипел тип. Он поднял руку над головой и пару раз щелкнул пальцами в нескольких дюймах от носа бармена. – Подай сюда лошадь!

– Неужели никто не выкинет отсюда этого подонка? – взмолился бармен голосом, от которого зазвенели стекла в окнах.

– Мне кажется, – осторожно сказал я Джеки, – мы сделали все, что могли. Мы совершили просто героические усилия, а теперь самое время убраться отсюда. Поедем в какой-нибудь оазис с кондиционированным воздухом, где подают спиртное в тех самых бутылках, в которых оно получено...

– Еще один бар остался, ну пожалуйста! – Джеки подняла голову и одарила меня лучезарной улыбкой. – Он в трех кварталах к югу. Может быть, это несчастное совпадение?

– Хорошо, – неохотно согласился я. – Но если до него не более десяти минут.

Мы добрались туда через пять минут. Этот бар отличался от других тем, что находился в подвале, куда вели двенадцать ступенек. Вследствие этого воздух там был еще более спертый, хотя я полагал, что это уже невозможно, но напитки оказались того же сорта, что и в остальных заведениях. Владелец бара создал здесь нечто вроде интимной атмосферы, поскольку экономил на электрических лампочках, – комната была погружена в полумрак. Картина действительно поражала воображение: из полутемного зала медленно выползали за дверь клубы дыма, в резком свете кроваво-красной неоновой вывески они живо напоминали картину дантова ада.

Трое парней прошли мимо нашего столика к стойке бара, вдруг один из них остановился как вкопанный.

– Привет! – сказал он, подходя к Джеки. – Давно не виделись! Что ты поделывала все это время? Бросила валять дурака и купила яхту?

Джеки бросила на меня торжествующий взгляд и улыбнулась парню.

– Рада видеть тебя, Чарли Лошадь! – сказала она. – Почему бы тебе не выпить с нами?

– Мы с удовольствием. – Он вытянул шею и крикнул:

– Эй, ребята! Эта придурочная снова здесь, и ей, видать, не терпится угостить нас.

Впятером мы уселись за стол, и после того, как эти типы заказали себе выпивку, Джеки представила нас друг другу. Чарли Лошадь объяснил бармену:

– Платит вон тот шикарный тип. Словом, кто-то из них, либо она, либо ее приятель, мистер Рокфеллер. Это уж точно!

Чарли Лошадь был маленьким человечком лет тридцати, на носу его красовались очки в тяжелой оправе, а козлиная бородка топорщилась на подбородке, словно лишайник. Его приятелей звали Луи и Бурундук. Луи – высокий, мертвенно-бледный тип с наголо обритой головой и с таким выражением глаз, будто он ищет на, вашем теле место, куда удобнее всего всадить нож, едва вы отвернетесь. Бурундук был старшим из них, лет под пятьдесят, крупный и толстый, с копной густых каштановых волос, торчавших на голове во все стороны, и такими же дремучими усами и бородой. Голос его звучал удивительно высоко и пронзительно, говорил он со скоростью сто слов в минуту, так что совершенно непонятно, почему его прозвали Бурундуком.

Первые пять минут разговор шел преимущественно на тему “А помнишь?”. Потом Чарли Лошадь ткнул в меня указательным пальцем и посмотрел на Джеки.

– Только не говори, что ты забыла нас ради этого парня Холмана, – сказал он. – Чем это он лучше нас, если не считать, конечно, денег?

– Рик – один из старых приятелей Кармен, – сказала Джеки небрежно, – и она много рассказывала ему о том, как чудесно проводила время в Венеции, ну я и пообещала когда-нибудь привести его сюда. И вот мы здесь!

– Кармен, – прощебетал Бурундук, – что-то я совсем не вижу ее в последнее время.

– Она рассталась с Россом Митфордом, – вставил я. – А потом, сами знаете, как это бывает! Немного перехватила этого дела, и вот, пожалуйста, проходит курс лечения!

– Ох уж эти мне лайнеры, – сказал Луи низким гулким голосом. – Порой они черт знает что вытворяют с нами! Мне кажется, даже самое первое путешествие не обходится даром!

Я хохотал секунд пять, пока сообразил, что смеюсь в полном одиночестве, потому что вся троица сидела с постными лицами, не спуская с меня удивленных глаз.

– Странное у вас чувство юмора, мистер Холман, – сказал Чарли Лошадь. – Разве Луи сказал что-нибудь смешное?

– У Кармен, видно, была слабая голова, – сказал я ровным голосом. – Что касается ее, то, как Луи верно отметил насчет океанских лайнеров, первое же путешествие оказалось для Кармен роковым. У нее что-то в мозгу закоротило. – Я соединил руки лодочкой перед собой, потом резко сомкнул их. – Вот так!

– Ужасно, – печально произнес Бурундук. – Она в частной лечебнице?

– В самой лучшей, – сообщил я ему. – Но она хочет только одного: чтобы Митфорд навестил ее хотя бы разок. Доктор говорит, что это могло бы ей помочь. – Я пожал плечами. – Наверное, Росс даже не знает, что с ней стряслось.

– У тебя сногсшибательный костюмчик, куколка! – Чарли Лошадь погрузил пальцы в ямочку возле самой ключицы Джеки и медленно провел рукой вниз, пока она наполовину не исчезла в глубоком кратере между грудями. – Ты всегда была презабавной штучкой, просто шикарной бабой, и все у тебя как надо и где надо! Ты мне по-прежнему нравишься, детка. Только вот что я тебе хочу сказать. Мне не симпатичен твой приятель, мистер Рокфеллер. Может, он и не шпик, но уж стукач – наверняка! Ты, возможно, не знаешь этого, Джеки, деточка. Но нас-то с друзьями не проведешь! Мы таких нутром чуем!

– Чарли Лошадь! – укоризненно прощебетал Бурундук. – Ну почему ты так говоришь? Не вижу ничего плохого в том, что этот мистер Рокфеллер спрашивает, где найти Росса. Не забывай: Кармен и в самом деле была отличной девчонкой, и очень плохо, что с ней приключилась беда! Он всего лишь хочет, чтобы Росс ее навестил, раз доктор говорит, что ей это пойдет на пользу! И только поэтому ты считаешь его стукачом?

– Если бы Рик был стукачом, я бы никогда не привела его сюда, – сказала Джеки дрожащим от сдерживаемой ярости голосом. – И убери свои чертовы пальцы оттуда, куда ты их сунул, Чарли Лошадь, пока я не откусила их до самых костяшек!

Человечек отдернул руку, словно дотронулся до чего-то раскаленного, и сдержанно хмыкнул:

– Вот это больше похоже на прежнюю Джеки! Помните тот вечер, когда мы все собрались в баре у Ренцо, а Мооз-Вик стал к ней приставать? Она схватила первую подвернувшуюся под руку бутылку и шарахнула его по башке! – Он восторженно закудахтал. – Ему наложили шесть швов, и с тех пор, стоило кому-то поднять над столом бутылку хотя бы в десяти футах от него, у Вика тотчас начиналась жуткая головная боль. Он мне сам признался!

Бурундук издал низкий горловой жужжащий звук, и Чарли Лошадь протестующе поднял руку:

– О'кей! О'кей! Если эта цыпочка говорит, что мистер Рокфеллер – парень что надо, значит, так оно и есть.

– И значит, мы ему скажем, где искать Росса! – настаивал Бурундук.

Толстые стекла очков Чарли зловеще сверкнули, когда их обладатель резко повернулся. Несколько секунд он пристально разглядывал меня.

– За деньги, – сказал он наконец, вполне откровенно выразив свое условие – Мистер Рокфеллер, как видно, богат. За сотню баксов мы проводим его до самой двери Росса Митфорда. Идет, мистер Рокфеллер?

– Идет, – согласился я.

– Нет! – раздалось решительно и гулко, словно удар колокола.

– Что значит – нет? – Бурундук сердито уставился на безжизненную физиономию ходячего трупа, сидевшего рядом с ним.

– У меня такое чувство относительно этого человека, – сказал Луи, описав головой дугу не меньше десяти дюймов в моем направлении, – такое чувство, что с ним не все в порядке. Что-то здесь нечисто! Может, девушка и сама не знает?

– У тебя такое чувство! – Бурундук побелел от ярости. – И что теперь? Прикажешь бросить на ветер сотню долларов из-за твоих чертовых чувств?

– Ты ведь не знаешь, что сейчас с Россом, – сказал Луи. – Он не желает видеть посторонних. Он не хочет видеть даже старых друзей.

– Мы пойдем вместе с ним, – фыркнул Чарли Лошадь. – Давайте уговоримся с мистером Рокфеллером, что это будет только часть сделки. Он дает нам сейчас сотню долларов, и мы отводим его к Россу. А если Росс не захочет его видеть, тем хуже для мистера Рокфеллера!

– Вы мне очень напоминаете полоумных рыбаков, – сказал я. – Пока вы торгуетесь, как продать улов, рыба лежит на солнышке и вот-вот протухнет.

– Может, вы подскажете, как лучше договориться, прежде чем улов начнет вонять? – нежно прочирикал Бурундук.

– Видно, у вашего приятеля подозрительность в крови, – сказал я. – Что ж, пусть он сам сходит к Митфорду, а мы подождем его здесь. Он может передать Россу от меня сообщение. Если тот захочет поговорить со мной, они вместе вернутся сюда. Если же откажется, Луи вернется один. Таким образом, я не узнаю, где живет Росс, раз уж он желает хранить при себе эту великую тайну, а вы получите свою сотню баксов прежде, чем Луи отправится к Россу.

– Хорошо придумано! – радостно прочирикал Бурундук.

– Ну, что ты скажешь против этого? – ядовито поинтересовался Чарли Лошадь, покосившись на Луи.

– Договорились, – ответил Луи после минутного колебания.

Сотня долларов проделала отвратительную брешь в моем кармане после того, как я выложил ее на стол. Луи прикрыл деньги своей лапищей, на секунду опередив отчаянный рывок Чарли Лошади.

– Деньги полежат у меня. – Он не сводил с Чарли холодного взгляда. – Что я должен передать Россу, мистер Рокфеллер?

– Один тип по имени Луи, которого мне довелось встретить, – сказал я, – больше известен как Муха. Так что, может быть, мы покончим с этой болтовней насчет мистера Рокфеллера? Как вы считаете, мистер Муха?

– Возможно, вы правы, мистер Холман. – Он сидел неподвижно, словно чудовищное изваяние, словно идиотская пародия на подлинную жизнь; монолит, под каменной оболочкой которого текла живая кровь.

– Передайте то, что я вам уже сказал, – распорядился я. – Кармен находится в частном санатории после не слишком удачного путешествия с ЛСД. Она очень хочет, чтобы он навестил ее. Хотя бы один-единственный раз.

– Это все? – В гулком голосе прозвучало удивление.

– Рик! – настойчиво сказала Джеки. – Вы ведь не думаете...

– Не важно, – разозлился я. – Не важно, что я думаю. Митфорд либо придет, либо нет. И на его решение все равно не повлияет долгий рассказ о том, как мучается Кармен.

– Наверное, вы правы. – Затуманенные глаза Джеки наблюдали за мной со странным выражением. – Во всяком случае, я от всей души надеюсь, что вы правы, – мягко добавила она.

Луи оттолкнул свой стул, вставая из-за стола.

– Полчаса самое большее, – сказал он. – Я вернусь не позже чем через полчаса.

– Что нам необходимо, – заметил Чарли Лошадь, – так это еще одна хорошая доза.

– Я согласен с вами. По крайней мере, всем нам легче будет смириться с потерей сотни долларов, – сказал я через минуту после ухода Луи.

– Вы с ума сошли, Холман? Луи ни за что не продаст нас, мы самые лучшие его друзья на всем белом свете!

– Он ведь и не собирался идти на эту сделку, – сказал я. – У него очень сильное предубеждение против меня, и в этом отношении он прав. Но только речь вовсе не о его интуиции, просто он знает нечто такое, о чем вы, ребята, и не подозреваете!

– Он сильный, очень сильный! – Бурундук зачастил с такой скоростью, что я едва успевал разбирать слова. – Хорошо, если он рядом, когда нужны мускулы. Но в его теле нет ни сердца, ни чувств, ни тепла, ни сострадания – вообще ничего! – Он посмотрел на Чарли Лошадь, в уголках его глаз собрались готовые пролиться слезы. – И вот этого типа вы запросто отпустили, чтобы он исчез с нашей сотней долларов?

– Времени оплакивать эту сотню у вас уже нет, – сказал я ему. – Луи ушел с вашими денежками, и мы можем теперь сидеть тут до ночи в ожидании, но он сюда больше не придет.

– Как же это получилось? Почему вы, такой сообразительный, позволили ему исчезнуть с нашей сотней долларов? – взвизгнул Чарли Лошадь.

– Луи – это большие неприятности, а кому охота их иметь? – Я пожал плечами. – К тому же вас было трое, и пришлось бы, чего доброго, бросать монету, чтоб поделить сотню. А теперь вас двое, и вам удастся сделать это безо всякого труда, верно?

– Я что-то слышу! – с надрывом прощебетал Бурундук. – Но мои уши отказываются верить!

– Мы уходим отсюда вчетвером, – сказал я, – вы провожаете меня к Митфорду. Как только я увижу его лицо, вы получаете свою сотню долларов.

– Ну, знаешь! – Чарли Лошадь, посмотрев на Бурундука, истерически засмеялся:

– Может быть, его и в самом деле зовут Рокфеллером?

Я пропустил парочку вперед, так что, когда мы вышли из подвальчика, они прокладывали нам с Джеки дорогу среди мусорных ящиков и всякого хлама, загромождающего темный переулок.

Джеки взяла меня под руку и крепко прижала локоть к крутому выступу своей груди. Это был чисто импульсивный жест, который, насколько я понимаю, свойствен всем пышногрудым девушкам.

– Знаете, вы меня совсем было сбили с толку там, в кабачке, – сказала она тихо. – Вообще-то я и сейчас не все понимаю.

– Луи был агрессивно настроен по отношению ко мне.., к нам обоим, – пояснил я. – Я это сразу заметил. И он решил, что никто не сообщит нам, где найти Митфорда.

– Почему же? – спросила она.

– Хороший вопрос. Мне и самому хотелось бы найти хоть мало-мальски разумный ответ, – сказал я. – Во всяком случае, я пока понял одно: надо сделать так, чтобы он ушел из бара уверенным, что я буду сидеть и дожидаться его возвращения.

– Я, кажется, сообразила, – протянула она потрясенно, – когда мы доберемся до Митфорда, вам это будет стоить не одну, а две сотни долларов!

– Вряд ли разумно беспокоиться об этом, имея в качестве клиента обладателя “Оскара”, – сказал я небрежно. – Во всяком случае, у Пакстона будет возможность снова убедиться, что деньги для него ровным счетом ничего не значат, когда речь идет о благополучии его сестры.

Мы свернули за угол и очутились на узкой улочке, ярдов через пятьдесят оканчивающейся глухим тупиком. Оба приятеля стояли под уличным фонарем, поджидая нас, – щупленький Чарли Лошадь казался гномиком на фоне огромного, тучного Бурундука. Когда мы подошли, они стали нервно переминаться с ноги на ногу, потом Бурундук неопределенно махнул рукой в сторону дома через дорогу.

– Росс живет в том доме, на первом этаже, – сказал Чарли Лошадь. – Вам осталось только перейти через улицу и нажать на кнопку звонка, мистер Холман.

– Всего лишь нажать на кнопку звонка! – Бурундук так нервничал, что чириканье его прозвучало глухо и зловеще.

– Но мы ведь договорились, что вы получите деньги после того, как я увижу Митфорда, – парировал я. – Или вы считаете, что я должен уплатить вам сотню долларов только за удовольствие позвонить в дверной звонок?

– Вот об этом-то мы как раз сейчас и думаем, – отчаянно прочирикал Бурундук. – Луи – человек в общении малоприятный. С ним трудно поладить.

– Он нам вообще ничего не рассказывает, – свирепо добавил Чарли Лошадь. – Мы, его лучшие друзья, даже не знаем, с кем еще он проводит время!

– У него нет сердца! – Бурундук удрученно покачал головой. – Судя по тому, что нам о них известно, Луи и Росс Митфорд вполне могут быть близкими друзьями!

– Даже старыми приятелями, – кивнул Чарли Лошадь. – Так что вполне возможно, Луи, выйдя из бара с вашей сотней долларов, отправился прямо сюда, поглядеть, чем можно помочь старому другу. А заодно сообщить ему, какую оказал услугу, – помешал странному типу из Лос-Анджелеса обнаружить, где он, Митфорд, скрывается.

– Мы-то ведь сделаны не из камня, как Луи, – прочирикал Бурундук. – А Росс Митфорд уж конечно будет благодарен ему за услугу. И наверняка пригласит: зайдем-ка пропустить стаканчик-другой, а Луи за бесплатную выпивку готов на все, что угодно.

– Так что он вполне может сейчас оказаться там, – пробормотал Чарли Лошадь. – И что же он подумает, когда откроет дверь и увидит на пороге нас с вами, мистер Холман?

– Он подумает, что мы иуды, – подхватил Бурундук. – Луи, конечно, грязный подонок и двуличный мошенник, но все-таки я предпочел бы не иметь его в качестве врага!