Текст книги "Ковбой с Манхеттена (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Глава 4

Я уставился на безжизненное тело Эллен Фицрой, которое лежало у моих ног, и услышал, как позади меня кто-то глубоко задышал.

– О, боже! – выдавил Луи Барон. – Эта куколка была очень симпатичной. И кому могло понадобиться ее убрать?

Лишь сейчас Мускат Муллинс, казалось, понял, что он в рубке не один. Он поднял голову, посмотрел на меня и, вытерев рот тыльной стороной ладони, спросил:

– У тебя не найдется чего-нибудь выпить?

Я начал бить его ладонью по лицу, так что его голова закачалась из стороны в сторону.

– Придите в себя, Мускат! – набросился я на него. – Что, черт возьми, здесь произошло?

– Я хочу выпить, – повторил он заплетающимся языком. – Человек, который играет эту вещь, потому что потерял хорошую знакомую, обязательно нуждается в выпивке.

– Он пьян в дымину, – презрительно сказал Барон. – И пройдет не меньше двух-трех часов, прежде чем он сумеет вымолвить разумное слово. Давайте исчезнем отсюда, Бойд. Мне все это не нравится.

– Я целиком с вами согласен, Луи, – ответил я вполне искренне.

А потом до нашего слуха донеслись со стороны трапа звуки тяжелых шагов. Создавалось впечатление, словно целый отряд моряков пришел попрощаться с девушкой. На какое-то время шаги смолкли, а потом направились к рубке. Барон взглянул на меня, потом сунул правую руку под плащ.

– Успокойтесь, – сказал я. – Здесь налицо убийство. Вы что, хотите еще больше усложнить дело?

Я было думал, что он меня не послушается, но он с сожалением пожал плечами, и когда его рука снова появилась на свет божий, в ней ничего не было.

Дверь открылась, и в рубку вошел высокий тощий человек с очень проницательным взглядом, в одном из дешевых костюмов, которые продаются партиями.

Он тщательно закрыл дверь и прислонился к ней. Взгляд его скользнул по Мускату, мне, Луи Барону и остановился на теле Эллен Фицрой. При этом он не сказал ни слова.

Волнуясь, я пытался придумать начало разговора. Может быть, просто познакомить всех друг с другом? Но, черт возьми, как можно познакомить с трупом?

– Когда он позвонил, он сказал, что это убийство, – вполне дружелюбно произнес, наконец, высокий человек. – Судя по всему, он был прав, не так ли?

– Кто вы, черт бы вас побрал? – глухо спросил Барон.

– Вполне резонный вопрос, – ответил высокий. – Меня зовут Хардинг. Лейтенант Хардинг из полиции.

– А я – Фрэнк Синатра, – насмешливо ответил Барон.

Хардинг сунул руку в карман и, вынув полицейский значок, показал его Барону.

– Как вы смотрите на то, чтобы объяснить случившееся? – сказал он все тем же дружелюбным тоном.

– О’кей! – Игрок заморгал глазами. – Я – Луи Барон из Невады. Пришел сюда, вернее приехал, час тому назад. Это – Бойд, он работает на киностудию, которая хотела вернуть Глорию Ван Равен.

– Мне кажется, в настоящее время нет смысла выяснять, что здесь произошло. Но что с ним? – он показал пальцем на трубача.

– Это Мускат Муллинс, – сказал я. – Трубач.

– У тебя не найдется чего-нибудь выпить? – с надеждой спросил Мускат лейтенанта.

– Покойная – певица из ночного клуба по имени Эллен Фицрой, – добавил я.

– Как это случилось? – спросил Хардинг.

Я взглянул на Барона, тот пожал плечами.

– Может быть, вам следует спросить об этом трубача, лейтенант, – буркнул он. – Мы с Бойдом прибыли на яхту три минуты назад и нашли ее уже мертвой, а трубача мертвецки пьяным.

– Я пытался привести его в чувство, – признался я полицейскому, – но, судя по всему, он нуждается в холодном душе. Тогда, возможно, он придет в себя. Как видите, лейтенант, он слишком поздно появился на свет – в тридцатые годы он был бы как раз на месте.

– Очень остроумно, – холодно заметил Хардинг. Он опустился на колени и заглянул Мускату в лицо. Потом он протянул руку и оттянул его веко.

– Это – не алкоголь, – хмыкнул Хардинг. – Парень весь пропитан наркотиками. – Он поднялся и посмотрел на меня. – Может быть, вы и правы, Бойд, говоря о холодном душе.

– Единственный человек с таким лицом, которого мне довелось видеть, находился на дороге к моргу, – тактично сказал я. – В его состоянии понадобилось всего три недели, чтобы туда добраться.

– Кому принадлежит яхта? – спросил Хардинг, отворачиваясь от трубача.

– Эдварду Вулриху II, – ответил я.

– И где он сейчас?

– Я бы и сам хотел это знать, лейтенант, – ответил я, как всегда, честно. – И мистер Барон хотел бы знать. Мы бы его немного пообтесали – все равно: отдельно или сообща.

– Кто еще находится в данный момент на борту?

– Никого нет, кроме нас, – ответил я. – Во всяком случае, мы никого не видели, не правда ли, Барон?

– Разумеется, – пробормотал игрок нетерпеливо. – Траурную процессию составляем Бойд, я и этот трубач.

В недолгой тишине, которая последовала за этими словами, на палубе послышался стук каблучков. Он прозвучал необычно громко. Хардинг поспешно подскочил к двери и, встав за ней, распахнул ее во всю ширь так, чтобы его не было видно.

В рубку вошла Эприл Мауэр и непроизвольно остановилась, увидев Эллен Фицрой, лежащую на полу. Краска постепенно исчезла с ее лица, и она, шатаясь, прислонилась к двери. Хардинг протянул руку и успел подхватить ее до того, как она начала падать.

– Не бойтесь, леди, – сказал он. – Я – полицейский офицер.

– Она умерла? – опросила Эприл.

– Да, умерла, – ответил Хардинг. – Кто-то ее застрелил, и я стараюсь пролить немного света на это темное дело. Кто вы такая?

– Я – секретарша мисс Ван Равен, – механически ответила Эприл. – Эприл Мауэр.

– Хорошая фамилия, лейтенант, – заметил я. – В апреле всегда бывает дождь.

– Я не понимаю, за что могли убить такую милую девушку, – бросил лейтенант, – когда вы все были поблизости и представляли более удобные мишени. – И, повернувшись к Эприл, спросил: – Ван Равен? Глории Ван Равен?

– Совершенно верно, лейтенант, – ответил вместо нее я с грустным видом. – Она до следующего вторника должна быть на киностудии и начать сниматься в новом фильме. Я думал…

– Вы собирались вытащить ее отсюда, не так ли? – закончил лейтенант мою мысль. – Очень вам сочувствую, Бойд. И вам, и Глории Ван Равен. Как жаль, что такая мелочь, как убийство, нарушит ваши планы.

– Это не совсем так… – Продолжить я не успел, так как на трапе вновь послышались шаги. Они направлялись в сторону рубки. Хардинг исчез за дверью, а когда она раскрылась, в ней появилась Глория Ван Равен в сопровождении Вулриха и Грега Бейли.

– Послушайте, Эд, – говорил Бейли своим хорошо поставленным голосом, – нет никакого смысла убегать или избегать своих кредиторов, пока они не избавились от назойливой привычки требовать долги…

Я не дослушал этой оригинальной теории, так как Глория, обнаружив труп, громко вскрикнула и умело упала в обморок, подхваченная Хардингом, которому мог бы позавидовать любой цирковой страхующий. Пока лейтенант укладывал Глорию на пол, Вулрих опустился перед мертвой на колени.

– Эллен! – вскрикнул он срывающимся голосом. – Крошка моя!

Услышав это, Глория быстро открыла глаза.

– Моя крошка? – повторила она срывающимся голосом. – Что это значит, будь ты проклят? Последние четыре дня ты мне только и говорил, что я – единственная женщина в твоей жизни!

Вулрих, казалось, этого не слышал. Он пребывал в мире скорби. Я взглянул на Бейли, чтобы определить, как он реагирует, но мне это не удалось. Он смотрел на убитую с неподвижным лицом, а потом перевел взгляд на Хардинга, словно ожидая, что тот представится.

– Я хочу выпить, – раздался голос Муската. – Что это за отель, черт бы его побрал!

Лейтенант Хардинг прохрипел:

– Ну теперь, наконец, все в сборе, или в машинном отделении спрятался еще целый кордебалет?

– Теперь – все, лейтенант, – успокоил я. – Больше никого нет.

– Тогда я, наконец, могу приступить к своим обязанностям, – сказал он. – Все остаются на своих местах. Через пять минут я вернусь.

После того как он ушел, никто не произнес ни слова. Вулрих все еще стоял на коленях подле мертвой и по его лицу текли слезы. Глория перестала изображать обморок, потому что это уже было ни к чему. Она стояла позади Вулриха и с ненавистью смотрела на него. У Эприл ноги словно приросли к полу, и в ее лице не было ни кровинки. У Бейли и Луи Барона были бесстрастные лица индейцев, которые опоздали к распределению жен и теперь вынуждены ждать следующего распределения. Мускат с остекленевшим взглядом все еще сидел на полу, держа трубу на коленях.

Я закурил и старался не думать о весьма вероятных осложнениях – ведь Глорию могут втянуть в дело об убийстве. Внезапно она схватила Вулриха за плечо.

– Послушай, ты! – воскликнула она. – Ты что, забыл обо мне? Ведь я была той девушкой, по которой ты сходил с ума всю последнюю неделю!

Вулрих стряхнул ее руку и посмотрел на нее так, словно видит первый раз. Потом его невидящий взгляд снова перекочевал на Эллен Фицрой.

– Она была моя жена, – просто сказал он.

Следующее утро было абсолютно ясное. Огромный огненный шар солнца отражался в голубой воде гавани. Но я не был расположен наслаждаться красотами Бахиа-Мар. Стоя в телефонной будке, я вел разговор с Голливудом.

– Во вторник! – прорычал Гуггенхаймер мне в ухо.

– Вы с ума сошли, – ответил я. – Это невозможно. Хардинг всех нас прижал. Мы даже не можем покинуть пределы гавани, пока он не найдет убийцу.

– Я бы ничего не имел против, если бы он справился с этим делом до вечера понедельника, – ледяным тоном сказал продюсер.

– Невозможно, – повторил я.

Потом наступила пауза. Когда он заговорил снова, в его голосе появились такие нотки, которые, вероятно, были свойственны Джеку Потрошителю:

– Ведь речь идет о ваших двух тысячах долларов, Бойд. Мне становится смешно, когда я вспоминаю, какие лестные слова говорят о вас, как о детективе. Который, кстати, не позволяет ускользнуть ни одному доллару.

– Вот как? – с сомнением произнес я.

– Да, да, – ответил он. – Если этот недоучка-полицейский не в состоянии найти убийцу, то это должны сделать вы. – Его голос грохотал в трубке. – Ведь это очень просто для настоящего профессионала.

– Но…

– Мне совершенно безразлично, кто найдет убийцу: вы или полиция, – продолжал грохотать он. – И как бы то ни было, вы не получите от меня ни цента, если Глория во вторник не появится здесь. И не только это. Я позабочусь о том, чтобы вы попали в черные списки, и ни одна студия здесь на западном побережье не будет иметь с вами дела. К тому же у меня хорошие связи и с Нью-Йорком. И я поведаю нью-йоркцам, какой вы ленивый и ни на что не способный парень…

Я повесил трубку, так как эта словесная канонада Гуггенхаймера меня совсем не интересовала. Выйдя из телефонной будки, я столкнулся с высоким стройным парнем в дешевом костюме.

– Заботы одолели? – спросил Хардинг и злорадно усмехнулся.

– Угу, – ответил я. – Как вы думаете, сколько времени вы нас будете здесь держать?

– До тех пор, пока не изобличу одного из вас в убийстве Эллен Фицрой, – небрежно бросил он. – А вы пока отдыхайте и наслаждайтесь Бахиа-Мар, Бойд. Я уже подготовил ряд временных пристанищ, где вы можете жить. Никто не вернется на борт яхты, пока дело не будет закончено. Так что, не волнуйтесь, Бойд.

– Я должен привезти Ван Равен на студию не позднее вторника, иначе не получу никакого гонорара, – ответил я. – У вас есть какие-нибудь затруднения, лейтенант?

– Если рядом со мной находится частный детектив с нью-йоркской лицензией, мои затруднения исчезнут сами собой, – ответил Хардинг с ухмылкой. – Почему бы нам не действовать вместе? Покажите провинциальному полицейскому, как нужно работать. Распутайте дело так, как показывают в телефильмах, – раз, два и готово.

– Как сегодня чувствует себя Мускат Муллинс? – спросил я, стремясь сменить тему.

– Полностью не в себе, как вы и предполагали, – ответил Хардинг, и ухмылка исчезла с его лица. – Вы правы, если он будет так продолжать, он долго не протянет. Он уже не раз проходил курс лечения, но для него это пустая трата времени. Все, о чем он может вспомнить, это то, что был пьян и играл на трубе. А между делом сходил к себе в каюту и сделал инъекцию. Все остальное исчезло из его памяти. Он утверждает, что у него всегда так.

– Может, он сам ее убил и теперь не может вспомнить об этом?

– Возможно, – недоверчиво сказал лейтенант. – Правда, я не могу себе представить, какой у него мог быть мотив, но от наркомана можно ожидать чего угодно. До сих пор мы не смогли найти орудия убийства. Я даже использовал водолаза, который обыскивает дно вокруг яхты. Если мы найдем оружие, это окажет нам большую помощь.

– А что скажете насчет телефонного звонка? – спросил я, вспомнив, что убийца позвонил в полицию. – Было бы неплохо узнать, кто звонил.

– Увы. Мы даже не можем установить, откуда последовал этот звонок, не говоря уже о том, что мы не знаем и вряд ли узнаем, кто звонил. В непосредственной близости от яхты Вулриха имеется, кажется, больше десятка телефонных будок.

– Понятно, – сказал я задумчиво.

– Но в этом деле есть пункты, на которые можно обратить внимание, – с энтузиазмом продолжал Хардинг. – Вулрих – банкрот. Он должен своим кредиторам больше денег, чем я смогу заработать за всю свою жизнь.

– Да, я слышал об этом, – подтвердил я.

– И уже месяц, как он женат на убитой.

– Это я тоже слышал, – сказал я и зевнул.

– В таком случае вы, вероятно, слышали и о том, что его жизнь застрахована приблизительно на 400 тысяч долларов?

– Нет, – об этом я не имею понятия. Я слышал только, что он застрахован.

На лице Хардинга появилось выражение удовлетворения, потому что он сообщил мне новость.

Вулрих говорил, что они запаслись такими страховками, чтобы если с одним из них что-нибудь случится, то другой не остался без средств. Во всяком случае у него был мотив для убийства, тем более что он обанкротился и его преследовали кредиторы.

– Тут есть над чем подумать, – сказал я с надеждой и, как всегда, уважительным тоном.

– Я говорил с компанией, которая его застраховала, – продолжал лейтенант. – Судя по всему, они придерживаются такого же мнения. И они хотят послать сюда одного из своих детективов. – Он кисло усмехнулся. – И почему только они не доверяют полиции?

– Хорошо, лейтенант, – сказал я удовлетворенно. – Значит, можно констатировать, что убийца известен, не так ли? Простой и обычный случай. Вулрих убил жену, чтобы получить страховую сумму.

Хардинг медленно покачал головой, и, когда я это увидел, настроение у меня упало, потому что появилось такое ощущение, будто я оказался на том самом месте, откуда начал.

– Есть еще и другие факты, Бойд, – задумчиво произнес он. – Вулрих проиграл Барону 20 тысяч долларов, и Барон приехал сюда, чтобы получить их. Если бы он убил Вулриха, он бы никогда не смог спокойно подобраться к его страховке, потому что в этом случае ее получила бы Эллен Фицрой. Но если бы он убил его жену, то тогда был бы почти уверен, что получит свой долг, как только Вулриху выплатят страховую сумму. Ясно?

– Ясно! – зло огрызнулся я в ответ.

– И потом еще этот Бейли, – продолжал Хардинг, которому, очевидно, эта тема доставляла удовольствие. – Это главный кредитор Вулриха. Следовательно, он имел такой же мотив, что и Барон, убить Эллен Фицрой. Ясно?

– Ясно! – выдавил я.

– К тому же нельзя забывать и эту Ван Равен. – Он ободряюще улыбнулся мне. – Она золотистая блондинка, и, видимо, ей свойствен темперамент, присущий этой масти. Она думала, что Вулрих пригласил ее на яхту, потому что влюблен в нее, и только в нее.

Женщины обычно ожидают именно этого от мужчины, который действует подобным образом. А теперь представьте, что она узнала о его женитьбе и убила Эллен Фицрой в приступе ревности.

– Черт возьми! – воскликнул я со злостью.

– А вы разве думаете не так? – спросил он с улыбкой.

Я сделал последнюю попытку.

– Согласно этим версиям, каждый из них имел мотив, – сказал я. – Но каждый ли имел возможность?

– На это я вам отвечу, – резко сказал Хардинг. – Муллинс все время был на яхте. У Барона нет алиби на все время, как он прибыл из аэропорта и до встречи с вами. Он, правда, встретил у ресторана своих подручных, но преступление было совершено значительно раньше.

После того как Вулрих и Глория Ван Равен покинули вас, они расстались и не видели друг друга более получаса. Точнее, те самые полчаса, когда было совершено преступление. Они, по их показаниям, гуляли, но не встретили никого из знакомых. Прогулки совершали чуть ли не все подозреваемые, например, Бейли утверждает, что он тоже прогуливался.

– А что вы скажете об Эприл Мауэр? – угрюмо спросил я. – На нее тоже падает подозрение.

– Нисколько, – бодро ответил Хардинг. – Она утверждает, что в то время, когда произошло убийство, она находилась в своей каюте и спала. Разумеется, она имела возможность совершить убийство, но у нее не было мотива. Единственная причина, которая привела ее на яхту, – это то, что она привезла гардероб для своей хозяйки Глории Ван Равен. То же самое относится и к вам, Бойд. Вы прибыли сюда только для того, чтобы по поручению студии увезти отсюда Глорию.

– Сердечно благодарен вам за эти слова, лейтенант, – с горечью сказал я.

– Поверьте, мне тоже было приятно не заносить вас в список подозреваемых, потому что таковых у меня и так больше, чем достаточно.

– О’кей, не буду больше вас задерживать, лейтенант. Время – это все, как обычно говорят в борделях.

– Надо немного поспать, – сказал он в ответ. – Всю ночь был на ногах. Но гавань кишит полицейскими, поэтому не советовал бы вам предпринимать что-либо, вроде попытки к бегству, поняли?

– Без Глории Ван Равен я никуда не уеду, – уверил я.

– Если вы сделаете такую попытку, я распоряжусь засадить вас за решетку как свидетеля обвинения, – пообещал он на прощание.

Я медленно побрел в сторону шоссе и тех домишек, которые нам предоставил Хардинг. Добравшись до них, я увидел, что Глория сидит на ступеньках своего жилища. На ней был купальный костюм. Вероятно, он немного сел или она несколько пополнела с того момента, как я видел ее в последний раз, поскольку он не скрывал, а, наоборот, подчеркивал ее наготу.

Ее окружали с десяток репортеров и фотографов. Один парень с фотокамерой даже лежал перед ней на животе, выискивая новый, наиболее интересный ракурс. Причем он настолько увлекся этим делом, что не замечал, как его коллеги буквально топчут его ногами.

– А как вам понравится это, мальчики? – медовым тоном спросила Глория, бросая одну ногу на другую и глубоко вздыхая. В ответ на это грохнул залп фотовспышек, и один голос, перекрывая другие голоса, громко спросил:

– Какое чувство владело вами, Глория, когда вы вошли в рубку и увидели на полу мертвую женщину?

Глория умело повела плечами, деля вид, будто ей страшно, но на самом деле преследуя совсем другую цель.

– Я упала в обморок, – сказала она просто. – Это был какой-то кошмар. В известном смысле это напоминало мне сцену из одного нового фильма. Я вам уже рассказывала, мальчики, как я играла роль миловидной, но затравленной девушки, которая…

Я уже почти прошел мимо этой толпы газетчиков, когда один из них повернулся и заявил с блеском в глазах:

– Глория поистине фантастическая женщина!

– Конечно, – вежливо ответил я. – И очень добрая.

Глава 5

Придя в свой домик, я закурил и растянулся на кровати. Из другого домика, расположенного неподалеку, до меня доносилось меланхолическое соло, исполняемое на трубе, и я поневоле подумал, что было бы очень интересно знать, как будет реагировать Мускат, когда узнает, что весь вечер провел рядом с трупом. Минут через пять в мою дверь постучались, и я крикнул:

– Войдите!

Дверь открылась, и в комнату вошла Эприл Мауэр. Она быстро закрыла за собой дверь и сказала:

– Доброе утро, мистер Бойд.

На ней были кожаные шорты цвета морской волны и белый бюстгальтер. Ее светлые волосы были заколоты толстым пучком и эффектно контрастировали со смуглым загорелым телом.

– Если вы хотите достигнуть своей цели, то вам надо почаще принимать душ, – сказал я, намекая на ее имя.

– Предоставляю это вам. Уж если вы к кому-нибудь пристанете, то будет нелегко от вас отделаться, – кисло заметила она.

– Ваш вид возбуждает, – покорно сказал я. – Вы всегда так возбуждающе выглядите?

– Конечно, – спокойно ответила она.

– Если я когда-нибудь сойду с ума до такой степени, чтобы жениться, то я хотел бы, чтобы моя будущая жена имела такой же возбуждающий вид по утрам. В этом случае я спокойно спал бы по ночам, не страшась того, что утренний кофе мне будет подавать страшилище, – ответил я.

– Любая девушка, которая возымеет желание выйти за вас замуж, должна сперва побывать у психиатра, – ответила она.

– Лучше бы – у френолога, – сказал я с надеждой. – Вы хотите, чтобы я исследовал ваш череп?

– О, боже ты мой, мистер Бойд, какие мысли рождаются в вашей голове! – заметила она и посмотрела на меня своими голубыми глазами. – Видимо, все зависит от формы вашего профиля. Вы считаете, что вам достаточно показать девушке ваш замечательный профиль, и все будет в порядке?

– Ну ладно, черт возьми, зачем вы ко мне пожаловали? – крикнул я. – Если вы хотите, чтобы вас утешили, поскольку вы, бросив взгляд на убитую, плохо провели ночь, то почему вы об этом не скажете без обиняков?

– Все имеет какую-нибудь причину, – холодно ответила она. – Но когда речь заходит о вас, мне трудно ее отгадать. – Эприл посмотрела на меня взглядом врача, исследующего пациента. – Возможно, ваша ненависть к женщинам объясняется тем, что еще ребенком вы возненавидели свою мать.

– Какую из них? – быстро спросил я. – К моему совершеннолетию у меня было четыре матери. Моего старика все звали Данни-Разведенец.

Она сунула руки в карманы шорт, и те сразу обтянули ее бедра и ляжки.

– Сдаюсь, – сказала она. – Я только что разговаривала с лейтенантом Хардингом, и он сказал мне, что никто не имеет права уехать, пока он не найдет убийцу. И я спрашиваю себя, как на это будет реагировать студия.

– Об этом я уже узнал, – ответил я со вздохом. – Я звонил Гуггенхаймеру, и он снова пропел мне старую песенку: если Глория не вернется ко вторнику, то…

– Что «то»?

– То я не получу своего гонорара, и он внесет меня в черный список, так что мне будет трудно найти работу, как на восточном, так и на западном побережье. После того как он перечислил все, что предпримет против меня, если я не доставлю Глорию своевременно, он добавил, что предпримет еще ряд других – весьма подлых мер.

– Я тоже хотела бы, чтобы Глория вернулась на студию своевременно, – сказала Эприл.

– Вот как? – Я недоверчиво уставился на нее. – У вас есть какие-либо причины желать этого?

– Я очень ценю регулярное питание, – ответила она. – А финансовое положение Глории в настоящий момент очень неважное. Все, что ей принадлежит, это заложенный дом, кабриолет, который может понадобиться только сумасшедшему, да два меховых манто. Я ничего не имею против меховых манто, но ведь они же несъедобны!

– Неужели ее дела действительно так плохи? – спросил я.

Она кивнула.

– Если не хуже. Мне кажется, она верила в то, что Вулрих окажет ей помощь, которая была так необходима. И, должно быть, узнав вчера вечером, что он банкрот, она чуть не впала в шоковое состояние.

– Теперь дело уже обстоит не так, – ответил я. – Он был настолько предусмотрителен и заботлив, этот парень, что застраховал свою жену сразу после свадьбы на огромную сумму.

Эприл удивленно подняла брови.

– Для этого он, должно быть, имел веские основания, не правда ли?

– Правильно, Шерлок Холмс, – ответил я. – Вы правы, и копы тоже успели об этом подумать. Но не только Эдди имел мотив. Он был один из многих. Хардинг считает, что это с таким же успехом мог быть и один из его кредиторов, которому пришла в голову мысль убить Эллен: или Луи Барон, или хотя бы Грег Бейли. Глории тоже могла прийти в голову такая мысль, или же она сделала это из ревности, после того как узнала, что Эллен Фицрой вышла замуж за Вулриха.

– А как насчет Муската Муллинса? – спросила Эприл. – Как я слышала, на борту находились две парочки: Глория – Эдвард Вулрих и Мускат – Эллен Фицрой.

– Теперь положение немножко осложнилось, – заметил я.

– Весь вопрос заключается в том… что вы теперь будете делать.

– Гуггенхаймер предложил мне самому найти убийцу, если копам это будет не по силам, – сказал я.

– И вы попытаетесь это сделать?

– Подумываю. Ведь если я этого не сделаю, то останусь в сплошных убытках.

– Я вам помогу, – спокойно сказала она.

– Благодарю от всего сердца, – буркнул я. – Теперь я уверен в удаче!

– Я сделаю это не ради вас, – умерила она мой восторг. – Я с удовольствием выполняю секретарские обязанности при Глории. Работа хорошо оплачивается – в тех случаях, когда вообще оплачивается, – и от нее не сильно устаешь. Но если Глория не появится в срок на студии, я останусь без работы. Поэтому мое предложение диктуется материальными соображениями, Денни.

– О’кей! Теперь у меня есть бесплатный помощник. У вас уже имеется какая-нибудь разумная идея?

– Конечно! – ответила она. – Надо поймать убийцу.

– Великолепно! – В отчаянии я даже закатил глаза. – А с чего мы начнем?

– Не имею понятия, – призналась она. – Но надеюсь, что вам что-нибудь придет в голову.

– Очень хорошо. – Я глубоко вздохнул. – Почему бы нам вдвоем не прогуляться по гавани. Может быть, на свежем воздухе нам что-нибудь и придет в голову.

– Согласна, – ответила она. – Вы действительно не знаете, кто убил Эллен Фицрой.

– Если бы я знал, то не сидел бы тут и не болтал с вами, – сказал я. – А уже катил бы вместе с Глорией в Голливуд.

– Я разочарована, – ответила она. – Я думала, что вы – настоящий детектив, мистер Бойд.

– Так мы пойдем прогуляться или нет? – вежливо спросил я и поднялся с постели. – Или вы предпочитаете, чтобы я вас придушил где-нибудь в темном уголке?

Мы медленно пошли по берегу мимо яхт, яхт и снова яхт. Постепенно мне наскучило это занятие, и у меня возникло желание прогуливаться где-нибудь подальше вдоль Гудзонова залива или вдоль Ист-Ривер. Но потом я увидел в акватории гавани нечто такое, что даже не поверил своим глазам. Я закрыл глаза в надежде, что видение будет вести себя благоразумно и исчезнет, но когда несколько секунд спустя я вновь открыл их, все оставалось по-прежнему. Когда видишь красных слонов, взбирающихся по стене, – это еще пустяки, но когда видишь, что в бассейн Бахиа-Мар входит испанская галера, совершенно такая же, какие строили лет пятьсот назад, это уже чересчур.

– Взгляните-ка туда, – прошептал я. – Христофор Колумб подплывает. Вы не хотите сказать ему, что он опоздал на пятьсот лет?

– Ах вот вы чему удивились! – презрительно заметила она. – А меня это нисколько не удивляет. Здесь есть все, что хотите. И самое фантастическое: китайские джонки, испанские и римские галеры, немецкие подводные лодки и даже ванны из искусственных тканей.

– О’кей, мисс Всезнайка, – ответил я. – Откуда в вас столько мудрости? Почерпнули дома из комиксов?

– Скажете тоже, – презрительно фыркнула она. – Я читаю энциклопедию, причем регулярно. Для отдыха. Сейчас я читаю том от «Пол» до «Рос» и с нетерпением жду, когда смогу перейти к следующему.

– Видимо, мне тоже имеет смысл обзавестись энциклопедией, – сказал я, больше обращаясь к самому себе. – Вы часто даете мне понять, что я ниже вас по интеллекту.

– Так оно и есть, – зло отпарировала она. – Вы действительно ниже.

Последующие несколько минут мы шагали в полном молчании.

– Ну что, еще не придумали, как мы будем ловить убийцу? – наконец спросила Эприл нетерпеливо.

– Я как раз думал об Эллен Фицрой, – ответил я. – Это была хорошенькая куколка и петь она умела. Так почему же она, черт побери, вышла замуж за такого бродягу, как Вулрих? Из сострадания, что ли?

– С ее точки зрения, Вулрих стоял выше нее на общественной лестнице, – быстро ответила Эприл. – И был сказочно богат. К тому же он был ее боссом.

– Для меня он как был, так и остается негодяем, – буркнул я.

– Он, кажется, тоже не хотел жениться на ней, – сладким голосом сказала она.

– Я бы уж точно не женился, – буркнул я.

– Что ж, очень рада это слышать, – заметила она с улыбкой.

Мы прошли еще ярдов пятьдесят, и тут у меня в голове родилась удивительная мысль. Я остановился, но Эприл продолжала идти дальше. Она даже не заметила, что я остановился, и все больше и больше удалялась от меня.

– Эй! – прокричал я ей вслед. Она остановилась и медленно обернулась.

– Не обижайтесь, – сказала она. – Где яхта, там и чайки.

– Мне пришла в голову мысль, – сказал я с глубоким вздохом.

– И вы хотели бы, чтобы я поместила вас с ней в формалин? – предположила она.

– Мускат Муллинс или сам убил Эллен или присутствовал при убийстве, – сказал я. – Поэтому мы должны еще раз побеседовать с ним.

– Вы считаете, что лейтенант Хардинг еще не сделал этого?

– Сделал. Но он допрашивал его или ночью, или ранним утром, когда тот еще по самое горло был напичкан героином, – ответил я. – А сейчас он, возможно, перешел в состояние кошачьего горя и сможет вспомнить о событиях прошедшей ночи.

– О’кей, – бросила она. – И это будет началом нашего расследования. Но до этого я бы хотела что-нибудь съесть. Просто умираю с голоду.

– И в этом вы сами виноваты, Эприл, – сказал я не без удовлетворения. – Если бы вы захотели…

– Меня заставил об этом забыть ваш профиль, – сказала она серьезно.

Когда мы позавтракали и направились к домику Муската Муллинса, было уже половина третьего и значительно жарче, чем утром. В домике никто не играл на трубе, и никто не открыл нам дверь, когда я постучал. Не открыли ее и тогда, когда я забарабанил по ней кулаками.

Я уже собирался перестать, когда в мое правое плечо ударило что-то вроде парового молота. Я сморщился от боли и медленно обернулся. В тот же момент я увидел волосатую грудь под прозрачной нейлоновой рубашкой. А чтобы увидеть лицо, мне пришлось задрать голову.

– Почем стоят акции, партнер? – спросил он громоподобным голосом, который чуть не разорвал мне барабанные перепонки.

Он, словно жонглер, перебрасывал жевательную резинку из-за одной щеки за другую и со счастливой ухмылкой смотрел на меня. Я не знал этого парня и совсем не имел желания познакомиться с ним поближе. Его внешность впечатляла и вызывала мурашки на спине. Он был ростом более двух метров и весил, наверное, все 250 фунтов. С ним могли бы справиться человек шесть, если бы у них имелось полмили железных цепей.

– Это что, твой дружок? – спросил я у Эприл.

Та покачала головой.

– Он только что подошел, и я, слава Богу, его никогда раньше не видела.

– Вы – Бойд, ищейка с киностудии, не так ли? – спросил он и снова перебросил жевательную резинку из-за одной щеки за другую.

– В известной степени, – осторожно ответил я. – А вы кто такой?