Текст книги "Ловцы фортуны"

Автор книги: Каролин Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Им повезло – впереди показалась призрачная фигура Миранды – копна ее белокурых волос узнавалась безошибочно, – но позади ее раздавался леденящий душу железный грохот.

– Груженая вагонетка! – воскликнул Филип. – Она раздавит ее!

Все трое были охвачены ужасом и беспомощностью, понимая, что Миранда не слышит ни их криков, ни грома надвигающейся вагонетки.

Ноги Миранды все еще не слушались, но оторвав взгляд от Филипа, она с трудом протянула негнущиеся руки к Рэйфу, который был к ней ближе. У нее было время только лишь для того, чтоб заметить отчаяние на его лице, перед тем, как он бросился к ней и сшиб с рельсов к деревянным опорам стены. Секундой позже она почувствовала колебание воздуха, и как будто что-то пронеслось мимо, но смысл происходящего до нее не доходил. В это мгновение она была уверена, что видела призрак, и понимала только, что Рэйф пришел, чтобы вывести ее из шахты, и, расслабившись в его объятиях, она сознавала также, что он крепко прижимает ее к себе и покрывает ее грязное лицо поцелуями, полностью отметая все ее планы мести.

Пока Рэйф был занят Мирандой, внимание Филипа сосредоточилось на вагонетке. Он видел такие сотни раз и представлял, какую позицию займет Дани. И точно, когда вагонетка прогрохотала мимо, луч фонаря на каске Филипа высветил скрючившуюся позади фигуру, Филип прыгнул вперед, и его пальцы вцепились в грубую материю комбинезона Дани. Тот пошатнулся, но удержался за борт, в то время, как ноги Филипа неуклюже скребли землю, тормозя ход вагонетки, но недостаточно, чтобы остановить ее. Филип отчаянно искал, за что еще ухватиться и нашел как раз тогда, когда Дани вырвался и пополз вперед по груде камней. Филип подтянулся, чтобы последовать за ним, и в этот миг Дани повернул голову.

Лампа на каске Филипа отбрасывала мертвенный свет на бледное лицо под ней, и Дани в ужасе уставился на призрак человека, которого убил в пустыне Юго-Западной Африки много лет назад.

Потрясение заставило Дани потерять равновесие, и со страшным криком он свалился прямо пол левое переднее колесо вагонетки. Она дрогнула и подскочила, наехав на него на полном ходу. За тошнотворным хрустом ломающихся человеческих костей последовал страшный скрежет металла, и, разбрызгивая искры, контейнер накренился. Тонны алмазной руды лавиной обрушились на неподвижное тело.

Когда вагонетка начала крениться, Филип отскочил подальше, но затем, вспомнив о Елене, бросился назад. Он разгребал камни и отшвыривал их в сторону, пока не показалась голова Дани. Одного взгляда было достаточно: череп пробит, шея сломана. Когда Дани был маленьким мальчиком, Мэтью спас его от гибели, откопав из завала на старательской заявке у реки, но в конце концов алмазоносная земля Кимберли все-таки взяла свое.

Филип повернулся и пошел назад, выйдя на свет перед остальными, прибежавшими следом за Тиффани. Он слегка прихрамывал, его лицо было исцарапано и кровоточило, но именно в этот момент Тиффани и Миранда окончательно поняли, что Филип жив. Тиффани пошатнулась, но совладала с собой. Миранда же бросилась в объятия брата. Он тепло обнял ее, но потом подошел к Елене.

– Мне очень жаль.

Глаза Елены были полны слез. Она могла думать только о своей овдовевшей сестре и племянниках, детях Дани.

– Это был несчастный случай! – яростно заявила она. – Дани пытался остановить вагонетку!

Конечно, это был несчастный случай, мягко подтвердил Рэндольф. Мистер Стейн проявил великий героизм.

Филип и Рэйф заколебались. Их взгляд притягивала напряженная, недвижная фигура Тиффани… вероятность ее участия в покушении была слишком ужасной, чтобы задумываться о ней…

– Великий героизм, – тихо согласился Филип.

Всегда найдутся те, кто в этом усомнится, те, кто вспомнит, как Филип отчаянно прорывался в шахту, но Дани Стейн был уже мертв, и проще было оставить все, как есть, и среди вихря чувств, вызванных спасением Миранды, гибелью Дани и воскрешением Филипа, никто не замечал ни страха на лице Тиффани, ни злобы в глазах Рэндольфа.

Филип не заметил этого, потому что он утешал Елену, уткнувшуюся ему в грудь.

– Любопытно, оценит ли твой отец иронию судьбы, приглушенно произнесла она. – У Дани против него было много обид, но истинной причиной его горькой ненависти была смерть сестры. Дани искренне верил, что Мэтью никогда не любил ее, что для него Алида была простой бурской девушкой, которую он не считал себе ровней. И вот ты, Филип, оказался женатым как раз на такой девушке.

Он понимал ее страх перед встречей с его семьей и крепче обнял ее, стремясь защитить и утешить.

– Мы съездим в Лондон, чтобы повидаться с отцом, но вернемся в Южную Африку, – прошептал он. – Обещаю.

Антон и Полина не замечали, потому что смотрели на Миранду. Потом медленно повернулись друг к другу и улыбнулись. Это была довольная, интимная и очень счастливая улыбка. И в тот момент, когда Антон взял ее за руку, на свет появилась Афро-Американская Корпорация, но никто из них не думал об этом аспекте своих отношений.

Рэйф не заметил, потому что уводил Миранду из шахты. Он проводил ее до клети, и они вдвоем поднялись на поверхность. Он не отпускал ее, словно стремясь убедиться, что она настоящая, живая и теплая. Они вышли на воздух, и Миранда облегченно вскинула лицо навстречу солнцу, но в целом она уже успокоилась, хотя голос Рэйфа от волнения срывался.

– Я едва не потерял тебя! Пожалуйста, не оставляй меня больше!

– Я нужна тебе только как средство мести моему отцу. – Но она не была уже так уверена в этом.

– Это начиналось как месть, но я влюбился в тебя, еще когда мы плыли на «Корсаре». Все, что я делал в Кимберли, имело целью помочь тебе победить Тиффани, а мне завоевать тебя в жены.

– Твоя «цена» за акции не выглядела объяснением в любви, – безжалостно напомнила она.

– Я просил тебя верить мне. Я должен был утверждать, что это «цена», чтобы услышали все остальные – особенно Тиффани! И я не мог предупредить тебя заранее, потому что ты, дорогая Миранда, так абсолютно и чудесно правдива. Я не верил, что ты сможешь одурачить ее. И думал, что перспектива нашего брака подтолкнет Тиффани дать мне то, что я хочу.

– Я видела вас вместе, ты целовал ее, – упрямо сказала Миранда, – и уверена, что ты любишь ее больше, чем меня.

– Нет! Я притворялся, что влюблен в нее, потому что собирался заставить ее очистить мое имя, чтобы я мог жениться на тебе. Она принимает поклонение мужчин как свое законное право, и вполне поверила, что я люблю ее, несмотря ни на что! Если теперь этот план не сработает, я надеюсь, что ты все равно за меня выйдешь. – Он пристально посмотрел на нее. – Надеюсь, что значу для тебя не меньше, чем отец.

Выбор был не прост, но теперь ее не терзали сомнения, что он действительно ее любит. Она видела, что Рэйф тоже оказался перед выбором. Он мог бы принять сторону Тиффани, продать или передать ей в управление акции и уехать в Нью-Йорк. Однако он выбрал ее, Миранду.

Она улыбнулась и вместо ответа поцеловала его.

– Похоже, что папа возвращает себе одного из детей, но теряет другого, – сказала она, когда он ее отпустил. – Филип вернется в Лондон на мое место… а что папа когда-нибудь меня простит.

– К счастью для меня, Елена последовала за Дани в пустыню.

Филип и Миранда беседовали наедине в гостиной их дома.

– Когда Дани не вернулся домой, ее стало мучить подозрение, что он что-то замыслил против меня, поэтому она пошла в гостиницу и подоспела как раз вовремя: она увидела, что Дани уезжает, увозя меня на вьючной лошади. Она вернулась домой, переоделась в мужской костюм и двинулась за нами.

– Как же она смогла разыскать вас в тумане?

Туман задержал ее продвижение, но к счастью, в ту ночь он быстро развеялся. Но даже так только выучка, которую она получила на войне в коммандос дала ей возможность найти меня – да еще ее храбрость.

– Но если она сумела найти тебя, почему немцы не преуспели?

– Тревогу подняли только на следующий день, а тогда ветер уже уничтожил все следы. Тем временем Елена помогла мне добраться до заброшенной старательской хижины, где мы укрывались, пока я восстанавливал силы.

– Но, Филип, почему ты не сообщил нам, что спасся?

Филип откинулся в кресле, и прошло довольно много времени, прежде чем он ответил.

– Поначалу я не намеревался «исчезать», – медленно произнес он. – Эта мысль приходила ко мне постепенно, в те дни, что я провел с Еленой. Я влюбился в нее. Она стала для меня всем – женой, матерью и другом – и дала мне больше любви, чем любой человек вправе ожидать. Она бы никогда не свыклась с лондонской жизнью, а я никогда бы ее не бросил. Но были и другие причины тоже… – голос его упал.

– Вы долго оставались в пустыне?

– Около двух недель. Нам повезло – как только у нас кончились вода и провизия, в хижину забрели двое старателей. Они согласились продать нам припасы, одежду для меня и держать рот на замке – в обмен на значительную часть содержимого моего бумажника. По счастью, у меня было много наличных – это были деньги «Даймонд Компани», не ограничивавшей меня в средствах. Потом мы сообразили, что подходит срок отплытия следующего парохода в Кейптаун. Мы просто вернулись в Людерицбухт и поднялись на борт корабля – пара обносившихся неудачливых старателей. – Филип запнулся. – Но я все еще не решил исчезать совсем. Я рассматривал свое возвращение в город как своего рода испытание. Если бы кто-нибудь узнал меня, я бы подтвердил это. Но меня никто не узнал. Чем дольше я оставался с Еленой, тем сильнее сознавал, что не смогу с ней расстаться. Кроме того, было так чудесно стать совершенно свободным.

– Свободным от чего?

– От папы и алмазов, от груза ответственности и обязанностей. Я не предназначен для бизнеса, как иные… как, возможно, ты… К моему вечному позору, я использовал бизнес лишь для собственных целей, и когда понял, что не вернусь, то испытал невероятное облегчение.

– Я понимаю, – Миранда вспомнила собственную неожиданную жажду свободы, охватившую ее перед дюнами Людерицбухта.

– Я принял окончательное решение еще и потому, что прошло уже слишком много времени, я был уже признан мертвым, и новости возымели свое действие. Не знаю, поверишь ли ты, но я не думал, что удар будет чересчур силен.

– Филип, папа был потрясен. С ним случился сердечный приступ, и здоровье его так больше и не поправилось.

– Папа и я никогда не были особенно близки, – медленно произнес Филип. – Хотя теперь я понимаю, почему.

– Мы тоже не были близки.

Воссоединившихся брата и сестру охватило странное чувство, что при их первой встрече они были гораздо ближе друг к другу. Они оба слегка смутились, подумав об этом, но произвольная радость во взгляде Миранды, брошенном на него, смягчила это ощущение, и волны тепла разлились по их телам.

– Твои автомобили, – сказала Миранда. – Ты так сильно их любил.

– Это была великая жертва с моей стороны, – согласился Филип. – Но самое смешное в том, что именно мое знание автомобилей и их устройства дало мне возможность обосноваться в Южной Африке и зарабатывать средства к существованию. Я работаю в таксопарке Кейптауна.

– В таксопарке… о Филип!

– Не смотри с таким ужасом. Я от этого получаю удовольствие, честное слово.

Его искренность трогала, и Миранда ощутила укол сожаления за все то, от чего ему пришлось отказаться ради нее.

– Ты был очень добр, пожертвовав из-за меня своей свободой.

– Благодари Елену – я бы не собрался с духом, чтобы проявить свою братскую любовь, если бы она меня не убедила. – Легкая тень пробежала по лицу Филипа при словах «братская любовь», но при взгляде на Миранду оно снова прояснилось. – Елена – вот причина, по которой мы должны сделать вид, что все происшедшее несчастный случай. Как они с сестрой могут глядеть в глаза друг другу, если вскроются истинные обстоятельства гибели Дани?

– Обвинения никому не принесут пользы.

Но, как и Филип, Миранда гадала, каковы же те «истинные обстоятельства», что связаны с алмазами.

– Расскажи мне о Тиффани и алмазах, – попросил Филип.

Он слушал историю Миранды с растущим изумлением и, когда она закончила, усмехнулся.

– Господи Боже, но ты гораздо лучше смыслишь в подобных делах, чем я. – Затем выражение его лица стало серьезным. – Моя храбрая маленькая сестренка, ты выбралась бы из всех затруднений, да только я воскрес и все твои планы разрушил.

– Я уверена, что папа предпочтет возвращение старшего из своих детей контролю над юго-западными алмазами.

Филип криво улыбнулся.

– А я вот не уверен, что папа найдет замену равноценной. Кроме того, он в любом случае не получит назад своего старшего сына, потому что я не вернусь в Лондон.

– Но ты обязан! Ты должен вернуться и занять свое законное место!

– Я не могу взять Елену в Лондон и не оставлю ее, – повторил Филип.

– Но один из нас обязан вернуться, а я хочу…

– …выйти замуж за прекрасного капитана. Однако это не является непреодолимым препятствием для того, чтобы исполнять дочерний долг на алмазном рынке.

– Филип, если я за него выйду, Тиффани не очистит его имя, а значит, он не сможет вернуться в Лондон, – терпеливо напомнила Миранда.

– Я гарантирую, что Тиффани очистит его имя, если ты уступишь ей юго-западные алмазы.

Миранда в ужасе уставилась на него.

– Но именно, чтобы не допустить этого, я сюда и приехала! – воскликнула она, в отчаянии хватаясь за голову.

– В действительности у тебя все равно нет иного выхода, чем отказаться от алмазов. Во-первых, Антон Элленбергер предпочтет партнерство с американцами, отчасти потому, что он, как ты предполагаешь, заинтересован в Полине. Во-вторых, если ты выйдешь замуж за Деверилла, ты^: не сможешь осуществить свою угрозу разоблачить его занятие контрабандой. Однако основной фактор – это мое воскрешение. Мы оба знаем, что я никогда не вернусь в Лондон, но Антон не сможет быть уверен, что я не передумаю и не смещу его с позиции наследника.

– Я не предам папу.

– Ты и не предаешь его. – Филип положил руки ей на плечи. – Акции Рэйфа Деверилла сохранят положение папы в «Даймонд Компани» в обозримом будущем, и я бы, конечно, не стал называть это предательством! Кроме того, ты заслужила право на личное счастье.

Миранда подумала о Рэйфе и кивнула.

– Хорошая девочка. А теперь беги к Антону и скажи, что ты снимаешь свое предложение финансировать юго-западные россыпи.

– Может, сначала поговорить с Тиффани?

– С Тиффани поговорю я. – Филип улыбнулся. – Я в любом случае хочу с ней перемолвиться.

– Полина, не оставляй меня! – Рука Тиффани вцепилась в плечо золовки. – Я не хочу оставаться одна.

– Я должна идти, но с тобой может посидеть Рэндольф.

– Нет. Я плохо себя чувствую и мне нужно женское общество.

Полина с подозрением посмотрела на нее, но Тиффани была смертельно бледна и неестественно возбуждена.

– Ну хорошо, но я не собираюсь пропускать свидание с Антоном. Я попрошу твою служанку попозже сменить меня.

Они находились в спальне Тиффани. Полина сидела в кресле, а Тиффани неустанно металась по комнате. Голова ее кружилась, горела, виски ломило, но сквозь путаницу искаженных чувств и образов одна картина виделась совершенно отчетливо: Рэндольф наверху, в кабинете, выжидает…

– Что ты держишь в руке? – спросила Полина. Тиффани разжала ладонь, в которой блеснул грушевидный кулон.

– Он упал в Шахте, но, к счастью, запутался в одежде… цепочка порвалась.

Но цепи, сковывавшие ее, еще не были разорваны. О Боже, что ей делать? Она стиснула бриллиант, лихорадочно крутя его в пальцах.

В дверь постучали – слуга принес записку от Филипа. Для Тиффани перспектива встречи с Филипом и посещения дома Брайтов была почти так же страшна, как Шахта для Миранды. Она избегала дома Брайтов на протяжении всего пребывания в Кимберли из-за пробуждаемых им ассоциаций, но еще раз убедилась, что от прошлого не убежать. Филип… что она может ему сказать? Какую должна занять позицию? Потом ее мозг медленно начал проясняться, и с возвращением Филипа забрезжил путь к победе. Ключевой вопрос – знает ли он?

Она постаралась ускользнуть, не встречаясь с Рэндольфом, и, выйдя из экипажа перед домом Брайтов, решительно направилась к двери. Это дом, просто дом, и Филип – просто мужчина, которого она когда-то знала.

Он ждал ее в гостиной.

– Филип! – Она бросилась к нему, простирая руки. – Это так чудесно. Ты заставил меня испытать страшное потрясение, когда так неожиданно появился из туннеля, и реальность только сейчас начинает до меня доходить. Если бы ты знал, какие муки я пережила, когда услышала о твоей смерти! Сегодня – счастливейший день моей жизни!

– Могу себе представить.

– И ты женат! Надеюсь, ты счастлив – у нее такое доброе лицо.

– Елена очень добра – помимо всего прочего.

– Но чего я не могу понять, – продолжала Тиффани, усаживаясь на софу, – зачем тебе было нужно считаться погибшим.

– Уж тебе-то следовало угадать ответ, – он очаровательно улыбнулся ей. – Моя неприязнь к отцу и сестре не была для тебя тайной.

«Сестре» было подчеркнуто. Тиффани собралась с духом.

– Надеюсь, Миранда объяснила тебе ситуацию. Ты понимаешь, что у тебя есть возможность «сделать» Мэтью и Миранду сразу и окончательно?

– Да? И как же?

Он сел рядом, улыбаясь с той самой юношеской беспечностью и беззаботностью, которые она хорошо помнила по дням, проведенным в Париже.

– Ты вернешься в Лондон, чтобы возглавить «Брайт Даймондс» вместо Миранды. Но тебя же никогда не заботили алмазы, Филип! Мы будем сотрудничать – с твоим правом голоса в «Даймонд Компани» вдобавок к моему я подчиню себе алмазную индустрию, а ты сможешь спокойно заняться гоночными автомобилями.

– Благие небеса, Тиффани, ты всегда мыслишь в игре на ход вперед, правда? – восхищенно сказал он.

– Ты всегда радовался, причиняя вред своему отцу… помнишь Лемуана и его фальшивую формулу производства алмазов?

– О, я пошел гораздо дальше, чем Лемуан. – Филип беспечно рассмеялся. – Вся неразбериха вокруг юго-западных россыпей возникла только потому, что я одурачил папу, внушив ему, что месторождения бесперспективны.

– Прекрасно, – с наслаждением воскликнула Тиффани. – Когда ты вернешься в Лондон, свергнуть Алмазного короля с трона будет детской забавой. По правде говоря, твое возвращение дает мне возможность выиграть в борьбе за алмазы Юго-Западной Африки – теперь Антон не заинтересован в союзе с Брайтами. И ты, конечно, сможешь употребить свое влияние, чтобы предотвратить брак Миранды с Рэйфом Девериллом.

– Есть только одно затруднение, – заметил Филип извиняющимся тоном. – Я не вернусь в Лондон.

– Нет? – Тиффани сначала не поверила своим ушам, а затем ужаснулась. Его нужно убедить – но как далеко она осмелится зайти? – Ты же ненавидишь отца и сестру. Зачем упускать такую возможность?

– Затем, что больше я не испытываю к ним ненависти. У меня было шесть лет, чтобы поразмыслить над определенными вопросами, и хотя это звучит пошло и банально, но просто удивительно, как может измениться мужчина под воздействием любви хорошей женщины.

– Но, Филип, какую команду мы бы могли составить. – Тиффани придвинулась к нему ближе, положив ладонь на его руку и глядя томным фиалковым взором в его глаза. – Пожалуйста, сделай это для меня… ради того, чем мы когда-то были друг для друга, ради наших будущих возможных отношений.

– Какого рода отношения ты имеешь в виду?

Вот именно! В этот миг Тиффани была в таком отчаянии, что чувствовала себя способной на все, готовой быть всем для любого и каждого. Но даже если и так – есть же границы. Когда она наклонилась к нему, ее единственная мысль была о том, чтобы продолжать блефовать и хотя бы так добиться его поддержки.

– Это зависит оттого, какие чувства ты сохранил ко мне после нашей последней встречи, – мягко произнесла она. – Боюсь, что я, возможно,^: была несколько жестока.

Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но Филип отбросил ее с яростью и отвращением.

– Это судьба была жестока! И больше никогда не дотрагивайся до меня, сестренка!

Тиффани побледнела.

– Кто тебе сказал?

– Дани Стейн перед тем как бросить меня в пустыне. – Филип мрачно усмехнулся. – Не беспокойся, я не собираюсь задавать никаких вопросов о Дани, потому что не хочу знать ответов. Все, что я хочу услышать, почему ты не позволила мне узнать все вовремя?

– Твой отец хотел защитить тебя от правды, а я любила тебя так сильно, что стремилась оградить от тех страданий, что испытывала сама.

– Черта с два! Единственное правдивое утверждение, которое я от тебя когда-либо слышал – что тебе нужна была «Брайт Даймондс», а не я! Ты держала меня в неведении, чтоб я тебе больше не докучал – я был тебе бесполезен. А теперь я снова стал полезен, поэтому ты изменила тактику?

– Все было совсем не так! Господи, я не могу говорить об этом. Разве ты не понимаешь – ничего этого не было! Ты и я – не в родстве.

– Идем со мной.

Филип схватил Тиффани за руки, потащил ее по коридору в другую часть дома и распахнул дверь.

– Вот спальня нашей матери. Это та самая постель, на которой она спала. По всей вероятности, на этой постели мы с тобой и были зачаты, правда, от разных отцов, хотя, – Филип угрюмо усмехнулся, – и в этом мы не можем быть уверены.

Он все еще сжимал ее запястья, когда Тиффани пыталась вырваться и отводила глаза от постели. Она дрожала, потому что после его хватки ушибы на руках болели еще сильней.

– Посмотри на постель, Тиффани! Взгляни в лицо правде – у тебя есть мужество, и ты должна это сделать! Я помню, как зачарована была ты своей таинственной матерью – не хочешь о ней услышать?

– Нет. – Ее губы были странно неподвижны, и ей стоило огромных усилий даже прошептать одно слово.

– В любом случае я мало что мог бы рассказать. У тебя, меня и Миранды есть нечто общее – никто из нас не знал нашу мать. Разница между нами лежит в отношении к отцам. Я ненавидел своего, ты презирала своего, но Миранда обожает своего, и ты должна очистить имя Рэйфа Деверилла от этого смехотворного обвинения, чтобы Миранда могла выйти за него замуж и вернуться к отцу.

– Никогда! – Тиффани наконец обрела голос и нашла в себе силы продолжить борьбу. – У меня нет ни малейшего основания так поступить. И я все еще не понимаю, почему ты изменил свое отношение к Миранде.

– Я сильно ревновал к ней. Ни у кого из нас не было матери, но у нее был отец – великий, сияющий, победоносный бог-отец, который открыто обожал ее и совсем не замечал меня. На какой-то детский манер я в своем изгойстве винил Миранду, но это, конечно, была не ее вина. Я был так похож на нашу мать, что Мэтью Брайт всегда должен был сомневаться в своем отцовстве… зато был уверен в отношении Миранды.

– Ну, хорошо, я могу купиться на эту трогательную сказочку, но не стану расчищать дорогу к браку Миранды с Рэйфом Девериллом – и не взывай к моим родственным чувствам, потому что все еще ощущаю себя единственным ребенком.

– Расчисти эту дорогу, и Миранда заберет предложение финансировать россыпи Юго-Западной Африки – тогда Антон Элленбергер и алмазы – твои.

Ее сердце забилось от возрождения надежды. Но этого было недостаточно.

– Я люблю его, – четко сказала она. – Мне нужны и Рэйф, и алмазы.

Филип покачал головой.

Миранда отвергла алмазы ради любви. Ты отвергаешь любовь ради алмазов. Нравится вам или нет, – никто из вас не может обладать и тем, и другим, и ты поймешь, что Рэйф Деверилл не примет иного исхода.

Она в отчаянии закрыла глаза, сжигаемая тоской по его лицу, его телу, его прикосновениям – единственному мужчине, которому она смогла бы позволить подчинить ее своей воле.

– Почему я не могу найти любовь и сохранить ее. Все же могут! Все, кроме меня!

– И, однако, ты женщина, у которой есть многое – красота, богатство, положение в обществе и власть. Ты не можешь обладать всем, Тиффани. Никто же может. Никакие деньги не купят такого права. Тиффани и любовь несовместимы – и не думаю, что когда-нибудь это произойдет!

Чувство потерянности и одиночества ошеломило ее своей силой, ибо она знала, что он прав. Она никогда не познает полного доверия, абсолютной гармонии души и тела. Она всегда будет одна, лишенная доверительной связи с мужем, любовником, братом и сестрой, на которых могла бы положиться в трудную минуту и которые бы принимали и любили ее такой, какая она есть. Но жалость к собственной персоне была не в духе Тиффани. Любовь или алмазы? Здесь нет выбора! Алмазы – это Тиффани, а она – это алмазы, они едины, не просто связаны историей и происхождением, а неразделимы. Без алмазов Тиффани зачахнет и умрет, как фея без волшебной палочки, цветок без солнечного света, ибо алмазы – источник ее очарования и основа всего ее существования.

Он подумал, что она колеблется.

– Если ты не согласишься, я расскажу… нас.

– Нет! Люди видели нас вместе, на том балу… Ты не сможешь объявить всему миру, что мы брат и сестра!

– Не всему миру, только Рэйфу… и Рэндольфу.

И снова Филип стиснул ее руку, но на сей раз он заметил синяки. Тиффани вспомнила, как изменилось в похожей ситуации выражение лица Рэйфа, и внезапно поняла какую сделку может заключить – сделку, которая нейтрализует Рэндольфа и освободит ее от его постоянных угроз.

– Где Рэйф?

– В столовой с Еленой.

– Пригласи его сюда.

Когда Рэйф вошел в комнату, Тиффани спокойно встретила его взгляд, но затем протянула руку Филипу.

– Алмазы Юго-Западной Африки в обмен на доброе имя Рэйфа Деверилла. – Она повернулась к Рэйфу. – Если россыпи оправдают ожидания, эта свадьба будет куплена самой дорогой в истории ценой. Надеюсь, ты польщен?

– Удовлетворен, так будет точнее, – ответил Рэйф. – Однако Миранда получит акции «Даймонд Компани», так что выигрыш в борьбе за власть, можно сказать, будет поделен поровну.

– Я готова пойти дальше. Когда-то я верила, что могу «никогда не жалеть, никогда не объяснять, никогда не извиняться»… – Тиффани взглянула на Филипа, и на миг они перенеслись на солнечный двор в Оксфорде, – … но я ошибалась, и уже пожалела о том, как обошлась с тобой, и извинилась за это. Сейчас я собираюсь все объяснить, но хочу кое-что получить взамен.

– Посмотрим. Но не акции, Тиффани – уже слишком поздно для этого.

– Знаю.

– Тогда что или чья сила убеждения оказалась сильнее, чем акции? – изумленно спросил Рэйф.

– Моего брата. – И Тиффани холодно указала на Филипа.

Лицо Рэйфа посерело, уподобившись пеплу, пока он переводил взгляд с одного на другую.

– Моей матерью была леди Энн Брайт, но я узнала об этом только после того, как мой отец…

Одним быстрым движением Рэйф оказался рядом и обнял ее.

– Все хорошо, – пробормотал он. – Я все понял… самоубийство твоего отца, Мэтью, все… Но почему ты не рассказала мне?

Она слегка отстранилась и взглянула ему в глаза.

– Не рассказала тебе, что была беременна от собственного брата?

В ответ Рэйф только крепче прижал ее к груди и спрятал лицо в ее волосах.

– Ты бы женился на мне, если бы я тебе рассказала? – прошептала она.

– Да!

– Ты любил меня?

– Да. – Он не мог причинить ей боль, объяснив, что его любовь родилась из очарованности ею, что в основе ее лежало скорее физическое влечение, чем чувство. Возможно, это очарование все еще длилось, но он более же был подвержен ему как ранее, потому что встретил другую женщину, которую любил сильнее.

– Тиффани… – Голос Филипа был хриплым и отчужденным. – Я поверил, что ты ошиблась насчет ребенка. Господи, прости меня, но я не знал… Что с ним случилось?

– У меня был выкидыш. – Тиффани сделала шаг назад, оказавшись на равном расстоянии от обоих мужчин. – Выкидыш происходит легко, когда рядом Рэндольф.

Она подняла руки и начала медленно расстегивать платье. Спустив его с плеч быстрым драматическим движением, она повернулась спиной, чтобы мужчины могли оценить во всей красе картину жутких синяков и кровоподтеков. Затем очень сухо и деловито она описала свою брачную ночь с Рэндольфом и то, как проходили другие ночи. Закончив, она повернулась к ним, и тон ее изменился.

– Избейте его! Избейте его для меня! Владение юго-западными россыпями даст мне над ним моральное превосходство, но мне нужна мужская сила, чтобы сломать его физически. Сделайте это для меня!

Во время их первой встречи Рэйф сказал Тиффани, что мужчина может простить ей все, потому что она так прекрасна. Это была неправда, и тогда он ее не простил. Но теперь оба, и Рэйф, и Филип, смотрели на нее с сочувствием, вызванным не ее красотой, а ее душевными язвами и физическим страданием.

– Он мой, – тихо сказал Рэйф Тиффани, – он один в доме?

– Если не считать цветных слуг.

– Дай мне полчаса. Потом возвращайся домой. – У двери Рэйф задержался. – Кстати, я вспомнил, где видел этот бриллиантовый кулон и что о нем говорил предыдущий владелец. Не надевай его больше.

Он закрыл за собой дверь, но прежде, чем покинуть дом, переговорил с Еленой, которая смущенно отводя взгляд, вручила ему нечто из скудного имущества Дани. Рэйф спрятал это под пиджаком.

Брат и сестра молча сидели в спальне Энн.

– Я только что вспомнил Оксфорд, – произнес наконец Филип. – Мы спрыгнули с того моста, но не взлетели в небо – мы упали.

Ее лицо смягчилось, затем стало печальным, когда она вспомнила радость, счастье, невинность тех дней.

– Ты сумел подняться… ты нашел Елену. В конце-концов ты выиграл в игре за любовь.

– Надеюсь, что ошибся насчет тебя. Надеюсь, ты тоже найдешь свою любовь.

Она притворилась, что не слышит.

– Ты ведь не скажешь Миранде, что мы с ней сестры, правда?

– Конечно, нет, – но он, казалось, был удивлен ее просьбой.

– О, не беспокойся, – заверила его Тиффани с оттенком прежней беспечной насмешливости. – Я не стараюсь защитить ее от неприятных сторон жизни. И мной не движут сестринские чувства – я не изменилась. Просто я чувствую, что чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

Филип улыбнулся.

– И не меняйся, сестренка. – Он нежно поцеловал ее в щеку. – Рэйф сказал правду о том бриллианте – избавься от него.

Рэйф удостоверился, что в доме нет никаких гостей, а слуги вернулись на ночь к себе в отдельный флигель, расположенный во дворе. Проникнув в гостиную, он с удовольствием отметил, что с наступлением темноты шторы опущены, а дверь здесь прочная. Вкупе со сравнительной уединенностью дома посреди большого сада это предоставляло хорошую возможность для осуществления его плана.

– А, Деверилл, – Рэндольф вошел поспешно, улыбаясь и протягивая руку на ходу. – Надеюсь, что мы с вами сможем договориться. Я хочу заключить с вами соглашение насчет этих акций.

Рэйф пренебрег приветствием. Вместо него он сунул руку под пиджак и вынул оттуда сыромятный кнут Дани.

Рэндольф все еще лежал на полу, когда вернулась Тиффани. Она помогла ему подняться по лестнице, но когда он рухнул на постель, быстро отступила и взглянула на него сверху вниз.