Текст книги "Ловцы фортуны"
Автор книги: Каролин Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
Он соблюдал их молчаливый договор, игнорируя эпизодические интрижки, которые она завязывала в своей студии в Гринвич-Виллидже. Удивительно, но с тех пор, как он прекратил с ней сексуальную связь, его все больше привлекала мысль о Тиффани в постели с другими мужчинами. Ему бы хотелось услышать о самых интимных подробностях. А главное, ему бы хотелось посмотреть.
– О Боже! Рэндольф, что у тебя за непристойное воображение – хотя мне следовало бы к этому привыкнуть! Секс не имеет надо мной власти, и в любом случае сомневаюсь, что Кимберли может предложить что-нибудь пригодное для постели! – Она по-прежнему стояла, дымя сигаретой, не в силах расслабиться в его присутствии. – Но даже если ты считаешь себя здесь незаменимым, я не понимаю, зачем нужно было брать с собой Полину.
– Полина нуждается в смене обстановки.
– Она могла бы получить смену обстановки, если бы осталась у нас дома и помогла твоей матери присматривать за детьми, пока мы в отъезде.
– Полине нужно проветриться – она ужасно расстроена из-за Фрэнка.
Фрэнк Уитни был совершенно раздавлен замужеством Тиффани. Несмотря на все доводы здравого смысла, он продолжал надеяться, не в силах вырваться из-под ее чар. Он запил еще тяжелее, и когда это стало отражаться на работе, Тиффани его уволила. Надо отдать ей справедливость, она не лишила его жалования и продолжала ежемесячно высылать ему чеки, но отказалась с ним видеться, будучи слишком нетерпима к человеческим слабостям, чтобы в таких случаях долго выражать симпатию или поддержку. Фрэнк же тратил все деньги на спиртное и полгода назад умер от цирроза. Тиффани после этого стала замечать порой в свой адрес резкие обвиняющие взгляды, которые считала абсолютно несправедливыми – не ее вина, если человек ведет себя как последний дурак.
– Полине следует собраться с духом, – живо заявила Тиффани. – Фрэнк никогда не имел ни малейшего желания на ней жениться, да и потом никого не было. Она должна быть благодарна за то, что имеет, – мой отец достаточно ее обеспечил, хотя с чего он обязан был беспокоиться – не понимаю.
– Скупиться на такую малость, дорогая? Неужто скромная рента Полины разорила тебя? Если так – а это, конечно, полная чепуха, вспомни о прибыли, которую приношу я. Вскоре я удвою состояние, оставленное твоим отцом.
– И тебе придется передать его мне для инвестиций в алмазы Юго-Запада.
– На твоем месте я бы оставил такой личный подход к делу.
– Ты – мой банкир, не более того!
Рэндольф сохранял спокойствие, будучи уверенным в своем превосходстве над ней.
– Я верю, что, сегодня вечером на приеме у Антона ты выступишь со мной одним фронтом. Маловероятно, чтобы твоя резкость и недостаток проницательности произвели выгодное впечатление.
– Не указывай мне, как вести себя в подобных обстоятельствах! Конечно, перед Антоном я сохраню внешние приличия.
– Отлично! В конце концов, – и он улыбнулся, – мы – одна команда.
Команда! Только в одном пункте, Рэндольф, подумала она, в одном определенном, хрупком пункте. Вслух же сказала: – Надеюсь, что других гостей не будет.
Дом Брайтов казался дворцом в старательском городе, когда Мэтью построил его в середине семидесятых, но он не шел ни в какое сравнение ни с Брайтуэллом, ни с особняком на Парк-Лейн. Да и по современным стандартам Кимберли это неуклюжее одноэтажное строение было скромным, но когда Миранда бродила из комнаты в комнату, то радовалась, что оно сохранилось после осады, не было снесено или перестроено. Здесь Мэтью и Энн жили в первые годы своего брака. Здесь родилась и умерла их маленькая дочь Виктория, здесь родился Филип и прожил последний год до рокового путешествия на Юго-Запад, и сама она жила здесь несколько месяцев, когда буры осадили город.
Миранда пыталась вспоминать, но испытывала лишь смутные ощущения чего-то близкого и знакомого.
Она вышла в сад. Где-то здесь был убит дядя Николас, когда дом подвергся артиллерийскому обстрелу, и поблизости была землянка, где они прятались… Теперь лужайка была гладкой, и никаких следов тех дней не сохранилось, но, может, чувствуется какое-то духовное их присутствие? Впечатались ли события той пионерской эпохи в стены дома или разлились в воздухе? Осталась ли здесь печать Мэтью? Миранда стояла в саду, пытаясь оживить историю семьи, но она не знала, что Джон Корт делил этот дом с ее родителями и что в этом самом доме была зачата Тиффани.
После полудня она получила записку Антона с приглашением на вечер. Она предполагала, что увидит его на вокзале, но мистер Памбертон, секретарь «Даймонд Компани», быстро провел ее из купе в поджидавший автомобиль. Уж здесь-то недостатка в ковровых дорожках не будет, язвительно подумала она, когда подобострастные служащие расчищали ей дорогу в толпе. В доме ее ожидала огромная куча конвертов и визитных карточек.
– Не каждый день в город приезжает дочь председателя совета директоров, – заявил Пембертон, улыбаясь ее изумлению. – Вы будете завалены приглашениями и изъявлениями гостеприимства.
– Я не понимаю… – Она была так поглощена истинной целью своего приезда, что не предусмотрела возможности других обязанностей. Более всего Миранда хотела бы, чтобы ее оставили в покое, чтобы она смогла как следует продумать встречу с Антоном. – Время моего пребывания не определено, – и программа его в руках мистера Элленбергера. Я бы не хотела никого обижать, но боюсь, что мне придется отклонить большинство предложений.
– Вы встретитесь почти со всеми этими людьми на общественных мероприятиях, которые организует Элленбергер. Однако вы, естественно, захотите посетить Шахту, и меня делегировали сопровождать вас.
– Нет, нет… Вы очень добры, но у меня не будет времени.
– Не будет времени посетить Шахту? – Пембертон в изумлении уставился на нее; Шахта – знаменитая Большая Дыра Кимберли, крупнейшая рукотворная шахта в мире, для большинства людей была основной причиной посетить город.
Миранда не могла объяснить своего страха перед ней. Она понимала, что в таком маленьком городе как Кимберли, она не сможет избавиться от доминирующего влияния Шахты, но надеялась, что сумеет избежать самой Большой Дыры и зрелища подземных работ.
– Я видела ее раньше, – довольно резко произнесла она. – Но если я передумаю, то дам вам знать.
К вечеру она оделась в простое платье из кремового шифона в стиле ампир, с высокой талией и пышными оборками на юбке, отделанными серебром. От волнения к горлу подкатывал ком. Не глупи, увещевала она себя. Антон – старый друг. Но облегчает или затрудняет старая дружба ее задачу? Миранда не была уверена – она знала только, что Мэтью надеется на нее. Однако вечером ей было бы намного легче, если бы они с Антоном были наедине – она ненавидела большие сборища.
Но окна резиденции Антона сияли светом, снаружи был припаркован автомобиль, а еще один подъезжал к крыльцу. Снимая пальто, Миранда смирилась с мыслью, что попала на прием, но это обстоятельство ушло в тень перед другим – Антон жил в исключительно впечатляющем доме. Она задумчиво нахмурилась. Ей было известно, что он создал в Кимберли выгодный бизнес и владел акциями золотых шахт на Рифе, но, оказавшись лицом к лицу со зримыми доказательствами его успеха, она впервые спросила себя – а каким образом он создал первоначальный капитал? Или он был крайне бережлив в те годы, что служил в «Брайт Даймондс», или ему подвернулся чрезвычайно удачный шанс.
Изменился не только финансовый статус Антона Элленбергера: облик и манеры человека, вышедшего ей навстречу, не имели ничего общего с тем застенчивым клерком, которого она знавала в Лондоне. Даже в последнее время, несмотря на его выросшее состояние, в Антоне оставалось нечто, делавшее его нежеланным для лондонского светского общества. Он не был блестящ, остроумен, красив или высокороден, и в британских высших сферах его по-прежнему не принимали. Во время его визитов в Лондон они с Мирандой встречались исключительно за скромными трапезами, и теперь она была изумлена уверенностью, которую он ныне излучал. Прежняя аура приниженности исчезла.
– Миранда! – Он взял ее протянутую руку и задержал в своей несколько дольше, чем требовала необходимость. – Для меня огромная честь, что вы приняли мое приглашение. – Как обычно, он говорил с ней по-немецки.
– Чепуха! Я бы не отказалась ни за что на свете! – Она улыбнулась ему с неподдельной теплотой, чувствуя, что он искренне рад ее видеть. – Поздравляю с избранием!
– Благодарю. К несчастью, перед выборами мне пришлось потерять доброго друга.
– Да? – Через открытые двери Миранда видела, что в гостиной собралось несколько человек, и сознательно стремилась продлить свой тет-а-тет с Антоном, оттягивая пытку общения с посторонними.
Кимберли получил статус города в 1912 году, когда слился с округом Биконсфилд. Я стал интересоваться местной политикой с того самого времени, как здесь поселился, и даже избирался в городской совет. Но тем не менее был удивлен, что именно меня выбрали мэром, когда мой предшественник и мой друг, – как я уже упоминал – неожиданно скончался пару месяцев назад.
– И вы найдете время исполнять возложенные на вас обязанности?
– Найду, – тихо ответил Антон. – Кимберли был добр ко мне, и я должен сделать дай него что-нибудь взамен.
Миранда кивнула и неохотно позволила увлечь себя в гостиную. Она не узнала никого из гостей, однако заметила почтительность, с какой был встречен их приход, и что почтительность эта была адресована не ей. В Кимберли Антон Элленбергер являл собой персону!
– Еще раз благодарю вас, Миранда, что вы приехали. Должен сознаться, я не очень верил, что сэр Мэтью отпустит вас в такое путешествие.
– Почему?
– У меня создалось впечатление, что я не пользуюсь его симпатией. – Антон слегка развел руками, словно извиняясь. – Чувствую, что он был недоволен, когда я ушел от него.
– Отец очень высокого мнения о ваших способностях и ценит то, что вы много лет отдали «Брайт Даймондс», – возразила Миранда. – И я уверена, что он мыслит достаточно трезво, чтобы понять стремление человека, желающего начать собственный бизнес. Кроме того, отец…
Она резко осеклась, ибо почти готова была объявить ему об одержимости Мэтью идеей династии, где его семья и его имя должны сохранять контроль над империей и где посторонний, вроде Антона, мог служить лишь хранителем фамильных интересов. Нет, быстро подумала она, этого нельзя говорить, нельзя говорить слишком много ни о чем.
– Вы извините меня, если я ненадолго отлучусь? Мои опоздавшие гости!
Миранда отошла к окну, стремясь хоть немного побыть одной, тревожно сознавая, что ужасное испытание приветствиями начнется слишком скоро. Дело было не в том, что она забывала лица и имена – просто в толпе она не могла определить, кто заговорит следующий, а значит, видеть губы собеседника. В толпе Миранда быстро теряла нить разговора.
Она почувствовала прикосновение к руке, и, повернувшись, увидела, как Антон говорит ей:
– Я хочу, чтобы вы кое с кем встретились… но, возможно, дамы помнят друг друга?
Миранда изобразила улыбку, и ее взгляд медленно переместился с Антона на лицо новоприбывшей. И тогда улыбка застыла на ее губах, а стены комнаты начали кружиться.
Тиффани весело вошла в дом, скрывая разочарование от того, что они не останутся с Антоном наедине. Она рассыпалась в любезностях перед хозяином и вплыла в гостиную с ним под руку – этакая изысканная, светская американка, дарующая милости и честь своего общества жителям жалкого колониального поселка. Как и Миранда, она носила парижское платье, но на Тиффани оно было новейшего фасона: замысловатые темно-лиловые складки струилась с плеч, свободная легкая накидка лилово-багряного цвета крепилась на черных бретельках с бриллиантовыми застежками и спадала коротким шлейфом. На голове у нее был роскошный черный тюрбан, отделанный лиловым и багряным. Эффект был потрясающий.
Когда Антон подвел ее к белокурой девушке, стоявшей к ним спиной, Тиффани машинально отметила ее платье. «Хорошего качества, решила она, – но очень скучное».
Секундой позже Тиффани уже не видела ничего, кроме этого лица, синих глаз и золотых волос, так сильно напоминавших о Мэтью Брайте.
Они снова были в холле на Парк-Лейн, где Тиффани испытала первый шквал ужаса и ненависти, отвращения и отчаяния… перед ней замелькали образы – Мэтью, Энн, Филип, отец… и Миранда, и все, что Филип рассказывал ей о Миранде, когда лиловые глаза впились в синие, они снова и снова переживали те страшные минуты… Тиффани – агрессивно, Миранда – инстинктивно защищаясь, потому что не понимала…
Тиффани видела сестру Филипа, свою сестру, и не могла с этим смириться. Филип был мертв, и, Господи, помоги ей, она вздохнула с облегчением, когда узнала об этом, потому что его уход способствовал тому, чтобы навсегда похоронить эту жуткого историю. Это никогда не происходило! Она преуспела в том, чтобы стереть все мысли и воспоминания о Филипе – если в Рэндольфе и было что-то хорошее, так это то, что он не позволял загружать свою голову старыми историями. Господи, если бы Рэндольф только раскопал, что она незаконнорожденная и что она виновата в кровосмешении со своим сводным братом – тогда бы не было спасения из-под его власти! Но он не мог узнать, Тиффани была уверена, что Мэтью не рассказал об этом никому, даже Миранде. Постепенно она вновь овладела своими чувствами и румянец вернулся на ее щеки.
Миранда видела только один тревожный, деструктивный момент, уязвлявший ее исключительную чувствительность. Она ощущала себя беззащитной перед такой силой характера и униженной перед столь безграничной красотой ибо теперь она видела то, чего не сознавала при их предыдущей встрече: Миранда была уверена, что смотрит на женщину, которую любил Рэйф Деверилл.
Все это заняло секунды, и не было замечено никем из присутствующих – никем, за исключением Рэндольфа.
– Конечно, мы встречались, – сказала Тиффани. – Какой приятный сюрприз – встретить вас здесь, мисс Брайт.
Губы обеих дочерей Энн сложились в пристойные вежливые улыбки, но взгляды оставались холодными.
– Что кривело вас в Кимберли, миссис Корт? – мягко спросила Миранда.
– О, я уверена, что причина моего визита – та же, что и ваша! – губы Тиффани искривились. – Приглашение Антона. Какой очаровательный жест, Антон, – пригласить нас обеих на ваши общественные торжества!
– Не очаровательный, просто вполне логичный и бесконечно приятный для меня, – спокойно ответил Антон. – Две алмазные наследницы в Кимберли, городе, который помогли основать их отцы. Мне это казалось абсолютно необходимым, а моя инаугурация в мэры – всего лишь подходящий предлог.
– А это, – язвительно сказала Тиффани, – самое правдивое утверждение, сделанное вами сегодня! – И вздрогнула, когда Рэндольф больно стиснул ее руку.
– Не глупи, – прошипел Рэндольф, пока Антон вел Миранду к другой группе гостей. – Сохраняй холодную голову. Ты уже дважды выдавала себя.
– Дважды? – Она бросила на него резкий взгляд.
– Твое смущение при встрече с Мирандой Брайт было очень заметно. Похоже, ты восприняла старинную вражду своего отца с Брайтами серьезнее, чем я полагал. Или, – он улыбнулся, – я чего-то не знаю?
У Тиффани пересохло в горле.
– Я смутилась только по одной причине! Антон пригласил Миранду и меня, потому что мы соперницы. Он владеет или почти владеет тем, чего мы обе хотим получить – алмазными россыпями Юго-Западной Африки, – и он взращивает наше соперничество по очень простой причине – когда двое добиваются одной и той же вещи, ее цена возрастает!
– Ты все крайне упрощаешь. Такое развитие событий означает только то, что в предложении, которое мы намеревались сделать, пропущен какой-то важный момент. Мы вернемся к первоначальному предложению, и ты можешь предоставить это мне, чтобы найти свою ошибку и исправит ее.
Тиффани прикусила губу, чтобы предотвратить взрыв негодования. Предоставить ему! Да ни при каких обстоятельствах! Такое развитие событий означает, что ей придется иметь дело с Рэндольфом и Мэтью, – поскольку Тиффани не воспринимала Миранду как личную угрозу, она видела лишь всеподавляющую фигуру Мэтью Брайта, стоящего за дочерью. На один миг Тиффани дрогнула, – сможет ли она переиграть двух блестящих мужчин. Да, сможет, потому что должна!
Взирая друг на друга, обе – и Тиффани, и Миранда, были рады, что Антон, сидевший между ними во главе стола, доказал, что он превосходный хозяин, и вел беседу, позволяя им избегать прямого столкновения. Передышка давала время примериться к изменившимся обстоятельствам и изучить друг друга.
Антон с язвительным сарказмом обрисовывал структуру местного общества.
– На самой верхушке – директора «Даймонд Компани», – провозгласил он, глядя на Миранду, – которые по рангу где-то рядом с Господом Богом, но выше или ниже – неизвестно!
Миранда присоединилась к общему смеху, радуясь возможности хоть немного расслабиться, но она сомневалась, что когда-нибудь осмелится пересказать эту шутку Мэтью.
– Далее следуют высшие чиновники «Даймонд Компани», за ней – алмазные дилеры, – здесь Антон скромно поклонился. – Затем врачи, юристы, управляющие банком и, наконец, остальные, классификации не подлежащие. Однако эти молодые люди могут быстро продвинуться в табели о рангах, если правильно сумеют выбрать себе даму сердца. – Он заговорщически улыбнулся Полине Корт, намекая, что именно ее осаждали бы подобные смельчаки и что счастливый обладатель ее милостей быстро поднялся бы вверх по иерархической лестнице.
Полина застенчиво улыбнулась в ответ. Она оставалась такой же коренастой и по-прежнему предпочитала не идущий ей розовый цвет, но пухлость ее исчезла, и основной причиной тому послужило нравственное падение Фрэнка Уитни. Она понимала, что Фрэнк не был особенно достойным или разумным человеком, но именно с ним она связывала надежды на брак, не только из-за искренней привязанности к нему, но еще и потому, что он был ее единственным шансом. Теперь она смирилась с участью старой девы, но иногда, глядя на Тиффани, Полина гадала, сможет ли она когда-нибудь простить ее.
Поэтому Полина с явным удовлетворением отметила, что этот симпатичный, вежливый мистер Элленбергер ловко поставил Тиффани на место.
– Миранда, пойдемте, посмотрим на старую фотографию Кимберли, которую я недавно приобрел. Там можно различить офис сэра Мэтью на главной улице. Надеюсь, остальные гости будут настолько добры, что простят наше десятиминутное отсутствие?
Антон провел Миранду к двери, позволив наблюдающей за ними Тиффани заметить фамильярность, с которой он держал руку Миранды, и то, как доверительно они беседовали по-немецки.
Фотография была в точности идентична той, что Мэтью держал в своем лондонском офисе, – обстоятельство, с котором Антон, бывавший там тысячу раз, должен быть прекрасно осведомлен. Миранда села за стол, готовясь приступить к игре. Впрочем, Антон сам любезно разрешил проблему.
– Вы довольны своим путешествием на Юго-Запад?
– Очень. – То, что Бюро сообщило о ее визите, подчеркивало близость связей между германскими властями и Антоном Элленбергером. – Но то, что я увидела и узнала, также и тревожит меня. Потенциал тамошних месторождений не определен – во всяком случае тем, кто не принадлежит к Бюро, он не известен, а цифры по их добыче сильно расходятся между собой. Если Британия вступит в войну с Германией, соглашения моего отца с Бюро будут аннулированы, но всем участникам нашего бизнеса жизненно необходимо, чтобы продукция Юго-Запада продолжала оставаться в разумных пределах.
– Лимит на продукцию жизненно необходим «Даймонд Компани» и, в особенности, Синдикату. Так ли уж это необходимо каждому, связанному с индустрией, я не уверен.
– Но это, конечно же, так! Может пострадать каждое из ответвлений индустрии – от самих добытчиков до дилеров, ювелиров, скупщиков, торговцев и инвесторов – потому что цена упадет. Даже последний перекупщик не захочет, чтоб это случилось, потому что – где же тогда удовольствие и престиж от обладания прекрасными бриллиантами, если все, вплоть до прачек и мусорщиков, нацепят на себя эти побрякушки!
Антон улыбнулся ее горячности и тому словесному обороту, который она употребила.
– Ну такому Синдикат никогда не позволит случиться. Миранда, когда мы с вами сиживали в классной комнате на Парк-Лейн и беседовали об алмазах, как я определил роль Синдиката?
– Нужно всегда иметь под рукой необходимый капитал для того, чтобы скупать добываемые алмазы, – медленно произнесла Миранда. – Во времена перепроизводства или спада Синдикат должен продолжать эту скупку, чтобы сохранить стабильность рынка, даже если это влечет за собой замораживание приобретенных алмазов.
– Верно, все так и происходит. Добытчики выкапывают алмазы из земли, в то время как Синдикат снова погребает их в лондонских подвалах. И вы все еще думаете, что перепроизводство вредит добытчику?
Миранда не ответила. Мысль ее продвигалась медленно, болезненно, пытаясь достигнуть логического завершения.
– Между прочим, – продолжал Антон с величайшей деликатностью, – скупки, проведенные Синдикатом в предыдущие годы, должны были… несколько истощить ресурсы его членов.
Рядом, всего в нескольких шагах, ярко пылал огонь в камине, но Миранда ощутила неожиданную дрожь. Все, что должен делать владелец юго-западных россыпей – это продолжать добычу, будучи абсолютно уверен, что его продукция будет все равно скупаться Синдикатом. Беспринципный владелец приисков может фактически разорить финансистов Синдиката и таким образом начать диктовать «Даймонд Компани» условия и использовать ресурсы Компании, чтобы продавать свои акции. Это была угроза, которой она прежде не осознавала полностью – угроза не просто Компании и индустрии, но главным образом ее отцу.
Антона нельзя назвать беспринципным, с сомнением подумала она, но у него оказалось амбиций больше, чем она представляла. И если он заключит союз с Кортами… Миранда вздрогнула. «Беспринципные» – даже недостаточно сильное слово по отношению к Тиффани и Рэндольфу.
– Наличные ресурсы Синдиката испытывают некоторый прессинг, но он располагает такими суммами, чтобы предотвратить нежелательный оборот событий. Мой отец, к примеру, не испытывает трудностей в предоставлении финансов, необходимых для покупки и развития юго-западных россыпей, если найдет подходящего партнера, конечно.
– Конечно, – улыбаясь, согласился Антон.
Миранда заколебалась, не уверенная, что можно преступить границы своих полномочий. Мэтью ожидал от нее доклада о ситуации, а не проявления личной инициативы, однако неожиданное появление среди действующих лиц Тиффани Корт, разумеется, все меняло.
– Мне кажется, – медленно сказала она, – что если «Брайт Даймондс» заключит союз, чтобы иметь право голоса на Юго-Западе, это предприятие может принести партнеру долю в акциях «Даймонд Компани» и место в совете директоров. – Она встала, открыла дверь кабинета, вспомнив беседу за столом, добавила: – Директор «Даймонд Компани» – должность ниже Бога всего на одну ступеньку.
Антон взял ее за руку и мягко произнес по-немецки:
– Даже без того, чтобы положить глаз на подходящую даму?
Она улыбнулась.
– Некоторые мужчины – но только очень немногие – могут получить и то и другое.
Он поднес ее руку к губам, но затем, после короткого размышления, легонько поцеловал ее, на континентальный манер, в обе щеки.
– Это была очень интересная беседа, – сказал он, – и я надеюсь продолжить ее, когда мы увидимся завтра.
Миранда ушла, даже не возвращаясь в гостиную. Дома она уселась на пол перед камином. Потрясение от встречи с Тиффани несколько улеглось, и теперь казалось даже, что ситуация не могла сложиться по-иному: обе богатые наследницы пионеров Кимберли готовились к борьбе за новое Эльдорадо, сражаясь в том самом городе, где некогда все начиналось. Или это нечто большее, чем алмазы Юго-Западной Африки?
Она смотрела в огонь. Нравится это Мэтью или нет, но она здесь на месте и должна что-нибудь делать. Она сделала открытое предложение, основанное на ее главном преимуществе перед Кортами – влиянии Мэтью и его тридцатипроцентном пакете акций в «Даймонд Компани». Сомнительно, что потребуется набавлять цену, но торопиться не следует, ибо Антон будет счастлив выжать из ситуации все возможное – для этого он их и пригласил. О Филип, взмолилась про себя Миранда, как ты мог так катастрофически ошибиться в оценке месторождений Юго-Запада. Если бы ты не послал папе неверную деформацию о Юго-Западе, этого бы никогда не случилось!
Она поднялась и стала переходить из комнаты в комнату, ища вдохновения и поддержки, словно какие-то флюиды делового чутья ее отца, которое никогда не подводило его, могли остаться в атмосфере этого дома.
У Тиффани есть Рэндольф, и он, кажется, вполне способен оказать ей существенную поддержку. По правде говоря, он показался ей человеком, способным на все. А у нее совсем никого нет. Бродя по пустому дому, Миранда чувствовала себя одинокой, совершенно одинокой.
Под предлогом посещения ванной Тиффани расположилась в прихожей, между холлом и гостиной, откуда надеялась подглядеть за Антоном и Мирандой. Она видела, как открылась дверь кабинета, и могла наблюдать сцену их прощания. Ее глаза задумчиво сузились, но она решила ничего не говорить Рэндольфу о увиденном. Каждая крупица добытой информации должна быть полезна именно ей самой.
– Можно восхититься, как Миранда Брайт владеет своей речью, – заметил Рэндольф, когда она вернулась к нему, – а также ее несомненным очарованием.
– О, я не сомневаюсь, что ее очарование должно прийтись тебе по вкусу, Рэндольф, – промурлыкала Тиффани. Она вдруг представила себе Миранду, подвергающуюся побоям Рэндольфа, и эта мысль доставила ей удовольствие. Тиффани не забыла пагубной склонности Миранды к чтению чужих писем. – Однако она может оказаться слишком слаба для некоторых твоих привычек. С другой стороны, ее невинный вид не должен вводить в заблуждение. Когда-то я говорила, что она не выглядит способной противостоять мне, но теперь я в этом не уверена.
– Ты действительно это говорила? Кому и при каких обстоятельствах?
– Это неважно, – отрезала Тиффани, проклиная себя за необдуманные слова. – Важен лишь безусловный факт: Антон отдает предпочтение ей.
– Нет. Он настраивает одну партию против другой, точно так, как поступил бы я на его месте. Имей терпение, дорогая. Близится наш черед.
И верно, когда другие гости устремились к выходу, Антон дал знак Рэндольфу, что им следует задержаться.
– Вы изучили содержание моего последнего меморандума?
– Во всех подробностях. Потенциал юго-западных россыпей выглядят впечатляюще. – Рэндольф осторожно подбирал слова и, как всегда, не переходил грани благоразумия. – Мы можем полагаться на представленные вами данные?
– Я вынес их из личных впечатлений, полученных во время предыдущего визита в закрытую зону, и обсуждая каждый аспект с моими консультантами по геологии и инженерным работам. Нет сомнений, что алмазные россыпи Юго-Западной Африки… – Антон сделал паузу, затем пожал плечами и тряхнул головой. – Я собирался сказать, что они неистощимы, но это, конечно, не совсем соответствует истине. Но их хватит на нашу жизнь и еще внукам останется. Алмазы могут оказаться и в море, вдоль побережья, – продолжал он, – и когда-нибудь мы будем обладать техникой, способной поставить преграду волнам, и станем собирать алмазы прямо со дна океана.
– Но качество камней не изменится?
– Несомненно. Как вы видели из образцов, представленных мною в Нью-Йорке, качество превосходное и добыча содержит исключительно большой процент камней высокой ценности.
– Хм… – Рэндольф откинулся в кресле с прямой спинкой: локти на высоких деревянных подлокотниках, пальцы сжаты. – Существует еще и политический аспект. Мы уже обсуждали его, когда вы были в Нью-Йорке, но вы по-прежнему утверждаете, что, если англичане получат контроль над территорией после войны с Германией, производителей не будут принуждать к торговле по определенным властью квотам?
Антон помедлил. Он не хотел открывать все карты, сообщая Рэндольфу, что южно-африканские власти против абсолютной британской монополии в алмазной индустрии. Рэндольф должен верить, что сделка с Мэтью Брайтом вполне возможна.
– Я уверяю вас, что если немцев вытеснят с Юго-Запада, территория будет управляться из Претории, а не из Лондона. Так случилось, что южно-африканский министр добывающей промышленности – мой ближайший друг, – добавил он.
Во взгляде Рэндольфа мелькнуло понимание.
– Я так и думал.
Рэндольф обдумал и просчитал сделку еще до отъезда из Нью-Йорка, и даже неожиданное присутствие Миранды Брайт не могло помешать ему добиться самых выгодных условий. Конкуренция означала, что Рэндольфу придется больше предложить, но вовсе не значила, что он должен получить меньше.
– Сами по себе алмазы могут быть слишком рискованной игрой, – произнес он самым менторским тоном. Он глянул на Тиффани, ожидая протеста с ее стороны, но та с отсутствующим видом смотрела в пространство. – Сделка должна быть связана с другими вашими проектами – золотыми копями в Ист-Рэнде. Если торговля алмазами чрезвычайно чувствительна к колебаниям мировой экономики, то есть еще неограниченный и достаточно стабильный рынок золота.
– Я намереваюсь создать холдинговую компанию для поддержки моих интересов в добыче золота и алмазов. Будет выпущен миллион акций, из которым я и мои южно-африканские партнеры сохраним за собой пятьдесят один процент, а остальные будут предложены инвесторам, таким, как вы, по цене семь фунтов стерлингов. Это принесет приблизительно три с половиной миллиона фунтов. Вдобавок нам потребуется дополнительный капитал в виде займа, и мы будем искать его в Америке.
– Удивительно, как мало американских инвестиций вложено в Южную Африку, – заметил Рэндольф, – в сравнении со вкладами, сделанными нашими инженерами. Были личные инвестиции, но очень незначительные, со стороны таких людей, как например Джон Корт, однако ничего ценного.
– Удивительно, – согласился Антон, – но так уж случилось. Это оставляет широкое поле деятельности, открытое для вас, Рэндольф.
Губы Рэндольфа скривились. Он обнаружил то, что Миранда поняла час тому назад: Антон Элленбергер избрал такую манеру делать предложение, что оно выглядело скорее выгодным интересам партнера, чем его собственным.
– Итак, вы используете свою холдинговую компанию как трамплин для авантюры с алмазами, – заключил он. – После получения прибыли от инвестиций в юго-западные россыпи, вы на этой базе создадите целую сеть компаний – афро-американское партнерство станет новой и могущественной силой в мире добывающей промышленности и покончит с британским превосходством. – Рэндольф кивнул, испытывая дрожь возбужденна от подобной перспективы. – Я думаю, что не солгу, если скажу, что с финансовой стороны это возможно, – тихо добавил он.
