Текст книги "Ловцы фортуны"
Автор книги: Каролин Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)
Антон оказался первым из гостей, и он заметил перемены в Полине – весьма определенно заметил. Он сел рядом с ней, но пока они вели оживленную беседу, его взгляд постоянно возвращался к Рэндольфу. Он ждет от нас упоминания об акциях, думала Тиффани, но ему придется подождать еще. Ее собственное внимание было приковано к двери, и, несмотря на всю решимость, напряжение в ней росло. Кто будет следующим? Ее сердце сжалось, когда распахнулась дверь, и в комнату вошел Рэйф.
Рэндольф встал, и какой-то миг двое мужчин бесстрастно смотрели друг на друга. Затем оба раскланялись, но ни один из них даже не подумал протянуть другому руку.
– Могу я предложить вам выпить, Деверилл? – спросил Рэндольф.
– Капитан пьет виски, – не правда ли, Рэйф? Как обычно? – Тиффани протянула ему руку, сияя улыбкой.
Углы рта Рэйфа заметно дернулись, когда он взял ее руку в свою.
– Я не видела вас после встречи на ипподроме, – хладнокровно солгала она. – Надеюсь, вы получили удовольствие от бегов?
– Не только удовольствие, но и выгоду.
– Значит, вы игрок?
– Боюсь, что так. Однако мне везет в игре!
Сдавленный звук привлек внимание – Антон поперхнулся глотком вина. Переведя дыхание, он укоризненно сказал Рэйфу:
– А ты говорил мне, что очень плохо разбираешься в лошадях.
– Разве? Это, друг мой, наверное было очень много лет назад. С тех пор моя удача сопутствует мне. – Рэйф очаровательно улыбнулся подозрительно глядевшему на него Антону. Так и должно было случиться, потому что я играю постоянно. Человеку в моем положении приходится как-то убивать время – я не часто получаю приглашения в приличное общество.
Рэйф говорил так, словно обстоятельства ничего не могли с ним поделать! Он выглядел совершенно беззаботным и легкомысленным прожигателем жизни. Вдобавок, он был невероятно красив в своем вечернем костюме. Когда Тиффани взяла сигарету, он встал, чтобы помочь ей прикурить, и повернувшись спиной к остальным, подмигнул ей. Волна чудесного тепла прокатилась по телу Тиффани – он был единственным мужчиной, который понимал ее, и она любила его за это. Хотя она любила его еще по великому множеству причин. С Рэйфом она могла бы завоевать весь мир. Даже зрелище Рэндольфа, раскинувшегося в кресле словно змея, изготовившаяся к броску, не могло отравить этого мига глубокой и сильной радости.
– Мы рады, Деверилл, что вы приняли приглашение в наше общество, шелковым голосом произнес Рэндольф. – Возможно вы надеетесь, что эта дорога приведет вас к своего рода реабилитации?
– Я не тот человек, что живет надеждой, – ответил Рэйф, – но вы правы, полагая, что нынешний вечер изменит мою судьбу.
Легкая тень омрачила лицо Рэндольфа, но мигом исчезла.
– Возможно, вы связываете это с очаровательной мисс Мирандой Брайт, – заметил он. – Она будет здесь с минуты на минуту.
Рэйф улыбнулся.
– Я считаю, что с приходом Миранды связаны надежды или страхи всех нас.
Наступило короткое молчание, и в тишине даже стали слышны голоса в холле. Все медленно повернули головы, когда дверь отворилась и вошла Миранда.
Шелк цвета слоновой кости был так нежен, что казался паутиной, которая вся струилась и переливалась, простота линий платья подчеркивала каждый изгиб тела, корсаж едва поддерживался тонкими бретельками и низко открывал грудь. Кремовое мерцание кожи лица, плеч, груди подчеркивало мягкое вечернее освещение, но сегодня его совершенство ушло в тень… ибо Миранда надела драгоценности Брайтов. Тиара сверкала поверх золотой короны ее волос, браслет сиял на запястье, на правой руке горело массивное золотое обручальное кольцо с алмазом леди Энн, а на шее было великолепное фамильное ожерелье.
Именно ожерелье привлекло внимание Тиффани. Ее опытный глаз профессионально исследовал его и не нашел ни одного изъяна. Каждый камень был выбран и огранен мастерски. Их волшебная магия проникла в самое сердце Тиффани. Ее любовь к алмазам помогла ей понять, что в этом ожерелье они нашли свое полное выражение, и сознание, что оно не принадлежит ей, раздражало Тиффани без меры.
Впервые Тиффани не нашла, что сказать. Миранда вежливо поздоровалась с Рэндольфом, пройдя через комнату, по-дружески расцеловала Антона в обе щеки и села. С ее приходом все несколько притихли. Но Рэйф подошел, взял ее за руку и повернул к свету так, что сверкающие лучи крупного бриллианта-солитера брызнули прямо в глаза.
– Прелестно, – пробормотал он с тихим удовлетворением. – Это и есть бриллианты Брайтов?
Миранда кивнула.
– Это свадебный подарок отца моей матери. Папа самолично выбрал каждый камень здесь, в Кимберли, затем отвез их в Лондон и руководил обработкой. После смерти матери они перешли ко мне, потому что я – ее единственная дочь.
Желчь подступила к горлу Тиффани невыносимая боль терзала ее тело и душу. О Мэтью, безмолвно рыдала она, почему ты отверг меня, почему отослал меня прочь! Ты создал это ожерелье, и я могла бы носить его… если бы ты признал меня своей дочерью и тогда могло бы все сложиться по-другому!
Отвергнутая… Это напомнило ей о Дани Стейне. Преследует ли он Миранду по-прежнему? Ей следует немедленно предупредить сестру… но губы ее так и не смогли выдавить этих слов.
За обедом Миранда сидела по правую руку от Рэндольфа.
– Я полагаю, мисс Брайт, скоро вы покидаете: Кимберли?
– Что навело вас на подобную мысль, мистер Корт?
– Поскольку я завершил – или почти завершил – мои дела в городе, то решил, что и вы закончили свои.
– О нет, мистер Корт, я еще не закончила.
Заметив, что Антон прислушивается, Рэндольф продолжал:
– Возможно, вы имеете причины личного характера, чтобы продолжить свое пребывание. – И со значением глянул на Рэйфа.
Миранда вспыхнула, а Рэйф откинулся в кресле и улыбнулся.
– Но, конечно, есть некоторые препятствия… касаемо репутации капитана, – Рэндольф покосился на Тиффани. – Разве не было бы великодушно, дорогая, выбить клин клином и очистить имя капитана?
Тиффани стиснула зубы, но она поклялась, что он не лишит ее самообладания.
– Нет, – твердо сказала она.
Антон поспешно постарался сменить тему разговора.
– До отъезда вы должны посетить Шахту, – заявил он.
Тиффани покачала головой.
– Операции по добыче алмазов меня не интересуют. Меня привлекает готовая продукция, а не темные туннели и копание в грязи.
– Миранда?
Она не ответила, и Рэйфу, сидевшему рядом, пришлось дотронуться до ее руки, чтобы заставить говорить.
– Темные туннели меня тоже не интересуют.
Уж конечно… Тиффани вспомнила свои ощущения на лестнице иными вечерами – ни света, ни звука. Под землей, в Шахте, Миранда была бы весьма уязвима.
Кимберлийская Шахта существует только сорок лет, – заметил Рэйф, – и однако за это время произошли существенные изменения.
Антон согласился.
– От оврага к крупнейшей рукотворной пещере в мире, и от открытой добычи к сложнейшей системе подземных работ.
– Методы добычи – не единственный аспект индустрии, который подвергся изменениям, – Рэйф поднял бокал с вином, – насколько я представляю. Прежние старатели, например, позволяли себе любые запрещенные приемы – подделку заявок, НТА, даже убийства, но в наши дни крупнейшие битвы за алмазы происходят в кабинетах. – Он выпил вино и медленно опустил стакан на стол.
Все молчали.
– Кимберли полон, слухов о «таинственном покупателе» акций «Даймонд Компани», поэтому, похоже, что такая битва сейчас и начинается. – Рэйф сделал паузу, оглядывая бледные лица окружающих. – Разве все не зашло достаточно далеко? Разве не настало время разрешить наконец шараду?
– Как вы смеете совать нос в наши дела? – прошипел Рэндольф.
– Заметьте, Тиффани любит шарады, – Рэйф улыбнулся воспоминаниям. – Давай, Тиффани, выводи всех из неведения, предложи Антону акции.
– Нет!
– Если ты этого не сделаешь, он может подумать, что у тебя их нет.
– Я предложу их, когда захочу и буду готова это сделать.
– Ты никогда не захочешь, Тиффани, и, покуда эти акции имеют цену, никогда не будешь готова – потому что у тебя их нет.
Рэйф встал.
– Ты не сумела купить эти акции. Я их купил.
Его серые глаза выглядели осколками льда на худом смуглом лице.
– Мне не нужно говорить за этим столом, что у меня нет желания войти в алмазную индустрию. Мне нет нужды распространяться, что эта индустрия сделала со мной. Акции выставлены на продажу, но будут предложены только двоим: Тиффани и Миранде. – Рэйф пристально вгляделся в каждое прекрасное лицо, обращенное к нему, в каждую пару мучительно горящих глаз. – Вы хотите узнать цену, – тихо сказал он. – Финансовые условия одинаковы для вас обеих: я продам их за ту же цену, что заплатил за них сам, поскольку моей целью не является коммерческая выгода. Но для каждой из вас есть дополнительное условие. Для тебя, Тиффани, ценой будет ответ на известный тебе вопрос и восстановление моего доброго имени. Для Миранды ценой будет ее рука…
Глава двадцать шестая
За ним захлопнулась дверь.
Все вскочили на ноги, но никто не двинулся с места. Миранда и Тиффани не отрываясь смотрели друг на друга через стол.
Миранда победила, а она проиграла, и еще никогда в своей жизни Тиффани не испытывала муки более сильной. Она поклялась, что заплатит любую цену за акции – но Рэйф Деверилл потребовал одну-единственную, которую она заплатить не могла. А что до Миранды… Тиффани поглотила почти неконтролируемая волна ярости и отчаяния, – она потеряла все – алмазы, любовника и надежду на свободу. И одному Богу известно, что теперь с ней сделает Рэндольф.
Затем губы Миранды искривились, но не в милой и нежной улыбке, как обычно, а в издевательской победной усмешке, что была бы гораздо более уместна на лице ее соперницы. Не говоря ни слова, она вышла из комнаты, но Тиффани бросилась за ней и догнала у входной двери.
– Он любит меня, не тебя!
– После того, что вы ему сделали?
– Это сделал твой отец! Рэйф не насиловал меня… все было подстроено Мэтью. Брачное предложение Рэйфа затеяно из мести Мэтью Брайту, а не из любви к тебе.
Миранда и сама это понимала. Она была права с самого начала, когда коснулась этой темы на борту «Корсара»…
– А мне что за дело? Я не люблю его и я также способна выйти замуж по расчету, как и любая другая. – Миранда сделала паузу. – И, кроме того, брак с Рэйфом Девериллом имеет свои преимущества, не правда ли?
Желание ударить ее ошеломляло своей силой, и Тиффани с трудом удавалось не давать волю рукам.
– Ты не можешь выйти замуж и за Рэйфа и за Антона. Полагаю, тебе пришлось бы скакать из одной постели в другую, сохраняя выражение невинности, которое посрамило бы и саму Деву Марию. Это отвратительно.
– Это бизнес, – парировала Миранда, – и вы бы на моем месте сделали то же самое. Ваша проблема в том, что вы не на моем месте, хотя вам чертовски этого хочется.
– Ты не сможешь выйти за Рэйфа и вернуться в Лондон, потому что, клянусь, если ты выйдешь за него, я никогда не очищу его имя.
– Я все-таки попытаюсь. От вашего внимания ускользнуло, что я всегда в конце концов выигрываю и нахожу выход из положения. В любом случае я считаю, что вам пора признать поражение: вы не сможете заплатить названную цену.
– Конечно, смогу.
– Тогда позвольте проститься, поскольку я спешу кое-что прояснить. Все-таки Рэйф не изложил свою позицию совершенно определенно. Похоже, кто первой придет, ту первой и обслужат – извините за выражение.
Миранда надменно повернулась и покинула дом, но экипаж свой направила не к дому Рэйфа. Вместо того она вернулась к себе, и ее пыл несколько угас.
Выйти за Рэйфа Деверилла? Она не вышла бы за него, будь он даже единственным мужчиной на свете!
Это было невозможно по трем причинам: во-первых, она ни могла бы тогда вернуться к Мэтью, во-вторых, у Мэтью не было денег для покупки акций, и в-третьих… третья причина ранила ее сильнее всего – она любила его и была уверена, что он это знал, однако каждый раз, когда он обнимал ее, он думал о своей мести, каждый раз, когда он шептал: «Верьте мне», он лишь дурачил глупую глухую девочку.
Часть ее существа хотела плакать, часть – завизжать от несправедливости, но самая главная, та, что все-таки победила, твердила, что она, Миранда, по-прежнему должна одержать верх в этой борьбе, хотя теперь она должна поступать с Рэйфом так же, как с Антоном и Тиффани.
В поисках вдохновения Миранда прошла в старый кабинет Мэтью и села за стол, где он в прежние дни составлял свои грандиозные планы. Что бы теперь сделал Мэтью? Рассуждай логически, Миранда, шаг за шагом. Она закрыла глаза, и что-то начало выстраиваться в ее подсознании, пока внезапно не высветилось так ясно, что она почти услышала голос Мэтью: – «Откуда он взял деньги, Миранда?» и все встало на свои места.
Отбросив все моральные препоны вместе с привычной ей вежливостью с прислугой, Миранда приказала закладывать экипаж и немедленно везти ее к дому Антона Элленбергера.
В доме горел свет, и Миранда нетерпеливо оттолкнув домоправительницу, влетела в гостиную без всякого предупреждения.
– Я думал, что черная королева путает игру, но теперь вижу, что это чертов белый рыцарь[15], – говорил Антон. – Ради Бога, Рэйф, я просил тебя держаться в стороне… – он осекся, когда увидел ее.
В вихре шелка и блеске бриллиантов Миранда ворвалась в комнату. Игнорируя Рэйфа, она обратилась к Антону:
– Я не знаю, когда и где вы, Антон, вошли в партнерство с капитаном Девериллом, но прочие детали ваших операций мне совершенно ясны. До сегодняшнего дня я совершила две ошибки: не подумала, где капитан продает свои алмазы, и верила, что цена этих камней слишком незначительна, чтобы повлиять на индустрию в целом. Теперь я убедилась, что его деятельность может быть выгодна индустрии и, в особенности, выгодна мне.
Антон попытался что-то вставить, но Миранда яростно продолжила:
– Вы оба сделаете то, что я вам велю, иначе я донесу о ваших противозаконных сделках!
– Но – это шантаж, Миранда, – запротестовал Рэйф, встав рядом с Антоном с обольстительной улыбкой на устах.
– А не нравится, можете подать на меня в суд за вымогательство! – взорвалась Миранда. – Да, это шантаж, а почему бы и нет? Почему я не могу обернуть ситуацию к своей выгоде? Ведь все остальные используют меня!
Рэйф печально покачал головой.
– Я бы не поверил, что вы на такое способны.
– Это не должно удивлять вас – именно вы назвали меня «дочь Мэтью».
– Так вы признаете, что папочка мог в свое время сворачивать с прямой дорожки?
– Да, – выкрикнула Миранда. – Да! Только из-за этого я не стала думать о нем хуже. Теперь я поняла, ценой каких жертв достигается успех. Потому что, – она повернулась к Антону, – мне противно это делать. Я относилась к вам как к другу, но если вы не признаете «Брайт Даймондс» своим партнером в Юго-Западной Африке, я расскажу, где и как вы раздобыли необходимые деньги, чтобы поставить на ноги свой бизнес.
– Даже если это правда, Миранда, вы ничего не сумеете доказать, – неуверенно заметил Антон.
– Даже если… Да ради Бога, хватит притворяться. Каждая наша беседа в Кимберли содержала «если» и «возможно». Это правда, и вы не в состояний спрятать все концы в :воду. Кроме того, происхождение камней можно вычислить, и хоть один матрос «Корсара» да сломается под следствием.
Миранда помедлила, а потом мягко продолжила.
– И кроме того, я могу распустить несколько грязных слухов, которые, исходя от милой маленькой Миранды Брайт, хлопающей ресницами в невинной растерянности, будут весьма убедительны. Явственный урон репутации первого гражданина Кимберли, вы же согласны?
Антон да ответил. В его положении в Кимберли были некоторые сложности, не приходившие пока на ум никому, кроме него. Он был немец, носил немецкое имя; если разразится война, в Кимберли возникнет антигерманская коалиция, которая сделает все возможное, чтобы последствия рикошетом сказались и на нем. Он не мог идти на скандал.
– Кстати, – резко продолжала Миранда, – предложение, сделанное мной раньше, сохраняет силу. Муж будет мне полезен, чтобы сохранять мои интересы в «Даймонд Компани» в случае смерти отца. Мы обсудим возможности нашего брака, когда атмосфера поостынет.
– Но, дорогая Миранда, – вмешался Рэйф, – вы же выходите замуж за меня из-за акций. Я думал, будет изящнее, если вы выйдете за меня ради денег, а не наоборот.
Миранда не обратила на него внимания.
– Я знаю, – сказала она Антону, – что капитан Деверилл меньше вас боится обвинений в контрабанде – его «доброе имя» вылетело в трубу много лет назад, однако перспектива тюремного заключения, возможно, заставит приутихнуть его брачный пыл. Уверена, вы используете свое влияние на него, чтобы он продал мне акции за меньшую сумму, чем заплатил он сам – деньги будут выплачены, когда вы придете ко взаимному соглашению с моим отцом.
– Дорогая, если примете мое брачное предложение, вы получите эти акции даром, – настаивал Рэйф.
Миранда повернулась. Бриллианты сверкнули в свете лампы, но не ярче, чем ее глаза.
– Вы можете забрать свое брачное предложение, капитан, и если я задержусь еще на секунду, мне придется забыть о приличных манерах, чтобы описать совершенно точно, куда вам следует его себе засунуть.
Когда Миранда вернулась докой, она была измучена, но это была скорее эмоциональная усталость, поэтому она медленно бродила по дому, прежде чем задержаться у окна столовой, пристально вглядываясь в темный сад. Внезапно ее сердце сжалось, когда ей померещилась мелькнувшая тень – словно кто-то наблюдал за ней из окна. На миг она испугалась, но потом вспомнила, как Рэйф сказал в этой же самой комнате: «Прятаться в кустах – не в стиле Тиффани». Улыбка тронула уголки ее губ, но она была горькой. Миранда победила, но не чувствовала от победы никакой радости. Папа, ты тоже так же страдал? Было тебе так же больно? Почему-то Миранда была уверена, что для Мэтью подобная жертва была бы меньше, и предательство ему было бы перенести гораздо легче. Но вместо того, чтобы критиковать отца, она лишь позавидовала его удачливости.
После ухода Миранды Тиффани вернулась к себе в спальню, где отпустила горничную и сама разделась. Она тянула время, гадая, что же теперь делать… и что делает Рэндольф. Примерно через час дверь открылась, и он вошел, держа в руках трость с серебряным набалдашником.
– Ты не посмеешь! Полина…
– …крепко спит. Я принял некоторую предосторожность, подсыпав ей снотворного. Моей сестре нужно расслабиться после такого огорчительного вечера.
Тиффани отшатнулась к стенке.
– Моя горничная…
– …выскользнула из дома на свидание с любовником. Тебе действительно стоит уделять больше внимания окружающим, а же только себе.
Он тихо приближался к ней, сжимая трость, крутя, ее так, что тяжелый серебряный набалдашник угрожающе поблескивал. Затем замахнулся и ударил Тиффани по бедру так сильно, что она пошатнулась и упала на кровать. Он бил ее снова и снова по спине, ягодицам и ногам, пока она в тумане боли отчаянно старалась уворачиваться. Трость не повреждала ей кожу, не разрывала даже ночной рубашки, но нежное перламутровое тело сплошь покрылось багровыми синяками и кровоподтеками. Рэндольф ни разу не ударил ее по голове, но мучительная боль от каждого удара, казалось, проникала в самый ее мозг, так что она почти потеряла сознание – но она все еще не была полностью приведена к покорности. Она силилась откатиться на спину, глядя ему прямо в лицо – жестокое лицо, покрытое испариной, с горящими глазами и оскаленным ртом.
– На сей раз, Тиффани, мы не станем беспокоиться о следах на твоем теле. Мы скажем, что ты пострадала, когда упала: с лестницы – потому что это правда, не так ли? Ты очень сильно ушиблась.
Она не могла больше этого выносить – физического оскорбления, его материального и морального превосходства и подавления собственной личности.
Она хотела, она могла, она должна освободиться от него! Когда он склонился над ней, Тиффани потянулась и отчаянно ухватилась за нож для разрезания бумаги, лежавший на столике возле кровати. Она знала, что он должен находиться там – она вскрывала им последнее письмо тети Сары с сообщением о детях. Ее пальцы нащупали нож, но она не испытала никакого облегчения от прикосновения холодной стали. Движимая только слепым отчаянием, она собрала все свои силы и направила нож в грудь Рэндольфа.
Но он почувствовал опасность раньше и успел отклониться, так что она лишь нанесла удар по касательной в плечо. Этого было достаточно, чтобы брызнула кровь и он выронил трость, но не достаточно, чтобы помешать стиснуть ее запястье и медленно заводить руку назад, пока она не онемела и нож не выпал. Тогда Рэндольф подхватил его и приставил ей к горлу.
– Даже и не пытайся повторить такое снова!
И затем свободной рукой он задрал на ней ночную рубашку, развязал пояс своего халата, рухнул на нее и овладел с нестерпимой жестокостью.
Однако ей пришлось это терпеть не потому, что нож по-прежнему был в его руке, но и потому, что женское тело было слишком слабым, чтобы бороться с ним. Господи, если бы она обладала мужской силой, чтобы она с ним сделала! Тиффани, у которой не было другого выхода, пришлось смириться. Она закрыла глаза, опустошенная, измученная, не зная от чего она страдает больше – от этого мерзкого, отвратительного проникновения в свое тело, от физической боли, причиняемой его весом или повторяющихся толчков, прижимающих ее избитую спину к кровати.
– Завтра, – услышала она его голос, – ты пойдешь к Девериллу и примешь его условия. Потому что я не буду побит!
Утром Тиффани встала и оделась прежде, чем горничная пришла в спальню. Медленно, с трудом она натягивала одежду на покрытое синяками тело, выбрав легкое платье с высоким воротником и длинными рукавами. Все ее тело представляло сплошной синяк: ныло и болело, но внешне она не выказывала никаких признаков страдания и растерянности, когда предстала перед Рэйфом Девериллом.
– Поздравляю с удачным ходом, – весело сказала она, целуя его в щеку, – и весьма драматическим эффектом.
– Боюсь, он не вполне дотягивает до твоего уровня.
– Ты мне льстишь.
– Не умышленно, – сухо произнес он.
– Откуда ты взял деньги?
– Я говорил тебе вчера, что я игрок – но к началу этой недели я ощутил некоторую нехватку наличных. К счастью, одна моя знакомая леди уплатила старый долг.
Тиффани уставилась на него широко открытыми глазами.
– Ты имеешь в виду, что именно те деньги, которые я уплатила за драгоценности, позволили тебе поднять цену?
Он кивнул.
– Я говорил тебе, что ты можешь пожалеть о своей честности.
Тиффани откинула голову и расхохоталась. Причем совершенно искренне – даже в самой черной тьме отчаяния чувство юмора не изменило ей.
– Ну, ладно, – сказала она. – Это значит лишь, что стоимость акций изменилась на эту сумму. Потому что ты намереваешься продать их мне, не правда ли, дорогой? В конце концов, ты хочешь отомстить Мэтью, а не мне.
– Акции твои, если ты заплатишь полную цену.
Она впервые заколебалась.
– Я надеялась, что мы придем к обоюдному соглашению…
– Конечно, оно будет обоюдным, – согласился он, – поскольку я не желаю иметь дело с Рэндольфом. Ты сейчас должна мне все объяснить, затем публично очистить мое имя, а затем я передам тебе акции.
– Ты можешь сначала передать акции?
Он скорбно покачал головой.
– Мне неприятно говорить тебе об этом… но откуда я знаю, что могу тебе доверять?
– А откуда я знаю, что могу доверять тебе?
Он сел рядом на софу и взял ее за руку.
– Очень просто. Ты знаешь, как я к тебе отношусь… как к тебе относится каждый мужчина. Может ли мужчина дурачить женщину, которую любит?
Она улыбнулась, но не ответила. Он поднес ее руку к губам и начал медленно покрывать поцелуями, отчего рукав ее платья приоткрыл жуткие ссадины на запястье. Тиффани поспешно отдернула руку и поправила рукав, но заметила, что выражение лица Рэйфа изменилось: от нежности к задумчивости.
– Итак, – произнес он, – дай мне объяснение – сейчас же.
– Разве нет ничего, что может удовлетворить тебя больше? Назови что-нибудь другое… любое… но не это.
– Нет, Тиффани. Объяснение.
Никогда не жалеть, никогда не объяснять, никогда не извиняться…
– Я уже сказала, что сожалею об этом случае. Я собираюсь пойти дальше – я прошу прощения, вполне искренне. Но я не могу объяснить!
– Это не дело, – твердо сказал он. – Ты, разумеется, можешь сказать мне причину. Разве ты хочешь, чтобы я отдал предпочтение Миранде?
– Я очищу твое имя! – в отчаянии воскликнула Тиффани. – Если нас здесь увидят вместе публично, этого будет достаточно, чтобы понять, что все забыто. Я могу даже сказать, что все происшедшее было недоразумением.
– Этого, недостаточно. Я должен знать, зачем!
Ее мучила мысль о возвращении к Рэндольфу с пустыми рукам, мучило видение Рэйфа и Миранды… но она не могла… И не только потому, что она не могла заставить себя открыть правду. Если Рэндольф узнает, что она объяснилась с Рэйфом, он не даст покоя, пока она ему тоже все не расскажет.
Тиффани покачала головой.
– Тогда мне придется предпочесть Миранду.
Тиффани встала. Она проиграла, но она никогда не сдавалась легко, не отступала без вызова.
– В таком случае я никогда не очищу твое имя – никогда!
Рэндольф уже ждал ее.
– Я виделся с Антоном, – сказал он. – Атмосфера была исключительно холодной, и он заявил, что ему нужно время определить свою позицию. Я почти уверен, что он больше не хочет нашего партнерства.
Слова были самыми обыкновенными, но его тон, выражение его лица и манеры выдавали всю меру ярости, которая должна была найти выход или уничтожить его.
– Ты приняла условия Деверилла? – тихо спросил он.
– Слишком поздно. Он уже предпочел Миранду.
Рэндольф ступил вперед и ударил ее по лицу, так что она отлетела к стене.
Тиффани закрыла глаза, слишком ясно представляя ад, ожидавший ее в будущем, и в то же время она видела перед собой непорочную красоту Миранды, золотое детство своем младшей сестры и солнечный свет, озарявший весь ее путь…
– Проклятая Миранда! – внезапно взвизгнула она. – Проклятая! Я могла бы убить ее за: все, что она мне сделала!
Рэндольф повернулся к ней.
– А знаешь, дорогая, – медленно произнес он, – возможно, что это самая лучшая мысль из всех, которые тебе когда-либо приходили.
Глава двадцать седьмая
Тиффани вынуждена была опереться о стену. Комната плыла перед глазами, стесненный рассудок замутился. Глаза Рэндольфа казались безумными черными провалами, увлекающими ее в свои бездны все глубже и глубже.
– Это было сказано не всерьез… я просто так выразилась.
– Ясно, что это должно выглядеть как несчастный случай, – очень осторожно подготовленный несчастный случай, потому что не только полиция не должна узнать всех обстоятельств, но так же Антон и Деверилл не должны заподозрить ничего неладного.
– Но убийство!..
– Ты пыталась убить меня – почему не ее?
Она не могла объяснить, что неуклюжее покушение на его жизнь было вызвано порывом, страстью, отчаянием. Это было сделано не хладнокровно… не преднамеренно.
– Ты согласна, что устранение Миранды расчистит нам дорогу к южно-африканским россыпям и акциям?
Она кивнула.
– Оно расчистит тебе дорогу и кое-чему другому, – Рэндольф сделал паузу. – Я заключу с тобой сделку. Если мы достигнем своей цели, я больше к тебе не прикоснусь. Я готов закрыть глаза на твою связь с Рэйфом Девериллом. Сохрани его в Америке, если хочешь. Как с держателем акций я буду вежлив с ним – какой способ очистить его имя может быть лучше, чем демонстрация того, что он с почетом принимается в нашем доме?
Тиффани глядела на него, все еще слабо сопротивляясь всепроникающим щупальцам зла, обвивавшим ее.
– Ты скрываешь какую-то тайну относительно так называемого изнасилования, – медленно продолжал Рэндольф. – Моя последняя уступка такова: если ты хочешь, чтобы это оставалось тайной, я не буду больше задавать вопросов.
Рэндольф никогда не нарушал данного ей слова. Она прижала руку к груди, пытаясь унять жестокое сердцебиение, и ощутила странное жжение, которое, казалось, исходило от бриллиантового кулона. Убийство… оно было ей отвратительно, отталкивало ее… но еще страшнее страха от предложенной сделки был страх перед тем, что он сделает с ней, если она откажется.
– Я не могу убить ее сама, – свой голос она слышала словно с большого расстояния. Она раньше гадала, как далеко по дороге зла может увлечь ее Рэндольф и теперь она это знала.
– Мы должны сделать это одни. Сообщники слишком опасны, и нет времени их искать.
– Я знаю человека, который может помочь. – Ее ужасала перспектива встречи этих двоих, но это был один-единственный выход.
Тиффани добрела до кресла и неуверенно опустилась в него. Она изложила Рэндольфу собственную версию истории Дани Стейна, но, закончив, резко добавила:
– Но ты должен позволить мне руководить им! Он доверяет только мне, и лучше, если бы нас обоих с ним вместе не видели.
– Из того, что ты рассказала, очень похоже, что он убил Филипа Брайта, поэтому он должен быть готов убить снова. – Рэндольф умолк, и для израненных нервов Тиффани, казалось, прошла вечность, прежде чем он опять заговорил. – Хорошо, поговори с ним, но план должен быть наш, я не доверяю ничьим мозгам, кроме собственных.
– Миранда – глухая. Место – очевидно.
– Да, но разве она согласится поехать?
– Ее нужно поставить в такое положение чтоб она не имела возможности отказаться.
Следующим днем было воскресенье, и на сей раз Тиффани первой оказалась на старом кладбище, и теперь именно она незаметно подкралась к Дани Стейну, следившему, как Миранда возлагает свежие цветы на могилу.
Вы все еще здесь, мистер Стейн? … И она тоже?
Он растерялся из-за неожиданного появления Тиффани и настороженно уставился на нее.
–:Вам не хватает решимости или возможности? – мягко спросила она.
– Я следил за домом, но там всегда есть управляющий, который может мне помешать. В пустыне было легче.
– Уж в этом я уверена. – По коже Тиффани поползли мурашки. Неужели с тех пор, как они встретились здесь, прошла всего неделя? Если бы можно было перевести стрелку часов назад и изменить обстоятельства… – Думаю, что смогу вам помочь.
– Почему? – Но он не был удивлен. Ничто, связанное с Мэтью, не могло удивить Дани.
– Вражда между Кортами и Байтами гораздо глубже, чем вы думаете. Мой отец научил вас английскому языку, но он также научил Мэтью Брайта всему, что знал об алмазах – и, наверное, не стоит говорить, кто успешнее пожал плоды этого партнерства. Она помолчала. Вы считаете, что Мэтью повинен в смерти вашей сестры. В 1907 году мой отец совершил самоубийство всего через несколько часов после первой встречи с Мэтью Брайтом за двадцать лет. Вы должны признать, что мои причины ненависти так же сильны, как и ваши.
Отношение Дани к семье Брайтов лежало за пределами логики, оно давно переросло все объяснения и оправдания. Его ненависть к Мэтью стала неотъемлемой частью его сознания и подвергалась сомнению не больше, чем наличие рук или ног.
