Текст книги "Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

После минутного нерешительного молчания дверь Нику открыла та самая вейла с длинными белыми волосами, сейчас собранными в хвост и карими глазами, глядящими с испугом и недоверием.

– Кто вы такой?

Он устало вздохнул. Как ответить на этот вопрос, не спугнув Илэйн?

– Мне нужна помощь. Человека, который по совместительству является вашим работодателем.

Страх затопил глаза до самых зрачков.

– Детран? Господи… Я знала, что так просто он меня не отпустит, но… Знаете, я устала прятаться. Но и вернуться к нему… Я не могу. Я просто не могу!

Илэйн закрыла узкими ладонями лицо и, к ужасу Ника, тихонько заплакала. Он чувствовал себя ослом, глядя на плачущую незнакомую девушку и не зная, что предпринять. К счастью, она быстро успокоилась. Отняла руки от покрасневшего личика, которое даже слезы не смогли испортить. Взглянула на Ника – устало, почти обреченно, но былой страх из глаз исчез. Безразлично махнула рукой, предлагая войти и он, недолго думая, поспешил воспользоваться приглашением.

Квартира была обставлена неброско и недорого, скорее даже аскетично. Царила безукоризненная чистота – этого не отнять. Но никаких излишеств – статуэток, картин, цветов, никаких дамских мелочей или случайно брошенных вещей – ни одежды, ни книг, ни журналов. Казалось, хозяйка квартиры живет на чемоданах, в любой момент готовая сорваться с места.

– Почему Детран вас разыскивает? И почему вы от него сбежали?

Илэйн вздохнула. Обняв руками тонкие плечики, замерла у окна. Не дожидаясь приглашения – вейла явно думала о чем-то своем, – Ник сел в обитое тканью и кое-где даже аккуратно заштопанное кресло напротив нее.

– Вам действительно интересна моя история? – недоверчиво спросила она.

– Я бы мог усыпить вас простейшими чарами, а затем на руках доставить к Хариеду Детрану. Но, как видите, я этого не делаю.

– Почему?

– Не моих привычках – во-первых, а во-вторых… пытаюсь понять, что заставило вас вообще работать в его клубе. Неужели…

– Неужели не было другого выбора? – горько усмехнулась Илэйн. – Да, был. Но моя работа на Детрана – это последнее звено целой цепи случайностей, неприятностей и досадных неудач. Хотела бы я все переиграть, вернуть тот день, когда я впервые шагнула через портал в Кенгьюбери… и все начать сначала.

– Так вы не отсюда?

Она качнула головой, выбив из прически белую прядку.

– Галайт. – Небольшой городок на юге страны и, насколько Ник знал, совсем небогатый. Илэйн помолчала, собираясь с духом – или, быть может, подбирая нужные слова. – Многие считают, что вейлам достаточно только стоять на месте, покачивая бедрами и призывно улыбаться, чтобы мужчины пали у их ног и признали их самыми восхитительными и талантливыми. Но я… Я действительно любила танцевать, и хотела стать знаменитой танцовщицей. Именно поэтому я и приехала в Кенгьюбери. Именно за этим.

– И для достижения этой цели пошли в «Дурман»? – скептически хмыкнул Ник.

Илэйн гневно стрельнула глазами.

– Может, вы расскажете мою историю за меня? Или все-таки дадите возможность мне самой ее рассказать?

Ник поспешно извинился. А в этой трепетной лани скрывалось сердце истинной львицы…

– Мне повезло в том, что я очень быстро попала в известную в городе труппу танцоров. Не повезло в том, что на одном из выступлений был Детран. Вы должны понять… тогда я еще никого здесь не знала и не обзавелась друзьями, которые могли оградить меня от опрометчивого шага. И да, признаюсь, тогда я еще была очень наивной и доверчивой. Возможно, я по-прежнему доверчива, раз все это рассказываю вам, но…

– Пожалуйста, продолжайте, – мягко попросил Ник. Таинственная личность Илэйн Уайтхед с каждой минутой все больше его интриговала.

– Детран был мил со мной – сейчас я понимаю, что это одно из его сильных черт: умение перевоплощаться. Он играл со мной в свою игру, а я все принимала за чистую монету. Он хвалил меня, говорил, как я прекрасна в танце, и я чувствовала, что это искренне, но вот дальнейшую ложь распознать не сумела. Детран сказал, что может помочь мне получить место солистки. Я знала, что это могло продолжаться годами – несмотря на то, что я вейла, некоторые люди не уступают мне по мастерству. К тому же я была неопытной самоучкой и все еще чувствовала себя на сцене неуверенно… А Детран…

– Он предложил вам чары? – понял Ник.

– Да. Чары, которые позволили бы мне раскрепоститься и выявить все грани моего таланта, сделать мой танец еще ярче, живее, ослепительнее. Я долго сомневалась – прежде к черным чарам я не имела никакого отношения и была уверена, что это неправильно, да к тому же еще незаконно. Но деньги, которые я взяла с собой в Кенгьюбери, которые долго копила до того, как поехать сюда, стремительно заканчивались. А взять дополнительную работу означало меньше времени уделять обучению и выступлениям. Детран знал, какие задевать струны, чтобы убедить меня. Он говорил, что это никакой не обман, ведь я и без того превосходная танцовщица. Я просто дам понять это другим, избавив себя от неловкости и скованности на сцене, неуверенности и недостатка мастерства. Он говорил, что я лишь уравняю шансы с соперницами на звание солистки… И только потом, многие месяцы спустя, я поняла, что таким вот образом Детран ловит на крючок чуть ли не каждую танцовщицу, хотя потом они остаются в «Дурмане» добровольно. Их нельзя винить – легкие деньги, восхищение и овации… Даже если ты просто извиваешься у шеста, не вкладывая в танец душу, не выворачивая ее наизнанку. Ты просто используешь дарованные природой гипнотические чары, а получаешь то, о чем всегда мечтал. Я так не хотела, я хотела, чтобы меня любили не за то, что я вейла, а за то, что, танцуя, я всякий раз отдаю частичку своей души.

Ник помолчал, раздумывая над ее словами. Пока все сходилось. Илэйн не могла использовать гипнотические чары в каждом танце, иначе кто-то из окружающих (или некстати попавшаяся ищейка) почувствовал бы исходящую от нее тэну, и Трибунал быстро бы запер новоявленную танцовщицу в тюрьме. А вот чары, которые использовал Хариед Детран, наверняка были многослойны и содержали развеивающую тэну энергию. Выходит, у Детрана были свои, прикормленные, колдуны, которые создавали для него уникальные чары и запечатывали их – для будущих клиентов. Несложно представить, какая власть была в руках хозяина «Дурмана».

Брошенная Илэйн фраза подтверждала и слова сивиллы: на нижних этажах, скрытых в Пропасти, вейлы действительно использовали гипнотические – запрещенные – чары без стеснения. И пускай он не мог сейчас использовать эту информации, сделал мысленную зарубку.

– Поначалу дела и впрямь пошли на лад, – продолжала меж тем Илэйн. – Чары подействовали, я стала солисткой, участвовала в выступлениях, даже однажды гастролировала по стране. Я отдала Детрану деньги за чары, переехала отсюда в хороший район.

– Подождите… Он требовал деньги за чары?

Вейла посмотрела на него с удивлением.

– Ну конечно, а что же еще? Притом деньги немалые.

Вспомнились слова Детрана о том, что в деньгах он не нуждается. Или тогда были другие времена… или же у Детрана был свой план, непосредственно касающийся Илэйн.

– Это была хорошая пора… – с печальной улыбкой сказала она. – А потом… я влюбилась. И влюбилась безответно. В танцора нашей труппы, который был так близко от меня… и так далеко. Он меня не замечал – он любил другую. В те годы я уже сильно отличалась от той наивной дурочки, которая безгранично верила в силу добра. И я могла бы применить к нему свои вейльские чары, но… беда в том, что они не действовали постоянно. Да, какое-то время он не сводил бы с меня глаз и ходил за мной по пятам, но рано или поздно, действие чар закончилось. А использовать их постоянно, разумеется, я не могла. Ищейки усиленно искали отступников по всему Кенгьюбери, и я не могла взять и разрушить свою жизнь ради любви. Потерять все, чего так долго добивалась. – Илэйн повернулась в профиль, кинув отрешенный взгляд вдаль, сквозь приоткрытое окно. – Мне нужно было другое решение, более могущественная и долговечная сила.

– И тогда вы снова обратились к Детрану. Снова прибегли к его «безопасным» чарам, не оставляющим за собой следа из тэны.

– Верно. – Она усмехнулась. Легко вскочила на подоконник, чтобы устроиться на нем, грациозно сложив ногу на ногу. Откинулась спиной на стекло, позволяя ветру из приоткрытой ставни играть с волосами. – Я попросила у Детрана приворот. Это ведь… Я ведь правда ему доверяла. Не была той нежной светлой девчушкой, но доверчивой все еще была. Он ведь помог мне наладить мою жизнь, помог тогда, когда я отчаянно в этом нуждалась. И я действительно верила, что и в этот раз все обойдется.

– Не обошлось?

Ник смотрел на вейлу, такую юную, но уже искушенную, и понимал, что она – лишь одна из многих, кто, погнавшись за красивой жизнью, которую – как они думали – могла даровать им магия, угодили в капкан. Глаза ее больше не были наивными и доверчивыми. В них навеки застыла горечь.

– Не обошлось. Я сразу поняла, что что-то пошло не так. Мало того, что он, – Илэйн по-прежнему избегала называть имени возлюбленного, – так и не ответил мне взаимностью, он еще и… заболел. Сначала это не казалось мне удивительным – он обычный человек, без толики уникального дара. Но потом… он буквально таял на глазах, иссыхал. Не мог больше танцевать, ушел из труппы, поселился дома. Мы навещали его, конечно, и с каждым разом он выглядел все хуже. Типичный мужчина – махал на это рукой, пока не стало поздно. Проблемы росли как снежный ком, а врачи, к которым он обращался, лишь недоуменно пожимали плечами. Тогда мы скинулись всей труппой на прием у местной целительницы, имэр Горхи. Вы наверняка слышали о ней. Берет она дорого, но у нее действительно золотые руки и наметанный глаз.

– И что она увидела? – заинтересовался Ник.

– Правду, – устало обронила Илэйн. – А точнее, неумелый и очень опасный для жизни приворот. И вот тогда и начались проблемы. Все в труппе знали, что я в него влюблена. Когда имэр Горхи говорила, я прямо чувствовала на себе все эти взгляды. Обличительные, осуждающие, даже презрительные. Ведь я обратилась к черным чарам, да еще и обрекла того, кого любила, на настоящие мучения. А ему… имэр Горхи действительно сумела ему помочь – наших денег хватило на то, чтобы она аккуратно расплела чары и дала ему немного жизненной энергии. Он начал поправляться… а за мной пришли. Должно быть, кто-то из труппы нажаловался Трибуналу. Может, это была его девушка, может, кто-то из тех, кто хотел занять мое место, место солистки труппы. Правды я уже не узнаю, да она мне и не нужна. Свое наказание я заслужила.

Илэйн замолчала, кусая губы. По ее напряженному взгляду Ник понял, что она едва сдерживается, чтобы снова не заплакать. Показавшаяся наружу львица вновь спряталась в теле трепетной лани.

– Главное, что агенты Трибунала узнали, что разрешения на чары у меня нет. Я… я была в шаге от тюрьмы, но… наверное, они просто надо мной сжалились. А может, понимали, что я сделала это не со зла и безо всякого умысла – просто по незнанию и по собственной глупости совершила неправильный приворот. Разумеется, про Детрана я ничего им не рассказала.

Ник кивнул.

– Верное решение. Этим вы бы только усугубили дело.

– И я так подумала. Жаль только, что умные мысли зачастую приходят в голову слишком поздно… Как бы то ни было, суд Трибунала постановил меня отпустить. Но штраф мне выписали такой, что я за голову схватилась. Когда правда открылась, я вернула труппе те деньги, что они заплатили имэс Горхи, ведь случившееся – только моя вина, и ничья другая. А тут еще штраф… Я обязана была выплатить крупную сумму единовременно, и еще выплачивать меньшую каждый месяц… жертве моего приворота. Моральная компенсация и оплата услуг целителей и врачей. Не знаю, так ли все там было серьезно, или его любимая постаралась… Она и без того девушка пробивная, с характером, а после того, как все вскрылось, просто возненавидела меня. Любая бы на ее месте возненавидела. Работу я, разумеется, потеряла – испортились отношения с ребятами, да и видеть меня там больше не хотели. Боялись, что я применю свой дар и навлеку на всю труппу серьезные проблемы. Я пыталась объяснить, что никогда бы так не поступила, но…

– Но тому, кто прилюдно ошибся хоть однажды, уже не верят, – закончил Ник.

Илэйн наградила его долгим внимательным взглядом. Медленно кивнула.

– Я же говорила, какой я была дурой тогда, в свои восемнадцать? Так вот, это был еще не конец. Когда я была на мели, со мной вдруг связался Хариед Детран. Я, конечно, на него накричала, сказала, куда привели меня его дурацкие чары… Тогда я еще не догадывалась, что Детран специально дал мне испорченные чары, зная, какую цепь событий запустит один-единственный мой неверный шаг. Зная, что я попадусь на крючок так же легко, как и все остальные до меня. И наверняка после. Детран вообще превосходный рыболов. – Вейла невесело усмехнулась. – Он прикинулся эдаким добрым дядюшкой, сказал, как ему безумно жаль, что он так меня подставил. Одолжил денег.

– И ты приняла?

– Говорю же – дура. Еще и радовалась, как хорошо все обернулось. Он сказал – когда сможешь, тогда и вернешь. А через два месяца объявился и потребовал эту же сумму, да еще и с процентами. И доказать ничего не докажешь – а кому доказывать? Трибуналу? Департаменту? Для них я, вейла, потенциальная отступница. А Детран тогда… Тогда он был правой рукой префекта, преуспевающим бизнесменом и филантропом. Он всегда – и сейчас, и раньше – умел пускать пыль в глаза.

– И когда ты не смогла вернуть ему долг, Детран предложил тебе работу в «Дурмане»?

– Клуб тогда только открывался, – кивнув, сказала Илэйн. – Ходили шепотки – дескать, он закроется, едва Детран устроит вечеринку по случаю открытия, в городе ведь и без того полно подобных мест. Но… он сумел отыскать лазейку. Хитрая же сволочь! Никто до него не додумывался привлекать к этому делу вейл.

– Значит, у Детрана есть связи не только в префектуре, но и в Пропасти, – задумчиво сказал Ник.

– И немалые связи. В общем, так я попала в «Дурман». Когда у меня наконец появились деньги, их кто-то украл. Теперь я в вечной долговой яме. – Она взглянула в глаза Нику, сказала твердо и резко: – Я не вернусь туда. Я просто понимаю, что из этого капкана мне не выбраться. Я хорошая вейла и хорошая танцовщица, но у меня, как бы смешно это ни звучало, есть свои принципы. И эти принципы не позволяют мне в полную силу пользоваться своим даром, чтобы… чтобы давать постояльцам пользоваться своим телом. Как делают это другие. А одними танцами я буду отрабатывать долг до скончания веков. И какова вероятность, что, даже заработав нужную сумму, я буду свободна? Нет, Детран так просто меня не отпустит – вейл найти не так-то просто, а пока в «Дурмане» есть вейлы, деньги к нему в карман текут рекой.

Ник резко встал, прошелся по комнате, размышляя над словами Илэйн. Он чувствовал в них и искренность, и горечь, и обреченность.

И понимал, что свою часть сделки с Детраном выполнить не сможет.

– У тебя есть родные в другом городе?

– Родителей нет, есть только тетя. В том самом Галайте, откуда я так стремительно сбегала и по которому так скучаю сейчас. Верно говорят – нет места лучше дома. Но я не могу туда перенестись. Кто-то – точнее, мы оба прекрасно знаем, кто именно – наложил какие-то чары на все портал-зеркала в городе. Мало того, что они никуда меня не пропускают, так еще и подают Детрану какой-то сигнал. В последний раз, когда я пробовала ими воспользоваться, мне пришлось сбегать от его охранников и прятаться в переулках.

На мгновение Ник потерял дар речи.

– Но как Детран смог это сделать?

– Префект, – хмуро бросила Илэйн. – С такими друзьями практически нет границ невозможного.

Ее слова снова заставили Ника задуматься: так может, именно в этом была причина того, что проверки Трибунала раз за разом заканчивались ничем? Если префект взял над Детраном шефство, он вполне мог каждый раз посылать в его клуб «нужных» людей.

Он вздохнул.

– Подожди меня здесь, ладно?

Ничего не понимая, вейла, тем не менее, настороженно кивнула.

На то, чтобы, воспользовавшись жетоном инспектора, стереть спектрографию и данные Илэйн Уайтхед из базы данных портал-зеркал, понадобилось несколько минут.

Прежде, чем исчезнуть в искрящемся вихре активированного портала с пунктом назначения «Галлайт», вейла крепко его обняла.

– Спасибо. Я никогда этого не забуду.

Ник понимал, что, возвращая Илэйн домой вместо «Дурмана», он лишается возможно последнего шанса на снятие чар – ведь узнать о том, кто их приобрел или самому купить противоядие, можно только в «Дурмане». И, вполне вероятно, он только что нажил себе серьезного врага – такие люди, как Хариед Детран, не успокоятся, пока не докопаются до истины.

Но улыбка на лице Илэйн и невыразимое облегчение в ее взгляде того стоило. Когда портал-зеркало ее поглотил, Ник еще долго стоял, засунув руки в карманы пальто и глядя в стремительно чернеющее небо.

За последние несколько дней он нарушил столько правил, сколько не нарушал за всю свою жизнь.

Глава двадцать вторая

Прошел лишь час с того момента, как Дэмьен и Рианнон скрытыми путями покинули Пропасть, а Морриган уже сходила с ума от беспокойства. Чтобы хоть немного отвлечься, она донимала Ника расспросами о новой ниточке в деле духа зеркала – теле Гектора Шилдса, последней жертвы зеркальника.

Увы, но ничего нового Ник ей сказать не мог – снова никаких следов, кроме рассеянного облака тэны, сформировать След из которой было невозможно. Посмотреть на тело своими глазами Морриган не могла, поэтому все, что ей оставалось – это попытаться понять, с кем или с чем она имеет дело. Понять, кто и зачем убил ее сестру, и были ли все эти жертвы случайны, или же в действиях духа зеркала был какой-то умысел и смысл.

Неудивительно, что в Пропасти оказалась своя собственная обширная библиотека. Шкафы величиной с три человеческих роста, плотно заставленные как современными, так и старыми книгами в кожаных переплетах. Летающие лестницы, подчиняясь призыву посетителя библиотеки, «подносили» его к нужному стеллажу. Уставший маг неподалеку от Морриган «чинил» чары взбесившейся лестницы, которая никак не могла перестать биться о потолок зала.

Она пересмотрела с десяток книг о самых разнообразных магических школах – от веретничества до магии вуду, но так и не смогла понять, к какой из них мог относиться дух зеркала. Картинка никак не желала сходиться, продолжая рассыпаться на десятки разрозненных паззлов. Единственное, что сумела выяснить Морриган – не существовало такой школы магии, которая позволяла бы запирать души в шкатулках из зеркал.

Единственной подходящей, разумеется, была магия зеркальников и зеркалиц, к которым принадлежала она сама. Вот только… Зеркалицы могли узнавать истину, с помощью собственной магии и несложного обряда заглядывая на Изнанку, куда далеко не каждому позволено было заглянуть, – но умением заманивать в зеркала человеческие души не обладали. Даже она – потомственная черная ведьма, которой досталась частица некогда великой силы Бадб Блэр – была на такое не способна. Что уж говорить про остальных. Морриган могла путешествовать по миру теней и духов, но только лишь на первом его, самом близком к миру живых, «уровню», который и назывался Изнанкой. Духов там не было, как не было и возможности удержать их внутри. А значит, магия зеркальника была гораздо сильнее ее собственной, позволяя ему проникать на более глубокий «уровень» мира теней и духов.

Это означало только одно – в зеркало его привели чары. Вполне вероятно, что туда его заточило некое проклятие. Потерявший тело, которое без души существовать не могло, он каким-то образом овладел способностью забирать себе чужие тела – вытягивая из них души и заключая их в зеркала. Сложная магия, магия черная, даже в некотором роде уникальная.

Морриган возвращалась в особняк с острым чувством недовольства собой – надо признать, несмотря на уйму потраченного времени, ни на шаг к разгадке таинственной личины духа зеркала она не приблизилась. Все было нормально ровно до тех пор, пока в ее голову не вонзились огненные иглы, отчего мозг взорвался кипящей болью. Пока не показалось, будто из нее тянут жилы, а душа рвется из тела прочь.

Дух зеркала? Здесь? Как? Почему?

Забвение.

…Лежать щекой на подвесном мосту было неуютно и холодно. Морриган резко поднялась и сердце тут же ухнуло в пятки – она чуть было не улетела между перил, вниз, в бездонную черную пропасть. Одной рукой держась за голову, второй – за перила, Морриган выпрямилась. Воспоминание об очередном вторжении духа зеркала в ее тело нахлынули и отозвались в душе смутной тревогой.

И когда взгляд упал на выпавшие из сумки ведьминские атрибуты, все окончательно встало на свои места. Ее зеркальце – давний и верный союзник любой зеркалицы, украсила тонкая сеть трещин. Казалось бы – просто разбилось, когда она теряла сознания и падала вниз, но нет – ткань кожаной сумки смягчила бы удар, не позволила бы зеркалу расколоться.

К тому же… Если даже Бадб не смогла в свое время проникнуть в Пропасть, пока связанная с ней крепкими магическими узами Морриган не оказалась здесь, то и у убийцы Рианнон – кем бы он ни был – был лишь один способ сюда проникнуть. Через зеркальце, которое она постоянно носила с собой.

Морриган застонала от отчаяния. Она собственноручно впустила духа зеркала сюда, в Пропасть. Вот ведь гад! Все это время с момента смерти Гектора Шилдса он прятался в ее сумке!

Она заскрипела зубами от злости. Дэмьен будет в ярости, когда узнает, что его опасения насчет нее подтвердились – ведь она привела в Пропасть убийцу. Хотя… последнее, что Морриган сейчас волновало – гнев Дэмьена Чейза. Понять бы, что делать с зеркальником и как его поймать…

Неудивительно, что в особняк О`Флаэрти она возвращалась в не самом лучшем расположении духа. Настроение не улучшилось, когда она увидела стоящих на балконе и воркующих Бадб и Доминика. Бадб поигрывала бокалом с вином, сквозь призму того, что в Пропасти именовалось солнцем, наблюдая за игрой света. Замерший в двух шагах от нее Доминик не сводил взгляда с ее, лишь для приличия прикрытой черным платьем, фигуры. А сколько восхищения было в его глазах!

Интересно, подозревал ли он, что вожделеет мертвую, лича, пусть и сохранившую весьма соблазнительную личину? Или Бадб оправдала свое превращение в черного ворона, притворившись аниморфом? Знает ли Доминик, сколько на самом деле лет Бадб Блэр?

И хоть она никогда – никогда! – не называла свой истинный возраст, Морриган знала, что Риан Бадб родила, когда ей было около пятидесяти лет – вполне обычная практика для ведьмы ее уровня и силы. А значит, сейчас ей было никак не меньше семидесяти, хотя и выглядела она на тридцать с небольшим. Гладкое лицо без единой морщинки, кожа – как белый атлас. После смерти ценой невероятных усилий ей удалось сохранить свою личину. Просматривая немногочисленные спектрографии в их семейном архиве, Морриган поняла, что после тридцати лет Бадб Блэр просто перестала стареть.

Многие ведьмы тянули с детьми, потому что их рождение означало передачу силы – точнее, какой-то ее части, что для любой ведьмы было большим испытанием. С другой стороны, нельзя было позволить роду прерваться – особенно если его представительница обладала уникальными магическими способностями.

Но увы, передача магических сил – весьма непредсказуемое явление. Единственное, чего можно было ожидать со всей вероятностью, что дочери ведьмы унаследуют большую часть ее сил, нежели сыновья, и что старшие дети получат от матери в разы больше, чем младшие. Так и случилось в случае с Морриган и Рианнон – дар зеркалицы и потенциал к применению черной магии у Риан был гораздо скромнее, чем у старшей сестры. Но она могла быть намного сильнее как ведьма, если бы с самого детства не отказалась наотрез от черной магии.

Это была одна из причин, по которой Морриган согласилась на то, чтобы Рианнон отправилась к лесным ведьмам без нее. Ей не грозил тот жуткий обряд очищения, о котором рассказывал Дэмьен: Риан была чиста и невинна, и за всю свою, пусть и недолгую жизнь, никого не убила, не ударила и, наверное, даже не оскорбила. А это еще более удивительно, если учесть, кем была ее мать. Уж для кого, а для Бадб Блэр человеческие жизни не представляли особой ценности. Она была из тех, кто ради достижения заветной цели готов был идти… не просто по головам – по трупам. Не только кровных врагов, но и тех, кто просто попался на ее пути.

Впрочем, стоило признать – во многом именно благодаря Бадб им не приходилось скитаться по Пропасти в поисках пристанища. Вряд ли Доминик позволит им примкнуть к его Дому – одной симпатии к главе семейства Блэр для этого явно недостаточно. Во всяком случае, Морриган выиграла время, чтобы попытаться разобраться в том хаосе, который воцарился в ее и без того непростой жизни.

Усаживаясь на излюбленное кресло в гостиной, откуда прекрасно просматривалась стеклянная дверь балкона, Морриган стала свидетелем сентиментальной картины прощания – перед тем, как исчезнуть, Бадб прильнула к губам Доминика долгим и страстным поцелуем. Морриган поморщилась, но, в отличие от нее, глава Дома О`Флаэрти, казалось, пребывал сейчас на седьмом небе от счастья. Она фыркнула – и почему мужчины всех возрастов, семейных и общественных статусов, поголовно сходят с ума от Бадб Блэр? При жизни Черная Леди играючи завоевывала мужские сердца, и даже смерть не стала ей в этом помехой.

С видимой неохотой оторвавшись от Доминика – еще бы, привлекательный любовник, который ей во внуки годился, – Бадб без стеснения обратилась в ворона и улетела. Слава богу, хотя бы догадалась не исчезать прямо у него на глазах, распадаясь на тающие в воздухе черные перья. Все-таки это было бы уже чересчур.

Служанка подала Морриган чай, который она с охотой пригубила. В этот же миг стеклянная дверь балкона распахнулась, и глава Дома О`Флаэрти вошел в гостиную. Улыбнулся Морриган дежурно-вежливой улыбкой и хотел было уйти, но ее голос заставил его остановиться.

– Могу я спросить вас?

– Да? – Доминик развернулся к ней вполоборота.

– Дэмьен Чейз – сын Дома О`Флаэрти?

– Дэмьен? – удивился он, словно это никак не могло быть возможным. – О, нет. Он мне не родственник. Увы, после гибели Аннализ О`Флаэрти и моего становления главой, сынов и дочерей Дома О`Флаэрти не осталось вовсе.

– Мне жаль, – бесстрастно отозвалась Морриган. – Выходит – если я верно поняла местные порядки, он – адгерент Дома?

– Вы поняли в целом верно, но дело в том, что Дэмьен – особый случай и здесь он на особом счету. Адгерент Дома О`Флаэрти – Ганджу, Саманья, Аситу и Аддас. Я дарую им свое покровительство, они отплачивают мне своими умениями. У Дэмьена же своя позиция – он не принадлежит и не собирается принадлежать ни одному из Домов.

– Но как же… Что он тогда делает здесь?

Доминик усмехнулся, сказал уклончиво:

– Такие, как Дэмьен – на вес золота. Мне повезло, что мой отец оставил на счетах Дома О`Флаэрти внушительную сумму, которая позволила нанять Дэмьена на… так скажем, постоянной основе.

– Вы имеете в виду контракт?

– Да, и это большая удача, что он согласился. Дэмьен – известный в пропасти «специалист по разрешению проблем». И весьма востребованный.

Морриган удивленно изогнула бровь. Значит, Дэмьен – устранитель проблем. Что же, это вполне в его стиле. Вот только что-то подсказывало, что здесь, в обители отступников и черных магов всех видов и мастей, Дэмьен был не единственным, способным уладить то или иное щекотливое дело.

– Бьюсь об заклад, он еще и превосходный защитник для Дома О`Флаэрти, – не удержалась она.

Доминик задержал на ней пристальный взгляд.

– Я так полагаю, ты уже успела познакомиться с его… гм… особенностями.

– О да, – пробормотала Морриган.

Неудивительно, что Доминик О`Флаэрти был готов выложить баснословную сумму, чтобы нанять Дэмьена. Если учесть, что он оба раза, как куклу, швырнул ее об стену, повинуясь исключительно рефлекторной реакции на ее «прикосновения», то страшно подумать, на что он был способен в полной боевой готовности. Преисполненный ярости, которая и давала ему такие силы.

Во время поиска информации о духе из зеркала Морриган наткнулась на занятную статью, которая окончательно укрепила ее подозрения относительно Дэмьена Чейза. Берсерка Дэмьена Чейза.

Берсерки – маги крови, обладавшие страшной силой, несокрушимой мощью и дикой отвагой. Приходя в ярость, они становились беспощадными убийцами, могли раскидывать голыми руками толпу людей, пока их не усмирят или припадок ярости не закончится. В бою они отличались сверхбыстрой реакцией, неистовостью и нечувствительностью к боли.

Ярость берсерка – изменённое состояние сознания, достигаемая особыми тренировками и магией крови. Боевое безумие имело несколько стадий: от приличного увеличения сил и реакции при более-менее ясном сознании до полной всепоглощающей ярости. Входя в состояние ярости, берсерки становились практически неуязвимыми. Убить их в бою было практически невозможно. Но смерть могла их настигнуть после битвы от нервного истощения или сердечного приступа, либо от потери крови – находясь в трансе «боевого безумия», они не замечали ранений, какими бы серьезными они ни были. После тяжелых битв берсерки спасались только сном, который, в зависимости от израсходованных сил, мог длиться и более двух суток, и был настолько глубок, что разбудить его практически не представлялось возможным.

Вот кем, без сомнения, являлся Дэмьен Чейз. Магом крови, берсерком. Превосходным телохранителем и – при желании – превосходным же наемным убийцей. Был ли он таковым? Или его устранение проблем не распространялось на устранение конкурентов? Можно ли вообще ему доверять?

Многочисленные вопросы пришлось оставить при себе – все-таки Морриган была в этом доме всего лишь гостьей. Остаток дня она провела в бесплодных попытках понять, как выйти теперь на убийцу – не проверять же каждое зеркало в Пропасти?

Она меряла шагами комнату, жалея, что не настояла на том, чтобы отправиться к лесным ведьмам вместе с Риан и Дэмьеном. Все равно за это время она ни на шаг не продвинулась в поисках убийцы. Все ее мысли были заняты сестрой, но обрушившаяся на Пропасть новость на какое-то время затмила все остальное.

Королева Пропасти, Агнес Фитцджеральд, была убита.

Глава двадцать третья

По словам Доминика, Агнес Фитцджеральд была бессменной королевой Пропасти на протяжении двадцати семи лет – самый долгий срок правления за все время существования Нижнего города. Многие пытались скинуть ее с насиженного места, но обычно такие бунты заканчивались для главы того или иного Дома плохо.