Текст книги "Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– А Оливия и Линн выглядят получше просто потому, что они меньше взаимодействуют с сущностью, – понял Дэмьен.

– Но Эмма на их фоне выглядит еще более здоровой и цветущей. Она не веретница, в этом я полностью уверена.

– Нелегко признавать, но в черной магии ты разбираешься больше меня.

– Я же черная ведьма, забыл? – усмехнулась Морриган.

– Ладно, хватит попрекать меня моими же словами. Я – такой же человек, мне тоже свойственно ошибаться. – Помолчав, берсерк медленно сказал: – Значит, одна из дочерей Агнес пошла против воли матери. Представляю гнев Агнес.

Морриган кивнула. Для ведьмы невероятно унизительно, если ее сын или тем более дочь не желали идти по стопам матери и выбирали свою собственную дорогу – пусть даже речь шла просто о другой школе магии. Если же дочь ведьмы и вовсе отказывалась от колдовского дара… Это могло закончиться для нее изгнанием из семьи. Либо – при лучшем раскладе – презрением матери, потерей уважения и навсегда испорченными отношениями.

– Но значит ли это, что Эмма отказалась от дара? – задумчиво произнесла Морриган, разглядывая жизнерадостное лицо младшей дочери Агнес Фитцджеральд, теперь скрытое за непроницаемой маской.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Дэмьен.

– Что, если она стала зеркалицей? – Морриган постучала пальцем по губам. – Скажи, кто может снять маску?

– Только серая стража. Это целый обряд, потому что, однажды надетая, маска держится на лице как приклеенная – чары сращивают маску с кожей и костями черепа. Даже при помощи чужой магии снять маску невозможно – разве только, если отрубить голову вместе с ней. Плюс еще нужно расплести печать, запрещающую колдовать – поверь мне, она гораздо серьезнее, нежели та, что я нарисовал на твоей коже. И расплести ее может, опять же, только серая стража. Да и, Морриган, срок Эммы был не таким уж и большим – всего лишь три месяца изгнания из общества и ношения маски.

– Где вообще обитают маски? – продолжала допытываться она.

– Им не запрещено свободно передвигаться по Пропасти, но запрещено заходить в большинство общественных мест. Жителям запрещено разговаривать с маской, помогать ей едой или деньгами. Увидят – накажут по всей строгости закона. Существуют специальные монастыри, где масок кормят бесплатно – в основном, именно там они и обитают. Они и сами сторонятся людей: если серая стража узнает хоть об одном нарушении, срок ношения маски увеличится. А этого не хочет ни один осужденный, поверь мне.

Что-то в его словах заставило Морриган вскинуть голову и внимательно заглянуть в серые глаза.

– Ты был маской?

– А ты проницательна. – Никакой горечи, никакой печали, только насмешливо приподнявшийся уголок губ. – Недолго. Но, поверь мне, быть вычеркнутым из жизни, забытым всеми и обезличенным – самое худшее из всех возможных наказаний.

Морриган не знала, что на это сказать, поэтому предпочла вернуться к делу.

– Ты можешь узнать, когда серая стража осудила Эмму, надев на нее маску?

– Да, конечно. Это среди рядовых жителей Пропасти не принято говорить о масках. У меня есть знакомый среди серой стражи. Если дашь мне несколько минут, я все разузнаю.

Дэмьен снова исчез в одной из многочисленных комнат особняка, оставив Морриган наедине с беспокойными мыслями.

Эмма Фитцджеральд не была похожа на серийного убийцу, да и то, что, вместо веретничества она могла обратиться к зеркальной магии – лишь предположение, ничем пока не обоснованное. Но за свою бытность Охотницей Морриган повидала достаточно, чтобы с уверенностью заявлять: в тихом омуте черти водятся. Зачастую за весьма приятной личиной скрывались безжалостные ведьмы и колдуны. Да и обычные люди, лишенные магического дара, преподносили немало сюрпризов.

Заслышав за спиной шаги, она обернулась. Дэмьен выглядел задумчивым.

– Эмму Фитцджеральд провозгласили маской три недели назад – то есть за три недели до нападения на Агнес, Линн и Оливию, – сообщил он.

– И почти за две недели до нападения на Рианнон, – пробормотала Морриган. – И что же она совершила?

– Украла у одного из местных магов зачарованный родовой кулон. Магия в нем совершенно безобидная – связана с подчинением сновидений своей воле.

– То есть осознанными сновидениями? – уточнила она.

– Почти. Только сильнее и результат гарантирован. Засыпаешь, сжимая в руках кулон, и представляешь картины, которые хотел бы увидеть во сне. А дальше воображение и магия кулона делают свое дело, насылая желаемые сны, очень подробные и яркие.

– И зачем ей понадобилось красть этот кулон?

Дэмьен пожал плечами.

– Это был один из балов, устроенных Линн Фитцджеральд. И, по словам свидетелей, именно там маг Дома Ассона похвастался своим кулоном. Эмма в шутку предложила продать ей такую замечательную вещицу, на что он ответил, что это родовой кулон и может принадлежать только его семье. И все бы забыли об этом разговоре, если бы месяц спустя Ассон не заявил о пропаже кулона.

– И что, серая стража взялась за это дело? – Морриган выгнула бровь.

– Серую стражу кражи не интересуют. Они занимаются лишь убийствами – это тебе не Департамент Кенгьюбери, некоторые отделы которого берутся за самые незначительные преступления. Здесь ситуация иная – если обвинитель сможет доказать факт преступления и поймать вора – его осудят. Нет – обвинителю придется ждать, когда вор кого-нибудь убьет. Только тогда серая стража пойдет по его следу.

Хмыкнув, Морриган покачала головой. Нет, все-таки жить в Кенгьюбери намного безопаснее. Правда, сейчас она была вынуждена согласиться с Дэмьеном: куда менее страшной казалась перспектива отсидеть положенный срок в тюрьме, нежели… стать маской.

– Получается, что Ассон сумел доказать виновность Эммы. А серая стража вообще задумалась о том, зачем дочери королевы города, которая явно не нуждается в деньгах, красть у кого-то? Да и что? Несчастный амулет?

Берсерк помолчал.

– Эмма слыла мечтательницей, любила читать, вложила часть семейной казны на постройку библиотеки, больше похожей на средних размеров дворец. И на том вечере выказала немалый интерес к кулону Ассона – даже по меркам Пропасти, где можно обнаружить все, что угодно, по-своему уникальной вещицей. Его зачаровала еще прабабушка Ассона, обладательница редкого сновидческого дара. – Дэмьен пожал плечами. – Не забывай, она выросла в семье Агнес Фитцджеральд. Кто знает, может она по жизни вела себя как капризная принцесса и была уверена, что все сойдет ей с рук?

– Но это, знаешь ли, очень удобно – стать маской как раз накануне нападения на семью Фитцджеральд. Глупо подозревать маску в преступлении с использованием магии, ведь колдовать они не могут. А значит это – идеальное прикрытие. Агнес ведь тоже в свое время прикрывалась маской, чтобы выведать планы врагов. Что мешало Эмме пойти по стопам матери? Ей ничего не стоило сговориться с кем-нибудь, украсть кулон у Ассона, попасться, стать маской на пару-тройку месяцев… а после – или освободиться от оков маски, восстановить способность к колдовству и убить мать и сестер… или – если, по твоим словам, это невозможно – дождаться, когда ее сообщник, зеркальник или зеркальница, уничтожит ее семью. После этого Эмме остается только дождаться конца срока ношения маски… и стать королевой Пропасти.

– Не представляю, что бы Эмма Фитцджеральд пошла на такое…

– Если Эмма в свое время отказалась от дара веретничества, отношения сестер и матери к ней должно быть холоднее льда. А о том, что творилось в ее душе, никто не знает – как и то, какие секреты она прятала от посторонних.

– Даже если предположить, что молодая мечтательница Эмма, любительница книг и кошек, все это время планировала хладнокровное убийство собственной семьи… мало занять освобожденный со смертью Агнес трон, его нужно еще и удержать, – возразил Дэмьен. – Агнес – железная старуха, но даже на нее главы других Домов неоднократно совершали покушения. Агнес быстро наказывала виновных, но сам факт… Думаешь, скромнице Эмме, к тому же, по твоим словам, отказавшейся от веретнического дара, это под силу? Да ее убьют, не успеет Высокое Собрание объявить ее королевой!

– Подожди. – Морриган удивленно поморгала. – Хочешь сказать, «королева Пропасти» – не фигуральное выражение, а настоящий титул? То есть с церемониями, короной и всем прочим?

– Не корона, обруч: серебряный для мужчин, золотой для женщин. Согласен, в этом есть некий элемент театральности, но и Пропасть – не самое обычное место. Насколько мне известно, еще с век назад наши предки обходились без подобных пафосных атрибутов. Но… мода диктует свое. В оправдание мужчин скажу, что, в отличие от королев Пропасти, они не увешивают свои обручи россыпью драгоценных камней.

Морриган насмешливо фыркнула.

– Не представляю «железную старуху» Агнес Фитцджеральд, увешанную рубинами и бриллиантами.

– В этом плане она уподоблялась сильному полу, предпочитая носить простой и строгий обруч, – заметил Дэмьен. – Нередко Агнес и вовсе забывала о короне. Все, что ее интересовало – это магия и власть.

– Ладно, с этим разобрались. Но вот что еще меня смущает: если бы план духа зеркала удался, и все семейство Фитцджеральд, включая и чудом выжившую Оливию, погибли… как быть с тем, что Эмма все еще остается маской?

– Так как любой осужденный на время ношения маски официально не существует, даже останься Эмма последней из Фитцджеральд, разумеется, она не могла бы в открытую заявить о своем праве на трон. Но как только бы она освободилась, то смогла бы или на равных правах с остальными бороться с действующим королем… или, на свой страх и риск, созвать Высокое Собрание, которое решит ее судьбу. Возможно, если Оливия была бы сейчас мертва, при выборе следующего правителя Пропасти Высокому Собранию пришлось бы принять во внимание и маску Эмму. Вот только меня гложут сильные сомнения, что кто-то стал бы дожидаться момента, когда она снимет маску, чтобы вступить на трон. Хотя утверждать наверняка не могу – насколько я знаю, подобных прецедентов еще не было.

– Высокое Собрание?

– Совет глав всех Домов Пропасти, – пояснил Дэмьен. – Если не объявляется претендент на трон, именно главы Домов избирают нового правителя Пропасти – разумеется, из своих же.

Морриган отшвырнула газету на низкий журнальный столик из голубоватого стекла и села в стоящее рядом кресло. Невероятно мягкое, охотно принявшее ее в свои бархатные объятия. Единственное неудобство заключалось в том, что теперь ей приходилось смотреть на Дэмьена снизу вверх.

– То есть, если бы и глава, и дочери Дома Фитцджеральд оказались убиты, то их убийца мог бы заявить о своих правах на престол?

– Мог бы. Более того – он бы занял его в то же мгновение. Для этого достаточно просто захватить Тольдебраль, и сделать его обителью своего Дома, включая сыновей и дочерей Дома и его адгерентов.

– А если Высокое Собрание будет против нынешнего короля/королевы Пропасти?

Дэмьен развел руками.

– Или им останется просто смириться с этим или… сговориться друг с другом и убить нынешнего короля/королеву, освободив место для более подходящей кандидатуры.

– Ого, – только и смогла вымолвить Морриган. – Хороши у вас порядки.

– Главный девиз как глав Домов, так и большинства жителей Пропасти – «выживает сильнейший».

Морриган потерла пальцами виски.

– Я все еще не могу понять, есть ли у Эммы резон убивать всю свою семью. С одной стороны, она – преступница, изгнанная из семьи. К тому же, отказ идти по стопам матери и сестер и становиться веретницей – весомая причина разругаться с ними в пух и прах и затаить на ниъ злобу. Да и Агнес Фитцджеральд была отнюдь не ягненочком. С другой стороны – Эмма по-прежнему маска, а значит, даже умри Оливия, у нее весьма сомнительные перспективы стать королевой Пропасти. С третьей – она может быть зеркалицей и, даже не имея необходимых для убийства сил и возможностей, может иметь необходимые для этого знакомства. В любом случае, пора встретиться с Ассоном.

С этими словами она резко поднялась из кресла. Взглянула на Дэмьена.

– Слушай, ты знаешь Пропасть намного лучше меня, а я здесь все еще чужачка. Конечно, при желании я могу заставить сотрудничать со мной любого, даже самого несговорчивого… Но, боюсь, мои методы слишком радикальны.

– Ну надо же, черная ведьма заботится о своей репутации? – едко произнес берсерк.

– У черной ведьмы есть сестра, которой, возможно, предстоит прожить в этом городе до конца своих дней, – парировала Морриган. – Которая и так настрадалась из-за репутации матери и старшей сестры и принадлежности к роду Блэр.

Дэмьен понимающе усмехнулся.

– В общем и целом ты бы пригодился мне в качестве напарника. Мы снова заключим сделку? Или я просто могу нанять тебя в качестве… ммм… устранителя проблем?

– Ты можешь просто меня попросить.

Морриган невольно рассмеялась.

– А ты быстро учишься. Еще немного, и я решу, что тебе действительно нужен друг.

– Он нужен любому в этом безумном мире. И в не менее безумном городе под названием Пропасть.

Глава двадцать восьмая

Дерек Ассон оказался не главой, как вначале предположила Морриган, а сыном Дома Ассон, высоким и крупным молодым мужчиной. Темно-русые волосы обрамляли скуластое лицо, голубые глаза смотрели устало. Причина визита Морриган и Дэмьена немало его удивила.

– Вы же знаете, я не могу говорить об этом.

Морриган закатила глаза.

– О да, она маска. Но кто узнает, что вы говорите о ней, если в этой комнате находимся только мы трое? А нам, раз уж мы первыми заговорили об Эмме Фитцджеральд, не резон об этом распространяться.

Дерек тяжело вздохнул. Но сдался, только когда в руки ему попала хрустящая купюра. Видимо, дела у Дома Ассон обстояли совсем худо.

– Ладно, но имен я не буду называть. Ну да, она украла у меня родовой кулон. Сначала выспрашивала, просто любопытствовала, как мне показалось – про магию кулона, про бабку мою, сновидицу.

– А потом вы обнаружили пропажу…

– Да, недели четыре спустя. Может, больше.

– И что потом? – осведомилась Морриган.

– А вы какому поводу интересуетесь? – наконец додумался спросить Дерек.

Не растерявшись, она спокойно ответила:

– Я расследую дело об убийстве королевской семьи. – К этому моменту вряд ли в Пропасти нашелся хотя бы один человек, до которого не дошли будоражащие слухи. – Есть основание полагать, что убийца охотится за главами Домов и опасность подстерегает любого из них, в том числе и вашего отца.

– Так вы из серой стражи? – подозрительно спросил Ассон.

Морриган едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Вот осел – ну какая из нее серая стража? До того, как выбраться из дома на поиски Ассона, она предусмотрительно сменила костюм Охотницы – вряд ли это ремесло пользовалось в Пропасти уважением, и облачилась в наряд в местном стиле: абсолютно непрактичное в бою, но роскошное платье с коротким передом и длинным подолом, а также черные кожаные перчатки и ботфорты чуть выше колена. Или Ассон видел серую стражу в подобном облачении?

– Я провожу независимое расследование. Так вы поможете мне или нет?

– Я не видел вас в Пропасти прежде.

Морриган мысленно чертыхнулась. Как все это не вовремя!

– Я поручаюсь за нее, – твердо сказал берсерк. – Дэмьен Чейз. Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь…

Глаза Дерека изумленно расширились – а значит, имя татуированного отступника было ему хорошо знакомо – как и его род деятельности. Посчитав улаженными все недоразумения, Морриган продолжила:

– И как же вы смогли доказать, что Эмма – воровка? Проникли в ее комнату в Тольдебраль?

– Да ну что вы. Если бы я это сделал, то уже с вами бы не разговаривал.

Морриган хмыкнула. А не такой уж он и осел.

– Ситуация вообще забавная. Не успел я обнаружить пропажу и поднять дома переполох, как объявился неизвестный осведомитель. В письме он рассказал, что видел, как Эмма похищала у меня кулон. Рассказал, что сегодня ее можно будет найти в одиночестве в Граунд-парке, где она обычно проводит вечера. И кулон будет у нее с собой.

Дэмьен изумленно уставился на Ассона.

– Серьезно? То есть в письме фактически был подробный план задержания Эммы Фитцджеральд?

– Ну да. – Дерек пожал плечами. – Я, не будь дураком, взял боевых магов и пошел туда. Они отговаривали меня, говорили, что это ловушка. Но я сказал – мы только посмотрим на нее. Если будет одна – значит, это кто-то из другого Дома захотел устранить конкурентку. Здесь же это обычное дело – все шпионят друг за другом, а потом друг на друга доносят.

– А зачем устранять Эмму, если она – всего лишь младшая дочь нынешней королевы? Если бы тайный осведомитель даже смог свергнуть с трона Агнес, то престол заняла бы ее старшая дочь, Линн.

– Ну не знаю, – раздраженно отозвался Ассон. – Может, он хотел устранять их одну за другой? Кто-то же убил в итоге Линн и Агнес. И чуть не убил Оливию.

Морриган покачала головой. Нет, все-таки он осел: если бы некто хотел устранить разом всех четырех конкуренток в борьбе за престол, то просто убил бы, затянув их души в зеркала. Или… может, он знал, что Эмма сможет этим чарам сопротивляться? Или был в сговоре с ней и потому не убил, а лишь отправил отбывать наказание? Но почему тогда не придумать какой-то иной выход – ведь сейчас, будучи маской, Эмма не может претендовать на трон?

Ничего не складывалась. Версия за версией разваливались как карточный домик.

Больше из Дерека ничего путного вытянуть не удалось. Но рассказ о том, как он задержал Эмму, а в кармане у нее был тот самый украденный родовой кулон, был сам по себе невероятен.

– Какая топорная работа. – Морриган покачала головой. Они с Дэмьеном направлялись обратно в особняк О`Флаэрти. – Это же явный подлог. Я только одного понять не могу: подставил ли кто-то Эмму или же она организовала подставу самой себе, так или иначе зная, что на их семью будет совершено нападение? Варианта только два. Потому что в подобные совпадения я не верю. Как и в настолько глупое поведение взрослой девушки и, по совместительству, дочери королевы города. Я больше склоняюсь к версии, что сама Эмма подстроила и кражу, и свою поимку. Сам посуди – когда-то ее же мать по собственной воле подстроила свою смерть и надела маску, чтобы обрести своеобразную невидимость и неприкосновенность. Ничего не напоминает?

– Ты каждый раз исходишь из того, что Эмма была со своей семьей в ссоре, – заметил Дэмьен. – Но что, если это не так?

Остаток пути они провели в молчании. Морриган в очередной раз подумала, что она ни на шаг не продвинулась в поиски убийцы из зеркал. Столько жертв… столько душ, обреченных на вечное пленение в тисках зеркал. И все ради чего? Ради убийства королевской семьи и получения титула правителя? Тогда почему зеркальник не появился сразу, как только это сотворил – если законы Пропасти позволяли убийце короля занять его трон?

Столько вопросов…

Первым, кого увидела Морриган, была Рианнон, которая восседала на софе и лениво поглаживала Киару. Все еще было непривычно, обращаясь к Риан, смотреть не ей в лицо, не в глаза, закрытые неизменной белой лентой, а в пушистую мордочку золотоглазой кошки.

Морриган с облегчением заметила, что сестра выглядит более отдохнувшей и посвежевшей, чем прежде. Она стала и лучше есть, а значит, потихоньку возвращалась к нормальной жизни. Ну или почти нормальной – если не считать того, что отныне глазами Рианнон были глаза ее фамильяра.

Немного поболтав с сестрой и справившись о ее самочувствии, Морриган направилась к выходу из гостиной, оставив грозного берсерка мило беседовать с Риан и чесать за ухом Киару.

Наскоро поужинала – скорее необходимость, нежели обычное желание. В последнее время она забывала поесть и поспать… и каждый раз, когда изможденный организм посылал тревожные звоночки, напоминала себе: Рианнон сейчас приходится гораздо хуже, а ее убийца все еще на свободе и пополняет коллекцию своих жертв.

Ганджу Морриган нашла в его каменной обители, тонущей в постоянном полумраке – подземном этаже особняка О`Флаэрти. Поежилась – пусть она и была черной ведьмой, но совсем не хотела бы жить вот так, практически не видя света – бокор очень редко выбирался на верхние этажи с окнами, пропускающими солнечный свет, не говоря уже о том, чтобы покинуть стены дома.

К своему удивлению, Морриган обнаружила внизу не только мамбо Саманью и хунгана Аситу, но и Дэмьена. Все четверо вполголоса что-то обсуждали, и если лицо Саманьи было испуганным, то лица мужчин – хмурыми и, казалось, недовольными. На мгновение стало любопытно, что они затевали, но Морриган тут же мысленно махнула рукой: все, что не имело отношение к Рианнон, сейчас ее интересовало мало.

– Ганджу, я могу с вами поговорить?

Не скрывая недовольства, что его прервали, седобородый кивнул.

– Это насчет Риан. – Она не видела смысла говорить с бокором наедине – каждый из присутствующих здесь прекрасно знал суть проблемы. – Я перепробовала уже все возможные варианты. Тэна уходит, но ненадолго – на какие-то несчастные пару десятков минут. А значит, Рианнон не может вести жизнь обычного человека, не боясь преследования Трибунала. Не сможет стать врачом, о чем мечтала с самого детства. Не сможет обрести нормальных друзей, не среди преступников и отступников.

Дэмьен громко хмыкнул. По его лицу стало ясно – слова Морриган его задели. Но последнее, о чем она думала сейчас – как бы ненароком ни ранить чьи-то чувства. Ей казалось, что она задыхается от невозможности помочь сестре. Исправить собственную ошибку. Если бы она приехала раньше… ничего этого не случилось бы.

– Ганджу, прошу вас, я вижу только единственный способ избавить Рианнон от преследующей ее тэны. Магия вашего лоа рождает тэну в ней. Заберите ее, уничтожьте, нейтрализуйте – что угодно! Все, лишь бы Риан стала обычной…

Бокор медленно покачал головой.

– Ты любишь сестру, но любовь застилает твой разум. Ты не хочешь принять очевидного: если я заберу магию лоа, то Рианнон просто перестанет существовать. Связь между ее телом и ее душой разорвется, ведь только частица силы Барона Суббота поддерживает в ней жизнь.

– Должен быть другой способ! – воскликнула Морриган. Осеклась на полуслове. – Подождите… я, кажется, знаю…

Она принялась мерять шагами комнату под застывшим взглядом берсерка и жрецов вуду.

– Рианнон нужна жизненная энергия, верно? – пробормотала Морриган. Глаза ее лихорадочно блестели. – И сейчас ее заменяет темная энергия лоа. Но что, если вместо нее будет настоящая, чистая живительная сила?

– Прости, я… не понимаю.

– Моя жизненная энергия – я могу поделиться ею с Рианнон, – выпалила она. – Как веретники делятся ею с темными сущностями, с той лишь разницей, что я буду отдавать жизнь не какому-то мерзопакостному демону или бесу, а родной сестре. Риан будет жива, и никакой темной магии – это как переливание крови, только на магическом уровне, и…

– И это непрекращающийся процесс, – со странной интонацией отозвался Дэмьен. – Тебе придется отдавать свою жизненную силу Риан всю твою – и ее – жизнь. А это значит…

– Я знаю, что это значит, – холодно сказала Морриган. – И это не изменит моего решения. Буду жить столько, сколько отмерено обычному человеку. Пусть это будет не сто двадцать, сто тридцать лет, а меньше раза в два. Они же живут. И наслаждаются этим. Шестьдесят, семьдесят лет – не так уж и мало, верно?

Подумалось вдруг невеселое: некоторые ведьмы в этом возрасте только заводят детей и начинают жить полноценной жизнью. А ей уже надо будет готовиться к переходу в мир духов и теней.

– Я не знаю, – бросил Дэмьен. – Берсерки… обычно до семидесяти лет не доживают. Слишком часто мы находимся на пределе своих возможностей. Слишком сильные – даже для магов – получаем нагрузки. Слишком часто впадаем в ярость, которая подтачивает наш организм изнутри.

Морриган нахмурилась.

– Я этого не знала.

– Теперь знаешь.

– Тогда тем более ты должен понимать, что это – небольшая и вполне оправданная жертва, – горячо сказала она. – Ганджу, вы сможете помочь мне провести ритуал? Должен быть кто-то, кто свяжет меня узами с Риан. Это вам под силу?

Морриган подумала, что он может оскорбиться на ее слова – то, что она сомневается в даре бокора, но никаких обид не последовало. Ганджу коротко кивнул и на родном языке обратился к Саманье и Аситу.

– Ночью, – бросил он наконец. – Поспи несколько часов до полуночи – тебе нужно быть отдохнувшей. Ритуал потребует от тебя много сил.

Морриган открыла было рот, чтобы возразить – ей не терпелось приступить к ритуалу сие же мгновение.

– Не спорь, зеленоглазая. Если хочешь помочь сестре, придется довериться нам.

Она выдохнула, тщательно скрывая раздражение. Поразмыслив над словами бокора, сказала:

– Я спущусь сюда в полночь. И, Дэмьен… прошу, ничего не говори Рианнон.

Берсерк заверил ее, что будет молчать как рыба. Успокоенная, Морриган поднялась на первый этаж. Какой-то шорох привлек ее внимание. Резко обернувшись, она увидела сидящую на полу Киару. Задалась вопросом: была ли она в подвале? И если да, то слышала ли Рианнон их беседу? Иногда Морриган натыкалась на бродящую по дому кошку, в те часы, когда Риан спала. Хотелось бы надеяться, что сейчас именно такой случай.

Как бы то ни было, она не собиралась отказываться от своей затеи. Всего-то и надо – избегать столкновения с Риан вплоть до самого ритуала.

Поднявшись к себе, Морриган заперлась на ключ и улеглась на кровать. Из груди вырвался вздох облегчения, многодневная усталость тут же налила веки свинцом. «Я подремлю только полчаса, и тут же спущусь к бокору». Не успев додумать мысль, она провалилась в сон.

Глава двадцать девятая

Настал тот час, когда просто слоняться по городу Ник уже не мог. Он не спал уже больше суток и вдобавок чувствовал сильный голод. Деньги ему сейчас нужны были как воздух. Он знал подходящий способ легкого заработка.

Пройдя несколько кварталов пешком, Ник остановился возле стеклянного небоскреба в самом центре Кенгьюбери. Корпорация «Экфорсай» – единственная организация, имеющая лицензию на создание кристаллов магической энергии, которые использовались в знаменитых браслетах Экфо. Стоило Нику приблизиться к входной двери, ее стеклянная поверхность разлетелась на мелкие кусочки. Осколки замерли в воздухе, образовав арку из битых стекол. Как только Ник миновал ее, осколки со звоном соединились в цельное стекло.

Его глазам предстало огромное помещение, в котором все предметы мебели были сделаны из стекла. Прекраснее всех смотрелась витая лестница в центре. Под прозрачным стеклом пола плескалась подкрашенная серебром вода. На входе Ника встретила девушка, одетая, как и другие сотрудники «Экфорсай», в костюм серебристого цвета – цвета заключенной в кристалле магической энергии. Длинные ноги, короткая юбка и профессионально-оценивающий взгляд, который не мог не отметить черный плащ с нашивкой младшего агента.

– Чем я могу вам помочь? – сверкнув белоснежной улыбкой, поинтересовалась сотрудница «Экфорсай».

– Я бы хотел стать энергетическим донором, – деланно равнодушно произнес Ник. Прежде он никогда не прибегал к подобному способу заработка – просто не было на то нужды, и чувствовал себя непривычно и странно.

Во взгляде девушки промелькнуло удивление. Ее можно было понять – обычно агенты Департамента донорством не занимались.

– Разумеется, – охотно откликнулась она и провела Нику к стеклянной стойке. – Ваши документы.

Ник нервно царапнул ногтем по ладони.

– Мне бы хотелось сохранить инкогнито, – стараясь казаться вежливым, ответил он.

– Я понимаю, – дежурная улыбка, словно приклеенная, не сходила с лица брюнетки, хотя ее взгляд стал более пристальным. Ник начал уже было подумывать, что работников «Экфорсай» специально тренируют, сурово наказывая, если те хоть на миг переставали показывать зубы.

Девушка меж тем продолжала:

– Ваше имя, должность и звание останутся в тайне, но карточку донора заполнить необходимо. – Она протянула тончайший серебристый прямоугольник лайтопа. – Приложите, пожалуйста, запястье. Повторюсь, полученная информация будет надежно защищена.

– Я передумал, – выдавив из себя улыбку, торопливо ответил Ник.

Отошел от стойки и быстро направился к выходу из стеклянной громады, спиной ощущая на себе пристальные взгляды не только брюнетки, но и многочисленных охранников компании. Итак, «Экфорсай» не вариант: без документов делать тут было нечего.

Стеклянная дверь послушно разлетелась на осколки, выпуская Ника. Выйдя на улицу, он замер в нерешительности, не зная, что делать дальше. Стоящая неподалеку худощавая девица с растрепанными светлыми волосами, сбросив столбик пепла с палочки танте, кинула на него понимающий взгляд.

– Выперли, да? – хмыкнула она.

Ник слегка нахмурился: у него совершенно не было желания тратить время на пространную болтовню с незнакомкой. Однако девицу его явное нежелание разговаривать нисколько не смутило.

– Меня тоже вежливо выпроводили, – охотно поделилась она. – Они, видите ли, заботятся о моем здоровье! Опустошать магическую энергию, видите ли, нельзя, и больше двух раз в день они принять ее не могут! А то, что мне позарез нужны деньги, их совершенно не интересует!

Ник просто кивнул, занятый своими мыслями. Видимо, светловолосая расценила его жест как сигнал к продолжению беседы. Затянувшись, кинула палочку танте в урну, мгновенно ту уничтожившую, и подскочила к Нику.

– Я – Гесса, – представилась она. – Знаю, имя дурацкое, ну уж какое есть.

– Ник, – подавив раздраженный вздох, ответил он.

Подойдя ближе, словоохотливая девица доверительно сообщила:

– Я знаю, где можно поработать донором без всяких там ограничений.

– И где же? – моментально заинтересовалась Ник.

– Иди за мной. – Гесса легко слетела со стеклянных ступеней.

Пока они шли, девушка трещала без умолку. За несколько минут пути до портал-зеркала Ник успел узнать едва ли не всю ее подноготную. Гесса рассказала ей о своей матери, подсевшей на новомодный зачарованный магией наркотик, позволяющий пребывать в иллюзорном мире. Чем чаще человек употреблял его, тем больше были размыты границы с реальным миром. У матери Гессы была не последняя стадия, но… к этому все шло.

– Я вот хочу в университет поступить. Я ведь даже умудрилась школу закончить! – гордо сообщила Гесса, но тут же сникла: – Глупо, да?

– То, что ты хочешь учиться? – недоуменно переспросил Ник. – Что в этом глупого?

– Не знаю, просто… Деньги нужны, да и кто за матерью будет приглядывать?

Остаток пути они провели в задумчивом молчании. Оказавшись у портала-зеркала Центрального квартала, Гесса прикоснулась к нему рукой. Прежде чем исчезнуть в нем, она обернулась к Нику и произнесла:

– Выбирай квартал Дарквиш.

Он покачал головой. Что ж, ничего удивительного.

Как только Гесса скрылась в портал-зеркале, Ник повторил ее манипуляции, и через мгновение оказался в самом бедном и неуютном квартале Кенгьюбери, где не так давно разговаривал с Илэйн Уайтхед. Безликие дома тянулись вдоль узкой улочки, по краям которой не было ни деревьев, ни кустов, лишь жухлая трава и множество мусора, разбросанного тут и там.