Текст книги "Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ)"
Автор книги: Кармаль Герцен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Оказавшись у стола, на котором лежала Рианнон – как прекрасная жрица, спящая безмятежным и долгим сном, она вынула новый атрибут – небольшую сферу с прозрачными стенками. Поставила ее на пол. Вплотную приблизившись к сестре, сдернула с нее простыню, отбросила в сторону. Положила руки на ледяную кожу Рианнон и прошептала: «Eibias amorai».
Тело сестры растеряло все свои краски – те немногие, что оставила ей смерть, стало прозрачным, едва осязаемым, а затем… распалось на мириады искр, тут же вспыхнувших в воздухе. Искры стали серебристыми бабочками, которые закружились по комнате, взбивая воздух в невидимую пену. Повинуясь воле Морриган, они выстроились в стройный ряд, и cеребристая лента впорхнула в сферу у ее ног. Она подняла сферу, провела пальцами по прозрачным стенкам, запечатывая в ней брешь. Невольно улыбнулась, глядя на медленно кружащихся серебристых бабочек.
Риан любила бабочек…
Конечно, Морриган сильно рисковала, используя запрещенную магию прямо в здании, которое кишело агентами Департамента, и оставляя за собой призрачный след тэны. Как могла, она снова ее развеяла. Впрочем, в этом не было особого смысла – делом Риан занимается Ник, и когда обнаружат пропажу, он узнает об этом первым. И след из тэны ему не понадобится, чтобы сложить два и два.
Морриган беспрепятственно покинула полицейский участок. Пользоваться портал-зеркалом не стала, чтобы лишний раз не попадаться в объективы зеркал агентов Департамента. Придя домой, она выложила на стол обе сферы.
Итак, в ее руках наконец были две половинки одного ключа: душа и тело Рианнон Блэр.
Глава восьмая
Николас был в ярости.
– Что-то не так? – хладнокровно спросила Морриган, когда инспектор ворвался в ее квартиру подобно бешеному вихрю.
– Тело Рианнон пропало. А затем чтица по зеркалу слежения увидела тебя выходящей из полицейского участка. И произошло это за несколько минут до того, как Вескель обнаружил пропажу. Не думаю, что это простое совпадение. Это твоих рук дело?
Будь прокляты эти чтицы.
– Ник, я никогда бы не пошла против Департанта.
– Ох, да брось, – криво усмехнулся Ник. Посмотрел зло. – Ты постоянно это делаешь. Ты вообще никогда не считаешься с другими. Ты хоть понимаешь, какие неприятности нам обеспечила? Тело исчезло, Мор!
В любой другой ситуации он никогда не назвал бы ее именем, которое так ее раздражало. Именем, которое, имея прочную связь со смертью, куда больше подошло бы ее матери, нежели ей самой. А значит, Ник в ярости. Это плохо, очень плохо. До его ярости как таковой ей не было совершенно никакого дела. Но она украла тело из морга, нарушила закон. Если инспектор Департамента начнет вставлять ей палки в колеса… убийцу сестры она может никогда не отыскать.
Но и оправдываться бессмысленно – удивительно, но он слишком хорошо ее знал, чтобы сделать соответствующие выводы. Если отвести от себя подозрения невозможно, нужно сделать хоть что-то, чтобы оправдать свой проступок… и немедленно. Но объяснять Нику о воскрешении… нет, он просто этого не поймет.
– Я просто хотела… сделать хоть что-то для Риан… – прошептала она. – Знаю, это противоречит всем мыслимым правилам, но… у нас, у ведьм, свои обряды. Я похитила тело Риан, чтобы… проститься с ней так, как умею.
Морриган не умела плакать. Бадб, которая с детства взяла ее под строгий контроль, всегда говорила: слезы – это слабость. Каждый раз, когда ты плачешь, ты пробиваешь свой внутренний щит, и не дай бог рядом окажется тот, кто увидит твою уязвимость и воспользуется ею. С тех пор, с самой юности, Морриган отучила себя плакать. Превращала свою боль в ярость и крушила все вокруг. Ярость – это сила. Так ее учила мать.
Поэтому слеза, покатившаяся по ее щеке, была фальшивой, вызванной магией, и ничем иным. Однако Ник об этом не знал и, встревоженный, расстроганный таким редким для Морриган проявлением чувств, подошел к ней, сгреб в охапку и прижал к себе. От его гнева не осталось ни следа – напротив, от него исходили волны беспокойства и безграничного сочувствия.
Мужчины… Пытаются казаться такими сложными, а на деле – так предсказуемы и просты.
– Но… Морриган… Что, если вскрытие поможет нам найти убийцу? Разве ты не хочешь этого?
– Не поможет, – убежденно сказала она. – Я все перепробовала, и твой эксперт… ты же его слышал. Кто бы ни сотворил это с Риан, он тщательно замел следы. И мне никогда его не отыскать, если только…
– Если только что? – Николас Куин покорно вступил в расставленную для него ловушку.
– Если только я не спрошу об убийце у нее самой. Если церемония прощания с ведьмой пройдет по всем правилам, она никогда меня не покинет – пускай и в обличье духа, но Риан всегда будет рядом со мной.
Ник выглядел сбитым с толку. Не его вина, что большая часть ведьминских секретов навеки так и останется для него секретами. Он не знал даже про Бадб Блэр, которая незримо присутствовала в жизни дочерей, хотя ее жизнь после смерти имела под собой совершенно другую природу. Морриган многое от него скрывала – даже тогда, когда они были очень близки. Впрочем… тайны всегда были неотъемлемой частью ее странной жизни.
– Прости, Ник, что так с тобой поступила. Но я не могла иначе. Я должна была пойти на это – не только ради себя, но и ради Риан.
Морриган надеялась, что ее слова окончательно растопят лед в сердце Ника – ему ли не знать, что извиняться не в ее привычках. И Рианнон… Она занимала важное место в его сердце. Милая, добрая юная леди, которая играючи сходилась с людьми и несла им только добро и свет. Люди всегда ее любили.
Ник тяжело вздохнул. Морриган услышала в этом вздохе невысказанное и довольно улыбнулась. В этом раунде победа осталась за ней.
– Тебе нужна помощь? С обрядом? – тихо спросил он.
Совесть кольнула острой иглой – но только на мгновение. Морриган улыбнулась – так искренне, как только могла.
– Я справлюсь, Ник. Спасибо.
Он все не отстранялся и в какой-то момент она решила, что он хочет ее поцеловать. Слишком жадным был взгляд, слишком сильным хватка рук, все еще прижимавших ее к себе. Но, видимо, он решил, что сейчас поцелуй был бы чересчур неуместен. Морриган подавила вздох облегчения, когда Ник разжал руки, выпуская ее на свободу.
Потом он ушел, и она еще долго смотрела на закрытую дверь, против воли вспоминая об утерянном прошлом. Тряхнула головой, приходя в себя – пора было браться за дело. И оно будет совсем не из легких.
Морриган задумчиво повертела в руках медальон, но все же передумала вызывать Джона Гейта. Некоторые встречи нужно решать с глазу на глаз. Накинув на плечи кожаный плащ и вставив в петлю на поясе плеть-молнию, она вышла из дома.
Почти позабытый путь до квартала Одридж, где проживали семьи, находящиеся у самой черты бедности. Еще не нищие, но уже почти отчаявшиеся исправить что-то в своей жизни. Она остановилась у деревянного многоквартирного дома, решительно толкнула подъездную дверь. Лестница на ее появление отозвалась недовольным скрипом, перил Морриган опасалась касаться рукой.
Здешние жители наверняка как один – доноры всемирно известной корпорации «Экфорсайз», который производил браслеты экфо. Или, что еще хуже, доноры совершенно неизвестных фирм, которые пытались повторить успех «Экфорсайз» менее законными методами. Легкие деньги, но полное магическое истощение. Поэтому у квартирантов не оставалось магии на починку дома – а она ему определенно требовалась. Стены обшарпаны, в единственном окне зияет прореха, не очень умело залатанная чарами.
Морриган постучалась в нужную дверь. Подождала несколько мгновений, постучала снова. Нетерпеливо вздохнула. Обостренное ведьминское чутье подсказывало: за дверью кто-то стоит. И, судя по медлительности, гостей он не ждет.
– Эмэс Гейт, откройте.
За дверью зашевелились. Миг – и снова воцарилась тишина.
Морриган раздраженно фыркнула. Как утомительно – следовать приличиям!
– Джон, это Морриган Блэр. – Тишина. – Открывайте, пока я не взорвала эту дверь к чертовой матери!
В замке завозился ключ. Ну наконец-то!
Наконец на пороге показался Джон Гейт. Прошедшие годы не сделали его краше – он лишь еще больше осунулся и как-то… выцвел. И без того блеклые голубые глаза совсем потухли и стали практически белесыми, спускающиеся ниже ушей темные волосы висели неопрятными тонкими прядями, помятая одежда висела как мешок.
– Мм… Морриган, – настороженно произнес Гейт.
Она прошла мимо него прямо в квартиру – очень маленькую, скудно обставленную, но на удивление опрятную. Было заметно, что хозяйничала в нем женщина.
– Эмма… Они только с Эльзой уснули. Пожалуйста, тише.
Морриган скользнула равнодушным взглядом по закрытой двери, ведущей в соседнюю комнату. Нахмурившись, огляделась по сторонам. Ощущение, появившееся, как только она вошла, обострилось. Тэна… Она не клубилась плотным туманом, как было в день гибели Рианнон, а висела в воздухе рваными сгустками дыма.
Она не умела создавать След так хорошо, как делал это Ник. Ему ничего не стоило своей магией собрать клубки тэны воедино, сплетя из них призрачный шлейф Следа, который привел бы его к заклинателю. Но Морриган этого и не требовалось: она знала – заклинатель стоял за ее спиной. Джон был слишком неумелым магом и последствия призыва темных чар развеивать он не умел совершенно. Идти далеко не пришлось – наибольший сгусток тэны обнаружился у одного из ящиков ободранного, по всей видимости, котенком, комода.
Морриган уверенно потянула на себя ящик, игнорируя протестующие вопли Джона, совсем позабывшего о спящих жене и дочке. Содержимое ящика протестующе зазвенело. Приподняв бровь, Морриган изучала взглядом кольца, браслеты, ожерелья – для не особо придирчивых покупателей. От них всех фонило запрещенной магией. Разбираться, какие на безделушки наложены чары, она не стала. Будто у нее и без того мало дел.
Развернулась, в упор посмотрела на Гейта.
– Взялся за старое? – В голосе Морриган не было упрека. Она ему не мать и не жена, чтобы говорить, как нужно жить. Злило ее другое. – Хотя бы прикрывался получше, что ли. Что, если однажды на моем месте окажется кто-то другой, более… принципиальный?
Некстати на ум пришел Николас Куин. Кто-кто, а он скорее умрет, чем нарушит букву закона. Зануда.
Джон виновато вздохнул, отвел взгляд.
– Зарабатывать надо. Здесь вечно сыро… Эльза болеет.
– Не дави на жалость, – резко оборвала его Морриган. – Сейчас всем нелегко. Ты бы лучше подумал, что будет, если тебя поймает Трибунал. Как Эмма в одиночку прокормит твою дочь – ты об этом вообще думал?
– Я осторожен. Просто… ты застала меня врасплох.
– Осторожен он, – пробурчала Морриган. Пока Гейт задвигал ящик обратно, поставила легкий экранирующий щит, впитывающий в себя остатки тэны. На какое-то время этого хватит, чтобы агенты-ищейки не унюхали у дома Джона запрещенную магию.
Гейт выпрямился, и Морриган поспешно прекратила плетение чар. Не хватало еще, чтобы он решил, будто она проявляет сострадание.
– Зачем ты здесь? – устало спросил хозяин.
– Вернулась за долгом.
– Догадался, – кивнул Гейт.
– Мне нужен путь в Пропасть, – бросила Морриган.
На какое-то время Джон потерял дар речи.
– Но… зачем?
– Не твое дело.
– Морриган, я… я не знаю, правда… Как и все, я слышал о Пропасти, но никогда там не был! Туда попадают только самые привилегированные отступники, те, кто обладают необходимой информацией и связями.
– Так найди мне одного из них! – теряя терпение, крикнула она.
В соседней комнате послышалась возня и шепотки: Эмма и Эльза проснулись.
– Морриган… – Гейт отступал к стене под ее прожигающим взглядом, глаза его бегали. – Я правда ничем не могу тебе помочь.
Она подлетела к нему, схватила за шею и с силой прижала к стене. Приблизила лицо, почти касаясь щекой его щеки и прошипела:
– Семь лет назад я могла сдать тебя Трибуналу и получить целую горсть монет, но делать этого не стала. Только благодаря мне твоя беременная жена не осталась на улице без копейки и малейшей поддержки, а ты избежал участи стать маской. Не давай мне повода пожалеть о своем решении… и передумать. Ведь я все еще Охотница, а у тебя в доме целая гуща тэны и безделушки, зачарованные запрещенной магией. Мне нужен человек, который покажет мне, где находится эта чертова Пропасть! И ты мне его найдешь!
Морриган вовремя ослабила хватку. Отступила на шаг, и в этот момент из комнаты вышла изможденная светловолосая женщина. В руке она держала револьвер. Страшно представить, сколько денег она за него отдала – видимо, этот квартал, как и прежде, был одним из самых опасным во всем Кенгьюбери, раз последние деньги Гейты потратили на такую дорогую игрушку.
– Что происходит? – звенящим от напряжения голосом спросила Эльза.
– Просто разговор старых друзей, – холодно ответила Морриган.
Гейт молчал, потирая шею со следами чужих рук.
– Джон, что от тебя хочет эта женщина? – требовательно спросила Эльза, не опуская руки с зажатым в ней револьвером.
– Милая, это Морриган Блэр. Я рассказывал…
– Я помню. – Эльза все еще была бледна, но держалась хладнокровно. Морриган даже на миг восхитилась силой духа этой хрупкой с виду женщины.
– Она хочет, чтобы я нашел для нее человека, который проведет ее в Пропасть.
– Долги нужно возвращать, – спокойно сказала Эльза.
– Но я понятия не имею…
– Дэмьен Чейз.
С лица Гейта сошли все краски. Он испуганно переводил взгляд с жены на Морриган и обратно.
– Эльза, нет, только не он! Я едва рассчитался с ним за тот раз…
– Ты, я смотрю, многим задолжал? – хмыкнула Морриган.
Эльза холодно посмотрела на нее.
– Можно поспорить насчет того, насколько позволительно заявляться в мой дом, пугать мою дочь и душить моего мужа…
– Я его не душила.
– …но семь лет назад вы действительно спасли еще не рожденной Эмме жизнь. Вы пошли против Трибунала, а значит мы… – теперь она обращалась к мужу, – обязаны сделать то, что она хочет. С гневом Демьяна мы как-нибудь справимся. Вызови его.
– Хорошо. – Джон устало прикрыл глаза. – Я устрою вам встречу с Демьяном. Он отступник и, по слухам, живет в самой Пропасти. Но я не уверен, что он согласится отвести вас туда.
– Это уже мои проблемы, – пожала плечами Морриган.
– Я найду его, но на это может потребоваться время – я давно не связывался с ним, – торопливо сказал Гейт. Добавил, заметив ее недовольство: – Клянусь, я не сбегу. Нам… нам просто некуда бежать.
Выбора у Морриган не было. Сухо попрощавшись с супругами, она развернулась, чтобы уйти. И тут же чуть не налетела на девочку лет шести, которая вышла из спальни. Светлые волосы, серые глаза, худенькое личико – вся в мать. Бледная, худая, и теперь понятно, отчего – Морриган явственно увидела на ее груди темнеющее плетение чар. Людям, не владеющим ведьминским исскуством, никогда и ни за что его не заметить.
Простая душница – легкое проклятие, вызывающее слабость и удушающий кашель. Наверняка проделки недоброжелателей или конкурентов Гейта. Морриган нарисовала в воздухе знак очищения и послала его в сторону Эммы. Искорки осели в ее волосах. Проникнув сквозь кожу, они очистят кровь и избавят малышку от проклятия.
Эльза и Джон, к которым она стояла спиной, ее манипуляций не увидели.
– Эмма, а ну-ка иди к себе!
Напуганная тоном матери, девочка скрылась за дверью.
– Джон придет к вам, – ледяным тоном сказала Эльза за ее спиной. – Но вы никогда больше сюда не приходите.
Помедлив, Морриган перешагнула порог. Дверь тут же захлопнулась, замок закрыли на три оборота, кажется, еще накинули сверху цепочку. Нелегко приходилось тем, кого практически не защищала магия.
Пожав плечами, она направилась домой.
Глава девятая
Ник и не рассчитывал, что, едва оказавшись в Архиве, в отделе для старших инспекторов, тут же нападет на след таинственного заклинателя, которые и наслал на него эти чары. Но никак не ожидал, сколько времени уйдет на то, чтобы просто составить список возможных подозреваемых.
Архив представлял собой лабиринты стеллажей с длинными ящиками, забитыми лайтопами, и делился на несколько отделов, отгороженных друг от друга клетками и магическими печатями на двери. Бляха с магическим ключом позволила Нику беспрепятственно проникнуть в нужный ему отдел. Зеркала наблюдения были только на входе, в охранниках не было нужды: признаться, в Архив заглядывали редко, в основном, чтобы оставить в недрах ящиков записанный на лайтопе отчет. Тем не менее, Меган пошла на должностное преступление, предоставляя ему пропуск в отдел старших инспекторов.
Словами не передать, насколько Ник был благодарен ей за это. Даже если вылазка в Архив не поможет продвинуться в деле, поддержка и искреннее участие – бесценно. А потому Ник не нашел ничего лучше, чем в качестве выражения благодарности пригласить Мег в фешенебельный ресторан… и вздохнул с облегчением, когда она в свойственной ей мягкой манере отказалась: сейчас было совсем не то время, чтобы думать о свиданиях и интимных разговорах в полумраке… если только речь не шла о черноволосой зеленоглазой ведьме, которая продолжала являться ему во снах.
Ник решил начать с отступников, которых он отлавливал для Трибунала еще в его бытность Охотником: вспоминал имена и фамилии, а после искал данные о них. Знал, что забудет половину – не меньше. Как вариант, он мог вызвать Морриган, раз уж судьба все равно столкнула их вместе, но… К нему Ник решил прибегнуть в самый последний момент. К тому же он сильно сомневался, что таинственный заклинатель – кто-то из его прошлой жизни в качестве Охотника. Он столько городов поменял, стал агентом, потом инспектором… Для того, чтобы подобраться к нему настолько близко, заклинатель должен был наблюдать за ним долгое время. Почему тогда не нанес удар раньше?
Существовала, конечно, и такая возможность, что отступник, недавно покинувший тюрьму, пошел по его следу и обнаружил его в Кенгьюбери. Нет, навряд ли. Как колдун, отыскать заклинатель Ника не мог – не хранил же он все это время прядь его волос, обрезки ногтей или чешуйки кожи? А в противном случае вряд ли бы он когда-нибудь отыскал своего обидчика – Гесфия – огромная страна, и Ник мог оказаться в любом из ее городов.
Рассудив так, он перешел ко второй части плана: находил дела, которые расследовал и скрупулезно выписывал имена, пытается найти ниточку, которая приведет к тому, кто наложил заклятье. Кенгьюбери – один из немногих городов в Гесфии, где существовала смертная казнь, еще двадцать лет назад узаконенная префектом Делспано. А потому нескольких человек он вычеркивал из списка сразу же, как только они туда попадали.
Но текли минуты, и Ник все отчетливее понимал, что его затея не увенчается успехом. Из всего составленного им списка не было ни одного человека, подходящего на роль заклинателя. Неудивительно: те, кого он арестовывал как инспектор и ловил как Охотник, обычно так скоро не выходили из тюрьмы. Его отдел специализировался на убийствах с помощью черных чар, и Трибунал никогда не давал заказы Охотникам на обычных мошенников и воров.
Усталый взгляд упал на стопку лайтопов – серебристых пластинок, веером рассыпанную по столу – записи старших инспектора Департамента, в том числе и Меган Броуди, сделанные им во время расследования того или иного дела. Ник прикоснулся к одной из пластинок, читая проступившие на ней слова. Устало вздохнул, так и не найдя того, что искал, и кинул на стол. Облокотившись на руки, потер глаза. Его план, пусть не идеальный и – прямо сказать – сомнительный, с треском провалился.
Выйдя из Архива, он коснулся рукой медальона. Из глубин памяти всплыл образ Меган и, как только она отозвалась, Ник знаком стер ее лицо, оставив только ее голос, который сейчас нашептывал ему в уши – делать их разговор достоянием общественности не хотелось.
– Ну что? Удалось что-то узнать?
– Нет, Мег, ничего, – признался он. – Конечно, я еще попытаюсь, приду себя завтра и все начну сначала, но… Мне кажется, что все это впустую.
– Ох, Ник, мне так жаль. Я правда хотела тебе помочь…
– Я знаю. И очень тебе за это благодарен.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь болтовней случайных прохожих. Даже не видя лица Мег, Ник хорошо себе его представлял: сочувственный взгляд, опущенные вниз уголки губ.
– Что будешь делать? – тихо спросила она.
– Не знаю, пока не знаю. Для начала отдохну. Может, что-нибудь путное в голову и придет.
– Я… увидимся завтра, да?
– Да. Увидимся завтра.
Разрывая связь, Ник думал о том, что впервые за полтора года их знакомства соврал Меган. Он прекрасно знал, что делать и куда идти.
Когда закон оказывается бессилен, на помощь приходит магия.
Портал-зеркало перенес его в квартал Цеури – небольшой участок на окраине города, где гордо возвышалось одно-единственное здание.
Как Охотник и инспектор, Ник, заходя в тупик в том или ином деле, часто обращался к цеури. Но они всегда внушали ему трепет, который обычно испытываешь от столкновения с необъяснимым. Вот и сейчас он на мгновение застыл в нескольких шагах от высокой башни, возвышающейся посреди зеленого луга. Такая башня была в каждом городе, в каждой стране. И, что удивительно, попав в любую из них, человек видел одно и то же лицо цеури, встречающей его. Это всегда была красивая темноволосая девушка с тонкими чертами лица и холодными глазами, которые не закрывались ни на миг. Девушка, которая буквально пронзала тебя насквозь пристальным немигающим взглядом.
Сколько догадок было высказано по этому поводу! Всех цеури сначала считали близнецами, но, узнав, сколько их, изменили свое мнение. Еще одно предположение заключалось в том, что цеури – заколдованы и их дочери вырастают их точной копией. Но чаще высказывалась мысль, что цеури – эта одна и та же девушка, создавшая тысячи собственных иллюзий. Как бы то ни было, правды узнать так никто не смог. Это был единственный вопрос, который цеури задавать было бессмысленно.
Преодолев невольный ступор, Ник приблизился к двери башни. Послал сущность воздуха в отверстие со струнами и, как только раздалась приятная мелодия, дверь тут же исчезла. Цеури, стоящая посреди пустого пространства башни, поприветствовала инспектора. Ее глаза из-за постоянно поднятых век казались кукольными, а взгляд – застывшим. Неуютно ощущая себя под пристальным взглядом немигающих глаз, Ник произнес традиционную фразу:
– Я хочу поделиться своими воспоминаниями.
– Конечно, – кивнула хозяйка башни. – Подойди ближе.
Как только Ник приблизился, цеури положила руки на его виски и заглянула в глаза, впитывая знания, опыт, воспоминания. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Несколько минут спустя она отстранилась, и Ник невольно вздохнул с облегчением.
– Что бы вы хотели узнать взамен? – все тот же мелодичный, но лишенный всяческой эмоциональной окраски голос.
– Я хочу знать о сивилле из Кенгьюбери, – уверенно ответил Ник.
Прежде до него доходили только слухи о прорицательнице. Он не то чтобы не верил в них, но предпочитал решать проблему своими силами, без помощи таинственной колдуньи, которая умела читать прошлое, настоящее и будущее. К тому же, как выяснилось после одного-единственного посещения сивиллы в маленьком городке Тенге, слухи об их мастерстве предсказания были весьма преувеличены. Сивилла из Тенге любила говорить загадками и иносказаниями, окутывая крохотное зерно истины в кружевную вязь слов. Тогда это не вызвало ничего, кроме раздражения – выплатив причитающиеся сивилле деньги, Ник навсегда покинул ее дом.
И вот теперь он по собственной воле идет к той, кому почти не верит. Впрочем… говорят, отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Цеури вновь прикоснулась пальцами к его вискам. В сознание Ника ворвались потоки чужих воспоминаний. Почти все они были для него абсолютно бесполезны – разговоры, в которых упоминалось слово «сивилла», но потом… Сцена глазами девушки – он, конечно же, не видел ее лица, ведь этим воспоминанием, своим воспоминанием, она поделилась с цеури сама, а значит, была свидетелем этих событий, – но слышал ее голос. Девушки, сидящие перед ней за столиком в летнем кафе – подруги, внимали ее словам. А незнакомка взахлеб рассказывала, как сивилла из квартала Алайа помогла ей распознать, что на ее дочурке, которая проболела всю прошлую зиму, лежит проклятие – постаралась соперница, у которой рассказчица увела парня.
Проклятие. То, что нужно.
– Она, – хрипло сказал Ник. – Мне нужно ее воспоминание, чуть раньше.
Цеури работали как живые лайтопы, считывающие информацию прямо из человеческой головы. И плата, и услуга была одной и той же – все те же воспоминания. Приходя к цеури, человек делился пережитым, в то же время простым усилием воли скрывая сокровенное, личное. В обмен получал воспоминания людей по всему миру, которые могли дать ответ практически на любой вопрос.
Цеури не сделала ни одного движения, но воспоминания в голове Ника переменились. Все тот же голос – чуть хрипловатый, взволнованный, а напротив уже не девушки из кафе, а худая женщина со светлыми глазами и удлиненным лицом.
– Могу я узнать ее фамилию? Улицу, где она живет? – Ник знал, что в этот момент цеури видит то же, что и он сам, будто разделяя на двоих одно воспоминание.
Она покачала головой, ответив:
– Эта информация закрыта.
Вряд ли незнакомка не захотела этим делиться. Скорее всего просто не запоминала адрес и не произносила его, а сивиллу называла просто «сивиллой».
Ник на мгновение задумался.
– Хорошо. Тогда мне нужно ее воспоминание за пять минут до этого. Должно быть что-то. Улица, по которой она шла. Что там находилось?
– Еще одно воспоминание, – потребовала цеури.
Ник вздохнул. С ними никто не спорил.
И когда она снова прикоснулась к его вискам прохладными пальцами, он отдал неиспользованное еще – цеури, вне зависимости от городов, старые воспоминания не интересовали – воспоминание о том вечере с Раском, Глеманном и Меган. Но только до того момента, когда он во всем признался ей. Ник понятия не имел, кому и зачем это могло понадобиться, но… цеури тоже никогда не оспаривали плату. Видимо, даже кажущееся таким мелочным и бесполезным, такое воспоминание могло кому-то помочь. Ну… например, какому-нибудь шутнику, у которого истощились запасы скабрезных анекдотов.
Не говоря ни слова, цеури показала еще один небольшой фрагмент из жизни незнакомки с больной дочкой. Ник сразу узнал это место – главная улица квартала Алайа, а мгновение спустя увидел, как незнакомка входит в пятый со стороны моста дом.
Кивком простившись с цеури, он покинул стеклянную башню. По дороге до дома сивиллы гадал: сможет ли она ему помочь? Что увидит, вглядевшись в глаза человека, который медленно утрачивал данный ему с рождения дар?
Как бы то ни было, сивилла, возможно, оставалась последней его надеждой.
Глава десятая
Бадб, вновь сменив обличье ворона на обличье человека, до хрипоты убеждала дочь, что ее затея обречена на провал.
– Пойми, Риан может сойти с ума от воздействия настолько мощных чар!
– Я не позволю ей сойти с ума. А если даже так случиться – найду способ ее излечить. В Пропасти, я уверена, это станет возможным.
– Ты ее мучаешь…
– Она мертва, – оборвала мать Морриган. – И если я ничего не предприму, мертвой и останется. А ты убеждаешь меня прекратить бороться. Я никогда на это не соглашусь, никогда.
Бадб сложила руки на груди и пронзила дочь тяжелым взглядом.
– Но с моей смертью ты смириться смогла.
– С тобой все было иначе, – отрезала Морриган. – У меня не было ни твоего тела, ни души, и ты… ты совсем другая. Пойми же, для тебя смерть – привычное явление. Магия смерти – твоя родная стихия. Риан… более чуткая, более впечатлительная. Ты представляешь ее, бредущую среди призраков по Изнанке? Ты сама говорила мне, что тебе часто снятся кошмары, видятся галлюцинации – так смерть пытается затянуть тебя в свой омут, оборвать нить, связывающую тебя с миром живых. Я не желаю такой участь Рианнон. И если этого можно избежать…
– Морриган, ты строишь воздушные замки. Ты даже еще не знаешь, где искать бокора!
– Узнаю. Ты переживаешь за нее или за себя, что снова останешься в одиночестве, если я не выпущу душу Риан из сферы на волю? – холодно спросила Морриган.
Бадб приняла оскорбленный вид.
– Рианнон – моя дочь.
– И моя сестра, – парировала Морриган. – А еще, позволь напомнить, мама, мы ведьмы. Так просто мы не умираем. И если есть хоть один шанс, что можно вернуть Риан к жизни, я готова вывернуться наизнанку, нарушить все мыслимые законы Трибунала, но сделать это.
Их жаркий спор прервал стук в дверь. Наградив дочь напоследок недовольным взглядом, Бадб обернулась вороном и улетела в открытое окно. Морриган проводила ее взглядом прищуренных глаз, и только после этого отперла дверь.
Она ожидала увидеть Ника, Гейта или служителя Трибунала, принесшего ей, как официально зарегистрированной в анналах Трибунала Охотнице, заказ на очередного отступника. Вместо этого она увидела высокого незнакомца с коротко остриженными и бритыми по бокам темными волосами и трехдневной щетиной. Крепкие руки в карманах кожаной куртки, расстегнутая на груди рубашка, обнажающая часть татуировки – распахнувшего пасть черного тигра. Холодный прищур серых глаз делал похожим на хищника и самого владельца тату. Он прямо-таки источал отчетливое ощущение внутренней силы.
– Дэмьен Чейз? – догадалась Морриган.
Выдержала его взгляд. «Не на ту напал, милый. В гляделки я могу переиграть и самого Сатану».
Он усмехнулся своим мыслям, прошел в ее дом и, не спрашивая разрешения, вольготно расположился в кресле. Обескураженная такой наглостью, Морриган, приподняв бровь, смотрела на странного гостя.
– Зачем ты хотела меня видеть?
«А мы уже на «ты», – недовольно подумала она. – Быстро».
– Не тебя конкретно, но того, кто покажет мне вход в Пропасть. Если, конечно, она – не миф.
Дэмьен меланхолично пожал плечами.
– Как я понимаю, других кандидатов в проводники у тебя нет. Тогда вопрос: с чего ты взяла, что я тебе, Охотнице, открою вход в обитель отступников? Чтобы ты переубивала половину или всучила в лапы шавкам Трибунала, торопясь выслужиться перед ними?
– Я ни перед кем никогда не выслуживаюсь, – процедила Морриган, но ее протест нахального гостя только позабавил. – И если твое имя заставило Джона Гейта побледнеть, думаю, ты успел заслужить репутацию отступника. Но, как видишь, вызывать агентов Трибунала я не спешу.
– Слабое утешение.
Внутри медленно поднималась волна раздражения. Морриган и раньше понимала, что ее план привести в действие не так-то просто, но собеседник ей попался куда более несговорчивый, чем она предполагала. Впрочем… он был отступником – что с него взять? Нахальный, беспринципный, готовый идти против правил… но защищать свою стаю.
– Я тебе хорошо заплачу. Деньгами, чарами – чем угодно.
