Текст книги "Каждое лето после (ЛП)"

Автор книги: Карли Форчун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Думаю, я тоже свожу тебя с ума, – говорит он мне в рот.

Я хочу взобраться на него, и поглотить его, и быть поглощенной им. Я просовываю руки под его рубашку и провожу по двум углублениям на его пояснице, сильнее прижимая его ко мне. Я скорее чувствую его стон, чем слышу его, и он снимает свою рубашку, затем мою, бросая их на пол, пока я смотрю на гладкую загорелую кожу. Я провожу руками по светлым волосам на его груди, а затем по животу, запоминая каждый бугорок.

– Неплохо, доктор Флорек, – выдыхаю я. Но когда я снова смотрю на него, его косая улыбка и небесно-голубые глаза кажутся такими знакомыми, такими родными, что я знаю, что должна сказать ему, даже если это означает потерять его снова. Я опускаю руки по швам.

– Что случилось? – Его глаза скользят по моему лицу.

– Нам нужно поговорить, – говорю я, затем смотрю в потолок, но не раньше, чем две крупные слезы скатываются по моим щекам. Я смахиваю их прочь.

– Ты не обязана мне ничего рассказывать, – говорит он, беря меня за руку. Но я качаю головой.

– Я должна, – я крепко сжимаю его пальцы. – Двенадцать лет назад ты попросил меня выйти за тебя замуж, – шепчу я. Дыши.

– Я помню, – говорит он с грустной улыбкой.

– И я оттолкнула тебя.

– Да, – хрипит он. – Я тоже это помню.

– Мне нужно, чтобы ты знал, почему я сказала «нет», когда я так сильно любила тебя, когда всё, чего я хотела, это сказать «да».

Сэм обнимает меня и притягивает к себе, его теплая грудь прижимается к моей.

– Я тоже хотел, чтобы ты сказала «да».

Он прижимается губами к моему плечу и оставляет на нем поцелуй.

– Я подслушала твой разговор с Джорди и Финном ранее сегодня, – говорю я ему в кожу, и чувствую, как напрягается его тело. Я поднимаю на него глаза. – Он прозвучал так, как будто ты говорил о нас.

– Ага.

– Что они имели в виду, когда сказали, что ты запутался после того, что случилось?

– Перси, ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? Потому что есть другие вещи, которыми я бы предпочел заниматься. – Он нежно целует меня.

– Я хочу знать. Мне нужно знать.

Он вздыхает, и его брови хмурятся.

– После этого я пережил трудные времена, вот и все. Ребята знали. Джорди учился со мной в университете, помнишь? Он видел все это своими глазами – много вечеринок, выпивки и тому подобное. Они просто чересчур заботливы.

Это звучит не совсем так, и Сэм, должно быть, понимает мои подозрения.

– Это в прошлом, Перси, – говорит он. И хотя я знаю, что это не так, по крайней мере, не для меня, когда он убирает волосы с моей шеи и целует чуть выше ключицы, я запрокидываю подбородок и запускаю руку в его волосы, прижимая его к себе.

– Сэм, прекрати, – мне удается сказать через несколько секунд, и он делает это, прислоняясь своим лбом к моему.

– Я недостаточно хороша для тебя, – говорю я ему. – Я не заслуживаю тебя. Или твоя дружба. И особенно ничего более дружбы. – Я собираюсь продолжить, но он зажимает мне рот двумя пальцами и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Не делай этого, Перси. Не отгораживайся от меня снова, – умоляет он. – Я хочу этого. – Он часто дышит, его лоб наморщен в вопросе. – Разве ты не хочешь этого тоже?

– Больше всего на свете, – говорю я ему, и один уголок его рта приподнимается. Он подносит мои руки к своим губам и целует каждую, не сводя с меня глаз.

– Тогда позволь мне овладеть тобой, – говорит он. И я не знаю, имеет ли он в виду прямо сейчас или навсегда, но как только «да» слетает с моих губ, он целует меня.

***

Поцелуй яростный и неуклюжий, и когда наши зубы стучат друг о друга, мы оба смеемся.

– Черт возьми, Перси. Я так сильно хочу тебя, – говорит он, прикусывая мою нижнюю губу. Резкость вызывает дрожь во мне, и он перемещает свой рот вниз, по пути покусывая мою ключицу. – Раньше я лежал без сна по ночам, думая об этих веснушках, – бормочет он, целуя созвездие коричневых точек на моей груди. Я не замечаю, как он расстегивает мой лифчик, но когда он снимает бретельки с моих плеч, все это спадает. Он подносит руки к моим грудям, перемещая соски между большими и указательными пальцами, и когда они напрягаются от его прикосновения, он наклоняется, обводит языком одну грудь, затем втягивает ее в рот и сильно сжимает другую. Мои руки взлетают к его плечам, чтобы удержаться на ногах. Когда его имя скользит по моим губам, он влажно целует меня, прежде чем его рот возвращается к моей груди.

Я тянусь к ширинке его джинсов и возлюсь с пуговицей, отвлекаясь на то, что делают его язык и зубы, и на жаждущую пульсацию между моих ног. Я справляюсь с пуговицей, затем с молнией и стягиваю джинсы с его бедер. Я чувствую его твердость через трусы, и он резко вдыхает. Этот звук пробуждает что-то внутри меня – старую потребность подтолкнуть Сэма, заставить его раскрыться, заставить его издавать больше звуков, подобных тому, который он только что издал. Это фейерверк похоти, страстного желания и влажных летних ночей. Я провожу ногтями по его спине, а затем приближаю его лицо к своему.

– Просто чтобы все было ясно, – говорю я ему, не моргая. – Я хочу этого. Я хочу тебя. Ты можешь заполучить меня, но я тоже хочу заполучить тебя.

Когда я целую его, то вкладываю в поцелуй все до последней капли, каждую частичку себя, которая у меня есть. Я провожу своей рукой по его руке грудь, его живот, просовываю это за пояс его нижнего белья, обхватываю его рукой, двигаю по всей длине. Он смотрит вниз и наблюдает секунду, затем возвращается ко мне с улыбкой, отводит мою руку и откидывает меня на ковер.

– Помнишь, как ты это сделала в первый раз? – спрашивает он, улыбаясь мне и снимая джинсы.

– Я так нервничала, – говорю я. – Я думала, что сделаю тебе больно.

Он сжимает пальцами верх спортивных штанов и стягивает их с моих ног, оставляя их вокруг лодыжек.

– У тебя это получалось, – говорит он, опускаясь на колени между моих ног. – У нас было довольно много практики, – говорит он, глядя на меня с кривой усмешкой.

– Было, – говорю я, улыбаясь в ответ.

– Но ты не дала мне попрактиковаться в этом, – он наклоняется и целует меня поверх нижнего белья.

– Я была слишком застенчива, – выдыхаю я.

– А что насчет сейчас? – спрашивает он, отодвигая мое нижнее белье в сторону. Мои ноги подергиваются. – Ты все еще слишком застенчива?

– Нет, – выдыхаю я, и он улыбается мне, но в его глазах бурлит голод.

– Хорошо, – он цепляет пальцами край моих трусиков и стягивает их до лодыжек, затем прижимает мои запястья к бедрам, чтобы я не могла пошевелить руками. – Потому что у меня есть много времени, чтобы наверстать упущенное.

Он погружает свой язык в меня, затем проводит им по моему клитору, щелкая, вращая и посасывая, говоря мне, сколько раз он думал об этом, насколько я хороша на вкус. Я вскрикиваю, и он сосет сильнее. Я пытаюсь раздвинуть ноги, но мои лодыжки скованы тканью вокруг них.

– Тебе это нравится? – мягко спрашивает он, и я в ответ приподнимаю бедра ближе к его рту. Он отпускает мои запястья, избавляется от одежды вокруг моих лодыжек и хватает плоть моей задницы, поднося меня к своему рту, в то время как мои пальцы зарываются в его волосах. Он снова двигает языком внутри меня, его стон вибрирует во мне, его пальцы легко скользят там, где они мне нужны. Я сжимаю свои ноги вокруг него, и он кусает внутреннюю сторону моего бедра, пока тянется к моему соску, сжимая и пощипывая. Его рот следует за мной, его горячий язык на моем грудь, в то время как его пальцы ласкают набухшую плоть у меня между ног. Я шепчу его имя снова и снова, и он вводит свой палец внутрь меня. Мое тело горячее и влажное от пота, и я прошу большего. Он смотрит на меня, его глаза горят, когда он добавляет еще один палец и еще, пока я не насыщаюсь им. Мои ноги начинают дрожать, и он движется вниз по моему телу, посасывая меня, сильно и долго, а затем он задевает меня зубами, и я кричу и распадаюсь на крошечные зазубренные кусочки.

Он прокладывает поцелуями свой путь вверх по моему безвольному телу, и я обхватываю его руками и ногами.

– Просто подумай о том, сколько времени ты потратила на то, чтобы быть застенчивой, – говорит он с усмешкой.

– Заткнись.

Я сжимаю его ногами, и он смеется, целует меня еще сильнее, убирая челку с моего влажного лба.

– Я же говорил тебе, что у меня есть несколько новых движений, – говорит он, снова целуя меня.

– Я беспокоюсь о твоем эго, – говорю я с глупой улыбкой на лице. Он кусает меня за плечо, потом за ухо, а потом Сэм оказывается надо мной. Прижимаясь ко мне. Смотрит на меня сверху вниз. Я не уверена, что была так счастлива больше десяти лет, поэтому я отталкиваю назойливый голос в своей голове, хотя и знаю, что больше не могу его игнорировать. Я безумно переживаю за него. У нас никогда не было секса, и я хочу стереть все остальные, чтобы всегда был только он.

Я приближаю свое лицо к его лицу и медленно целую его, прижимаясь к нему бедрами. Я стягиваю с него нижнее белье и чувствую, как он горячий и твердый прижимается к моему бедру. Он протягивает руку мне за голову и достает презерватив из ящика прикроватной тумбочки, раскатывая его по всей длине, и, положив свои предплечья рядом с моей головой, ложится на меня, удерживая мои глаза своими.

– Мы действительно это делаем? – шепчу я. Он толкается в меня, и я резко вдыхаю. Он замирает, и мы смотрим друг на друга несколько секунд.

– Да, мы это делаем, – говорит он и выходит почти полностью, а затем снова входит, и мы оба стонем. Я обхватываю его талию ногами и поднимаю бедра ему навстречу, следуя неторопливому ритму, который он задает, мои руки на его плечах, спине, его смехотворно упругой заднице, а его глаза никогда не отрываются от моих. Он поднимает мое колено вверх, толкаясь глубже во мне и двигает бедрами невыносимо медленными кругами, которые приближают меня к освобождению, но не приводят меня туда. Я рычу от разочарования и удовольствия и прошу его, пожалуйста, продолжать двигаться, пожалуйста, не останавливаться, пожалуйста, двигаться быстрее. Я очень вежлива, но он только усмехается и прикусывает мою губу зубами.

– Я так долго этого ждал. Я никуда не спешу, – говорит он.

И он не спешит, поначалу, пока его спина не станет гладкой, а мышцы напряженными, и он не будет дрожать от сдержанности. Он сдерживается, пока я не становлюсь нетерпеливой и нуждающейся, кусаю его за шею и шепчу: – Я тоже этого долго ждала.

После мы ложимся на пол лицом друг к другу, раннее вечернее солнце освещает нас золотым светом. Взгляд Сэма тяжелый, на губах усталая улыбка. Он водит пальцами вверх и вниз по моей руке. Я знаю, что должна сказать ему. Эти слова вертятся у меня в голове по кругу. Я просто должна произнести их вслух.

– Я люблю тебя, – шепчет он. – Я не думаю, что когда-либо переставал.

Но я едва слышу, что он говорит, потому что в то же время слова, которые я должна была сказать двенадцать лет назад, застревают у меня в горле.

16. ЛЕТО, ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

К тому времени, когда я наконец получила весточку от Сэма, прошло две недели после того, как он уехал учиться, и я была в ярости. Он был извиняющимся и полным слов «как ты», «я люблю тебя» и «я скучаю по тебе», но он также был закрытым. Он уклонялся от моих вопросов о практикуме, его общежитии и других студентах или давал односложные ответы. Через пять минут после звонка на заднем плане раздался стук, и женский голос спросил, скоро ли он будет готов уйти.

– Кто это был? – спросила я, с трудом подбирая слова.

– Это была просто Джо.

– Девочка Джо?

– Да. Она в практикуме, – объяснил он. – Большинство из нас живут на одном этаже. Мы устраиваем вечеринку, и, что ж, мне пора идти.

– О, – я слышала, как кровь шумит у меня в ушах, горячая и сердитая. – Мы даже не сделали трех обновлений.

– Послушай, я напишу тебе позже по электронной почте. На этой неделе у меня наконец заработал интернет.

– Твоя электронная почта работала на этой неделе? Например, в начале этой недели?

– Пару дней назад, да.

– О.

– Я не писал, потому что на самом деле сказать было особо нечего. Но я сделаю это, хорошо?

Верный своему слову, Сэм отправлял электронные письма, делая быстрые, неудовлетворительные заметки, обещая более полные обновления в будущем. Он даже отправил пару сообщений. Я передала все Делайле, которая пообещала присмотреть за ним, когда она добралась туда и доложила обо всех – вонючих неудачниках, с которыми видела его, – и Чарли, который слушал, но не высказывал особых замечаний.

– Тебе нужно снова начать плавать, – сказал Чарли, когда мы подъехали к ресторану одним дождливым вечером после того, как я рассказала ему о последнем сообщении Сэма. Он переедет в двухместную комнату в общежитии, чтобы они с Джорди могли спать вместе в сентябре. – Как ты делала с Сэмом, – продолжил Чарли, не глядя в мою сторону. – Выходи из своей головы. Мы начнем завтра. Если ты не будешь на причале к восьми, я приду и притащу тебя туда.

Он выпрыгнул из грузовика, не дожидаясь ответа, и распахнул заднюю дверь на кухню, в то время как я наблюдала за ним с открытым ртом.

На следующее утро он ждал меня на причале, в спортивных штанах и футболке, с кружкой кофе в руке. Я редко видела, чтобы Чарли просыпался так рано по утрам.

– Я не знала, что твой вид может функционировать до полудня, – сказала я, подходя к нему, заметив складки от подушки на его лице, когда я подошла ближе.

– Только для тебя, Перс, – сказал он, и это прозвучало так, как будто он имел в виду именно это. Я собиралась поблагодарить его – потому что, несмотря на то, что плавание было делом, которым мы с Сэмом занимались вместе, это было и моим хобби, и я скучала по нему, – но Чарли кивнул головой в сторону воды, его сообщение было очевидным. Залезай.

Мы встречались каждое утро. Чарли редко присоединялся ко мне в воде и сидел, наблюдая за происходящим на краю причала, потягивая из своей дымящейся кружки. Я быстро поняла, что он практически не функционировал, пока не выпил половину своей первой чашки кофе, но как только она была выпита, его глаза загорались, становясь свежими, как весенняя трава. В самые жаркие утра он нырял и плавал рядом со мной.

После недели утренних прогулок у воды Чарли решил, что я снова собираюсь переплыть озеро до конца лета.

– Тебе нужна цель. И я хочу увидеть, как ты делаешь это вблизи, – сказал он, когда мы направлялись к дому от озера. Я вспомнила то лето, когда Чарли предложил мне заняться плаванием и помочь тренироваться, и я согласилась без возражений.

Иногда мы пили кофе и завтракали со Сью после купания. Сначала она, казалось, чувствовала себя неловко из-за нашей дружбы, переводя взгляд с одного на другого слегка нахмурившись. Однажды я упомянула об этом Чарли, но он отмахнулся от меня.

– Она просто беспокоится, что ты собираешься выяснить, кто лучший брат, – сказал он, и я закатила глаза. Но я задавалась вопросом.

В одном Чарли был прав: я действительно теряла голову, когда плавала, но отпуск длился только до тех пор, пока я была в воде, сосредоточившись на своем дыхании, двигаясь вперед. А к середине августа я подхватила то, что некоторые могут назвать поведением сумасшедшей подружки: я звонила Сэму со стационарного телефона в коттедже, когда возвращалась домой со смены, независимо от того, насколько поздно и несмотря на то, что мои родители ограничили междугородные звонки двумя разами в неделю. Я бы воспользовался своим собственным мобильным, если бы связь на озере не была такой дрянной. Я знала, что Сэм просыпается очень рано, чтобы успеть на пробежку, прежде чем ему нужно будет быть в лаборатории в восемь, но я также знала, что он будет дома один, в постели, и не сможет избежать меня.

Но звонки не заставили меня чувствовать себя лучше. Сэм часто отвлекался, просил меня повторять вопросы и предлагал так мало информации о практикуме, казалось, он даже не получал от него удовольствия, что мне стало горько не только из-за того, что он вообще держал это в секрете от меня, но и из-за того, что он вообще пошел.

– Ты отказался от нашего совместного лета ради этого. Ты мог бы, по крайней мере, притвориться, что получаешь от этого что-то, – огрызнулась я на него однажды вечером, когда он был особенно односложен.

– Перси, – он вздохнул. Он казался измученным, измотанным мной или программой, или и тем и другим вместе.

– Я не прошу многого, – сказала я ему. – Просто толика энтузиазма.

– Толика? Ты опять спишь со своим тезаурусом? – Это было его попытка поднять настроение, но это не улучшило мое. И поэтому я задала вопрос, который мучил меня с того момента, как он сказал мне, что рано уйдет на занятия.

– Ты подался на эту штуку, чтобы сбежать от меня?

На другом конце провода было тихо, но я слышала, как мое сердце колотится в ушах, а в висках стучит от бешеного притока крови.

– Конечно, нет, – в конце концов тихо ответил он. – Ты действительно так думаешь?

– Ты почти ничего не говоришь, когда мы разговариваем, и, кажется, тебе это не нравится. Плюс ко всему, «Сюрприз, я уезжаю через три недели!» точно не вселяет уверенности в наши отношения.

– Когда ты собираешься преодолеть это? – сказал он это с резкостью, которой я никогда раньше от него не слышала.

– Вероятно, столько же, сколько ты держал это в секрете от меня, – парировала я.

Я услышала, как Сэм глубоко вздохнул.

– Я пришел сюда не для того, чтобы оставить тебя, – сказал он, уже спокойнее. – Я пришел, чтобы начать строить что-то для себя. Будущее. Я просто привыкаю. Это все новое.

После этого мы больше не разговаривали по телефону. Было уже за полночь. Я лежала без сна большую часть ночи, беспокоясь, что в том, что Сэм строил для себя, не будет места для меня.

***

Я стала раздражительной по отношению ко всем окружающим. Я была резка с Сэмом по телефону и иногда избегала отвечать на сообщения Делайлы, раздраженная ее волнением по поводу отъезда в школу. Казалось несправедливым, что они с Сэмом будут жить в одном кампусе. Мои родители, казалось, не замечали, что я дуюсь. Я часто заходила в коттедж и заставала их вполголоса разговаривающими над стопками бумаг.

– Мы не сможем заставить все это работать, – слышала я, как папа говорил маме в один из таких случаев, но я была слишком поглощена своими подростковыми переживаниями, чтобы беспокоиться об их взрослых проблемах.

Единственными перерывами от моего беспокойства были утренние плаванья с Чарли. Я не потрудилась сказать родителям, что собираюсь снова переплыть озеро. Мама и папа рано вернулись в город – что-то связанное с домом, я не обратила особого внимания – и их не будет здесь последние десять дней лета. В день заплыва я, как и в любое другое утро, встретила Чарли на причале, кивнула ему, нырнула в воду и поплыла. Я даже не стала ждать, пока он сядет в лодку, но довольно скоро увидела, как весло ударилось о воду рядом со мной.

Этот долгий, непрерывный заплыв через озеро был отсрочкой от всего, что меня мучило, и когда я добралась до пляжа, мои конечности горели так приятно, что я чувствовала себя живой.

– Думал, ты забыла, как это делается, – крикнул мне Чарли, вытаскивая лодку на берег рядом со мной. На нем были купальный костюм и пропитанная потом футболка.

– Плавать? – спросила я, сбитая с толку. – Мы тренировались каждый день почти месяц.

Чарли сел рядом со мной. – Улыбаться, – сказал он, подталкивая меня плечом.

Я протянула руку и потрогала свою щеку.

– Это было приятно, – сказала я. – Двигаться… Сбегать.

Он кивнул.

– Кому не нужно время от времени убегать от Сэма? – Он пошевелил бровями, как бы говоря: «Я прав? Или я прав?»

– Ты всегда так строг к нему, – сказала я, все еще улыбаясь солнцу и переводя дыхание. У меня почти кружилась голова от выброса эндорфинов. Я не ждала ответа, и он мне его не дал. Вместо этого я спросила: – Итак, это оправдало твои ожидания?

Он наклонил голову.

– Ты сказал, что хочешь понаблюдать за заплывом поближе. Это было все, о чем ты мечтал?

– Абсолютно, – он изобразил улыбку с ямочками на щеках, чтобы подчеркнуть это. – Хотя в моих снах на тебе было то маленькое желтое бикини, в котором ты обычно расхаживала с важным видом.

Это была своего рода классическая фраза Чарли, от которой я когда-то отмахнулась, но сегодня она поразила меня, как реактивное топливо. Я хотела понежиться в этом. Я хотела играть.

– Я не расхаживала с важным видом! – воскликнула я. – Я никогда в жизни не расхаживала с важным видом.

– О, ты ещё как расхаживала, – сказал Чарли с совершенно невозмутимым выражением лица.

– Ты из тех, кто умеет говорить. Я совершенно уверена, что твоя фотография находится под словом «флиртовать» в словаре.

Он рассмеялся.

– Шутка со словарным определением? Ты можешь сделать что-нибудь получше, Перс.

– Согласна, – сказала я, теперь тоже смеясь. – Ты знал, что ты был моим первым поцелуем? – Вопрос вырвался из меня, не предназначенный для того, чтобы иметь какой-либо вес, но ямочки на щеках Чарли исчезли.

– Правда или действие? – спросил он. Иногда я задавалась вопросом, не забыл ли он. Явно нет.

– Правда или действие.

– Хух, – сказал он, глядя на воду. Я не знаю, какой реакции я ожидала, но это было не так. Он внезапно встал. – Ну, я горячий, как ад. Я собираюсь искупаться.

– Похоже, единственный раз, когда ты решаешь надеть рубашку, это единственный раз, когда тебе действительно не следовало этого делать, – съязвила я, когда он встал и стянул ее через голову. Обычно я старалась сосредоточиться прямо на лице Чарли, когда он был без рубашки. Это было слишком – простор кожи и мускулов, – но здесь было все это, глубоко загорелое и покрытое потом. Он поймал мой взгляд, прежде чем я смогла отвести глаза, и напряг свой бицепс.

– Показуха, – пробормотала я.

Я легла на песок, закрыв глаза от солнца, пока Чарли плавал. Я почти задремала, когда он снова сел рядом со мной.

– Ты все еще пишешь? – спросил он. Раньше мы не серьезно говорили о писательстве.

– Ммм… не очень, – сказала я. Этим летом я не чувствовала себя особенно творческой. Вовсе нет, – это была правда.

– Они хороши, твои истории.

При этих словах я села.

– Ты их читал? Когда?

– Я их прочитал. На днях я искал кое-что в столе Сэма и нашел целую стопку бумаг. Прочёл их все. Они хороши. Ты молодец.

Я смотрела на него, но он смотрел на воду.

– Ты серьезно? Они тебе понравились?

Сэм и Делайла всегда были такими экспансивными, но они должны были им нравиться. У Чарли не было привычки расточать комплименты, которые не касались частей тела.

– Да. Они немного странные, но в этом-то все и дело, верно? Они разные, в хорошем смысле этого слова, – он посмотрел на меня. Его глаза были цвета бледного сельдерея на солнце, ярко выделявшегося на фоне загорелой кожи. Но в них не было и намека на поддразнивание. – Это могло бы помочь отвлечься, написать что-то новое, – сказал он.

Я промычала что-то неопределенное в ответ, внезапно полностью осознав все способы, которыми Чарли пытался помочь мне избавиться от страха этим летом. Даже несмотря на то, что я была троллем. И если бы это не было очевидно для меня тогда, это произошло бы позже тем же вечером.

Мы подъехали к задней части Таверны, мои ноги слишком дрожали для прогулки от городского причала до ресторана, и Чарли заглушил двигатель и повернулся ко мне лицом.

– Итак, у меня есть идея, и я думаю, она может тебя немного подбодрить.

Он нерешительно улыбнулся мне.

– Я уже говорила тебе, что тройничок – это жесткий предел для меня, – сказала я ему с невозмутимым лицом, и он усмехнулся.

– Когда тебе надоест мой брат, дай мне знать, Перс, – сказал он, всё ещё смеясь. Я замерла на месте. Я никогда не проводила так много времени с Чарли. И дело было в том, что мне это нравилось. Очень. Иногда я даже забывала, как я была зла на Сэма и как сильно скучала по нему. В то лето на Чарли не свисала ни одна девушка, и он был на удивление хорошим слушателем. Он бульдозером преодолевал мое плохое настроение, либо полностью игнорируя его, либо вызывая меня на дуэль. – Быть сукой тебе не идет, – сказал он мне в последний раз, когда я огрызнулась на него после получения очередного мучительно короткого электронного письма от Сэма. Теперь воздух в грузовике был густым, как карамельный соус.

– Автокинотеатр, – выпалил Чарли, моргая. – В этом и заключается идея. Они показывают один из тех дрянных старых фильмов ужасов, которые тебе нравятся, и я подумал, что это может быть хорошим отвлечением. Твои родители на этой неделе в городе, верно? Я подумал, что тебе может быть немного одиноко.

– Я не знала, что в Баррис-Бей есть автокинотеатр, – сказала я.

– Там его нет. Это примерно в часе езды отсюда. Раньше, в старших классах, я все время ходил туда, – он сделал паузу. – Так что ты думаешь? Он будет в воскресенье, и мы не работаем.

Это казалось опасным в каком-то смысле, который я не могла точно определить. Фильмы ужасов были моим и Сэм увлечением, но Сэма здесь не было. А я была. И Чарли тоже.

– Я в деле, – сказала я, выпрыгивая из грузовика. – Это именно то, что мне нужно.

***

Я получила электронное письмо Сэма в субботу. Я тащилась с озера после напряженной смены, моя кожа все еще была липкой, несмотря на прохладный ветер во время поездки на лодке домой. Практически каждый заказ был на вареники, и мы заканчивали посреди ночи. Жюльен вел себя отвратительно, и туристы тоже были не слишком довольны этим.

Коттедж был совершенно пуст. Я приняла душ и приготовила себе тарелку с сыром и крекерами, пока загружала ноутбук, чтобы проверить электронную почту. Это был мой обычный ритуал после работы, перед разговором с Сэмом. Что было необычным, так это непрочитанное сообщение от него, ожидающее меня в моем почтовом ящике, отправленное пару часов назад. Строка темы: Я тут подумал. Электронные письма Сэма обычно приходили утром, перед семинаром, или днем, сразу после него. Обновления состояли из одного или двух предложений, и в них никогда не было сюжетных линий. Мои конечности онемели от ужаса, когда я открыла его и увидела абзацы текста.

Перси,

Последние шесть недель были тяжелыми. Труднее, чем я думал. Я все еще не привыкла ни к этой комнате, ни к кровати. Школа огромная. И люди здесь умные. Такие умные, которые заставляют меня понять, как детство в маленьком городке дало мне ложное представление о собственном интеллекте. Я смотрю вокруг во время лекций или лабораторных, и кажется, что все кивают и следуют инструкциям, не нуждаясь в пояснениях. Я чувствую себя таким отсталым. Как меня вообще приняли на этот практикум первым? Неужели такой будет вся учеба?

Я знаю, что мы провели вместе последнее время, занимаясь, но этого было недостаточно. Мне следовало работать усерднее. Сейчас мне нужно работать усерднее, если я хочу добиться здесь успеха.

И я так по тебе скучаю. Иногда я не могу сосредоточиться, потому что думаю о тебе и о том, что ты, возможно, делаешь. Когда мы разговариваем, я слышу твое разочарование во мне – за то, что я не рассказал тебе о практикуме и за то, каким несчастным я кажусь здесь. Я не хочу, чтобы все это было напрасной тратой времени. Я буду работать усерднее. Я добьюсь здесь успеха. Я должен это сделать.

И именно поэтому я думаю, что нам нужно установить некоторые границы. Мне нравится слышать твой голос на другом конце провода, но я вешаю трубку и не чувствую ничего, кроме одиночества. Скоро ты тоже пойдешь учиться и поймешь, что я имею в виду. Мы обязаны ради самих себя и друг друга погрузиться с головой – ты в свою работу, а я в лабораторию.

То, что я предлагаю, – это отдохнуть от постоянного общения. Прямо сейчас я думаю о телефонном звонке каждую неделю. Мы можем сделать это в одно и то же время – как свидание. Иначе я буду думать только о тебе. В противном случае я не смогу сделать то, о чем так долго мечтал, я не буду тем человеком, которым хочу быть. Для тебя, но и для меня тоже. Просто немного места – чтобы построить большое будущее.

А ты как думаешь? Давайте поговорим об этом завтра – я подумал, что воскресенье может стать нашим днем.

Сэм

Я прочитала все это три раза, мои щеки были мокрыми от слез, комок крекеров застрял у меня в горле. Сэм хотел пространства. От нас. От меня. Потому что, разговаривая со мной, он чувствовал себя одиноким. Я была отвлекающим маневром. Я удерживала его от его будущего.

Сэм обманывал себя, если думал, что я подожду до завтра, чтобы поговорить об этом. Чтобы бороться из-за этого. Это было не так, как ты обращался со своим лучшим другом, и это было абсолютно не так, как ты обращался со своей девушкой.

Его телефон прозвонил три, четыре, пять раз, пока он не снял трубку. Только это был не Сэм, который прокричал «привет» сквозь музыку и смех на заднем плане. Это была девушка.

– Кто это? – спросила я.

– Это Джо. Кто это?

Может быть, поэтому Сэм не хотел, чтобы я звонила? Он хотел пригласить к себе других девушек?

– Сэм там?

– Сэм сейчас занят. Мы подбадриваем его. Могу я принять сообщение? – её слова сливались воедино.

– Нет. Это Перси. Дай ему трубку.

– Перси, – она хихикнула. – Мы так слышали…

Внезапно она исчезла, музыка смолкла, и раздался приглушенный смех, прежде чем закрылась дверь. Затем наступила тишина, пока Сэм не заговорил.

– Перси?

По одному слову я поняла, что Сэм был пьян. Вот тебе и необходимость в пространстве, чтобы работать усерднее.

– Так была ли вся эта электронная почта ерундой? Ты просто хочешь больше времени, чтобы напиться с другими девушками? – кричала я.

– Нет, нет, нет. Перси, послушай, я действительно опустошен. Джо принесла малиновую водку. Давай поговорим. Завтра, хорошо? Прямо сейчас, я думаю, я собираюсь…

Линия оборвалась, я свернулась калачиком на диване и плакала, пока не потеряла сознание.

***

На следующий вечер Чарли заехал за мной незадолго до восьми. К тому времени у меня уже совсем кончились слезы. Я рыдала во время долгого разговора с Делайлой, а потом еще раз, когда Сэм прислал короткое извинение за то, что бросил трубку, потому что его вырвало. Он написал, что хочет поговорить сегодня вечером. Я не ответила.

Я не думала, что можно будет смеяться, но гора закусок, которую Чарли собрал на переднем сиденье, была поистине безумной.

– Там есть бургеры, сосиски и картошка фри, если хочешь чего-нибудь посущественнее, – сказал он, когда я посмотрела на пакеты с чипсами и конфетами.

– Да, этого, вероятно, будет недостаточно, – пошутила я. И это было приятно. Легко. – Обычно я съедаю по крайней мере четыре пакета чипсов размером с вечеринку за вечер, а здесь только три, так что…

– Умница, – сказал он, глядя в мою сторону, когда направлялся по длинной подъездной дорожке. – Я не знал, какой вкус тебе нравится. Я обнулил свои запасы.