Текст книги "Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)"

Автор книги: Карл Вурцбергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Долг

Шел мелкий дождь, отчего ночь в тот вечер опустилась раньше обычного на небольшое село Нордхайм, расположенное вблизи от государственной границы. В окнах домов виднелся тусклый свет, а где-то на краю села выла собака.

Стараясь не шуметь и не обращать на себя внимание, из села вышел человек и направился в лес, который поднимался высокой стеной сразу же за крайними домами.

Пройдя немного по улице, человек свернул на проезжую лесную дорогу, которая резко отделялась от улицы. Остановившись под высоченной елью и сняв шляпу, он вытер платком вспотевший лоб.

Вдруг он почувствовал на плече чье-то прикосновение: за его спиной стоял коренастый мужчина, одна рука которого покоилась в кармане.

– Могу я отсюда пройти в Нордхайм? – спросил незнакомец.

– Да. До села один километр, если идти вот в этом направлении.

– Мне нужен господин Мюллер, но, к сожалению, я опоздал.

– Вы можете пойти со мной. Я покажу вам дорогу.

Незнакомец протянул руку и сказал:

– Хорошо. Я жду здесь уже десять минут. Все в порядке?

– Да. Мы можем идти.

– Тогда пошли.

Медленно и бесшумно они переходили от дерева к дереву, обошли село стороной и углубились в лес. Вдруг тот, что был в шляпе, остановился.

– Осторожно. Мы вошли в пограничную зону, – заметил он.

– Я полагаюсь полностью на вас, – кивнул незнакомец.

Оба начали подниматься по склону холма. По гребню его, метрах в трехстах, проходила государственная граница.

Через некоторое время они остановились.

– Вот мы и на месте. Смотрите не зацепитесь за колючки. И главное – тихо! – предупредил мужчина в шляпе.

Оба легли на землю и поползли в сторону границы. Дождь поглощал все шорохи.

Через три четверти часа мужчина в шляпе вышел из зарослей один. Он долго стоял, прислушиваясь, а затем исчез между деревьями.

* * *

Рядовой Прош стряхнул дождевые капли, посмотрел с вершины холма вниз, где за деревьями лежало село.

«Чертово место, – подумал он. – Большей дыры и сыскать трудно. Хорошо еще, что раз в неделю показывают кинофильмы, а то совсем можно было бы одичать. А тут еще этот проклятый дождь!»

Поправив автомат и бросив беглый взгляд на старшего дозора, он перешел к другому дереву.

Через сотню метров они вышли на поляну. Унтер-офицер Керстинг подошел к солдату и сказал:

– Идите в укрытие и подстрахуйте меня. Я немного посмотрю. Не забывайте следить за сигнализацией!

– Слушаюсь! – Рядовой еще раз окинул взглядом опушку леса и, перебежав через дорогу, залег под густым кустом.

Керстинг прошел немного вперед, потом вернулся и лег рядом с Прошем.

– Побудем немного здесь. Вы наблюдаете вправо, я – влево! – приказал унтер-офицер.

Прош кивнул. Он улегся поудобнее, поправив под собой полы плаща.

«Ну и дождь! – вздохнул он, – И впереди еще шесть часов дежурства».

– Товарищ унтер-офицер, – обернулся солдат к Керстингу, – вы хорошо знаете Браунера? Тракториста из сельхозкооператива? Что он за человек?

– Вилли Браунер? А почему вас это интересует?

– Недавно он напился как сапожник и нес черт знает какую ерунду. Говорил, что может в любое время, если захочет, перейти границу и вернуться обратно. И, мол, никто его не поймает.

– Он давно так говорит, я тоже об этом слышал. Зато он хороший работник, и это просто болтовня.

– Ну, я не знаю.

Оба замолчали, оглядывая местность. Прош чуть-чуть сдвинулся в сторону, так как на затылок ему в одно и то же место падали дождевые капли. Вдруг он насторожился. Ему послышался шорох. Тихий шорох и хруст ветки.

– Вы слышали?

– Нет, а что?

– Я слышал шорох. Кажется, вон там, позади поляны.

Оба прислушались, но ничего подозрительного не услышали. Лишь ветер шумел в кронах деревьев.

– Вы точно слышали? – Унтер-офицер оперся на локтя.

– Так точно!

– Тогда пойдемте посмотрим. Вы идите вперед – и осторожно!

Они перешли через поляну и углубились в лес.

«Ну и видимость! В двух шагах ничего не видно», – подумал Прош.

Шаг за шагом они шли дальше, потом Прош лег на землю и прошептал:

– Это где-то здесь.

Несколько минут они лежали и прислушивались, но ничто не нарушало тишины.

– Подстрахуйте меня, я осмотрю местность с фонариком. – Керстинг включил фонарик и обшарил им ближайшие кусты.

Прош в это время, положив палец на спусковой крючок, напряженно вглядывался в темноту. Однако ничего подозрительного не удалось обнаружить и на этот раз.

– Следите, я немного пройду вперед, – прошептал Керстинг и, светя фонариком, пошел от дерева к дереву.

«Ничего. Возможно, Прошу просто показалось. Иначе и я бы что-нибудь услышал. Но лучше все же проверить», – подумал унтер-офицер.

Старший дозора прошел еще несколько метров. Потом остановился и долго что-то разглядывал на земле, светя себе фонариком. Явно след, но чей?

«Дикий кабан, – усмехнулся унтер. – Сколько они нас беспокоили и водили за нос. И куда только они так быстро убегают?»

Пограничник выключил фонарик и вернулся к Прошу.

– Кабаны, дружище!

– Ну и дрянь эти кабаны, – солдат поднялся с земли. – А как вы их различаете?

– Тс! – шепнул вдруг Керстинг. – Тихо. В лесу бывают не только дикие звери. Ну, пошли дальше.

Вскоре дождь перестал. Когда пограничники растворились в темноте, метрах в двухстах от того места, где они только что стояли, с земли поднялся человек и медленно пошел в сторону села.

* * *

Хотя Бернд Крошау и сидел в клубе, где показывали новый кинофильм, мысли его были заняты совсем другим. Он не спускал глаз с девушки рядом. Он держал ее руку в своей руке. Охотнее всего Бернду хотелось взять Кристу к себе на колени, погладить ее по голове, поцеловать, но они сидели не на последнем ряду, и он не мог себе такого позволить.

Криста Хольбах чувствовала на себе взгляд Бернда, она полуобернулась к нему и, загадочно усмехнувшись, кивнула в сторону экрана.

«Какой смысл смотреть на экран, – думал Бернд. – Мне сейчас не до фильма, и виновата в этом ты. – Солдат снова сжал руку девушки. – Лучше я сам прокручу с тобой любовный фильм. Он будет приятнее и интереснее, хотя я и знаю тебя всего шесть недель. И конец у этого фильма будет хорош, возможно, на всю жизнь. Конечно, лучше».

Когда в зале загорелся свет, Бернд мысленно продумал все до конца.

Поток зрителей вынес их на улицу. Было свежо, как бывает обычно после дождя. В лужах отражался свет уличных фонарей.

Медленно они пошли по улице. Криста прижалась к солдату и спросила:

– Понравился тебе фильм?

– Да, – усмехнулся он.

– Не прижимайся так, ведь за нами люди идут, – упрекнула девушка Бернда. – Если ты не перестанешь, я больше к тебе не приду.

Солдат, одним рывком обхватив ее за ноги, поднял на воздух.

Девушка засучила по воздуху ногами.

– Отпусти меня на землю, а то я закричу!

– Сначала скажи, что придешь и завтра.

– Нет. Сначала отпусти меня.

Солдат поцеловал девушку еще раз и почувствовал, как ее руки обвили его шею,

– Ты медведь! Неисправимый медведь! – ласково сказала она. – А если увидят?

– Ну и пусть смотрят!

– Сплетни пойдут по селу!

– Тем хуже для сплетниц, если им больше не о чем говорить.

Они пошли дальше, и он положил руку на талию девушки.

В этот момент Криста думала о том, как бы ее отец не узнал о ее знакомстве с солдатом. Нет, ни в коем случае.

Вот потому и приходится идти совсем в другую сторону, а не туда, где она живет. В кино тоже приходится входить отдельно, а потом как бы случайно садиться рядом. Но рано или поздно заметят все их ухищрения. В селе такие вещи долго утаить не удается. Непонятно только, почему отец так не любит пограничников. Может, он и сам этого не знает. Вот уже пять лет прошло, как умерла мама и жизнь с отцом стала прямо-таки невыносимой.

– Давай посидим немного, – предложил солдат.

– Мне нужно домой, – сказала Криста, немного помедлив.

– Криста!

– Ну, еще полчасика, не больше.

Бернд вытер травой скамейку, стоявшую у крайнего дома. Они сели. Их глаза были красноречивее всяких слов. Обратно они шли медленно. Вдруг Криста остановилась и сказала:

– Дальше тебе нельзя. Я пойду сама. – Дернув солдата за рукав, она потащила его к дому, стоявшему на противоположной стороне улицы, так как увидела, что недалеко от них остановился какой-то мужчина и стал прикуривать сигарету.

Когда спичка разгорелась, солдат узнал в мужчине тракториста Вилли Браунера в помятой шляпе с пером, которое было предметом постоянных насмешек односельчан. Эту шляпу носил в свое время его дедушка, от которого он ее и унаследовал.

Когда Браунер скрылся за углом, Криста высвободилась из объятий Бернда.

– Больше я уже не могу, мне пора идти.

– Я еще тебя немного провожу, а?

– Лучше не надо. Не дай бог, отец увидит!

– Я тебя не понимаю, – удивленно сказал солдат. – Ведь ты уже не ребенок. Или он что-нибудь имеет против меня?

– Нет-нет. Он о тебе и не знает даже. Ну, пока.

Не успел Бернд опомниться, как Криста чмокнула его в губы и побежала прочь.

Солдат, качая головой, смотрел ей вслед. Вокруг рта залегла усмешка. «Послезавтра. Послезавтра, девушка, я снова тебя увижу».

Когда Криста пришла домой, отца там еще не было. Она взяла в руки подушку и, взбив ее, положила на диван, а сама села к столу. Под ногами у нее крутился кот. Она взяла кота на колени и погладила его.

«Тебе хорошо живется, никаких тебе забот. Если бы я знала, как все можно объяснить отцу. Дальше все это в тайне все равно не удержишь. Будет лучше, если отец все узнает от меня, а не от кого-нибудь другого. А может, сегодня сказать? Нет, лучше завтра или послезавтра».

– Иди, Петер! – она ласково хлопнула кота по заду и взяла в руки вязанье. Глаза пробежали по рисунку полусвязанного пуловера: «В пору ли будет он отцу?»

За дверью раздались шаги: это отец. Криста слышала, как он вошел в коридор, снял пальто, стащил с ног сапоги и начал искать тапочки, которые всегда лежали на одном и том же месте.

– Добрый вечер, – поздоровался отец. – Ты еще не спишь?

– Нужно же когда-нибудь довязать тебе пуловер.

– В кино была?

– Была, – испуганно ответила Криста, почувствовав в голосе отца что-то недоброе. – А почему ты спрашиваешь?

Отец достал из кармана трубку, сел к столу и только тогда посмотрел на дочь.

– Да так просто спросил. Сегодня ни один фильм не обходится без политики. Везде только и слышно: социализм, план и тому подобное…

– Фильм был о любви. Хороший фильм.

«Слава богу, – подумала она, – он ни о чем не знает. Пока не знает».

Взгляд Кристы остановился на куртке отца, где на ниточке висела одна пуговица.

– Сними куртку, – попросила она. – Я пришью тебе пуговицу.

Отец осмотрел себя с ног до головы и одним рывком оторвал пуговицу.

– Так у нас пришивают пуговицы! – проворчал он и, сняв куртку, хотел бросить ее на стол, но передумал и сказал: – Хотя подожди, мне еще нужно сходить в хлев. – Надев куртку, он вышел из дому.

Криста рассердилась. «Ведь он знает, что я кормила корову, – подумала она. – Но нет, ему все нужно проверить собственными глазами. Бернд прав: со мною обращаются, как с ребенком».

Спустя некоторое время Криста услышала, как хлопнула входная дверь, как отец поднялся по ступенькам, но тут же снова спустился вниз. Когда он наконец вошел в комнату, лицо его было спокойно.

– Вот тебе куртка, а я пошел спать. Спокойной ночи!

* * *

– Алло, Рихард!

Начальник погранзаставы капитан Масберг встал, ожидая, когда к нему подойдет долговязый бригадир Мюллер. Они поздоровались.

– Что нового, Ахим?

– Дождь льет, а хлеб еще в скирдах. Беда, да и только! Помогай нам!

Капитан сдвинул фуражку на затылок и нахмурил брови:

– Твоя просьба несколько неожиданна. А когда, завтра?

– Не завтра, а сейчас нужны мне люди.

– Не спеши, дружище. Нельзя же так неожиданно. – Капитан вытащил торчавшую из кармана Мюллера соломинку.

– Так-так, – проворчал Мюллер, – уж не хочешь ли ты посмотреть, как наша рожь сгниет в поле? Уж не думаешь ли ты, что булки растут на полках кондитерских. А я-то думал, что кооператив и погранзастава…

– Прекрати! – перебил его капитан. – Перестань! Я посмотрю, что можно сделать.

– Вот это другой разговор! – Рот Мюллера расплылся в широкой улыбке. – Хороший ты человек! Привет, я пошел!

– Следующий раз говори заранее, что тебе понадобится! – вдогонку крикнул ему капитан и в тот же момент заметил штабной автомобиль, который на большой скорости ехал по улице.

Когда джип подъехал к капитану, тот принял положение «смирно» и доложил:

– Товарищ майор, на вверенной мне погранзаставе никаких происшествий не случилось!

Майор Дризнер слушал капитана, сощурив глаза, а когда тот замолчал, протянул ему руку со словами:

– Садитесь в машину, поедем на заставу!

Капитан сел в машину, и она тронулась.

– Сколько людей просил у вас Мюллер? – спросил майор, повернувшись к сидевшему на заднем сиденье капитану.

– Просил как можно больше. Хлеб еще в поле…

– Людей дайте, но только так, чтобы это не отразилось на службе.

Вдали показались постройки заставы.

Через несколько минут майор и капитан уже стояли у карты. Вызвали к себе командира одного из взводов и замполита обер-лейтенанта Нестлера.

Майор по очереди посмотрел на подчиненных и сказал:

– Я буду краток, товарищи офицеры. По сведениям нашей разведки, на вашем участке или же на участке соседней погранзаставы противник организовал себе лазейку. Недавно в Эрфурте был задержан один агент «Восточного бюро», который примерно четыре недели назад проник на территорию республики. Следы ведут в ваш район. Что вы мне на это скажете?

– На моем участке? – переспросил капитан Масберг с недоверием. – На контрольно-следовой полосе у нас в последнее время не обнаружено никаких следов. Это я могу точно утверждать. – Капитан показал на карту. – Контрольно-следовой полосы как таковой нет только вот в этом уголке, на участке в триста метров, но он у нас контролируется часовыми и средствами сигнализации. А за моих пограничников я смело ручаюсь!

Майор задумчиво покачал головой:

– Вы переоцениваете свои способности. Разумеется, что контрольно-следовая полоса сильно облегчает нашу службу. Но мы с вами охраняем не саму полосу, а государственную границу. Вам понятно? Участок государственной границы! И прошу не переоценивать полосу. Если враг найдет на нашем участке лазейку, то будьте спокойны, он найдет и возможность в нее пролезть. И нам нужно закрыть эту лазейку! Мы обязаны, товарищи, сделать это! – Майор усмехнулся. – Подойдите ближе к карте и давайте подумаем, что мы можем предпринять.

Чем дольше продолжалось обсуждение, тем серьезнее становились лица офицеров. Когда все вопросы были утрясены, майор сел в машину и уехал к себе.

Капитан Масберг и обер-лейтенант Нестлер стояли на КПП и смотрели вслед удалявшейся машине майора.

– И все это свалилось на нас в понедельник! Что ты на это скажешь? – спросил капитан.

Замполит сощурился и ответил:

– Мне пока еще не все ясно, но попятно, что нам теперь нужно смотреть в оба.

* * *

Двое суток подряд сновали взад и вперед грузовики с песком на правом фланге участка заставы. Песок разбрасывали по земле вдоль проволочного забора, создавая пятидесятиметровую контрольно-следовую полосу.

Бернд Кронау с силой воткнул лопату в землю, поправил автомат за спиной и вытер пот со лба.

– Ну и жарища же сегодня! – Бернд бросил взгляд в сторону часового, который лежал в сторонке в укрытии.

«Ему хорошо, лежи себе, и все, не то что копать», – подумал Бернд.

– Ну, как идут дела? – спросил, подходя к Кронау, обер-лейтенант.

– Все в порядке, товарищ обер-лейтенант, вот только солнце сильно жарит.

К ним подошел рядовой Прош.

– Товарищ обер-лейтенант, посмотрите вон туда, – сказал он и показал рукой на кусты, росшие по ту сторону границы.

Из-за кустов вышли два западных пограничника и остановились. Тот, что был подальше и постарше, вдруг замахал руками и закричал:

– Эй, вы там! Как вам живется за колючей проволокой? Уж не копаете ли вы окопы?!

– Ты, толстяк, – крикнул громко Прош, – ты, видать, не только стар, но еще и глуп! Я одного не понимаю…

– Товарищ рядовой, замолчите! – приказал пограничнику замполит, – Пусть говорит что хочет. – И посмотрел на часового, который не сводил глаз с западных пограничников, усевшихся на камнях. Они еще раз попытались заговорить с нашими пограничниками, но тщетно. После двухчасовых напрасных попыток они встали и пошли прочь, крикнув на ходу:

– Всего хорошего, коллеги! Мы сюда часто будем наведываться, раз мы вам нужны. Сделали бы перерывчик, что ли, да покурили бы хороших сигарет!

Один из пограничников размахнулся и бросил пачку сигарет в их сторону. Сигареты упали почти рядом с контрольно-следовой полосой.

– До свидания, господин обер-лейтенант!

Прош хотел было что-то крикнуть, но Кронау взглядом остановил его.

– Что бы это могло значить, товарищ обер-лейтенант? – спросил Кронау. – Раньше они нам угрожали, а теперь иначе заговорили.

– Вы правы. – Нестлер кивнул. – Нечто подобное замечено по всей западной границе.

– Ясно. Но почему они так долго до этого доходили? – с усмешкой спросил Берид.

– Развитие событий принудило их к этому, но не нужно забывать, что волк и в овечьей шкуре останется волком. – Офицер поплевал на руки и добавил: – Ну, принялись за работу!

Во время обеда солдаты расположились в тени деревьев. Бернд лежал и думал о Кристе. «Нужно будет мне поговорить с ее отцом. Зайти к нему и все сразу выложить. Заявлю, что забираю ее в жены, и все. Да, может, старик и не так строг». – Бернд вытянулся на траве и закрыл глаза.

* * *

В комнате, где располагалось отделение унтер-офицера Керстинга, горела лишь одна настольная лампа, стоявшая на тумбочке возле кровати Кронау. Слева от него спал, широко раскинув руки, Руди Прош.

Бернд оторвался от книги, которую читал, и усмехнулся, бросив взгляд на спящего товарища.

Днем они работали на поле сельхозкооператива. Работала там и Криста. Приехал туда и Вилли Браунер.

Когда Прош улегся отдохнуть в тени, к нему подошел Браунер и заговорил;

– Что, служивый, никак, уже устал? Стоять на посту намного приятнее, а?

Прош засмеялся:

– Нечего говорить о том, чего не знаете, мой дорогой! Лучше посмотрел бы, какие скирды у тебя. Мой бригадир заставил бы все заново переложить. Понятно тебе или нет?

– Болтать языком легко, труднее руками шевелить, – усмехнулся Браунер.

В глазах у Руди вспыхнули злые огоньки. Он вскочил на трактор и уехал.

– Ты что, с ума спятил?! – Браунер хотел было броситься вслед за Руди, но Бернд остановил его.

– Оставь его, пусть! – он усмехнулся.

– Его? А зачем он так?

– Ну и пусть.

Сделав две ездки, Прош вернулся и, по-дружески похлопав Браунера по плечу, сказал:

– Вот как надо работать, дружище! Тогда и не замерзнешь.

Тракторист злился, так как над ним начали посмеиваться…

* * *

Прош перевернулся на спину. И в этот самый момент раздался сигнал тревоги.

Руди проснулся и сел на кровати, протирая кулаками глаза:

– Что случилось?

– Быстро! Тревога!

– Что?!

Одеяла полетели к потолку. Солдаты быстро одевались.

– И нужно же как раз сегодня! – сказал кто-то.

Держа ремень в руках, в комнату вбежал Керстинг.

– Быстрее, товарищи, быстрее! Разобрать оружие! Ефрейтор Мельцер, забрать собаку.

Через минуту все выстроились во дворе.

«На учебную тревогу это что-то не похоже», – подумал Бернд и посмотрел на Мельцера, который бежал к машине, ведя на поводке служебно-розыскную собаку.

– По машинам!

Через минуту машины уже мчались по дороге. Керстинг включил в кузове освещение и, обращаясь к пограничникам, сказал:

– Товарищи, слушайте меня внимательно! В двадцать два ноль-ноль неизвестный нарушитель в районе Пфердеберга перешел границу ГДР. Он проделал проход в заграждении, но потом наткнулся на потайную сигнализацию, она сработала и предупредила часового, но он прибыл на место слишком поздно…

Бернд закрыл глаза: «Значит, нарушение произошло как раз на том участке, где несколько дней назад мы продляли контрольно-следовую полосу. Возможно, что ранее там не раз повторялись такие случаи. Успеем ли мы теперь вовремя?»

– Наша задача заключается в розыске нарушителя и его задержании. Второй взвод расположится на линии Нордхайм – Родау, с тем чтобы воспрепятствовать нарушителю выход за район оцепления, – продолжал Керстинг.

Неожиданно водитель резко затормозил и остановил машину.

– Вопросы есть? Нет. Слезай! Ефрейтор Мельцер с собакой, ко мне!

Ночь выдалась светлой: все вокруг заливала своим светом полная луна.

Овчарка, едва не касаясь носом земли, взяв след нарушителя, повела пограничников по лесу. В лесу, куда с трудом проникал лунный свет, царил полумрак. Пройдя метров сто по прямой, Аста вдруг забегала между деревьями, то и дело резко дергая поводок.

– Или она потеряла след, или нарушитель сам петлял, не зная, куда ему идти, – сказал Керстинг, обращаясь к Бернду,

– Похоже, что так оно и есть – согласился тот.

Между тем они вышли на небольшую поляну. Собака явно нервничала и шла нетвердо.

«У нас же овчарки тоже могут ошибаться, – подумал Бернд. – До шоссе не так далеко. Неужели нарушитель успел до него добраться? А может, он притаился в лесу?»

Из раздумий Бернда вывело едва слышимое «тс!», произнесенное Керстингом.

В тот же миг Руди Прош, включив фонарик, ослепил нарушителя, который держал в левой руке чемоданчик, а правой загораживался от направленного на него света.

– Стой! Пограничный патруль! Руки вверх!

– Да, да… – Чемоданчик полетел на землю, а дрожащие руки незнакомца медленно поползли вверх.

Бернд с облегчением вздохнул: «Неужели все так быстро кончилось?»

– Товарищ ефрейтор, возьмите рядового Проша и, выйдя на шоссе к километровому столбу с отметкой «пятнадцать», доложите лейтенанту Блоку о том, что нарушитель задержан!

– Слушаюсь, товарищ унтер-офицер!

Через пять минут Кронау доложил лейтенанту Блоку о задержании нарушителя.

– Благодарю вас. Отлично! – сказал Блок с удовлетворением. – Идите к машинам! – Затем лейтенант распорядился оповестить соседние посты об окончании операции.

Когда пограничники подошли к машине, у которой были включены большие фары, Прош заметил группу людей, стоявших у обочины. Он залез в кузов и, нагнувшись к водителю, спросил:

– Уж не Вилли Браунера вижу я там? Что ему тут нужно?

– Его задержали на шоссе четверть часа назад.

* * *

Капитан Масберг покачал головой и какое-то мгновение рассматривал пылинки, которые танцевали в свете солнечного луча.

– Нет, товарищи, ваша версия кажется мне чересчур гладкой, – сказал капитан. – Вот давайте порассуждаем: нам известно, что на нашем участке границы находится лазейка, используемая нарушителями для перехода границы. Прошлой ночью мы видели господина Крилла, который перешел границу в том самом месте, где мы продлили контрольную полосу. Нами задержан Браунер, который во время перехода Криллом границы оказался на шоссе. Правда, он утверждает, что якобы был у своей любовницы в Родау, но это не меняет сути дела. В любом случае он нарушил режим пограничной зоны. Таковы факты. Возможно, что Браунер связан с Криллом. Понимаете?

Присутствовавший на совещании унтер-офицер Керстинг встал и, проведя рукой по волосам, сказал:

– Товарищ капитан, разрешите?

– Да, пожалуйста.

– Я еще раз вспомнил все, что мне доложил рядовой Прош. До этого я не придавал его словам особого значения, но теперь…

Нестлер нахмурился:

– Да, конечно. Во-первых, враг пользуется старой лазейкой. Во-вторых, тот, кто его поддерживает, не находится под контролем, и, в-третьих, место встречи у них, вероятно, не на шоссе, вблизи от государственной границы. Если бы это было так, то нам не было бы так трудно, товарищ Керстинг.

Гауптвахмистр Шрадер, уполномоченный местной полиции, поправил портупею и сказал:

– Вилли Браунер любит бродяжничать, но он не мерзавец, как мне кажется. Он просто попусту болтает языком. Это у него в крови.

– Все это хорошо, но где именно находится эта лазейка? – спросил Керстинг. – Наш участок небольшой, не могут же нарушители перескакивать через контрольную полосу или же подлезать под нее.

Масберг усмехнулся:

– Если бы мы это знали, тогда нам не нужно было бы сидеть здесь. Разумеется, мы теперь будем приглядываться к Браунеру. Однако нам не следует думать, что птичка уже у нас в руках.

В комнату вошел дежурный унтер-офицер и доложил, что пришел бригадир Мюллер. Бригадир уже стоял у него за спиной, держа шапку в руке.

– Добрый день. Тут у вас как военный совет, так что я как раз вовремя пришел. Скажите, что вы сделали с нашим Вилли? Ведь он у меня лучший работник! И вдруг посредине уборочной вы его у меня забираете!

Масберг пожал бригадиру руку и, показав на стул, сказал:

– Садись, Ахим, и постарайся сдержать свой гнев.

– Садиться? Да у меня и стоять-то нет времени. А что с ним? Он что, натворил чего-нибудь?

Масберг коротко рассказал Мюллеру, при каких обстоятельствах и за что был арестован Браунер.

– Вот оно что, – Мюллер вытер пот со лба. – Он был у бабы, и притом в Родау, как будто тут и баб уже нет. Ну и задам же я ему взбучку. Когда он вернется-то?

В этот момент зазвонил телефон. Офицер взял трубку, и, чем дольше он слушал невидимого абонента, тем задумчивее становилось его лицо. Положив трубку на рычаг, офицер снова повернулся к бригадиру:

– Сейчас я тебе отвечу. Сегодня он уже будет отпущен. Товарищи из управления что нужно проверили. Он действительно был у любовницы и даже хотел было переночевать у нее, но она не разрешила этого, так как знакомы они всего несколько недель. Вот ему и пришлось идти обратно домой.

Мюллер вытаращил глаза и раскрыл рот от удивления:

– Что такое? Остаться на ночь? А утром после такой ночи сесть за трактор! Ну, я ему покажу! Однако могу вас заверить в том, что работать он умеет…

– Послушайте нас, товарищ, – перебил бригадира Масберг. – Хорошая работа – это еще не рекомендательное письмо на все случаи жизни, и оно не позволяет подателю такового нарушать законы. Это вы должны ему втолковать. Он член твоей бригады, и ты, так сказать, несешь за него ответственность. Если с ним еще подобное случится, он одним внушением не отделается. Надеюсь, мне не нужно объяснять тебе, что такое пограничная служба!

Мюллер встал, взял свою фуражку:

– Будет сделано, пусть он только покажется мне на глаза! Счастливо оставаться! Я на него нажму. Надеюсь, любовница-то у него красивая? Ну, привет!

Когда бригадир вышел из комнаты, Масберг сразу же посуровел:

– Товарищи, послушайте меня! Допрос нарушителя дал следующее: он еще вчера хотел перейти границу на соседнем участке. Около десяти часов вечера он приехал в Пфердеберг, там узнал, где именно находится лазейка. Границу он перешел, остальное нам уже известно. – Масберг встал и, обращаясь ко всем, добавил: – Товарищи офицеры, прошу подойти ближе к карте.

* * *

Бернд Кронау еще раз протер фару у своей «Явы» и надел на голову шлем.

Прош отвел его немного в сторону и сказал:

– Говорят, что ты сегодня берешь и коляску.

– Почему?

– Иначе ты не готовил бы так тщательно мотоцикл.

– Завидуешь? – рассмеялся Бернд.

– Завидовать? У мужчин, говорят, любовь проходит через желудок, а у девушек – через мотоцикл. Это тебе не мешало бы знать.

– Ну, всего тебе хорошего! Прош помахал ему рукой.

Бернд помчался по улице, прибавил газ.

«Хорошо, – думал он. – Еле заметный поворот рукоятки – и ты летишь еще быстрее. Придет ли Криста – вот вопрос? Конечно придет».

Село осталось позади. Вскоре он увидел Кристу в пестром летнем платьице.

Бернд затормозил прямо около нее.

– Криста, девочка! Ты ли это?

Девушка покраснела.

– Это ты? Опять начинаешь? – Она протянула ему руку. – Если ты меня сейчас же не отпустишь, я уйду.

Парень выпустил ее из своих объятий. Криста достала из сумочки платок. Она повязала его на голову и залезла на заднее сиденье.

– Куда поедем? – спросил он, поворачивая к ней голову.

– Куда хочешь, только не так быстро. Хорошо?

– Не бойся, больше ста двадцати он не дает! – крикнул Бернд, стараясь перекричать шум мотора.

Ехали через луга и леса, а когда солнце уже клонилось к закату, остановились перед маленьким кафе в районном городке.

– Разомнемся немного и отдохнем, – предложил он.

Криста слезла с сиденья, сняла темные очки.

– Охотно.

Кафе было полупустое. Они нашли уютный столик в углу. Бернд заказал кофе и мороженое. Когда официант ушел, Бернд завладел рукой девушки.

– Через час нам нужно уезжать отсюда. Пойдем вечером в кино?

– Ладно.

– Такой хороший фильм показывают!

Криста поставила чашку на стол, в ее глазах мелькнул страх.

– Я должна тебе что-то сказать, Бернд. Прошлый раз, когда мы сидели в кино, нас видела фрау Фишер и все разболтала. По селу уже ходят разговоры. Отцу я сказала, что иду к Карин.

Блеск погас в глазах Бернда, он бросил недовольный взгляд на торт, который показался ему кислым.

– Криста! – начал он. – Мне не нравится наш разговор, Что я, бродяга, что ли? Я приду к вам домой и поговорю с твоим отцом. Он меня вообще не знает. Может, он просто боится потерять тебя? Такое еще можно понять. Твоя мать, прости…

– Нет, этого нельзя делать, – запротестовала девушка, – мы и знакомы-то всего несколько недель.

– А сколько нам нужно знать друг друга, чтобы завоевать симпатии твоего отца? Этак мы и состариться успеем. Ведь мы же живем не в средние века. Нечего тебе бояться!

Девушка полезла за платком, чтобы вытереть выступившие на глазах слезы.

– Прости меня, но ты же знаешь, что я тебя люблю.

Несколько минут они молчали. Когда солнце опустилось за горизонт, Криста стиснула его руку и, слабо улыбнувшись, сказала:

– Пойдем, нам пора. Давай лучше сходим в кино.

– Криста!

После кино они вышли на улицу. Дойдя до ворот дома, где жила Криста, они остановились.

– В первый раз ты привела меня сюда. Знаешь ли ты, что это для меня значит? Поверь мне, все уладится. И отец твой привыкнет ко мне. Вот демобилизуюсь, найду себе работу. Может, в сельхозкооперативе.

Криста склонила голову ему на плечо и кивнула. От страха и надежды она лишь наполовину понимала смысл его слов.

Вдруг дверь дома неожиданно распахнулась, и на пороге показалась фигура отца. Лицо его горело от негодования, в руке он держал фонарь.

– Папа, это ты? – Криста попыталась улыбнуться. Отто Хольбах недовольно махнул рукой, словно показывая этим, что он ничего не хочет слышать.

– Это твоя подружка? Ты лжешь мне! И как тебе только не стыдно!

Кровь прилила Бернду к голове, он сделал шаг вперед и произнес:

– Господин Хольбах, разрешите…

– Я ничего не разрешаю, – прервал его старик. – Мне с вами не о чем говорить. Уходите! Немедленно уходите вон!

Старик схватил Кристу за руку и, втащив во двор, запер калитку изнутри.

Бернда охватила волна злости, он даже замахнулся кулаком, но тут же сдержался.

«Силой тут не поможешь! – решил он. – Нам обязательно нужно будет поговорить по-мирному. А чем я, собственно, не подхожу для твоей дочери? Делай что хочешь, она моя даже тогда, когда ты и против».