Текст книги "Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)"

Автор книги: Карл Вурцбергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Пот заливал лицо, мешал смотреть. Сердце бешено билось в самом горле. Движущуюся мишень ефрейтор заметил с небольшим опозданием. Кольхаз выстрелил, но не попал. Мишень тем временем скрылась. Ефрейтор положил автомат на упор и стал ждать нового появления цели. Когда обе мишени появились снова, он открыл огонь, но поразил только одну.

– Черт возьми, еще бы два патрона…

– Ничего, отстрелялся на «хорошо»… Пусть другие обратят внимание на последний этап… Пусть экономят патроны.

Следующим стрелял Кениг, Он казался спокойным.

– Стреляешь ты хорошо, но все равно не волнуйся, Отделение Кольхаза отстрелялось вполне удовлетворительно.

26

После стрельбы взводу фельдфебеля Рэке дали четыре часа для отдыха. И хотя в палатках, установленных в тылу стрельбища было жарко, солдаты быстро уснули мертвым сном.

Разбудили их под вечер. Кольхаз лениво открыл глаза. Болела шея, под которой у него лежал вещмешок.

– Подъем! Сейчас устроим маленькую физпаузу перед ужином! Через пять минут строиться!

– Что? Бегать перед ужином? Я этого не переживу! – заныл Кениг. – Неужели лес существует только для того, чтобы в нем бегать.

– Ты, конечно, можешь заказать себе на ужин жареного гуся с яблоками, можешь не ходить с нами. Позвони – и тебе принесут поднос! – съязвил Дуке.

– Я тебе позвоню! – огрызнулся Кениг.

Совершив небольшую пробежку, солдаты вернулись в палатку.

Рэке с Кольхазом шли последними.

– Ну, теперь ты воочию убедился, на кого ты можешь полагаться, а на кого – нет, – заметил ефрейтору Ульф.

– Заметил. Больше всего меня беспокоит Зимлер: уж больно он жидкий.

– Тебе нужно обращать на него больше внимания.

– Могу я уже сейчас распределять между солдатами цели, которые мы должны поразить при выполнении упражнения для групповой стрельбы?

– Да, конечно… Если что будет не так, внесешь коррективы на месте.

– Я немного боюсь, – признался Кольхаз. – Сейчас, когда…

– Не беспокойся. Вы готовились больше других, так что результаты должны быть хорошими.

Когда они вошли в палатку, гауптфельдфебель раздавал солдатам почту. Кольхаз получил письмо от Раудорна, почерк которого он сразу же узнал. Прочтя письмо, Кольхаз громко крикнул:

– Ребята, слушайте! Уве приглашает всех нас к себе в августе в первую субботу. У них там будет фестиваль, и мы должны присутствовать на нем.

– И я тоже? – спросил Кениг.

– Разумеется.

– Прекрасно, тогда поедем все вместе!

– Не спеши, Кениг. Сначала нужно узнать, отпустят ли нас всех сразу.

– А если отпустят, тогда и поедем.

– Давайте лучше поговорим об этом после ужина. Согласны?

Все согласились.

После ужина Кольхаз первым делом распределил между солдатами цели, показав на схеме, кто какую цель поражает. Вскоре к ним подошел командир роты и объяснил, какое упражнение они будут выполнять.

Стрельбы проводились в ночных условиях. Вскоре начал накрапывать дождь. Заметно похолодало.

В половине одиннадцатого в небо взлетела красная ракета. Вслед за этим начали показываться цели, подсвеченные слабым светом фонариков. Послышались автоматные очереди.

Через минуту появился темный силуэт движущегося танка. Зимлер выстрелил из ПТР и с первого выстрела разбил мишень танка в щепки…

Через двадцать минут упражнение было выполнено с оценкой «хорошо».

Второе отделение также выполнило упражнение на «хорошо», а третье – только на «удовлетворительно».

Вслед за стрельбой было проведено занятие на тему «Взвод в наступлении в ночных условиях», в ходе которого отделение ефрейтора Кольхаза показало тоже хорошие результаты.

27

После учений пошли обычные рабочие дни. Кольхазу удалось добиться, что отделение значительно улучшило свои результаты по всем дисциплинам.

В один прекрасный день Кольхаза вызвал к себе обер-лейтенант Гартман. Когда ефрейтор вошел в кабинет, офицер предложил ему сесть, а затем спросил:

– Я слышал, что вы намерены учиться дальше после демобилизации. Это хорошо. Что же вы намерены изучать?

– Мне нравится философия…

– А что вы скажете, если я предложу вам пойти на курсы унтер-офицеров?

– Я никогда об этом не думал, товарищ обер-лейтенант. Дайте мне время подумать, дело это серьезное…

– И сколько же вы будете думать?

– Ну, несколько дней.

– Хорошо. Подумайте. И еще я должен вам сказать, что скоро ваш взвод будет сдавать зачеты по физической подготовке. Нет нужды напоминать вам, как это важно. Используйте оставшееся время для подготовки.

Кольхаз знал, что в проверку включается бег по пересеченной местности с полной выкладкой, в том числе в противогазах, и преодоление штурмовой полосы.

– Что задумались? – спросил Гартман, заметив озабоченное выражение на лице Кольхаза.

– Так просто, товарищ обер-лейтенант, мы будем очень стараться. Разрешите идти?

Попрощавшись, Кольхаз вышел из расположения заставы и пошел по лесной дороге, чтобы наедине поразмыслить над предложением офицера.

Прошло несколько дней, а он так все еще и не решил, что же ему ответить Гартману. В один из дней ему снова выпало идти вместе с Зимлером в наряд проверять посты. Незадолго до этого прошли дожди, и земля была мокрой и скользкой.

Зимлер после стрельб стал еще более молчаливым.

До наступления темноты они вышли к высоте, на которой стояла наблюдательная вышка.

– Полезли на вышку, – шепнул Кольхаз Зимлеру.

Они залезли наверх и в бинокль осмотрели местность: ничего подозрительного не заметили.

– Что с тобой стряслось? Ты какой-то странный стал, – сказал Кольхаз солдату. – На критику обиделся?

– Нет.

– Тебе что-нибудь не нравится или мешает?

Зимлер задумчиво покачал головой:

– Нет никакого смысла рассказывать…

– Не стесняйся.

– Не уговаривай меня…

– Как-то я слышал выражение, что ценность человека заключается не в том, что он создал лично для себя, а в том, что он дал обществу. Было время, когда я думал, что это всего-навсего красивая фраза, и только, но теперь я знаю, что это далеко не так.

– Я тебя не совсем понимаю. Можно подумать, что ты выступаешь против личного благополучия.

– Нет, конечно, просто я хочу, чтобы каждый человек умел правильно смотреть на вещи и события.

Они слезли с вышки и, закончив обход, к восьми часам вернулись на заставу.

Оставшееся до конца дежурства время Кольхаз провел в комнате дежурного по заставе, принимая доклады с постов и следя за приборами, регистрирующими целостность полосы заграждения.

В Комнату вошел обер-лейтенант Гартман, поздоровавшись, сказал:

– Вчера я навещал в госпитале вашего командира взвода. Он передает всем привет и просит не подводить его.

– Спасибо. Как он себя чувствует? Когда он вернется на заставу?

– Думаю, что он вообще уже к нам не вернется…

Заметив испуганный взгляд Кольхаза, офицер добавил:

– Нет, нет, ничего серьезного, но год-два он служить не будет.

– Очень жаль его, – заметил ефрейтор.

– Он человек настойчивый… А как вы? Решились на что-нибудь?

– Я согласен с вашим предложением. После дежурства я зайду к вам.

– Хорошо! – обрадовался Гартман.

– Да, командир взвода не возражает, чтобы вы все съездили в гости к Уве Раудорну.

28

Однажды Кольхаза, когда он пришел в село, чтобы купить там в лавочке мыло и еще кое-что по мелочи, остановил Трау.

– Привет поэту! – поздоровался он. – Подожди минутку!

– Как хорошо, что я вас встретил! – обрадовался ефрейтор. – Что-то вас давно не было видно?..

– Много работы, – улыбнулся учитель. – А у тебя что нового?

– Скоро я буду учиться, если не произойдет чего-нибудь чрезвычайного! Мне предложили пойти на курсы унтер-офицеров.

– Ну и что же? Тебе нужен мой совет?

– Откровенно говоря, да.

Тем временем они подошли к дому Трау и остановились.

– Ты сам должен решить это. Никакой советчик тебе не поможет. Зайдем ко мне?

Ефрейтор покачал головой и сказал:

– Мне нужно кое-что купить, а то лавка закроется. А вот завтра вечером могу зайти, хорошо?

Они договорились на семь часов.

Однако на следующий день Дуке, войдя в комнату, громко заявил:

– Вы не слышали о том, что крестьяне не справляются с уборкой урожая, не хватает людей? Почему бы нам не помочь им, а?

– Не справляются с уборкой, – Кениг почесал затылок. – А у меня, между прочим, дела.

Поль и Брунер сразу же согласились с предложением

Дуке. Глядя на товарищей, пришлось и Кенигу поддержать их.

– Ну что же, хорошо! – сказал он. – Если от нас ждут помощи, так и быть, поможем.

Зимлер, не вставая с койки, заметил:

– Я хоть и свободен от дежурства, но у меня есть одно важное дело…

– Понятно! Рабочий класс готов помочь, а у интеллигенции важное дело, – съязвил Кениг.

– Несмотря ни на что, я иду с вами! – заявил вдруг Зимлер.

– Вот что значит критика! – воскликнул Кениг.

– А как наш командир думает? – спросил Зимлер у Кольхаза.

– Разумеется, я иду с вами, – улыбнулся ефрейтор, – хотя и у меня есть важное дело.

Через полчаса отделение в полном составе направилось в село. Солдат направили на уборку ржи, где вместе с крестьянами работала большая группа школьников старших классов, возглавляемая Трау.

Увидев Кольхаза, учитель обрадованно сказал:

– Да вы, я вижу, прибыли в полном составе. А где же ваш Зимлер?

Кольхаз кивнул в сторону и ответил:

– Вон он стоит рядом с фельдфебелем, высокий такой!

– А! Теперь я его узнал! Ну, мы с ним сегодня поговорим…

Солдаты энергично принялись за работу. Около пяти часов приехал трактор, был объявлен перерыв. У Кольхаза с непривычки болели руки и ныла спина.

Чтобы укрыться от жаркого солнца, солдаты собрались в тени редких деревьев.

– Трау, идите к нам! – крикнул Кольхаз учителю. – Я познакомлю вас… Ульрих, подожди-ка!..

Зимлер остановился. Вытерев пот с лица, он вдруг усмехнулся:

– А, коллега Трау! Я вас узнал. Вот мы и увиделись снова! Я хотел бы и раньше вас навестить, но все некогда: знаете, служба!

– Приветствую тебя! – учитель сразу же перешел с Зимлером на «ты». – Не оправдывайся. Как дела?

– Потихоньку. Вот знакомимся с сельской жизнью.

– Это неплохо, а то некоторые, возможно, думают, что булки растут прямо на деревьях. – Трау усмехнулся. – Твоя лекция мне тогда понравилась. Хочу поговорить с тобой о ней, хочешь?

– Конечно…

В этот момент вдали показался всадник, который ехал в их сторону.

– А я думал, что всадников в наши дни можно увидеть только в кино или в цирке! – усмехнулся Кениг.

– Это наш бригадир Мартин Вайс, – объяснил Трау. – После того как он раз застрял на мотоцикле в поле, он всегда ездит верхом. Хорошо держится в седле, не правда ли?

– Приветствую вас! – крикнул всадник, подскакав к солдатам. – Да вы, я вижу, неплохо потрудились! Молодцы!..

Через пять минут все снова принялись за работу и работали до наступления темноты.

Когда солдаты прощались с крестьянами и учениками, Трау потихоньку спросил Кольхаза:

– Ну что ты решил с курсами унтер-офицеров?

– Решил пойти учиться.

29

Постепенно Кольхаз начал понимать, что успех в любом деле часто зависит от мелочей, которые на первый взгляд, кажется, не играют никакой роли, и что сами мысли, какими бы хорошими они ни были, остаются мыслями, если они не претворяются в жизнь. Всю свою энергию он сосредоточил на подготовке отделения к предстоящим зачетам по физической подготовке. Он много тренировался сам и требовал этого же от подчиненных.

В среду, в день, свободный от несения пограничной службы, Кольхаз объявил солдатам распорядок дня:

– После обеда чистка оружия и короткий отдых, а в три часа сдаем зачет по физической подготовке.

Однако самому Кольхазу после обеда отдохнуть не удалось: к его койке подошел фельдфебель и сказал:

– Вставай, нечего тебе прохлаждаться перед зачетом. Кольхаз не только встал, но и разбудил уже уснувших

солдат. Надев спортивные костюмы, все вышли во двор.

Перед гаражом стояла санитарная машина, возле которой разговаривали два офицера.

– Кто это такие? – спросил Кольхаз.

– Полковой врач и офицер-физкультурник.

– Это они из-за нас приехали?

– Конечно.

Ровно в три часа обер-лейтенант Гартман построил взвод и объяснил солдатам цель и задачи проводимого зачета. Солдаты выполняли упражнения на различных спортивных снарядах. Сначала все шло гладко, но постепенно люди стали уставать.

После перерыва солдаты переоделись в полевое обмундирование и разобрали свое оружие. Предстоял бег по пересеченной местности и преодоление штурмовой полосы.

Бежали по отделениям. Фельдфебель Рэке бежал вместе с отделением Кольхаза. Через несколько сот метров бега всех бросило в пот, обмундирование липло к телу, каска камнем давила на голову.

– Не оставляй без внимания Зимлера, а то он еще, чего доброго, сойдет с дистанции, – предупредил Кольхаза Ульф.

Кольхаз выбежал из строя и подбежал к Зимлеру, который уже начал понемногу отставать.

– Дай мне твой автомат, – попросил Кольхаз у Зимлера, но тот отказался. – Тогда беги быстрее!

Уже у самого финиша оба догнали отделение.

В зачет входила спортивная ходьба на пятнадцать километров. Маршрут проходил по пересеченной местности. Кольхаз решил, что маршрут этот не очень сложен, но ошибся. Выяснилось это после того, как была проделана половина пути: отделение сильно растянулось. Первым сошел с дистанции Брунер.

– Что случилось? – спросил Кольхаз. – Не можешь дальше идти?

– Могу, но ноги у меня горят огнем.

– Никому не останавливаться! – крикнул Кольхаз, заметив, что солдаты начали останавливаться. – А ты сними сапоги, я посмотрю на твои ноги.

Оказалось, что у солдата носки сбились в сапогах и терли ноги.

– Переобуться и вперед! – приказал ефрейтор.

Когда они добежали до подножия холма, была подана команда: «Газы!»

Быстро надев маски, солдаты побежали дальше. Темп, разумеется, снизился и вновь увеличился только тогда, когда они, преодолев холм, спускались с противоположного склона.

Зимлер начал отставать. Пришлось вместе с Кенигом взять его под руки и тащить дальше до самого КПП.

Последним испытанием было преодоление штурмовой полосы. И без того уставшие, они преодолевали препятствия, оказывая помощь друг другу. Однако, когда услышали общую оценку «хорошо», сами себе не верили.

– Вы мужественно выдержали все испытания, – похвалил солдат обер-лейтенант Гартман.

– Должен признаться, товарищ обер-лейтенант, что я лично марш недооценил. Я никак не думал, что будет так трудно.

Когда солдаты пришли в казарму, Зимлер сразу же повалился на койку.

– Сходил бы помылся, сразу легче станет! – посоветовал ему Кольхаз.

Той же ночью вся застава была поднята по тревоге. Кольхаз вскочил и начал будить Кенига, который спал как убитый.

Через минуту в комнату вошел Раке и сказал:

– Не спрашивайте меня, что случилось. Я знаю не больше вашего. Быстро разобрать оружие и строиться.

Через четверть часа все выяснилось: оказалось, что на заставе был задержан нарушитель границы, который на допросе показал, что вместе с ним границу перешли еще двое.

По приказу начальника погранзаставы район нарушения границы был оцеплен, а взвод фельдфебеля Рэке был брошен на поиски нарушителей.

Усевшись в машину, тронулись в путь. Уставшие после дневных испытаний, солдаты молча сидели в кузове. Когда машина въехала в лощину, последовал приказ спешиться. Ульф поставил отделениям боевую задачу.

Кольхаз посмотрел на небо и решил, что самое позднее через час луна выйдет из-за туч и станет несколько светлее.

Он молча расположил солдат цепочкой, приказав внимательно следить за местностью.

После полуночи дежурство превратилось в настоящее мучение. Давала себя знать дневная усталость, глаза сами так и закрывались. Кольхазу хотелось встать и, обойдя солдат, приободрить их, но он не мог этого сделать, дабы самому не спугнуть нарушителей границы.

К двум часам ночи заметно похолодало. Холодок пробирал сквозь обмундирование.

В этот момент Кольхаз заметил световой сигнал, который подал ему Поль.

– Внимание! – шепнул он лежащему с ним рядом Зимлеру.

Напрягая зрение, он вглядывался в темноту лощины, из которой через минуту показались два человеческих силуэта.

Вскочив на ноги, ефрейтор бросился наперерез нарушителям, однако не успел он с Зимлером подбежать к ним, как лежавший впереди Кениг громко закричал:

– Стой! Руки вверх! Бросай оружие!

Свет трех карманных фонариков скрестился на нарушителях, которые на миг оцепенели от неожиданной встречи с пограничниками. Один из них сразу выполнил приказ и поднял вверх руки, а другой метнулся в сторону, но Поль преградил ему путь к бегству. Тогда остановился и неохотно поднял вверх руки и он.

Задержанных обыскали и повели к машине. Задание было выполнено.

РАССКАЗЫ

Тревога на рассвете

Во второй раз ученики Ханнеса Либгезельса и солдаты лейтенанта встретились в части. В жаркую июльскую субботу лейтенант привез солдат своего взвода в село. Солдаты ехали с песнями. Когда их машина остановилась на ноле сельхозкооператива, которому они оказывали помощь, там уже работали ученики восьмого класса. Стихийно между учениками и солдатами разгорелось соревнование, от которого и тем и другим работалось веселее, а вечером все собрались у большого костра, пели песни и разговаривали, обсуждая: самые различные вопросы.

В тот вечер ребята решили в ближайшее время посетить саперов лейтенанта в казарме и заключить там с ними договор о дружбе.

Было это три недели назад во время летних каникул, и вот сегодня все они находятся в расположении войсковой части.

Первая половина дня прошла незаметно. Сразу же после прибытия в часть ребята заключили с солдатами договор о дружбе и взаимной помощи, при подписании которого присутствовал один из заместителей командира дивизии. Затем их повели в парк боевых машин. Там им показали несколько инженерных машин, подробно объяснили назначение каждой, а на некоторых из них даже разрешили немного поработать.

Когда школьники вышли из парка боевых машин, солнце стояло уже высоко.

Командир саперного взвода, молодой лейтенант со светлыми волосами, зачесанными на лоб, шел рядом с Ханнесом Либгезельсом, немного поотстав от учеников и солдат, которые, оживленно разговаривая, направлялись в штаб.

– Как они внимательно слушали все объяснения, – заметил лейтенант, казавшийся рядом с рослым учителем маленьким и даже незаметным. – Во время таких встреч легче всего определить, кто из ребят по-настоящему интересуется техникой.

Миновав просторный вестибюль, они поднялись по широкой сверкающей чистотой лестнице на этаж и подошли к стайке парней и девушек, стоявших у дверей комнаты боевого парка дивизии.

Лейтенант распахнул обе створки двери, и ученики вошли в просторный зал с высоким потолком, стены которого были увешаны многочисленными картинами и диаграммами. Вдоль стен стояли витрины с экспонатами. Одна стена была целиком отведена экспонатам, рассказывающим о боевом пути дивизии. Казармы дивизии уже много лет подряд носили имена известных антифашистов, портреты которых с их биографиями занимали в комнате самое видное место.

Лейтенант рассказал ребятам о боевом пути дивизии, о шефах школы – саперах, затем о серьезной боевой учебе солдат и офицеров, без которой ни одна воинская часть не может быть боеспособной, о друзьях из армий стран социалистического содружества.

Парни и девушки внимательно слушали объяснения лейтенанта. Вот лейтенант подошел к стенду, находившемуся почти возле самых дверей. Под его стеклом висела зеленая форма пограничника. И сразу же на Ханнеса нахлынули воспоминания о том времени, когда он служил на юго-западной границе республики, где исходил не одну сотню километров по лесам и горам, затем невеселые воспоминания о расчлененном на части Берлине, об открытых границах столицы.

Невольно всплыли в памяти отдельные эпизоды тех дней. Ханнес усмехнулся. Хорошее было время. Учитель подошел к одному из стендов, на котором в диаграммах и фото было отражено техническое перевооружение дивизии. Тут были изображены и новые транспортные машины, и различное инженерное оборудование. Далее следовали фотографии образцов вооружения, начиная с автомата Калашникова и танка Т-54 до новейших бронетранспортеров последних марок, ракет и сложнейшего электронного оборудования…

«Изучить эту технику, овладеть ею – дело трудное, – подумал учитель. – А что нам, собственно, оставалось делать, когда враги угрожали нашему существованию, нарушали наши границы и только ждали удобного случая, чтобы напасть на нас».

Ханнес оглянулся и посмотрел на своих учеников, которые тесным кольцом окружили лейтенанта и, раскрыв рты от удивления, слушали объяснения офицера о строительстве различных инженерных заграждений.

Ханнес сам невольно прислушался к тому, что говорил лейтенант. Он слушал его, а сам рассматривал фотографии и схемы. Вдруг его взгляд остановился на крупной надписи: «Испытание на прочность. 13 августа».

Он сделал непроизвольное движение рукою. «Нет, – мелькнуло у него в голове. – После событий тех дней они тоже были…»

Учитель подошел поближе к стене и через головы учеников начал читать то, что было написано под фото.

Оказалось, что дивизия в те дни сконцентрировалась в районе севернее Берлина, неподалеку от того места, где располагалась их застава.

Чуть ниже текста висела сильно увеличенная фотография, на которой группа саперов устанавливала заграждение вдоль границы.

Ханнес даже подался всем корпусом вперед, чтобы лучше рассмотреть фото. Он разглядел развалины бетонного бункера и рядом с ним увидел деревянную наблюдательную вышку, которую сразу же узнал, так как простоял на ней не один день…

«Не может быть! Не может этого быть!» – подумал он. Однако текст, которым было снабжено фото, рассеял все его сомнения. Фото было сделано 19 августа 1961 года, то есть в тот самый день, когда он находился всего в каких-нибудь пятидесяти метрах от этого самого места…

– Посмотрите внимательно на это фото, – сказал вдруг лейтенант, заметив, как учитель вглядывается в него.

Видя, что учитель молча продолжает рассматривать фото, лейтенант продолжал:

– Такое нужно было пережить. Немного правее этого места, почти у самой границы, стоял бронетранспортер, который в любой момент был готов прикрыть нас своим огнем. В нем сидели капитан и пять или шесть солдат.

Один из пограничников, высокий такой парень, дал мне закурить…

В этот момент Ханнес неожиданно повернулся лицом к лейтенанту и тихо сказал:

– Да, я дал тебе сигареты «Казино»…

Стало так тихо, что было слышно, как муха билась об оконное стекло.

Лейтенант, вытаращив глаза от удивления, уставился на учителя. Затем он схватил его за руки и воскликнул:

– Ханнес, дружище.

Ученики, удивленные столь неожиданной встречей, окружили их, а один из них попросил:

– Вы обязательно должны нам рассказать об этом!

И в тот же миг все оживленно загалдели, требуя, чтобы учитель рассказал им историю, которая произошла с ним в августе 1961 года. Учителю ничего не оставалось, как согласиться.

* * *

19 августа 1961 года ефрейтора Ханнеса Либгезельса разбудили часа в два ночи.

Дежурный унтер-офицер приказал ему через пятнадцать минут явиться к командиру роты.

– А что опять случилось? – спросил Ханнес, заспанный и потому злой. – Неужели человеку даже один раз как следует выспаться нельзя?.. Что, кроме меня, в подразделении больше и людей нет?

Унтер-офицер, сам измотавшийся за последние беспокойные дни, только пожал плечами, пробормотал, чтобы Ханнес поторапливался, и вышел из комнаты.

Ханнес выругался про себя, однако встал, чувствуя, как раздражительность постепенно пропадает, а на ее место приходит любопытство: как-никак после событий 13 августа не прошло еще и недели.

«Что могло случиться? – подумал он, одеваясь так, чтобы не разбудить спящих товарищей. – Интересно, почему понадобился именно я, а не кто-нибудь другой? Если бы произошло что-нибудь серьезное, тогда объявили бы общую тревогу…»

В голову пришла мысль о том, что ему будет поручено что-то особенное. От одной этой мысли усталости как не бывало, а проснувшееся любопытство смешалось с чувством приятного возбуждения.

Он застегнул ремень и подошел к открытому окну. Однако из него ничего не было ни видно, ни слышно. Сунув в карман пачку сигарет, он взял автомат из пирамиды и вышел из спальной комнаты.

Когда Ханнес вошел к командиру роты, тот уже нетерпеливо посматривал на часы. Ефрейтор окинул мельком комнату и, доложив о своем прибытии, остался стоять у двери.

– Подойдите ближе, товарищ ефрейтор, – пригласил ротный и представил ему капитана, который внимательно изучал топографическую карту.

Капитан был среднего роста, неопределенного возраста. Он встал и, подойдя к ефрейтору, сказал:

– Да вы прямо-таки великан, товарищ Либгезельс! Моя фамилия Руберг. Вас на сутки передают в мое распоряжение для выполнения особого задания. – Капитан сделал небольшую паузу, а затем спросил: – Скажите, вы смелый человек?

– Трусом себя не считаю, – полувесело-полуотчужденно ответил ефрейтор. – А в чем, собственно, дело?

– Всему свое время, – заметил Руберг. – Сейчас я вам могу сказать только то, что задание будет трудным.

– Ну и что? – В голосе Ханнеса послышались досадные нотки. – До сих пор тоже не легко было.

Капитан неожиданно рассмеялся:

– Это хорошо. Сейчас идите поешьте плотно и возьмите с собой сухой паек на сутки. Во дворе стоит бронетранспортер, познакомьтесь с его экипажем. Сейчас два часа двадцать минут. Ровно в три выезжаем.

Ханнес сверил свои часы и вышел из комнаты.

«Поговорил, но яснее мне от этого не стало, – подумал ефрейтор. – Особое задание, а что это за задание? Полет на луну или поездка в штаб?..»

Ханнес пошел в столовую, где все было уже готово. Быстро поев, он сунул в вещмешок хлеб, колбасу, а в карман – плитку шоколада. Вышел во двор.

Ночь выдалась темной. Нигде ни огонька. Оно и понятно: застава находилась в непосредственной близости от границы. Ханнес осмотрелся. Бронетранспортер стоял в конце двора. Ефрейтор понял это, заметив точечные огоньки сигарет. Не спеша направился к машине: время у него еще было.

Примерно посредине двора кто-то осветил его карманным фонариком.

– Это вы тот товарищ, который поедет с нами? – спросил человек с фонариком.

– Да, – с усмешкой ответил Ханнес, – я и есть тот самый человек.

– А вы, как я вижу, шутник, – засмеялся незнакомец. – Пойдемте!

Ханнес почувствовал, что ему протянули руку, которую он тут же пожал.

Когда он подошел к бронетранспортеру, ему помогли залезть в него.

Постепенно глаза Ханнеса привыкли к темноте, и он различил, что в машине кроме него сидит четверо солдат.

– Меня зовут Герд Вагнер, – проговорил тот, что был с фонариком. – Фельдфебель Вагнер, в данный момент я заместитель капитана Руберга. Вон там в углу сидят ефрейторы Зингер и Вуншлос – оба пулеметчики, а вот тут – рядовой Митенцвай. В кабине сидят водитель и радист, оба из моего отделения.

Ханнес назвал себя, продолжая стоять.

– Иди сюда, садись! – предложил ему один из солдат. – Не бойся темноты.

– А больше ты ничего не можешь сказать? – съязвил Ханнес.

– Иди садись, – по-дружески продолжал солдат.

Ханнес пожал протянутую ему руку и, перешагнув через что-то лежавшее на полу, сел на ящик, потеснив тех, кто уже сидел на нем.

– Меня зовут Вуншлос, – сказал звучным голосом солдат, который оказался справа от Ханнеса, – а слева от тебя – Зингер.

Ефрейтор повернулся налево, но увидел лишь светлое пятно лица, так как солдат завернулся в дождевую плащ-палатку.

– Уже утро, что ли? – пробормотал Зингер, просунув руку в отверстие плащ-палатки. – Может, хоть ты знаешь, что случилось? Мы не имеем ни малейшего представления. Фельдфебель наш и тот ничего не знает. – И, не дожидаясь ответа, он продолжал: – Ты, конечно, тоже ничего не знаешь. Кто тебе что скажет? Но раз ты будешь выполнять обязанности связного с заставы, то можно предположить, что наша экскурсия будет недальняя. Я так понимаю. – При этих словах Зингер повернулся к сидящим, словно ища у них поддержки. Когда же никто не проронил ни слова, он поднес к самым глазам часы, которые у него были на руке, и, лениво позевывая, сказал:

– Еще минут двадцать можно подремать, а потом, кто знает, когда еще посчастливится поспать.

Все молчали. Однако и сам Зингер спать не стал, а просто затих, как затихает человек перед выполнением ответственного задания.

«Видимо, парень прав, что далеко мы не поедем, – подумал Ханнес. – Иначе меня не взяли бы связным».

– Закуривай, – сказал Вуншлос, протягивая ему пачку сигарет.

Прикуривая от спички, Ханнес успел разглядеть загорелое лицо солдата и темно-каштановые волосы. И только, так как спичка мигом погасла.

Ханнес затянулся и посмотрел на темные казарменные здания, где спокойно спали его товарищи.

«А что буду делать я вместе с этими солдатами, которых я совсем не знаю?» Ханнес посмотрел на солдат, лица которых он пока даже не мог рассмотреть.

В памяти всплыли события последних дней. Суровые, полные ненависти взгляды западногерманских пограничников, поджигательные речи провокаторов и растерянные лица жителей Западного Берлина.

Затем перед мысленным взором Ханнеса появилось лицо старой женщины, живущей на той стороне в маленьком домике у самой границы. Она подошла к нашим пограничникам, неся в руках кофейник с кофе и вазу с фруктами. «Возьмите, ешьте!» – сказала она.

Взгляды западногерманцев, которые зарабатывали себе на хлеб честным трудом, а не спекуляциями на черном рынке, стали более спокойными, а один из них даже сказал тогда: «До сих пор на нас смотрели как на приготовишек…»

– Вы уже давно служите? – неожиданно спросил Ханнеса фельдфебель, оторвав его от воспоминаний.

– Здесь я всего несколько месяцев, – ответил ефрейтор.

– Женаты?

– Нет.

– Еще успеет, – пробормотал Вагнер и хихикнул.

«Конечно успею, – мелькнула у Ханнеса мысль. – На следующий год женюсь. Возьму Анку, лишь бы родители не противились».

* * *

За несколько минут до трех появился капитан. Он приказал всем, кроме радиста, подойти к нему.

Вагнер включил фонарик и подошел к офицеру. Вместе со всеми подошел и Ханнес. На своем месте в кабине остался один лишь радист, который колдовал над рацией.

«Сейчас тайное станет явным, – решил Ханнес. – Сейчас станет ясно, что нам предстоит сделать».

В руках у капитана была карта, которую фельдфебель освещал фонариком. Ханнес стоял позади офицера и, заглянув ему через плечо, увидел, что это была карта района, границу которого охраняла их погранзастава: справа вокзал пограничной станции, затем фруктовые сады, дальше разрушенный бункер, отдельные домики и линия железнодорожного полотна, а еще дальше шоссе, которое, собственно говоря, и является государственной границей с британской зоной оккупации.

«Выходит, и правда, что далеко ехать не придется», – подумал Ханнес. Капитан попросил солдат внимательно слушать то, что он скажет.

– Чтобы обезопасить этот участок государственной границы, инженерное подразделение Национальной народной армии соорудит здесь проволочное заграждение, – объяснил капитан. – Работы начнутся в четыре часа тридцать минут. Бронетранспортер с солдатами будет находиться в непосредственной близости от солдат инженерных войск, чтобы в случае необходимости поддержать их…