Текст книги "Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА"

Автор книги: Карл Магнус Пальм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

Глава 12

Транслируемое по телевидению развлекательное шоу, известное как песенный конкурс Eurovision, появилось на свет осенью 1955 года. Тогда руководство Европейского союза телевещания приняло решение транслировать песенный конкурс через новую телевизионную сеть Eurovision весной следующего года. В нем принимали участие по два представителя от семи стран, и жюри должно было выбрать лучшую песню из 14.

Одна из целей учреждения конкурса заключалась в создании доступного и развлекательного инструмента объединения европейских стран, всего десятилетие назад раздираемых Второй мировой войной. Но главное, конкурс должен был утвердить телевидение как средство массовой информации на международном уровне.

С годами правила проведения конкурса менялись много раз, как менялось и число стран-участниц. Хотя зачастую к нему относились весьма снисходительно и называли его тривиальным, песенный конкурс Eurovision отражал изменения политического климата в Европе.

С самого начала его существования исполнявшаяся на нем музыка фактически ассоциировалась с жанром шлягера. С учетом статуса Стига Андерсона как шведского короля шлягера, он и его артисты принимали на удивление ограниченное участие в конкурсе в первое десятилетие его существования.Тем не менее Стиг с самого начала присутствовал там в качестве конкурсанта. В 1958 году, когда Швеция впервые принимала участие в конкурсе, жюри на шведском радио просто выбрало песню, которую оно сочло лучшей из множества представленных. Стиг увидел в конкурсе шанс преодолеть границы и представил одну из своих собственных композиций. Увы, она была отвергнута.

Выбор пал на песню «Lilla stjarna»(«Звездочка»), сочиненную будущим менеджером Hep Stars Оке Герхардом и исполняемую певицей Элис Бабе. Они заняли четвертое место среди десяти участников.

С 1958 года и до начала 70-х Швеция ежегодно принимала участие в конкурсе за исключением 1964 и 1970 годов. За это время песенный конкурс Eurovision превратился в важное событие развлекательного сегмента европейского музыкального бизнеса, и благодаря ему многие большие хиты проложили себе путь в мировые чарты продаж.

Со временем драматические баллады в сопровождении оркестра, исполнявшиеся в атмосфере преувеличенной торжественности, постепенно уступили место быстрым, энергичным номерам. К последним относилась песня «Puppet On A String»Сэнди Шоу, достигшая вершины британских чартов в 1967 году.

По иронии судьбы, многие песни, которые не победили в конкур¬се, добивались позже большего успеха, чем песни-победительницы. Примером хорошо известной песни, поначалу отметившейся в конкурсе Eurovision, может служить «Volare»певца и композитора Доменико Модуньо, впоследствии номер один в США и номер два в Великобритании в версии Дина Мартина. В 1967 году «L'amour est bleu»Поля Moриа поднялась на вершину чартов США, а в 1968 году «Congratulations»Клиффа Ричарда стала номером 1 в Великобритании.

Эти факты не ускользнули от внимания Стига Андерсона. С чисто коммерческой точки зрения было совершенно очевидно, что значение имеет не столько победа в конкурсе, сколько появление перед многомиллионной аудиторией. Если сама песня и ее исполнение были достаточно качественны, она западала в сердца телезрителей независимо от мнения жюри.

Начиная с 1959 года шведское радио ежегодно проводило отборочный конкурс, со временем получивший название «Melodifestivalen». Первые попытки Стига и будущих членов Abba приносили весьма скромные результаты.

Композиция Агнеты «Forsonade»была отвергнута в 1968 году. Та же судьба постигла песню «Ljuva sextital» Бьерна, Бенни и Стига в 1969 году. В том же самом году более счастливая участь выпала на долю песни «Hej Clown» Бенни и JIacce Бергхагена, которая заняла второе место в исполнении певца Яна Мальмше. Кроме того, в 1969 году Фрида разделила с другим исполнителем четвертое место с песней «Harlig ar var jord». Двумя годами позже были отвергнуты сразу две песни Бьерна и Бенни – «Det kan ingen doktor hjalpa»(«Доктор тут не поможет») (с текстом Стига Андерсона), впоследствии ставшая хитом, и «Valkommen till varlden», которая потом тоже попала в чарты.

Прорыв команды Андерссон -Андерсон – Ульвеус произошел только в 1972 году. В том году правила отборочного конкурса предусматривали, что композиторы должны представлять песни для конкретных исполнителей. Шведская корпорация телевещания уже отобрала певцов, и среди них оказалась 17-летняя Лена Андерссон, добившаяся большого успеха в качестве записывавшейся на Polar Records исполнительницы в 1971 году. Естественно, Лена выбрала песню Бьерна, Бенни и Стига – балладу-шлягер «Sag det med en sang»(«Скажи это песней») (записанную на английском под названием «Better То Have Loved»).

Убежденный в том, что победа будет за ними, Стиг замыслил записать песню так, чтобы она звучала убедительно на международном рынке. Великобритания, родина современной поп-музыки, должна была обеспечить соответствующую атмосферу.

От трека, записанного в шведской студии, было решено отказаться, и в начале января Бьерн, Бенни и Лена отправились в Лондон, чтобы записать полностью оркестрованные шведскую и английскую версии песни. В роли аранжировщика выступал Артур Гринслэйд, работавший с такими разными исполнителями, как Дасти Спрингфилд, Генезис, Марианна Фэйтфул и Дэвид Боуи. Хору британских бэк-вокалистов пришлось выучить шведский текст.

В плане участия в отборочном конкурсе все эти ухищрения оказались бесполезными – в феврале жюри, составленное из представителей музыкального бизнеса, присудило «Sag det med en sang» третье место. Но песня вошла в Тор 10 чарта продаж и достигла первой позиции в Svensktoppen, став самой успешной среди претендентов того года. Как заключил Стиг, песня получила слушательские голоса.

К весне 1972 года большинство тех людей, которым было суждено сыграть важную роль в продвижении Abba к всемирной славе, собрались под крышей Polar Music. Звукоинженер Майкл Б. Третов, формально числившийся в штате Metronome Studio, стал для Бьерна и Бенни незаменимым помощником, разделявшим их стремление исследовать все возможности студии звукозаписи.

Ерел Ионсен было всего 20 лет, когда она стала секретаршей Стига в сентябре 1969 года. Ее наняла Гудрун, когда Стиг был в деловой поездке в США. Ерел сидела в углу и постигала премудрости музыкального издательского бизнеса, сортируя листы с нотами песен и оформляя авторские права. Когда вернувшийся Стиг обнаружил в своем офисе скромную девушку из маленького городка, сделавшую реверанс и робко назвавшую себя, он был не в восторге. Отведя в сторону Гудрун, он прошипел: «Это же сущее дитя!» Но Гудрун настояла на том, что Ерел должна получить шанс испытать свои силы.

«Работать со Стигом было очень непросто, – вспоминает она. – Если он выходил из себя, то принимался орать и швыряться ручками». Один инцидент, вызвавший его гнев, был связан с текстом песни, которые он в то время писал во множестве. Не секрет, что Стиг чрезвычайно трепетно относился к своим произведениям и всегда проверял, чтобы все было в порядке.

«Он спускался в студию с сумасшедшим блеском в глазах и устраивал страшный бедлам, – вспоминает Майкл Третов. – Не имело значения, для кого был написан текст – для своего исполнителя или для другого лэйбла. Для нас это было настоящее бедствие, ведь ни одному продюсеру не понравится, если автор текста будет вмешиваться в процесс записи».

Однажды Стиг, работавший дома, позвонил в офис, чтобы продиктовать Ерел текст песни. Ее должен был записать известный исполнитель, имевший контракт с компанией Metronome. «Я случайно записала несколько слов не туда, куда нужно, и в результате нарушилась рифма, -вспоминает Ерел. – Никогда не забуду, как рассвирепел Стиг. Казалось, он был готов разрушить весь квартал, лишь бы дать выход своей ярости. Он кричал, что своей ошибкой я выставила его на посмешище перед всем музыкальным миром и что в Metronome на него уже смотрят как на законченного идиота. Я предложила позвонить продюсеру и исправить ошибку. Бесполезно! Это разозлило его еще больше».

Те, кто находил в себе силы выдержать с самого начала эти приступы гнева, постепенно привыкали к ним. «Первое время я запиралась в ванной и плакала, – говорит Ерел. -Но потом до меня дошло, что Стиг любит, когда ему возражают». Очень скоро Ерел стала самым ценным сотрудником Стига в офисе, его личной помощницей, которой он доверял довольно сложные поручения. К середине 70-х она уже была вице-президентом компании Polar Music.

«Стиг очень многому научил меня. Он ставил передо мной невероятно трудную задачу и говорил: «Я знаю, ты можешь сделать это!» Мало кто из секретарей прошел подобную школу. Стиг внушил мне, что не всегда имеет значение, кто чем занимается. Главное, чтобы проблема была решена как можно эффективнее и быстрее».

Стиг, столько лет полагавшийся на сильную, находчивую женщину, не видел ничего странного в таком ее возвышении. Он вырос в не совсем обычных обстоятельствах и рано понял, что добиться исключительных результатов можно только путем нарушения правил, которые служат лишь одной цели – поддержанию существующего порядка. И в отличие от многих более традиционных семей в их семье всеми финансовыми вопросами как дома, так и на работе занималась Гудрун. «Когда мне нужно знать, сколько у нас денег, я спрашиваю жену», -говорит он.

Впоследствии Стиг с гордостью подчеркивал, что это он разработал концепцию равных возможностей для мужчин и женщин на рабочем месте. «Я был одним из первых, кто в 70-е годы сделал свою секретаршу исполнительным директором. Несмотря на всю ее компетентность, очень часто с ней обращались как с хорошенькой девочкой, и не более того, особенно мои иностранные коллеги. Теперь же, когда эти свиньи мужские шовинисты звонили, она могла ставить их на место».

У Стига сложились тесные деловые взаимоотношения с музыкальным издателем Джоном Спеллингом, жившим в Лондоне. Десятью годами ранее их познакомил бельгийский партнер Стига Роберт Босманс. «Я старался как мог издавать его музыку, но Тогда шведские мелодии у нас мало кого интересовали», – вспоминает он.

Джон Спеллинг начинал свою карьеру у лондонского музыкального издателя Эдди Касснера, а затем перешел в компанию Dominion Music. «В Dominion Music нас работало всего четверо, и однажды в начале 60-х сразу семь изданных нами вещей попали в Тор 20. Было очевидно, что мы действовали в верном направлении», – говорит он. Do-minion Music в скором времени была поглощена компанией United Artists, и Джон Спелдинг стал ее главой. Он выпускал на своем лэйбле синглы Hootenanny Singers.

Стиг и Джон с самого начала своего сотрудничества исключительно хорошо ладили друг с другом, поскольку у них было много общего. Со временем Спеллинг стал доверенным партнером Стига и сопровождал его во многих деловых поездках по всему миру. Главную его ценность составляло умение заключать выгодные сделки. «Я был находкой для Стига, и мы действовали с ним очень слаженно. При подписании контрактов я играл роль Хорошего Парня, в то время как он представлялся Плохим Парнем».

Пока шла работа по раскрутке Бьерна и Бенни на международном уровне, Бьерн, Агнета, Бенни и Фрида продолжали работать и общаться друг с другом. В начале 1972 года обе пары переехали в новые дома в северном пригороде Стокгольма Валлентуне.

Первыми туда решили перебраться Агнета и Бьерн, а потом к ним присоединились Фрида и Бенни, давно стремившиеся выбраться из своей маленькой стокгольмской квартиры. После четырех лет выплаты налоговой задолженности Бенни обрел финансовую свободу, что делало возможным этот переезд. «Они привезли нас туда, – говорит Фрида, – и нам там сразу понравилось».

Они решили поселиться рядом с Бьерном и Агнетой, дабы постоянно ощущать близость друзей в этом незнакомом месте. Здесь, наконец, у них было достаточно места для детей. «Все они очень живые, подвижные ребята, и им требуется большое пространство, – говорила Фрида. – Теперь у них есть свои комнаты, и они могут приезжать к нам гораздо чаще. У них есть возможность играть на улице возле дома, не опасаясь машин».

Бенни и Фрида старались проводить как можно больше времени со своими детьми. К тому времени и Рагнар, и Кристина обзавелись новыми партнерами, а Ханс и Лиза-Лотга даже обрели маленького брата. Бенни говорил: «Когда я покинул свою семью, мне было 19 лет. В самый разгар успеха Hep Stars, когда передо мной открылся целый мир, у меня было уже двое детей. Я никогда не пытался оправдать свой поступок, единственное оправдание – моя молодость... Я благодарен матери моих детей за то, что она сделала все для того, чтобы мы виделись как можно чаще. Она могла бы повести себя совершенно иначе».

Фрида иногда размышляла о том, как люди смотрят на то, что она оставила мужа и детей в Эскилстуне. «Больше всего мне причиняла боль клевета, будто я плохая мать, – говорила она. – Будто я променяла детей на свет прожекторов, на разгульную жизнь с икрой и шампанским. Будто меня абсолютно не заботит, что с ними, будто я думаю только о себе. Меня никогда не перестанет удивлять, как легко могут люди судить об обстоятельствах, о которых они не имеют ни малейшего представления».

Две молодые пары наслаждались идиллической жизнью в предместье, в своих новехоньких домах. Они регулярно совершали прогулки по близлежащему лесу вместе с Адой, бульдогом Агнеты и Бьерна, и Заппой, терьером Фриды и Бенни.

Агнета с нежностью вспоминала те дни. «Мы проводили вместе много времени. Ребята сочиняли песни, и мы ходили друг к другу в гости, играли и пели... Нас связывала профессия и любовь к музыке... В Валлентуне мы много общались с Фридой». Однако ей иногда было трудно играть роль образцовой домашней хозяйки. По ее собственному признанию, у нее всегда увядали все растения, и она называла их с Бьерном сад «самым неухоженным во всей округе». Не особенно удачными оказались и ее первые опыты в кулинарии. «Я положила слишком много муки, и пироги получились жесткими, как бетон, их нужно было резать пилой!»

В перерывах между упражнениями в ведении домашнего хозяйства Агнета продолжала сочинять песни для нового альбома и искать возможности для продолжения карьеры. Она часто слушала альбом Кароль Кинг «Tapestry», вызвавший прокатившуюся по всему миру волну восторга. Ее вдохновлял пример певицы, исполнявшей свой собствен-ный материал. Кроме того, ей очень нравились ее песни в стиле софт– рок, такие, как «I Feel The Earth Move», «It's Too Late»и «You've Got A Friend», наполненные сугубо личными чувствами и переживаниями. Агнета решила не спешить с записью нового альбома. Она пойдет в студию только тогда, когда у нее будут песни, удовлетворяющие ее на сто процентов. «Он будет несколько сложнее предыдущих», – говорила она о своем будущем опусе.

Между тем ей предложили пройти пробы на роль Марии Магдалины в шведской версии мюзикла Ллойда Уэббера -Тима Райса «Jesus Christ Superstar». Друг Бьерна, увидевший мюзикл в Копенгагене, решил, что Агнета прекрасно подходит для шведской постановки.

Агнета прошла пробы и приняла участие в шести из девяти репетиций. Премьера состоялась 18 февраля 1972 года в «Scandinavium» в Гетеборге, меньше чем через месяц после того, как ей было сделано предложение. Однако обозреватели остались не очень довольны шоу. «Исполнение отдает любительщиной, – писала газета «Expressen». Агнета Фельтскуг – милая девушка, которая умеет петь, но не более того».

Несмотря на столь суровую критику, Агнета с удовольствием вспоминает о своем участии в «Jesus Christ Superstar». Возможно, это связано с тем, что ее шведская версия «I Don't Know How То Love Him»из мюзикла, спродюсированная Бьерном, достигла первого места в Svensktopреn.

В то время как Агнета блистала в Гетеборге, Фрида переживала не лучшие времена в Стокгольме, в течение семи месяцев вечер за вечером выходя на сцену в ревю «Mina favoriter». То, что вначале выглядело как многообещающий шаг в карьере – возможность усовершенствовать навыки сценического исполнителя, – обернулось кошмаром. Во всем была виновата ее неуверенность на сцене, которая теперь развилась в настоящий комплекс. В результате Фрида убедила себя в том, что у нее как певицы нет будущего: за 13 лет карьеры она так и не научилась нравиться публике.

Спустя месяц после премьеры Фрида записалась в школу портних в Стокгольме. Бабушка научила ее шить, и она всегда сама шила себе сценические костюмы. Анни-Фрид Люнгстад решила бросить петь и стать модельером. «Мне отнюдь не свойственна мечтательность, напротив, я закоренелая реалистка, – говорила она. —Я вовсе не принадлежу к той категории артистов, которые стремятся любой ценой отвоевать себе место под солнцем. Конкуренция в этой профессии невероятно сильна, и в ней выживают только сильнейшие. Несмотря на всю мою любовь к ней, у меня абсолютно нет уверенности в том, что я отношусь к тем, кто выживет».

Фрида признает, что, если бы не Бенни, она давно бы ушла из музыкального бизнеса. Во время приступов меланхолии он делал все, чтобы утешить и подбодрить ее, Если у нее и оставалась какая-то вера в себя, то только благодаря ему. В январе 1972 года Фрида записала свой последний сингл на EMI. На первой стороне была песня Бьерна и Бенни «Vi.ar alia bara barn i borjan»(«Все мы сначала были детьми») – очередная в ряду клонов «Hej gamle man!», на которых в то время специализировалась команда Андерссон – Ульвеус.

Уверенный бит в сочетании с позитивным текстом казался посланием Фриде, имевшим целью подбодрить ее. «Мы все вначале дети, стоящие на дороге, которая приведет к великим приключениям, если мы протянем друг другу руку помощи, когда займется заря завтрашнего дня», – утверждалось в припеве, в котором ей подпевали Бенни, Бьерн и Агнета. Шведский текст Стига для кавер-версии песни Кароль Кинг «No Sad Song», записанной на второй стороне, звучал так, словно был специально написан для Фриды. Песня начиналась словами: «Почему ты грустишь? Не преувеличиваешь ли ты свои несчастья? Нужно принимать жизнь такой, какая она есть». Чувствовала Фрида, что поет о себе, или нет – это не имело значения, поскольку эти песни не придали ей уверенности: сингл, выпущенный в конце февраля, канул в небытие, не оставив следа.

Будущее Фриды в шоу-бизнесе выглядело мрачным, как никогда. К ее страху перед сценой добавилась неизбывная тоска, вызванная монотонностью существования. Даже по прошествии нескольких лет она вспоминала эти семь месяцев в театре с неприятным чувством. «Каждый вечер исполнять одни и те же три номера – это не для меня. Это слишком мало для такого длительного периода времени».

Ее душевному настрою отнюдь не благоприятствовал тот факт, что окружавшие ее люди явно преуспевали на их общем поприще. У Агнеты была звездная роль в «Jesus Christ Superstar», ее записи штурмовали вершины Svensktoppen, а летом она собиралась в свой первый сольный тур по Народным паркам. Бьерн и Бенни утвердились в качестве авторов песен, продюсеров и записывающихся исполнителей и регулярно выпускали хиты.

Хиты выпускали даже Hootenanny Singers, о которых, казалось, все уже давно должны были бы забыть. Кроме того, они тоже готовились вместе с Бенни отправиться в летний тур, предусматривавший 70 выступлений, – впервые за три года: Среди своих близких друзей Фрида единственная оставалась без работы после закрытия ревю в конце мая. Это было невыносимо. Она неудержимо погружалась в черный омут депрессии, и теперь даже Бенни ничем не мог ей помочь.

Даже в лучшие времена в их отношениях возникали трения. Легкость, с которой Бенни воспринимал жизнь, плохо гармонировала с преследовавшими Фриду страхом и чувством неуверенности. Они говорили, что любят друг друга и хотят жить вместе, но не очень ладили между собой. «Часто случалось так, что я говорил что-то Фриде, вкладывая в свои слова исключительно позитивный смысл, но она воспринимала их в исключительно негативном смысле,– вспоминает Бенни.– Создавалось впечатление, будто в ее голову был встроен трансформатор, который преобразовывал мои послания к ней в нечто абсолютно противоположное тому, что они из себя представляли в тот момент, когда я их посылал. Она обижалась – я не понимаю почему, мы начинали ссориться».

В их доме в Валлентуне наступила тяжелая пора. Фрида даже отказывалась вставать с постели, проводя в ней целые дни. Она не хотела ничего делать и не хотела никого видеть.

Бенни был раздражен. Казалось, ничто не могло вывести ее из этого состояния. «Я сомневалась во всех и во всем, даже в любви Бенни, – вспоминает Фрида. – Я причиняла ему сплошные несчастья, как же он мог любить меня? И все же, невзирая ни на что, он любил меня и всеми силами старался помочь, как никто другой. Он призывал меня к действию, взывал к моему разуму, утешал, дарил свое душевное тепло».

Удручающий опыт «Festfolk» не шел ни в какое сравнение с тем испытанием, которому подверглись их отношения на протяжении этих месяцев. Это натолкнуло Бенни на размышления о его роли в драме. «Одно время мне не давала покоя мысль: может быть, я подсознательно нуждался в возбуждении и всех этих драматических интерлюдиях,

которые следовали за нашими ссорами? Сегодня я могу со стопроцентной уверенностью сказать: нет», – заявил он несколько месяцев спустя.

Фрида признавалась в том, что ее депрессия мешала ей принимать более активное участие в воспитании детей. «Как я могла заботиться о них, если не могла позаботиться даже о себе? Разве о них не заботился должным образом их любящий отец и их новая семья? Не думайте, что я так легко относилась к этому. Я ужасно скучала по ним, но знала, что их счастье важнее моего, и была уверена, что поступаю правильно».

Однако, пока Фрида преодолевала душевный кризис, на ее горизонте занималась новая заря, хотя на первый взгляд она не имела лично к ней никакого отношения. Неожиданно начали сбываться предсказания Стига по поводу всемирной славы Бьерна и Бенни.