Текст книги "Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА"

Автор книги: Карл Магнус Пальм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

Карл Магнус Пальм
Яркий свет, черные тени.
Подлинная история группы АББА

ПРЕДИСЛОВИЕ

История Abba – это история о том, как четверо музыкантов из небольшой североевропейской страны и их упрямый, неутомимый менеджер бросили вызов всему миру и победили. Она носит глубоко личный и в то же время в высшей степени публичный характер, и ей присущи все перипетии великой нордической саги – триумф и трагедия, бедность и богатство. Но главное в ней – это лавина великолепной музыки, захлестнувшей земной шар.

Из двух инструменталистов Abba один был музыкантом-самоучкой, чья целеустремленность служила движущей силой группы, другой -одаренным сочинителем песен, унаследовавшим свой талант от деда. Из двух певиц одна была секс-символом поневоле, для которой слава явилась чашей с ядом, другая -честолюбивой сиротой, которая самоутверждалась до тех пор, пока не превратилась в принцессу. Усердие их менеджера, стремившегося сделать из них то, чем они в итоге стали, имело для него, в буквальном смысле слова, фатальные последствия.

Считается, что больше всего своих пластинок продали Beatles, а за ними следует Элвис Пресли. Благодаря новой волне интереса, которая, судя по всему, не собирается спадать, Abba остаются одними из немногих претендентов на третье место.

По прошествии двух десятилетий после их последнего совместного выступления они имеют один из самых сильных ретро-каталогов в истории популярной музыки. Как группа они выступали с 1972 по 1982 год, неоднократно побивая в этот период рекорды по продажам пластинок. Сборник CD «АВВА Gold», выпущенный в 1992 году, стал самым продаваемым альбомом за всю историю их существования. Его продажи составили свыше 20 миллионов копий. Только в 1999 году во всем мире было продано 6,5 миллиона альбомов Abba. Общий объем продаж их пластинок на сегодняшний день превышает 300 миллионов копий.

Abba остаются чрезвычайно популярными практически во всех уголках мира и не в последнюю очередь в тех странах, куда не сумели про¬никнуть большинство других западных рок– и поп-групп. В США, где, как считается, Abba пользовались наименьшим успехом в период своей активной деятельности, сегодня они популярнее, чем когда-либо ранее. «АВВА Gold» превзошел по продажам все их предыдущие альбомы. В Австралии они сравнялись по популярности с Beatles. В Великобритании и других странах билеты на мюзикл «Mamma Mia!» расходятся за несколько месяцев до спектакля.

Время показало, что популярность Abba не зависит от счастливой случайности или стечения обстоятельств, а является величиной постоянной. При почти полном отсутствии реальной творческой деятельности по всему миру множатся группы, создаваемые «в честь» Abba. Все новые поколения продолжают открывать для себя музыку Abba, и практически все сегодняшние европейские фабрики хитов воспринимают ее в качестве главного источника вдохновения.

Выражаясь современным языком, Abba, несомненно, являются мегазвездами.

Как ни странно, при всей феноменальной всемирной популярности Abba настоящая книга представляет собой первую объемную биографию группы. До этого появлялись хронологические, выполненные в форме дневника рассказы об их карьере, схематические повествования, сопровождающиеся фотоснимками, и одна или две наспех скомпилированные публикации, изобиловавшие неточностями, которые основывались исключительно на слухах и газетных вырезках. Но по какой– то неведомой причине никто до сих пор не удосужился написать объективную всеобъемлющую историю Abba.

На родном для музыкантов Abba шведском языке традиция издания книг о рок-звездах отсутствует. Ведущие музыкальные журналисты – как в Великобритании, так и в США, – как правило, проявляют больший интерес к англосаксонским или афроамериканским исполнителям. Abba, с их имиджем представителей среднего класса из пригорода и ярко выраженной эстрадной броскостью, отнюдь не объект вожделения для среднего рок-писателя.

Тем не менее история Abba чрезвычайно увлекательна и давно просится, чтобы ее рассказали. Она содержит несколько захватывающих сюжетных моментов: борьба с бедностью в сельской глубинке Швеции,пребывавшей в состоянии экономической депрессии; ребенок, родившийся вне брака вскоре после окончания Второй мировой войны; не¬излечимая болезнь, самоубийство, беременность в подростковом возрасте, рекордные продажи пластинок, истерия фэнов, разорительные сделки – и все это еще до возникновения Abba. Когда мир узнал о существовании группы, после того как они выиграли песенный конкурс Eurovision с «Waterloo» в 1974 году, за плечами всех четверых ее членов было почти десять лет музыкальной карьеры: Одни из них уже купались в лучах национальной славы, другие практически не имели коммерческого успеха.

Очень важное значение имеет также исторический и культурный контекст, в рамках которого они осуществляли творческую деятельность. Если Abba являлись продуктом прогресса послевоенных десятилетий и связанного с ним оптимизма, захлестнувшего Запад в этот период, то их сага представляла собой шведскую версию этого процесса развития, разворачивавшуюся параллельно с переходом нации от со¬стояния нищеты и экономического застоя к высокоразвитому постиндустриальному обществу.

Кроме того, не следует забывать о географии. Швеция – холодная, пасмурная страна на протяжении большей части года, и поэтому не¬удивительно, что ее жителям свойствен сумрачный вид. Они трудолюбивы, прагматичны, сдержанны в проявлении чувств, углублены в себя и зачастую стараются не выделяться на фоне других. Тем более стран¬но, что эта нация дала миру целый ряд популярнейших поп-музыкантов.

Но хотя песни Abba зачастую исполнялись в сопровождении лучистых улыбок и в атмосфере сверкающей эйфории, даже в самых веселых и радостных из них всегда звучал оттенок грусти и сожаления. Эта меланхолия – характерная черта шведского национального характера, которой он обязан географическим условиям страны.

Холод и пасмурное небо породили нордическую версию блюза. Почти в каждой шведской народной песне можно услышать шепот елей необъятного леса. Этот отзвук унаследовали все формы музыкального самовыражения нации, и не в последнюю очередь поп-музыка, которой удалось приобрести международную аудиторию.

(Духовные корни творчества Abba глубоко уходят в историю и географию Швеции. Главной особенностью внешней политики страны, не воевавшей с начала XIX века, была доктрина «неприсоединения в мирное время и нейтралитета во время войны». На международной арене

Швеция играла роль стабилизирующего фактора в условиях идеологического и политического противоборства систем с различным общественным строем. Это вполне логично для нации, чья социальная структура в значительной мере зиждется на концепции равенства и взаимного согласия.

Abba представляла собой демократическое сообщество, которому были присущи элементы, соответствовавшие этой философии: каждый член группы имел право голоса – «шведская манера», как однажды очень точно охарактеризовал эти взаимоотношения Бьерн Ульвеус.

История Abba – это отнюдь не история сенсации, мощного взрыва на мировой сцене поп-музыки. Они могли петь о том, что встретили свое Ватерлоо, пробившись к мировой известности, но пришли к этому отнюдь не в результате тяжелой, кровавой битвы.

Они сумели четко осознать свой потенциал. Музыканты прильнули к истокам шведской культуры и не признавали ограничений, которые были способны выхолостить их творческий дух. Вероятнее всего, добиться всемирной славы им в первую очередь помогла непоколебимая решимость вырваться со своей музыкой за пределы национальных границ.

Принято считать, что профессиональная этика и прагматизм, которыми славятся шведы, в особенности свойственны жителям южной области Смоланд. Неудивительно, что половина Abba – Бьерн Ульвбус и Агнета Фельтскуг – являются уроженцами Смоланда, как неудивительно и то, что менеджер группы Стиг Андерсон родился и вырос в соседней провинции Вестеретланд, чьим обитателям тоже присущ этот дух.

Можно было бы подумать, что члены Abba сознательно потратили десять лет, учась быть звездами в Швеции, прежде чем выйти на международную арену, дабы обрести уверенность в себе. Они стали группой тогда, когда каждый из них смог привнести в совместное творчество что-то свое – необходимое условие существования любого музыкального коллектива, стремящегося достигнуть высшего уровня.

Бьерн Ульвеус – «становой хребет» группы, ее неофициальный лидер, критик, общественное лицо и, наконец, изысканный поэт. Бенни Андерссон – ее музыкальная душа, создатель мелодий, интуитивно на¬ходивший нужный мотив в бесконечном музыкальном потоке. Анни– Фрид (Фрида) Люнгстад – темноволосая красавица с дивным голосом, удивительным образом сочетающая в себе силу духа и ранимость, чей образ жизни всегда был вызовом условностям. Агнета Фельтскуг —блондинка, обыкновенная девушка, ставшая суперзвездой поневоле, сердцеедкой, секс-символом группы.

В попытках Abba открыть себя миру менеджер Стиг Андерсон практически являлся пятым членом группы. Стиг – это гремучая смесь решительности, отчаянного стремления к самоутверждению и искренней любви к шоу-бизнесу. В силу особенностей структуры группы в процессе ее становления он играл более важную роль, нежели большинство других менеджеров в истории поп-музыки.

Как правило, все великие группы начинали свою карьеру, выступая в клубах до тех пор, пока не попадали на глаза импресарио, который затем добивался для них контракта на звукозапись. С Abba дело обстояло иначе. Они сформировались в лоне компании Стига Андерсона. То, что его Polar Music начала выпускать их записи, было почти случайностью, экспериментом. На первых порах он даже выступал в качестве соавтора их материала, а спустя несколько лет их уже тесно связывали общие деловые интересы. Разрыв отношений, последовавший за распадом группы и сопровождавшийся взаимными колкостями и поте¬рей целых состояний, – такая судьба выпала на долю многих коллег Abba по шоу-бизнесу.

Помимо свадеб, разводов и рекордных продаж пластинок, что до того момента определяло имидж Abba в глазах публики, существует и другая правда. Блестящий фасад надежно скрывал истинную сущность людей, создавших этот феномен и реалии их подлинной жизни. Любопытно, но зачастую имидж полного благополучия придумывали за музыкантов международные средства массовой информации, игнорируя их попытки рассказать о себе правдивую, никому не известную историю.

Возможно, эта история ждала, когда появится другой прагматичный швед, такой же, как члены Abba, чтобы представить ее без прикрас и во всей ее многогранности. По крайней мере, я попытался сделать это и надеюсь, что мне это удалось.

Карл Магнус Пальм, Стокгольм, май 2001 года

Часть I
ПРЕДЫСТОРИЯ

Глава 1

Город Вестервик расположен в южной шведской провинции Смо– ланд, и его население, насчитывающее около 20 тысяч человек, не более чем в два раза превышает по численности население прилегающей территории. Однако этот маленький городок на берегу Балтийского моря дал стране несоразмерное его масштабам количество мировых знаменитостей. Джазовая певица Элис Бабе плодотворно сотрудничала с Дюком Эллингтоном в 60-х и 70-х. Стефан Эдберг в течение двух лет занимал первое место в мировом теннисном табеле о рангах в начале 90-х. Но есть еще один человек, превзошедший славой и Бабе, и Эдберга, чьи юные годы прошли в Вестервике.

Сын Гуннара и Айны Ульвеусов, Бьерн Кристиан Ульвеус родился 25 апреля 1945 года на острове Хисинген. Этот остров находится неподалеку от Гетеборга, второго по величине города страны, расположенного на западном побережье Швеции. Таким образом, в городе, известном как родина знаменитого автомобиля «Вольво», центр судостроения и крупнейший порт Скандинавии, и увидел свет Бьерн в последние дни Второй мировой войны.

Гуннар Ульвеус и его братья Эсбьерн и Лен нарт родились в семье с чрезвычайно распространенной в Швеции фамилией Андерссон. Трое братьев решили, что им следует выделиться из общей массы, и, когда стали взрослыми и покинули отчий дом, сменили фамилию. Эсбьерн стал Ульфсетером, а Гуннар и Леннарт – Ульвеусами.

Общительный, обладавший тонким чувством юмора и проявлявший большой интерес к литературе, Гуннар особенно любил классических шведских поэтов, и его редко видели без томика стихов в руке. Кроме того, он был страстным поклонником американских романов– вестернов, которые предпочитал читать в оригинале, зачастую проглатывая целый роман за один присест.

В годы войны, служа лейтенантом в пехотной части, он познакомился с симпатичной и доброй Айной Бенггссон. В то время Айна работала помощницей продавца в магазине бытовой химии. Они поженились за год до рождения Бьерна, и после окончания войны, в 1946 году, молодая семья переехала в Хуннебостранд, маленькую рыбацкую деревушку к северу от Гетеборга, где предприимчивый Гуннар основал верфь для строительства небольших судов. Айна вела домашнее хозяйство. В марте 1948-го у них родилась дочь Эва.

В раннем детстве Бьерн серьезно переболел дифтерией, но вообще рос здоровым, живым мальчиком. Проводя много времени на верфи отца и по возможности стараясь помогать ему, он любил рисовать красную полосу на бортах шхун и при этом обычно вымазывался краской к большому неудовольствию своей матери.

Однажды, когда его сестра была еще очень мала, Бьерн проявил первые признаки деловой хватки, которая впоследствии всегда будет отличать его. Устав от Эвы, которая всюду следовала за ним по пятам, он «продал» ее одному из рабочих верфи. Однако неожиданно Бьерн ощутил угрызения совести, и сделка была аннулирована. По-видимому, это было одной из худших форм детского соперничества, какая возникала между Бьерном и Эвой.

Когда Бьерну было пять лет, в Швеции наступил кратковременный экономический спад, и работа на отцовской верфи остановилась из-за резкого снижения спроса на ее продукцию. Гуннар изо всех сил боролся за спасение своего бизнеса, но в конце концов все же стал банкротом. Он потерял много денег и, чтобы содержать семью, был вынужден пойти рабочим на завод по производству промышленного стекла в Гетеборге. Это было крушение всех его надежд и унижение, глубину которого Бьерну в то время было еще трудно осознать.

В скором времени к ним явилась помощь в лице брата Гуннара – Эсбьерна. Четырьмя годами старше Гуннара, Эсбьерн Ульфсетер работал коммивояжером в различных компаниях, пока не устроился на бумажную фабрику в Вестервике в середине 30-х.

Он быстро всходил по карьерной лестнице и в конечном итоге при¬обрел компанию, в которой работал, став ее единоличным владельцем. К концу 40-х он уже был весьма состоятельным человеком. Эсбьерн предложил своему испытывавшему финансовые трудности брату рабо¬ту менеджера на бумажной фабрике. Гуннар с благодарностью принял предложение и в 1951 году переехал с женой и детьми в Вестервик. Сменив за несколько лет несколько адресов, семья Ульвеусов в конце концов обосновалась в квартире на центральной улице Норртуллсгатан, неподалеку от моря.

Не одни они перебрались в Вестервик в первые послевоенные десятилетия. В результате бурного расцвета промышленности в регионе за период с 1940 по 1970 год население города почти удвоилось. Привлекал он и своим расположением на побережье. Небольшие деревянные домики и ратуша, построенная в 1795 году, создавали идиллическую, живописную картину.

Теперь, после не очень комфортного существования в окрестностях Гетеборга, Бьерн и его сестра могли в полной мере насладиться безмятежной жизнью детей представителей среднего класса в условиях общего экономического подъема в стране. В то время как остальная Европа приходила в себя после ужасов Второй мировой войны и восстанавливала разрушенную экономику, сохранившая нейтралитет Швеция процветала, пользуясь отсутствием экспортной конкуренции со стороны других стран.

С учетом того, как сильно пострадала шведская экономика за годы Великой депрессии, это был удивительный прогресс. Перелом наступил в середине 30-х, когда к власти пришли социал-демократы, как оказалось, на 40 лет. За последующие десятилетия Швеция превратилась в хорошо организованное государство, в основе развития которого лежала так называемая шведская модель. Под этим термином подразумевались, главным образом, смешанная экономика и взаимные соглашения между работодателями и профсоюзами на рынке труда. Эту конструкцию венчала хорошо развитая система социального обеспечения, лучше всего характеризуемая шведским словом «folkhemmet» – общество, воспринимаемое как «общий дом», где бережно заботятся о безработных, больных и престарелых.

Будущие поколения должны были полностью использовать предоставлявшиеся им возможности, и в семье на Бьерна оказывалось определенное давление в этом направлении. Дополнительным поводом к этому служила неудача Гуннара Ульвеуса на ниве собственного бизнеса. Эсбьерн Ульфсетер был владельцем бумажной фабрики, Леннарт Ульвеус стал главой агентства в Германии, а Гуннару приходилось до-вольствоваться скромной должностью служащего в компании Эсбьерна.

«Потерпев фиаско в судостроении, я решил, что мой сын обязательно станет судостроителем и достигнет в этой области всех возможных высот», – вспоминает он. Айна Ульвеус подтверждает: «Помню,когда Бьерн приносил из школы четверку, отец всегда спрашивал: «Почему только четверка, если ты мог получить пятерку?»

Поначалу Бьерн учился довольно средне. Как и большинство его школьных товарищей, он был бесшабашным малым, которого гораздо больше интересовали футбол и хоккей, чем учеба. Его любимыми предметами были физика, шведский и английский, и уже в раннем возрасте он начал писать стихи. Этому способствовала, главным образом, его учительница, эксцентричная пожилая дама, которая каждую субботу заставляла весь класс заниматься поэтическими экзерсисами. «Вдохновение текло рекой, – вспоминает Бьерн. – И все это время наша учительница сидела за своим столом и чистила рыбу!»

Музыка не занимала важного места в семье Ульвеусов. Гуннар играл на мандолине, но, как вспоминает Бьерн, «если говорить откровенно, это звучало не очень впечатляюще». В доме не было проигрывателя, поэтому главным источником популярной музыки служило радио, которое, по сравнению с сегодняшним днем, предоставляло мало возможностей для развлечения.

По воскресеньям утром, между долгими и нудными лекциями по сельскому хозяйству, шла получасовая передача «En glad ton pa gram– mofon» («Веселая мелодия на граммофоне»), в которой звучали хиты наряду с популярной фолк-музыкой. Эта передача выходила в эфир с конца 40-х и служила для юного поколения 50-х единственной возможностью услышать то, что называлось «поп-музыкой».

«Популярная музыка» в Швеции той эпохи была синонимом так называемой шлягерной музыки, которая звучала в «Еп glad ton pa gram– mofon». Слово «шлягер», переводимое как «хит» или «популярная песня», имеет немецкое происхождение и вошло в обиход в Швеции в 20-х годах. Не имеющая ничего общего с американским джазом и ритм– знд-блюзом, шлягерная музыка уходит корнями в столь разные жанры, как немецкий военный марш, австрийская оперетта, итальянская и восточноевропейская фолк-музыка и французский шансон. Ее шведский вариант был окрашен в национальные тона.

В начале 50-х Швеция во многом была все еще сельскохозяйственной страной, по крайней мере, по своему духу, и широко распространенная ностальгия по «прежним временам» находила отражение в ее поп-культуре: На этом фоне происходило первое знакомство юного Бьерна Ульвеуса с музыкой. Наиболее сильные эмоции вызвал у него Тори Бернхардс, чрезвычайно популярный певец того времени. Его песня 1952 года «Vildandens sang» («Песня о дикой утке») – душещипательная баллада, повествующая о паре диких уток, одну из которых убивает охотник, – исполнялась с большим пафосом под аккомпанемент аккордеона, фортепьяно и скрипки, подчеркивавшей мелодию.

«Она была хитом тем летом, когда я гостил у моих двоюродных братьев на западном побережье, – вспоминает Бьерн. – Я услышал ее по радио, и она показалась мне невыносимо печальной. Это была первая песня, действительно запавшая мне в душу». Бьерн также вспоминает, что ему очень нравились шведские версии Элис Бабе столь же сентиментальных песен «Mockin' Bird Hill» (Лез Пол, Мэри Форд и Патти Пэйдж) и «А Dear John Letter» (Джин Шепард), которые также были хитами примерно в то же самое время. Сочетание нежной мелодии и грустных стихов произвело на мальчика неизгладимое впечатление.

В гораздо меньшей степени его вдохновляли уроки музыки, которые Бьерн посещал в середине 50-х. На этих занятиях, введенных в 40-х в дополнение к обычной программе, школьников обучали играть на «правильных» инструментах, таких, как скрипка или фортепьяно. Подобно многим другим детям, Бьерн находил их ужасно скучными и старался пропускать при каждом удобном случае, предпочитая играть с товарищами на улице. «Они абсолютно ничего не давали», – вспоминал он.

В мир музыки Бьерн попал на волне повального увлечения стилем скиффл, которая поднялась в середине 50-х в Великобритании и прокатилась по другим европейским странам. «Мой двоюродный брат Йон был старше меня на год и уже давно играл на трубе и фортепьяно. Когда наши семьи собирались вместе, он обычно устраивал концерт. Он, как и все, увлекся музыкой скиффл и предпочитал покупать пластинки малоизвестных групп, например, Vipers, вместо по-настоящему популярных исполнителей, таких, как Лонни Донеган».

Скиффл проник в Швецию в 1957 году. В том году на Рождество Бьерн испытал незабываемое ощущение. Они с Йоном сидели за большим фортепьяно в доме Ульфсетеров и играли в четыре руки. «Музыка казалась мне чем-то фантастическим. Когда в тот вечер мы вернулись домой, я начал приставать к родителям: «Пожалуйста, купите мне что– нибудь, на чем можно играть». Так следующей весной, на свой тринадцатый день рождения, Бьерн получил акустическую гитару – довольно необычный подарок для того времени. Это был один из счастливейших моментов в его жизни.

Подобно будущим Beatles и другим британским группам, ставшим популярными в 60-х, Бьерн и Йон создали скиффл-группу с классическим набором гитар, басом из чайного ящика и стиральной доской. «Мне в одинаковой мере нравилось играть музыку и выступать», – вспоминает Бьерн.

Итрая в группе, Бьерн познакомился с басистом Тони Рутом. Тони учился в одном классе с Йоном Ульфсетером и в скором времени стал лучшим другом Бьерна. «Отец Йона был очень богат, и они жили в большом доме, – вспоминает он. – В этом доме имелся подвал, где мы могли играть и шуметь, сколько нам влезет». Отец Бьерна тоже по-мог им: по его просьбе на бумажной фабрике была изготовлена бас-гитара для Тони.

Репертуар группы состоял, главным образом, из песен со скиффл– альбомов Йона. «В те дни на конвертах альбомов еще не печатали тексты песен, – вспоминает Бьерн. – Мы знали английский не настолько хорошо, чтобы разбирать, что в них поют, и поэтому просто издавали похожие звуки».

Примерно так же действовали многие первые популярные шведские рок-музыканты в конце 50-х. В шведских кавер-версиях песен Элвиса Пресли, Бадди Холли и Джина Винсента зачастую слышалось лишь несколько неразборчивых слов, которых наверняка не было ни в одном английском словаре. «Это говорит о том, как мало значил текст, – отмечает Бьерн. – Его смысл ограничивался лишь фонетическим звучанием. В такой атмосфере я и вырос».

В благополучной, идиллической, процветающей Швеции конца 50-х зачастую вызывающие тексты рок-музыки ускользали от понимания меломанов. Такие ее аспекты, как расовый характер и средство молодежного бунта, имели еще меньшее значение. В музыкальных магазинах термин «рок-н-ролл» впервые прозвучал во второй половине 1956 года и то только в качестве названия новой разновидности джаза, пришедшего из Америки. Рок-н-ролл, как особый музыкальный стиль, не мог прочно закрепиться на шведской музыкальной сцене до конца 1957 гола. чему способствовало враждебное отношение к нему на шведском радио. Первая передача, специально предназначенная для молодежной аудитории, начала выходить в начале 1957 года, но ее ведущие откровенно заявляли, что хотя она и призвана служить источником развлечения для всех, «единственное, в чем мы твердо убеждены, так это в том, что ненавидим рок-н-ролл». Джаз считался более подходящим для радиослушателей, по крайней мере, по мнению ведущих этой передачи.

Для Бьерна конфликт между джазом и рок-н-роллом не имел никакого значения. Он знал только то, что обожает музыку и хочет играть на гитаре в скиффл-группе своего двоюродного брата. Правда, ему потребовалось некоторое время, чтобы овладеть инструментом. «Я купил одну из этих книжек, где изображены аккорды с точками, указывающими, какие струны нужно зажимать. Поначалу я не мог понять, как это делается, и мне пришлось разбираться. В конце концов у меня стало получаться довольно забавно».

Мать Бьерна Айна с трудом выносила упражнения сына в игре на гитаре. «Я надевала пальто и уходила из дома, лишь бы не слышать всего этого», – вспоминает она. Впоследствии Бьерн говорил, что очень благодарен своим родителям за то, что они разрешали ему играть дома и тем самым поощряли его интерес к музыке.

В августе 1956 года Бьерн перешел в среднюю школу, и за несколько лет его оценки заметно улучшились. Хотя он и не отличался примерным поведением, его определенно нельзя было назвать хулиганом. Бьерн был дружелюбным парнем из семьи, принадлежавшей к среднему классу, и уже в том возрасте демонстрировал незаурядный интеллект.

Тони Рут вспоминает: «Меня всегда поражал его острый ум. Бьерн отлично учился, и я никогда не замечал, чтобы он занимался больше других. Ему очень легко давались языки. Наша преподавательница английского, проработавшая в школе около сорока лет, говорила мне, что у нее никогда не было такого способного ученика, как он».

Когда Йон Ульфсетер решил отказаться от скиффла и переключиться на трэд или диксиленд (разновидности джаза), Бьерну понравилась эта музыка, и он сменил гитару на банджо. Такая метаморфоза была довольно распространенным явлением среди шведских поклонников скиффла. Трэд представлял собой возрождение изначального нью-орлеанского джаза начала XX века, и тинэйджеры, игравшие эту музыку, были уверены в том, что старшее поколение их одобрит.

Хотя нам хорошо известно, что западная молодежь во второй половине 50-х пристрастилась к рок-н-роллу, Бьерн и его друзья все же были хорошо воспитанными мальчиками из среднего класса, а в этой среде, как в Швеции, так и в других странах, этот стиль называли «примитивной музыкой для рабочего класса». Он считался если не венцом аморальности, то уж во всяком случае атрибутом низменной культуры.

Рок-н-ролл, который постепенно завоевывал Швецию, исполнялся исключительно белыми музыкантами, такими, как Элвис Пресли, а пионеры этой музыки – черные исполнители – были фактически неизвестны большинству ее поклонников. Бьерн подтверждает это: «Конечно, мне нравился Элвис, но не музыканты типа Чака Берри. Мы не слушали его музыку, и я даже не подозревал о его существовании. В маленьких шведских городах в то время школьники по-настоящему увлекались не рок-музыкой, а фолком, диксилендом и скиффлом».

Если не принимать в расчет Литтл Ричарда, имевшего к тому времени два хита, статистика подтверждает слова Бьерна. Первым хитом Элвиса в Швеции стала «Hound Dog» в январе 1957 года И– Чака Берри там игнорировали вплоть до выхода «Memphis Tennessee» в мае 1963 года.

К концу 50-х Бьерн уже достаточно хорошо владел инструментом и лихо исполнял хиты. Он всюду таскал с собой гитару. «Я играл и пел для всех, кто соглашался меня слушать, в школе и где бы то ни было»,– вспоминает он. Когда его семья уезжала в середине лета на праздники в деревню, Бьерн исполнял «Teddy Bear», «You Are My Sun-shine» и подобные им. Очень скоро он обнаружил, что пение под гитару является прекрасным способом привлечения внимания девушек. Благодаря обаянию и приятным манерам он приобрел популярность среди школьниц и сравнительно рано лишился невинности.

Летом 1959 года 14-летний Бьерн поехал один в Лондон на три недели для работы на бумажной фабрике по протекции своего дяди. Хотя за предшествовавшее десятилетие заграничные поездки стали распро¬страненным явлением, все же это было довольно необычно, что подросток самостоятельно отправился в такую даль от дома. На корабле, шедшем в Англию, он развлекал своих попутчиков, играя хиты, вроде «Diana» Пола Анки. К тому времени его уверенность в своих исполнительских способностях значительно возросла.

Жизнь в английской столице стала для Бьерна большим приключением и в то же время принесла ему немало пользы. «Вначале я был маленьким, робким и несчастным мальчиком, жившим в одиночестве в маленьком отеле на Слоун-сквер. Тем не менее это был хороший способ стать самостоятельным человеком, поскольку мне не к кому было обратиться».

Не забывал Бьерн и о музыке. Он посещал джазовые клубы на Оксфорд-стрит и концерты Экера Билка, Криса Барбера и других знаменитостей той эпохи. «Лондон в те времена был совсем другим городом, нежели теперь. Оказавшись где-нибудь далеко от дома, я мог несколько часов идти по улицам, совершенно ничего не опасаясь». В Швецию он вернулся гораздо более уверенным в себе, чем прежде.

Шведская экономика продолжала набирать обороты, и бумажная фабрика в Вестервике стала одним из крупнейших предприятий в регионе. Под руководством Эсбьерна Ульфсетера она быстро превратилась в лидера отрасли, и Гуннар Ульвеус занимал прочное положение в компании брата. Когда Бьерн и его сестра Эва стали достаточно взрослыми для того, чтобы самим заботиться о себе, Айна устроилась в обувной магазин на неполный рабочий день.

Родители Бьерна видели в нем будущего инженера-судостроителя. Он понимал, что это надежная и престижная профессия, но музыка и искусство вообще все больше и больше увлекали его. В старших классах средней школы в нем вновь проснулся интерес к поэзии. «В школе мы читали много стихов, – вспоминает он. – Несколькими десятилетиями ранее поэтов в Швеции боготворили, и дух этого поклонения все еще витал тогда в воздухе».

Бьерна даже избрали секретарем некого загадочного тайного общества «Дельта-Сигма». Девушки в это общество не допускались и рассматривались как объекты романтического поклонения. Бьерн сочинял любовные поэмы и вручал их тем девушкам, которые вызывали у него интерес. «Их язык был немного напыщенным», – говорит он об этих своих первых опытах. Члены «Дельта-Сигмы» должны были приносить по поэме на каждое еженедельное заседание, и Бьерну это чрезвычайно нравилось. «В те времена в школе мало кто писал стихи. Сейчас я понимаю, что регулярные упражнения и знакомство с такими понятиями, как структура и размер стиха, здорово помогли мне в моей дальнейшей работе».