Текст книги "Долг (ЛП)"
Автор книги: Карина Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Она откидывается на спинку дивана, и я практически чувствую облегчение, исходящее от нее. Она сняла этот груз с плеч. Я завидую. Охрененно завидую ей.
Сделав глоток виски, она с любопытством смотрит на меня.
– Ты не удивлен тем, что услышал. Имею в виду, большинство людей, как правило, немного шокированы тем, что в меня стрелял террорист, но ты относишься к этому спокойно. Ты можешь показывать свою реакцию. Я не против.
– Я знал, – говорю я.
Она выпрямляется.
– Что?
– Я знал, кто ты. Не тогда, когда встретил тебя, но вскоре после этого. Когда пришла твоя сестра и упомянула группу поддержки, тогда все и сложилось.
– Ты знал, – шепчет Джессика. Жует губу, и посылает мне умоляющий взгляд. – Почему ты ничего не сказал? Зачем позволил мне врать?
Я пожимаю плечами, пытаясь подыграть.
– Тебе нужна была ложь. И я хотел позволить тебе быть той, кем ты должна была быть рядом со мной. Честность и доверие, они не приходят легко. И не всегда данность. Я решил, что ты скажешь мне правду, когда будешь готова. Я действительно чертовски рад, что ты это сделала.
Пару секунд ее подбородок дрожит, затем она отводит взгляд. Я растеряюсь, если она расплачется передо мной.
Она делает глубокий вдох и беспокойно потирает ладони о бедра, платье поднимается, показывая намек на ее бледные бедра. Я должен отвести взгляд. Есть в ней сейчас что-то очень эротичное, и мои чувства совершенно неуместны.
– Ну, тогда, спасибо тебе, – тихо говорит она. – За понимание. Не знаю, почему я соврала. Или, полагаю, знаю. Просто я так устала от людей, которые смотрят на меня с жалостью. А если не с жалостью, то с какой-то нездоровой гордостью. Словно мир знает, кто я, и будто я его собственность. Полагаю, вот он, истинный признак того, насколько могущественны средства массовой информации. Не то чтобы ко мне подходили люди, или нечто такое, но они, определенно, узнают меня. А я не хочу жалости и не хочу, чтоб мной гордились и ставили на пьедестал.
– Но ты знаешь, что это нормально, дать им чувствовать себя именно так. Ты не можешь изменить чьи-то чувства, особенно незнакомых тебе людей. Они смотрят на тебя именно так, потому что ты показала людям, как подняться и упорно добиваться своего. Ты их вдохновляешь.
– Но я не хочу этого! – резко отвечает она. – Я никогда об этом не просила. Я вообще не делала ничего особенного. Всего лишь оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Меня подстрелили. Я выжила. Сделала то, что сделал бы любой другой. Я не герой. Герой бы остановил Льюиса Смита. А я лишь приняла его пулю. Я никого не спасла, даже себя не спасла.
При упоминании имени Льюиса мое сердце падает.
– Прости, – повторяет она, хмуря лоб и выпуская стон. – Прости, прости, прости. Извини за все эти дни.
– Эй, – тихо говорю я, кладя руку на ее, чтобы она перестала волноваться. – Все нормально. Можешь извиняться или можешь вообще не извиняться. В любом случае, я поддержу тебя.
Она хмурится, намек на недоверчивую улыбку появляется на ее губах
– Почему ты так добр ко мне, Кейр МакГрегор?
– Не знаю, – осторожно говорю ей. – Просто знаю, что значит, не чувствовать себя хорошо.
– Не чувствовать себя хорошо?
Я не хочу, чтобы все стало слишком личным. Я не должен открывать слишком много. Я не такой смелый, как она.
– Иногда... в наших сердцах идет война. Мы разрываемся в двух направлениях. То, как мы себя чувствуем, и то, как мы должны себя чувствовать. Редко такие чувства вступают в союз. Битва продолжается. Я знаю, что значит стоять посреди этого поля битвы и не знать, какую сторону принять,
Ее губы слегка приоткрываются, шок красной вишни на белом фоне. Интересно, каково было бы поцеловать ее. Интересно, могу ли я, следует ли мне. Если это еще одна война, я не уверен, как победить.
Я резко встаю, убираю руку с ее руки.
– Извини, – спешно бормочу я, направляясь в туалет. Оказавшись внутри, я закрываю дверь и, глубоко дыша, прижимаюсь лбом к зеркалу.
Будет нелегко, но я знаю, что должен делать. Я знаю, это не может продолжаться. Мне нужно все прояснить, как это сделала она. Расскажи ей все. Сделайте это сейчас, прежде чем ситуация зайдет слишком далеко, прежде чем что-нибудь случится между нами. Она, возможно, даже сможет понять.
Но я не хочу говорить ей правду. И я выбираю эту сторону, на все сто процентов. Я не могу провести все свое время с ней, проживая эту войну внутри, обсуждая, когда и где скажу ей то, что должен.
В истине есть только вред. Она освободит мою вину, но заставит Джессику чувствовать себя скомпрометированной. Разрушит ее доверие ко мне, а у меня такое чувство, что она редко кому доверяет, и мне в этом повезло.
Поэтому я хороню все эти мысли в себе. И могу лишь надеяться, что они останутся там.
Глава 6
Джессика
В тот миг, когда Кейр исчезает в туалете, я шумно выдыхаю, словно снова задерживаю дыхание. Только мое тело не напряжено, есть нечто еще, что-то более глубокое.
Он знал. Чертов мужчина знал, что все это время я врала. Конечно, оглядываясь назад, я понимаю, что это было очевидно. То, как он не обращал внимания на мои промахи. Не настаивал, пытаясь выяснить больше информации. Он знал и позволял мне понять, кем я должна быть.
Я могла бы поцеловать его за это. Вероятно, так и следовало бы сделать. Затем он произнес эту проникновенную речь о том, что его сердце является полем битвы (куда более душераздирающе, чем Пэт Бенатар), и встал, чтобы спешно уйти в ванную.
Теперь я сижу здесь, недоумевая. Последнее, что я хотела сделать, это отпугнуть его. Он все отлично понимает, учитывая, что я – девушка, которая в прямом смысле слова отправилась в его любимый бар, чтобы отыскать его, а затем, когда не нашла, выяснила его адрес по нескольким ориентирам, час бродила по окрестностям, пытаясь успокоиться. Которая зашла так далеко, что очутилась в гостиной его арендодательницы за чаем. Не говоря уже о том, что я призналась в довольно серьезном вранье.
Что заставляет меня задуматься, сказал бы он что-то, если бы я не призналась. Как долго он собирался позволить всему идти своим чередом? Я сижу здесь в его спартанской квартире лишь потому, что искала Кейра. Если бы я этого не сделала, увидела бы я его снова? Полагаю, мяч всегда был на моей стороне поля с тех пор, как я отклонила его приглашение на ужин.
Теперь у него не может сложиться ложное впечатление. Честно говоря, я не совсем уверена, чего ожидала от сегодняшнего вечера. Первоначально я думала, что увижу его в баре и скажу правду, а потом, если бы мне повезло, узнала бы, в силе ли приглашение на ужин. Я не ожидала, что окажусь у него дома и буду пить виски.
И теперь, когда я здесь, не уверена, что делать дальше. Все, что сказала ему, все еще актуально. Я не хочу отношений. Я слишком разбита, чтобы связываться с кем-то. Мои демоны возьмут надо мной верх и уничтожат нас обоих.
Хотя у него тоже есть демоны. Ты видела их в его глазах, буквально недавно. Он слишком хорошо понимает тебя, чтобы жить без них.
Это правда. Есть в Кейре нечто темное и поврежденное, что похоронено глубоко внутри. Он скрывает боль в тени своей души. Теперь я вижу. Но кто будет платить, когда наши демоны выйдут, чтобы поиграть друг с другом? Если я чему-то и научилась, так это тому, что минус на минус не всегда плюс, и поэтому два испорченных человека никогда не смогут быть чем-то хорошим.
Но вот секс. Секс – это совсем другое дело. По-своему ужасающее по многим причинам, но такое далекое от всего, что могло бы причинить мне боль.
Правда в том, что когда я рядом с ним, я чувствую, что мое тело оживает так, как я не ощущала уже долгое время. Я не помню, когда в последний раз чувствовала удовольствие, в какой бы то ни было форме. Мое тело обернулось против меня. Все всегда причиняет боль. Ничто не ощущается правильно.
А я хочу этого. Я хочу чувствовать себя хорошо. Никакой боли, просто желание. Я хочу уступить человеку, который возьмет на себя ответственность и защитит меня, кто будет думать за меня и позволит мне просто чувствовать. Я ощущала его руки на своей коже, я знаю, в нем есть грубость, я знаю, он мужчина, который мог бы дать мне именно то, что я хочу.
Но я боюсь. Я новичок в этом, у меня никогда не было подобного. Последний раз, когда я занималась сексом с Марком... ну, я не хочу об этом думать. Но это было несколько месяцев назад. И до этого прошло несколько месяцев. А до него я ни с кем не встречалась. Слишком много багажа прошлого, слишком много причуд и страхов, которые мешали мне сблизиться с мужчинами. Я могу посчитать своих сексуальных партнеров по пальцам одной руки.
Есть в Кейре нечто такое, что очаровывает меня, заставляет чувствовать себя в безопасности. И тот факт, что он великолепен, красив и, несомненно, мужественен, заставляет меня почувствовать возбуждение лишь при мысли о сексе с ним (и когда, черт побери, мое тело чувствовало подобное в последний раз?), является лишь частью этого уравнения. Если бы я не доверяла ему, меня бы здесь не было.
«И что именно ты делаешь»? – спрашиваю себя. Смотрю на ванную, размышляя, в порядке ли он или я сделала что-то не так. Вероятно, мне стоит пойти.
Допиваю остатки виски, горло горит, когда жидкость течёт по нему, а затем встаю с дивана.
В это время дверь ванной распахивается, и он выходит, странный огонь в его взгляде.
– Думаю, мне пора, – говорю ему, но слова затихают, когда он приближается. Выражение его лица – зеленые глаза, сверкающие, словно камни, напряженная челюсть – заставляет меня замолчать.
– Ты никуда не пойдёшь, – отвечает он. – Сядь. Я принесу тебе еще выпить.
– Становится поздно, – слабо возражаю я, но все равно сажусь, ощущая вспышку боли в ноге.
– Тебе нужно что-то от боли? – спрашивает он, замечая, как я вздрагиваю.
– Виски поможет, – быстро говорю я, не желая, чтобы он суетился. – Но я, правда, должна идти.
– Почему? – спрашивает Кейр с кухни. Я слышу, как он открывает бутылку и всплеск жидкости в стакане. – Где ты должна быть?
Мне необходима минута, чтобы подумать об этом. Он подходит и протягивает стакан.
– Я не буду удерживать тебя, если ты не хочешь находиться здесь. Но если ты хочешь, не надо оправдываться.
Я беру у него стакан, осторожно держа его в руке. Он стоит надо мной, словно массивная стена, ожидая какого-то ответа.
– Я просто... – начинаю я. – Я... – делаю глоток для храбрости. Проглатываю. – Я не очень хороша в этом.
– Хороша в чем?
– В... этом. Общении с мужчиной.
Когда он ничего не говорит в ответ, я смотрю на него. У него на лице необычная улыбка, брови подняты.
– Ты называешь это «общаться с мужчиной»?
Прочищаю горло, ощущая, как начинаю краснеть.
– В смысле. Я говорила тебе раньше...
– Да, что ты не ввязываешься в отношения и не занимаешься сексом.
– Я никогда не говорила, что не занимаюсь сексом, – быстро напоминаю я.
Он, не отрываясь, смотрит на меня.
– Тогда о чем ты? Что ты боишься сказать?
Внезапно мне хочется убежать, и я знаю, он видит это, потому что указывает на меня и говорит:
– Не смей снова говорить, что тебе нужно идти. Я хочу, чтоб ты вернулась к тому, что сказала, будто не очень хороша в чем-то. О чем речь? О нас? Нет ничего таинственного между мной и тобой, Джессика. Ты отлично знаешь, что я чувствую.
Шокировано смотрю на него.
– Знаю? Откуда?
Он нетерпеливо смотрит на меня.
– Я пригласил тебя на ужин, а ты отказала мне.
– Но потом ты сказал, просто как друзья.
– И я это и имел в виду. Но есть разные типы друзей. И тебе решать, к какому типу относимся мы.
Со стуком ставлю свой напиток.
– Господи, – и теперь у меня горит не только лицо, а все тело, с ног до головы.
– Ты горишь, Рыжик, – говорит он, его взгляд, скользящий по мне, такой голодный, что я почти чувствую его кожей. – Должен сказать, мне это нравится. Ты выглядишь горячей и взволнованной.
– Снова двусмысленность, – комментирую я, но мой голос едва слышен.
– Нет, на этот раз никакой двусмысленности. Сегодня вечером ты искала меня не потому, что хотела сделать признание, а потому, что тебе что-то надо от меня. Что именно? Что ты хочешь от меня? Что ты думаешь, я могу дать тебе?
Боже. Это так чрезвычайно нервирует. Его слова проходят сквозь меня, его глаза срывают слои, пытаясь добраться до чего-то, в чем я сама не уверена.
Если я солгу, он поймет. С ним я могу говорить лишь правду.
– Я хочу... – делаю глубокий вдох, отводя глаза. – Мне нужна... компания.
– Компания? – удивленно спрашивает он.
Я киваю.
– Это правда. Я одинока. И боюсь. И я устала от того и другого. Я хочу быть с кем-то, кто заставляет меня забыть, кто я. Ты заставляешь меня чувствовать себя отважной, а я не думала, это возможно.
Вот она. Правда. Большая часть. Она висит в воздухе, сгущая напряжение.
Он садится рядом со мной и пьет виски.
– Вау, – произносит он, проводя рукой по бороде на челюсти. – А я-то думал, тебе нужен мой член.
Я начинаю смеяться. Как и он, удивительный звук. Напряжение в комнате ослабевает.
– Прости, – говорю ему, когда удается восстановить дыхание. – Полагаю, это может значить одно и то же.
Кейр ненадолго прикусывает губу, в глазах появляется похоть.
– Если ты этого хочешь. – Несколько минут мы смотрим друг на друга. Затем он отводит взгляд и говорит: – Почему бы тебе не остаться?
И вот она. Возможность узнать, каково будет ощущать эти полные губы на моих, какова на вкус его кожа.
– Не уверена, что готова... – думаю о ноге в гипсе, о том, как я, должно быть, выгляжу обнаженной, такая опустошенная и неухоженная, думаю о том, что боюсь быть с ним настоящей и уязвимой в другом смысле.
– Нам не обязательно трахаться, – поясняет он, и от того, как он говорит «трахаться», мой живот ухает вниз, его хриплый акцент заставляет слово звучать абсолютно непристойно. – Это означает, что ты просто можешь остаться. Для компании. Моя кровать достаточно большая для нас двоих. Обещаю, я не притронусь к тебе, если ты не попросишь.
– А если я попрошу тебя?
Его взгляд становится чувственным, опускаясь к моим губам.
– Я сделаю все, что ты хочешь. Просто скажи, Рыжик. Хочешь, чтобы я поцелуем убрал вкус виски с твоих губ, я сделаю это. Хочешь, чтобы я скользнул пальцами между твоих ног, я тоже это сделаю. Я в твоем полном распоряжении, каждый мой дюйм.
Вау. От таких слов я теряю дар речи. Уже практически ощущая его между ног. Мое тело в огне.
«Время идти, – голос говорит мне. – Поставь напиток, вызови такси и иди. Он поймет, что ты не готова».
Но готова или нет, я не хочу слушать голос. Я никогда не была ни к чему готова, так зачем начинать сейчас?
– Хорошо, – медленно говорю ему. – С удовольствием. Я о той части, где ты сказал просто остаться. Но запомню и остальное.
Он кивает, откидываясь назад, рука вытянута на спинке дивана позади меня. Как было бы легко просто облокотиться назад и позволить ему обнять меня, крепко удерживая на месте.
Тем не менее, это немного раскачало бы лодку, тогда как я просто согласилась остаться на ночь.
– Мне не в чем спать, – сообщаю ему, и теперь осознаю, что у меня нет зубной щетки, дезодоранта или чего-то еще важного.
– Спи голой.
– Ты бы этого хотел.
– Да, хотел бы. Хотя тогда не прикасаться к тебе станет намного сложнее. Послушай, у меня есть футболка, которую ты можешь надеть. И лишняя зубная щетка. Я покупаю их упаковками.
– Всегда готов?
– Именно, – он поворачивает свой бокал, наблюдая за мной. – Так, сейчас уже поздно, и скажи, завтра тебе надо вставать рано или я могу сделать тебе завтрак?
– Завтра вечером у меня встреча, но до этого ничего. Хотя, полагаю, мне стоит написать Кристине и сообщить, где я.
Пока я вынимаю свой телефон, он спрашивает:
– Она часто беспокоится о тебе? Я имею в виду, до происшествия.
Качаю головой.
– Нет. Все было совсем наоборот.
– Понятно. А что за встреча?
Морщусь, пытаясь взглядом извиниться.
– Это группа поддержки ПТСР и подобных. Круг людей. Я хотела начать поправляться как можно скорее.
На его губах мрачная улыбка.
– Для этого требует много мужества. Признаться, что тебе нужна помощь, а затем получить ее.
Быстро печатаю сообщение сестре и киваю.
– Да. Но опять же, я не чувствую смелости. В половине случаев я ничего не чувствую.
– Тогда нам нужно изменить это, – говорит он, и резкий тон его голоса сообщает мне, что он точно знает, как это сделать.
Внезапно я начинаю нервничать. Все нервные окончания на теле оживают, меня словно накрывает волной крошечных иголок, а затем я покрываюсь холодным потом.
Кейр указывает на мой стакан.
– Допивай. Пока не передумала.
– Не передумаю, – отвечаю я, и залпом допиваю напиток, кашляя в локоть. По крайней мере, боль в ноге утихла.
Мой телефон издает звук, и я смотрю на него.
Кристина написала: «Что? Ты серьезно? Ты не знаешь этого парня! Это небезопасно. Тебе нужно вернуться домой».
– Даже после такого сообщения? – спрашивает Кейр, глядя мне через плечо, чтобы прочитать его.
Убираю от него телефон.
– Даже после него.
Отвечаю сестре: «Мне тридцать, и я ему доверяю. Позволь мне жить своей жизнью. Я позвоню тебе завтра. Доброй ночи». Затем отключаю телефон.
И вот так начинается немного неудобный процесс подготовки ко сну в незнакомом доме с мужчиной, которого вы находите ужасно привлекательным, но все еще не очень хорошо это понимаете. Добавьте тот факт, что вы на костылях, и у вас гипс, и это определенно не самая простая и спокойная ночевка вне дома, которая у меня была.
Но Кейр делает все, чтобы я чувствовала себя комфортно. Он дает мне поношенную футболку с эмблемой Guns N 'Roses, которая висит на мне, как ночнушка, и, пока я в ванной снимаю макияж и чищу зубы, он делает кровать более удобной.
Как и остальная часть его квартиры, спальня скудно обставлена: лишь большая кровать и комод из тикового дерева. Никакого намека на его личность и никаких личных вещей. Широкие окна выходят в сад, и свежий морской бриз проникает сквозь щелочку, заставляя кровать выглядеть еще более привлекательной.
– Нужна помощь, чтобы забраться? – спрашивает он, стоя на другой стороне кровати. Я нахожу вопиюще несправедливым то, что он все еще одет в рубашку и джинсы, в то время как я почти голая.
Смотрю на него.
– Я могу справиться сама.
– Я знаю, – терпеливо говорит он, – но ты спишь с поднятой ногой? Прошло время с тех пор, как я ломал кости. Тебе нужна подушка? Тебе нужны подушки, – он выходит в коридор, и я слышу, как он роется в бельевом шкафу.
– Я в порядке, – заверяю его, но он уже возвращается с тремя подушками в руке.
– Я не врач, но знаю, как это работает, – замечает он. – Забирайся в кровать.
– Сэр, так точно, сэр, – говорю я ему, будто он сержант армии.
Кажется, ему это не нравится.
– Просто залезай, – говорит он, откидывая серые простыни.
Ладно, вернемся к неловкости. Как лечь в кровать, не показывая ему свое нижнее белье? На это требуется нескольких попыток.
Он все время с иронией наблюдает за мной. Наконец, я оказываюсь в постели, и он берет в руки мой гипс. Я почти чувствую жар ладоней сквозь гипс. То, как он обращается с моей ногой, заставляет меня испытать то, что я не могу описать. Словно какие-то крошечные нити над моим сердцем рвутся одна за другой. Я уязвима как никогда, и под его полным контролем.
– Симпатичные трусики, – говорит он, подкладывая подушки.
И от этих слов я начинаю сходить с ума еще больше.
Я резко опускаю руки, пытаясь потянуть футболку, но безрезультатно. Боже мой, я даже не знаю, когда в последний раз использовала воск. Двигаю здоровую ногу ближе к другой, закрываясь от его взгляда.
– Дразнишься, – игриво бормочет он, затем осматривает свою башню с подушками. – Все хорошо?
– Да, – тихо говорю я.
Он подходит к своей стороне кровати, и я ожидаю, что он выключит свою прикроватную лампу, прежде чем начнет раздеваться, но, к моему шоку, он хватает край рубашки и стягивает ее через голову.
Кажется, все происходит в замедленном темпе. Неторопливая демонстрация снизу вверх, сначала V его бедер опускающаяся под пояс брюк, затем дорожка тонких волос, ведущих от плоского живота вниз. Отдельные части его каменного пресса – один, два, три, четыре, пять, шесть кубиков. Затем его грудь: широкая, массивная и твердая, как скала, ведущая к могучим плечам. Его бицепсы слишком велики, чтобы можно было обнять их. А предплечья восхитительно крупные и испещрены жилками, как и прежде, но теперь, когда я вижу остальное его тело выше пояса, я понимаю, что они подходят к нему.
Блин.
Этот мужчина создан для того, чтобы сражаться.
И вот тогда я обнаруживаю одну из его секретных татуировок. Латинские слова нацарапаны на груди похожим на средневековый шрифтом: Nec Aspera Terrent[7]7
Трудности не страшат
[Закрыть].
Затем он немного поворачивается, чтобы бросить свою рубашку поверх комода, и я вижу то, что не ожидала увидеть. Большой рубец на левом боку. Вся область, от ребер до бедер, усеяна толстыми рубцами, как белыми, так и слегка розоватыми.
Не хочу спрашивать, что случилось, и прежде чем у меня появляется шанс передумать, он начинает снимать штаны, привлекая мое внимание к другому месту.
Его джинсы с легкостью скользят вниз, и он стоит в синих боксерах, обтягивающих мускулистые квадрицепсы и чудовищно большую выпуклость.
До сих пор он избегал смотреть мне в глаза, хотя он знает, что я пялюсь на него, как какая-то озабоченная девочка-подросток, но теперь он глядит на меня.
– Ты, наконец-то нашла мои татуировки, – говорит он. – Хорошо рассмотрела?
Татуировки? И затем я замечаю большой, мастерски затемнённый парусник: старинное судно с рваными парусами и воронами, летающими вокруг.
Точно. Татуировки. Вот на что я смотрела. А не на то, что в его трусах.
– Красивая, – тихо говорю я, хотя голос дрожит. – Имею в виду, они хороши, – делаю пометку позже расспросить его о них, посмотреть поближе, но сейчас я должна отвести взгляд.
Я тут же поворачиваю голову, закрываю глаза и делаю вид, что пытаюсь уснуть.
– Тебе нужно от меня что-то ещё? – хрипло спрашивает он. – До того, как я погашу свет?
Да, чтоб ты не снимал белье. Не уверена, что сделаю, если эта штуковина уткнется в меня посреди ночи.
– Все хорошо, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал сонно.
– Хорошо, – говорит он, и я сопротивляюсь искушению взглянуть на него в последний раз, прежде чем он выключит свет. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – отвечаю я.
Комната становится черной, за исключением луны, светящей через окно. Через некоторое время я вижу его силуэт, лежащий рядом со мной, его дыхание становится все тяжелее с каждой минутой. Впервые с момента происшествия я сплю не одна. Впервые чувствую себя в безопасности.
Есть в этом близость, которую я никогда не предвидела. Просто деля кровать, ночь, разделяя сны и ужасы, которые могут прийти. Часть меня жаждет протянуть руку и коснуться его кожи, попросить его прикоснуться ко мне. Почувствовать его, всего его, каждым дюйм, который у меня есть.
Это было бы так легко.
И так хорошо.
Я засыпаю с рукой, протянутой в его сторону.
