Текст книги "Долг (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Еще один стон вырывается из него, тот, который, похоже, лишает меня возможности мыслить связно. Хотя, давайте посмотрим правде в глаза, я перестала думать в тот момент, когда его губы коснулись моего пальца.

Скользя языком по головке, я чувствую солоноватый вкус его возбуждения, ощущение одновременно и острое и бодрящее. Дразня его, я облизываю его от основания до самого кончика, чувствуя каждую вену, пока держу в руках эту жаркую, пульсирующую плоть.

Его хватка в моих волосах усиливается, гранича с прекрасной болью.

– Джессика, – хрипло бормочет он, и я застенчиво поднимаю глаза, видя, как он откидывает голову назад. Адамово яблоко на толстой шее подпрыгивает, когда он сглатывает. – Господи, как же я хочу трахнуть твой сладкий рот.

Он снова смотрит вниз, веки отяжелели, едва скрывают огонь в его глазах.

– Тебе нужно остановиться или я кончу прямо тебе в горло.

Медленно вынимаю его изо рта, взгляд Кейра сосредоточен на этом движении.

– А может, я этого и хочу.

– Возможно, позже, – говорит он. – Я знаю, чего ты хочешь прямо сейчас. Знаю, что тебе необходимо.

Он немного отходит назад, и его член оказывается на свободе, темный и блестящий после моего рта.

– Секундочку, – произносит он и уходит в гостиную. Пользуясь моментом, я снимаю лифчик, бросая его через комнату.

На несколько секунд я остаюсь одна и этого достаточно, чтобы взглянуть на вещи объективно. Я обнаженная, лежу на краю его кровати, его член был у меня во рту, и он вот-вот трахнет меня. Кусаю губу, стараясь не улыбнуться. Пожалуй, это самое забавное, что случалось со мной за последние годы.

Он возвращается с упаковкой презервативов, бросает ее на тумбочку, а затем разрывает серебряную упаковку.

Мой пульс бешено стучит, пока я наблюдаю, как он медленно раскатывает презерватив по всей длине.

– Скажи, если будет больно, – говорит он, шагая вперед и держа член в руке, большим и средним пальцем потирая основание. Его другая рука скользит вверх по моей ноге. Я настолько возбуждена, что просто сочусь влагой. – Боже, – стонет он, пальцами дразня мой клитор и глядя мне прямо в глаза. – По крайней мере, я знаю, что из-за этого не причиню тебе боль. Ты вся мокрая.

Нетерпеливо улыбаюсь ему.

– Ну, что я могу сказать. Я уже какое-то время хочу этого.

– Это мои слова, – хрипло говорит он, хватая меня за бедра и притягивая ближе. Я оборачиваю здоровую ногу вокруг его талии, радуясь, что у него достаточно высокая кровать. Учитывая мою травму, большинство поз будут проблематичными для меня, но пока он во мне, мне плевать.

К слову о нем во мне, мое терпение вот-вот закончится. Поэтому ногой подталкиваю его вперёд.

– Медленно, – шепчет он мне, стоя на полу, словно неподвижная стена. Нежно проводит головкой вверх-вниз по моему клитору, останавливаясь, чтобы ненадолго погрузиться в меня, прежде чем вернуться обратно. Звук настолько влажный, что почти вульгарен.

Я закрываю глаза, сдаваясь этой дразнящей ласке. Он не входит в меня, лишь намекает на то, что будет, но я все равно чувствую, что открываюсь для него, мое тело жаждет большего.

– Нравится? – бормочет он, голос настолько хриплый от желания, что я даже не могу ответить ему. Киваю, откидывая голову назад, волосы скользят по спине и щекочут позвоночник. Каждое ощущение сейчас усиливается. – Как думаешь, сможешь принять всего меня?

С трудом сглатываю, кивая. Практически прося. Мое сердце бешено стучит, кожа горит, а соски напряжены от холодного воздуха.

– Посмотрим, Рыжик, – говорит он и хватает меня за бёдра, толкаясь в меня.

Медленно.

Дюйм за дюймом.

Он ощущается хорошо, затем его слишком много, потом я даже не знаю, что чувствую, потому что все, что ощущаю – он. Растягиваюсь вокруг него, почти чувствуя боль.

Делаю глубокий вдох, напоминая телу расслабиться.

И затем расслабляюсь, даже если все ещё сжимаю простыни руками.

– Хочешь, чтобы я остановился? – практически рыча, спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я, облизывая губы. Смотрю на него. – Ни за что.

Он кивает и, двигаясь вперед, внимательно наблюдает за мной. Рот приоткрыт, дыхание прерывистое. Лоб нахмурен от удивления. Словно он не может поверить в то, что это происходит, не может поверить, насколько хорошо ощущается.

Между нами есть очевидная связь, та часть, когда мы оба убеждаемся в том, что все в порядке, что мы вместе.

Мы подходим друг другу. Он – большой, грубоватый мужчина, я – маленькая женщина. Но мы сможем, у нас получится. У нас уходит минута, у меня на то, чтобы перестать анализировать происходящее, убедиться, что моя нога в норме, а у него на то, чтобы удостовериться, что он не причиняет мне боль и сможет двигаться дальше без сопротивления.

Если честно, все это немного странно. Потому что мы два человека, которые хотят друг друга так сильно, что чувствуем это каждой клеточкой души, и все же нам необходимо время, чтобы действительно соединиться.

Но на все уходит лишь несколько минут. Мы оба практически неподвижны, пока я подстраиваюсь под него, и он приспосабливается ко мне, а потом все меняется.

Как же хорошо.

Очень хорошо.

– Джессика, – стонет он, хватка на моих бёдрах усиливается, а затем его руки поднимаются к моей талии. – Бл*ядь...

Происходящее не описать словами. Он наблюдает за мной, смотрит на себя, и на то место, где он погружается в меня. Он в восторге от зрелища, медленно вперед, а затем неторопливо назад.

Каждое движение моих бедер, каждый его толчок, подталкивает нас дальше, и я понимаю, что тоже смотрю. Зрелище завораживает. То, как сжимается его пресс, крошечные бусинки пота собираются в складочках. Я притягиваю его ближе, желая большего, и он входит так глубоко, что воздух покидает мои легкие.

Моя голова снова падает назад, глаза закрываются, прежде чем я сдаюсь. Он во мне так глубоко, что я не могу представить, как раньше жила без этих ощущений.

Они пробуждают что-то внутри меня, я загораюсь, словно динамит. Теперь я кручу бедрами, внезапно желая большего, и Кейр мгновенно отвечает.

С ворчанием он начинает толкаться быстрее, наклоняясь надо мной. Бусинка пота катится с его лба мне на грудь.

Он целует меня, быстро и горячо. На вкус он как соль, похоть и рай.

И тогда мы находим наш темп, тела двигаются в безумном ритме. Я бы могла сказать, что он легко скользит вперед-назад, мы свободно двигаемся вместе, но это не так. Я держусь за него, за простыни, пытаясь не задеть больную ногу.

Он продолжает толкаться в меня. Словно это его обязанность. Такой большой мужчина, и, кажется, я больше не вижу ничего в комнате, лишь его. Мышцы на его шее напряжены, пот катится вниз, глаза сверкают. Звуки, с каждым толчком слетающие с его губ, грубые и примитивные. Не думаю, что он знает, что издает их, но они заставляют меня чувствовать себя невероятно сексуальной, и я приближаюсь к краю.

Бам.

Бам.

Бам.

Кровать бьется о стену. Простыни спутаны, моя грудь подпрыгивает. Хозяйка, определенно, услышит нас, но мне все равно.

Напряжение внутри меня становится все сильнее и сильнее. Кейр скользит пальцами по моему клитору.

– Боже, хочу увидеть, как ты кончаешь, – хрипит он.

Ему не приходиться ждать долго.

Грубые движения его пальцев заставляют меня разбиться, словно стекло.

Я кричу, мой голос наполняет комнату.

В его глазах горит триумф.

Затем я выгибаю спину, оргазм накрывает меня, выводя мой разум из уравнения. Мои глаза закрываются, пока я дрожу под Кейром, звуки, ускользающие с моих губ, принадлежат кому-то другому.

Вот так, именно так. Всегда только так.

Я теряюсь в этой дымке, не желая возвращаться из нее, когда он начинает кончать. Но открываю глаза, чтобы посмотреть.

Такое красивое зрелище.

Он откидывает голову назад, обнажая горло. Мышцы на шее, груди, прессе и руках напрягаются. Он толкается быстро и жестко.

Кровать отодвинута от стены, его ворчание и шлепки потной кожи наполняют комнату.

Кейр входит в меня с такой силой, словно он гребаный воин, а я – сражение, которое ему необходимо выиграть.

Затем он выпускает долгий, животный стон, плечи дрожат, пока он кончает.

Толчки замедляются. Хватка на моей коже слабеет.

Кейр наклоняет голову вперед, влажные волосы прилипли ко лбу. Тяжело дыша, он внимательно рассматривает меня. Я и сама все не могу отдышаться.

– Было хорошо? – глотая воздух, спрашивает он. И медленно выходит из меня.

Заставляю себя кивнуть.

– Да, – я едва могу говорить. Мое тело словно пробежало марафон. Сердце все еще бешено стучит, и я глотаю ртом воздух.

Хочу сделать это снова.

Но у моего тела другие планы. Желудок урчит, теперь я хочу есть, и Кейр улыбается мне, пока завязывает презерватив и бросает его в мусорное ведро.

– Не знаю, как ты, но я, определенно, готов к огромному чертову гамбургеру или чему-то еще, – говорит он, двигаясь по комнате и вручая мне мою одежде. – Гамбургер и много пива.

– Звучит заманчиво, – отвечаю ему. А потом застенчиво добавляю: – Думаю, я нагуляла аппетит.

Кейр останавливается передо мной, член все еще наполовину возбужден. Он наклоняется и кладет руку мне на щеку.

– Спасибо, – мягко говорит он, вглядываясь в мои глаза. Он выглядит таким удовлетворенным, что я чувствую гордость. Это из-за меня. Я принесла ему покой.

– За секс?

Он кивает.

– За то, что подарила мне частичку себя. Я буду хранить ее. В безопасности, – он делает паузу. – Ты можешь доверять мне, Джессика.

Слова задевают что-то в моем сердце. Пробуждая чувства, с которыми, я не уверена, что делать.

Он нравится мне. Очень сильно.

Быстро целую его, пытаясь перестать думать.

– Я знаю, – говорю я ему. – Теперь давай наденем на тебя штаны, чтобы ты лишний раз не соблазнял меня.

Глава 11
Кейр

Прошла неделя с тех пор, как я в последний раз видел Джессику. Не удивительно, ведь это была одна из самых трудных недель в моей жизни.

Я хотел ее видеть, да. Но, учитывая предстоящую поездку, мне надо было заняться машиной, а ей своей ногой. Все ее время занимала физиотерапия, в то время как я проводил время с зеленым «Ягуаром» шестидесятых годов выпуска, чтобы он был готов к дороге и отвечал всем требованиям. Черт, дело даже не в том, что он должен быть исправным, он должен быть достойным Джессики. Я хочу, чтобы все было идеально.

В среду утром, испытывая беспокойство, я подъезжаю к ее квартире. Честно говоря, я все еще в шоке от того, что она согласилась. Я много раз слышал, как она говорила, что хотела бы убежать, начать все с начала. И подумал, что у меня есть идеальное решение для нас обоих.

Несмотря на то, что сейчас последняя неделя сентября, погода, по большей части, вполне хорошая, что бывает редко, и даже когда в Эдинбурге ливень, я внимательно слежу за прогнозами. На Шотландском высокогорье, похоже, бабье лето, и, хотя шансы на это не очень высоки, я готов их принять. Кроме того, я слышал, что там чудесно в любое время года, и поскольку мы оба любим разную погоду, если придется, сможем справиться с дождливой дорогой.

У меня есть приблизительный план того, что я хочу сделать. Поскольку ни один из нас не был на севере, я решил, что мы должны проехаться по North Coast 500<sup>[10]10
  маршрут по северному побережью Шотландии протяженностью 516 миль


[Закрыть]</sup>, шотландская версия Route 66, и теперь ее рекламируют как одну из лучших пяти дорог в мире. Концепция новая, но туристический офис сильно продвигает ее. Пока туристов не очень много, но в ближайшие годы все может измениться.

Это все, что у меня есть. Я знаю, что многие отели и домашние гостиницы закрываются по мере приближения зимы, но у нас все должно быть в порядке, по крайней мере, до первой недели октября. Надеюсь, если мы рассчитаем все правильно, мы вернемся в Эдинбург через неделю, к следующей встрече Джессики с группой поддержки.

Каждый день я восхищаюсь храбростью этой женщины. Она хорошо справляется с трагедией, не убегает и не скрывается. Она сильнее, чем сама думает, и из-за этого я почти забываю о собственной роли в том, что случилось с ней.

Почти.

Но все это все еще здесь, скрыто в глубине моего сердца. Когда на прошлой неделе мы занимались сексом, когда я был глубоко внутри нее, заставляя ее тело дрожать, во мне жила часть вины, от которой я не мог избавиться. Я знал, что секс с ней – наконец-то – будет впечатляющим, но я не ожидал, что он так повлияет на меня. И пока я сгораю от желания быть снова с ней, вина, сопровождающая ситуацию, напоминание о том, кто я, в наши самые интимные моменты, вероятно, появится снова.

Если только она не избавит меня от вины другим способом.

Звук хлопающей двери привлекает мое внимание. Джессика машет мне с передних ступеней, маленький чемодан на колесиках стоит рядом с ней, и я выхожу из машины, чтобы помочь.

– Я могу справиться сама, – говорит она, а затем смотрит на машину, сверкающую, словно лес в слабом солнечном свете. – Ого, а она красивая.

Всю неделю, пока работал над машиной, я присылал Джессике фотографии, но, полагаю, вживую она выглядит ещё лучше.

Забираю у нее чемодан и тут замечаю, что кое-чего не хватает.

– Никаких костылей?

Она улыбается мне и поднимает трость, слегка крутя ей.

– Неа. Теперь я сама элегантность.

– Определенно, так и есть, – говорю ей, а затем наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щечку. Она восхитительно пахнет. Моя кровь начинает закипать. – Лучше бы тебе сесть в машину до того, как я наброшусь на тебя прямо здесь. – Смотрю ей через плечо и вижу, как Кристина и ее своеобразный муж выглядывают из окна, наблюдая за нами. Киваю им, и они исчезают в тени дома.

– Дай угадаю, они не одобряют, – спрашиваю я, неся чемодан Джессики к багажнику.

– Черт, нет, – говорит она, садясь на переднее сиденье и бросая трость на заднее. – Но, если я что-то задумала, они не многое могут сделать, чтобы остановить меня.

– Охотно верю.

Забираюсь внутрь и завожу машину. К моему облегчению, «Ягуар» мурлычет, как голодный котенок, и мы отправляемся вниз по дороге.

– Итак, как твоя терапия? – спрашиваю я. Несмотря на то, что мы часто переписывались друг с другом, и она держала меня в курсе, личный разговор совершенно другое. В сообщениях Джессика кажется смелее. Но только когда вижу ее лично, я понимаю, как она на самом деле себя чувствует.

Она пожимает плечами, скользя руками по панели и изучая машину.

– Нормально.

– А на самом деле?

Она смотрит на меня краем глаза.

– Довольно паршиво.

Киваю.

– Как так?

– Ну, не буду утомлять тебя подробностями, но давай просто скажем, оба занятия закончились слезами и ненормативной лексикой. Не знаю, как Кэт терпит меня. Наверное, поэтому она такая жестокая, она вынуждена быть такой.

– Есть улучшения?

– Ну, избавление от костылей было первым. Я сильно завишу от трости, и, вероятно какое-то время так и будет, но, если использовать ее вместе с шиной, я могу ходить довольно много. В смысле, не совсем ходить, скорее, неуклюже шагать, да еще и хромая, но приму то, что есть, на данный момент.

– Честно говоря, звучит многообещающе. Я горжусь тобой.

Она смотрит на меня, медленно моргая.

– Ты хорошо справляешься, Рыжик, – говорю я, убедившись, что она слышит. – Прежде чем сама осознаешь, ты уже будешь бороться с преступностью.

Она мило смеётся.

– Что?

Пожимаю плечами.

– Разве не так бывает? Героиня восстанавливается после того, как ее оставили умирать, а затем использует новообращённую силу, чтобы бороться со злом, обитающим в ее городе?

– Единственные, с кем я сражаюсь в Эдинбурге, чёртовы чайки. Вчера они едва не обделали меня.

Мы сидим в приятной тишине, пока едем через Форт-Бридж в Перт, а затем в Питлохри, направляясь в Инвернесс. Конечно, между нами есть напряжение. Оно постоянно потрескивает, словно оборванные линии электропередач. Быть так близко к ней и держать руки на руле – не что иное, как чистая пытка. Потому что теперь я знаю, какова на вкус ее кожа, знаю, как она ощущается изнутри, тугая и горячая. Помню, как ее тело слилось с моим так, что происходящее вышло за рамки простого и легкого траха. Не поймите меня неправильно, это было легко. Черт, так же естественно, как и дышать. Но я не ожидал такой связи с ней.

Ту же самую связь я ощущаю и сейчас.

Мы по очереди выбираем радиостанции. В машине только AM-диапазон, поэтому я останавливаюсь на «Мотаун», в то время как она предпочитает свинг музыку. Мы говорим обо всем: британской политике, канадском премьер-министре (уверен, он ей нравится), существуют ли пришельцы (определенно, да) и незабываемом отпуске.

На последней теме она уходит в себя, и я знаю, что заставляю ее думать о детстве, о котором она думать не хочет, поэтому рассказываю ей о первом (и единственном) разе, когда я ходил на охоту с отцом.

– Даже не уверен, что это можно назвать каникулами или отпуском, – рассказываю ей, когда мы приближаемся к автомагистрали. – Моя мать редко выражала своё мнение в нашей семье, отец подавлял всех нас. Но, по ее настоянию он взял моего брата, Мала, и меня на Лох-Ломонд, поохотиться на куропаток. Я даже не уверен, что к югу от Высокогорья есть куропатки, мы ни одну не видели. Но дело не в этом. Он думал, что сделает из нас мужчин, и на самом деле то был единственный раз, когда он проводил время с нами.

– Сколько вам было?

– Мал младше меня на девять лет. Мне тогда было шестнадцать.

– Ему было семь, когда он пошёл на охоту? – недоверчиво спрашивает она.

Я киваю.

– Да. Наверное, в моем случае отец увидел упущенную возможность. Я оказался не тем человеком, в котором он нуждался, не тем сыном, который был ему нужен, так что вместо этого он отправился за Малом. Что ж, если встретишься с Малом, ты поймешь, получилось не очень хорошо.

– Дай угадаю, он гей.

Я смеюсь.

– Он был бы рад это услышать. Нет, про него такое не скажешь. Мужчина-шлюха, вроде этот термин несколько раз использовала моя сестра. Но я не виню его. Сорняки и цветы растут из одной и той же грязи. Если он хочет быть ловеласом, флаг ему в руки. Но осесть и завести семью – не про него. Не помогает и то, что он фотограф и постоянно окружен женщинами.

– Какая тяжелая жизнь.

– Да. Он преуспел. Я горжусь им, хотя не думаю, что говорил ему об этом. На самом деле, прошел уже год, как мы последний раз разговаривали по телефону. Нерегулярно обменивались письмами, иногда смс. Если честно, не думаю, что у меня есть его номер, – я замолкаю, потому что отошел от темы и говорю немного сентиментально. – Так или иначе, мы отправились на охоту, мне было шестнадцать и я был бунтарем. Попадал в проблемы в школе, с девушками... зависал с неправильными людьми, а в Глазго неправильные люди довольно жестокие. Но я хотел быть рядом с отцом, а также хотел защитить Мала, так что согласился на поездку.

Джессика напрягается.

– Твой отец был жесток?

– Ага, – просто говорю ей. – Так он жил. Постоянно колотил нас. Никогда не отправлял в больницу, и мы не могли ни на что пожаловаться, не будучи названными киской.

– Даже Мал?

– Он был избавлен от худшего. Я принял удар за него на себя. Все было нормально. Позже я перерос отца и узнал, как бороться. Думаю, для меня он хотел именного этого, чтобы я сопротивлялся и был мужчиной. Он, конечно же, сам таким не был. Он играл в азартные игры и потерял наши деньги, а потом однажды исчез. Никогда больше его не видел.

– Даже сейчас?

– Он мертв.

– Боже. Мне очень жаль, – говорит она, рукой касаясь груди.

– Не стоит, – отвечаю. – Теперь я с легкостью говорю об этом, потому что у меня было много времени подумать. Я продолжал жить своей жизнью, и были другие вещи, о которых стоило волноваться. Его пырнули ножом в драке. Из-за денег. Он умер на улице. Мне не нравится, что все так обернулось, но у него были проблемы, которые он отказывался признавать.

Джессика замолкает и снова смотрит в окно. Города остались позади, начинается Шотландское высокогорье. Шоссе идет через холмы, болота и торф, в сезон превращаясь в золото. В них нет ничего драматичного, но они хороший предвестник будущего пейзажа.

Я продолжаю, надеясь разрядить обстановку.

– Охота, конечно же, как я говорил, превратилась в катастрофу. Куропаток не было. Мы втроем должны были спать в палатке, и все два дня, которые провели там, шел дождь. Но отец не позволил нам уехать, и мы с братом, не жалуясь, делали то, что он просил. Ходили по болоту, мокли, с винтовками высматривая добычу. Единственный, кого мы увидели – кролик, и то отец упустил его. Но знаешь, несмотря на все, у меня остались лишь хорошие воспоминания. Я долго не возвращался к ним, потому что не хотел вспоминать о детстве или отце в любом положительном свете. Затем понял: можно оценить воспоминания и хорошие времена независимо от того, насколько они редки, и не оправдывая все дерьмо, что случилось. Никогда не надо чувствовать вину за то, что пытаешься увидеть хорошее в плохом.

Снова тишина. Джессика кивает, так что я знаю, что она слушает.

Я давлю на нее, лишь немного.

– У тебя должны быть хорошие воспоминания, они должны быть главными. Они не перечеркивают все то дерьмо, через которое ты прошла...

– Не уверена, – безапелляционно заявляет она, и я понимаю, что лучше оставить ее в покое. Она заговорит, когда захочет. Не буду больше давить на нее.

Проходит немного времени, и мы въезжаем в город Инвернесс, известный тем, что находится на реке Несс, которая ведет, конечно же, в Лох-Несс. Идеальная остановка перед подъемом на север.

Мы заселяемся в отель, небольшой таунхаус напротив реки, и поднимаем чемоданы в комнату.

– Здесь мило, – говорит Рыжик, идя прямо к большому арочному окну, выходящему прямо на реку, где одинокий рыбак в болотных сапогах стоит посередине.

Мило, но по другим причинам.

Напряжение вокруг нас снова нарастает. Время обеда, и мы не ели ничего, лишь кое-что перекусили на заправке. Нам стоит пойти и пообедать где-нибудь, действительно насладиться атмосферой. Тем не менее мой голод совсем иного рода.

– Ты сильно голодна? – осторожно спрашиваю ее, пока она стоит у окна, проникающий свет идеально подчеркивает ее формы.

– Не очень, – отвечает она, поворачиваясь лицом ко мне. В ее глазах жар, которого раньше не было.

– Хорошо, – говорю я, шагая по комнате, пока ее лицо не оказывается у меня в руках. – Потому что я безумно голоден.

Я целую ее.

Жестко.

Влажно.

Дико.

Совсем не так, как в первый раз. Тогда все было нежно и осторожно, наши тела изучали друг друга.

На этот раз все иначе.

Я изголодался по ней.

Я желал ее всю прошлую неделю, с тех пор, как ее стройные ножки покинули мою квартиру.

Постоянно мечтал о ней, обо всех вещах, которые хотел сделать с ней.

Теперь она здесь, в моих руках, и я медленно начинаю.

Я ласкаю ее шею, облизывая и посасывая так, как ей нравилось тогда, до тех пор, пока она не начинает дрожать, мягкие стоны срываются с ее губ. Музыка для моих ушей.

Я мгновенно раздеваюсь до трусов, она срывается футболку через голову, и я опускаюсь на колени, чтобы помочь ей выйти из юбки и трусиков. Сначала спускаю юбку и смотрю на нее, когда мои руки медленно скользят вверх по ее бедрам.

Джессика роняет трость и хватается за мои волосы, чтобы сохранить равновесие.

Пальцами нахожу ее трусики, шёлк мокрый от желания.

– Господи, ты такая мокрая для меня, – шепчу ей. – Интересно, смогу ли я заставить тебя намокнуть еще больше? – Отодвигаю ее трусики в сторону и скольжу пальцем по ее складкам, ощущение заставляет меня сгорать от желания. Она издает длинный стон, крепче сжимая мои волосы. – Я хочу, чтобы мой член скользнул в тебя вот так. – Добавляю дополнительный палец и перемещаю их. – Вперед-назад, – шепчу я, когда мои пальцы двигаются вперед. – Ты хочешь сильнее, глубже?

Джессика стонет, я поднимаю голову и вижу, как она выгибает спину, выставив грудь вперед, сладкие розовые соски напряженные и твердые.

Охрененный вид.

– Хочешь мой член? – нежно спрашиваю я. – Или язык? Как ты хочешь, чтоб я трахнул тебя?

– Как-нибудь, как угодно, – говорит она сквозь еще один стон, когда я ввожу пальцы еще глубже.

Я прижимаюсь к ней лицом, высовывая язык и облизывая ее клитор.

– Ты так хороша на вкус, – бормочу я, и она дрожит от вибраций моего голоса. – Как женщина, моя женщина. Ты моя женщина? Если ответишь «да», я позабочусь о тебе.

– Да, да, я твоя, – практически хнычет она.

Я всасываю ее клитор, и она издает резкий вскрик, произнося мое имя так, что понимаю, если продолжит, я погибну.

Отодвигаюсь и встаю, хватая ее за руку, чтобы она не упала. Ее глаза полузакрыты, взгляд заторможенный, рот приоткрыт.

Несмотря на то, что до кровати всего лишь несколько шагов, я поднимаю ее и несу на постель, опуская на живот.

– Секунду, – бормочу я. Стягиваю трусы и беру штаны с пола, вытаскивая презерватив из кошелька, и раскатываю его по стволу, член горячий и твердый в моих руках. – Можешь немного подвинуться?

Она двигается вперед, оказываясь на середине кровати, и я забираюсь на нее, мои бедра по обе стороны от нее, загорелая кожа рядом с бледной.

– Дай знать, если тебе будет больно, мы сменим позицию, – говорю ей, проводя пальцем по расщелине ее попки. Она такая стройная и упругая, что я инстинктивно шлепаю ее ладонью.

Немного жду, наблюдая за ее реакцией. Рыжик немного приподнимает попку, желая большего.

Снова шлепаю ее – на этот раз сильнее – звук наполняет комнату. Отпечаток моей руки расцветает на ее бледной коже, словно роза.

– Так тебе тоже нравится? – бормочу я, и как только она кивает, снова шлепаю ее, на этот раз по обеим половинкам – шлеп, шлеп!

– А вот так? – спрашиваю ее, возвращая палец к ее попке и проводя по расщелине. Скольжу дальше, сохраняя это на другой день, и ввожу указательный палец в ее влагалище. Она скользкая, теплая, и мы оба выпускаем маленькие стоны.

Я знаю, новые отношения достаточно рискованное дело, когда вы впервые начинаете спать вместе. У меня есть целый шкаф, полный желаний, какие-то из них грязные, какие-то странные и запретные, никогда не имевшие возможности выйти, потому что я никогда не был с подходящей женщиной достаточно долго, чтобы попробовать их. У меня никогда не было их доверия. Когда мне было двадцать, у меня была девушка, но она была из тех, кто годился лишь для ванили.

И это было нормально. Но теперь у меня есть идеальная задница Джессики, кончик моего члена у ее расщелины, ее кожа по-прежнему красная от моей порки, и я хочу провести жизнь, выясняя, что еще мы можем сделать вместе.

Она двигает попкой, пытаясь подтолкнуть мой палец глубже.

– Терпение, – предупреждаю я, но все тщетно. Беру член и вхожу в нее так глубоко, как только могу.

Я стону, когда она окутывает меня, словно тугой бархатистый кулак. Тот факт, что ее ноги сведены, означает, что я могу использовать дополнительное трение ее бедер.

Черт. Надо было подрочить утром. Я долго не продержусь.

Она сжимает меня, и я толкаюсь дальше, мое дыхание прерывистое.

Прижимаю руку к ее плечу, медленно выходя, затем снова входя, пытаясь найти ритм, не причинив ей вреда. Мои бедра, немного дрожа, выполняют большую часть работы, мышцы напрягаются, когда я двигаюсь все быстрее и быстрее, мой член полностью исчезает внутри нее, основание блестящее от ее соков.

Я кручу бедрами и укорачиваю толчки так, чтобы оставаться в ней. Она сочится влагой, и я хочу оставаться в ней так глубоко, как сейчас. Она безумно тесная, пот течет по моим вискам, мышцы сильно напряжены.

Джессика стонет что-то.

– Хочешь кончить, Рыжик? – хрипло шепчу я. – Кончишь на моем члене? Сделаешь его чертовски влажным? Ты точно сделаешь его влажным.

Она стонет, хнычет, прося чего-то.

– Я собираюсь заставить тебя кончить, – говорю я. Грубо. – Чертовски сильно кончить.

Двигаю одну руку к ее талии и сжимаю ее, пока другая скользит между ее бедрами и матрасом, пока не добираюсь до ее клитора. Он покрыт влагой, и мой палец легко скользит по нему.

Это все, что нужно.

Ее тело подо мной напрягается, а затем начинает дрожать. Она пульсирует вокруг моего члена, клитор пульсирует под моим пальцем. Резкий крик срывается с ее губ, а затем смешивается с маленькими стонами.

Я кончаю сразу же за ней. Дрожь проходит вниз по моему позвоночнику, пока что-то во мне не взрывается. Я хрюкаю, как животное, толкаясь все глубже и глубже, кровать дрожит, пока сильно кончаю, выстреливая спермой в презерватив.

Я громко выдыхаю, дыхание прерывистое, сердце колотится. Откидываюсь назад на бедра, рассеянно пробегая руками по ее попке, пока вспоминаю, как дышать. Затем, когда мне перестаёт казаться, что у меня сердечный приступ, когда пот прекращает катиться по мне, я осторожно выхожу из неё.

Наклоняясь вперёд, прижимаюсь губами к её уху.

– Тебе понравилось?

Она поворачивает голову, глаза закрыты и издаёт звук, который, я думаю, означает «да».

Я убираю волосы с ее лица и целую ее в щеку. Затем оставляю крошечные, нежные поцелуи на ее шее, плече, по ее спине, пока, наконец, не слезаю с нее.

После того, как я избавляюсь от презерватива, бросаю ей рубашку и юбку на кровать.

– Теперь, когда мы насладились закусками, пойдем, пообедаем.