Текст книги "Лощина (ЛП)"

Автор книги: Карина Халле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Оргазм застигает меня врасплох. Я хрипло вскрикиваю, моя эякуляция горячими волнами выплескивается на книги, оставляя липкое белое месиво.

Я посмеиваюсь над результатами своей фантазии, наблюдая, как мое семя стекает с книг на стол. Неожиданно.

И тут у меня появляется идея. Магия крови – это один из способов установить связь. Сам половой акт, обмен телесными жидкостями – это совсем другое. Что, если мы объединим эти два процесса? Что, если мы придумаем ритуал, в котором смешаем нашу кровь и семя, двигаясь втроем в унисон, создавая настоящую магию?

Я беру носовой платок и вытираю книги, прежде чем пролистать страницы. Надеюсь, библиотекарь не заметит пятен. Уверен, что я не первый, кто увлекся подобным – в самом половом акте на удивление много магии.

Не уверен, сколько времени я трачу на изучение книг, но в конце концов нахожу несколько интересных предложений. Существует ритуал, который включает в себя магию крови и секса между участниками. Это кажется относительно простым делом с помощью некоторых заклинаний, определенных масел, растирания и защитного круга из соли, чтобы не подпустить других духов в процессе.

А затем следует более интенсивный ритуал, который должен проводиться ночью в полнолуние. Для этого нужно находиться у водоема, чтобы было легче добраться до завесы, а учитывая наши попытки с Кэт у озера, это не составит проблем. Ритуал заключается не столько в связывании, сколько в экзорцизме. Если Бром одержим всадником, его нужно будет изгнать, чтобы тот наконец стал свободным. Еще лучше, если это произойдет в Самайн.

Конечно, написано, что, возможно, первого ритуала будет достаточно. А если сил хватит, то мы сможем заставить всадника уйти в любом случае. Наша связь друг с другом сможет изгнать его, особенно если мы с Кэт сможем управлять своей энергией с помощью Брома.

Единственная проблема в том, что все участники должны быть готовы. А это значит, что и Бром тоже. Если он не помнит наших прежних отношений, то я не уверен, захочет ли он открыться мне таким образом. Полагаю, это будет задачей Кэт, если я сам смогу убедить ее.

Я достаю гусиное перо и чернила и начинаю делать заметки в своем блокноте, записывая как можно больше деталей. Допиваю остатки вина, затем просматриваю книгу о видах крепких напитков. К этому времени луна уже поднялась над деревьями, отбрасывая слабый свет в окна, не осветив библиотеку, а только углубляя тени.

В конце концов, я наткнулся на интересный отрывок о духах-возвращенцах. Их не всегда легко вызвать – человек должен очень сильно хотеть его использовать. Часто эти духи гневаются или совершают ужасные поступки, поскольку злобная энергия удерживает их привязанными к земному царству, не давая пройти дальше через остальные завесы. Ведьма может вызвать этих духов, чтобы вернуть людей, которые пропали без вести или сбежали, при этом дух находит человека, вселяется в него и физически возвращает обратно.

Могло ли это случиться с Бромом? Его родители, или Сара, или ковен, заколдовали Гессенца и отправили найти Брома и вернуть обратно? И если да, то потому, что они беспокоились о нем, или с какой-то гнусной целью?

Я продолжаю читать, сердце бешено колотится, меня переполняет то самое загадочное чувство, за которым я всегда гоняюсь, тот кайф, который сильнее любого опиума, чувство, что я на грани открытия чего-то. Далее в тексте говорится, что иногда дух может отказаться покидать человека. В еще более редких случаях дух может удерживать связь как с физическим, так и с эфирным телом, вселяясь в первое по своему желанию, но только после наступления темноты. Дух может влиять на хозяина, или хозяин может влиять на духа.

Должно быть, так оно и есть. Видимо, именно это и случилось с Бромом. А если нет, то, по крайней мере, можно использовать это как отправную точку для постановки диагноза.

Желая узнать больше, я продолжаю читать, переворачивая страницы, пока снова не чувствую, как холодный ветер обдувает мою спину.

Свечи возмущенно мерцают.

– Нет, нет, нет, – тихо кричу я, умоляя их продолжать гореть, но ветер неумолим. Я остаюсь в смеси дыма и тьмы.

Разворачиваюсь на своем месте как раз вовремя, увидев, как захлопываются входные двери библиотеки. Даже в темноте вижу высокую фигуру, стоящую между мной и выходом. Воздух наполняется запахом серы и гнили.

Гессенский солдат шагает ко мне, его тяжелые сапоги гулко стучат по полу. Сильная энергия витает в воздухе. Я чувствую, что мои клетки реагируют на него таким же образом, тошнотворное чувство желания сочетается с изнуряющим страхом, от которого у меня сжимается желудок, а тело застывает на месте.

Затем мой взгляд падает на его руки, в которых он держит голову мужчины, с которой капает кровь, когда он приближается ко мне. Он бросает голову на пол, и та немного катится перед ним.

Мне нужно бежать. Спрятаться за стол. Взять масло для умащения и произнести отпугивающие слова, что угодно, лишь бы удержать его на расстоянии.

Но я не могу.

Потому что я зачарован.

А именно любопытство сгубило кошку⁵.

В этой тайне, окутывающей нас, всадник без головы – всего лишь винтик в колесе. Если бы я мог обезвредить его здесь и сейчас, Бром смог бы освободиться, снова стать тем Эйбом, которого я знал.

– Я тебя не боюсь! – кричу, когда он приближается ко мне. – Я знаю, кто ты! Я знаю, кто ты!

Всадник поднимает другую руку с топором, который блестит в слабом лунном свете, проникающем через окна.

Он хочет отрубить мне голову.

Наверное, надо бежать.

Я вскакиваю и прячусь за стол как раз в тот момент, когда он опускает топор, разрубая и стол, и книги пополам.

Проблема человека без головы в том, что он не может с тобой общаться. Это разговор в одни ворота. Вспоминаю о способности Кэт разговаривать с животными, и хотел бы чему-нибудь научиться у нее, но сомневаюсь, что это произойдет, если мне отрубят голову в школьной библиотеке.

– Я знаю, ты слышишь меня, Бром! – кричу я. – Знаю, что ты привязан к нему, а он к тебе!

Значит, он здесь из-за Кэт.

Потому что он хочет убрать меня со сцены.

– Она не только твоя, – говорю я, когда всадник снова берет топор и мощными шагами обходит стол, направляясь ко мне. – Она принадлежит мне. И я тоже принадлежу тебе.

Всадника, похоже, не волнует моя болтовня, его наступление непреодолимо.

– Черт, – ругаюсь я, доставая из другого кармана пальто пузырек с солью, которая, по слухам, была привезена из затерянного города Атлантиды. Откупориваю и бросаю в него соль как раз в тот момент, когда он собирается снова замахнуться топором.

Белые гранулы попадают в него и рассыпаются, от них поднимается пар, а Гессенец издает нечеловеческий рев, несмотря на то, что у него нет лица. Он в отчаянии размахивает руками, и на мгновение мне кажется, что этого достаточно, чтобы удержать его на расстоянии. В конце концов, он – дух.

Но он продолжает идти, а я обхожу еще один стол, ощупывая пальто в поисках чего-нибудь еще.

У меня нет ничего, кроме слов.

Ничего, кроме собственной энергии.

Я протягиваю руки.

– Me tangere non potes! – кричу я.

Не трогай меня.

Он останавливается, поднимая руки, словно защищаясь.

Я знаю, что слова не действуют вечно; это всего лишь временное заклинание. Но я делаю все, что в моих силах. Если я сейчас побегу, он просто догонит меня. Хитрость в том, чтобы убедить его не убивать меня.

– Ты знаешь меня, Бром! – кричу я. – Ты помнишь в глубине души о своей тайной теневой стороне. Ты помнишь, что было между нами!

Всадник выпрямляется и снова направляется ко мне, а я отступаю, пока не натыкаюсь спиной на полку с книгами.

Деваться некуда.

Ничто не может защитить меня, кроме моей магии и моего разума.

Всадник останавливается прямо передо мной, вонь серы становится невыносимой, мной овладевает ощущение хаоса. Его тело такое твердое, в плаще и доспехах, кажется, что он поглощает все своей тьмой. Он прижимается ко мне, словно намеревается сначала раздробить мне кости, прежде чем оторвать голову, – стена из книг неподатлива.

Я смотрю прямо на его отсутствующую голову. Он выше меня сантиметров на десять, если не больше. Рана выглядит прижженной, красной и зловещей. Чем пристальнее я смотрю, тем больше мне кажется, что в обрубке что-то шевелится. Отвожу глаза, не желая, чтобы это было последним, что я увижу.

Одна из его рук поднимается к моей макушке, сжимается в кулак и дергает меня за волосы.

– Ты же знаешь, что так не бывает, – говорю я дрожащим голосом, но мне все равно, знает ли он о моем страхе. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы достучаться до него.

Ухитряюсь прижаться к нему бедрами, используя то небольшое преимущество, которое у меня есть, даже когда он запускает кулак в мои волосы.

– Ты ведь этого хочешь, правда? – говорю я с усмешкой. – Вот почему ты здесь. Не для того, чтобы убить меня. Не для того, чтобы отрубать голову. Ведь ты помнишь, что я тебе подарил. Да, красавчик?

Всадник замирает при упоминании своего прозвища.

Я знаю, он помнит.

Протягиваю руку вниз, втискиваю ее между его ног, поворачиваю запястье, прижимая ладонь к его члену.

– Этого ты хочешь, – хрипло шепчу я, крепче сжимая его. Член невероятно длинный, твердый и огромный; моя ладонь кажется маленькой по сравнению с ним. Но он возбужден, прижимается бедрами к моей руке и трется о нее.

– Я могу дать тебе то, что ты хочешь, – хрипло говорю я, отводя взгляд от его отсутствующей головы. – То, о чем ты забыл. То, о чем ты не позволяешь себе думать. Я знаю, ты хочешь меня, Бром. Я вижу это.

Всадник снова замирает. Я крепче сжимаю его член, быстрее поглаживая его пах.

– Хочешь умолять меня? – продолжаю я. – Ты же знаешь, я люблю, когда ты умоляешь. Ты же знаешь, я умею выполнять свои обещания.

Он отпускает мои волосы.

Наверное, сейчас и прикончит меня прямо здесь.

Но вместо этого он, шатаясь, отступает назад.

Отворачивается и направляется к дверям, его плащ развевается за спиной, каждый тяжелый шаг отдается эхом. Он проходит мимо отрубленной головы и пинает ее ботинком, так что она, подпрыгивая, летит в мою сторону.

Затем он распахивает двери и исчезает в ночи.

Мои ноги подкашиваются, и я сползаю на пол, прижимая руку к груди, словно пытаясь удержать сердце на месте.

Я никогда раньше не был так близок к смерти.

Он пришел сюда, чтобы убить меня.

И все же я смог достучаться до него, заставить остановиться, даже напугал его. Он боится своих собственных чувств ко мне, чувств к мужчине, сексуальных и других.

Но я знаю, каково это. Когда все усложняется. Как эти осложнения приводят к замешательству, потом к гневу, а гнев может привести к насилию.

Вспоминаю о Мари.

О той ночи, когда узнал, что у нее роман с нашим соседом Рэем.

О том, как долго я пытался скрыть свое влечение к нему. Как я был зол, что она смогла изменить мне с ним.

Вспоминаю о том, как я поехал навестить Рэя, и ругался с ним, как поступил бы любой рассерженный муж.

Потом этот гнев трансформировался.

Потому что я хотел Мари. Но Рэя хотел больше.

И не мог смириться с этим, иначе перечеркнул бы все, чему меня учили в церкви и мой отец-пастор.

Иногда невозможно посмотреть в лицо огню, пока тебя не толкнут прямо в пламя.

Я быстро вскакиваю на ноги, меня охватывает паника.

Поскольку я понимаю, что чувствует Бром, знаю, что он собирается делать.

Знаю, кого он пошел искать.

Он отправился за Кэт.

Если только не навестил ее ранее.

Глава 29

Кэт

После того, как всадник без головы вошел в мою спальню, я сразу же отправилась на поиски мамы, удивляясь, почему она не услышала моего крика. Но ее нигде не было, как и Фамке. Оказалось, что незваный гость разбудил меня не посреди ночи. Было всего одиннадцать часов вечера, и они, вероятно, в любой момент могут вернуться с костра.

Но я не могла просто ждать их. Сначала хотела побежать к Мэри и рассказать ей о том, что видела, но не хотела рисковать, выходя из дома. Когда огонь в камине догорел, мне даже не захотелось идти в дровяной сарай за новыми поленьями для растопки, поэтому я зажгла все свечи, которые смогла найти, высекая искры из пальцев.

Затем встала на четвереньки и смыла кровь с пола сквозь рвотные позывы. Я все еще была в ужасе, и если бы не кровь, я бы подумала, что все это мне приснилось.

Но это было на самом деле. Он пришел в дом, желая меня. Не знаю, осквернить, убить или и то, и другое, но на этот раз он хотел меня. Мне просто повезло, что я смогла вовремя вызвать внутреннюю силу.

И все же, не похоже, что он просто развернулся и убежал. Он ушел так, словно я вежливо попросила его уйти. Значит, он может вернуться. Поэтому я решила собрать всю соль в доме и посыпать ею все входы, надеясь, что это сможет его остановить.

Сейчас я сижу на стуле в гостиной, рядом со мной стоит зажженная свеча, и вздрагиваю от каждого звука. Когда часы показывают полночь, мама и Фамке все еще не приходят. Я начинаю беспокоиться. Что, если всадник напал и на них?

Но мысль о том, чтобы выйти из дома и искать их холодной ночью, слишком пугает, поэтому я остаюсь на месте.

Затем слышу стук.

Еще один стук.

Медленно поднимаюсь на ноги, беру подсвечник. Пламя колышется. Дом будто наполняется тьмой, тени сгущаются. У меня мурашки бегут по коже от страха.

Что это такое?

Слышу стук снова.

Звук доносится из моей спальни.

Моя грудь сжимается от страха.

Еще один стук.

В окно моей спальни что-то стучит.

Я стою в гостиной, охваченная таким диким страхом, что у меня дрожат колени.

Еще один стук, на этот раз громче.

В стекло бьют камнем.

А что же еще?

Я осмеливаюсь сделать шаг вперед, затем еще один, пока не останавливаюсь в дверях своей комнаты.

У моего окна, под вязом с осенними листьями, стоит Бром.

Несмотря на прежние сомнения по поводу него, меня словно магнитом тянет к окну. Я открываю створку, и в комнату врывается холодный воздух.

– Бром, – говорю я, задыхаясь.

Он пристально смотрит на меня, его глаза черны, как полночь, и я возвращаюсь в прошлое, в ту ночь, когда видела его в последний раз перед исчезновением. Как этот человек мог стать другим? Почему это не тот Бром, которого я знала?

– Можно войти? – спрашивает он. Его голос грубоват, но тон мягкий.

Я колеблюсь, мои мысли все еще заняты всадником.

– Пожалуйста, – говорит Бром. Он полон отчаяния, и, заглянув ему в глаза, я понимаю, как он измучен. Это же мой Бром, который всегда слишком много переживал, не скрывал своих чувств. Я не могу сказать «нет». Я отталкивала его всю неделю, оставляя в одиночестве, и теперь мной овладевает чувство вины.

Я отхожу от окна, и он с легкостью перелезает через него. Встает на ноги рядом со мной в спальне, и я чувствую, как вся его воля и решимость, даже страх, тают. Он всегда был такой рядом со мной. Крупное тело, огромная сила в мышцах и темнота внутри, которая была с самого первого дня.

Он втягивает воздух, свеча в моей руке мерцает, и я чувствую, как воздух покидает легкие. Напряжение между нами – это грозовая молния. Нервозность нарастает, пока я совсем не перестаю дышать. Волосы у меня на руках встают дыбом, внутри разгорается жар.

Этот мужчина – моя гроза.

– Я скучал по тебе, – шепчет Бром, делая шаг вперед и касаясь рукой моей щеки.

Я закрываю глаза, ощущая знакомое прикосновение его ладони. Теплый, отзывчивый, заботливый. Вот он. Мужчина, которого я знаю. Мужчина, которого я ждала.

– Я так сильно скучал по тебе, нарцисс, – говорит он.

Мои глаза распахиваются при звуке старого прозвища. Я смотрю в его глаза, и меня поражает буря, бушующая в них. Они такие темные и красивые.

Он наклоняется, касаясь губами моей щеки.

– Я так сильно скучал по тебе, – снова шепчет он хриплым голосом, и подсвечник начинает дрожать в моей руке, пламя мерцает.

Господи. Как мне его спасти?

– Бром, – говорю я, но тут он целует меня. Но неуверенно, как будто сдерживает себя. Раздвигает мои губы, проводя по ним языком, и я не могу не застонать.

Подсвечник падает на пол, пламя гаснет, и Бром запускает руки в мои волосы, удерживая на месте. Поцелуй углубляется, он впивается в мои губы долгими, медленными движениями языка, от чего мурашки бегут по коже, а все тело сотрясает дрожь.

В этом он сильно отличается от Крейна, который большую часть времени сдержанный и отчужденный, но страстный в сексе. А Бром пылкий и угрюмый, но очень чувственный в интиме.

И его поцелуи так приятны. Такие знакомые и в то же время новые. Я хватаю его за рубашку и крепко сжимаю, осознавая, что он наконец-то вернулся ко мне. Внутри все горит, когда он целует меня глубже, наши губы медленно соприкасаются, словно у нас есть все время мира. Я хочу, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался. Хочу утонуть в этом сладостном желании. Хочу насладиться нашим возвращением друг к другу.

– Кэт, – шепчет он мне в губы, слегка отстраняясь. – Я никогда не переставал думать о нашей ночи, проведенной вместе.

Наши губы отрываются друг от друга, я тяжело дышу и удивленно смотрю на него.

– В смысле? Ты помнишь, что думал обо мне?

Он слегка качает головой, его глаза страдальчески щурятся.

– Нет. Я не помню. Но знаю. Знаю, что думал. Как я мог забыть? Я не переставая думал об этом с тех пор, как вернулся в Сонную Лощину, – он прижимается своим лбом к моему, его руки оставляют мои волосы и скользят по моей шее, ключицам, грудям, мои соски набухают под тонкой ночнушкой. – Мы были намного моложе, чем сейчас, но ты оставила свой след во мне. Теперь ты стала настоящей женщиной, Кэт, и я хочу тебя. Хочу тебя так, как никогда ничего не хотел раньше. Ты доводишь меня до отчаяния.

Он продолжает медленно поглаживать мои соски через ткань, пока жар между моих ног не начинает жадно пульсировать, и он наклоняется, целуя мои ключицы. Ощущение такое, будто меня касаются крылья бабочки.

– Я умру, если не смогу принадлежать тебе, – шепчет он, касаясь моей кожи.

Мои глаза закатываются. Я с трудом сглатываю, не в силах удержаться от того, чтобы не сказать правду.

– Я не могу принадлежать только тебе. Еще я принадлежу Крейну.

Он напрягается, его пальцы сильно сжимают мои соски, когда я встречаюсь с ним взглядом. Его ноздри раздуваются, в глазах вспыхивает презрение.

– Ты стала моей раньше.

Его настроение подобно ртути.

– И ты всегда будешь моим первым, – говорю я ему. – Но ты же знаешь, что я с Крейном.

Его верхняя губа изгибается.

– Я заставлю тебя забыть его.

Я почти смеюсь над тем, как собственнически он себя ведет.

– Ты не можешь заставить меня забыть его, Бром. Ты сам… – я останавливаю себя, облизывая губы.

Одна рука опускается мне на затылок, а другая – обнимает за талию.

– Что? – спрашивает он твердым голосом, его хватка усиливается.

– Это ты забыл, – говорю я ему, жалея, что Крейн не сказал ему об этом. – Ты знаешь Крейна. Вы встречались с ним раньше. В Нью-Йорке. Ты был в Нью-Йорке, и назвался Эйбом. Ты был с ним.

Его глаза на мгновение расширяются, как две черные луны, а затем его брови сходятся, и он качает головой.

– Нет. Нет. Ты ошибаешься. Он лжет!

– Бром, – говорю я, когда его рука крепче сжимает мою шею. – Я знаю, ты не помнишь, но так оно и было. Ты был его любовником.

– Заткнись, – кричит он, отпуская мою шею и отталкивая меня в сторону. Он подходит к двери, закрывает ее, и мое сердце подпрыгивает. Бром поворачивается ко мне лицом. – Я не знаю, в какую игру ты играешь.

– Я? – вскрикиваю. – Это ты здесь играешь в игры! Как раз перед твоим приходом ко мне в комнату заходил всадник без головы! Он вошел, держа в руках голову. Узнаю ли я завтра, что это было результатом твоей ревности?

Его подбородок вздергивается, брови в негодовании приподнимаются.

– Ты думаешь, я – всадник без головы? Ты правда думаешь, что я убийца?

– Это так?

Он шагает ко мне, а я отступаю, пока не упираюсь ногами в кровать.

– Потаскуха, – рычит он мне в лицо.

– Что? – восклицаю я в шоке.

Он рычит и хватает меня за горло, сжимая.

– Грязная потаскуха, – говорит он.

Затем целует меня. Прежняя нежность исчезла. Этот поцелуй глубокий и жестокий. Он погружает язык все глубже, трахая мой рот.

Мое тело предает меня. Я должна оттолкнуть Брома за то, что он назвал меня этим словом, но какой-то скрытой части меня это нравится. Хочется почувствовать его гнев. Хочется, чтобы меня оскорбили. Я уже вся влажная между ног. Трепет перед опасностью слишком прекрасен.

Он тянет меня за шею, пока наши губы не отрываются друг от друга, и я едва могу дышать, в его глазах вижу пугающую бурю вожделения.

– Ты даже не смогла меня дождаться, – хрипит он. – Прыгнула на чужой член, чтобы удовлетворить свою жадную дырочку, – он снова притягивает меня к себе за шею, давление усиливается, и я задыхаюсь, наши глаза в нескольких дюймах друг от друга. – Я вытрясу из тебя все это. Ты принадлежишь мне, только мне. И сегодня ночью я заявляю на тебя свои права.

Мой желудок сжимается, и я тяжело дышу под его хваткой.

– Тебе это нравится, да? – рычит он. – Маленькая шлюшка.

А потом он толкает меня на кровать. Прежде чем я успеваю выпрямиться, он поднимает меня за шею и переворачивает так, чтобы я встала коленями на кровать, а грудью прижалась к стене.

– Положи руки на стену, – твердит он грубым голосом. – Не двигайся.

Трясущимися руками я делаю, как он говорит, сердце бешено колотится в груди. Я прижимаюсь ладонями к стене и слышу, как он за моей спиной снимает с себя одежду. Я могла бы это остановить. Могла бы хотя бы попытаться. Но не хочу. Я хочу, чтобы он отдался мне со всей своей яростью. Может, я и принадлежу Крейну, но дико жажду, чтобы Бром принадлежал мне.

– Черт, – слышу я, как он выдыхает. – Ты почувствуешь. Ты почувствуешь меня так глубоко и забудешь, что тебя трахали раньше. Ты никогда от меня не избавишься.

Кровать прогибается, когда он опускается на нее коленями, и я ощущаю спиной его дикую энергию. Она горячая и необъятная, и, кажется, с каждой секундой становится все мощнее, я чувствую, что вот-вот сойду с ума.

Подпрыгиваю от неожиданности, когда его руки находят низ моей ночнушки и задирают ее на талии. Затем он стягивает с меня панталоны, бросает на пол.

– Как же ты прекрасна, нарцисс, – хрипит он от похоти, и я чувствую его взгляд на своей обнаженной коже. – Ты такая влажная. Течешь из-за меня.

Задыхаюсь, когда его рука скользит между моих бедер и проводит по тому месту, где я взмокла и набухла, и я не могу удержаться от глубокого стона, который сотрясает мои легкие.

– Все это мое, – бормочет он. – Все это для меня. Разве ты течешь так из-за Крейна?

Я понимаю, что лучше не отвечать на этот вопрос, но тут он просовывает пальцы внутрь меня, а другой рукой сжимает в кулак мои волосы, запрокидывая голову назад. Я вскрикиваю, и его рот оказывается у моего уха.

– Ответь на гребаный вопрос. Это профессор тебя так возбудил? Он тоже трахал тебя пальцами? Ты сжимала их внутри, как в тисках?

– Да, – с трудом выдавливаю я.

– Тебе понравилось? – спрашивает он, облизывая мочку моего уха, отчего я вздрагиваю. Его кулак в моих волосах болезненно сжимается.

– Да, – шепчу я.

Он замолкает, слегка отстраняясь.

– Какая же ты маленькая шлюшка, – говорит он.

Затем он плюет мне на обнаженную шею, и я вздрагиваю. Слюна медленно скатывается по спине под ночнушку, и я чувствую, как его взгляд прожигает меня насквозь.

– Но ты моя шлюшка, – добавляет он, убирая пальцы, и я едва успеваю перевести дух, прежде чем чувствую его бедра, твердый жар его члена у входа, а затем он входит в меня одним резким толчком.

– О боже! – вскрикиваю я, сжимая ладони.

– Я не твой бог, – Бром злится, покусывает и облизывает мою шею, бедрами прижимает меня к стене, член входит очень глубоко. Я разрываюсь надвое, и, кажется, сейчас упаду в обморок, мир расплывается от смеси удовольствия и боли.

– Я не твой бог, – повторяет он. – Я твой дьявол.

Он медленно выходит из меня, и я чувствую, как член касается каждого нерва внутри меня, прежде чем он снова входит по самый лобок. Его грудь прижимается к моей спине, пот стекает на ночнушку, его жар подобен адскому пламени.

Если он дьявол, тогда все это – ад.

Но почему в аду так хорошо?

«Потому что ты ведьма», – напоминаю я себе. «Язычница, поклоняющаяся только сексу».

– Попробуй себя на вкус, – говорит Бром, отпуская волосы и касаясь моего лица, засовывая пальцы мне в рот. – Пососи их.

Я подчиняюсь ему так же, как подчинялась Крейну. Ощущаю свой вкус на его пальцах, пока он продолжает входить в меня. Он держит свои пальцы у меня во рту, обхватывая мой рот, словно я лошадь, которую он удерживает на месте, и я вспоминаю слова Крейна в конюшне. Неудивительно, что эти двое мужчин спелись в прошлом.

– Ты думаешь о нем, – говорит Бром, покусывая мочку моего уха. – Что мне сделать, чтобы это прекратить? Заставить тебя кончить? Изливаться в тебя, пока ты не захлебнешься? Заставить все это слизать, нарцисс?

– Пожалуйста, – говорю я, обхватывая его пальцы, потому что хочу этого. Я хочу всего, что может дать мне этот дикий мужчина.

– Тебе нравится умолять, – говорит он, пронзая меня одним сильным толчком, пока моя грудь не прижимается к стене. – Как часто ты умоляла его?

– Всегда.

Он издает низкий рык, убирая руку от моего рта. Я слышу, как он сплевывает в ладонь. Затем вздрагиваю, когда опускает руку к моей заднице, пробегая по ложбинке между ягодицами.

– Он прикасался к тебе здесь? – шепчет он, облизывая мою шею и снова хватая за волосы другой рукой. Дергает за пряди, посылая осколки боли, которые каскадом проносятся по моему телу, отчего бедра дрожат.

– Н-нет, – отвечаю ему. Я давно хотела этого, но стеснялась попросить даже такого человека, как Крейн.

Он тихо стонет от удовольствия, а затем скользит пальцами между моих ягодиц, находит местечко, и проникает туда, где я сильнее всего напрягаюсь.

– Тебе нравится? – спрашивает он, снова запрокидывая мою голову, так что моя шея обнажается, а его губы оказываются у моего уха. В его вопросе появляется нотка, которая напоминает мне о старом Броме, вечно желающем угодить. Он все еще здесь.

Я пытаюсь кивнуть, сглатываю.

– Хорошо, – говорит он, засовывая палец в попку и продолжая вгонять в меня свой член.

Я задерживаю дыхание, мое тело переполняют слишком сильные ощущения. Он внутри меня в двух разных местах, его член и палец работают в тандеме, хватка в волосах доставляет удовольствие и боль. У меня начинает сильно болеть между ног, кровь приливает к телу, кожа становится слишком натянутой. Потребность в оргазме – мучительной, и я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

– Хочешь кончить? – спрашивает он меня. – Кончить на мой член, как маленькая шлюшка? Сжать его внутри и обкончать?

– Да, – говорю я ему, задыхаясь. – Пожалуйста.

В ответ он кусает меня за плечо, и между нашими телами выступает пот. Я закрываю глаза от боли и блаженства.

– Только если скажешь, что ты моя, – говорит он.

– Я твоя, – отвечаю.

– Только моя, – говорит он.

Я качаю головой.

– Не могу.

Пауза. Его член и палец сжимаются внутри меня.

– Черт, – рычит он. – Я должен кончить сам и уйти, чтобы ты молила о пощаде. Я должен наказать тебя.

У меня перехватывает горло, я едва могу сглотнуть. Он знает, в каком я отчаянии. В комнате пахнет моим желанием, и мне так больно, что я думаю, будто вот-вот умру.

– Пожалуйста, Бром, – шепчу я. – Я хочу кончить. Хочу, чтобы ты кончил в меня. Ты нужен мне…

Он издает низкий стон.

– Ты не представляешь, как приятно это слышать.

Затем он отпускает волосы и проводит рукой по моей груди, сжимая ее, потом опускает руку между моих ног.

Я мгновенно кончаю.

Чувствую все.

Прижимаюсь к нему спиной, положив голову ему на плечо. Сдавленный крик срывается с моих губ, мир искрится. Я чувствую себя лопающимся пузырьком шампанского.

– Бром, – выкрикиваю я, судорожно хватая ртом воздух.

Как хорошо. Как божественно.

– О, черт, – стонет Бром, и я чувствую, как член набухает, бедра замедляются. – Кэт, Кэт, – хрипло шепчет он, продолжая водить пальцами по моей промежности, пока я не становлюсь слишком чувствительной.

Он кончает с судорожным стоном, вздрагивает, когда его охватывает оргазм. Я чувствую, как его горячее семя выплескивается внутрь меня. Он кончает, сделав пару медленных толчков, и я сильно сжимаю его, опустошая.

В конце концов, он отстраняется, его семя стекает по моим ногам. Он прижимается грудью к моей спине и оставляет дорожку поцелуев на моем затылке, тяжело дыша.

– Кэт, – говорит он, и в его голосе слышится тихое отчаяние. – Я…

Я пытаюсь перевести дыхание, ожидая, что он скажет.

Он прижимается губами к моей щеке, его борода щекочет мою кожу, и он целует меня. Так нежно.

– Я никогда не переставал любить тебя, – говорит он едва слышным шепотом.

Я сглатываю, мое сердце расцветает в груди.

Боже милостивый.

– Бром…

Я не знаю, что сказать.

– Я любил тебя всю свою жизнь, – продолжает он тихо и нежно, касаясь губами моего плеча.

Я поворачиваю к нему голову, не в силах осмыслить его слова.

Он любит меня?

Он правда любит меня?

– Всю жизнь? – спрашиваю я, и это ощущение лопающихся пузырьков возвращается.

– Я знал, что однажды женюсь на тебе, – шепчет он, щекоча бородой мое плечо. – Не имело значения, что они говорили. Это не было их решением. Я влюбился в тебя с самого начала, потому что ты – это ты. Ты моя Нарци. Ты моя Кэт, – он сглатывает.

– Я больше не знаю самого себя, – продолжает он срывающимся голосом. – Но знаю, что чувствую к тебе. И постараюсь сделать все правильно. Любишь ли ты меня и хочешь ли выйти замуж, не важно. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы остаться… с…

Он замолкает, его тело напрягается.

– Что? – шепчу я.

Тишина.

Неподвижность.

Ужас пронзает мой позвоночник.

Он отстраняется от моей спины, его присутствие кажется зловещим.

Я осторожно поворачиваюсь к нему лицом.

В тусклом лунном свете, льющемся через окно, вижу его красивое лицо, темную бороду на волевом подбородке, идеальный нос, черные изогнутые брови.

Но глаза, которые смотрят на меня в ответ, принадлежат не Брому.

Они черные, как деготь.

Кипящее зло.

О боже.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он протягивает руку, хватает меня за голову и бьет о стену.

Я кричу, когда мир начинает погружаться во тьму. Но тут Бром хватает меня и переворачивает на спину, заламывая мои руки над головой.

– Сука, – рычит он на меня, и его голос нечеловеческий, соответствующий бездушию его глаз. – Ты поплатишься за свое блядство.

Это не Бром. И это существо говорит серьезно.

Он нависает надо мной, тело кажется больше и его труднее разглядеть, как будто тени покрывают всю кожу. Его рука тянется к члену.

– Поплатишься.

– Нет, – кричу я. – Бром, не делай этого!

Но он тянется вперед и хватает меня за горло. В отличие от того, что было раньше, теперь он давит на горло, и я не могу вдохнуть.