Текст книги "Мертвая (СИ)"
Автор книги: Карина Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
– Это ты его убила? – спросил он, когда Агна вновь появилась в его доме.
– Не говори глупостей, – она дернула плечиком и сняла платье. – У меня времени мало… богиня, как я устала от этой игры…
– Какой игpы?
– Думаешь, легко притворяться любящей супругой? Терпеть вечные его измены, делать вид, что ничего не вижу, ничего не слышу… не понимаю… столько сил потратить, чтобы добиться его…
– Тогда зачем?
На сей раз ее нагота не произвела того завораживающего впечатления, что обычно. Да и… сама Агна была по-прежнему совершенна, но совершенство это угнетало.
– Зачем… какой же ты все-таки дурачок, – она взъерошила его волосы. – Ради силы, конечно… и титул, и состояние… я привыкла к определенному уровню жизни и ты, мой дорогой, при всем своем желании не сможешь его поддерживать. Но главное – это сила… ты не представляешь, что такое – живой источник в твоих руках… они все кичатся кровью рода, не понимают, что эта самая кровь не имеет значения…
Она вздохнула и потянулась за поцелуем.Она была жадной. Пила и почти выпивала его до дна,и после ее ухода, мейстер Виннерхорф лежал обессиленный, а порой – стыдно признаться – плакал. Но уходя Агна велела:
– Найди мне другого мальчишку. Только постарайся не слишком искалеченного…
…и он нашел.И другого.Третьего… их был десяток, мальчишек, отмеченных даром, не знающих об этом даре, который мог бы изменить жизнь, да и изменил, правда, не в ту сторону…
– Отлично, – сказала Агна, когда искра очередного пациента погасла. – Превосходно…
Она заглянула в глаза Виннерхорфа и произнесла:
– Мой пасынок заболеет… старшенький… надеюсь, ты понимаешь, как правильно его лечить…он понимал.
И… сделал все, как должно. Но дар Мортимера горел слишком ярко, а может, все-таки дело было в крови, которая текла в его жилах? Его искра не погасла, но извратилась самым причудливым образом, что, впрочем, Агну лишь порадовало:
– Пускай, – сказала она, потягиваясь в постели. – Минус один ублюдок… остался второй. И с моим мальчиком надо что-то сделать… впрочем, я знаю, что именно… найди мне девочку. Одаренную. И желательно из такой семьи, в которой она будет лишней…
…эту просьбу он тоже исполнил.Девочка обошлась в пять сотен марок.Ей было пять.Она не разговаривала и отличалась диковатым норовом, что изрядно раздражало родителей, а также братьев с сестрами, и потому все лишь вздохнули с облегчением, когда милая леди решила поучаствовать в жизни сиротки.Боялся ли он? Тогда нет.
Это позже, когда спустя год пьяный мужик заявился,требуя вернуть дочь или заплатить двести марок, мейстер Виннeрхорф испытал нечто похожее на страх. Впрочем, он быстро справился, протрезвил мужика и объяснил, что, конечно, сочувствует его утрате, но если тот продолжит обвинять уважаемого человека невесть в чем, то позовет жандармов. И уж они пусть решают, куда подевалось дитя.
Кому поверят? Известному на весь город целителю или старому алкоголику, который любил поколачивать домашних. И как знать, не забил ли он бедное дитя до смерти?…мужичок поверил.Испугался и… исчез.Агна же… Агна никогда не говорила, куда подевался ребенок, лишь обмолвилась:
– У всего есть своя цена, но порой ее можно переложить на плечи другого.
Стала ли она менее притягательна? Отнюдь.Когда ее не было, Виннерхорф чувствовал себя свободным и несчастным. Порой порывался уехать, как-то даже всерьез озаботился поиском новой практики, благо, объявления о продаже в «Вестнике целителя» публиковали частенько, а в деньгах он стеснен не был, но смелости не хватало.
А потом Агна возвращалась.Болезненное зависимое счастье, которого всегда будет мало. Она приходила. Говорила. О муже. О сыне, который, к счастью, начал поправляться и сила вернулась… о пасынке и о том, что его, пожалуй, придется отправить из дому, где все напоминает ему об утраченной силе…о школах, которые она подыскала.…о старшеньком, его бы тоже куда-нибудь сослать, но здесь муж категорически против: изменившаяся сила сделала Мортимера неустойчивым…
Долгие годы связь эта тянулась.Она была удавкой на шее, и даже когда Агна ослабляла ее, мейстер Виннерхорф не мог дышать. Он… у него иногда возникали романы с другими женщинами. Один почти настоящий… та сестра милосердия была очень достойной женщиной.Умной.Понимающей.И на свою беду видела больше, нежели другие.
– Тебе стоит уехать отсюда, – сказала она как-то. Не в постели, отнюдь, с ней мейстер не позволял себе большего, нежели беседа за вечерним чаепитием. Но этих вечеров он ждал, пожалуй, не меньше, чем визитов Агны. А то и больше, потому что в махонькой каморке госпиталя, с чашкой в руках чувствовал себя наконец-то цельным. – И показаться хорошему проклятийнику. Я здесь ничем не помогу, но…
Она подарила амулет.
Деревянное сердечко на кожаном шнурке. Осина. Омела. И насоленная кожа. Сперва амулет опалил, но после… в тот вечер он купил билет до столицы. И уехал на три дня.Он нашел проклятийника.И выслушал много хорошего о том, кто навесил столь совершенное дурманящее заклятье. О нет, ничего столь уж незаконного, просто красивая паутинка, усиливающая естественные страсти… лишь в присутствии того, кто был ее создателем.Некоторые используют подобные игрушки добровольно.Усиливают влечение к супруге или супругу… к любовнице опять же… но пара узелков… сомнительных таких узелков, которые сложно трактовать однозначно… паутинку-то снимут, но мейстеру Виннерхорфу, раз уж это украшение повесили без его на то согласие, лучше провести недельку-другую вдалеке от родных мест. Чтобы,так сказать, восстановить естественный рисунок тонких материй.
И он согласился.Ему как-то просто стало соглашаться с другими людьми.Неделя… другая… в столице легко найти съемное жилье, а деньги у него имелись. Прогулки по парку. Тишина. И впервые – осознание того, что он совершил. По своей ли воле? Нет, принуждения не было… проклятийник подтвердит, что принуждения не было… и стало быть, оправдания для коронного суда у него нет. Да и… узнай некромант, что мейстер Виннерхорф причастен к проблемам его семейным и… суда не понадобится.
Страшно?
Впервые, пожалуй… и страх боролся с совестью, побеждая ее. Страх шептал, что, если уехать… далеко уехать… никто ничего не узнает. И мальчики остались живы… во всяком случае те, которые сыновья некроманта… а другие? Он их не убивал, а потому…он спас многие жизни.Десятки жизней.И спасет куда больше… он искупит вину… делом искупит… и не о том ли твердят в храмах? А потому… он решился, он даже выбрал городок, не слишком маленький, но и не большой. Обыкновенный, каковых в империи сотни… он постановил не возвращаться, здраво опасаясь, что Агна не отпустит.Он не учел одного: Агна никогда не умела ждать.
Она просто появилась:
– Сбежать решил? – спросила, озираясь. Носик наморщила. – Продолжаешь тяготеть к убогости…
– К аскетизму.
Жилье он снял дешевое, а потому не самого приличного вида.
– Убогость, дорогой, убогость… что в жилье, что с женщинами… и вот скажи мне, пожалуйста, что тебя не устраивало?
– Я не… собираюсь участвовать в твоих… – разговаривать с ней оказалось сложно.
Он не раз и не два проигрывал в уме эту беседу. Подыскивал слова, составлял монологи, все до одного крайне убедительные, но на деле оказывалось, что смысла в словах нет.Никакого.
– Ты уже участвуешь. И довольно успешно.
– Ты заставила!
– Когда? – она прикоснулась к его щеке, легкое движение, прохладный шелк перчаток, а его будто морозом пробрало.
– Я был у проклятийника…
– Дорогой мой, если бы я наложила подчинение,то беседовала бы не с тобой. А та пустяковина… это милая игрушка.
Ему показалось, что он задыхается.
– Скажи, – Агна приобняла его и положила голову на плечо. Теперь она говорила, касаясь губами уха. – Разве я заставляла тебя что-то делать? Я пошла тебе навстречу… ввела в круги, куда тебя не допустили бы ни через пять лет, ни через десять… помогла рассчитаться с долгами… позволила соблазнить себя… или этого ты не хотел?
Его бросало то в жар,то в холод.
– Ведьма.
Она лишь рассмеялась.
– Ты сам этого желал… успеха,известности… доброй славы…
– Я не хотел никого убивать.
– Ты никого и не убил. А что до остального, дорогой,то за все приходится платить, – она коснулась уха губами. – Не бойся, никто и ничего не узнает… я не настолько глупа, чтобы привлекать внимание инквизиции… да и ты мне еще пригодишься.
– Я не собираюсь больше…
– Конечно, не собираешься.
– И не позволю…
– Не позволишь… мне – точно не позволишь, а вот себе… как знать, как знать… скажи, куда ты хочешь уехать?
– Ты… не отпустишь?
– Почему? Уезжай… это даже мило… начать строить жизнь наново в каком-нибудь тихом городке, в котором все привыкли к прежнему целителю, а нового будут воспринимать как молодого и не слишком умелого… не слишком успешного… ты приживешься и через десяток-другой занудных старух зарекомендуешь себя достаточно, чтобы быть принятым в местное общество. Там подцепишь чью-нибудь дочурку или племяшку, которая слишком уж засиделась в девках, чтобы перебираться, и станешь совсем своим. Она родит тебе пяток детей и будет по вечерам вздыхать о загубленной молодости. А ты, видя эту расплывшуюся курицу, станешь попивать… обыкновенная такая жизнь. Ты и вправду этого хочешь?
И да.И нет.И когда она была рядом, ему было сложно думать.Она ушла.Утром.И ничего не сказала. А он вернулся домой. Как раз успел на похороны… кто ж знал, что особа столь юных лет и на вид вполне здоровая не лишена проблем с сердцем. Взяло и остановилось… и да, ему было стыдно, потому что он подозревал, кто помог сердцу остановиться: Агна не любила делиться игрушками. Но знание это ничего не изменило.Разве что чая вечернего он лишился,и с ним какой-то лучшей части себя.Годы шли. Он и вправду обжился в городке, став если не знаменитостью, то человеком вполне известным. Обзавелся не только обширной практикой, оставив, правда, несколько часов дежурства в лечебнице, просто для души, но и приличным счетом в банке, который удвоился после весьма удачного вложения… и второго…третьего.
С ним стали считаться.Советоваться даже, выслушивая ответы без прежней снисходительной вежливости.Ему сватали девиц, впрочем, не слишком активно, а потому удавалось избегать неприятных бесед… иногда обращались с записками от Агны. А он не сопротивлялся? Признать смерть старухи Бизенштроцель естественной?
Почему бы и нет, благо, яд использовали редкий, этакий не каждый целитель почует. Или вот помочь с лечением человеку хорошему, всецело достойному, но попавшему в весьма непростую ситуацию? Тем паче за достойное вознаграждение… остановить сердце лошади… животное жаль,тем паче столь дорогое… или выписать немного не те капли… в конце концов, давление у пожилой дамы и вправду низковатое, не по возрасту, а что аневризма… простите, она столь мала, что ее легко и не заметить.
Как ни странно он начал получать определенное удовольствие весьма извращенного толка, чувствуя свою власть над людьми и судьбами их. И сила его, что бы там ни говорили, не спешила уходить, а двери храма не смыкались перед святотатцем.Он… ответит.И отвечает.Он исправно перечисляет часть денег на благотворительность, а в лечебнице берется за самых тяжелых, порой и вовсе безнадежных пациентов. И да, это работает на репутацию… в городе его любят.
…постепенно он уверился, что так будет если не всегда, то очень и очень долго. А потом случилась та история с проклятым клубом.И он испугался.Вновь.
Только теперь страх был иного свойства, весьма животного. Вот так взять и лишиться всего? Репутации, имени… и пуля в висок, выпущенная главой жандармерии, уже казалась весьма разумным выходом. Мейстер и сам попробовал было. Нет, не стреляться, просто достать револьвер и приложить к голове. Закрыть глаза. Взвести курок и…он лишь представил, как пуля вылетает из раскаленного ствола, окруженная облаком пороховых газов. Как с легкостью пробивает она и кожу, и такую тонкую височную кость. Как опаляет клетки мозга, запечатывая входное отверстие,и уже в черепной коробке,теряя скорость, деформируясь, стирает саму суть его, человека…
Это было отвратительно.Да и…к клубу он отношения не имел.
– Боишься? – Агна знала, когда стоит появиться. Она пришла, по-прежнему прекрасная, будто время не имело над нею власти. – Бойся. Страх отрезвляет. А то в этом треклятом городке все словно уснули…
Была ночь.Зима и дождь.И револьвер лежал в своем ящике, а мейстер знал, что там он и останется. У него не хватит духу, он слишком труслив, а заодно уж слишком любит никчемную свою жизнь, чтобы вот так взять и лишиться ее. Он… уедет.Возможно, на Острова.Там ценят специалистов, а он, что бы там ни говорили, высококлассный целитель.
– Успокойся, тебя не тронут, – Агна присела на край стола и развязала плащ. – А с возрастом ты стал лучше… появилось что-то такое, донельзя мужское.
– Это ты?
– Это я.
– Ты поняла, о чем я…
Она поморщилась.
– Если ты полагаешь, что я стаю за этой компанией придурков, решивших поиграть с инквизицией, то нет. Я не настолько глупа. Они сами собой завелись. И я предпочту не думать, что или кто стал причиной… и тебе не советую. А вот воспользоваться ситуацией будет полезно.
– Как воспользоваться?
Алое платье.Как кровь.Ярче крови.И бесстыдно короткое. Шелк льнет к ее коже, подчеркивая фарфоровую белизну.
– Обыкновенно… в городском совете появится много свободных мест. И мне придется постараться, чтобы заняли их правильные люди… этот город забыл, под чьим покровительством находится. А мой муж больше интересуется наукой, чем политикой. Впрочем… он мне не мешает…
Ушла она незадолго до полуночи.И как ни странно визит этот успокоил. Если Агна сказала, что инквизиции нет дела до мелких грешков одного почтенного целителя,то так тому и быть. Да и… кто в этом безумном городе в принципе безгрешен?…все получилось, как должно.Бургомистр остался на своем посту, хотя и стоило ему это немалых сил и изрядной доли власти, которой пришлось поделиться взамен на поддержку. А вот сам состав городского совета изрядно изменился. Впрочем, политика была мейстеру не интересна. Он с головой ушел в дела, стремясь все силы отдавать работе, благо, с просьбами ныне притихли: недавнее присутствие инквизиции весьма положительно сказалось на моральном облике города.А потому и мейстер Виннерхорф занялся тем, чем положено заниматься целителю.
Глава 52
…я моргнула.
Держать ноющую душу не так и просто, а уж эти стенания… убивал, помогал… спасал несчастных… многим давал шанс… лично воспитал две дюжины талантливых мальчиков, которым оплатил дальше обучение в королевской Академии… и разве этого мало, чтобы заслужить прощение?Не знаю.Мало. Много. Эта бухгалтерия, подозреваю, крепко отличается от той, которая привычна мне. Пусть Ей рассказывает, может, она и вправду решит, что достаточно.Или нет.
…дальше.…новорожденный, дар которого легко погасить. И Агна впервые хохочет, словно сумасшедшая.
– Нет, – говорит она ночью, – у него не будет иных наследников… кровь… раз уж ему так важна кровь…
…она сама находит девушку, подходящую для ее сына.Она составляет нужное зелье.И плетет заклятье. Нет, не приворот… зачем так грубо, когда можно действовать гораздо-гораздо тоньше… и она злится, когда девица рожает дочь.
– Ты не понимаешь, – со временем Агна, словно убедившись, что в этом мире появился человек, от которого нет нужды прятаться, становится куда как откровенней. – Эти идиоты убеждены, что наследовать может лишь мужчина, что… могли бы подумать, кому поклоняются. Она ведь женщина!
Агна не старела.Или он настолько привык к ней, что не замечал этого?
– Ничего… где один младенец, там и второй…
– Девочка не выдержит. Ей бы отдохнуть пару лет… – несмотря ни на что, мейстер Виннерхорф был все же целителем.
Но Агна отмахнулась.
– Не выдержит эта, выдержит другая. Надо спешить, пока мой дорогой сынок вообще хоть на что-то способен…
Нет, сына она любила. Чуть больше, чем остальных людей и гораздо меньше, нежели себя саму. И к этой ее черствости мейстер Виннерхорф тоже успел привыкнуть. В конце концов, смешно ждать от ведьмы иного.…сестра Франсин тоже родила дочь.
– Идиотка, – сказала Агна. – Но пускай живут… на всякий случай. Пригодятся… дорогой, у меня к тебе иное предложение… у моего супруга возникла безумная идея… я ему говорила, что она действительно безумна, но к великому моему сожалению, он успел поделиться идеей не только со мной. И был до отвращения убедителен. Пока идет этап теоретической разработки, но я его знаю, не отступится… и короне проект интересен. Нам в перспективе нужен будет целитель.…что он испытал, узнав о сути проекта? Не отвращение, ибо давно уже очерствел душой. И не восторг, впрочем, по той же причине. Лишь пожал плечами и предупредил:
– Не думаете же вы, что у вас получится с первого раза?
А некромант, глядя в глаза, ответил:
– Главное, чтобы вы старались не меньше, чем для моей жены.
И это было хорошим предупреждением. И да, мейстер Виннерхорф действительно старался. Он просто не привык плохо делать свою работу…
…дальше.
Да, мои предположения были верны.Проект закрыли.
Финансирование прекратили. Но разве Вирхдаммтервег могли остановить подобные досадные мелочи? Денег у рода всегда хватало,и дед не дрогнувшей рукой пустил семейное состояние во благо грядущего научного прорыва. И если сперва речь шла о суммах относительно небольших,то…наука – дело дорогое.И опасное.
…Агна злилась, но в кои-то веки не могла повлиять на мужа. Да и сын был на его стороне. Их следовало остановить, но… Агна привыкла действовать чужими руками. А раз уж сложилась удобная ситуация, то почему бы не избавиться от поднадоевшей невестки, к мнению которой дорогой супруг стал прислушиваться больше, нежели к голосу жены.Пара нaмеков.Несколько оброненных вскользь фраз… она всегда была умненькой девочкой, но вместе с тем довольно мнительной. И поселить в ее сердце страх ничего не стоило.На что бабушка рассчитывала? Невеста обратиться к Короне? А та, памятуя о собственном недавнем участии в проекте, поспешит замять скандал? И пара чересчур увлекшихся наукой некромантов просто перестанет существовать. Титул и имущество не тронут без веского повода, а…она не учла, что девочка чересчур долго находилась в немалом напряжении.
Сорвалась.Стала кричать, угрожать……что случилось? Виннерхорф точно не знает, но догадывается: Норман убил супругу. Нечаянно. Агна обронила лишь, что… так даже лучше.Двойной несчастный случай.Полигон?
Его заказал мой дед. Зачем? Кто знает. Но заказ поступил незадолго до взрыва. И мейстер Виннерхорф предполагает… исключительно предполагает, что старый лис собирался скрыть убийство. К чему лишнее внимание семье? Будь смерть иной, возможно, он обратился бы к услугам мейстера, но если уж пришлось ехать на полигон, значит, причина была слишком очевидно, чтобы оставлять тело… скажем так, цельным. А дальше… дальше что-то пошло не так.
…Агна? Она позвала помочь. С подземельями. Да, ему приходилось спускаться… участвовать… старый паук не любил новых людей, здраво полагая, что лучше уж пусть семья будет в курсе маленькой его тайны, а мейстер Виннерхорф – почти семья…он сделал яд.И сам разнес по камерам. Он всегда приносил отвары, укрепляющие ли, успокаивающие, главное, что люди ему верили. Иные и симпатизировали, из тех, которые в любом видят друга… да, таких было немного… но выпили все.Умерли? Конечно.Он подарил им быструю безболезненную смерть,и это благо, поскольку старик под конец вовсе лишился ума. Чего стоит одна лишь его идея, что сильная физическая боль способна затмить душевную и облегчить период адаптации… боль некромант причинять умел.
Что дальше? Тела убрали.И да, он помог Агне. А кто еще? Ее наглый пасынок, попытавшийся было шантажировать ту, которая заменила ему мать? Или второй сын, слишком идеалистичный, чтобы мараться в чужой смерти? Нет, мейстер Виннерхорф не мог оставить свою возлюбленную теперь, когда был так ей нужен.Он помог.Всего-то и надо было, что отнести тела поглубже в хитросплетения ходов, благо, скала под домом была изгрызена, что сыр мышами. А там… тьма всегда голодна. Что с лабораториями? Их запечатали. Навесили отвращающие заклятья и забыли… да, с преогромным облегчением забыли.
Агна же…Она играла вдову. Ей пришлось приложить изрядно усилий, чтобы в эту игру поверили. Кажется,инквизиция что-то да подозревала. Ее вызывали на допросы, а дознаватель поселился при доме и жил почти год…
Не помню.Морщусь, пытаясь вызвать в памяти тот самый год и дознавателя, но… не помню. Совсем… все будто в тумане. Завтраки вот помню. Наши с бабушкой посиделки у камина. Она читает мне сказки,ту черную книгу, которую обычным детям давать в руки не стоит.Но я – не обычная.…храм помню.И бабушку, стоящую на пороге.Почему на пороге? Не знаю. Она говорит, но я не слышу. Я не хочу быть в этом храме, потому что…меня предали.Снова.
– Дальше, – я сжимаю кулаки,и когти уходят в плоть, но боли, способной отрезвить, нет.
Ничего нет.Они не поженились. Почему? Γлупый вопрос. Разве женщина из благородного рода снизойдет до какого-то там целителя… нет, это слишком подозрительно, тем более в городе и без того ходят неприятные слухи. Агна, конечно, выше слухов, но… она привечала его.По старой памяти, но…то, что с ней неладно, мейстер Виннерхорф понял далеко не сразу. Сколько времени прошло? Год или два? Или пять? Главное, что за это время Агна вдруг постарела, причем как-то сразу и вдруг.
– Не нравлюсь? – спросила она как-то, заметив его удивленный взгляд. – Старуха.
Ей шел возраст.Она сделалась тоньше, более хрупкой и воздушной. И седину в волосах не пыталась скрыть краской. Но сама, стоя у зеркала, ревниво осматривала свое отражение.
– Ты по-прежнему прекрасна.
– А ты по-прежнему дурак, – Агна вздохнула. – И я, выходит, не лучше, если всерьез надеялась обмануть ее… помнишь, я говорила, что за все придется платить?
Он взял руку Агны в свои.И удивился тому, до чего она холодна.
– Мне казалось, я нашла способ повесить свои долги на других, но… ты выполнишь еще одну мою просьбу?
– Да.
– Хорошо… знаешь, мне жаль, что я не так ограничена, как моя бестолковая сестрица… хорошо бы было, верно? Ты любишь меня, я люблю тебя… и больше нам ничего не надо. Мы бы сбежали на край Империи… или в Колонии… там, говорят, затеряться легче,и жили бы вдвоем в маленьком домике, счастливые исключительно тем, что есть друг у друга.
Горькая усмешка.И прозрачная слеза, которая так и не упала. Агна никогда не плакала.
– Но моя беда в том, что этого мало… мне всегда было мало… и теперь… пообещай.
– Обещаю.
– Поклянись.
– Клянусь.
– Кровью.
И она протянула темный кривой нож вида преотвратительного, а мейстер Виннерхорф, не раздумывая, полоснул клинком по ладони. И кровь вошла в металл, но это почему-то не удивило.
– Клянусь исполнить твою просьбу, даже если это будет стоить мне жизни…
Мир задрожал, потревоженный мушиными крыльями. И пространство изогнулось, готовое рассыпаться на куски. Я чувствовала близость тьмы, как и эта заблудшая душа, которая, впрочем, не испытывала страха…
– О чем она попросила?
И мне ответили:
– Убить тебя.
Значит, все-таки мейстер… как? Яд? Отсроченное проклятье? Но это умно… убить и уехать, позволяя мне тихо умереть от треклятой почечной колики. И дядюшка из кожи вон вывернется, призывая своего приятеля из жандармерии помочь, ведь, признай смерть нечистой, дело с передачей наследства затянется…Я разжала руку, позволяя душе отступить.Так ли важно, как он это сделал? Меня гораздо больше занимал вопрос: зачем.
Я сидела на качелях.В запущенном саду этого дома нашлись и качели. Они, обглоданные ветрами и вылизанные дождем до черноты, покачивались на проржавевших цепях и преотвратно скрипели, вызывая в душе горячее желание кого-нибудь проклясть.Я сидела.Я держалась за цепи.И пыталась замерзнуть. Дождь шел. Шел и шел… и шел… и был бесконечен, как моя тоска. На меня смотрела бездна, я смотрелась в нее, и это было напрочь лишено хоть какого-то смысла. Кажется, рядышком, в кустах разросшегося шиповника,тихо замерзал Монк. Я чувствовала близость света.
…зачем ей меня убивать?Или…качели ныли. Душа болела.А желание проклясть кого-нибудь крепло, прямо руки зудеть начали.
– Все ещё страдаешь? – Диттер появился из темноты и уселся рядом, накинул на плечи мои куртку. – Вымокла вся. Так и заболеть недолго.
Куртка его была теплой,и это тоже злило.
– Я мертвая.
– Я тоже… почти. Дело близится к концу и…
Он замолчал.Дело…Да.Я и забыла. Близится оно… к концу… а с ним и отсрочка, богиней данная.
– Тебе страшно умирать? – спросила я, позволяя обнять себя. Он хотя бы теплый, раз уж холода я не ощущаю в принципе, то тепло – совсем иное дело.
– Страшно.
– А я не помню, успела ли испугаться…
– Нет, – он убрал мокрые волосы с моего лица и, встав, легко подхватил меня на руки. – Этот ублюдок оставил подробное признание. Он отравил тебя одним… довольно сложным ядом… который туманит разум, вызывает галлюцинации, и вместе с тем не причиняет боли.
Откуда этот яд взялся?Хотя… глупый вопрос. Из алхимической лаборатории нашего особняка. Полагаю, очередное почти гениальное творение моей дорогой бабушки. И все равно не понятно, зачем…
– Куда ты меня несешь?
– Домой.
– А…
– Вильгельм задержаниями занят. Пришло время зачистки. Он привлек кое-кого из местных…
Под ногами хлюпало. А я подумала, что меня никогда в жизни не носили на руках, разве что няньки… или вот гувернантка одна, чье имя я забыла, да и лица тоже не помню,только лишь, что была она мягкой и пахла пряниками. Их она прятала в складках платья и давала перед сном.Надо будет найти записи.В домовых книгах должно остаться имя… и ее отыскать… пригласить в дом… у меня там дети, в конце концов, а я понятия не имею, как их воспитывать. Так пусть же займется кто-то толковый и…меня усадили в машину. И накрыли влажноватым пледом, что было напрочь лишено смысла, поскольку простуда мне совершенно точно не грозила. А Диттер… сдается мне, все закончится сегодня или завтра,и значит, заболеть он просто-напросто не успеет.
– А Монк?
– У него свои дела, – Диттер поправил одеяло. – Этот город забыл, что такое свет… и Монку придется нелегко.
А то… среди темных-то источников.
– Кого задерживают?
Диттер пожал плечами:
– Всех… мачеху твоего того друга… и мать той девушки, которая замуж выходит. Помнишь? Родителей Гертруды…
…и список не ограничится только ими.
– Вильгельм вернется поздно и будет злым.
– А он добрым бывает?
Смешок. И теплый палец касается носа.
– Бывает. Когда виновные наказаны…
Машина рокочет, но голос ее как-то тих и печален, или это моя меланхолия гасит окружающие звуки? Я не смотрю на дорогу, благо, Диттер неплохо управляется с автомобилем. А вот его разглядываю. Упрямый…и я не хочу, чтобы он умирал.…у бабки ведь получилось.Как? Она знала, что я вернусь… она… почему сама не воспользовалась ритуалом? Или… я знаю, у кого спросить, но сомневаюсь, снизойдет ли Она до ответов. Но кто мешает попытаться?
– Почему он такой?
Я не хочу говорить о деле.О своей смерти.Или скорой – Диттера… о городе и безумии, которое прочно в нем поселилось. А больше нам, если подумать, и говорить не о чем.
– Кто? Вильгельм? Просто… сила меняет. Божественная – особенно. А он просил ее… он хотел раскрыть одно дело… в общем, у него было две сестры. Сейчас – одна. Вторая покончила с собой… кажется… он никогда не говорил прямо, но иногда не выдерживал… и я думаю, что он считает виновным в этой смерти отца… но и сам не способен понять, что произошло. Именно поэтому он просил дать силы. И получил ее.
– Не помогло.
Диттер не ответил.Впрочем, слова и не были нужны.…а бабушка, о чем она просила?
