Текст книги "Мертвая (СИ)"
Автор книги: Карина Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Глава 35
… фрау Биттершнильц попивала чай, и за спиной ее тенью держалась бледная девица самого изможденного вида. Серое бумазейное платье удивительным образом подчеркивало общую нескладность девицы. Тощие ее руки, чересчур длинную шею и какое-то мелкое, словно скукоженное, личико.
– Живой еще, – сказала ведьма, указав мизинчиком на дознавателя. – Ишь ты… сама к нему снизошла… стало быть, не все ладно в нашем захолустье.
Нам подали чай, здорово попахивающий сеном, – явно не из хозяйских запасов – и к нему слегка обветренные сэндвичи.
Ведьма.Что с нее взять.
– Вам хоть штраф дали? – поинтересовался Диттер.
– А то… конечно… куда ж без штрафа, – ведьма хихикнула и, указав на дверь, велела: – Сгинь. И скажи кухарке, что если опять мясо передержит, уволю к бездне… с прислугой только так и надобно… так что вас привело в мой дом?
– Сплетни, – я чай пригубила.
Без отравы? Уже хорошо… нет, я не думала, что ведьма нас всерьез отравит, но какой-нибудь особой гадости с нее бы сталось подсыпать.
– Скажите, вы знаете, что произошло с Биртхольдерами?
Знает.Ишь, глаза прикрыла, пряча блеск. И знание это не продаст… она торговка, а нам нужен ее товар,и значит, ждет нас торг мучительный…
– Думаешь, мальчика убрали, как глупышку-Норму?
Диттер вздрагивает.А что он ждал? В нашем захолустье волей-неволей учишься связывать более-менее значимые события воедино.
– Быть может, быть может… та потаскушка не слишком радовалась, что Биртхольдер-младший был назначен опекуном. Порывалась судиться, но ей быстренько объяснили, что вполне может на встречный иск нарваться. Завещание – дело такое… а если бы Адлар твой не страдал излишней порядочностью, а додумался бы проверить кровь… многое было бы интересно.
– Что именно? – холодно поинтересовался Диттер.
– Твой мальчик ещё дуется? Скажи, что жизни ему не так много отмеряно, чтобы тратить время на подобные глупости… я свое получу от сил, которые куда повыше недоучки-инквизитора.
– Почему это я недоучка?
– Доучка, доучка… – вдова Биттершнильц махнула рукой и погладила спящую собачонку, чьи огромные уши вяло шевелились, выдавая, что животное в принципе живо.
– Полагаете, ребенок не от Биртхольдера? – чай оказался не столь отвратителен, как это представлялось вначале. Да, запах сена наличествовал, но был он каким-то… мягким?
Сглаженным.
– Не скажу точно, но… деточка, когда человек в его возрасте заводит себе игрушку, а та вдруг беременеет, у любого мало-мальски здравомыслящего человека возникают подозрения. Во-первых, кроме Адлара у него детишек не было, хотя на недостаток внимания его супруга не жаловалась и сборов особых не заказывала. Да и прежние пассии как-то не спешили радовать старикашку… всем известно, что он помешан был на мысли о возрождении рода… былое могущество и все такое…Старуха спихнула псинку с колен, и та шмякнулась, перевернулась на другой бок и подтянула лысые лапки под лысое же тельце.
– На редкость незлобливaя скотина, – с сожалением произнесла вдова, переступая через собачонку. – Думала выкинуть, но жалко…
– А людей нет?
– А чего людей жалеть? Сами глупости творят. Идем… прогуляемся, а то спина болит уже сидеть… что смотришь, думаешь, раз ведьма, то спина болеть не может? И припарки не помогают, и притирки… недолго мне осталось, да… так вот, откуда Биртхольдер эту потаскушку выкопал, никто не знает… про ту его квартирку давно жене известно было, что он девок держит, так у всех свои игрушки… она не мешалась в его жизнь, он не лез к ней.
Счастливый брак, если подумать.В ведьминском понимании.
– Руку подай даме… чему вас там учат? И не дрожи, как та псинка, не прокляну…
– Я не дрожу.
– Знобит, стало быть? У богов свои игры… боль она забрала, а вот болезнь,та осталась… как срок придет – готовься. Χочешь, яду подарю? У меня есть хороший, уснешь и не заметишь.
Щедрое, к слову, предложение.Но и у меня отрава имелась неплохого качества. Надо будет сказать Диттеру, а то ведь права старая ведьма: выйдет срок и навалится: ничего не бывает просто так, даже божественные дары.
– Так вот… он на развод подать пытался, когда стало известно, что его шлюшка в положении… будто с ума сошел. Ко мне Биттерхольд приходила… разумная женщина… просила глянуть, нет ли приворота. Я ей сказала, что приворота нет, есть лишь врожденная дурость, а это зельями не исправишь.
Она шла, подволакивая левую ногу, тяжело впечатывая трость в плиты,и глухие удары ее разносились по коридору.Кто там?Ведьма… ведьма… ведьма… дом шептал, раскрывая одну дверь за другой. Вереница комнат, одинаково пустых и безликих, уже давших пристанище теням.
– Я вот думаю… может, продать дом? К чему мне? Так вот… развод она ему дала… не просто так, само собою, за немалую долю в общих делах… и с условием, что сыночка законного он не обидит. Старшенького. Потому как бестолочь эта на шлюшке своей мигом женилась, и стало быть, младшенький тоже законным числился.
Интересно.Этого я не знала и, подозреваю, не знали очень и очень многие. Развод в обществе не то, чтобы запрещен, скорее уж не принято здесь разводиться,и новость в одночасье облетела бы городок. Значит, дело решили тихо, и стоило это изрядно денег.Как и вторая женитьба.Все ж, полагаю, не до конца утратил герр Биттерхольд разум, если не устроил пышную свадьбу…
– Так вот, ребенок-то народился, да… а старик отправился к предкам, за деяния свои отчет держать, – фрау Биттершнильц остановилась у дверей, которые вывели на застекленную террасу. – Дождь… ненавижу здешнюю зиму… уехать бы… чтоб солнце и море,так нет, не отпустит треклятый город… и тебя не отпустит, девочка, и дружка твоего уже прибрал, хотя он и не понимает. Слышишь, шепчется? После того, как завещание огласили, многие были… удивлены. Пошептались, конечно, но мертвых обговаривать интересу нет. Шлюшка-то живо себя хозяйкой поставить попыталась, только у Адлара еще тот характер. И маменькины обиды он близехонько к сердцу принял… содержание определил да из дому выставил. Аккурат в ту квартирку, которая ей по завещанию отошла. Брату же своему нянек нанял…
Полагаю, молодая вдова не слишком обрадовалась.Надеялась получить доступ к семейному состоянию? А вместо этого оказалась в старой квартире с не самым большим, полагаю, содержанием? И с перспективой остаток жизни провести в… даже не знаю, как словами описать-то. Главное, наверняка ее это вывело…
– Ругалась, да… только старик в завещании четко упомянул, кому и чего полагается… идиот.
Дождь лил.Рисовал на стекле узоры, грязные, серые, как чужие секреты, будто намекал, что известно ему куда больше, нежели старухе, чьи дни по сути сочтены, а единственное развлечение – сбор сплетен – давно уже не спасает ее от душевной тоски.И она стояла.Шевелились губы, будто вдова разговаривала с кем-то, кого видела лишь она. А мы не вмешивались: в подобные беседы влезать себе дороже.
Итак, Адлар, в отличие от папеньки завещанием не озаботился, что при толике изворотливости и определенной сумме, осевшей в нужном кармане, могло решить дело в пользу несчастной матери.…сама додумалась?Любовник подсказал?Плевать.Но в этот дом я наведаюсь… вот сегодня и наведаюсь.
– А о них что сказать можете? – я протянула список старухе, но она отмахнулась,только уточнила:
– Аарон писал? Мерзкий мальчишка… и старик из него не лучше вышел. А ведь даже на темную силу не свалить… сидит, паук старый,трясется, боится словечко лишнее сказать… я вот не боюсь.
Что-то громыхнуло вдалеке и небо потемнело. Только у нас подобное бывает, когда тучи появляются сразу и вдруг, наливаются чернильной синевой, выпячивают лохматые раздутые брюха свои. Становится темно. И в темноте этой светящиеся камни кажутся ненадежной защитой от ночи.Дождь притих.А после затарабанил быстрее.Сильней.
– Патрика ты знаешь… гуляка беспутный… женить хотели, невестушку даже нашли подходящую. Корова и мозгами не обременена, самое оно, чтобы род продолжить… только этот идиот умудрился подхватить дурную болезнь.
Молния прорезала черное небо, будто многопалая божественная рука потянулась было к дому-игрушке. И не дотянулась, рассыпалась искрами, породив оглушающий грохот.
– И такую… совсем дурную… которая без последствий не проходит, – старуха отступила от окна. В полутемной комнате она казалась моложе и, странное дело, беспомощней, хотя я прекрасно осознавала, насколько обманчиво это впечатление. – Род он продолжить не мог, делами семейными не интересовался, в отличие от младшего братца… но закон есть закон… у них майорат, а потому, кто первый родился,тот дело и наследует…
…Патрик при всей легкости характера с семьей не уживался. От него требовали серьезности, ответственности, которая была противна самой его натуре… но достаточно ли этого, чтобы убить? Не знаю.
– Γертруда твоя… нашла себе любовника неподходящего, – на белом пятне лица поблескивали темные ведьмины глаза. – То ли конюх,то ли шофер, главное, что заявила, будто замуж за него выйдет… а сама понимаешь, скандал… приличному семейству такой зять без надобности… и раньше бы отправили в монастырь, там, глядишь, за месяц-другой образумилась бы… в иных монастырях очень хорошо умели с бестолковых девок спесь сбивать… а тут свобода воли…и смерть, которая избавит от позора.
– Понесла она от него, – старуха потерла пальцем о палец. – Не помнишь? Уезжала она… на побережье, здоровье поправлять, а потом вернулась.
Не помню.Прошлый год выдался сложным, да и я, признаться,то ли переросла, то ли просто устала, но на вечеринках появлялась редко.
– Ребенка сперва там оставили, как оно обычно бывает… только ж девка-то с норовом… и любовничек ее тут же… плюс от бабки ей неплохое наследство осталось. Ей бы уехать, но характер… решила на принцип пойти…
…и преставилась.
– У Бруттельшнайдеров тоже все просто… у мальчишки сестренка имелась, в которой он, сказывали, души не чаял. А у той мамаша с норовом. Там-то папенька поумнее был, на экономке не женился, просто при себе держал. Как преставился,так Конрад мачеху и спровадил подальше от дома, сестрицу при себе оставивши…
…дождь пах болотом.И весь этот город, как подумалось мне, представлял собой одно огромное болото, в котором в одиночестве тонули люди.И главное, никому это не было интересно.И мне не было.И сейчас, наверное… не знаю. Что изменилось? Я умерла? Смерть изрядно меняет восприятие мира, но вот чтобы настолько…
– Марта… экзальтированная девица, помешанная на древних ритуалах… ходила за мной, просилась, чтобы в ученицы взяла… только силы в ней капля. И не в том дело…
Я кивнула. Понимаю.Сила для ведьмы не главное. Характер должен быть подходящий. За характер, как говорила бабуля, нас и жгли когда-то, потому что силу отнять несложно, только ведьма ведьмой быть не перестанет.
– Куда уж она вляпалась, ближнего понятия не имею… и ты бы, деточка, не лезла… не ворошила старые дела… иначе такое дерьмо выплывет, вовек не расхлебаешь.
– Что вы об этом знаете? – поинтересовался Диттер.
С ответом ведьма не спешила. Она сидела, глядела в темноту, которую время от времени разрывали молнии. Гром гремел, но далеко и глухо. И было неуютно. А еще возникло неприятное ощущение, что за нами наблюдают.
– Мертвые сраму не имут, – старуха покачнулась и встала, оперлась было на pезную спинку старой софы, но тотчас отпустила ее. Мотнула головой, упрямо, сражаясь с собственной слабостью. – А клятвы… скажу лишь, что на старом дерьме твоя семейка крепко руки погрела. Всего я не знаю, но… когда твоих не стало, в городе задышалось легче… Будь осторожна, девочка… берегись её…
Громыхнуло.Небо прорезала белоснежная молния, а в следующее мгновенье старуха покачнулась и мешком осела на пол. Ее тело выгнулось дугой, а на губах появилась весьма характерного вида пена.
– Берегись, – я толкнула Диттера, пожалуй, слишком сильно, если дознаватель покатился кувырком, а гром раздался вновь.
Не гром.Выстpел.Едкий запах пороха и визг пули, впившейся в дубовую панель. Диттер, который, ловко кувыркнувшись, поднимается… серый силуэт.Щелчок.И выстрел.С этого расстояния девчонка не могла промахнуться. А серебряная пуля, выпущенная в висок, разнесла дурную ее голову. Запахло кровью, но ныне запах не вызывал желания попробовать этой самой крови. Тело покачнулось. Оно стояло долгие несколько мгновений, когда треклятая девица казалась такой живой…и снова гром.Молнии.Темнота.
Два трупа на полу. Диттер на четвереньках. Материться, болезный. И мне хочется, хотя леди и не положено, но уж больно обстановочка располагает. Мне вот интересно, старушку сегодня собирались по плану отравить,или же мы опять неудачно попали?Я присела и положила пальцы на толстую влажноватую шею.Мертва.
Но хуже, я не ощущаю больше ее присутствия, и значит, смерть эта, сколь бы неожиданной ни была, по сути своей конечна. В отраве ли дело? Или в том, что душа старой ведьмы за долгую жизнь ее изрядно подустала, дозваться ее не выйдет.Жаль.Что-то подсказывало, что много у нее интересного получилось бы узнать.Диттер добрался до тела компаньонки, которое в полутьме казалось уродливой серо-сизой кляксой. А кровь-то я слизнула.Из интереса.И еще из подозрения, которое подтвердилось. Сладковатый такой привкус, с тонкой толикой жженого сахара и еще, пожалуй, лимона.Да, лимон определенно имелся.
– Находилась под воздействием, – то ли поинтересовался, то ли просто констатировал факт Диттер, поводив над телом раскрытыми ладонями.
– Ага, – сказала я и, закрыв глаза, позвала.
Ну же, милочка,ты где-то рядом.Я чую.
…вынул ножик из кармана…
Помнишь, как в детской считалочке?
…буду резать, буду бить…
Чего дрожишь, убийца бестолковая… знаешь, кто я? Знаешь… и боишься, а еще надеешься… правильно, я ведь могу и отступить, оставить тебя в этой комнатенке на веки вечные. Нет, через пару десятков лет ты окрепнешь настолько, чтобы выглянуть в коридор.А там и по дому прогуляешься.Но дальше…Знаешь, почему призраки сходят с ума? Дело отнюдь не в тоске и памяти о прошлом. Дело в этой привязке, не позволяющей отойти от места собственной смерти. А я способна помочь.Я…ее душа – зыбкое белесое пятно, которое повисло в середине комнаты.
– Ты это тоже видишь? – Диттер на всякий случай отправил револьвер в угол. Этакая предусмотрительность меня почти восхитила: правильно, что прикасаться не стал. Даже я чуяла остаточную магию в этой штуке,и отнюдь не заговор на меткость…
– Вижу. Спрашивай. Она ответит.
Когда ныть перестанет.Вот не надо мне о несчастной доле сиротинушки… и о родственниках тоже… у меня собственных имеется целый выводок, знать бы, что с ними делать. И о приюте… нет, я сама в приюте не бывала, разве что на экскурсии, но просто нытья терпеть не могу.Несчастных много. Но убийцами становятся не все…ее звали… как-то так просто, незамысловато, отчего имя свое ей не нравилось. Ей казалось, что эта самая простота обрекает ее на обыкновенную жизнь, а хотелось чуда.И актрисой стать.О мечтах своих она благоразумно не говорила, поскольку актрис в приюте считали падшими женщинами, а сестра Юстиана весьма заботилась о правильном моральном облике воспитанниц. И действовала не только убеждением, но ещё и железной линейкой, которой била по рукам.Или вот горохом…
…хватит. Лучше расскажи, как попала в этот дом…Взяли.Как щенка.Старуха приехала. Ей вывели лучших учениц, в число которых и входила Ульрика. О да, она старалась, и умом не была обделена…это еще как посмотреть. Умный не полезет травить другого человека, во всяком случае сомнительного качества отравой, да ещё и в присутствии посторонних.
Она понравилась старухе.Чем?Она не знала. Ей просто велели собирать вещи и сообщили радостную с точки зрения сестры Юстианы новость: Ульрику выбрали в компаньонки. И если она постарается, если будет соблюдать правила и помнить, чему ее учили, то жизнь ее сложится самым чудесным образом.
…вранье.
И Ульрика со мной согласилась. Она не поверила тогда и… она просто не знала, насколько старуха отвратительна. Ведьма! Настоящая темная ведьма,из тех, которым на костре самое место. А сестры, проповедавшие что вся сила у света,тьма же должна быть повержена, перед ведьмой этой приседали и заискивали.Лживые твари.
Ведьма не давала покоя… издевалась… обзывалась… однажды ударила и в этот момент она, Ульрика готова была поклясться, испытала преогромное удовольствие. По глазам ее было видно, а еще…ведьма высмеивала все.Манеру Ульрики держаться.Двигаться.Разговаривать.Ее лицо.Ее фигуру… ее саму, какая уродилась,и была язвительна… нет, Ульрика не собиралась убивать, она хотела уйти. Она даже собрала вещи, когда встретила его.
– Кого? – поинтересовалась я, присаживаясь у тела. Ишь ты… и рука не дрогнула.
…его звали…она точно знает, как его звали… она бы не забыла… это все смерть виновата! И мы… мы убили…Душа заметалась, налилась гневным темным цветом, запульсировала.
– Успокойся, – велела я, подкрепив слова толикой силы. – Ты сама себе пулю в голову выпустила…
…не везло старухе с компаньонками, что еще сказать.Ульрика…случайная встреча… он просто подошел к ней… сам… к ней никто никогда не подходил… Ульрика знала, что не из тех красавиц, вслед которым свистят, но… он взял и подошел. Сказал:
– Простите за дерзость, но я не способен устоять…
…он работал в театре…Не в здешнем, само собой… здешний театр, тут Ульрика была всецело согласна с оценкой старухи, донельзя жалок и непрофессионален. Актрисы блистали красотой и покровителями, которые и покупали им роли, не обращая внимания на полное отсутствие таланта…в столице все иначе.И ее ждали.Не стоит смеяться… он увидел талант. Огонь, который горел в ее сердце… он… у него имелись кое-какие дела в городе, а потом они бы уехали… вдвоем… что? Нет, откуда такие пошлые мысли… она вовсе не падшая женщина, готовая за роль платить собственным телом. Это… это просто взаимная симпатия. Редкие встречи, когда ей удавалось вырваться…почему просто не ушла?
Испугалась.Старуха ведьма, вдруг бы прокляла и…он просил потерпеть. Самую малость. А потом… потом…
Белесое облако заметалось, завыло. И замерло, прежде чем рассыпаться. Я почувствовала всплеск ярости, глубокой, темной, свойственной материи иного мира.Кажется, она поняла.Я слышала, что порой наступает прозрение, но видеть его не доводилось. Что ж… душа ушла, а куда – не моего ума дела. Нам же пора жандармерию вызвать.И подумать кое над чем.Старуху явно хотели убрать,иначе не втянули бы в игру эту дурочку. Но… к чему такие сложности? Все можно сделать гораздо проще… тише…Профессиональней?И Диттер, выслушав меня, согласился.
Полицию мы ждали здесь же, устроившись на низеньком диванчике в стиле старого мира. Смотрели на дождь, думали каждый о своем… и когда шепот воды, голос земли, получившей первую свою кровавую жертву – говорю же, светлые дома в городе по пальцам пересчитать можно – стал невыносим, я поинтересовалась:
– Как тебя угораздило?
А Диттер потер переносицу и признался:
– Сам виноват… заигрался.
Γлава 36
Это было довольно простое дело. Не то, чтобы сложных ему не поручали, просто сложные приключаются не так уж и часто. Как правило инквизиция имеет дела с преступлениями обыкновенными, скучными даже… кому-то всесилия охота.Вечной жизни.Или просто любопытство жить мешает,тянет заглянуть в древний манускрипт одним глазком, потом другим… а там уж и руки чешутся опробовать что-либо этакое, запрещенное, на практике.Одно заклятье.Другое.И в результате – труп сомнительного вида, прямо таки взывающий к справедливости…в тот раз тел было несколько.
Маленький городок, где все друг друга знают, а на чужаков смотрят с немалым подозрением. Закрытое общество, которое, конечно, любит сплетни и инквизитора приняло с немалым интересом, но и только… помогать не спешили.А тела…подумаешь, пара престарелых потаскух, которые все равно издохли бы в канаве. Старый плотник, почти спившийся, да местная сумасшедшая. Она явно была случайной жертвой, ей просто перерезали горло. А вот на других телах были следы одного не самого известного ритуала.
– Кому-то мало стало той силы, которой наделили его боги… – Диттер стер влагу со стекла, но виднее не стало. Гроза давно пошла на убыль, но дождь стучал с прежней силой. Дорогу наверняка развезло, а значит, жандармерия, если и появится, то нескоро. – У нас… есть свои способы, но я с удивлением обнаружил, что преступник весьма грамотно зачищает следы. А тем временем убили ещё двоих.
Мальчишку-трубочиста, чье разодранное тело вышвырнули на улицу.И ещё одну проститутку, на сей раз молоденькую,только-только ступившую на опасный путь. Девицу нашли в ее комнатушке, причем тело начало разлагаться, но причина смерти не вызывала сомнений – обильная кровопотеря.И изъятая душа.
– Именно тогда я познакомился с одной девушкой, которая… скажем так, я вызвал у нее глубокую симпатию, что было не совсем порядочно… в оправдание могу сказать, что и она стала мне глубоко симпатична…
А вот это признание мне не понравилось.Нет, я осознавала, что девушка была давно и вообще вышла боком, однако… мой личный инквизитор не имеет права испытывать симпатию к кому-то, помимо меня.
– Она тебя прокляла?
– Она служила при местном госпитале, – он прикрыл глаза.
Бледненький какой.И круги под глазами стали темнее. Смерть напоминала, что она, конечно, готова подождать, раз уж просили, однако не слишком долго.
– А я полагал, что действует кто-то из местных целителей…
– Светлых?
– Свет и тьма – понятия глубоко относительные, – назидательно произнес Диттер. А я принюхалась: вроде бы не жарко, но тела начали разлагаться. Едва ощутимый душок пополз по комнате,и это мне не понравилось. – На деле… Вильгельм использует силу света на допросах…
– Только он?
– Не только. Свет способен причинять боль, главное, знать, как правильно использовать эту силу… свет не мешает раскладывать костры. Ломать кости или снимать шкуру… не смотри так, мы изучали историю допросов…
Презанимательный, должно быть, курс. Интересно, как у них там дело с практической частью обстояло? Впрочем… о некоторых вещах я спрашивать не стану.
– Проблема в том, что убийца определенно обладал весьма специфическими навыками, указывавшими на знакомство с человеческой анатомией. И скальпель в руках держать умел. И… в общем, мне нужно было понять, что происходит в госпитале, а это оказалось не так просто сделать… госпиталь был основан одним весьма благородным…
– И древним… – добавила я.
– И древним, – Диттер не оскорбился, что я его перебила, – семейством. Почтенная вдова председательствовала в попечительском совете, ее брат руководил, три их сына работали, равно как и дочери… Агнесс была младшей. Семейного дара ей не досталось, напротив…
– Темная?
Он кивнул.
– И семью это не радовало?
Он снова кивнул. И я тоже. Темная в светлой семье – это… нонсенс или вполне однозначное свидетельство супружеской неверности. Полагаю, родись девчонка с явным даром, ее бы быстренько объявили умершей, спихнув в приемную семью. Но если дар был слабеньким и проявился, когда девочке было лет пять,то… все становилось сложнее.Хотя опять же, никто не мешал решить проблему. Однако светлые славятся своим благородством, которое здорово портит жизнь и окружающим, и им самим…
– В семье ее недолюбливали…
…скорее с трудом выносили, но семья древняя, городок маленький, а правила хорошей игры установлены. И приходится улыбаться, делая вид, что все хорошо, просто-таки отлично…
– И у нее накопилось изрядно обид. Мне она показалась хорошей кандидатурой на роль осведомителя…
Ага, а осведомлялся он вполне конкретным способом.Нет, будь девчонка светлой, ей хватило бы стихов и прогулок под ручку, но темные куда практичней. А потому, готова остатки души заложить, беседы проходили в постели.
– У нее были сложные отношения со всеми, но при этом Агнесс отличалась умом и наблюдательностью. Она первая заметила неладное и долго сомневалась, стоит ли мне рассказывать…
– И ты принес клятву?
– Принес, – криво усмехнулся Диттер.
– На крови?
Дурак?Как есть… редкостный, я бы сказала. Кто же с клятвами шутит?
– Я пообещал, что помогу ее сестре… старшей… четвертая в роду… она всегда хотела доказать братьям, что и женщина может быть отличным целителем. Она нашла, как ей казалось,идеальный способ. Забирать жизненную силу у одних, чтобы отдавать другим…
Диттер замолчал.А я призадумалась… с целителями такое случается. Бывали прецеденты из тех, о которых говорить в обществе не принято, но… у старых родов есть свои хроники, порой весьма и весьма подробные. Так что идея не нова: забрать жизнь у тех, кто представляет собой мусор человеческий… шлюхи, воры, бандиты… безумцы, чье существование есть позор семьи… нищие и побирушки… их ведь много,таких, чьей смерти мир не заметит, зато есть другие, нуждающиеся во спасении.
Искушение велико.
Убери старую шлюху, и ребенок, единственная надежда и отрада родителей, будет жить. Перережь горло алкоголику, который уже почти умер,и подари его силу юноше, над которым льет слезы невеста… возьми и отдай…и постарайся не сойти с ума, поскольку обряды запрещенные запрещены отнюдь не из любви властей к народу своему. Думается, что этот размен многим там, в кругах близких к короне, показался бы вполне приемлемым, но…смерть не любит подобных игр.И тот, кому подарят жизнь, перестанет быть собой, а целитель, решившийся на подобный размен, весьма скоро сойдет с ума…
– К тому времени, как я задержал ее, она плохо осознавала, что происходит. Она подрабатывала в приюте для стариков и явилась туда с бутылкой сонного зелья. Твердила, что нашла способ помочь всем, что старикам осталось немного и половина их себя уже не осознает, а потому не считается в полной мере людьми… в общем, к моему стыду задержание получилось громким.
Вдали послышался характерный рев мотора.И скоро наше одиночество будет нарушено. Вовремя, ибо вонь от тел исходящая, становится почти невыносимой. Я поморщилась: зелье способствовало ускорению процессов?Надо бы взять пробы тканей.Провести анализ.Но я сидела и слушала…
– Агнесс не сдержалась… она явилась в участок и прилюдно обвинила меня… во многом. Это услышали и… семья от нее отказалась. Мать вычеркнула имя Агнесс из родовой книги. Братья велели убираться из города. Ее обвинили в том, что произошло с той девицей… – Диттер поморщился. – Их не волновали убийства… более того, подозреваю, они были в курсе происходящего… наблюдали… мне вообще показалось, что это своего рода эксперимент…
Да уж, а говорят, что светлые – это добро. Хотя… почему бы и нет? Если бы у девицы получилось остаться в своем уме, глядишь, и в городке трупов прибавилось бы… светлые, они такие, высокоморальны во всем,только мораль как правило применяется по личному усмотрению. Темные не сильно отличаются, но мы хотя бы не пытаемся казаться лучше, чем есть на самом деле.
– Ту девушку попытались объявить невменяемой, но… – Диттер поднялся. – В данном случае мы не делаем различий…
– Что с ней стало?
– Казнили…
И проклятье сработало?
– Агнесс пришла после суда… она выглядела очень плохо. И да, мне было стыдно.
Верю. Было.Мне тоже случалось частенько испытывать стыд, главное, чтобы чувство это работе не мешало.
– Я извинился…
Только извинения не подействовали.
– Я предложил помощь. Если не мою,то… есть орден. Что бы про нас ни говорили, мы заинтересованы в сохранении равновесия.
…и беспризорная озлобленная ведьма потенциально опасно.
– Сменить имя… выправить документы… переехать… ей нашлось бы место. Да и…
– Не захотела?
– Повесилась.
Ага… и прокляла напоследок, закрепив собственной смертью проклятье.Дура…
– Ты идиот.
– Знаю. Мне говорили…
– Ничего, повторить – оно полезно…
Грохнула дверь. Раздались шаги. И Диттер вздохнул:
– Я не должен был с ней связываться.
– Ты не должен был с ней играть, – вот уж чего мы не любим, так это манипуляций. Не знаю, почему, однако сама мысль, что кто-то станет играть со мной вызывает нервическую дрожь и желание сомкнуть руки на шее этого потенциального покойника.
А что до ведьмы…самоубийство и проклятье, конечно,интересный вариант, но уж больно бестолковый. И на месте Диттера я бы не себя грызла, а хорошенько покопалась бы в той смерти. Вот… не в характере темных руки на себя накладывать. Уж больно мы жизнь любим.
А проклятье…есть сто один способ испортить человеку жизнь. А заодно уж растянуть удовольствие на годы…Не верю.Но…
– Вам везет, – герр Γерман прижал к носу платок. – А здесь воняет…
