Текст книги "Мертвая (СИ)"
Автор книги: Карина Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
Глава 32
– Значит,тень, – Вильгельм ел.
Много и с немалым аппетитом. Он подвинул к себе блюдо с перепелами, тушеными в меду, и второе, с картофельными дольками.Картофельный салат.Колбаски, жареные на открытом огне. И ещё что-то… наша кухарка расстаралась на славу, вот только меня все еще слегка мутило.
– Тебе только это интересно? – Диттер чесночные колбаски обнюхивал и вид имел пререшительный.
– Нет… мне интересно, как в одном маленьком городке накопилось столько дерьма…
– Это… старое дерьмо, – я плеснула себе вина.
Темное.Красное.Тягучее, с виду на кровь похоже, только пахнет цветами.Я думала.Там, в мертвецкой, отмахнувшись от мейстера и Диттера, который сел рядом и накинул на плечи мои куртку. И по дороге… я позволила Вильгельму сесть за руль, а сама закрыла глаза и сделала вид, будто сплю. Монк не мешал,тоже был задумчив.Инквизиторы тихо переругивались, но мне не было дела до их разборок.Я все еще думала.Тогда, много лет назад… молодые люди, которые взяли и объединились… бывает… опиум и кое-что покрепче, чувство неудовлетворенности жизнью, скука и… как итог тайное общество, где можно было все… тоже возможно. Но каков шанс, что история, не просто замятая, но надежно сокрытая, как понимаю, погребенная под грудами правдоподобной лжи, взяла и повторилась?
Снова общество.Снова…
– Он был тогда, – я произнесла это, пробуя вино, в котором явственно ощущался привкус крови. И это мне не привиделось. Я оглянулась, и Γюнтер возник за левым плечом.
– Мне показалось, что вам стоит учитывать некоторые особенности нынешнего вашего состояния…
Я кивнула.Стоит? Χорошо.
– А…
– Рашья знает свой долг. И я осмелился взять на себя составление соответствующих бумаг. Аарон Маркович согласен, что подобного рода сделки надлежит заверять нотариально, дабы избежать в будущем неприятных исковых заявлений…
Спасибо.Обоим.И это действительно надо было сделать еще вчера или позавчера… нет, я верю людям. В целом. Глобально так сказать. Некоторым даже больше, чем прочим, но…с договором надежней.А то потом вдруг окажется, что я обманным путем заманила беспомощную женщину в страшный свой дом и там издевалась, отнимая кровь…кровь и вино – отличное сочетание.
– Еще мы взяли на себя труд выправить документы. К сожалению, Рашья пребывает в стране не на совсем законных основаниях, как и старшая ее дочь… понадобится ваше заявление…
– Пусть Аарон Маркович составит, я подпишу…
– Девочка неграмотна.
– Найдите учителей… и Гюнтер, ей необходимо будет представление…
…а еще регистрация в Церкви, как-никак ведьма, хоть и юная. Но этим я инквизиторов озадачу, пусть отрабатывают съеденных перепелок.Старик слегка склонил голову.Не сомневаюсь, что образованием маленькой дикарки он займется, пусть исключительно из чувства долга: нельзя позволить, чтобы в столь благородном древнем семействе кто-то из дворни не умел читать. Нет, эти заботы мне есть на кого переложить.
– Он был тогда… – я повертела бокал в пальцах. – И уцелел… чудом или…
…не чудом?
А что если то общество было лишь… скажем, пробой пера? Игрой, которая переросла в нечто большее? Помнится,имелся у меня приятель, испытывавший просто нечеловеческое желание руководить кем-то… не важно, слугами ли в отеле или любовницей… из-за этого мы и разошлись. Не имела я желания отчитываться кому-то в своих действиях или, упасите Боги, подчиняться.
– Он испугался… когда всех зачистили… думаю,испугался крепко… – как ни странно, но меня слушали. Вильгельм не переставал жевать, Диттер гонял по тарелке одинокую горошинку, Монк же просто сидел. Но слушали все.
И Γюнтер, державшийся в тени столовой.
– Не знаю, что стало с заводилами…
– Сожгли, – Вильгельм сунул кусок хлеба прямо в блюдо. – Что? Когда вызов пришел о старом дерьме первым делом вспомнили… мне с собой дело сунули. На почитать.
– И как?
Вильгельм скривился, а капля острого соуса, сорвавшись с хлеба, упала на скатерть.
– Свою смерть они заслужили…
– Почитать оставишь?
– А тебе своих кошмаров мало? Хотя… бери… тогда всех зачистили… и многих прижали из тех, которые достойные и опора города… кому удалось доказать непричастность, просто уехали подальше. Другие отделались штрафами или покаянием… были и те, кто на рудники попал. А заводилы, как ты выразилась, на костер… и без милости.
…милость у Церкви была специфической. Но, пожалуй, я бы не отказалась от чаши с дурманом, все же очищающее пламя…Нет.Заслужили.И те, и эти… и надеюсь, меня позовут на сожжение. Пусть ныне публичные казни ушли в прошлое, однако на этой я бы поприсутствовала. Я не Норма, у меня со всепрощением сложно.
– Значит,тоже думаешь, что кто-то из прежних… испугался, затаился… а может, и покинул город, когда почувствовал, что жареным пахнет… все-таки раскрытие их было делом времени, – Вильгельм попытался стереть пятно, но лишь размазал. И воровато оглянувшись, он кинул на него салфетку. – А теперь вернулся и потянуло на старое…
…вернулся.…мой дядюшка уезжал из города. И не просто из города, он довольно спешно, если верить бабушке, покинул страну, чтобы вернуться пару лет назад. Подозрительно? Или просто совпадение? Как понять? Диттер постучал пальцем.
– Ждать тридцать лет?
…или не ждать. Мало ли, что происходило в другой стране? На тех же островах?
– Мы чего-то не знаем, – произнес Вильгельм, облизывая пальцы. Кажется, он додумался опустить их в соусницу.
– Мы до хрена чего не знаем, – Диттер укоризненно покачал головой.
А я согласилась.Не знаем, но…кое-что узнать можно. Завтра… заодно уж передать все извинения и заверения. Тут я скривилась: терпеть не могу эти вздохи-аxи, но что поделаешь.
…дом семейства Ингвaрдоттер выделялся среди прочих: светлые стены, прямые линии, в кажущейся простоте которых была своя магия. Цветные витражи.Статуи.Здесь было… слишком светло. И я поправила шляпку, чтобы вуалетка хоть как-то прикрыла глаза. Нет, солнечный свет не причинял боли, но вот раздражение появлялось.Я слишком чужда этому месту.Я…
– Миленько, – проворчал Вильгельм, раздраженный, явно с недосыпу. Уж не знаю, что он пытался отыскать, но ночью герр дознаватель обошел весь дом, не поленившись заглянуть в подвалы.
Винный погреб искал?Или сырную комнату? К слову,туда следовало бы заглянуть, проверить процесс, да и учет провести, а то ведь дело такое… хороший сыр просто так не купишь, а уж тем более по старинному семейному рецепту.Неуместные мысли.Мне предстоит не самая приятная беседа с родственниками Нормы, которые, вполне вероятно, считают меня убийцей, а я о сырах думаю. Я поправила белый воротничок платья и, оттягивая начало неприятной беседы, огляделась. Светлый песок. Белесые ветви плакучих ив и тихое журчание фонтана. Однако в этой благости просматривались первые признаки упадка.
…садовника или рассчитали, или платили столь ничтожно мало, что он не давал себе труда присматривать за садом. Ивы не стригли пару лет,и форма крон их изменилась и не в лучшую сторону. На грязной зелени газона проступали пятна земли.А вот и полынь серая кладбищенская.И значит, кто-то в светлом доме магией балуется… любопытно…трещина в цветном стекле.Щербатые ступеньки.Стук дверного молотка, усиленный магией, спугнул голубей, гнездившихся под крышей. К счастью, голуби были не белыми.Открыли нам далеко не сразу.
– Вы?
– Я, – ответила я, разглядывая Теодора Ингвардоттера, соизволившего лично подойти к двери. Кажется, дела у семейства обстояли куда хуже, чем можно было предположить.
Или у дворецкого выходной? А герр Теодор просто проходил мимо
– Да как вы… – его лицо медленно наливалось краснотой.
– У нас к вам есть вопросы, – Вильгельм невежливо оттеснил меня и сунул под нос хозяину белую бляху, которая произвела воистину магическое впечатление: плечи Теодора поникли, а сам он разом будто сделался старше.
– Она…
– С нами, – Вильгельм сунул два пальца под воротничок и дернул шеей. – Мы хотели бы побеседовать…
– Конечно.
В доме пахло горем.И пылью.Здесь явно убирали, но то ли неумело,то ли лениво, не давая себе труда заглядывать в дальние углы. Свет проникал в узкие окна, а витражные стекла окрашивали его в алый, голубой, желтый, и пятна ложились на белый пол.Белая лестница начиналась меж двух колонн.Светлые картины висели на стенах… много воздуха, пустоты и… все ещё горя. Он действительно любил дочь. И теперь стоял, растерянный, еще не способный осознать того факта, что Нормы больше нет.
И я…Я его понимала.Я сама долго не могла поверить. Все ждала и ждала… я ложилась спать, безумно надеясь, что следующий день все переменится, что родители вернутся, что они просто уехали и надо подождать. Я и ждала. День за днем. Два и три… и месяц,и год… и не знаю, в какой момент произошло принятие.
– Я не убивала Норму, – я понятия не имела, что следует говорить в подобных случаях.
Сама я ненавидела слова.Сочувствую… соболезную… на похороны приносили пироги, будто они каким-то непостижимым образом излечат душу. Я ненавидела эти пироги и людей, которые не желали оставлять меня в покое. Меня жалели, бедную девочку, оставшуюся сиротой.Меня разглядывали.Перешептывались.И порой в словах сквозило странное злорадство, которого я до сих пор не способна осознать.
Теодор махнул рукой. Огляделся… нахмурился и открыл было рот. Вздохнул:
– Я отпустил прислугу… чай…
– Обойдемся без чая, – я взяла его под руку. – Мне жаль… мы с Нормой не слишком ладили… для меня она была чересчур идеальна…
Он кивнул.И в глазах появилась… надежда? Определенно. Только на что он надеется?
– Но я ее не убивала, что бы вам… все куда сложнее, – я подвела Теодора к диванчику, которому явно требовалась реставрация. Вон темное гобеленовое покрытие выгорело, а местами и протерлось.
Определенно, им было на что тратить деньги помимо благотворительности.
– Расскажите о том дне, – попросила я, а Тео вцепился в мою руку.
Он не старый.И выглядит вполне прилично. Овдовел лет этак пять тому и мог бы подыскать невесту с неплохим придaным. Титул взамен на деньги – неплохой вариант, а он продолжал жить один.
…или не в деньгах дело?Мужчины мало внимания обращают на обстановку, а Норму больше занимали чужие проблемы, нежели содержание дома. Слугам же… опыт показывает, что в большинстве своем им глубоко плевать на хозяйские беды, собственных хватает.Диттер устроился за софой.Вильгельм подтянул кресло поближе, причем под ним обнаружился целый выводок пыльных клубков.
– Я… день обыкновенный… мы поругались… мы часто с ней ругались. Она была такой…
– Святой.
– Светлой, – поправил Теодор, освобождая руку. Он отряхнулся, подтянулся, приходя в себя. – Слишком светлой для этого мира, поэтому ее и…
…если ему будет легче так думать, то пускай. Я промолчу.Инквизиторы тоже.А Монк, прилипший к стене меж двух светлых картин,и вовсе не в счет, хотя уж он-то мог бы многое рассказать о душах и путях их.
– Она… просила денег… для приюта… она была в этом… в комитете, – он говорил медленно,тщательно проговаривая каждое слово. – Постоянно кому-то помогала… надо было отпустить ее учиться… она хотела… в столицу… глядишь, все и…
Он замер, уставившись на собственные руки.Да, с этими мыслями ему не расстаться. А что, если… если бы Норма отправилась на учебу? Если бы прижилась в столице… если бы нашла себе кого-то по вкусу… все ж в нашем городке выбор женихов, мягко говоря, ограничен…если бы она создала семью.Если…
– Ей жаль, что вы поругались. Она очень любила вас и своих сестер… она просила передать.
Тео сглотнул.И… замер.
Сжал кулаки. Тихо произнес:
– Что будет… тем, кто… кто ее убил?
Тем?Уже во множественном числе… его ведь не было там или…
– Мейстер Шварцвертер мой старый друг, – пояснил Теодор, видя наше недоумение. – И ради нашей дружбы он не стал скрывать… ничего не стал… я знаю, что моя девочка умирала долго, мучительно… я знаю, что с ней сделали. И я хочу знать, что сделают с теми, кто…
– Костер, – Вильгельм был серьезен, как никогда. – Клянусь своим именем.
И Теодор слегка наклонил голову, принимая обещание.
– Она просила денег… я отказал… мне девочек в свет выводить, а это дорого… мы не разорены, вы не подумайте… просто… я не знаю, что со всем этим делать, – он развел руками. – Анна смотрела за домом, а ее не стало и… я как во сне жил… думал, хуже уже не будет. А оно…
…стук каблучков разнесся по дому.
И мы все обернулись на лестницу.Ингрид, младшая сестра нормы. А девчонка подросла… и похорошела, с неудовольствием вынуждена была отметить я.Не люблю красивых женщин.Хрупкая.Воздушная.Вся какая-то… полупрозрачная, что ли? Облако белых волос. Остренькое личико. Глазищи огромные, губы бантиком… а ведь эта бледность отчасти искусственного происхождения, как и тени под глазами. Мужчины могут быть слепы, но меня не обманешь: девчонка умела пользоваться косметикой.И кудряшки ее слишком уж аккуратны: не обошлось без косточек.Платье темное, траурное, но выгодно подчеркивает тонкую талию. Квадратный вырез глубок ровно настолько, чтобы соблюсти приличия, но при этом приоткрыть грудь… и оба моих инквизитора уставились на эту самую грудь… и не только на нее.
Я испытала преогромное желание пнуть Диттера.И Вильгельма.В доме, между прочим,траур, а они девицу взглядами облизывают. И плевать, что она не против.
– Папа… – всхлипнула Ингрид и, протянув руки, бросилась к отцу, который вскочил, обнял ее. – Папочка…
Плечики вздрагивали от рыданий,и на долю мгновения я испытала укол совести.На очень маленькую долю.Рыдания были картинными, призванными продемонстрировать окружающим глубину горя. А пахло от девицы кровью,и вовсе не той, которой пахнет от любой девицы раз в месяц.
…может, порезалась? Или…Нет, зачем ей желать Норме смерти, тем более такой… нелепейшая мысль…однако я ее сохранила. Позже озвучу, а пока…
– Извините, – я встала. – Похоже, нам не обойтись-таки без чая… не стоит провожать, кухню я найду сама…
…только сперва загляну на второй этаж.Здесь было почище.
Пыли лежало меньше, а может она умело пряталась в потоках света. Ковровая дорожка. Старинные гобелены на стенах. Оружейные пары и древнее чучело медведя, застывшего на задних лапах. От чучела пахло лавандой и порошком от моли, но, кажется, средства не слишком помогали, поскольку над медвежьей головой кружился выводок полупрозрачных бабочек.
Двери……двери…
Эта комната в зеленых тонах явно принадлежала Норме, здесь ещё витает запах тех резковатых цветочных духов, которым она отдавала предпочтение. И платье, небрежно брошенное на спинку стула, узнаю. Нарядов у Нормы было немного и, как понимаю, отнюдь не из-за бедности семейства.Наряды ей были не интересны.Я тихо вышла и бросила на дверь сторожка.Похоже, после смерти сила моя стабилизировалась,иначе и не объяснить, что заклинания мне отныне даются легко. В комнату Нормы мы вернемся, а меня интересовали другие.
…будуар в бледно-лиловых тонах. Свежие обои. И ширма с лотосом… почему-то меня передернуло, хотя очевидно, что в данном случае имеет место обыкновенное совпадение. Священный лотос – популярный мотив… новый ковер на полу.
Запах духов.Сладких. Душных. И ощущение, что разлили их специально, перебивая другие ароматы. Зеркало, тоже новое, улучшенное, я такое себе два года тому заказала. А на туалетном столике выводок разного рода флаконов и флакончиков. Вот эти мне знакомы, сама подобными пользуюсь, а вот здесь что-то новое, с ванильной отдушкой. И настойка с кайенским перцем для роста волос.…для осветления.Восстановления.Питания… маска для рук… масло для ногтей… боги, у меня столько всего нет, а ей… Ингрид отнюдь не так близка к свету, как ее сестра.
– Здесь вы ничего не найдете, – звонкий голос заставил обернуться. – Ингрид умеет прятать свои секреты.
А вот и Эльза, младшая из сестер. С виду ей лет десять. Те же светлые волосы, заплетенные в косички,те же остренькие черты лица, правда, сейчас напрочь лишенные всякой прелести. Шея длинная.Руки в мелких царапинах, будто по кустам лазила.Платье в клеточку с пышной юбкой, на которую село чернильное пятно.
– А где найду? – что-то везет мне в последнее время на детей. И недружелюбных. Ишь, зыркнула светлыми глазами…
…ей бы линию роста бровей подправить. И подкрасить не мешало бы, а то на этом белесом личике цветов, казалось, вовсе нет. И ресницы длинные, пушистые, но светлые, а потому создается впечатление, будто они отсутствуют.
– Не знаю, – девочка наморщила нос. – Но в комнате она точно ничего такого не держит…
…и я догадываюсь, почему.Наверное, стоит порадоваться, что единственная сестра моя росла вне моего дома. В этом имелся определенный смысл.
– Ты неживая.
– Знаю.
– Но выглядишь как живая.
– Почти.
Кожа слегка бледновата, глаза вот краснотой отливают и, что самое мерзкое, цвет этот усиливается, похоже, скоро придется прятаться за очками.Или шарфик в тон купить?Пока не решила.
– Ты меня растерзаешь?
– Я никого не терзаю, – я улыбнулась, вспомнив, что детям и старикам улыбки нравятся.
Располагают, так сказать.Эльза склонила голову набок, отчего одна косичка примялась, а вторая стала торчком. Ленты почти развязались.
– Нам лучше уйти, – сказала она, решив что-то. – А то Ингрид, если узнает, разорется… или отцу нажалуется. Она вечно на все жалуется.
И мне протянули руку.Липкую и не слишком-то чистую руку. А я ее взяла. Тепленькая… надо будет сказать Тео, пусть поговорит с детьми на тему, что свет, конечно, это благо, но вот каждому встречному доверять не стоит.
– Я знаю, кто ты… Норма сказала, что тебя боги наказали, вернув в мир живых. И за дело, потому что ты – бессердечная стерва.
Да, дети прелестные создания.Особенно в своей откровенности.
– Я не слишком расстроилась… покажи мне, где кухня.
Стоит все-таки чаем заняться.
– Внизу, – ответило дитя и поморщилось. – Фрау Кляйшниц не любит, когда кто-то мешает ей готовить…
– Мы не будем мешать. Мы просто поставим чай… так значит, у твоей сестры есть секреты?
Если кто-то что-то и видел,то это, незамутненное совестью создание, которое явно не до конца осознавало всю ценность информации.
– У которой?
– У Ингрид… впрочем, и у Нормы, как я понимаю, они имелись.
Девочка кивнула.
– Расскажешь?
– А надо?
– Сама решай… мы все равно будем искать тех, кто убил Норму, однако чем меньше мы о ней знаем, тем сложнее это будет сделать…
– Ингрид ее не убивала, – дитя не делало попыток выдернуть руку, да и к кухне меня вело бодро. – Ингрид боится вида крови… она хочет стать темной…
– Почему?
– Темным больше позволено… настоящей ведьмой. Я видела, как она книжку читает.
– Какую?
– Тонкую.
Исчерпывающая информация. Тем более, что я не знала никаких книг, позволяющих сменить масть. Это же… это ненормально, вот! Если бы можно было просто взять и… отказаться от посвящения своему богу? От призвания? Сути? Бред какой.
– Зачем ей?
Кухня находилась в полуподвальном помещении и пребывала в том состоянии беспорядка, который весьма наглядно демонстрировал, что бывает с домами, лишенными хозяйского присмотра. Нет, я понимаю, фрау Ингвардоттер оставила мир живых, но… Норма ведь не была ребенком!И благотворительность – дело хорошее с точки зрения общества, но собственный дом…Темный пол.Какие-то пятна на нем, то ли масла высохшего,то ли крови… нет, не крови. Запах гниения, кислой капусты и помойного ведра, которое давно следовало бы вынести на помойку.
– Она хочет замуж выйти, – девочка не видела вокруг ничего странного. Она перешагнула через картофельные очистки, рассыпанные вдоль коридора,и остановилась перед дверью. – За кого-нибудь богатого… чтобы он любил ее без памяти и увез отсюда.
Эльза наморщила носик и сказала:
– Она ненавидит этот город.
Надо же…интересно, что бы она сказала, узнав, что темные ведьмы не слишком-то спешат с замужеством, видя в нем изрядное ограничение свободы. Да и любить без памяти… приворожить надеялась, что ли?Я открыла дверь.Пар.И на редкость вонючий, я даже зажмурилась и рукой помахала, разгоняя облака. Что-то шипит, что-то скворчит, что-то горит, источая вонь… над огромной, весьма устаревшей модели плитой колдует неряшливая бабища в грязном фартуке. Всклоченные рыжие волосы были прикрыты косынкой. Лицо блестело паром…
– Я ж говорила, не мешай! – рявкнула она, не оборачиваясь. А обернувшись, добавила,. – Ишь, повадились лазить… в мое время господа на кухню и не заглядывали…
– А зря, – я провела пальцем по ближайшему столу.
Само собой, он зарос грязью так, что исходного цвета не видать было. Мой взгляд скользнул по кухне, отмечая и раскрытые дверцы посудных шкафов, в которых зарастал жиром фарфор,и расколотые белые тарелки, брошенные у мусорного ведра. С каких это пор прислуга позволяет себе вот так бить посуду?Окорок, небрежно прикрытый тряпицей.И пару жирных каплунов рядом.Приготовили к выносу? Вот и мешочек с крупой. Я сунула палец в крынку, облизала… да, сливки были хороши, жирные, отстоявшиеся.
– Чего тебе надобно? – бабища уперла руки в боки.
– Чаю, – мирно заметила я, раздумывая, стоит ли вмешаться. Все-таки дело чужое, а я не настолько альтруистична, чтобы налаживать быт посторонней семьи.
Бабища фыркнула.И рукой отмахнулась.
– Некогда мне с чаем возиться…
Я же принюхалась… к кускам мяса, которые доходили в тазу, даже не прикрытые полотенцем. Аромат их, слегка подпортившийся, манил мух… и даже Эльза скривилась и потянула меня за рукав.
– Это что? – я ткнула пальцем в таз.
– Ужин, – рявкнула бабища. И челюсть вперед выпятила. – Будет. Если всякие тут мешаться не станут.
Мясо было синеватым и наверняка не свежим… уже пару дней, как несвежим, в отличие от окорока. Этак она мне свидетелей вкупе с подозреваемыми потравит.Я заглянула в холодильный шкаф и скривилась.Почти пуст.Сыр с плесенью, правда, неблагородной, но обычного синего пушистого свойства, которая имеет обыкновение портить продукты. Мятые помидоры… какая-то трава…
– Она хоть готовить умеет? – шепотом спросила я Эльзу, и та помотала головой.
Чудесно.
– Вы уволены, – я вытерла руки о полотенце, правда, чище они не стали. Полотенца кухонные если и стирались, то еще при жизни прежней хозяйки дома.
– Чего?
– Уволены, – повторила я. – Совсем.
– Ах ты… потаскуха… – бабища добавила пару слов покрепче, заставивших ребенка вжать голову в плечи. И покачнулась, пошла, колыхая бюстом. – Будешь ты тут мне говорить…
– Буду, – я не стала отступать, но ткнула пальчиком в этот самый бюст. Коготь пропорол и фартук, и саржевое платье,и кожу, что характерно, увязнув в подкожном жиру.
Бабища не сразу поняла.Она остановилась.Хлопнула глазами.А я вытащила палец и, пользуясь удобным случаем, взялась за горло. Широкое такое горло… его двумя руками не сразу обхватишь, но я постаралась.Сдавила.Дернула.И почти не удивилась, когда эта туша рухнула на колени. Она попыталась стряхнуть руку, а поняв, что не выйдет, завыла…
– Вон пошел, – велела я мужичку, сунувшемуся было на кухню. И тот шарахнулся, демонстрируя немалое благоразумие. – А ты, отрыжка тьмы, слушай сюда… сейчас ты соберешь вещи… только свои вещи… тронешь что-то из серебра…
…а ведь трогала, по ужасу в светлых глазенках вижу,трогала… да уж, запустила Норма дом.
– …или прочего имущества, руки отсохнут. Веришь?
Она булькнула что-то.
– И уберешься немедленно…
– Папа огорчится, – сунулась Эльза. – Он готовить не умеет…
– Я тоже не умею… телефон в доме есть? Чудесно… сегодня пришлют приличную кухарку… да и с остальной прислугой, – я разжала руку. – Деточка, запомни, в этом мире полагаться стоит только на себя… сама не сделаешь, от остальных не жди.
Эльза кивнула.И смотрела она на меня… не с ужасом смотрела. С восторгам?
– Вон пошла, – велела я кухарке, которая пыталась подняться. – И о рекомендациях заикнешься, так я их сама напишу…
Чайник мы нашли в углу.Медный, снаружи заросший жиром, изнутри затянутый белесой накипью, но кастрюли пребывали в ещё худшем состоянии. Надо будет сказать агентству, чтобы прислали с дюжину человек: дом придется отмывать.
– За прислугой надо приглядывать, – я перемыла чашки и блюдца, которых обнаружилось с полдюжины, – иначе, чувствуя собственную безнаказанность, они из адекватных людей превращаются в вот такое…
…тронуть окорок кухарка не посмела.А на мужичка, выглянувшего-таки из своей норы, рявкнула. Правда,тут же затряслась и исчезла, громко хлопнув дверью напоследок.Серебра в ящике, который просто стоял – поразительная беспечность – осталось на донышке. Разворовывали его давно и, полагаю, с немалою охотой.
– Так что там с Ингрид?
– Она хотела стать черной,только петуха убить не сумела.
– Какого петуха?
– В книжке написано, что надо сперва отказаться от света… плюнуть на статую Исцеляющей… или, если не поможет… надо… надо… пописять на нее… – девочка густо покраснела.
Да уж… Интересно, кто это додумался до подобного? Полагаю, в храм она не пошла, а вот в домашнее святилище… идиотка!
– Тогда богиня оскорбится и заберет дар…
Вполне возможно.
– А потом надо провести темный ритуал. И жертву… она петуха купила…
Дважды идиотка.
– Дальше я прочитать не успела… а потом она книгу перепрятала.
Плита едва-едва грела, камни стоило заменить уже давно, но, подозреваю, деньги, выделенные на это, ушли в карман поварихи.
– Но петуха она не убила… плакала потом. И на меня накричала… она крови боится.
– А ты?
– Нет, – девочка помотала головой. – Я стану целительницей…
…если оскорбленная богиня не накажет все семейство.
– …и поеду учиться… правда, папа Норму не отпустил…
– Тебя отпустит.
Поднос.Чашки, блюдца, ложечки… розетка с засохшим вареньем, несвежие булки,из которых вышли несвежие сэндвичи. Их мы украсили вялой зеленью.
– Они с Нормой ругались, – Эльза, забравшись на табурет, наблюдала за мной. – Ингрид хотела в столицу… в свет, а Норма говорила, что нельзя тратиться на наряды, когда вокруг столько бедных людей, что Ингрид и без того слишком много денег впустую спускает.
– А Ингрид полагала, что это Норма спускает деньги впустую.
– Да, – удивленно произнесла девочка.
Понятно.
– А отец кого больше слушал?
– Норму. Он думает, что Ингрид ещё маленькая…
…то есть, мотив у сестрицы имелся. А вот духу… петуха она не убила, но петух, если подумать, не сделал ей ничего дурного,тогда как родная сестра с ее благочестием крепко мешала жить.
– Скажи…
…с другой стороны убить кого-то не так просто…
– …а Ингрид знала, где Норма будет в тот день?
…все-таки слабо мне верилось в случайность встречи.
– Ага, – Эльза вытянула шею. – Кто ж не знал… она в парке любила гулять… только к Ингрид тогда Марта пришла… и еще Берта. Они полдня за модными журналами просидели… xихикали… а меня прогоняли.
– Это они зря, – я щелкнула мелкую по носу.
Какая-то мысль крутилась.…крутилась-вертелась, но покоя не давала.
Чай мы подали, и я наблюдала за тем, как манерно и изящно держит чашечку Ингрид. Вот она чуть наклоняется, легонько касается рукава…. Вот вздыхает, прижимая ладошку к груди, и взгляд Вильгельма к этой самой груди прилипает.Вот запрокидывает голову.Трепещут ресницы.Легкий румянец ложится на щеки…и увлеченная игрой, она забывает о том, что необходимо изображать скорбь. Но спохватывается,и торжествующая улыбка гаснет, сменяясь странною гримаской. В глазах блестят слезы…могла или нет?
Самa – вряд ли, но… ей ведь не обязательно…
