Текст книги "Высокое напряжение (ЛП)"
Автор книги: Карен Мари Монинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Ну же, Дэни, скажи это. Я знаю, что ты этого хочешь. Ты умираешь от желания. Брось мне эту проклятую перчатку.
– Ты. Меня. Не. Заслуживаешь, – сказала я с ледяным удовлетворением.
Он улыбнулся с каким-то непостижимым, хищным светом в глазах. Ублюдок действительно улыбнулся. Кто улыбается, когда их оскорбляют? Затем он совершенно сменил тему.
– Никто не говорил тебе, потому что в то время у тебя на руках была огромная проблема, – он не сказал ни слова о Танцоре, но ему и не нужно было, потому что между нами мгновенно встал ещё один призрак в своей дымчатой плоти.
Танцор. Джо. Клубы тумана кружились вокруг их прозрачных, навеки-потерянных-для-нас тел.
Так много потерь.
Я была не в настроении для ещё больших потерь.
Я полностью сосредоточена на том, что осталось.
Мой город. Мои люди, которые во мне нуждаются. Шазам. Кэт. Энио. Те, кто не срываются в продолжительные отлучки без тебя, не сказав ни единого слова.
Я взяла пример с Риодана и совершенно сменила тему.
– Ты слышал что-нибудь от Бэрронса?
Долгое время он ничего не говорил, и я испытала извращённое удовольствие, наблюдая, как он тоже с трудом переключает скорости. Затем:
– Ни единого чёртова слова за два грёбаных года. Я ни хрена не знаю, где он.
Я поражённо уставилась на него. Он был так же отрезан от новостей, как и я? Он не знал, где Бэрронс? Я представляла, что Риодан сидит где-нибудь и получает постоянные новости ото всех. Как всегда, контролирующий, наблюдающий за миром. Где, черт подери, он был?
– Что ещё, Дэни?
– Старые боги вернулись. Не знаю, как много или кто именно. Люди похищают взрослых, парализуя их и унося их через зеркала в неизвестные локации по неизвестным причинам, – он сказал «вкратце», так что я не растягивала.
– Пока ты спасаешь оставшихся детей, – пробормотал он. – Устраиваешь их в новые дома. Лор рассказал мне эту часть.
– Где был наблюдающий за мной Лор, когда АОЗ и Джейн пытались забрать мой меч?
– На другой стороне улицы. Он не слышал ни единого чёртова слова из разговора. Просвети меня.
Я сообщила ему ключевые моменты, опустив часть с желанием, потому что это моё дело, не его, а я все ещё пыталась выяснить, какое желание решил исполнить АОЗ, и почему оно все ещё не укусило меня за задницу.
– Ходят слухи, что на Джейна ведётся охота, – сказал мне Риодан, когда я закончила, – Фейри выдвинули нешуточную награду за его голову. Его уже долгое время не видели перед тем, как он появился в твоей квартире. Некоторые говорят, что он залёг на дно со своей смертной семьёй, пытаясь их защитить. Возможно, он хотел заполучить твой меч для Мак, возможно, для самого себя.
– Что Лор говорит о Фейри? – вопреки его заявлению, что ему не удавалось перепихнуться, я не сомневалась, что он бывал в Элириуме, неспособный устоять перед вечеринкой или соблазнением блондинок своим смертоносно эффективным шармом пещерного человека.
Риодан бросил на меня мрачный взгляд.
– Мак отдала нам тот же приказ, что и тебе: не вмешиваться. Мы подчинились. Он не бывал внутри Элириума, и судя по его словам, Фейри не выходят оттуда.
– Девятка подчинилась Мак? – с неверием переспросила я.
– Бэрронс. Чёртов щит.
Я тихо рассмеялась.
– Ах, как же это, должно быть, раздражает.
– Именно поэтому, – сказал он, когда мы наконец отъехали от обочины и понеслись по Дублину, – спустя два года мы ничегошеньки не знаем о нашем враге. Согласно Лору, людей, которые входят в клуб, обрабатывают. Он допросил нескольких и говорит, что они выходят, не желая или не имея возможности обсуждать увиденное. Её приказ должен был содержать в себе конечную дату. Но не содержал. Теперь, когда книжный магазин пропал вместе с Мак и Бэрронсом, мы принудительно устанавливаем дату истечения срока действия. Сегодня.
Само собой, он же не имел в виду…
– Куда ты меня везёшь?
Он сверкнул волчьей улыбкой, сплошь из зубов и голода.
– В Элириум.
Да! Адреналин шарахнул по моему сердцу! Это не свидание. Это боевая операция. Я жаждала заняться этим маленькую вечность. Умирала от желания войти в их клуб и сотрясти их мир. Дать знать этим ублюдкам, что мы наблюдаем и ждём, и ничего ещё не кончено.
– Ты же понимаешь, что у меня с собой меч, который они все хотят.
– Грёбаный ад, да, понимаю, – произнёс он с нескрываемым наслаждением.
Какое-то время мы ехали в тишине, и он обратно включил музыку погромче, когда Майли Сайрус запела «Не смей говорить, что я просто ушла, я всегда буду хотеть тебя».
– Wrecking Ball, – я часто чувствовала себя этим самым стенобитным тараном. Его вкус в музыке начинал меня пугать. Я хотела знать, мы слушали маленькую местную станцию, управляемую волонтёрами, или айпод, который он заполнил по личному выбору. Я хотела знать, типа, посылал ли он мне подсознательные сообщения. Он действительно просто ушёл. Точка. Конец темы. Никакой текст песни не мог этого изменить.
Когда песня закончилась, не было никакой рекламной вставки, но это не показатель; никто больше не даёт рекламы. Я продолжала ждать, когда возникнет какая-нибудь подпольная мятежная радиостанция, которая предложит и музыку, и едкие социальные комментарии, но этого не случилось. Я основала бы свою собственную, будь у меня больше времени, но мне больше не удавалось делать многие вещи из того, что мне нравилось. У меня изумительный вкус в музыке, он охватывает самый широкий спектр – результат просмотра бесконечно прерывавшихся и часто старых сериалов.
Foxy, Foxy от Rob Zombie зазвучала следующей. Риодан вырубил радио и припарковал Феррари на расстоянии половины квартала от Элириума.
Я взглянула на клуб и сказала ему то, чего никогда не ожидала услышать от себя:
– Риодан, ты хорошо все продумал?
Он рассмеялся, и у меня перехватило дыхание при взгляде на него.
– В чем тогда веселье?
– Ты понимаешь, что мы можем развязать войну?
Он встретился со мной взглядом и не отвёл глаза.
– А ты не думаешь, что пора дать всему вырваться на свободу? Посмотреть, какой ад полезет наружу?
Я прищурила глаза, не упуская его нарочитое двойственное сообщение, но не собираясь на него реагировать.
– Потенциальная выгода?
– За долгие два года ничего не случалось, верно? Я имею в виду, ничего по-настоящему значимого. Ты изменилась. Мир изменился. Но в результате не вышло ни единой чёртовой значимой вещи. Ты проходишь по городу, касаясь всего. И ничего. И ничего тебя не касается. Ты не делаешь ничего, что могло бы катастрофически изменить тебя или путь мира. Насколько тебя, черт подери, тошнит от этого?
Он говорил на моем языке. Но с другой стороны, он всегда на нем говорил.
– Мы можем бездействовать и бесконечно ждать только для того, чтобы в итоге обнаружить, что мы слишком долго ждали, и нам не нравится исход. Или мы, черт подери, можем смодулировать этот исход. Возможно, Мак и Бэрронсу нужна помощь. Возможно, им нужно, чтобы мы создали отвлечение, стали осью, на которой ситуация повернётся, подтолкнули руку двора Фейри. Ты и я, Дэни, мы хороши в этом.
Я чувствовала вкус опасности на своих губах, когда ответила на его хищную свирепую улыбку своей собственной.
– Цель? – затаив дыхание, спросила я.
– Узнать, до какой степени изменились Фейри, чему мы противостоим. Выяснить, где, черт подери, Мак и Бэрронс. Фейри столь же высокомерны, сколько бессмертны. Если они одержали верх, если они каким-то образом захватили Мак и Бэрронса, они не сумеют устоять, чтобы не ткнуть нас лицом в это. Один простой показатель: если они отчаянно хотят твой меч, мы будем знать, что она все ещё жива.
Я резко втянула воздух. Вот этого я ждала. Поддержки. Кого-то, кто нарушит со мной чёртовы правила, потому что даже я являюсь недостаточно солидным оружием против целой расы бессмертных. Хотя было много ночей, когда я почти убедила себя в этом.
– Я бесспорно в деле, – с жаром отозвалась я.
Он сверкнул медленной, сексуальной улыбкой.
– Сначала скажи, по чему во мне ты скучала.
Я закатила глаза.
– Я тебе сказала, я о тебе не думала.
– Я никогда не удирал из твоей коробки. Ни разу.
– Вообще ни разу.
– Ладно. Я скажу тебе, по чему в тебе я скучал.
– Я не спрашивала и не желаю знать.
– Я скучал по тому, как работает твой разум. Как ты готова принимать сложные решения, с которыми немногие люди готовы столкнуться, которые стоят тебе куска твоей души. Как ты не колеблешься, действуя в соответствии с этими решениями вопреки их цене, и всякий раз, сталкиваясь с переломным моментом, ты находишь новый способ собрать себя воедино. Как ты никогда не перестаёшь заботиться, как бы плохо мир ни относился к тебе, и грёбаный ад, этот мир относился к тебе просто отвратительно. Как, вопреки вечной войне, которую ты ведёшь между мозгом и сердцем, ты обладаешь самым острым интеллектом и самыми острыми эмоциями, что я видел. Ты завораживаешь меня, Дэни О'Мэлли. Ты, черт подери, нахрен завораживаешь меня. Сверху или снизу?
Поначалу его вопрос не отложился в сознании. Я слишком отвлеклась на комплименты. Он видел лучшее во мне, вещи, которыми я гордилась. Лесть по поводу моей внешности? Совсем не льстит. Я родилась в своём теле. Похвала моему мозгу, моему духу? Я таю. Я упорно работала над обоими. Затем моё лицо сердито нахмурилось, и я едва не выпалила «Что?», но проглотила это слово в последнюю секунду. Я не выдам Риодану приглашение продолжить на эту тему.
Однако он все равно продолжил.
– А именно, тебе все ещё нужно насадиться на меня сверху и выпустить эту свою бесконечную страсть в жёстком свирепом трахе, или ты достаточно повзрослела, чтобы улечься на кровать и позволить мне давать, тогда как ты будешь лишь принимать? Кто знает, может, ты даже бросишь мне пару указаний, пока я буду занят этим. Потребуешь то, чего тебе хочется. Мне бы это понравилось. Дэни О'Мэлли для разнообразия принимает, думая только о себе.
Мне сложно было вдохнуть. Указания. Как же. Я видела Риодана в действии. Этот мужчина не нуждался в указаниях.
– В данный момент мы сузим выбор только до двух этих вариантов. К остальным позициям перейдём позднее. Хотя, признаюсь, я питаю особенный интерес к теме «Я сзади тебя» против «Ты спиной к стене, а эти длинные, прекрасные, сильные ноги обвились вокруг моей талии».
Сзади. Сначала. Я схватила меч, распахнула дверцу со своей стороны, поставила ноги на асфальт и повернулась, чтобы посмотреть на него, и использовала против него его собственные давние слова.
– Некоторые секреты, ребёнок, – прошипела я c сахарно-сладким ядом, – узнаются только при личном участии.
Он запрокинул голову и расхохотался, белые зубы сверкнули, глаза блестели.
Я закрыла глаза, блокируя образ, который вечно, бесконечно удирал из моей коробки.
Риодан. Смеющийся.
Это одна из тех вещей в нем, по которым я скучала сильнее всего. Редкие моменты, когда я поражала его до смеха. Мельком видела чистейшее веселье, полыхавшее в его глазах.
Я определённо предпочитала сверху. Но это совершенно не его дело. Когда он перестал смеяться, я вновь открыла глаза.
– Какое невезение, – сказал он. – Из этих двух вариантов я тоже предпочитаю сверху.
– Держись подальше от моей головы, – если бы он так, черт подери, много обо мне думал, он должен был позвонить.
– Нам придётся сражаться за это. Посмотрим, кто победит.
Образ меня и Риодана, раздетых догола, скользких от пота и ведомых похотью, борющихся за господство, врезался в мой мозг, на мгновение оглушив меня.
– В твоих мечтах, – метнувшись из машины, я сосредоточилась на том, чтобы бережно закрыть дверцу. Если я ей хлопну, он будет знать, насколько он меня задел.
Окно разбилось, стекло со звоном посыпалось на тротуар у моих ног. Я вздохнула. Отсутствие соединения между мозгом и рукой – очевидно, одно из моих неписанных правил рядом с ним.
Его смех – тот самый смех, по которому я так сильно скучала – выплыл сквозь разбитое окно в ночь.
Плюс ситуации: я не могла пребывать в более хорошем настроении для войны.
Глава 21
Когда они придут за мной[38]
Кэт уютно подоткнула одеяло вокруг спящей дочки, убрала с кровати потрёпанную копию «Паровозика, который смог» и повернулась, чтобы поставить её обратно на полку.
Подойдя к двери и выключив свет, она обернулась на Рэй, и как всегда сердце в её груди переполнилось большим количеством любви, чем, как ей казалось, могло вместиться в одного человека.
Большую часть дня и до позднего вечера Рэй провела в садах, играя со Спирсидхами.
– Я люблю Спар-ши, мамочка, – сказала она перед тем, как задремать. – Они не такие, как я. Они такие светлые внутри.
Другие матери задали бы вопрос, который подразумевал её комментарий. «Если они светлые внутри, но не такие внутри, тогда какой получаешься ты?»
Она не спросила. Время покажет. Если Рэй по какой-то причине верила, что она тёмная, и все же любила так инстинктивно и свободно, нет смысла спрашивать.
Использование её дара эмпатии на дочери оказалось бесполезным. Рэй ощущала столько любви к своей матери, что Кэт ничего под ней не чувствовала.
Пятнышки на крошечных плечах Рэй исчезли. Должно быть, она растянулась на чем-то, возможно, лежала на двух камнях в траве в такой странной позе. Нервирующее странное совпадение, ничего более.
Когда Рэй заворочалась во сне, невнятно бормоча, телефон Кэт свалился на пол, и она осознала, что забыла его на кровати. Она подняла его, снова подоткнула дочке одеяло, легонько поцеловала в лобик и пригладила её кудри.
Как только она повернулась к двери, радиоактивное облако
ПАНИКАСТРАХУЖАССТРАХХВАТАЙРЭЙБЕГИ!
взорвалось в её голове. Из её лёгких вырвался крик, процарапывая себе путь вверх по её горлу. Она подавила его, чтобы не пугать Рэй.
Пригвождённая к месту ужасом, она стояла, тихо бормоча, дрожа с головы до пальчиков ног, смотря перед собой дикими, полными ужаса глазами.
«Нет, нет, нет, нет, нет, – зазвучала в её мозгу отчаянная мольба. – Пожалуйста, Боже, нет, я не заслуживаю этого, Рэй этого не заслуживает этого. Я хороший человек, хорошая мать. Но я не могу защитить нас от этого!»
Он возвышался напротив двери спальни, загораживая ей выход.
Запирая их в ловушке внутри.
Огромные черные крылья свободно сгибались вперёд вокруг его тела. Она знала эти крылья. Она страшилась их. Испытывала восхитительные оргазмы, снова и снова, обёрнутая этими крыльями.
«Дыши, дыши, дыши, ты должна дышать», – сказала она себе. Но её лёгкие отказывались сотрудничать. Все было парализовано надёжнее, чем когда-либо была парализована Синсар Дабх.
Это невозможно.
Он мёртв.
Перед тем как отправиться в Фейри, Мак заверила их, что Двор Невидимых был уничтожен, весь без исключения.
Включая Крууса.
Особенно Крууса.
Кэт спрашивала неоднократно. И Мак неоднократно говорила ей, что она могла чувствовать всех ныне существующих представителей королевской знати. Не местоположение, а просто тихое жжение в её сознании.
Крууса там не было.
Кэт углубилась так сильно, что буквально нырнула в сердце королевы Фейри, чтобы убедиться в правдивости её слов. Мак считала Крууса мёртвым.
Но теперь, стоявший во весь рост, тёмный и злобный, скрестив мощные руки на груди, наблюдая за ней глазами… о милостивый Боже.
Глазами такой окончательности.
Она дёрнулась и стёрла кровь со своих щёк. Вынудила себя отвести взгляд, посмотреть ниже, на мощную тёмную колонну его шеи над извивающимся мерцающим ожерельем, по чёрной одежде, массивному телу. Его плечи были невероятно мускулистыми, ноги – мощно сложенными.
– Никогда не удерживай мой взгляд, Кэт, – тихо промурлыкал он. – Я могу защитить тебя от многого. Но не от этого. В мои намерения не входило пугать тебя. Я отыскал тебя одну, чтобы не тревожить остальных.
Она хрипло втянула воздух в лёгкие, который их обжёг – настолько отчаянно он был необходим, и изогнула тело, как будто она могла спрятать от него дочь.
Он пришёл, чтобы забрать Рэй? Их обеих? Если был выбор, она пойдёт! «Просто не забирай у меня мою дочь, – истерично подумала она. – Что угодно, только не это».
– Зачем ты здесь? – слабо прошептала она.
– Ох, девушка, это Шон, ты нужна ему.
О чем он говорил? Как вообще Круус мог быть жив? И что он делал с Шоном? И почему его голос звучал настолько иначе по сравнению с тем, что она помнила из этих адских, лихорадочных снов?
– У нас небольшая проблема, Кэт. У тебя есть кто-нибудь, кто присмотрит за маленькой девушкой?
Его второе использование слова «девушка» наконец-то пробило стену бетона. Кэт моргнула, осознание медленно озаряло её.
– Кристиан? – тихо воскликнула она. – Это ты?
Его губы растянулись в беззвучном рычании. Затем,
– Ох, Христос, скажи мне, что ты не подумала, будто я – Круус! Я выгляжу настолько плохо?
Она рьяно закивала.
– Да.
– Грёбаный ад, – прорычал он. – Он мёртв. Я бы знал, если бы он был жив. По крайней мере, я думаю, что знал бы.
Она прерывисто вдохнула и рухнула, сила покинула её тело, сокрушённая совершенно худшим моментом в её жизни – мыслью, кто Круус вернулся и собирается забрать у неё Рэй. У неё были кошмары о том, как это происходит, она просыпалась в ужасе, дрожа и прижимая руку ко рту, чтобы сдержать крики.
Кристиан поймал её прежде, чем она упала на пол, поставил на ноги и восстановил её равновесие, обхватив рукой за плечи.
Милостивый Боже, он был огромен. По меньшей мере, семь футов[39]. Массивный.
– Полегче, Кэт. Я не хотел тебя пугать. Я думал, ты знаешь, что он мёртв.
Она в это не верила. Она никогда в это не поверит, пока не увидит его безжизненное тело собственными глазами. Предыдущие слова Кристиана наконец-то отложились, и так же быстро, как ужас сдавил её сердце, расцвело изумление, и счастье зарумянило её кожу.
– Шон хотел меня видеть? – спросила она, затаив дыхание, и совершила ошибку, подняв взгляд и всмотревшись в его глаза.
– Прекрати делать это, – прорычал он. – Я не могу маскировать это, и черт подери, я ненавижу носить солнцезащитные очки ночью, – он махнул крылом вокруг неё и смахнул кровь с её щеки кончиками шелковистых перьев.
Ощущение было таким знакомым, она задрожала и тихо вскрикнула.
– Прекрати! Я возьму платок.
Он отпрянул, почувствовав её отвращение.
– Я держу Сидбха-джай приглушенным, девушка, – натянуто сказал он. – И я буду продолжать в том же духе.
Покопавшись в ящиках комода Рэй – найдя, да, носок сгодится – и вытерев глаза, она пристально наблюдала за ним боковым зрением.
Он повернулся и смотрел на Рэй. Затем взглянул на неё.
Её взгляд вновь инстинктивно метнулся к его глазам – во имя Святых, она ослепнет от крови! Она промокнула её очередным носком дочери и слабо сказала:
– Что ты видишь?
Он резко достал пару солнцезащитных очков из кармана, надел их и сказал:
– Очаровательную юную девочку, Кэт, ничего больше.
«Это неважно, это неважно, она моё дитя».
– Ты бы знал, если бы она была чем-то большим? – «Дерьмо», подумала она, а она никогда не произносила этого слова в мыслях. Но она задала проклятый вопрос, и он повис в воздухе, и она ждала его ответа, вновь задержав дыхание.
Он ничего не говорил на протяжении, как ей показалось, бесконечного времени. Наконец:
– Необязательно. Но что ты имеешь в виду, девушка? У тебя есть причины опасаться, что она от Крууса?
– Нет, – сказала Кэт с взрывным выдохом.
– Ложь, – ровно сказал он.
«Дерьмо», снова подумала она. Кристиан МакКелтар столь же плох, как и она сама; ходячий детектор лжи.
Кристиан вздохнул, но вздох превратился в смешок тёмного веселья.
– В каком мире мы живём, а, Кэт? Я полагаю, ты не потрудишься рассказать мне эту историю?
– Ты сказал, что я нужна Шону, – она увела разговор от темы, которую она никогда не обсуждала и точно не станет обсуждать в присутствии дочери, даже пока та спала. Некоторые имена казались слишком могущественными, чтобы их произносить. Он пожалела, что его имя вообще прозвучало в комнате её дочери. Один лишь слог, казалось, содержал силу божественного призыва.
– Да. Кэт, у тебя есть кому присмотреть за девочкой? Мне нужно доставить тебя кое-куда. Только на ночь.
Она пережила такой испуг, что ощутила сокрушительный ужас при мысли о том, чтобы оставить свою дочь. Но аббатство было полно женщин, соревновавшихся за возможность понянчиться с Рэй, и усиленно охранялось против… Снова, дерьмо.
Третий раз за ночь. Это слово. Она потребовала:
– Как ты пробрался сюда, не потревожив наши защитные чары, Кристиан?
Он слабо улыбнулся. Это была ужасная улыбка. Белые зубы, острые клыки, все это лишь привнесло в его глаза ещё больше тьмы.
– Ох, девушка, я не тот, кем был прежде. Как и все Фейри. Вам понадобятся новые защитные чары. Мой клан и я можем помочь вам с этим.
– Наше аббатство больше не защищено от Фейри? – тихо воскликнула она в ужасе.
– Уже долгое время. Практически с тех пор, как была пропета Песнь.
– Но у нас не было ни единого незваного гостя из Фейри, – запротестовала она.
– Они были заняты в другом месте. Вы не являетесь их текущей целью. По правде говоря, я сомневаюсь, что им все ещё есть дело до вашего существования.
– Почему?
– Вы для нас не угроза. Мы стали тем, чем некогда были. Что с того, что вы можете нас узнать? Мы сокрушим вас. Я говорю не от своего лица. Но так они настроены.
Кэт сделала глубокий вдох, повелевая своему разуму и сердцу успокоиться. Затем она отправила несколько быстрых сообщений. Вне зависимости от того, нуждался в ней Шон или нет, у Кристиана была информация – и явно в больших количествах – которой они не знали и в которой нуждались. А также возможность помочь им вновь защитить аббатство. Она склонила голову.
– Куда мы направляемся?
– В Шотландию.
Она внутренне содрогнулась.
– Ты собираешься просеяться со мной? – это означало, что ей придётся его коснуться, а он слишком напоминал ей Крууса.
Он вновь улыбнулся той преследующей и преследуемой темной улыбкой.
– Прости, девушка, но все будет не так просто. Нам придётся лететь.
Лететь? В смысле держаться за него часами?
– Постарайся не источать грёбаное совершенное страдание, Кэт, – натянуто сказал он. – Я один из хороших парней.
– Насколько ты в этом уверен? – настороженно спросила она.
– Совершенно, – сказал он с окончательной решимостью. – И это была та ещё битва, могу тебе сказать.
Невидимый. И один из хороших парней. Она хотела в это верить.
– Нам нужно уйти прежде, чем придёт Энио. У неё будет схожая реакция.
Она намеренно выбрала самую свирепую из своих воительниц, чтобы нянчиться в её отсутствие. И попросила Дафф и Деклу расположиться за дверью. Три женщины, способные на крайнюю доброту. И крайнюю жестокость. Способные переключаться между этим в мгновение ока.
– Я могу просеять нас к периметру территории, но оттуда придётся полететь. Идём, девушка. И если это поможет, закрой глаза и думай о Шоне. Он тоже выглядит как я. Тебе нужно быть подготовленной к этому. Отторжение может сбросить его с крутого утёса, на котором он уже примостился. Но, – тихо добавил он, когда Кэт нервно шагнула в круг его рук, – ты можешь удивиться, каким прекрасным тебе покажется небо ночью. Мы полетим над туманом, который затмевает землю, где луна целует макушки облаков, превращая их в серебристые лужицы, на которых, кажется, можно танцевать. Ты увидишь тёмные глянцевые озера и траву, превратившуюся в тонкие металлические нити. Ночные создания отличаются от дневных, их реже можно увидеть. Возможно, ты заметишь великолепных парящих и ухающих полярных сов, резвящихся волков, взвывающих к своей паре, ты можешь даже заметить парочку игривых диких кошек.
Кэт понимала, что он пытается успокоить её, отвлечь от интимности, которую ей придётся вытерпеть. Это работало. Пока он говорил, она слышала истину удовольствия в его словах. Ему нравилось летать ночью, он любил землю, а Круус никогда бы ни черта не заметил на земле, ни птицы, ни животного; будучи слишком голодным до власти и ничего ни видя сквозь собственные амбиции.
Кэт бросила последний быстрый взгляд на дочь, пробормотала, что любит её, когда к двери спальни с той стороны приблизились шаги.
– Звучит очаровательно, Кристиан, – сказала она, когда он привлёк её к груди.
– Так и есть, – пообещал он, просеиваясь.
***
Очаровательно – неподходящее слово. Как только я справилась с чистым ужасом от того, что меня держат в полете, и со страхом, что он может меня уронить, меня зачаровала ночь под пальцами моих ног.
– Я не уроню тебя, перестань впиваться ногтями в мои плечи, – прорычал он.
Я рассчитывала на это. Если бы он хотел моей смерти, он мог бы убить меня в моей комнате.
В конце концов, я расслабилась, все ещё крепко держась за его плечи, свернувшись на его руках. Отвлекая себя от присутствия принца Невидимых разглядыванием раскинувшегося под нами мира, обдумывая благо, которое давало его присутствие – обещание, что тьма внутри необязательно равнялась тьме снаружи.
Я никогда не сумею прочесть его глаза – один из самых простых способов измерить душу человека – и я часто гадаю, видят ли все остальные столько нюансов в радужке глаза, сколько вижу я – но я чувствую его своим даром, своим сердцем.
Глубоко внутри Кристиана, так глубоко, что я едва не упустила это, притаилась злобная чёрная жемчужина в крепко закрытой, ослепительно белой раковине.
Но это была не маленькая жемчужина. Она была колоссальной, заполняла каждый атом его существа, а он каким-то образом её подавил. Он взял непостижимо бескрайнюю, извращённую, ужасающую бездну тьмы, сжигавшую его изнутри, и превратил её в своего рода сжатый файл, и запер его. Тьма, которая могла поглотить целое, подчинилась. Тьма, которая сочилась амбициями, голодом, умопомрачительной сексуальностью и нуждой.
Он сумел вместить бесконечность зла внутри крошечной сияющей белой раковины, в которой я не сумела заметить даже малейшей трещинки.
– Как? – спросила я, когда мы миновали Белфаст, паря в сторону океана.
Я ощущала способность к такому злу лишь в двух других сосудах: Синсар Дабх и Круус. Я никогда не видела столь огромную тьму сдерживаемой. Настолько совершенно запертой, что я даже не могла почувствовать, чем она являлась. Там было что-то, лёгкий привкус, определявший его как принца, которым он являлся…
– Смерть – моё королевство. Как Светлый двор – это двор снов и иллюзий, так Тёмный Двор – это двор реальностей и кошмаров. У Видимых есть Весна, Лето, Осень и Зима. У нас есть Смерть, Война, Голод и Чума. Но придержи свои вопросы, девушка. Поддерживание этого контроля требует энергии, как и приглушение Сидбха-джай. Так что пока я разделяю силу, самые обременительные из моих способностей становятся вызовом. Мы остановимся на Нагорье, чтобы отдохнуть, и я расскажу тебе то, что смогу. Пока что наслаждайся видом.
Мы летели над злобным, пенным океаном с белыми гребнями волн, бившими о берег, затем дальше, где волны на мили разглаживались в тёмное звёздное стекло.
Когда мы пролетали над долинами, он нырнул под облака, чтобы показать вид мест, где играли и резвились ночные создания, затем вновь воспарил, чтобы дать вид с высоты птичьего полёта на испещрённые узорами акры, поля и реки.
Когда мы наконец прибыли на Нагорье, от красоты у меня перехватило дыхание. Горы величественными вершинами воспаряли ввысь перед тем, как резко нырнуть в устеленные коврами долины, изобилующие и распустившиеся жизнью. Песнь пробудила Шотландию столь же живо, как и Ирландию, превращая растения, кустарники и деревья в зелёную ширь, давая прирост к популяционному буму в царстве животных.
– Несси[40] вернулось, – сухо сказал он. – Ты не поверишь в то, какие ещё создания вернулись.
– Например, старые боги? – сказала я.
– Ты знаешь о них.
Я смахнула прядь волос с лица.
– Немного. Нам определённо не помешало бы больше информации.
– Почти на месте, девушка. У меня есть любимая вершина. Скоро мы поговорим.
Я вернула взгляд к вереску, в обильном избытке колышущемуся на склонах холмов, посеребрённой траве, цветам, которые распускались между каждой трещиной в каждом камне.
Я никогда не бывала в Шотландии. Я никогда не покидала Ирландию. Я привезу Рэй, чтобы показать это. Я не позволю ей вырасти в такой же изоляции, как я. Я хотела, чтобы она видела мир, испытала каждое чудо, полноценно познала все, чтобы лучше это любить.
Мы коснулись земли на огромном плоском камне на округлой белой вершине. Когда он опустил меня на землю, я споткнулась, отвыкнув иметь землю под ногами, и он вновь поддержал меня.
– Что думаешь? – спросил он, и в этот момент я слышала лишь Горца, гордого своей страной и ждущего комплимента от туриста.
– Шотландия завораживает. И теперь я знаю, почему у ангелов есть крылья. Это их награда.
Он улыбнулся, удовлетворённый, и махнул рукой.
– Подтащи подушку поближе к огню, Кэт. Здесь, наверху, прохладно.
Я обернулась туда, куда он показал. Потрескивающий огонь прыгал и полыхал в каменной яме, которой там прежде не было. Подушка и одеяло ждали поблизости.
– Как ты это сделал?
– Маленькие вещи – это просто. Я побуждаю материю изменить форму, стать тем, чего мне хочется.
– Этим? – я потянулась к уютному пледу в пурпурную и чёрную шотландскую клетку.
– Цвета Келтаров. Изготовлено из ковра мха под камнями.
– А огонь?
– Мысль. Превращение камней в поленья, воспламенение воздуха, приглашение жара.
– Я думала, магия Фейри по большей части иллюзия.
– Да, у Видимых. Они предпочитают форму функциональности, красоту – ценности. Трансформация материи требует больше энергии, чем набросок иллюзии, а они ленивые мудаки. И все же ты правильно делаешь, что не недооцениваешь их. В момент, когда я предполагаю, что это иллюзия, я оказываюсь пойманным в ней.
– Тогда ты имел с ними дело, – я устроилась на огромной плоской подушке у огня.
Он опустился на булыжник рядом с пламенем и мрачно рассмеялся.
– Это точно, девушка. Они некоторое время пытались поймать меня и Шона. Когда это не удалось, они начали предлагать различные приманки. Мы – враг номер три. Мак – враг номер один. Я слышал, что Джейн – враг номер два. Но я забегаю вперёд. Мне многое нужно тебе рассказать.
Завернувшись в шерстяной плед, я подвинулась ближе к огню, чтобы слушать.
Глава 22
В райском саду, детка[41]
Элириум на языке Фейри означает приблизительно «запретный сад» или «тёмный рай», смотря у кого спрашивать, и он был переполнен.
Единственное в этом клубе, что не было вызывающе эротичным, усиленным роскошной иллюзией – это наружность, притворяющаяся нормальной в городе, который притворялся нормальным.
Как только ты проходил через эти высокие золочено-алебастровые двери, реальность исчезала, и начиналась мечта. Музыка была сюрреалистичной, чувственной, эротичной с ритмичными, сильными мелодиями, которые напоминали мне старые альбомы Enigma, смешанные с Puscifer.
Клуб представлял собой анахроничную смесь экзотической природной красоты и ультрагладких технологий. Цветы струились через края величественных ваз, окутывая воздух запахом ночного цветения жасмина, амариллиса, лилии и корилопсиса. Буйные лианы, усыпанные черными и красными маками, обвивались вокруг грандиозных колонн в романском стиле. Это место пахло зелёным лесом, жаркой тропической теплицей и сексом.
