Текст книги "Эджвуд (ЛП)"
Автор книги: Карен МакКвесчен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Не стоит давать деньги маме, – сказал я. – Родители должны давать деньги детям, а не наоборот. Взрослые должны нести ответственность.
– Да, знаю. Просто у неё проблемы, – вздохнул Фрэнк. Было видно, что её проблемы часто становятся его проблемами и что это его тяготит. Он любил приходить к нам, где он мог почувствовать себя просто ребёнком. – Кроме того это просто камешек, который я буквально выковырял у тебя из ботинка. Мне бабушка и так дала за это два доллара.
Подождите-ка… Я повернулся и схватил его за руку.
– Погоди-ка секунду. Хочешь сказать, что выковырял этот камень у меня из подошвы?
Его слова вызвали в голове странную реакцию, в мозгу прошла последовательность событий последних дней. Вот я иду в поле, после чего иду среди магических (возможно) осколков света. Вот Фрэнк чистит мою обувь. Вот он (как я теперь понял) вытаскивает из подошвы кусок камешка и кладёт его в карман. Вот мистер Спектр покупает камешек у Фрэнка. Пока я всё это обдумывал, Фрэнк взволнованно смотрел на меня, словно испугавшись, что мой вопрос вызовет для него какие-то проблемы.
– Хочешь сказать, – попробовал я ещё раз, – что камешек, который приобрёл мистер Спектр, был у меня в ботинке?
Он кивнул головой.
– Мне бабушка сказала почистить их. Они были все в засохшей грязи, вот я и сказал, что я их начищу до блеска, если она даст мне два доллара. Пришлось вычистить много всякого маленьким ножиком, а потом мыть в умывальнике в подвале. Времени, конечно это заняло… Ну я и наткнулся на крутой камешек, который был в подошве. Тогда она сказала, что я могу добавить его в коллекцию, – его глаза расширились. – Расс, руке больно.
– Прости, – отпустил я его. – А как камешек выглядел?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Как камешек.
– Опиши его.
– Расс, бабушка сказала, что я могу оставить его себе, – потёр он руку.
– Я знаю, Фрэнк. Я не злюсь на то, что ты его взял. Я просто хочу, чтобы ты его описал. Вспомни.
– Ну, округлый такой.
– Большой.
– Ты же видел его на кассе.
– Я не обратил не него внимания. Был занят разговором с мистером Спектром. Какой он был хоть примерно?
Он нахмурился, задумавшись.
– С пятицентовик, – он взглянул на стол, концентрируясь. – Ещё в нём были вкрапления.
– Как в золоте дураков?
– Ты про пирит21?
– Ага, – я забыл его научное название. – Точно, как пирит.
– Да нет, на него не похоже. Там что-то сверкало в нём самом.
– В нём?
Он кивнул.
– Там посверкивало иногда. Как если бы там был маленький фонарик.
Я, не сдержавшись, хлопнул ладонью по столу.
– У тебя был светящийся камешек, а ты никому не говорил?
– Он посверкивал иногда, – заговорил он, защищаясь, – да и не так уж сильно. Только в темноте и было видно.
Как будто была большая разница.
Я прикрыл лицо руками. И как это вообще произошло? Поверить не могу, что мы передали этот камень мистеру Спектру. Откуда нам было знать, что это такое было? Он что, начал светиться прямо на кассе, а я этого не заметил? Могу только представить себе реакцию Джеймсона, когда расскажу ему эту историю. Он и так считает меня умственно отсталым, а это только подтвердит его подозрения.
Я резко встал, так что мой стул со скрипом проскользил по полу.
– Ну что, Фрэнк, пошли.
– А куда мы?
– За твоим камнем.
Я быстро пошёл в обратную сторону, уворачиваясь от пожилой парочки и мимо молодой девушки с плачущим младенцем. Фрэнк нёсся за мной, едва поспевая.
– Расс, погоди! – крикнул он. – Ты о чём? я вед продал его тому дядьке.
– Он воспользовался доверчивостью ребёнка, – сказал я, не оборачиваясь. – Надо вернуть его.
Дверь в магазин «Power House Comics» открылась под звонок колокольчика, я вошёл внутрь, даже не придержав для Фрэнка дверь. Ему десять, он знает, в какую сторону открывается дверь. Я направился прямо к кассе, у которой мы были меньше часа назад. Там никого не было, но я и не собирался никуда, пока дело не будет улажено. За кассой был прикрытый занавеской проход, который вёл в комнату персонала.
– Простите, вы не могли бы помочь? – крикнул я, как делал в таких ситуациях мой папа. После такого мне почему-то хотелось провалиться под землю от смущения. Теперь рядом со мной был Фрэнк с фирменным пакетом с комиксами под мышками, тоже готовый провалиться под землю.
– Ну же, Расс, – успокаивающе сказал он, – ну взял он этот камешек, ну что с того. Я ничего против не имею.
– Давай-ка я всё улажу, – цыкнул я на него.
Из-за занавески вышел человек с тёмными длинными волосами. На вид ему было лет сорок. Пивное брюшко было скрыто большой футболкой с молнией Флэша22. Бейдж обозначал его как Кевина Адамса, владельца магазина. Видел я его уже не раз, но лично знаком не был.
– Прошу прощения, – сказал он, потирая руки. – Чем могу помочь, господа?
– Я хотел бы поговорить с мистером Спектром, – ответил я, положив руку Фрэнку на плечо.
– Только что ушёл, – сказал владелец, как мне показалось, даже с некоторой радостью. Закончил смену и ушёл минут десять назад.
– Вы не знаете, куда он мог пойти? – я глянул на своего племянника, который был явно рад тому, что шоу не будет.
– Ну, могу предположить, что домой, – пожал плечами Кевин Адамс. – Может, я чем-то могу вам помочь?
– Нет, спасибо.
Мы направились к выходу.
– Ну, тогда ладно, – сказал Фрэнк. – Тогда я просто оставлю деньги.
– Можешь оставить деньги, – ответил я, – но это ещё не всё. Завтра увижу Спектра в школе, вот тогда и поговорим.
Глава 23
Понедельник – день тяжёлый, да ещё и трудный, начало недели, как ни крути, но это был совершенно ужасный. Естественные науки шли у нас последним уроком. Поскольку я решил переговорить с мистером Спектром, я целый день вёл обратный отсчёт. Во время обеда видел Мэллори в столовой, но издалека. О случае с камнем я ей пока не сообщил, поскольку телефонам и компьютерам не доверял. Без них общение ограничивалось записочками и личным общением, и это было непривычно. Теперь я знал, как чувствовали себя люди в древности. Боюсь, поговорить так и не удастся до занятий Спектра или даже до конца занятий.
За обедом я подсел за столик с Миком, Джастином, его подружкой и её друзьями. Количество народу за ним росло, в первый год тут вообще сидели только мы двое. Вот только не могу сказать, что хорошо знаю всех, кто тут собрался. По большей части я просто прислушивался к болтовне вокруг, поскольку у меня было, что обдумать.
Вчера после того, как я позвонил папе, чтобы тот забрал нас из торгового центра, мы с Фрэнком ждали его у магазинчика мороженого. Он прислонился спиной к зданию, вскрыл один из комиксов и принялся жадно читать. Я прекрасно понимал его нетерпение насладиться новой историей и поскорее начать её. А ещё я был рад, что больше не придётся ни с кем общаться, так что воспринимал это спокойно.
Пока я бродил по тротуару, я случайно заглянул в магазинчик и приметил там за ближайшим столиком женщину средних лет, сидящую напротив, судя по всему, подростка в толстовке с капюшоном на голове. Женщина счастливой не выглядела. Судя по выражению лица и тому, как она тыкала пальцем в сторону подростка, она была чем-то взбешена. Я краем глаза приглядывал за происходящим, искренне сочувствуя жертве взрослого гнева. Тут даже я пожелал бы нацепить капюшон по подбородок.
Когда женщина встала, подросток поднял голову и я, успев глянуть на его лицо, с удивлением узнал в нём, а точнее в ней, Надю. Она тоже приметила меня, в глазах её мелькнуло понимание. Получается, эта злая женщина и есть её мамаша, которая никогда не выпускает её из-под присмотра.
Надя кивнула, потом медленно подняла руку и приложила её к окну, сначала ладонь, а потом и вытянутые пальцы. Я мог точно сказать, где стекло соприкасается с кожей. Поверхность явно показывала это, словно отпечаток ладони, сделанный краской в детском саду. Я мог рассмотреть каждый изгиб, каждую линию. Недолго думая, я приложил свою ладонь со своей стороны, так мы как бы соединились сквозь стекло, моя ладонь накрыла её маленькую ладошку. Это был своего рода жест солидарности, знак наличия секрета между нами.
Надя улыбнулась, впервые на моей памяти. В этот момент она приподняла голову и слегка сдвинула капюшон назад. Только тогда я увидел шрамы на одной из сторон лица, кожа была сморщена, как поджаренный бекон. Повреждённые участки покрывали часть её лба и щёку до подбородка. Шрамы отличались по цвету от здоровой кожи, отчего были очень заметны. С ней случилось нечто ужасное, и она хотела, чтобы я видел это. Я кивнул, давая ей понять, что я понял. Она словно заговорила со мной через стекло.
«Вот она я. Вот потому я прячусь».
Не думаю, что она многим показывает своё лицо. Я должен был быть польщён, что мне показали такой секрет, и я был. Вот только хотелось узнать больше. Мэллори говорила, что на неё напали. И вот он, след этого нападения.
Больше Надя в мою сторону не смотрела. Когда папа приехал за нами с Фрэнком, я забрался в машину, я посмотрел назад на неё, занятую своим сандеем23, голова склонилась над стаканчиком, ложка двигается вверх-вниз. То, что в иной ситуации казалось бы весёлым (ещё бы, прогулка под мороженое), выглядело грустно. Какой подросток хотел бы гулять с матерью, да ещё когда тебя ругают на людях. Не повезло Наде.
Когда мы приехали домой, там уже ждала Карли, чтобы забрать Фрэнка. Папа сказал, что она была в осветительной мастерской, но особо просвещённой она не выглядела. Скорее уж усталой, так что она выглядела на свой возраст.
– Эй, Расс, как дела? – она взлохматила сыну волосы. – Надеюсь, он не доставил тебе проблем.
– Никаких, – ответил я. – С Фрэнком погулять всегда в радость.
Тот засиял. Похоже, я сделал ему комплемент.
– Рада, что он хорошо себя ведёт у бабушки с дедушкой. Иногда мы с ним не особо ладим.
– Трудно поверить.
Фрэнка собрали и вывели за дверь раньше, чем я сумел взять с него клятву никому не говорить о случае с мистером Спектром. Но тут до меня дошло, что если уж он никому не похвалился, что у него есть светящийся в темноте камешек, то шансы, что он разговорится, откровенно низки. Обычно-то он довольно говорлив, когда дело касается всякой фигни. Например, он может в деталях рассказать выпуск мультика про Скуби-Ду, но при этом забывает, когда и какие лекарства должен принимать, когда приезжает к нам. История с камнем не должна всплыть. По крайней мере, я на это надеялся.
Всё это я вспоминал, сидя в столовой и что-то жуя, пока мой мыслительный процесс не прервал Джастин.
– А ты что думаешь, Расс?
– О чём?
Все за столом засмеялись.
– Сказал же, витает где-то, – сказал Джастин, хлопая себя по лбу рукой.
Видимо, они долго следили за задумчивым мной.
– Просто многое нужно было обдумать, – ответил я, и это было абсолютной правдой.
Дальше я старался следить за ходом разговора и даже кое-где поддакивал, чтобы показать, что я никуда не уплыл, что было не так-то просто сделать между размышлениями и слежкой за электричеством. Я до сих пор и представить не мог, какой ток шёл за стойку. Лампы, холодильники, печи и микроволновки. Школьная столовая сжирала неожиданно много энергии. Приходилось сдерживаться, чтобы не вскрикнуть от удивления.
Одна из наших поварих, миссис Уайтхауз, подошла к нашему столику и сказала Джастину, что тот уронил салфетку. Миссис Уайтхауз приняли на работу сюда с условием, что она найдёт общий язык с ребятами, с условием, которое не соблюдалось. Смотреть на это было грустно. Иногда, когда кто-то проходил мимо с подносом, она могла внезапно выкрикнуть: «Кто в домике?», – после чего прикладывала ладонь к уху, ожидая, пока жертва скажет: «Миссис Уайтхауз в домике!»
Над ней иногда посмеивались девочки. Я к этому действу никогда не присоединялся, равно как и мои друзья, хотя ученику, который подыгрывал ей, доставались порции побольше. Когда все забирали, что хотели, она выходила из-за стойки и ходила между столов. Она шутила, что растущие детишки должны есть овощи, спрашивала, всё ли нам нравится и что бы мы хотели попробовать в будущем. Конечно, ничего не появлялось.
Сегодня она проявила особый интерес к нашей группе, спросив, читают ли ещё дети «Сумерки» (особый восторг она проявила по отношению к Эдварду). Я смотрел за тем, как она говорила с Миком о качестве экранизаций, и желал, чтобы она поскорее ушла. Больше никто из школьного персонала не пытался заигрывать с ребятами. Судя по своему поведению, она считала себя подростком. Но на самом деле определить её возраст было трудно. Волосы были тёмными без седины, морщин не наблюдалось, но что-то всё-таки её выдавало. Наверное, фигура. Особенно толстой её не назовёшь, но разница между заметным животом и тонкими ногами была довольно забавной. Карли помнила её по своим ученическим годам, так что она работала здесь ещё до моего рождения. Получалось, что она ходит в своей сетке для волос уже очень давно.
Когда зазвенел звонок (также питаемый электричеством), миссис Уайтхауз отошла от нашего столика, Линси, одна из девушек за нашим столиком, подошла ко мне и сказала:
– Что бы с тобой не происходило, Расс, я понимаю. Если тебе понадобится поговорить, я могу тебя выслушать.
Она была довольно миленькой девушкой. Мик, тот ещё любитель бегать за юбками, всегда говорил о ней как о «доступной». Линси успокаивающе погладила меня по руке и наклонилась вперёд, так что я мог видеть через фривольно расстёгнутую рубашку. В иной ситуации я бы уже потерял бы голову от смущения, начал бы заикаться, но на противоположном конце столовой я мог видеть Мэллори, после которой Линси меня (почти) не привлекала.
– Спасибо, – ответил я. – Рад слышать.
Два часа спустя я проник на своё место в классе естественных наук, чувствуя такое возбуждение, что, казалось, вот-вот выпрыгну из собственной кожи. За этот урок нужно будет как-то рассказать Мэллори о камне, как он оказался в почти моих руках и выскользнул из них, а я даже не понял этого. А по окончании занятий придётся поговорить с мистером Спектром и попросить вещицу назад. Я был не очень хорош в общении со взрослыми. Я часто видел, как другие ребята спорят с учителями, по большей части по поводу оценок, как правило, не без успеха. Я никогда таким не занимался, поскольку учился довольно неплохо. До сегодняшнего дня я просто не мог представить себя, спорящего с преподавателем. Теперь же выхода не оставалось.
Мэллори и ещё одна девушка вошли сразу после звонка, отчего поговорить без свидетелей не получилось. Её смех меня слегка раздражал. Как она может так смеяться, когда у меня кризис?
– Надо поговорить, – шепнул я, когда она села передо мной.
Она была слегка озадачена, но кивнула.
– После школы.
Последующие пятьдесят минут я только и был занят, что своими волнениями о предстоящем, так что даже не слышал, о чём говорил мистер Спектр. Хорошо ещё, что он не вызвал меня к доске. Наверное, чувствовал, что я сейчас немного не в состоянии сосредоточиться на предмете. Мэллори тоже была тише обычного.
Я думал о силах, которыми обладали Мэллори, Джеймсон и Надя, о том, как сам неожиданно залечил порез Мэллори. Если я тогда и пулю у себя же вытащил, то на что же ещё я способен? Невольно представил себя, идущего по больнице, исцеляющего больных наложением рук. Интересно, сработало бы? Если да, и новости об этом просочились бы, то что тогда? Люди выстроятся в очередь перед моим домом и будут просить о помощи? Перед глазами стала толпа людей, каждый со своей душераздирающей историей, каждый пытается привлечь моё внимание, чтобы именно я вылечил его. Как уж тут откажешься? Вот только если я так сделаю, то новости распространятся ещё дальше, будет приходить всё больше и больше людей. Вскоре их будут тысячи и тысячи. Бррр, жуть какая.
Проиграв этот сценарий в голове, я понял, что не хочу этого. Не потому что был таким бессердечным, а потому что понимал, что мою способность не стоит использовать вот так запросто. Казалось, что у неё есть некое предназначение. Вот только определить его не представлялось возможным.
Когда прозвенел звонок, все начали собирать вещи. Я пошёл к месту учителя. Мистер Спектр копался в лежащем на столе портфеле. Я стоял и ждал.
– Да, мистер Беккер? – он даже не взглянул на меня, но знал, что я тут.
– Помните камешек, который вам вчера продал мой племянник?
– Да? – он поднял голову и глянул на меня поверх очков.
– Он оказался важным для меня. Я хотел бы выкупить его.
– Хорошо, – он постучал по столу почкой бумаги, выравнивая её, и скрепил их зажимом.
– Хорошо?
– Ничего не имею против.
Если честно, это не то, что я ожидал услышать.
– Вы не возражаете?
– Конечно, нет. С чего бы? – голос его был каким-то скучающим. – Это же просто камешек. Если он, правда, важен, то можешь забрать его.
Я облегчённо выдохнул. Снаружи слышались звуки типичной послеучебной возни: крики, ответные крики, грохот шкафчиков, музыка.
– У меня с собой двадцать долларов, – сказал я, вытаскивая из кармана купюру и выжидающе глядя на него.
– Ну, ты же не думаешь, что я принёс его с собой в школу?
Я был слегка озадачен. И на самом деле глупо было полагать, что он будет таскать его с собой.
– Ну да, конечно. Вы бы не могли принести его завтра?
– Я бы предпочёл не заниматься личными делами в школе, если не возражаешь. Это может выглядеть непрофессионально. Если подойдёшь ко мне домой часам к семи, то мы можем совершить обмен. Знаешь, где я живу?
– Да.
Все знали, где он живёт. Дом красного кирпича, задний двор которого примыкал к футбольному полю нашей старшей школы. С трибуны можно было рассмотреть всю крышу. Не раз и не два случались конфузы, когда мяч перелетал через забор. Некоторые даже залетали в водосток, который во время дождя выходил из строя, заливая всё вокруг. Так я, по крайней мере, слышал.
– Что-то ещё, мистер Беккер? – довольно спросил он, защёлкнув портфель.
– Нет, на этом всё.
– Чтобы никто ничего не подумал, скажи родителям, что ты идёшь ко мне на дополнительные занятия за дополнительную оценку. Так нормально?
Я молчаливо кивнул.
– Ну и хорошо. Увидимся вечером в семь часов.
Мистер Спектр энергично зашагал из класса, а я продолжал стоять, размышляя, как он догадался, что я скажу своим родителям. Наверное, просто угадал.
Глава 24
– Даже не спорь со мной Расс. Я иду – и ты ничего не сможешь тут поделать, – сказала Мэлллори, везя меня домой из школы.
Я с радостью принял её предложение, когда она подошла ко мне после занятий. Поездки на автобусе или пешие прогулки малость поднадоели. Я надеялся, что кто-нибудь нас заметит на парковке, но никто не сделал такого одолжения. Друзей рядом не было, а остальные были заняты своими делами. Старшеклассники такие самовлюблённые.
Я объяснил ей о камне и том, что собирался вечером к мистеру Спектру, как вдруг Мэллори заявила, что собирается со мной. Вслух я высказался резко против, хотя внутренне был рад. Хоть раз я выберусь с ней куда-то безо всяких там Джемсонов. Ну а кроме того за рулём будет она, так что можно будет обойтись без родителей. Ну и конечно не стоило забывать о безопасности. Чем больше народу, тем спокойнее.
Родакам я, как и предлагал Мистер Спектр, сказал, что еду на дополнительные занятия по естественной науке.
– Это всего на час.
Те кивнули, даже не обратив внимания на то, что вся ситуация была абсурдной. Что за учитель такой заставляет идти к себе домой, а не оставляет после уроков? Почему в понедельник? Что вообще за занятия такие? Но никто так ничего и не спросил. По естественным наукам у меня уже было 5, так что возможно, такого рода занятия принесут мне 5 с плюсом.
Возможно, их согласие было продиктовано тем, сто им не пришлось меня везти. Также они не имели ничего против, когда я сказал, что меня подвезёт Мэллори Нассиф. Ну вот, снова моя слава слишком хорошего парня в действии. Стало стыдно от того, что я врал, но ничего не поделаешь.
И вот теперь мы с Мэллори направляемся к дому Спектра. Джеймсона на горизонте не наблюдалось. Нисколько о сём не сожалею. Надо будет потом пригласить её в «Старбакс» и попытаться растопить её сердце каким-нибудь латте или ещё чем. Впрочем, можно предложить и по мороженке. Меня как-то не особо волновало куда, лишь бы с ней. Что-то так и заставляло меня держаться к ней как можно ближе.
Возможно, Карли была права, и это была та самая любовная болезнь. Последнее время я только о ней и думал, раз за разом прокручивая в голове наши с ней разговоры, оставаясь наедине с собой. Я помнил каждое выражение её лица, как она хмурится, когда задумывается, как внезапно хохочет, когда внезапно слышит или видит что-то смешное, как становится серьёзной, когда кому-то становится плохо, например, когда мы нашли Горди. Её улыбка была словно маленькое солнце. Я сам не заметил, как начал нести всякие глупости, только чтобы развеселить её. Я был словно мышка, ползающая по лабиринту в поисках вкусняшки. Это было безумие, которое я не мог остановить.
Существует стереотип, что мальчики моего возраста только и думают, что о сексе. «Гормоны играют», – говорит в подобных случаях наша учительница биологии миссис Хэдли. Конечно, кое в чём она права, но гормоны – дело не только подростковое. Как-то не замечал за собой особо резких перемен настроения, сравнимых, скажем, с таковыми у моей мамы, которая сама признаёт за собой такое (сама она называет их «позывами», словно это может что-то поменять). Мне как-то не кажется, что я думаю о сексе больше, нежели здоровый мужчина лет тридцати. Скорее мне хочется не столько этого, сколько обнять её, защитить от опасности, заслонив собой, посмотреть прямо в глаза. Я даже посмотрел пару романтических фильмов, подставляя вместо парочки главных персонажей нас с Мэллори. Даже иногда задаюсь вопросом, а что она сделает, если я внезапно её поцелую? Я никогда не говорил о таком друзьям или родителям, но так оно и есть.
Полной уверенности, что я люблю её, не было, но мне хотелось, чтобы она любила меня. Я желал быть с ней рядом, слышать звук её голоса, быть в центре её внимания. Чувствовать прикосновение её тела, тепло губ у самого уха. Если она любит меня, то большего мне и не надо.
Поскольку мы ехали в одной машине, можно было поглядывать на Мэллори без задних мыслей. Мне нравилось смотреть, как она переключает радио. Когда она смотрела на меня, ища одобрения найденной песне, сердце билось быстрее. С её выбором я всегда соглашался. Что нравится Мэллори, нравится и мне.
– Надя говорила, что видела тебя вчера, – сказала она, нарушая молчание между нами, замедляя машину перед поворотом налево.
– Да, в магазинчике мороженого. Как раз после истории в магазине комиксов. Она была с матерью. Мы не говорили.
Нам оставался квартал до дома мистера Спектра, до него оставалось минуты две езды. Если уж спрашивать, то надо было спешить.
– Откуда у неё такие шрамы?
– Ты их видел? – удивилась Мэллори.
– Всего на секунду. Она приподняла капюшон.
– Нарочно?
– Наверное. Скорее всего, она хотела показать мне.
Она покачала головой.
– Невероятно. Когда Джеймсон спросил о её лице, Надя неделю с ним не говорила. С чего бы ей вот так показывать тому, кого она едва знает.
– Самому интересно.
– Хм. Странно, – громко выдохнула Мэллори. – Надя меня постоянно удивляет. Она никому особо не открывается. Мы дружили год, прежде чем она об этом начала говорить.
– Так что случилось? У неё ожог?
– Типа того… – она постучала пальцем по рулю, словно обдумывая, говорить или не говорить.
– Если не хочешь рассказывать…
– Нет, рассказать могу, – решилась она, наконец. – Вот как это случилось. Она как-то ехала на автобусе к другу, когда внутрь вошёл какой-то псих с банкой этой хрени. Он нёс какую-то фигню про империалистическое общество, что он не может сидеть, сложа руки. Когда водитель сказал ему выметаться, тот плеснул жидкостью. Это оказалась аккумуляторная кислота24. Наде попало прямо на лицо. Водителю тоже неслабо досталось. После этого пара пассажиров скрутила парня, вызвали полицию. Это было ужасно.
– Аккумуляторная кислота? – жуть какая. Словно из какого-то кино. – Не помню, чтобы о таком сообщали в новостях.
Мы подъехали к дому мистера Спектра. На противоположной стороне у тротуара припарковалось несколько машин. Видимо, у кого-то вечеринка.
– Это было в Иллинойсе. Они переехали два года назад.
– Теперь понятно, почему мать не выпускает её из поля зрения.
– Это ещё что, – вздохнула Мэллори. – Наде могли сделать пластику лица, тогда она стала бы, наверное, даже краше себя прежней, но мать не позволила.
– Слишком дорого?
– Да не в деньгах дело. На самом деле страховка всё покрывала. Мама не позволила делать пластику в качестве наказания. Видите ли, Надя поехала в тот день без разрешения родителей.
Я с трудом переварил услышанное.
– Но это же жестоко! Ей всю жизнь страдать из-за одного небольшого непослушания?
Я даже представить себе не мог, что мои родители сделают нечто столь же шизанутое, что бы я ни сотворил. У меня, конечно, были к ним претензии, но я хотя бы знал, что они хотят мне счастья и успеха. Мы были своего рода единой командой.
– Эта женщина совершенно безумна и просто поехавшая, – констатировала Мэллори. – Надя ждёт не дождётся восемнадцатилетия, чтобы самой обратиться в ближайшую клинику. Ну а пока…
– Она в дерьме, – закончил я за неё, после чего охнул. – Ё-моё, это же ещё несколько лет страданий.
Причём самых важных лет. Попасть в такую ситуацию в любое время ужасно, но нет ничего ужаснее, чем когда это произошло в подростковом возрасте.
Мэллори повернула ключ, заглушая двигатель.
– Давай пока разберёмся с этим. Мне не терпится посмотреть на этот камешек.
Мы пошли по дорожке в сторону крыльца. Впереди был я, поскольку для двоих дорожка была слишком узкой. Да и к тому же Мэллори сказала, что это дело касалось в первую очередь меня.
– Ты будешь говорить, – сказала она, толкая меня в спину. От прикосновения её пальцев я вздрогнул. – Я так, в сторонке постою.
Входная дверь открылась даже раньше, чем я постучал. Когда мы ступили на бетонную ступеньку, мистер Спектр открыл дверь-ширму, приветствуя нас.
– Добрый вечер, мистер Беккер, – сказал он. – О, вы и мисс Нассиф привели с собой. Отлично. Заходите, – кивнул он.
Я никогда не был внутри его дома и не знал никого, кто был, а потому представления не имел, чего ожидать. Судя по прихожей и гостиной, он был любителем порядка. Говорили, что он живёт один, так что всё было его заслугой: серый половичок, о который мы вытерли ноги, вешалка и стойка для зонтиков в уголке. В гостиной в стороне наблюдался диван и два стула вокруг кофейного столика, пара полок и лампа. Телека или чего-то в этом роде не было видно. Как по мне, а мебель в телемагазинах выглядит и то уютнее.
– Здесь я много времени не провожу, – сказал Спектр, словно читая мои мысли. – Признаки жизни можно найти в моей берлоге, там я провожу больше времени, – он сделал нам знак пальцем. – Следуйте за мной.
Словно верные собачки, мы с Мэллори тихо последовали за ним через гостиную и кухню. Когда он открыл дверь в подвал, я спросил:
– Камень там, внизу?
– Именно, – ответил мистер Спектр и уверенно пошёл вниз, явно не сомневаясь, что мы последуем за ним. Мне это не слишком нравилось.
Я шагнул назад, желая посмотреть, что по этому поводу думает Мэллори, но та нисколько не волновалась. Моё движение она приняла за признак хороших манер, мол, дамы вперёд.
– Спасибо, Расс.
Я остановился на секунду в неуверенности, но, когда она была на полпути вниз, то я вернулся к чувствам и полез следом. Это же мистер Спектр. Учитель естественных наук из моей старшей школы. Не может же он оглушить нас внизу и приковать к батарее. Да и к тому же я сказал родителям, что буду тут, да и Мэллори машину припарковала у входа. Если я не приду, родители забеспокоятся и придут. И всё-таки, почему он не может сам принести его? Он ведь полдня знает, что я должен прийти.
Я принюхался, учуяв что-то, в этот момент Мэллори озадаченно воскликнула:
– Чую попкорн!
Спустившись вниз, я тоже почувствовал. Свежий попкорн. Обернувшись, я заметил, что подвал мистера Спектра был переоборудован в жилое помещение: никаких цементных блоков и стальных опорных балок. Вместо этого стены были покрыты гипсокартоном, потолок – плиткой, на полу – ковры. У противоположной от лестницы стены стояли книжные шкафы. В центре стоял подковообразный диван с кофейный столик, занимавшие львиную долю помещения.
На нём уже сидели мой психиатр, доктор Антон, миссис Уайтхауз, Кевин Адамс, владелец «Power House Comics», Рози, официантка из закусочной, все жевали попкорн и пили что-то похожее на лимонад из высоких стаканов. Когда Мэллори и я вошли в подвал, они прекратили есть и повернулись к нам.
– Лёгок на помине, – сказала миссис Уайтхауз. – Или точнее легки.
Она запихнула в рот пригоршню попкорна и коварно засмеялась
Глава 25
Мэллори отступила на шаг и сказала:
– Простите, что отвлекаем.
– Вы нас ни отчего не отвлекаете, мисс Нассиф, – сказал мистер Спектр. – Прошу, присаживайтесь. Мы хотели бы с вами поговорить.
– Подождите-ка, – встрял я, придерживая Мэллори за руку. – Что вообще происходит?
– Книжный клуб? – неуверенно предположила она.
– Никакой не книжный клуб. Они тут из-за нас.
– Неприятные вещи говорите, – сказал доктор Энтон, сочувственно склонив голову на бок. – Вам нечего здесь бояться. Мы просто хотим поговорить. Небольшая дружеская беседа.
Что-то это не тянуло на дружескую беседу. Они встали, и я сделал заметку, что тут было пятеро взрослых против двоих подростков. Правда, мы были ближе к выходу и моложе. Если попытаться убежать…
Мэллори прильнула ко мне. В её глазах впервые промелькнул испуг. Она ведь говорила, нас кто-то ищет. Точнее, не просто ищет, а охотится. Меня вообще подстрелили, плюс ещё те ребята в костюмах в больнице. Но даже после всего этого я не слишком серьёзно всё это воспринимал. До этого вечера.
– Думаю, нам пора, – сказала Мэллори. – Я пообещала маме, что скоро буду.
– Значит, дело было не в камне, так? – обратился я к мистеру Спектру. – Вы всё спланировали.
– Ох, мистер Беккер, – ответил он, – ну и воображение. Мы ведь впервые поговорили после занятий. Как вам самим кажется, сумел бы я такое спланировать заранее?
Рози встала с дивана, на лице отобразилась материнская забота.
– Сэм, ты пугаешь этих молодых людей. Не надо, – она подошла к Мэллори. – Мы просто хотим поговорить, дорогая, вот и всё. Мы хотим помочь, чем можем. Вы можете уйти, когда захотите, – она махнула рукой в сторону остальных. – Посмотрите на нас. Разве хоть один из нас выглядит так, будто желает вам вреда?
Я окинул их взглядом и принял её логику. Никто из них не выглядел способным на подлость. Но тут, как говорится, как знать. Я посмотрел достаточно фильмов, чтобы знать, что злодеями, как правило, оказываются именно те, от кого ожидаешь этого меньше всего.
