Текст книги "Эджвуд (ЛП)"
Автор книги: Карен МакКвесчен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Будешь сам по себе, дружок. Помогать тебе никто не будет. Будем говорить, что ты спятил.
– Если мне память не изменяет, Мэллори это сказала две секунды назад.
– Пойми, мы и так через многое прошли. Слушай, Расс, можешь ещё пару дней подумать, прежде чем что-то предпринимать?
Несколько дней? Могу, конечно, вот только что может успеть произойти за это время?
– Думаю, да.
– По крайней мере, не прикручивай нас. Знаешь, что может сделать с Надей её мамаша, если узнает, что та по ночам на улицу выходит?
Ну, это будет не самая большая проблема.
– Сказал же, что ничего говорить не буду. Пока.
– Значит, это дело уладили.
Мэллори завела двигатель и принялась менять радиостанции, пока не наткнулась на какую-то старую песню «Нирваны», что-то о мулатке, альбиносе и комаре15. Смысл текста песни ускользал от меня, но знакомая мелодия успокаивала, возвращала в привычный спокойный мир.
Ещё помигав сигналами и убедившись, что на дороге никого не было, Мэллори вырулила на дорогу. Пока мы не отъехали далеко, я заявил:
– Надеюсь, никто возражать не будет, но мне на сегодня хватит. У меня башка разболелась, так что я домой.
– А покушать? – Джеймсон будто был разочарован. – Я тут проголодаться успел.
– Значит, в следующий раз, – наши с Мэллори глаза встретились в зеркале заднего вида. – Тебя устроит, Расс?
– Конечно, – если честно, мысль о том, что в нашем «свидании» примет участие Джеймсон, нисколько не радовала. – Как скажешь, Мэллори.
Первым мы сплавили Джеймсона. Оказывается, проживал он в большущем доме в богатом квартале Эджвуда. Хотя тут ничего удивительного. Никем другим, кроме как богатеньким парнем, я его и не представлял. Мы проехали по кругу под навесом, какие есть перед крутыми отелями. По сторонам высились колонны, чуть слева от огромной двери стояла статуя льва.
– Приехали, – с наигранной радостью сказала Мэллори. – Ещё одна прекрасная суббота подходит к концу.
Джеймсон положил руку на ручку двери, но выходить ему явно не хотелось.
– Спасибо, что подбросила, Мэллори. Когда я получу права, могу прокатить на дядином Корветте16, – он потянулся было к ней, словно собираясь поцеловать, но она на его порыв не ответила.
– Очень надеюсь, – сказала она и повернулась ко мне. – Расс, может, переберёшься вперёд?
Я вылез из машины, Джеймсон был вынужден сделать то же самое. Он встал на крыльце и помахал нам. Я глянул назад и сказал:
– Думал, он так и не свалит.
Она засмеялась, отчего мир стал не таким неприятным местом.
– Он не такой уж и плохой. Просто слегка не уверен в себе, вот и ведёт себя, словно круче всех, но так он неплохой человек.
– Не нравятся мне неуверенные, ведущие себя, будто они круче всех.
– Из нас всех он истинный гений. Мы с Надей идём по ускоренной программе, причём хорошо, но Джеймсон обгоняет нас обеих. И него IQ примерно 186. Хотя признаю, что тесты IQ – вещь ненадёжная.
– Ну да.
– И всё равно он легко преуспевает в учёбе.
– Ага. Я вижу, – я постучал пальцами по приборной панели. – Но порой он ведёт себя, как капризный ребёнок.
Она улыбнулась, но возражать не стала. Какое-то время мы молчали. Мэллори вела машину, а я вновь стал чувствовать электричество. Я видел, как ток шёл от аккумулятора к радио. Кстати, автомобильный аккумулятор и идущий от него ток чувствовались иначе, нежели в больнице, иначе, нежели в проводах, висящих на улице, по которой мы ехали. В целом, ощущения были странные, словно научился видеть в темноте. Я удивился, сколько же электрического вокруг нас, а мы ведь и внимания не обращаем.
Мэллори выключила радио, глаза мои сразу открылись.
– О чём задумался, Расс? – мягко спросила она. – Просто у тебя было странное выражение лица.
– Я концентрировался, – объяснил я. – На электричестве. Я могу чувствовать. Ещё тогда в больнице. Я чувствую, как оно идёт вокруг меня. Если закрыть глаза и успокоиться, оно как будто говорит со мной. Я знаю его направление и силу тока. Ты, наверное, понимаешь, о чём я. У вас же также?
– Нет, – покачала она головой.
– Но вы ведь чувствуете его? – я указал на столбы с проводами по краям дороги. – Оно звучит, словно музыка, – я постучал по приборной панели. – Например, я могу чувствовать, как оно идёт к радио. Так круто.
– Так именно это ты сейчас и чувствовал?
– Ну да. Как-то так.
– Хмм… – она крепко задумалась. – Тот свет влияет на всех по-разному, как показал наш опыт. Возможно, той ночью, ты тоже научился чему-то такому, что нам не подвластно, так что наша теория подтверждается.
– Тогда ночью те огни собрались вокруг меня, тогда…
– А ну погоди! – уже второй раз за вечер Мэллори внезапно повела машину на обочину. В этот раз хоть не так резко. – Хочешь сказать, что те штуки были вокруг тебя? Ты стоял в самом центре спирали из тех фрагментов?
– К тому моменту, как я туда добрался, почти все уже упали. Но пока я был в центре, упали ещё, так что да.
– И тебя не обожгло?
– Нет. Камешки сияли, но горячими не были.
– Хм, – она вывернула руль налево и повела к моему дому. – Интересно, что это может значить?
– Понятия не имею.
Так и поехали дальше. Я обратил внимание, что солнце уже почти село за то время, что мы были в больнице. Фары освещали дорогу перед нами, я мог чувствовать, как ток шёл от аккумулятора к ним, заставляя их работать. Да как я жизнь прожил, даже не замечая этого?
Наконец, Мэллори подкатила к подъездной дорожке нашего дома. Казалось, что с момента нашей встречи прошли сутки, хотя часы со мной были не согласны.
– Ну, на этом всё, – сказала она.
Я отстегнул ремень безопасности, а затем протянул правую руку.
– Спасибо за хороший вечер.
– Да без проблем.
Я приблизил свою руку.
– Мэллори, возьми меня за руку.
– Зачем?
– Есть такая традиция. Руки пожимать. Не слышала о таком? Дай покажу.
Слегка ошалевшая, она протянула свою руку. Я накрыл её ладонь своей и сфокусировался на прикосновении. Мы были разными людьми, объединёнными прикосновением кожи и энергией. Особенно энергией. Сила от меня пошла к месту соединения нашей кожи. Судя по её лицу, она тоже это почувствовала.
– Ого, – прошептала она, наклонившись ко мне, глаза её так и светились от любопытства.
А потом я почувствовал, что дело сделано. Внезапно я отпустил её руку, повисшую без опоры.
– Ещё раз спасибо. Увидимся в школе.
Когда я был на полпути к двери, она опустила стекло.
– Расс?
– Чего?
Она помахала мне рукой.
– Шрам на пальце исчез.
Глава 21
Позднее тем же вечером, когда я уже собирался идти спать, я вдруг задумался, а смог бы я вылечить Горди? Я встал с кровати, включил ночник и протёр глаза. Если бы Мэллори с Джеймсоном не спешили так быстро покинуть больницу, возможно, что эта мысль пришла бы, когда я ещё был там. Сейчас времени уже за полночь, так что не было и речи о том, чтобы идти туда. Ради успокоения совести я поискал телефон Госпиталя милосердия и позвонил на стойку регистрации, чтобы узнать, как у него дела.
Женщина на другом конце попросила повторить фамилию по буквам.
– Кажется, Х – О—Ф – Ш—Т – Е—Т – Т—Е – Р, – постарался припомнить я. – Имя Гордон. Его доставили в реанимацию этим вечером.
Я старался говорить потише, памятуя о том, что за стеной спит Фрэнк. Нет ничего хуже, чем неспящий после отбоя гиперактивный десятилетний ребёнок.
В трубке раздалось клацанье клавиатуры, потом моя собеседница заговорила:
– Прошу прощения, но у нас нет пациентов с таким именем.
– Это значит, что его уже выпустили?
– Прошу прощения, сэр, но я не могу предоставить такую информацию. Правила больницы, – голос её казался немного сочувственным.
Трубку я положил в приподнятом настроении. В лучшем случае Горди стало лучше, и его отпустили. Обычно в больнице не держат дольше необходимого. Когда я видел его в последний раз, старикан держался весьма неплохо. Особенно с учётом того, что его ударило током. Мысль о Горди породила в мозгу смутное чувство. Когда она полностью оформилась, я себе ладонью о лицо чуть голову не пробил. В кармане моих джинсов до сих пор лежал свёрток от Горди! По крайней мере, мне так думалось. Лишь бы она не вывалилась где-нибудь по дороге.
Я встал и подошёл к сваленной в кучу одежде, потянулся к карману. Я облегчённо выдохнув, нащупал свёрток.
Вернулся на кровать и сел, скрестив ноги, снял резинку и развернул бумагу. Внутри оказался серебряный медальон. Размером примерно с пряжку от ремня, в форме восьмиугольника, с каким-то камешком по центру. Я поднёс находку к свету и обратил внимание, что камешек был скорее стекляшкой, нежели драгоценным камнем, старой стекляшкой, с трещинками. Вокруг неё расходился орнамент в виде спирали. Такая же, как та спираль на поле.
Я отложил медальон и обратился к бумаге, в которую он был завёрнут. Она казалась пустой, виднелись лишь отметины от орнамента. Простая обёртка? Да нет, вон, какие-то цифры и символы, настолько нечёткие, что я их едва разглядел. Пока стоит отложить в сторону.
Я завернул медальон в ту же бумагу и положил его под клавиатуру. Пусть пока побудет тут, а завтра на свежую голову будем разбираться.
Я выключил свет и залез обратно под одеяло, радуясь тому, что сегодня, а точнее уже вчера была суббота, а значит до школы ещё один день. Да, неделька выдалась та ещё, так что хотелось немного передохнуть от неприятных мыслей. Надеюсь, что всё со временем устаканится, и жизнь вернётся в привычную колею.
Обычно воскресенье было временем домашки и отдыха, но появление Фрэнка обычно ставило всё с ног на уши, о чём мне немилосердно напомнили уже утром.
– Мы едем в магазин комиксов! – восклицал он, прыгая по кухне.
Времени уже почти полдень, на ногах он уже чёрте сколько, а вот мне поспать с утра не получилось. Почти два часа он приставал к маме с просьбами дать ему меня разбудить, она же не сдавалась, говоря, что я могу ещё поспать. Надо будет сказать ей спасибо.
– Комиксы, комиксы, комиксы, комиксы! – Фрэнк продолжал носиться, словно наскипидаренный Тигра17.
Я зачерпнул ложкой Lucky Charms18 и направил их в рот, удивляясь такой его реакции. Школьный психолог, вроде, не нашла у него синдром дефицита внимания, но меня это как-то не убедило.
– Пока мы никуда не собираемся, – сказал я ему, – так что примерно на часок придётся тебе найти какое-нибудь занятие.
– Ну почему часок? – захныкал он. – Почему нельзя поехать, когда ты позавтракаешь?
– Прости, Фрэнк, но я никуда не пойду, пока не приму душ.
Примерно час спустя папа выдал нам по двадцать долларов и высадил нас у торгового центра.
– Кое-что для моих ребят, – сказал он, церемонно доставая из бумажника две помятые купюры.
Я едва не отказался от денег. В моём возрасте это уже малость стыдно, но потом я подумал: «Эй, это же халявная двадцатка!» Да и папа выглядел при этом довольно весело, так что мне не хотелось обижать его.
– Спасибо, пап, – сказал я, запихивая купюру в карман.
– Пожалуйста, сынок.
На парковке было как всегда людно. Одни машины то и дело катили взад-вперёд, пропуская другие машины. Папа говорил, что сделана она была не лучшим образом, так что даже разметка местами была кривой. Именно по этой причине он оставил нас почти у самого входа в торговый центр. Если честно, мне и самому так больше понравилось. На парковке можно было в любой момент наткнуться на одноклассников, а мне не хотелось бы, чтобы они видели, как десятиклассника подвозит отец. Идти тоже был не лучший вариант, но всё равно так было бы лучше.
Перед нами по тротуару бегало трое ребятишек, примерно того же возраста, что и Фрэнк, пытаясь вытолкнуть друг друга на ту часть парковки, по которой ехали автомобили. По сравнению с ними Фрэнки выглядел прямо-таки титаном логики. Я уже собирался было сказать это вслух, когда он опередил меня:
– Расс, могу я задать вопрос?
– Кажется, ты уже это сделал.
– Почему папа не любит меня? – продолжил он, не обращая внимания на моё остроумие.
– Чего? Кто тебе это сказал?
Фрэнк повесил голову, его нижняя губа заметно задрожала. Боже, он же сейчас заплачет. Трудно поверить, что всего десять минут назад он из кожи был готов выпрыгнуть при мысли о комиксах. Это к слову о смене настроения.
– Это твоя мама? Она тебе это сказала? – от этой мысли в груди зародилась злость.
– Нет, – он покачал головой и провёл носком ботинка по трещине в асфальте.
– А кто?
– Никто никогда не говорит о нём. Как его зовут, какой он? – он поднял голову, в уголках глаз были видны слёзы.
– Не знаю. Никогда не видел его. Бабушка и дедушка тоже.
В нашу сторону двигалась женщина с тележкой. Она ловко прошла мимо нас к краю обочины. Когда моё внимание переключилось на Фрэнка, тот ждал, что же я скажу дальше. Я присел на корточки и посмотрел ему прямо в глаза.
– Слушай, Фрэнк, я не знаю, кто твой отец. Только твоя мама может что-либо тебе о нём рассказать. Понятия не имею, любит он тебя или нет. Но вот что я тебе скажу: если нет, то это его величайшая ошибка, потому что ты – самый лучший ребёнок, которого я знаю.
– Правда? – он посмотрел на меня щенячьими глазами, отчего злость моя переключилась на его непутёвого папашу.
– Правда-правда. Если хочешь знать, мне его даже жаль. У него такой классный сын, а он его даже не видит. А вот мне везёт, что ты приезжаешь ко мне время от времени.
– Мама говорит, что ты считаешь меня надоедливым. Сказала, чтобы я к тебе особо не приставал.
Ого, Карли, ты на самом деле ему такое сказала?
Я несильно ткнул его кулаком в плечо.
– Ну, ты можешь быть немного надоедливым, но тут ничего страшного. Мы же приятели, верно?
Он утёр слёзы кулачком.
– Ты никому об этом не расскажешь, Расс?
– О чём? – включил я дурачка, затем жестом позвал за собой. – Ну же, пошли. Сегодня воскресенье, пошли к тому магазину комиксов.
Магазин «Power House Comics» существовал ещё до моего рождения. Большую часть его оборота составляли комиксы, однако были там коллекционные карточки, постеры и коллекционные фигурки супергероев. В любой другой день я бы вряд ли оставил здесь хоть часть щедро выданной отцом двадцатки, но если уж Фрэнки сильно потратится, то я внесу свою посильную лепту.
Зазвенел колокольчик на двери. Народу было по-воскресному много, так что никто не обратил на нас внимания. Посетителей было не меньше дюжины, по большей части подростки, изучали классические комиксы в поисках какой-нибудь редкости. Такие комиксы были в пластиковой упаковке, которая защищала их от внешних воздействий. Те, что новее, располагались на вращающихся стойках. К ним-то Фрэнк и направился. Для него комиксы не были вложением, он просто читал их.
Внутри играло какое-то жуткое техно, пара подростков покачивалась под него, разглядывая витрину с фигурками. Иногда сюда заглядывали девушки, надеясь обратить на себя внимание парней, вот только это редко срабатывало. Всё-таки по большей части местная публика была довольно серьёзна в своих увлечениях, а потому в реале довольно застенчивой. Не лучшее сочетание, чтобы пользоваться популярностью у девушек.
Какое-то время я походил вокруг, убивая время, пока Фрэнк решит, на что потратить деньги. Тут я застряну на час, а то и два, а затем, как я прекрасно помнил, он направится за мороженым, возьмёт себе рожок, а я куплю бутылочку корневого пива. Кстати говоря, ведь получается, что мы с папой единственные мужчины, которые влияли на него, если, конечно, не брать в расчёт бойфрендов Карли, которых она меняла как перчатки, чего я не делал. Подумав так, я решил быть снисходительнее к пацану.
Я склонился над закрытой стеклом стойкой, делая вид, что изучаю её содержимое, крайне старые, аж шестидесятых годов, комиксы. Я положил руку на стекло и прикрыл глаза, сосредоточившись на циркулирующем в магазине электричестве. Я мог чувствовать идущий к флуоресцентным лампам над головой ток, питание кассового аппарата за спиной. Электричество не было единым непрерывным потоком. Глубоко вздохнув, я постарался определить, что мне делать с новообретённым знанием. Понятия не имел, была ли связь между этим и тем, как я залечил палец Мэллори. Скорее всего, нет. Должно быть, это разные вещи.
– Я могу вам помочь? – вернули меня на грешную землю.
Я поднял глаза на знакомое лицо.
– Мистер Спектр?
Он усмехнулся.
– Мистер Беккер. Даже не ожидал увидеть здесь своего лучшего ученика.
Мистер Спектр выглядел в точности как обычно на уроках естествознания, – те же очки, белая рубашка и безрукавка. Это был он, без сомнения он, вот только и я мог с трудом поверить, что вижу его тут. С его шеи свисал бейджик с написанным на нём именем «Сэмюель Спектр» и лого магазина.
– Вы здесь работаете?
– Да, иногда, – он снял очки и протёр их вытащенным из кармана безрукавки платочком. – Просто владелец – мой хороший друг и я ему помогаю, когда ему не хватает людей.
Верилось в такое, если честно, с трудом. Нет, я, конечно, понимаю, что учителя много не зарабатывают, но ни разу не видел, чтобы они подрабатывали в магазинах.
– Вам нравятся комиксы?
– В известной степени, – сказал он, возвращая очки на нос и складывая платочек в аккуратный треугольник, прежде чем вернуть его в карман. – Мне кажется, что комиксы – это отдельный вид искусства. И, конечно, как и многие фанаты этого жанра, я имею своё представление о концепции супергероя.
– Ого.
Он указал на полку внизу.
– Мне нравится, когда простые люди приобретают суперспособности при необычных обстоятельствах, а затем сталкиваются со всем, к чему это приводит: борьба с злодеями, моральные дилеммы, тайны от семьи и друзей, создание альтер-эго. Довольно много вариантов, не находите?
– Наверное, – мне кажется или он на меня как-то странно пялится? Не может же он что-то знать?
Я нашёл взглядом Фрэнка, который о чём-то говорил с тремя ребятами, которых мы видели на стоянке, те самые, которые друг друга толкали под проезжающие автомобили. Фрэнк прижимал к груди купленный комикс, а один из них, неприятно выглядящий парниша с бейсболкой козырьком назад, пытался его отобрать.
– Прошу прощения, – обратился я к мистеру Спектру, – надо помочь племяннику.
Я поспешил к Фрэнку. Трое пацанов произносили что-то оскорбительное, но что именно, я так и не понял.
– Что здесь происходит? – вмешался я.
Окружившие Фрэнка ребята выглядели старше него и старались вести себя максимально круто, по крайней мере, в собственных глазах.
У заводилы, парня с кепкой козырьком назад, прямо крупными буквами было на лбу написано «Хулиган». Будь я на месте его дружков да в их же возрасте, я бы от человека постарше себя держался бы подальше. Эти нет. У них явно стальные яйца.
– Да так, с Фрэнки общаемся, – сказал Кепка-Задом-Наперёд. – Ведь так, Фрэнки?
Стоявшие рядом с заводилой детишки, один с лицом, как у хорька, второй на вид тугодум, залыбились, словно он сказал что-то весёлое.
Фрэнк в свою очередь молчал, прижимая комикс к груди и не отрывая взгляда от пола.
– Ну, наобщались и хватит, – сказал я и, схватив племянника за руку, потащил к противоположному концу магазина.
– И чего эти гопари к тебе примотались? Можешь рассказать мне, – мягко обратился я к нему.
Фрэнк глянул в их сторону, во взгляде ясно читался испуг.
– Н-ничего, Расс. Мы просто играли.
– Странные игры нынче пошли.
– Я не возражал, правда.
Я секунду поколебался, но потом решил свернуть тему.
– Ну, как скажешь. Только имей в виду, если что-то случится, ты всегда можешь обратиться ко мне.
Ещё примерно час мы провели, разглядывая стеллажи с комиксами. Я клятвенно пообещал, что если ему на что-то не хватит выданной двадцатки, я добавлю из своей, на что он отреагировал так, будто наступило второе Рождество. Также я время от времени поглядывал, как мистер Спектр стоял за кассой, общался с клиентами, пробивал покупки, выдавал сдачу. Он создавал впечатление хорошего продавца и не смотрел в нашу сторону, так откуда же у меня ощущение, будто он следит за мной?
А ещё я поглядывал на троих малолетних хулиганов. Такие маленькие, а уже такие говнистые. С каким облегчением я провожал взглядом их спины, когда они направились к выходу. Конечно же, ничего не купив.
Когда пришло время платить за покупки, Фрэнк смущённо попросил меня подойти к кассе, но я сказал ему заняться этим самому.
На кассе нас поприветствовал мистер Спектр.
– Так это и есть твой племянник? – спросил он.
– Угу, – промычал Фрэнк, выкладывая комиксы.
– Мистер Спектр преподаёт у меня естественные науки, – пояснил я, сам не знаю зачем, пареньку это явно было неинтересно.
– Я и Карли Беккер когда-то обучал, – заметил мистер Спектр. – Ты её знаешь?
– Это моя мама! – словно проснулся Фрэнк.
– Не знал я, что вы и сестрёнку мою учили, – признался я. Большая часть наших преподавателей как раз возраста Карли. Не думал я, что нам достанется общий учитель. Весьма наслышан о её поведении в старшей школе, так что могу только представить, какое он сохранил о ней впечатление.
– О да, запоминающаяся личность, – он принялся один за другим выбирать с прилавка комиксы и сканировать штрих-коды. – Весьма свободолюбивая.
Это мягко сказано, подумалось мне.
– Моя мама хорошо у вас училась? – спросил Фрэнк.
Я невольно сморщился, предполагая, каким будет ответ.
– Ну, это было давно, так что уже и не упомню, какие там точно были оценки, – отвертелся мистер Спектр. – Помню только оживлённые дискуссии в классе. Она и молодой Хофштеттер были той ещё парочкой. Им всегда было, о чём поговорить.
Имя Хофштеттер поразило меня, словно гром среди ясного неба. Сколько обладателей подобной фамилии обитает в Эджвуде? Не может это быть совпадением.
– Тот ваш Хофштеттер, он, случайно, не родственник Гордона Хофштеттера?
– Родственник, – кивнул мистер Спектр. – Внук, если точнее. Грустная история. Погиб в аварии, ещё обучаясь в школе. Гордон так и не оправился, – он переключил внимание на Фрэнка. – Итого двадцать два доллара шестьдесят восемь центов, молодой человек.
– А Гордона вы знали?
Фрэнк сунул руку в карман за деньгами, но не нашёл их, принялся выворачивать карманы, вытаскивая по предмету за раз. Крышечки, обёртка от жвачки, мелочь. Да у него больше мусора, чем у кого-то ещё, кого я знаю.
Мистер Спектр не проявлял признаков нетерпения, он просто улыбнулся и ответил на заданный вопрос.
– Мы когда-то дружили, но потом разбежались. Слишком много проблем, бедолага.
– Алкоголь?
– Это потом. У него и без того жизнь была невесёлая. Жена умерла, рожая их единственного сына. Гордон сам его вырастил. А спустя много лет его единственный внук Дэвид попал в аварию. Хороший был мальчик. Наверное, только получив права, он превысил скорость. Точно не понятно, что же случилось, его машину нашли под придорожной насыпью на трассе 12, она сгорела. Спасатели прибыли слишком поздно, им оставалось только потушить пожар.
– Как ужасно, – я старался проявить максимальное сочувствие, но не чувствовал такового, наверное, из-за того, что не знал этих людей. Вместо этого я вдруг задумался, а не был ли Дэвид Хофштеттер той самой любовью, о которой признавалась моя сестрица?
«Когда я была в твоём возрасте, я нашла любовь, но потом так и не смогла. Пыталась, но не получалось… Он умер».
Мои родители должны были знать. Почему же никто мне ничего не говорил?
Мистер Спектр отсутствующим взглядом играл с одной из выложенных Фрэнком крышек.
– Гордон так и не оправился от потери. После этого родители Дэвида перебрались в Калифорнию, оставив Гордона одного. Так что ничего удивительного, что он решил залить своё горе алкоголем.
– Нашёл! – воскликнул Фрэнк, с триумфом сжимая свою двадцатку, прежде чем отдать её. Я вытащил свой бумажник и отдал пять долларов, чтобы компенсировать разницу.
Кассовый аппарат открылся со старомодным звоном, и мистер Спектр принялся отсчитывать сдачу, которую Фрэнк хотел было забрать себе, но я громко кашлянул и быстро отодвинул его руку, накрывая сдачу своей, Фрэнк же принялся запихивать свой мусор обратно, когда мистер Спектр внезапно спросил:
– А что это?
Я увидел, как он поднял что-то с прилавка и принялся разглядывать это поверх своих очков.
– Это камешек из моей коллекции, – ответил Фрэнк.
– Он всё собирает, – пояснил я. – У паренька горы всякого.
– Я, видишь ли, и сам коллекционер, – сказал мистер Спектр. – Ты не мог бы продать его мне?
– Может быть…
– Я дам за него двадцать долларов.
– Двадцать долларов? Тогда конечно!
Мистер Спектр быстро положил камень в карман и открыл кассовый аппарат ещё раз.
– Вот что, молодой человек, я даже дам вам совершенно новую, чистую двадцатку, – он передал мальчику хрустящую купюру, тот приподнялся на носках, чтобы достать до неё.
Случившееся поразило меня. Ничто из имевшегося у племянника хлама просто не стоило двадцати долларов, одного максимум. Наверное, Спектр видел, как те ребята задирали его, вот и решил как-то сгладить посещение магазина. Жест был добрый, но странный.
– Ну что вы, не стоит, – сказал я ему. – Многовато за простой камешек.
– О, поверьте, мне доставляет удовольствие общение с собратом-геологом.
– Ого! – восторгался Фрэнк неожиданному прибытку. – Классный получился день. Сначала дедушка подарил двадцать долларов, а теперь тут.
– Я рад, что мы оба извлекли выгоду, – ответил ему мистер Спектр.
– Но… – попробовал было возразить я, но за нами собрались другие покупатели, ожидая своей очереди, так что кассир-учитель жестом подозвал к себе человека за нами.
– Увидимся завтра в школе, мистер Беккер, – сказал он, отпуская нас.
Глава 22
Когда мы вышли из магазина, Фрэнк что-о там говорил об удачном дне, и как хорошо было проводить время с дядей Рассом. Такое себе спасибо, но большего всё равно не добьёшься. Если бы не я, он так и остался бы сидеть дома да телек смотреть.
Когда мы добрались до лавки мороженого, место было наполовину заполнено. Там же были и трое хулиганов, прямо рядом с табличкой: «Сегодня особое блюдо: мятное с шоколадной стружкой».
– Эй, Фрэнк, как делишки? – раскрыл рот Хорьколицый. Если был бы он моего возраста, я бы отозвал его в сторонку, на стрелку. Хотя стоит довериться Фрэнку, тот проигнорировал его, взгляд мальчика был прикован к образцам мороженого под стеклянным прилавком.
– Ты чего высматриваешь, всё равно ведь выберешь то же самое, – сказал я.
Конечно же, пять минут спустя мы сидели за столиком, я потягивал корневое пиво, а Фрэнк жевал свой вафельный рожок с шоколадным мороженым, политым соусом. Мы постарались пристроиться как можно дальше от тех троих, но я постоянно за ними приглядывал. Я, конечно, знал, что в таком возрасте детишки довольно неприятные, но эти трое идиотов били все рекорды. Кепка-Задом-Наперёд определённо был лидером, остальные двое делали всё, что он говорил. Когда к кассе кто-то подходил и делал заказ, он, дразня, повторял за ним или ней. Очень хотелось отвесить ему тумака. Когда Кепка-Задом-Наперёд подставил старой леди с тростью подножку (она заметила и обошла), я уже хотел было встать и рявкнуть что-нибудь, но Фрэнк, заметив решимость на моём лице, сказал:
– Расс, просто не обращай внимания.
– Как их зовут? – спросил я.
– Ты зачем хочешь знать? – посмотрел он на меня с подозрением.
– Не волнуйся, я не собираюсь устраивать сцены или жаловаться. Просто хочу узнать.
Когда он не ответил, я наклонился вперёд, понизив голос:
– Как зовут того, который не умеет бейсболку носить?
Он нервно посмотрел в его сторону.
– Фрэнк Шрапнель, – сказал я, в притворном нетерпении хлопнув по столу. – Кажется, я задал тебе вопрос.
Он ухмыльнулся. Фрэнк любил, когда к нему обращались по прозвищу.
– Это Кайл, – сказал он, наконец, – остальных не знаю. Они на год старше меня.
Кайл. В старых книгах и фильмах хулиганов зовут Слагго19 или Скат Фаркус20. Кайл даже особо угрожающе не звучит.
– А фамилию этого Кайла не знаешь?
– Ты ведь не собираешься никуда звонить? – он обеспокоенно посмотрел на троих хулиганов.
– Нет. Клянусь, всё останется между нами.
– Бишманн. Кайл Бишманн.
– Именно он и говорил тебе про отца?
Фрэнк кивнул и принялся слизывать подтаявшие потёки мороженого с рожка.
Кайл Бишманн. Какой же сволочью надо быть, чтобы насмехаться над тем, что у кого-то нет отца? Я смотрел за ним со своего места. Тот ржал, словно ишак, причём в буквальном смысле. Я вдруг понял, что разозлился сильнее, чем когда-либо в жизни. В кулаках словно потрескивала едва сдерживаемая энергия. Я всерьёз хотел прибить мальца. В голове начали мелькать картины, как я избиваю этого Кайла Бишманна и его придурковатых дружков. Вот ещё одна картинка, на этот раз ещё хуже, как я посылаю пучки молний из рук прямо в них, смотря, как их корчит от разрядов электричества.
Я почувствовал, как мышцы напряглись, словно я поднимал тяжёлую штангу.
– Послушай, – сказал Фрэнку, мой голос опустился до низкого рыка, так что я сам себя не узнал, – если этот Бишбой тебе хоть что-то сделает, дай мне знать, я сам с ним потолкую.
Глаза Фрэнка расширились от радости, он засмеялся.
– Бишбой! Расс, это было смешно! Я всем в школе расскажу, как ты его обозвал.
После этого я резко успокоился. Из страшного монстра, которого нужно сразить, Кайл превратился в глупенького одиннадцатилетнего пацанёнка, который много о себе возомнил. Я вздрогнул, поняв, насколько я был близок к тому, чтобы встать и вмазать ему по лицу. Интересно, как я выглядел со стороны? Я был крупнее его фунтов килограмм на двадцать. Если бы я потерял контроль и ударил его без повода, то сам превратился бы в хулигана. Возможно, меня даже отправили бы в тюрьму.
Я помотал головой.
– Он просто засранец, – сказал я Фрэнку, – он тебе ничего не сделает.
– Он завтра придёт к нам на математику, – сказал он, – он отстаёт по нескольким предметам.
Несколько минут мы молча сидели. Когда мороженое в его рожке почти закончилось, он начал обкусывать сам рожок.
– Вкусная штука.
Кайл и его дружки направились в сторону выхода, причём так, чтобы оказаться поближе к нам.
– Пока, Фрэнки, – сказал он.
– Пока, Кайл. Увидимся на математике, – ответил тот, даже не подняв головы.
Кайл выглядел удивлённым, но ничего не сказал, просто пошёл дальше.
В этот момент я увидел Фрэнка в новом свете. Вот так, думаешь, что знаешь кого-то, а затем будто смотришь на него в новом свете и понимаешь, что не так-то он и прост.
– А ты крут! – похвалил я, так что его щёки заалели. Он был не таким уж и плохим ребёнком. Теперь буду обращать внимание и на его положительные черты.
Когда мы закончили, я спросил, пытаясь завязать разговор.
– Что будешь делать с двадцаткой, которую дал тебе мистер Спектр?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Может, отдам маме. У неё часто проблемы с деньгами.
От Карли только это и слышно. Она часто занимает у родаков под разными предлогами, по большей части просто мотивируя это тем, что у неё кончились деньги. Маму так легко было не пронять, но папу её истории постоянно трогали. Меня она никогда не просила, потому что знала, что ничего не получит.
