Текст книги "Ночь в Шотландии"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Письмо Майкла сестре Мэри из консульства в Каире:
«Как только доставили саркофаг, я понял, что меня обманули. Это была очень хорошая подделка, но я знал, как это определить. Когда я понял, что произошло, то пришел в ярость. Я отправился к продавцу, но тот, очевидно, понимая, что я не потерплю обман, закрыл свой магазин и исчез. Мне потребовалось почти два года, чтобы отыскать негодяя и заставить его вернуть деньги. Но в итоге я это сделал.
И все же этот случай кое-чему научил меня. Теперь, покупая артефакт, я не спускаю с него глаз до тех пор, пока его благополучно не доставят мне в руки. С тех пор меня ни разу не обманывали.
Мэри, всем нам не хочется совершать ошибки, но если на каждой ошибке, при каждом обмане мы учимся и не позволяем этому повториться, тогда опыт – это не проигрыш, а выигрыш на всю жизнь. На короткий миг наша гордость может быть уязвлена, но от этого наше будущее только выиграет».
Мэри стучала по железной решетке своей серебряной щеткой. Металлический звук получался необыкновенно громким и долгим. Хорошо, камин уже почти догорел. Она бы даже радовалась своей затее, если бы сыпавшийся пепел не заставлял ее чихать.
Каждый удар резонировал в трубе как гонг, что бесконечно воодушевляло ее. Она покажет Эрролу, что ее нельзя угнетать.
Мэри стучала снова и снова, потом останавливалась, чтобы растереть начинавшее болеть плечо. Хуже всего, что ей неимоверно жгло глаза от рассеявшегося повсюду пепла. А еще ей было неудобно стоять на коленях на твердой каменной плите так близко к камину, но она продолжала делать свое дело.
Мэри пошевелила плечами и начала стучать с новой силой. Если уж быть честной перед собой, то надо признать, что по-настоящему она расстроилась не из-за положения пленницы. Она была уверена, что в конце концов окажется на свободе. Просто как она ни старалась, не могла забыть вчерашний поцелуй графа.
Ее опыт в поцелуях был весьма скромным. Те несколько взрослых мужчин, что жили по соседству, вели себя сдержанно и спокойно. И не принадлежали к тому типу представителей противоположного пола, что могли запросто сорвать поцелуй, особенно у дочери викария. Одно дело – пренебрегать осуждением общества, и совершенно другое – проделывать это почти на глазах потрясенного священника.
На ее счастье, у Мэри до приезда в Шотландию случилось два быстрых и абсолютно не впечатливших ее поцелуя, ни один из которых ей не запомнился.
И теперь она была уверена, что поцелуй графа не забудет никогда. Такой страстный, чувственный, и властный, и… Мэри даже не могла подобрать слова, чтобы описать свои ощущения в тот момент. Даже теперь, спустя день, у нее все еще горели губы.
Вообще-то она считала, что настоящий путешественник не должен так реагировать на простой поцелуй. Настоящие путешественники все воспринимают легко, спокойно и с достоинством. Они не вспоминают снова и снова какое-то мгновение, пока ощущение и воспоминание не отпечатаются в мозгу навсегда.
Нет, настоящий путешественник должен справляться с тем, что отвлекает внимание от основной цели: поцелуи и ноющие плечи.
Собравшись с силами, Мэри еще сильнее ударила щеткой по железной решетке, и рука немного дрогнула. Вместо того чтобы попасть по краю решетки, конец щетки соскользнул на тлеющее полено. В воздух взметнулись искры, полено раскололось на две половинки, и одна упала на пол и откатилась к краю каменной плиты перед камином, всего в нескольких дюймах от ее платья.
Мэри охнула и отскочила назад. Как раз в этот момент дверь в комнату открылась.
Граф за секунду оценил ситуацию. Выругавшись, он подбежал к камину, вырвал из рук Мэри щетку и ногой затолкнул в камин дымившееся полено.
С побелевшими губами и сверкающими от ярости глазами граф повернулся к Мэри:
– Вы что творите, черт возьми?
Мэри только открывала и закрывала рот, все еще дрожа от мысли о том, как близко к ее платью оказалось горящее полено.
– Отвечайте мне, черт возьми! Вы понимаете, что могло произойти?
Резкий тон переключил ее внимание.
– Конечно, понимаю, – ответила она слегка дрожащим голосом. – Я вела себя осторожно, но потом расстроилась и… – Мэри покачала головой, глядя на решетку, где теперь, весело потрескивая, горели поленья, как будто ничего ужасного и не произошло. – Я ударила и случайно попала по одному полену, и оно выкатилось.
– Замок уже горел однажды, – мрачно смотрел на нее Эррол. – И я не позволю, чтобы это повторилось.
Мэри почувствовала себя виноватой. «О Господи, нет. Я даже не подумала об этом».
– Эррол, я не собиралась подвергать риску вас или кого-то другого. Я просто хотела создать шум, но для этого вы оставили мне очень мало возможностей.
Эррол одарил ее таким взглядом, что сразу стало понятно: его не интересуют объяснения Мэри.
– Это останется у вас, – обратился он к двум глазевшим у дверей лакеям и отдал им щетку.
Те кивнули и исчезли.
– Вот так. Все закончено, – повернулся он к Мэри.
У Мэри почему-то было такое чувство, будто она разочаровала его. И эта мысль встревожила ее больше, чем следовало.
– Простите, я испортила ваш день, но мне нужно поговорить с вами.
– Если вам что-то нужно, вы могли бы просто сказать об этом одному из лакеев.
– О? Неужели они принесли бы мне стул? Стучать стулом по полу было бы намного легче, чем щеткой.
– Удивлен, что вы не стучали щеткой по полу.
– Это повредило бы дерево. Кроме того, я воспользовалась эхом в трубе, чтобы усилить звук, – с некоторой гордостью произнесла Мэри. – Я подумала, что с моей стороны это довольно умный ход.
Он скривил губы, и во взгляде уже не было такой ярости, как прежде.
«Итак, у нашего мрачного графа присутствует чувство юмора? Это хорошо», – подумала Мэри. Это помогло ей овладеть собой, так как напомнило, что он такой же человек, как она, и способен делать ошибки. Ей надо только находить эти ошибки и использовать их в своих целях.
– Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что не испортили мне пол? – Граф окинул взглядом комнату.
– Должны, но сомневаюсь, что вы сделаете это. – Мэри опустила глаза на платье и поморщилась, увидев тлеющую золу. – Боюсь, я испортила свое платье.
– Так вам и надо, – бессердечно отрезал граф.
– Неудивительно, что я испортила платье, – нахмурилась Мэри, – у меня даже стульев нет, чтобы присесть. Мне приходится все время сидеть на краю кровати, а это очень неудобно.
– Но это только ваша вина, что у вас нет стульев, – пожал плечами граф. – И только ваша вина, что теперь у вас не будет и щетки, чтобы расчесать волосы.
Да он просто невыносим! Несмотря на свое раздражение, Мэри не могла не заметить поразительный контраст между его черными волосами и светло-зелеными глазами, который подчеркивал солнечный свет, льющийся в окна. Длинные золотистые лучи придавали блеск его коже, подчеркивали строгие контуры рта и делали его похожим на греческого бога возмездия.
Когда Мэри встретилась с ним в первый раз, она подумала, что яркое солнце хоть немного развеет ту мрачную таинственность, которую он распространял вокруг себя, но их встреча сегодня утром рассеяла иллюзию. Если уж на то пошло, солнечный свет сделал его совершенно неотразимым, потому что в лучах солнца его прекрасные глаза приобретали оттенок молодой листвы. В обрамлении черных ресниц они были невероятно красивы, а ее светло-карие глаза казались ужасающе невыразительными.
– Удивлена, что вы не выбросили мою щетку за окно, как поступили со всем остальным в этой комнате, – быстро сказала Мэри, встретив его холодный взгляд.
– Мой дворецкий, а его мнением я очень дорожу, объяснил мне, что если выбрасывать вещи за окно, можно повредить кусты роз.
Что это? В его глазах промелькнула язвительная усмешка?
Мэри была заинтригована.
– Вам не удастся убедить меня, что судьба роз вам важнее мебели.
– Меня не волнует ни то, ни другое. На самом деле меня заботит лишь тот факт, что в замке Нью-Слэйнс семья моего садовника работает уже четыре поколения. Мне было бы неприятно потерять их из-за того, что я невольно погубил лелеемые ими кустарники.
Мэри вынуждена была признать, что в его рассуждениях есть смысл.
– Было бы замечательно, если бы вы точно так же позаботились о своей гостье. Если бы вы просто позволили мне выйти из комнаты, я бы…
– …вы бы сделали все, что в ваших силах, чтобы найти и забрать предмет, который требовали таким бесстыдным образом.
Мэри молчала, потому что возразить было нечего.
– Ну по крайней мере хоть честно, – улыбнулся Ангус, и его лицо обрело спокойное выражение.
– Ради всего святого, хватит, мне это надоело! – Мэри уперла в бока сжатые кулаки. – Эррол, вы не можете удерживать меня здесь! Если вы это сделаете, предупреждаю, я найду другой способ шуметь!
В этом Ангус нисколько не сомневался. Он думал, что сидение взаперти поубавит в ней решительности, но, похоже, это еще больше раззадорило ее. А его самого по какой-то причине все больше увлекала головоломка, которую представляла собой эта девушка. И пусть она была в золе почти как трубочист, казалось, что она светится. Решительный блеск в глазах, порозовевшая кремовая кожа. Одна щека перепачкана золой, легкая пыль от которой покрыла платье и руки. Сжатые кулаки вымазаны в саже, от которой точно останутся следы на платье.
У Ангуса задрожали губы, и он с большим трудом подавил ухмылку, взглянув на ее волосы. Несколько густых прядей выскользнули из булавок и теперь, свободно извиваясь, рассыпались по плечам. В солнечном свете, который проникал в окна, они сияли, словно темное золото спелой пшеницы, сверкая, словно их подожгли изнутри, и образуя нимб вокруг лица в форме сердца. Один локон, завиваясь около шеи, спускался на грудь, обхватывая ее, словно нежный любовник.
«Интересно, сколько ей лет?» – задумался Ангус. Она выглядела довольно юной. Слишком юной, чтобы проделать путь из Англии сюда, в замок.
– Сколько вам лет?
– Почему вы спрашиваете? – с подозрением спросила Мэри.
– Если вы – сестра Херста, тогда каждый полученный мною факт поможет либо подтвердить, либо опровергнуть ваши заявления.
– Мне двадцать семь.
Мэри потерла кончик носа, оставив там черный след от сажи.
– Я думал, вам лег семнадцать, – удивился Ангус.
– А вам сколько лет?
– Это не имеет значения.
– Но меня же вы спросили, – справедливо заметила Мэри.
– Мне тридцать пять, – ответил граф, решив, что никакого вреда от этого не будет.
– Правда? – удивленно спросила Мэри. – Я думала, что вам по крайней мере лет… – У нее покраснели щеки. – Я… то есть я хотела сказать, что у вас очень… необычный вид.
У Ангуса пропало желание ухмыляться.
– Это комплимент, – вспыхнув, торопливо сказала Мэри.
– Для мужчины младше пятидесяти лет – нет, это не комплимент. – Эррол сложил руки на груди и внимательным взглядом окинул комнату. – Итак, щетку вашу забрали, думаю, здесь больше не осталось ничего такого, что вы могли бы использовать как орудие пытки. Думаю, теперь вы полностью обезоружены.
– Здесь не слишком уютно, – нахмурилась Мэри и убрала за ухо прядь золотистых волос со щеки, оставляя на коже следы от перепачканных сажей пальцев.
Ангус окинул взглядом почти пустую комнату и попытался представить себя в такой ситуации. Мэри права, это невыносимо. Он вышел в коридор, где к нему сразу же поспешил лакей.
– Томас, принеси два стула из соседней спальни. Темно-синие, помнишь?
– Да, милорд, – с готовностью кивнул лакей.
– Еще мне понадобится молоток и несколько гвоздей.
Томас замер, обменявшись удивленным взглядом с другим лакеем.
– Простите, сэр, вы сказали…
– Ты слышал, что я сказал. Немедленно принеси все сюда.
– Да, милорд!
Оба лакея помчались выполнять задание, а Ангус вернулся в спальню и остановился в дверях. Закрывать дверь или нет? Он не собирался больше целовать ее, такой промах он допустил только один раз. Но, оставшись с ней наедине, ему, возможно, удастся получить какую-нибудь информацию.
Ангус закрыл дверь. Мэри с печальным видом по– прежнему стояла у камина.
– Я приказал принести два стула.
Она оживилась.
– Но они будут приколочены к полу, чтобы у вас не появилась возможность использовать их в ваших гнусных планах.
Он видел, что ее это не обрадовало.
– Майкл говорит, что надо всегда думать о хорошем, – после минутной борьбы пожала плечами Мэри. – По крайней мере у меня будут стулья.
– Мне кажется, без них неудобно.
– Не могу сказать, что слишком страдала без них, – с унылым лицом сказала Мэри, – но приятного было мало. Мы сидели либо на полу, либо на моей кровати. – Она взглянула на графа. – Полагаю, что должна поблагодарить вас за то, что моя жизнь в плену такая роскошная. Или была такой, пока вы не выбросили мебель за окно.
– Мне не хочется видеть ваши страдания, – пожал плечами Ангус.
– Спасибо, – сухо ответила Мэри.
– Итак, чем вы занимались со вчерашнего дня? – Ангус поймал себя на том, что пытается подавить ухмылку. Он осмотрел комнату, но не нашел книг ни на кровати, ни на туалетном столике, ни на умывальнике. – Я послал вам несколько книг из библиотеки. Они вам не понравились?
Он нарочно выбрал книги, которые, как он знал, не заинтересуют ее. Меньше всего ему хотелось развлекать ее; скука могла воодушевить ее сознаться в своих истинных намерениях, чтобы получить свободу.
Ангус собирался отправить ее восвояси, как только узнает, кто послал ее; эта женщина – простая заложница. Привлекательная, обаятельная, очень похожая на Киру заложница.
– Да, я получила книги и уже отправила их назад в библиотеку.
В ее голосе граф уловил нотки некоторой отстраненности, пробудившие в нем любопытство.
– Но почему?
– Две из них я уже читала, а другая оказалась совсем короткой. Я прочитала ее в течение часа, так что не было смысла держать их здесь без толку. – Мэри склонила голову набок. – По-видимому, у Майкла много одинаковых с вами книг, но это и неудивительно, поскольку вы занимаетесь одним и тем же делом. Монография о торговле вдоль реки Евфрат оказалась для меня новинкой, и мне кажется, что брат получил бы огромное удовольствие от прочтения, хотя она оказалась довольно короткой. Две другие – исследование материалов манифеста из древнего монастыря, который снабжал Крестовые походы, и огромный том о Ксерксе – являются любимыми книгами брата.
– Мне трудно поверить, что вы их все прочли.
– Хотите проверить меня? – удивленно подняла брови Мэри, и легкая улыбка тронула ее губы.
– Возможно.
– Так проверьте, – усмехнулась Мэри, и в глазах появился озорной блеск и даже какой-то намек на вызов.
Интересно. Она даже глазом не моргнула.
– Кто отец Ксеркса?
– Дарий Великий.
– Чей трон он захватил, чтобы получить власть?
– Дарий организовал заговор среди шести других знатных персидских фамилий, чтобы убить Смердиса под предлогом того, что Смердис – самозванец.
– А был ли Смердис самозванцем? – с потрясенным видом продолжал Ангус.
– Хороший вопрос. – Мэри наморщила лоб, взгляд ее потемнел. – На эту тему идут горячие споры. Я точно знаю, что Дарий захватил власть на следующее утро после убийства и большую часть времени занимался тем, что подавлял мятежи в своем новом королевстве со стороны тех, кто не желал принимать его в качестве нового правителя. Поэтому если Смердис и был самозванцем, то его все равно любили.
Ну что ж, пока она права.
– А что думаете по этому поводу вы, Мэри?
Она поджала губы, и от этой гримаски его вдруг бросило в жар и стало трудно следить за ее словами.
– Мне кажется, что Смердис вполне мог быть самозванцем, потому что большую часть своей молодости он провел за границей, участвуя в разных войнах. Более того, ходили слухи, что смерти ему желал родной брат, который в действительности и убил его. Я думаю, Дарий оказался прав, говоря, что Смердис не является сыном старого правителя, но мне кажется, на самом деле ему было все равно. Дарий был жестоким человеком и в любом случае убил бы Смердиса. Обман всего лишь предоставил Дарию повод.
Ангуса поразила глубина ее рассуждений. Похоже, она всерьез размышляла над этой темой.
– А что говорил Майкл?
– Майкл считал, что Смердис вовсе не был самозванцем, – покачала головой Мэри, – и что Дарий придумал всю эту историю. Он хотел подробно исследовать это, чтобы сделать более основательные выводы. – Она быстро посмотрела на Ангуса. – Но вам ведь это известно.
Известно, как и многим другим, кто знаком с Херстом. Она или тот, кто послал ее сюда украсть ларец из оникса, наверняка знают Херста, но это не доказывает, что она его сестра.
– Смердис – частая тема для обсуждения в обществе, – пожал плечами Ангус. – Уверен, многие из нас хотели бы сделать то же самое.
– О!
Мэри сжала кулаки, и Ангусу показалось, что сейчас она даже топнет ногой. Но она только прищурилась.
– Какой вы упрямый!
– Я практичен и предусмотрителен. И вам следует я вести себя так же.
–Я буду вести себя более предусмотрительно, когда освобожусь. Сейчас время действовать. До сих пор все свое время я тратила на то, чтобы обдумать способ освобождения.
– Очевидно, безрезультатно, – прислонился к стене Ангус.
– Рано вы во мне разочаровываетесь, – съязвила Мэри, сверкнув глазами. – Я что-нибудь придумаю.
– Не сомневаюсь в этом.
– Должна сказать, – улыбнулась Мэри, – как это здорово, когда есть компания, пусть даже не очень, желанная. – Она обвела рукой пустую комнату. – Здесь немного одиноко.
– С вами ваша служанка.
– Вы разговаривали с моей служанкой? – насмешливо поинтересовалась Мэри.
– Недолго, а что? Она, что, глупа?
– Нет. Но она не любит читать, ее волнует не план побега, а то, насколько привлекателен один из работников вашей конюшни. Она никогда не выезжала дальне деревушки, в которой родилась, пока не приехала сюда, и наше рискованное предприятие не произвело на нее никакого впечатления.
– Звучит ужасающе, – рассмеялся Ангус.
– Да нет, она очень хорошая девушка, просто с ней невозможно находиться рядом по двенадцать часов в день. Я отправила ее погладить платье, потому что больше не могла слушать рассказы о людях, которых вы наняли на работу в конюшнях. По мнению Абигейл, все они – широкоплечие красавцы, похожие на греческих богов… – Мэри эмоционально размахивала руками, пока вдруг ее внимание не привлекли черные от сажи пальцы. – Ой, нет! У меня же все ногти черные!
Она направилась к умывальнику, а граф поймал себя на том, что его взгляд прикован к ее покачивающимся в такт шагам бедрам. Каждое движение было естественным, но при этом отличалось изяществом, как у танцовщицы.
Мэри окунула пальцы в воду и начала их мыть.
Потянувшись за мылом, она увидела свое отражение в зеркале над чашей.
– Нет! Какой ужас! Я все в саже! – Она быстро оглянулась на графа. – Могли бы мне сказать об этом.
– Никогда не встречал женщин, Которые были бы благодарны за то, что им указали на неопрятный вид.
Мэри состроила гримасу, погрузила в чашу полотенце для рук и протерла им лицо. Закончив эту процедуру, она похлопала по лицу, свернула полотенце, положила его рядом с чашей и занялась волосами.
– Ну вот, теперь у меня хотя бы приличный вид,– вздохнула Мэри, закончив закалывать волосы.
У нее был не просто приличный вид. Она выглядела прекрасно, свежо, очаровательно и даже восхитительно.
Последняя мысль удивила Ангуса. Обычно он не обращал внимания на такую чепуху. Но эта женщина была больше, чем просто женщина. Она стала головоломкой, которую ему предстояло решить.
Мэри отвернулась от туалетного столика и наткнулась на взгляд графа.
– Что-то не так? – удивленно подняла она брови.
– Задумался, почему ваш брат никогда не упоминал о вас.
– Я тоже не знаю, но собираюсь поговорить с ним на эту тему сразу, как только он окажется дома. А он говорил о других родственниках? И о двух сестрах? О наших братьях Уильяме и Роберте?
– Нет, ни слова.
– Значит, он никогда не рассказывал вам, что Уильям – морской капитан, а Роберт стал атташе в министерстве внутренних дел и ведет большую часть сделок Майкла на аукционах в Лондоне?
– Нет. Но ведь и я не припомню, чтобы когда-то рассказывал вашему брату что-то о себе.
– Вы никогда ничего личного не сообщали?
– Нет, – пожал плечами Ангус.
– Но… Он провел с вами много недель! Хотя, подождите, как раз в прошлом году он останавливался в Нью-Слэйнс почти на месяц.
–Да, все верно. И мы каждый день обсуждали большое количество важных вопросов.
– Каких важных вопросов?
– По нашей работе, разумеется.
– И больше ничего?
– У нас не было необходимости говорить о чем-то еще, – недоумевал Ангус. Он лишь махнул рукой в ответ на ее изумленный взгляд. – Женщины всегда испытывают бесконечное желание поговорить о пустяках. Мужчины же говорят о том, о чем надо поговорить, и когда разговор закончен, просто молчат.
– А мне кажется, вы никогда не говорите о вещах, которые по-настоящему важны, таких как семья, чувства и…
– Чепуха. Мы обсуждаем много важных тем. О систематизации династий, подтверждаются или нет слухи о женщине-фараоне, на самом ли деле мы близки к разгадке секретов иероглифов, или нам только хочется в это верить, ну и все в таком духе.
– Значит, вас с Майклом связывает только деловое знакомство.
– Ну конечно, нет, – нахмурился Ангус. – Он – мой друг, и к тому же хороший, именно поэтому я не собираюсь просто передать артефакт в чужие руки, не убедившись, что он действительно этого хочет.
– Вряд ли ему понравится, что его сестра сидит взаперти как настоящая преступница.
– Здесь вы ничем не рискуете, вы в полной безопасности, речь сейчас идет только о комфорте, – прищурился Ангус. – Вы утверждаете, будто знаете Майкла. Неужели вы думаете, что ваш комфорт для него важнее потери одного из артефактов, а именно того, который он явно очень ценит?
Он мог сказать, что этим заявлением победил ее, потому что она на короткое время задумалась.
– Я не знала, что ларец из оникса имеет какое-то отношение к амулету Херста, – осторожно призналась Мэри.
– Который является величайшей ценностью Майкла.
– Если он сможет его найти. Брат ищет амулет с тех пор, как впервые пересек океан.
– Вам это известно, потому что об этом писалось и популярной серии газетных статей Херста.
– Да лучше бы я никогда не писала эти проклятые статьи! – поморщилась Мэри.
Ангус удивленно поднял брови.
– Этому вы тоже не верите, – прищурилась Мэри.
– Не вижу доказательств.
– Проклятие! Неужели я все должна доказывать? Не надо, не отвечайте, – выставила вперед руку Мэри. – Я вижу, вы большой скептик, поэтому ваш ответ мне уже известен.
– До сих пор это шло мне на пользу.
– Осмелюсь сказать, что это качество делает вас отличным исследователем, но ужасным хозяином, – вздохнула Мэри. – Да, я написала эту серию. И продолжаю писать. На самом деле одна статья должна выйти на следующей неделе.
– Правда? – вежливо поинтересовался граф.
– Да, правда, – потерла лоб Мэри. – Хорошо, – скупо добавила она, – не верьте мне. Думаю, я могу это понять. В конце концов, то, что статьи пишу я, являлось секретом, так с какой стати вы поверите мне только потому, что я поделилась им с вами?
–А почему Майкл попросил вас писать эти статьи? – добавил Ангус в знак признательности за ее невозмутимую логику.
– Сам он был слишком занят, чтобы заниматься статьями, а редактор никак не отставал от него. В конце концов я написала одну, чтобы он оставил Майкла в покое. Но как только ее опубликовали, она получила мощный отклик, и Майкл стал просить писать еще и еще. Когда я только начинала писать, он посчитал это пустой тратой времени, однако все это пошло ему на пользу. Он стал известен, и теперь люди готовы платить ему за выступления, не говоря уже о том, какое множество единомышленников будут рады вложить свои деньги в его дело. Мне кажется, ему нравится слава. – Мэри встретилась взглядом с Ангусом. – Вы хотите что-нибудь спросить меня о Майкле? Что-то, что он, возможно, вскользь упоминал в разговорах с вами? Что он любит есть на завтрак? Как он путешествует? Цвет его любимого портмоне?
–Я с удовольствием послушаю вас.
– На завтрак Майкл обожает есть яичницу с ветчиной, – начала перечислять Мэри, загибая пальцы. – Путешествует он с Ануром, это его слуга-египтянин. Они всегда очень много спорят, гораздо больше, чем если бы Майкл нанял английского слугу. Майкл – великолепный наездник, и лошадей у него больше, чем требуется; вероятно, это его самая большая слабость. В детстве он часто болел, поэтому теперь отказывается признаваться, когда плохо себя чувствует, только в крайнем случае. Майкл…
– Стойте. Майкл рос болезненным ребенком? В статьях об этом нет ни слова.
– Там ничего нет и о том, что он любит есть на завтрак. Поскольку здесь он гостил часто, вы сами можете подтвердить, что я говорю правду.
Да, это звучало правдоподобно, но во всей важной схеме обстоятельств эта подробность казалась такой пустяковой.
– Может быть, вы встречались с мистером Херстом. С тех пор как эти чертовы статьи были напечатаны, он превратился в желанного гостя общества.
– О, я напрасно трачу свое время.
Мэри скрестила руки на груди.
– Что еще вы можете рассказать мне о Майкле?
– Спросите что-нибудь сами, – махнула рукой Мэри.
– Он левша или правша?
– Он любит говорить, что одинаково свободно владеет обеими руками, но с большей легкостью пользуется левой рукой.
Это правда.
– А что вам известно о доме викария, где он вырос?
– Старый и дырявый, покосившиеся ступеньки и потертый ковер… Когда-то дом был именно таким.
– Когда-то?
– Обе мои сестры удачно вышли замуж. Последние десять лет они постоянно ремонтируют дом и приводят его в порядок. Теперь ступеньки ровные и больше не скрипят, окна все новые, камины не дымят и почти в каждой комнате – новая мебель и новые ковры. Всякий раз, когда Майкл возвращается домой, он всегда заявляет, что не узнает дом. Неизменным остается только покосившееся переднее крыльцо, его не ремонтировали.
– Ваши сестры удачно вышли замуж? Мне кажется, вы уже упоминали о них.
– Их мужья из клана Маклейнов. Если бы дом мистера Янга не был так близко, я бы попросила поручиться за меня мужа одной из моих сестер.
– Клан Маклейнов? Недалеко от Стерлинга?
–иДа.
– Но это намного дальше дома Янга. Однако если мы не получим от него весточки вскоре, можно послать записку мужьям ваших сестер.
– Но туда и обратно это займет неделю! У меня нет только времени! – Бархатный взгляд карих глаз стал умоляющим. – Майкл в смертельной опасности. Я должна доставить ему этот предмет.
– А я должен этот предмет охранять.
– Ну пожалуйста! Я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите.
– Херст предупредил меня, что кто-то придет за этой шкатулкой. Как вы думаете, почему он это сделал?
– Не знаю, но очень хочу узнать. Должна признать, тон письма был такой, что я бы тоже не стала от него отмахиваться. Майкл не склонен драматизировать. Если он уверяет, будто кто-то собирается прийти за артефактом, я этому верю.
– Так почему я должен верить вам?
– Я думала об этом, – ровным голосом ответила Мэри. – Суть письма состоит в том, что за артефактом может прийти кто-то, кого вы знаете, а вовсе не незнакомый человек.
– Ваше толкование сомнительно. Он предупредил, будто кто-то придет за этим предметом и что, возможно, но совсем не обязательно, этот человек мне знаком.
– Тогда почему он просто не назвал имя человека, если думал, что вы можете знать предателя? Он считает, что за вами следят.
– Кто? Нисон? В этом замке больше никого нет, никого, кто имел бы доступ к моим записям и артефактам.
– Не знаю, что подразумевал Майкл, но, очевидно, он чувствовал невозможность говорить откровенно, – Мэри быстро ходила взад-вперед перед камином. – Если он предупреждал вас о ком-то конкретном, тогда это должен быть кто-то, кого вы оба знаете. Но кто?
– Но это смешно! Вы играете словами, чтобы отвлечь меня.
– Я пыталась рассказать вам что-то из жизни Майкла, но вы все отвергли:
– У газетной колонки Майкла поклонников больше, чем у Байрона. Кто же не знает подробностей его жизни?
– Но должно же быть что-то, что только я знаю о нем и о чем я не писала в этих проклятых статьях.
Мэри закусила губы и склонила голову набок. Ее лицо сердечком и поджатые пухлые губы делали ее похожей на шаловливого ангелочка.
Ангус почувствовал, как его суровый настрой куда-то испарился, и нахмурился. Черт возьми, да ради Майкла он должен любым способом проникнуть в ее прошлое.
– А может, и нет. – Постукивая по подбородку тонким пальчиком, Мэри продолжала беспокойно мерить шагами длину ковра. – Не имеет значения, какие подробности из личной жизни Майкла я могу рассказать, вы ведь этого все равно не знаете. Ваши отношения с моим братом никогда не выходили за рамки профессионального интереса.
Ангус наблюдал за ней, совершенно завороженный. Он не знал, что его так восхищало: ее спокойная логика, которая находила отклик в душе исследователя, или то, как колышется ее полная грудь, или эротичная комбинация того и другого, но ему доставляло удовольствие наблюдать за ней.
– Вы оба знаете мистера Янга. – Мэри опять подвернулась, всколыхнувшаяся юбка открыла лодыжки: – Как вам известно, он был частым гостем в доме викария в Уитберне вместе со своей сестрой Мириам.
– Всем известно, что Янг путешествует со своей сестрой, – постарался вернуться к действительности Ангус. – Она работает его секретарем.
– Точно так, как я для Майкла, когда он дома.
Мэри с рассеянным видом убрала со щеки упавшую белокурую прядь. Пока она ходила туда-сюда по комнате, густые пряди, которые она заколола шпильками, рассыпались. Она не обращала на них внимания, но убирала каждую прядь, если та случайно касалась лица. Ангус решил, что это привычка.
У нее были роскошные густые волосы, уложенные в крупные локоны, касавшиеся плеч. Если их распустить, они закроют всю спину. Интересно, как она будет выглядеть, если раздеть ее и распустить волосы, подумал Ангус и мгновенно почувствовал реакцию собственного тела. Ему пришлось отвести взгляд и мысленно досчитать до тысячи, чтобы дышать спокойно.
Мэри остановилась всего в нескольких футах от него:
– Кроме Янга, вы оба знаете Шампойона.
– В нашей области этих людей знают все. Они стоят ближе всех к раскрытию тайны иероглифов.
– Да, но вам обоим известны о них какие-нибудь факты личной жизни, которые другие не знают. Например, я знаю, что Янг вырос квакером, у него девять братьев и сестер, он – великолепный врач, знает двенадцать языков и, кроме иероглифов, создал теории во многих других областях науки. А еще он написал отличную статью под названием «Египет» для энциклопедии «Британика». Что касается Шампойона, то он намного моложе мистера Янга, знаменитый ученый, востоковед и лингвист, продвигает исследования Янга по иероглифам и скоро должен напечатать перевод, который Майкл и, я уверена, вы тоже с нетерпением ждете. – Мэри повернулась к Ангусу. – Все правильно?
