Текст книги "Ночь в Шотландии"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 7

Письмо Майкла Херста Ангусу Хею, графу Эрролу, из Каира, из дома надежного проводника:

«Эррол,

Посылаю тебе артефакт, о котором говорил в свой последний приезд. Как я и предполагал, он просто великолепен, но я оказался в тупике, пытаясь прочесть надпись, которая могла бы на многое пролить свет. Неужели этот предмет принадлежит погибшему фараону? В нем держали краску для век, чтобы подчеркнуть соблазнительные глаза королевы? Или у этого предмета было более земное предназначение – чернильница, например? Этого мы, наверное, никогда не узнаем.

Меня по-прежнему расстраивает наше незнание иероглифов. Ужасно хочется, чтобы Янг поторопился и поскорее закончил свое обучение. Когда я говорил с ним в последний раз, он упоминал камень, найденный войсками Наполеона во время египетской кампании, который теперь, возможно, хранится в архивах Британского музея. Если он получит доступ к нему, наши самые несбыточные желания осуществятся.

Жаль, но скорее всего у него больше времени уйдет на переговоры с кураторами нашего национального музея, чем на поиск и на исследование камня от торговца антиквариатом из-за рубежа. Вот такие дела».

На следующее утро Муир помог только что вернувшемуся Ангусу снять забрызганный грязью плащ и передал его ожидавшему лакею.

– Уверен, что ваша прогулка оказалась полезной, милорд.

– Полезной? Для моего здоровья? Или для темперамента? Мой ответ – да, – ухмыльнулся граф, – и для первого, и для второго.

– Отлично, милорд. Мистер Хей ждет вас в комнате для завтрака.

– Замечательно, я умираю от голода. Скажи ему, что я приду сразу же, как только помоюсь и переоденусь.

Муир поклонился и взял у Ангуса толстый шарф, который он только что снял с шеи, оставив на месте шелковый платок. Муир тихим голосом дал указания свои подчиненным и опять обратился к Ангусу:

– Я пришлю вам в комнату горячую воду.

– Спасибо.

Ангус склонил голову набок и прислушался. В доме стояла тишина, с удовлетворением отметил он. Несмотря на их героическую борьбу вчера, он думал, что мисс Ярость никогда не успокоится.

Эта мысль вызвала у него ухмылку, а потом он даже тихонько посмеялся. Звук смеха был настолько непривычен в замке, что лакей, стоявший перед дверью комнаты для завтрака, недоверчиво уставился на него.

Выразительный взгляд дворецкого привел лакея в чувства, и тот, густо покраснев, принял свой обычный уравновешенный вид.

– Похоже, милорд, вы сегодня в очень хорошем настроении.

– Да, потому что вокруг тишина и покой.

– Могу предположить, – Муир сложил руки на груди, – что вы говорите о попытке молодой девушки привлечь ваше внимание вчера.

– Совершенно верно. Она доставила массу неудобств, но я нашел способ решить эту проблему.

Его поцелуй сотворил чудеса.

– Отличная новость, милорд. Надеюсь, это означает, что держать мисс Херст под замком как пленницу больше нет необходимости.

– Нет, это вовсе ничего такого не означает.

Выражение лица Муира в любых обстоятельствах всегда оставалось неизменным, однако было ясно, что он не одобряет графа.

– Какая жалость, милорд, – подавленным голосом сказал он.

У Ангуса упало настроение. Он знал, что Муир считает позором для семьи Хей удерживать в пленницах леди.

– Муир, в этом случае я не могу придерживаться традиционных правил. Слишком много поставлено на карту.

Похоже, его слова не убедили Муира, но он, мудро промолчав, поклонился и не стал повторять свои возражения.

Ангус развернулся и направился по ступенькам наверх, в коридор, который вел к двум комнатам в башенке.

Обзорная комната была любимым местом Киры, потому что каждый день через огромные окна ее заливал солнечный свет. Она обожала рисовать, и эта комната была ее рабочим кабинетом. Когда он закрывал глаза, то как будто слышал ее тихий мелодичный голос, когда она говорила о своих рисунках и о художниках, которым и восхищалась. И хотя он старался слушать ее, его мысли всегда витали вокруг собственных исследований.

Теперь он жалел, что мало слушал ее. Он жалел, что много чего еще не сделал для нее.

Ангус остановился на лестничной площадке, охваченный воспоминаниями. Кира была такой неистовой, когда речь шла об искусстве, и такой нерешительной в других областях жизни, а именно в том, что касалось его.

Он в раздражении отогнал от себя эту мысль. Все это в прошлом и нисколько не смягчало правду жизни, которая заключается в том, что она ушла навсегда, а он продолжает жить.

Ангус свернул в коридор, несказанно удивив лакеев, которые охраняли дверь в комнату его гостьи. Завидев его здесь, они вытянулись в струнку.

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли стулья, – хмуро бросил он, сообразив, что они подпирали стену.

– Спасибо, милорд, – ответил тот, что стоял ближе, совсем молодой, и в середине предложения у него вдруг сломался голос.

– Сегодня утром какие-нибудь проблемы были?

– Нет, милорд, – ответил другой лакей, верзила по имени Томас, – ни единого звука.

– Она вела себя тихо, как мышка, – с энтузиазмом кивал молодой лакей с белокурыми волосами и романтической внешностью, из-за которой он вскоре не сможет найти работу ни в одном доме, где есть незамужняя девушка брачного возраста.

– Хорошо, Дугал. Не спускайте глаз с двери. Она не должна выходить оттуда.

С этими словами Ангус направился по коридору к своей двери, до которой было четырнадцать футов. Оказавшись в комнате, он сел в плюшевое кресло у камина и снял сапоги, поставив грязную обувь на каменную плиту.

Потянувшись за туфлями, через дверь в соседнюю комнату Эррол услышал звуки, как будто кто-то ходил по комнате. Она, конечно, ходила с тех пор, как встала, пытаясь найти выход из трудного положения. Другого занятия у нее не было. Она просто вынуждена ждать ответа мистера Янга.

Шаги не смолкали, решительные и быстрые, туда-сюда, вперед-назад.

Ангус встал, чтобы взять из шкафа свежую рубашку, но вместо этого обнаружил себя стоящим у меж комнатной двери, наклонив голову, чтобы уловить каждый решительный шаг. Она думает о побеге? Или о вчерашнем поцелуе? О чем бы она там ни думала, она явно чувствовала себя неловко, а именно этого он и добивался.

Скорее всего она думала о поцелуе, потому что его самого он тоже сбил с толку. К счастью, Ангус понимал сложный механизм влечения к другому человеку. Знал, как это случается, когда ждешь меньше всего, и редко длится после более близкого знакомства. Мэри была совершенно потрясена; он видел это по ее лицу и все еще ощущал некоторую гордость по этому поводу.

Но не стоит делать вид, что эта ситуация не чревата опасностями. Ангус рассчитывал, что поцелуй будет быстрым, и делал это только для того, чтобы Мэри подчинилась и сделала так, как он говорит. А мимолетное касание губ быстро переросло в настоящий, страстный горячий поцелуй, который до сих пор вызывал трепет в его теле.

Глупо отрицать свое влечение к ней. Понятно, что и она чувствует к нему то же самое. В связи с этим возникает интересный вопрос. Может он воспользоваться этим в своих интересах? Раздуть пламя ее страсти и получить от нее признание, не теряя контроля над собой? Ангус вдруг понял, что прижимает руку к двери, словно пытается дотянуться сквозь нее. Хмурясь, он отпрянул назад, словно обжег пальцы.

Удерживание «Мэри Херст» под крышей замка имеет свою цену, по которой он должен безоговорочно сохранять самообладание. И эту цену он с удовольствием заплатит в обмен на то, чтобы раскрыть ее секреты.

Ангус рассеянно потер подбородок, коснувшись пальцами шрамов. Поначалу они были красными, но теперь побледнели и по цвету почти сравнялись с кожей, хотя и превратились в твердые волнообразные рубцы. Шрамы шли вдоль нижней линии подбородка, по шее и по плечу. Частично была повреждена одна рука, хотя за эти годы Ангус восстановил ее функции.

Он добился этого через страдание и боль, дважды в день отправляясь в конюшню и поднимая тюки сена, хотя его напряженные, покрытые рубцами мышцы ныли, скручивались от боли. В конце концов постоянная нагрузка и растяжение сделали свое дело. Очень помог Муир, отыскавший какую-то чудодейственную мазь, но никогда не говорил, где нашел ее и что было в ее составе. Пахла она камфорой, мятой и, как ни странно, железом. Как бы то ни было, Ангус считал, что без нее никогда бы не вернул себе руку. Мазь смягчила твердые рубцы, сделала руку более гибкой и избавила его от мучений.

Благодаря мази и бесконечным тренировкам в конюшне теперь Ангус мог бриться, садиться на лошадь, вытягивать руки над головой, и выбрасывать через окно мебель во двор, и обнимать свою гостью.

Эта мысль мгновенно разогрела кровь, и Ангусу пришлось заставить себя закончить туалет. Он быстро умылся и повязал шейный платок, зная, что вызовет этим недовольную гримасу на лице Нисона. У кузена была несбыточная мечта, что однажды Ангус наймет себе камердинера. Однако Ангус так много месяцев провел в постели, восстанавливаясь от ожогов, что теперь способность сделать что-то самостоятельно доставляла ему удовольствие.

Закончив одеваться, он направился было к выходу, но еще раз остановился у двери в комнату к Мэри. Шаги больше не нарушали тишину. Должно быть, она стоит у окна или сидит на кровати. Одно было ясно наверняка: она не сидела, откинувшись на стуле.

Эррол улыбнулся, вспомнив ее лицо, когда выбрасывал мебель из окна. Она была потрясена и рассержена, но ни капельки не боялась. За это он уважал ее.

Ангус покинул комнату и спустился по лестнице, где распорядился, чтобы наверх доставили два стула для лакеев, охранявших спальню в башенке.

Потом вошел в комнату для завтрака и увидел Нисона, который с встревоженным видом ходил по ковру.

– Ты уже второй человек, которого я встречаю сегодня, решивший протоптать дыру в моих коврах.

– Прости, – робко ухмыльнулся Нисон, – я ждал возможности поговорить с тобой.

– Я катался верхом.

– Знаю. Муир сказал мне, когда я вышел к завтраку. Тебя долго не было.

– Правда? – Ангус сел на стул во главе стола и потянулся за кофейником, который подогревался над пламенем.

– Да. Он сказал, что ты уехал сразу после девяти, а сейчас уже почти одиннадцать. – Нисон сел рядом с Ангусом. – Я волновался за тебя. Обычно ты не катаешься так долго.

– Мне надо было много о чем подумать. – Например, какой горячей и страстной оказалась, бесспорно, нежеланная гостья вчера и в ночных снах тоже. Жаркие, бурные, чувственные сны.

Не надо было пить виски после полуночи. Обычно он не пил так поздно.

– Мне тоже пришлось много о чем подумать, – мрачно заявил Нисон. – Ты написал письмо Янгу?

– Я отправил его вчера с конюхом, – кивнул Ангус. – Ответ мы должны получить в течение недели.

– Господи, надеюсь. – Нисон обхватил руками голову. – Не могу поверить, что мы удерживаем в пленниках женщину.

Ангус пожал плечами. То, что Мэри находилась у них в плену, не мешало ему спать. Спать ему мешала форма ее красивых карих глаз. Было в них что-то необыкновенное: разрез, необычный цвет или изгиб ресниц и…

Черт, да какая разница? Кого волнуют ее глаза? Его точно не волнуют. Она просто бросила ему вызов. Как только он раскроет тайну, кто она такая и кто послал ее украсть артефакт, он выбросит из головы все мысли о ней.

Ангус налил себе кофе и добавил сливки в ароматный напиток. Он вынужден был признать, что Мэри хороша собой. Не совсем в его вкусе, но после этого проклятого поцелуя он смотрел на нее по-другому. Хорошо, что она заперта в комнате, подальше от глаз.

– У тебя усталый вид, Нисон. – Он взглянул на кузена. – Может, тебе вздремнуть немного?

– Нет-нет. Мы должны начать работу над папирусным свитком, который необходимо проанализировать для Британского музея.

– Ты переписал мои записи?

– Только те, что смог. Твой почерк больше похож на иероглифы.

– Чепуха, не так уж он и плох. – Ангус взял с тарелки с цветочным рисунком несколько яиц.

– Ангус, – вздохнул Нисон, – нам надо поговорить о мисс Херст.

– Так говори.

– Я думал об этом всю ночь. Мы не можем держать женщину в плену.

Ангус взял кусок хорошо поджаренного хлеба с корочкой, разломал его пополам и намазал маслом.

– Мне самому не нравится эта идея, и я с превеликим удовольствием выслушаю другие предложения. У тебя такие есть?

– Нет, – после долгого молчания ответил Нисон.

– Ты веришь в ее рассказ?

– Очень хотел бы поверить, – рассеянно вертел кофейник в руках Нисон.

Ангус съел хлеб и задумался, не проведать ли ему пленницу. Вчера она весь день провела в почти пустой комнате, ей нечем было заняться. Теперь Мэри должна стать более покладистой.

– Ангус, – подался вперед Нисон, сверля графа голубыми глазами, – я долго думал о том артефакте, что Майкл прислал нам. Когда мы его исследовали, он не произвел на меня впечатления слишком ценной вещицы.

– Согласен. Я повидал большое множество подобных ларцов, хотя ни один из них не был в таком отличном состоянии.

– Тогда почему кто-то так отчаянно хочет забрать его?

– Не знаю. – Ангус отодвинул тарелку, задумавшись. – Если бы только мы могли расшифровать иероглифы. Я знаю, что Янг и еще несколько человек бьются над этой загадкой, но мы должны найти способ раскрыть код. – Он добавил кофе в свою чашку. – Сегодня днем продолжим изучать ларец. Может, мы что-то упустили.

– Ты хотел сказать, что ты будешь исследовать его дальше, – криво улыбнулся Нисон. – Когда я получаю на исследование артефакт, я всегда натыкаюсь на глухие стены и уже обнаруженные факты. У вас с Херстом, похоже, есть способность находить действительно ценные предметы и распознавать их одним только взглядом.

– Ты тоже разовьешь в себе эту способность, если продолжишь учиться.

– Я учился, – вздохнул Нисон, – не помогло. Но сейчас важно не это, сейчас важна эта женщина. Если она появилась здесь, чтобы украсть артефакт, как написал нам в письме Херст, тогда он действительно может быть в беде.

– Возможно. Но он вполне способен сам за себя постоять, в какой бы ловушке он ни оказался. – Ангус вытер губы и откинулся на спинку стула. – Но все равно, я был бы рад получить от него весточку и знать, что у него все хорошо.

– Я тоже, – кивнул Нисон и забарабанил пальцами по столу. – Ангус, а что ты станешь делать, если мисс Херст на самом деле мисс Херст?

– Это маловероятно.

– Откуда ты знаешь?

– Есть нюансы. Взять, к примеру, ее руки. Они не такие грубые, как у прачки, но и на руки леди не похожи, – мрачно улыбнулся Ангус. – Какой бы ни была причина ее появления здесь, я ее узнаю. Больше всего на свете я обожаю настоящие тайны.

– Только будь осторожен, Ангус. Она напоминает мне… кое-кого.

Ангус промолчал.

– Меня поразило ее сходство, как только она вошла в библиотеку. Только не говори мне, что ты этого не заметил.

– Есть что-то похожее в глазах, и только, – коротко отрезал Ангус.

– Да ты что! У нее почти такой же цвет волос, и рот… – Нисон широко раскинул руки. – Ангус, я не хочу, чтобы ты упустил из виду главное. Кира была так прекрасна, – тихо добавил он, помолчав немного. – Иногда кажется, будто она и не покидала нас. Мне кажется, я слышу ее смех, он повторяется эхом в этих комнатах. А ночью мне снится пожар. Пламя. Я все еще вижу…

– Стоп, – хрипло сказал Ангус. Он вдруг понял, что так сильно сжимает чашку с кофе, что та дрожит в руках. Он немного расслабил пальцы. – Я просил тебя не говорить о той ночи.

– Я… я только… Прости. Не собирался затрагивать эту болезненную тему. Я просто не хочу, чтобы ты страдал так, как уже было однажды. И сходство Мэри с Кирой… – Нисон протер глаза, словно смахивал упавшую ресницу. – Этой женщины здесь не должно быть. Когда ты будешь видеть ее, ты будешь вспоминать… И никому из нас это не поможет.

– Она заперта в своей комнате. Маловероятно, что я вообще увижу ее.

– Но ты ведь собираешься и дальше допрашивать ее, разве нет?

Ангус молчал.

– Ангус, – Нисон подвинулся ближе, – позволь мне поговорить с ней. Я могу оградить тебя от этого.

– Я не нуждаюсь в защите, – фыркнул граф. И хотя он был обязан Нисону за поддержку в трудную минуту после смерти Киры, такая опека ему не требовалась. – Я не боюсь этой женщины.

– А, наверное, следовало бы, – покраснел Нисон.

– Чепуха. Она – не Кира. И вряд ли я это забуду. – Ангус бросил салфетку на стол и встал. – Давай уединимся в моем кабинете и рассмотрим артефакт Херста. Я говорил, возможно, мы что-то упустили.

– Ладно, – вздохнул Нисон.

Через полчаса Ангус откинулся на спинку стула:

– Интересно.

– Я просто не понимаю, – нахмурился Нисон, – Простой длинный, но узкий ларец из оникса, чуть-чуть гравированный золотом. В нем нет ничего необычного. – Он с хмурым видом опять посмотрел на ларец. – Может, дело в золоте?

– Когда-то, возможно, так и было, но не теперь. Его сталось здесь совсем мало.

– Тогда, может, он удивительно древний?

– Ларец довольно старый, но… Нет. Дело не в этом, рискну предположить, что он времен Рамзеса II, но мне необходимо исследовать его подробнее.

Нисон подался вперед, чтобы посмотреть на ларец, который стоял в центре стола Ангуса на большом листе белой промокательной бумаги. Шторы в кабинете были раздвинуты, чтобы лучше проникал дневной свет.

– Почему у него такая странная форма: узкая и длинная?

– Скорее всего он предназначался для хранения папируса.

– Просто свитка? – разочарованно уточнил Нисон. – Значит, он не предназначался для хранения сокровищ.

– Нисон, чистый, неповрежденный папирус – и есть сокровище. У нас есть несколько хорошо сохранившихся для прочтения.

– Да я знаю, просто… – Нисон пожал плечами, немного поморщившись. – У меня нет твоей любви к научной работе ради научной работы.

– Есть много людей, которые называют себя египтологами, но их интересует только золото. У них нет почтения к предметам, которые они находят, они часто бросают их или ломают. – Ангус с презрением относился к таким людям. – Херст, наверное, решил, что этот артефакт представляет огромную важность. Если он в это поверил, то и я тоже верю. Просто я должен найти то, что он в нем увидел.

– Ты открывал ларец?

– Да, там с краю есть защелка.

Нисон внимательно осмотрел ларец, потом наклонился и коснулся пальцем защелки. Ларец открылся без единого звука.

– Как ты и говорил, пусто, – заглянув внутрь, подвел итог Нисон.

Ангус откинулся на спинку стула и поскреб подбородок, пытаясь представить, где еще можно было использовать ларец, кроме как для хранения папируса. Он был почти семь дюймов в длину, всего два дюйма в высоту и два дюйма в ширину. Каждую из сторон украшали иероглифы.

– Здесь так много значков, – указал на надписи Нисон.

– Я пытался разобрать иероглифы, но они слишком сложные. – Ангус взял небольшой кусочек бархата, чтобы, не касаться ларца пальцами, приподнял его и передал Нисону, который с благоговением принял артефакт.

– Как бы там ни было, но он прекрасен, – отметил Нисон, передавая его назад. – Уверен, Британский музей заплатит за него хорошие деньги, – не скрывая волнения в голосе, продолжал он. – Я должен написать…

– Нет. – Ангус поставил ларец на бумагу. – Это не для продажи. – Он выдвинул ящик стола, достал увеличительное стекло и стал рассматривать надпись. – Или иначе, этот предмет особенный. Херст не сказал, где купил его, но у меня такое впечатление, будто из-за этого он и волнуется. Интересно, знает ли наша гостья, где произошла покупка. Это могло бы стать полезной информацией.

– Значит, ты опять собираешься говорить с ней.

– А как еще я раскрою ее секреты?

– Ангус, – пождал губы кузен, – не отвлекайся. За последние месяцы ты сделал столько открытий! Не стаешь же ты тратить время на эту женщину, кем бы она ни была.

– Когда закончишь кудахтать как курица, – оторвался от увеличительного стекла Ангус, – возьми бумагу и восковой карандаш. Если мы сможем скопировать эти иероглифы, я знаю нескольких людей, которые могли бы расшифровать их по крайней мере частично.

Нисон покраснел, но подготовил все необходимое для работы, пока Ангус обдумывал свой следующий шаг. Он отправит копию иероглифов своему другу-ученому Жану-Франсуа Шампойону. Может быть, французу удастся что-то разобрать. Сам Ангус тем временем возьмется за раскрытие тайны с помощью единственного доступного ему способа. «Какие, секреты вы храните, госпожа Мэри? И скоро ли вы мне их откроете?»

Ангус не был уверен, но знал, что получит удовольствие от попытки что-нибудь разузнать у нее. На самом деле он…

Лязг.

Звук глухим эхом пронесся по комнате.

– Ангус, ты… – поднял голову от стола Нисон.

Лязг. Лязг. Лязг.

Над головой закачалась люстра, с полки упала книга.

Лязг. Лязг. Лязг. Лязг-г-г!

С каждым ударом из дымохода вырывалось облачко пепла. Шум был даже громче, чем от удара стулом. Намного громче.

«Значит, я ее не укротил, несмотря ни на что. – Ангус ухмыльнулся. – Ей-богу, мужества ей не занимать».

– Что это такое? – спросил Нисон.

– Это, мой дорогой кузен, наша гостья выражает свое недовольство. Вчера я лишил ее орудия, производящего шум, но, похоже, она все равно вооружилась.

– Вчера?

– Нуда. Разве ты не слышал, как они стучали со служанкой?

– Так это была она? Я слышал шум, но он быстро прекратился, и я решил, будто это слуги что-то двигали.

– Это наша гостья стучала стульями по полу, чтобы я разозлился и выпустил ее. Поэтому…

Лязг. Лязг. Лязг.

– Поэтому я освободил ее от стульев, – продолжил Ангус.

– Ты освободил ее от стульев?

– От всех до единого, включая все скамеечки и все маленькие столики. Я освободил ее от всего, чем можно стучать. Ее комната пуста. Там остались только кровать, шкаф и стол. Но эти предметы слишком тяжелы, чтобы поднимать их.

– Тогда… – Нисон поднял глаза к потолку. – Чем она сейчас молотит по полу? Я…

Лязг. Лязг. Лязг-г-г!

– Оставайся здесь и копируй иероглифы. – Ангус встал и направился к двери. – Я позабочусь о нашей гостье.

Он закрыл дверь, прошел мимо удивленных лакеев и легко взбежал наверх по величественной лестнице. Лязганье продолжалось, только теперь слышалось еще громче. Конечно, она была довольна собой.

«Ах ты, маленькая фурия! Подожди, пока я доберусь до тебя».