Текст книги "Ночь в Шотландии"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Письмо Майкла сестре Мэри из каравана, пересекающего пустыню Сахара:

«Мэри, как мне хочется, чтобы ты увидела эту огромную пустыню – бесконечные, сменяющие друг друга горы золотого песка. Людям несведущим кажется, что здесь мало что есть еще. Невозможно представить, будто кто-то в одиночку, а не в племени выживет в таком месте.

И все же они выживают.

Те, кто здесь обитает, знают, как спасаться от солнца, находить пищу и даже воду на самой неплодородной земле. Мэри, не важно, где ты или чем занимаешься, не забывай искать возможности обращать окружающую обстановку себе во благо. Знания и работа могут победить любую напасть, известную человеку».

– Нет, бросай это. Вот так.

Мэри в своем утреннем голубом платье взялась за спинку массивного и крепкого стула с толстыми ножками. Она наклонила стул вперед так, чтобы задние ножки оказались приподнятыми над полом, а потом с ужасным грохотом опустила стул на пол!

Абигейл кивнула и проделала то же самое со своим стулом. Опять раздался грохот.

– Отлично, – одобрила Мэри. – Делаем так до тех пор, пока не появится граф. – Она опять приподняла свой стул и с грохотом опустила вниз. – Пройдет, наверное, минут десять или чуть больше, потому что библиотека находится на первом этаже, а мы – на третьем.

– А вы уверены, что он придет? – перекрикивая создаваемый шум, спросила Абигейл.

– Абсолютно, – крикнула в ответ Мэри. – Эти старинные круглые башенки как барабан; они самым прекрасным образом распространяют звук. Муж моей сестры, Александр Маклейн, тоже владеет замком, и в этом замке такие же проблемы. Кейтлин всегда жалуется, что даже чихнуть не может, чтобы муж не услышал и не зашел поинтересоваться, не нужна ли ей шаль.

– Да, у вашей сестры хороший муж.

Да, у них хорошая семья. Когда-нибудь и у Мэри будет такая. Но только не раньше, чем она найдет способ справиться с проблемами брата.

– Вы думаете, его светлости не понравится этот шум? Может, он просто не обратит на него внимания.

– Он ненавидит любой шум, потому что он – ученый. И еще у меня сложилось впечатление, что библиотека – его любимая комната, но не только потому, что там самые большие двери, а потому, что в столе заперты его бумаги. Он не станет хранить их вдали от собственных исследований, независимо от…

Дверь медленно открылась.

У Мэри испуганно застучало сердце, но она тут же успокоилась, так как в дверях показался юный лакей.

– О, мисс! – попытался он перекричать шум.

Когда он увидел, чем они занимаются, у него округлились глаза. Он сказал что-то еще, но его голос утонул в сумасшедшем грохоте, а взгляд устремился к декольте Абигейл.

Мэри кивнула служанке, и они остановились. В комнате установилась оглушительная тишина.

– Спасибо, мисс! – улыбнулся лакей, вздохнув с облегчением. – А то я собственного голоса не слышал.

– Это еще не конец, поэтому говорите быстрее, – мягко сказала Мэри.

– Я… – Его улыбка погасла, а взгляд метался между Мэри и Абигейл. – Я только хотел узнать, не нужно ли вам что-нибудь. Вам нужно только попросить, если хотите чаю, или горячей воды еще, или дров для камина. Не надо устраивать такой грохот, чтобы…

– Нам нужна свобода.

– Да, – встряла Абигейл , – мы требуем свободы!

– Вы же видите, у нас нет выбора. Пока нам не позволят выйти из этой комнаты, мы будем продолжать шуметь, – сказала Мэри.

– Так нельзя, мисс, – с тревожным видом пробормотал лакей. – Граф не любит шума. Он рассердится.

– Замечательно, – задорно откликнулась Мэри. – Я как раз говорила Абигейл, что не удивлюсь, если вдруг обнаружится, будто ему необходима полнейшая тишина, чтобы проводить исследования.

– Да, мисс, – кивнул лакей. – У нас есть строгий приказ не шуметь поблизости и не болтать, когда он работает.

– Вот видишь, Абигейл? Хоть тот, кто захватил нас в плен, и похож на мрачного великана, на самом деле он простой ученый. Все трое моих братьев – ученые люди. Майкл – самый ученый среди них, но даже Уильям, морской капитан, пишет книгу об истории мореплавания. А Роберт занимается продажей антиквариата, который отыскал Майкл, и стал знатоком в этой области.

– Тогда вы хорошо знаете ученых, – кивнула Абигейл.

– И поэтому я догадываюсь, что граф, вероятнее всего, очень строг в отношении тишины, особенно когда он занят исследованием.

– О, мисс, это действительно так, – удивленно подтвердил лакей.

– Вот поэтому, Абигейл, мы с тобой и продолжим шуметь.

– Мисс, – лакей изменился в лице, ради вас самих, я не советую вам это делать. Граф – человек тихий, но у него взрывной характер. Вы же не хотите вывести его из себя.

– Вот тут вы ошибаетесь.

Мэри кивнула Абигейл, и они с новой силой застучали стульями.

Лакей тяжело вздохнул, поклонился и вышел. При этом вид у него был такой, словно он в любую минуту ожидал наказания.

Когда дверь за ним закрылась, Мэри посмотрела на часы. Если бы она была любительницей пари, то поспорила бы, что граф ворвется к ним в комнату минут через пять.

На этот раз она еще сильнее наклонила стул вперед, а потом со всего маху со страшным стуком опустила его на пол. Да, вот так лучше…

В этот момент входная дверь распахнулась. Абигейл уронила стул и слабо пискнула, а Мэри замерла на месте.

В дверях стоял граф. Широкие плечи занимали почти все пространство дверей, а голова едва не цепляла дверной проем. Суровое выражение лица подчеркивали взъерошенные волосы и гневно сжатые губы, шею, как всегда, скрывал шейный платок.

Этот мужчина, размером с огромного черного медведя, с твердым подбородком и сверкающими светло-зелеными глазами, шагнул в комнату.

По спине Мэри пробежала дрожь восхищения. Он пришел как герой, готовый сразиться со злодеем.

Но только злодеем являлся он сам. И все же она была вынуждена признать, что этот человек обладает врожденным актерским талантом. Никто не устоит перед его манерой двигаться с атлетическим изяществом и сдержанной силой. В ту секунду, когда он входит в комнату, он, не прилагая никаких усилий, доминирует в пространстве и над людьми. Добавить к этому его любовь одеваться с ног до головы в черное и шарф, закрывавший подбородок и скрывавший шрамы… Кто обвинит ее за дрожь в позвоночнике, появляющуюся всякий раз, когда он рядом?

Ледяной взгляд графа остановился на Мэри.

– Милорд, – присела в реверансе Мэри, – как это любезно с вашей стороны присоединиться к нам.

– Я не потерплю в своем доме такого грохота.

– А я не потерплю, чтобы меня запирали в комнате, как бешеную собаку.

Губы графа стали еще тоньше, он сжал кулаки. Напряжение в комнате стало ощутимым. Мэри стояла рядом со своим стулом, готовая мгновенно возобновить шум.

Но Абигейл оказалась не столь непреклонной. Она шумно сглатывала, неровно дыша, и смотрела широко раскрытыми глазами то на Мэри, то на графа.

Граф внезапно повернулся и пристально посмотрел на служанку:

– Ты.

– Д-да, м-милорд? – Абигейл побледнела, выпустила из рук стул и сделала судорожный реверанс.

– Выйди.

Граф даже не посмотрел на вздымавшуюся пышную грудь Абигейл, так как снова повернулся к Мэри.

«А его нелегко сбить столку», – признала Мэри, ибо не обратить внимания на служанку было трудно.

– Э-э, м-м-милорд, но я… я…

Абигейл замолчала и неуверенно посмотрела на Мэри.

– Все в порядке, – успокоила ее та, хотя у самой сердце стучало в бешеном ритме. – Я хотела поговорить с его светлостью, и это будет отличной возможностью.

Упрашивать Абигейл больше не понадобилось, она тут же поспешила к выходу.

– Закрой дверь, – приказал граф, не спуская глаз с Мэри.

Последний раз с тревогой оглянувшись на Мэри, служанка закрыла за собой дверь.

– Мне не нравится, когда меня будят таким способом, – сердито посмотрел на нее граф, сложив руки на груди.

Мэри поняла, что он, должно быть, одевался в страшной спешке, потому что его жилет оказался расстегнут, рубашка заправлена лишь наполовину. Сюртук тоже был надет слегка криво, как будто он натягивал его на ходу.

Странно. Наверное, кто-то из прислуги поспешил в его покои и разбудил графа жалобой на шум. И это, очевидно, заставило его в спешке набросить одежду и бежать сюда. Но как он оказался здесь так быстро? Его спальня находится в противоположном крыле. Муир, вчера вечером провожая ее сюда, невольно проговорился об этом.

Ладно, как бы там ни было, ее план сработал, потому что граф был здесь.

– Вижу, что мы вас разбудили, – улыбнулась Мэри, аккуратно сложив руки перед собой, – и у вас из-за этого плохое настроение. Но мое поведение нельзя назвать безосновательным. Я просила, чтобы нас выпустили, но нам отказали.

– По моему приказу.

– Вот именно. Поэтому мне пришлось пойти на крайние меры. Если вы откроете дверь и оставите ее незапертой, я обещаю больше не шуметь.

– Нет.

Вежливая улыбка пропала с лица Мэри. Никаких объяснений, никакой оценки ее логики, просто «нет», сказанное беспощадно ледяным голосом.

– Хорошо, – вздернула подбородок Мэри, – тогда я продолжу свой концерт. – Она взялась за стул, наклонила его вперед, а потом с грохотом опустила на пол.

– Прекратите это делать.

– Нет, пока вы не выпустите меня из этой комнаты.

– Не давите на меня таким способом, – прорычал Граф, протестуя. – Вы пожалеете об этом.

– Не давите на меня, милорд. Я не смирюсь с грубым обращением.

У него побелели губы, пока он пытался сдержать неприличную грубость в ответ.

У Мэри гулко заколотилось сердце, и ей пришлось подавить в себе детское желание подхватить свои юбки и сбежать. Она же хотела раззадорить его к действию, и теперь его внимание было привлечено к ней. «Спокойнее. Смотри врагу в лицо и не отступай».

– Ситуация невыносима, – начала Мэри. – Мне не нравится сидеть взаперти.

–А мне не нравится, что вы так сильно шумите, что я даже не могу подумать в тишине.

– Тогда позвольте мне выйти. Обещаю вести себя хорошо. Я буду примерной гостьей, пока мы будем ждать весточки от мистера Янга.

– Нет. Я не позволю вам бродить по замку, выискивая за моей спиной этот проклятый артефакт.

Мэри нахмурилась, нетерпеливо притоптывая одной ногой.

– Я не слышу вашего предложения воздержаться от такого поиска, – поднял бровь граф.

– Думаю, я могла бы дать вам такое обещание, но только это будет нечестно, – с сожалением в голосе ответила Мэри. – Как бы сильно мне ни хотелось получить свободу, бесполезно притворяться, что мне не хочется прикоснуться руками к этому артефакту.

– Таким признанием вы оказываете себе плохую услугу.

– Такова правда. – Мэри еще крепче сжала спинку стула и наклонилась вперед. – Эррол, на чаше весов жизнь моего брата. Я должна получить этот артефакт.

– Вы весьма убедительны… – прищурился граф.

Мэри закрыла глаза и сосчитала до десяти.

– Вы поймете, как ошибались, когда мистер Янг подтвердит, кто я такая.

– Если это случится, артефакт – ваш. Но пока вы останетесь в этой комнате и перестанете шуметь.

– Эррол, я не могу…

– Нет. И это мое последнее слово. Здесь больше не о чем говорить. – Граф развернулся и направился к двери.

– Нет.

Взявшись за ручку двери, Эррол остановился и бросил через плечо мрачный взгляд на Мэри.

– Что?

– Я сказала «нет». Не в моем характере послушно сидеть и не протестовать против таких дикостей.

– Вы будете делать так, как вам сказали, это все, – сверкнул он глазами и повернул ручку двери.

Мэри схватила стул, наклонила его и с грохотом опустила вниз. БАМС!

Потом она повторила это. И еще раз… И еще… Граф развернулся и, бормоча проклятия, направился к ней, гневно сверкая зелеными глазами.

Мэри инстинктивно отступила назад и, как оказалось, правильно сделала, потому что граф взял этот несчастный стул и пошел с ним к окну. К ужасу Мэри, он открыл окно, выглянул во двор и выбросил стул на улицу. Всей своей массой стул ударился о булыжники, которыми был вымощен двор, и разбился в щепки.

Мэри захлопала ресницами.

– Вот, – улыбнулся граф, отвернувшись от окна.

– Это было…

Мэри не могла подобрать слова, она вообще не могла поверить, что он такое сделал.

– Теперь вы станете вести себя прилично и тихо сидеть в своей комнате, как вам уже сказано. Я прослежу, и вам принесут книги, чтобы не было скучно. Надо надеяться, что через неделю или чуть больше мы получим весточку от мистера Янга.

– Неделю?

– Я попросил мистера Янга приехать сюда, – нахмурился Эррол, – и лично подтвердить, кто вы такая, чтобы не возникло недопонимания. На это потребуется примерно неделя.

Неделя? Целая неделя?

Мэри сжала кулаки. Она так злилась, что готова была топнуть ногой, но потом решила, что не доставит графу такого удовольствия.

– Милорд, мне кажется, вы не понимаете. Я должна доставить артефакт своему…

– Своему брату Уильяму. Вчера вечером вы говорили мне об этом. Думаю, ваш брат может подождать: я не отдам артефакт, пока не уверюсь, что вы – та, за кого себя выдаете. Я должен проявлять осторожность ради Майкла Херста, больше ничего не остается.

– Он не нуждается в вашей осторожности, – вздернула подбородок Мэри. – Ему нужна ваша помощь, которую вы могли бы оказать, просто отдав мне этот артефакт и отпустив меня, чтобы я могла вовремя доставить его!

– Значит, вы не намерены вести себя благоразумно, – нахмурился граф, сжимая и разжимая кулаки.

– Если вас интересует, смирюсь ли я с вашими угрозами, то мой ответ – нет.

– Отлично.

Эррол подошел к другому стулу, поднял его и тоже выбросил в окно. Он проделывал это снова и снова. Комната начала пустеть, и по ней гулял холодный воздух с улицы, колыхавший занавески на окнах и заставлявший Мэри вздрагивать, когда очередной стул разбивался о булыжники.

Когда граф добрался до последнего стула, обитого роскошным гобеленом, Мэри не выдержала:

– Немедленно прекратите это! Какое ужасное расточительство! Такие красивые стулья!

– Если я захочу опять поставить их здесь, то закажу еще, – пожал плечами граф и с этими словами сбросил вниз последний стул.

Мэри потерла виски. Когда она росла в доме викария, то стул, особенно такой тонкой работы, как этот, считался богатством, которым можно восхищаться и беречь его, а не выбрасывать, как разбитую тарелку. Расточительство избавило ее от страха лучше любого другого средства.

Если бы граф Эррол был одним из ее братьев, она бы призвала его к порядку несколькими тщательно подобранными выражениями. Но он был ее заклятым врагом, поэтому в предстоящем противостоянии свой гнев она несла как щит, используя в качестве буфера презрение.

Мэри не знала, как поступил бы в данной ситуации Майкл, да ее и не волновало это. Она поступит по-своему. Если мебель ничего для него не значит, тогда пусть выбросит за окно все.

Она окинула взглядом то, что оставалось в комнате, и показала на маленький стульчик:

– Я и с помощью этого могу шуметь.

– Вы бросаете мне вызов, – нахмурился Эррол.

– Но кто-то же должен.

Сердито хмурясь, граф подошел к стульчику, взял его и выбросил в окно.

Мэри подождала, пока не услышала стук упавшего на камни стула, и указала на обитый гобеленом стул у туалетного столика.

– И этот тоже.

Спустя секунду и этот стул полетел к остальным, выброшенным за окно.

– Ну, и это, разумеется. – Мэри показала на набор для камина. – Вы не представляете, какой шум можно учинить с помощью металла.

И секунды не прошло, как и набор оказался в той же груде разбитой мебели за окном.

– Что-нибудь еще? – мрачно поинтересовался граф.

– О, я уверена, что отыщу что-нибудь. – Мэри подарила графу сверкающую улыбку, сдерживая свой гнев. – Только из-за того, что кто-то не в состоянии владеть собой, я на мировую не иду.

На какую-то секунду Мэри даже испугалась, что зашла слишком далеко, потому что граф угрожающе поджал губы. Но он повернулся и принялся выбрасывать в окно все, что смог сдвинуть с места. Когда с этим было покончено, в комнате остались только огромный шкаф, массивная кровать и тяжелый туалетный столик с мраморной столешницей.

– Да, – Мэри окинула взглядом почти пустую комнату, – это было потрясающе. Наверное, теперь уже немного поздно говорить об этом, – пожала она плечами, видя, как граф прищурился, – но разве вы не могли просто вынести мебель отсюда, а не крушить ее таким ужасным образом?

– Мог, но это не прояснило бы мою позицию.

– И в чем состоит ваша позиция? В том, что у вас ужасный характер и что вы можете поступать как совершенно законченный осел? Да, тогда вы вполне успешно продемонстрировали свою позицию.

Эррол так быстро пересек комнату, что Мэри успела только вздохнуть. Он смотрел на нее откуда-то сверху, загородив широкими плечами весь свет из окон, и ее уже в который раз поразил рост этого человека.

– Послушайте меня внимательно. – Его низкий голос обволакивал ее, как горячие языки пламени. – Я не выпущу вас отсюда. Вы будете делать так, как вам сказали. Пока мистер Янг не подтвердит вашу личность, вы останетесь здесь, в этой комнате, и будете вести себя хорошо. Если нет, тогда у вас не останется даже того, что есть сейчас. Я понятно говорю?

Мэри расправила плечи и посмотрела в его надменное лицо.

– Даже если вы возьмете всю мебель и выбросите ее в окно, выгоните меня из этой комнаты и посадите под замок в… в конюшне, я сделаю то, что должна, убедившись, что вы такой же жалкий, как и я. А я понятно говорю?

За всю свою жизнь Ангус никогда не был так взбешен. Эта женщина, эта самозванка, которая посмела явиться в его дом, чтобы украсть предмет, доверенный ему одним из тех немногих, коих он считал своими друзьями, не заслуживала даже той небольшой любезности, которую он оказал ей: роскошная спальня и ее собственная служанка. Мало того, он даже оставил свою комфортную спальню ради соседней с ней небольшой комнаты, чтобы знать, что она в безопасности!

А в этой девчонке нет ни капли благодарности, она изо всех сил пытается довести его до белого каления. Ну что ж, она своего добилась.

Эррол знал, что отчасти его гнев вызван тем, что его разбудили, когда он в кои-то веки уснул глубоким сном. Но больше всего его злило, что она отказалась подчинишься его воле. Он к этому не привык, и будь он проклят, если начнет привыкать теперь.

Даже сейчас она смотрела на него так, словно совсем не боялась, и казалась неумолимой, несмотря на его ярость. И все же она лгала, и Эррол знал это. Соблазнительно пышная, скромно прикрытая грудь от учащенного сбивчивого дыхания быстро вздымалась и опускалась, натягивая бледно-голубую ткань платья, карие глаза широко распахнуты, губы приоткрыты, кремовая кожа порозовела.

Каждое слово, которое она произносила, было преднамеренным вызовом. Ну что же, девчонка получит то, чего она так отчаянно добивалась: ответ на свою дерзость.

Ангус подхватил Мэри, оторвал от пола и прижал к себе ее соблазнительное тело. Он собирался просто держать ее так, пока она не взмолится, чтобы ее отпустили. Но как только руки почувствовали ее теплую кожу, мягкая полная грудь прижалась к его груди, а с полуоткрытых губ сорвался взволнованный вздох, просто удерживать ее рядом оказалось уже недостаточно.

Ангус наклонился и поцеловал ее, выразив в своем поцелуе все свое недовольство, ярость и страстное желание.

В то мгновение, когда его губы коснулись губ Мэри, он осознал свою ошибку. Его гнев растворился перед стремительным натиском настоящей горячей страсти. Он забыл, почему рассердился, почему она заперта здесь, в этой комнате, забыл обо всем, кроме ослепляющей чувственности мягких изгибов ее тела, прижатого к нему, а запах лаванды, исходивший от нее, манил его в свою ловушку.

Мэри замерла на секунду, а потом тоже погрузилась в пламя страсти, вспыхнувшее между ними. Ангус слышал глухие удары ее сердца, которые сливались с его собственными, ощущал безрассудство ее рук, когда они ухватились за его одежду.

Он приподнял ее выше, прижимая к себе, пока она не обхватила руками его шею. Мэри застонала, приоткрыв губы, отчаянно стремясь ему навстречу.

Эррол несколько удивился ее смелости, но ее ответная реакция так ясно отвечала его собственной страсти, что он даже не сомневался в ней, а только одобрял и поддерживал. Он дразнил ее губы, заставляя их полностью раскрыться, и углубил свой поцелуй, крепко прижимая Мэри к себе. Он уже ни о чем не думал, только чувствовал, наслаждался, пробовал на вкус, прикасался и гладил. Его руки не знали покоя, он обнимал ее, сжимал круглые ягодицы, искал роскошную грудь и…

Через открытое окно послышались крики. Это слуга обнаружил груду сломанной мебели. Словно очнувшись от наваждения, Ангус неохотно прервал поцелуй и плавно опустил Мэри на пол.

У нее все еще были закрыты глаза, она тяжело и часто дышала, приоткрыв губы, а руки продолжали удерживать лацканы сюртука, как будто она боялась упасть, если отпустит их.

Увиденное успокоило его. Может быть, он и раскраснелся от страсти, но вот она оказалась полностью в его власти.

Эта мысль лучше всего остального успокоила его раздражение, и Эррол почувствовал самодовольство, мягко выпустив Мэри из своих объятий.

Она открыла глаза и в полном изумлении уставилась на него. Эррол заметил, как соблазнительно припухли от поцелуя ее губы. На какое-то дикое импульсивное мгновение ему захотелось поцеловать ее снова, но здравый смысл возобладал.

– Ну вот. – Он сделал шаг назад, и ее руки оторвались от сюртука. От охватившей его страсти голос Ангуса звучал хрипло. – Пусть это будет вам уроком, не испытывайте мое терпение.

Мэри заморгала и открыла рот, словно хотела что-то сказать в ответ, но с полуоткрытых губ так и не сорвалось ни единого слова.

Ха! Пусть у него хриплый голос, а она от простого поцелуя потеряла дар речи.

Самодовольно улыбаясь, Эррол подошел к окну и закрыл его. Потом вернулся к двери и остановился, оглянувшись.

Мэри тихо стояла в центре почти пустой комнаты. Он видел, что она прижала руку к губам, как будто они все еще горели от его поцелуя. И что еще интереснее, она не делала никаких попыток спорить с ним. Ни единого слова и даже взгляда в его сторону.

Так-то лучше. И хотя поцелуй взволновал его больше, чем хотелось бы, он не стал его заложником, как она. Значит, он сильнее ее.

«Теперь я знаю, как ее остановить», – подумал Ангус.

– До свидания, мисс Херст, – шуточно поклонился Эррол. – Я пришлю вам вашу служанку. Если остаток дня будете вести себя благопристойно, велю вместе с обедом принести стул, чтобы вам было удобно. Но после обеда его сразу уберут. А я тем временем поеду на утреннюю прогулку.

Чувствуя себя человеком благородной души, Ангус, довольный собой, вышел и прикрыл дверь.