Текст книги "Ночь в Шотландии"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Письмо Майкла сестре Мэри с постоялого двора рядом с тунисскими доками на Варварском берегу:

«Моя новая помощница мисс Джейн Смайт-Хотон, несмотря на все мои возражения, решила привести в порядок мои документы по исследованиям. Я объяснял ей, что поскольку мы в пути и впереди нас ждет еще много недель путешествия, иногда ради легкости перемещения можно пожертвовать порядком. Она не согласилась.

Посмотрим, кто и что приведет все в порядок к концу путешествия».

В следующие три дня Эррол не попадался ей на глаза. Даже увлеченный собеседник мистер Хей, казалось, не решался завести с ней разговор.

Мэри отвоевала себе право проводить некоторое, время вне своей комнаты, но только в одиночестве. И это совершенно не соответствовало ее плану.

– Итак, Херст, если тебе это не нравился, что ты собираешься предпринять, дабы изменить ситуацию? – задавала себе вопрос Мэри, глядя в зеркало и поправляя только что уложенные волосы.

Обычно это делала Абигейл, но сегодня служанка по необъяснимой причине запаздывала. Кроме этого, Мэри встала очень рано, ей не терпелось выйти на улицу, потому что погода прояснилась. Ей хватило нескольких дней кроткого сидения в комнате. А ее темперамент и дух приключенчества требовали, чтобы она немедленно изменила сложившиеся обстоятельства.

Пока Мэри удалось изменить ситуацию, потому что она воспротивилась смиренному принятию правил. Наверное, она немного переступила грань дозволенного, когда вскрыла замок на таинственной двери, что объясняет, почему теперь правила соблюдались самым строгим образом.

Мэри вздохнула. Настоящая леди почувствовала бы сожаление и шок, случайно обнаружив хозяина замка голым в постели, но у Мэри было лишь страстное желание, чтобы свет в тот момент был чуточку поярче.

Очевидно, в ней мало что есть от леди. Бедная мать старалась правильно воспитывать дочь, но уроки не пошли ей на пользу.

Эррол был прав, когда говорил, что может возникнуть скандал, если Мэри застанут в его спальне, но в тот момент она даже не думала об этом. Она была слишком смущена, впервые увидев его шрамы, и еще больше – его реакцией на то, что они оказались открытыми ее взору.

Мэри насупила брови. Пожар должен был быть слишком сильным, чтобы вызвать такие ожоги. Вся шея и плечо Ангуса оказались изуродованы шрамами, однако его тело заставляло забыть о них, и с тех пор оно снилось ей каждую ночь.

У нее горело лицо, но Мэри знала, что с ней согласится любая другая женщина. У графа было красивое тело с великолепно развитыми мышцами, напоминавшее ей греческие статуи, увиденные в Лондоне. Хорошо очерченная, широкая линия плеч, крепкая мускулистая грудь, плоский живот с рельефными планками мышц, узкие бедра…

Мэри обмахнулась веером и подумала, что стакан холодной воды ей не помешал бы. «Я должна прекратить думать об этом! Сейчас не время отвлекаться на красивого мужчину».

Она подошла к зеркалу, висевшему над туалетным столиком. Мэри вернулась к прежнему сдержанному стилю в одежде, платья с низкими вырезами – не для нее. Печально вздохнув над отсутствием храбрости, она повторно заколола пышный локон, грозивший выпасть из прически. Подумав, что было бы неплохо чуточку похудеть, Мэри одернула платье из тонкой шерсти веселого желтого цвета, натянула до самых пальцев отделанные кружевом длинные рукава и завернулась в шаль.

Покончив с нарядом, она подошла к двери и открыла ее. Два лакея мгновенно обратили на нее свое внимание. Оба были молоды, и Мэри это устраивало. Насколько она знала из опыта общения с братьями, теми, кто моложе, легче управлять.

– Джентльмены, – улыбнулась им Мэри, – я хочу позавтракать внизу.

– Но… – обменялись взглядами лакеи, – сейчас не ваше время находиться в гостиной. Ваше время начинается с десяти.

– Да, но мне не хочется завтракать в комнате одной, я бы предпочла поесть в комнате для завтраков.

Лакеи посмотрели друг на друга, и тот, что повыше, сказал:

– Мисс, боюсь, мы не можем вам этого позволить.

– Нет, вы должны это сделать. Я умираю, как хочу выпить чашечку чаю.

– Если это все, что вам нужно, мисс, – с облегчением воскликнул лакей, – я могу принести…

– О нет, это не все. Мне надоело есть с подноса, мне нужна компания для общения. Сейчас девять часов, и я предполагаю, что в комнате для завтрака накрыт стол.

Мэри вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Лакей, что повыше ростом, с побелевшим лицом, на котором отчетливо выделялись веснушки, шагнул ей навстречу.

– Мисс, я не могу позволить вам пройти.

– Нет? – притворно удивилась Мэри.

– Нет, мисс. У нас есть приказ. – Он нервно оглянулся на своего партнера. – Правильно?

– Да, мисс, мы не можем позволить вам пройти, – шагнул вперед тот, что помоложе, и на его лице отразилось отчаяние.

– Но я же деликатно прошу.

– Да, мисс, и мы благодарны вам за это, но у нас есть приказ.

– Понятно. Вы не хотите огорчать его светлость.

– И мистера Муира, дворецкого, – подтвердил тот, что помоложе.

– Я вас понимаю, – тихо сказала Мэри, – но это была бы не ваша вина, если бы я сделала это…

Она быстро обогнула одного из лакеев и бросилась бежать по коридору, пока не достигла лестницы. Там она остановилась, и оба лакея резко затормозили, пытаясь не столкнуться с ней.

– Думаете, там будут есть ветчину? – улыбнулась Мэри.

– Я не знаю, мисс, – с подозрением посмотрел на нее лакей постарше.

– Обычно едят, – добавил тот, что помоложе, и получил в награду хмурый взгляд от напарника.

– О, я надеюсь!

Мэри повернулась, чтобы спуститься по лестнице.

– Я не могу позволить вам идти дальше, мисс, – сделал шаг вперед лакей постарше и положил руку ей на плечо.

– Немедленно уберите свою руку, – ледяным тоном произнесла Мэри.

Он начал убирать руку, но заставил себя остановиться, шумно сглотнул и дрожащим голосом сказал:

– Мисс, это моя работа…

– Ваша работа быть лакеем, а не стражником. Если вы сейчас меня не отпустите, я завизжу.

Он открыл рот и широко распахнул глаза.

– Д-Джейми, – с белым как простыня лицом сказал лакей помладше, – она так и поступит. Тебе лучше сделать так, как она говорит.

– Послушай, Джейми, – вздохнула Мэри, – я прекрасно понимаю, что его светлость поставил вас в трудное положение. Но уверяю, я могу поставить вас в еще более затруднительное. – У лакея был такой несчастный вид, что Мэри стало его жалко. – Послушайте. Все, что вам нужно сделать, так это сказать всем, что я побежала так быстро, что вы не смогли меня догнать. И это правда.

– Мы вас почти догнали, мисс, – заморгал глазами Джейми.

– Сомневаюсь. В догонялках я могла победить всех своих братьев, а они прекрасные спортсмены.

– Мисс, вы ставите нас в ужасное положение. Если лорд Эррол увидит вас в комнате для завтрака, он уволит нас обоих. – Джейми посмотрел на напарника: – Разве нет, Донни?

– Да, мисс. Графу не нравится неумелость.

– Да, но тут другое. Это же не то, что вы забыли почистить серебро. Граф сказал вам стоять на страже, но разве он объяснил вам, что делать, если я выйду из комнаты, кроме того, что не позволять этого?

– Нет, мисс, – с изумленным лицом покачал головой Донни.

– Ну вот, видите? Вам дали инструкции, что делать, но не сказали как.

Преследуя личную выгоду, Мэри начала спускаться по лестнице.

– Если вы будете охранять дверь комнаты для завтрака, это продемонстрирует мистеру Муиру, что вы не пренебрегаете своими обязанностями.

– Графу или Муиру мы скажем, что ни на секунду не выпускали ее из виду, – вздохнув, посмотрел на Донни Джейми. – По крайней мере хоть какое-то оправдание.

– Надеюсь, – откликнулся Донни и поспешил вниз, чтобы открыть перед Мэри дверь.

Мэри вошла в комнату для завтрака, в которой никого, кроме мистера Хея, читавшего газету, не было. Увидев Мэри, он удивленно заморгал глазами и поспешил встать.

– Мисс Херст!

– Добрый день, мистер Хей. – Мэри осмотрелась вокруг и кивнула с довольным видом. – Очаровательная комната, и особенно приятно, что окна выходят в парк.

– Это одна из моих самых любимых комнат в доме, – с довольным видом поддержал ее мистер Хей, – она такая светлая.

Он был прав: яркий солнечный свет лился в окна, его веселые лучи падали на золотисто-синий ковер, который по цвету перекликался с обоями и шторами на окнах.

– Боже мой, это обои в восточном стиле?

– Да, – кивнул мистер Хей, – леди Эррол, Кира, заказала их по образцу, который увидела в Королевском павильоне в Брайтоне.

– Очень красиво.

Мэри подошла к стене, чтобы лучше рассмотреть обои. Обилие синих, красных, оранжевых и зеленых цветков красиво переплеталось на фоне насыщенного золотистого цвета, который сочетался с драпировками на окнах, выполненными в античном стиле на французский манер. Золотистая кайма ковра притягивала взгляд в глубину комнаты, к мебели, расставленной перед большим камином, облицованным мрамором и щедро украшенным пилястрами. Над камином висел небольшой любительский портрет леди Эррол. Здесь она была намного моложе, чем на том огромном портрете, что висел в библиотеке.

Несколько мгновений Мэри с любопытством и восхищением разглядывала портрет. Леди Эррол полулежала на софе, искусно расправив вокруг себя платье, лицо окружали локоны русых волос. Она была прекрасна и невинна словно ангел.

– Как красиво, – оглянулась на мистера Хея Мэри.

Он быстро поднял глаза на картину и тут же отвел их, словно картина причиняла ему боль.

– Да, этот портрет был написан за несколько лет до того, как леди Эррол вышла замуж за моего кузена.

– Вот как.

Мэри с любопытством посмотрела на мистера Хея. Трудно поверить, что он – кузен графа, они такие разные. Один – темноволосый, у другого – светлые волосы, один – грубый, другой – мягкий и благородный. И похоже, оба сильно любили графиню.

Мэри прошлась рукой по спинкам стульев, стоявших вокруг стола. Мебель красного дерева выглядела на ярком фоне довольно просто.

– Эта комната очень отличается от библиотеки и гостиной.

– Да, Кира сама все здесь подбирала. У нее был изысканный вкус.

– Похоже, она вызывала у вас сильное восхищение.

– Я знаю ее с тех пор, когда ей наполнилось пять лет. Наши родители очень дружили и всегда надеялись, что мы с Кирой составим пару, хотя мы тогда были детьми. – На губах мистера Хея появилась горькая усмешка. – Но потом мои родители разорились и умерли, а я приехал жить сюда, и обстоятельства сложились так, что я не видел ее много лет.

– Утраченная любовь, значит?

– Да нет, – печально улыбнулся мистер Хей. – Ни я, ни Кира никогда ни о чем таком не думали, особенно после моего возвращения в старый дом с Ангусом. В ту секунду, когда их взгляды встретились… – Мистер Хей как-то неуклюже пожал плечами. – Я был удивлен и, как бы неприятно мне ни было это признавать, разочарован, что она упала не в мои объятия. Но когда я увидел Киру и Ангуса вместе, я понял, что это должно было случиться.

– Не знаю. Иногда юношеские чувства оказываются сильнее тех, что мы испытываем в более зрелом возрасте.

– Вы говорите это исходя из собственного опыта?

– Я говорю это с позиции сестры, имеющей трех братьев, которые делились со мной своими юношескими увлечениями.

– Им повезло, что у них есть вы. У меня вот никого нет.

– Говорят, вы с графом близки как братья.

– Да, он мне как брат, – с довольным видом подтвердил мистер Хей. – Он был близок мне в самые трудные времена, и я надеюсь, что тоже поддержал его в трудную минуту.

– Это когда он пострадал во время пожара?

– Да, я не отходил от него два месяца, – вздохнул мистер Хей. – Ужасное было время.

Он замолчал и на долгое время с печальным видом погрузился в собственные мысли. Потом вдруг очнулся, сообразив, что пристально смотрит на камин.

– Простите. Просто в этой комнате я больше, чем где-либо еще, думаю о леди Эррол. – Он огляделся вокруг и улыбнулся. – Она часами сидела здесь, если не рисовала в комнате в башенке.

– В башенке? Это там, где я сейчас живу?

– В той комнате, – кивнул мистер Хей, – и еще в одной рядом находилось все необходимое для рисования. Кира была прекрасной художницей. Но по утрам она спускалась сюда, отвечала на письма. – Кивком головы он указал на небольшой секретер в углу комнаты. – Она, я и Ангус также завтракали здесь каждое утро, пока не… – У него потемнели глаза. – Простите. Во многом она была для меня самым близким, кроме Ангуса, человеком.

– Понимаю. – Мэри видела, что у него дрожат губы, и отвернулась, чтобы дать мистеру Хею время успокоиться. – Кстати, что у нас на завтрак?

Мэри подошла к буфету, чтобы самой все увидеть. Здесь действительно оказалась тонко нарезанная и подогретая ветчина, небольшая тарелка с яйцами, два вида хлеба, несколько блюд с сосисками и картофелем и тарелка с перепелиными яйцами.

– О, здесь намного все лучше, чем завтрак, который я получаю в своей комнате. – Мэри взяла тарелку, наполнила ее и села за стол напротив мистера Хея. – Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

– Вовсе нет! – обрадовался он. – Приятно, когда есть компания.

– Я так понимаю, лорд Ястреб уже позавтракал?

– А у него нет четкого распорядка. Этот человек почти не спит. Я называю его Ночным Созданием, потому что он постоянно бродит по дому. – Улыбка исчезла с лица мистера Хея. – Мне кажется, он рад, когда поднимается солнце и… – Он поймал заинтересованный взгляд Мэри. – Ладно, это не имеет значения. – Что привело вас сегодня в комнату для завтрака?

– Желание поесть теплых яиц.

– На вашем подносе их не было?

– Были, но остывшие. Они редко бывают теплыми.

– Вы едите остывшую еду? – Лицо мистера Хея стало серьезным. – Я скажу Ангусу и…

– Вы не станете этого делать. Комната в башенке находится так далеко от кухни, что прислуге просто невозможно приносить еду теплой. И потом, тот, кто пожелал запереть меня в комнате, не станет волноваться, если я ем холодные сосиски на завтрак и остывший суп из черепахи на ужин.

– Я бы хотел, – печально вздохнул мистер Хей, – чтобы вы встретились с Ангусом при других обстоятельствах. Обычно он не такой тяжелый человек.

– Придется мне поверить вам на слово. Уверена, он рассердится, что я покинула комнату. Но я пришла сюда под строгой охраной, поэтому я по-прежнему следую его правилам согласно духу закона, если уж не букве.

Мэри намазала тост джемом.

Мистер Хей рассмеялся, в голубых глазах появился веселый блеск.

– Могу сказать, здесь мне нечего вам возразить, поэтому даже пытаться не буду. – Он взял чайник. – Вам налить?

– Спасибо большое.

Мэри подвинула чашку в его сторону.

Он налил ей чай и завел приятную беседу о замке и окружающей его местности.

Мэри наблюдала за ним из-под ресниц и решила, что он действительно симпатичный мужчина. Просто сильная личность его кузена совсем затмила более мягкую личность мистера Хея. Он был очень хорошо сложен, широкоплеч и хотя не обладал ростом лорда Ястреба, но выделялся бы в обществе других. У него были рыжевато-каштановые волосы, очень приятная улыбка и самые красивые глаза, блестевшие, когда он смеялся.

Как он выносит властные манеры своего кузена?

– Я вижу, вы знаете все о замке Нью-Слэйнс, – сказала Мэри, когда в разговоре наступила пауза. – Мне кажется, что после пожара здесь все изменилось.

Мистер Хей не стал притворяться, что не понимает ее.

– Ангус… После этого несчастья он стал другим. Вы же видели западное крыло замка, когда подъехали к нему. И потом его шрамы…

Мистер Хей замолчал.

– Я видела их мельком. Шарф соскользнул, – торопливо добавила Мэри, поймав удивленный взгляд мистера Хея.

– О! Да, такое может случиться.

– Он ведь не инвалид?

– Слава Богу, нет! Поначалу мы думали, он не выживет. У него были обожжены рука, плечо и бок до самого бедра, – покачал головой мистер Хей. – Много месяцев, пока заживали раны, Ангус провел в страшных мучениях. Временами он все еще испытывает боль, потому что ткань рубцов не слишком эластична и не тянется так, как должна. Поэтому он тренируется на конюшне, используя тюки с сеном и… – У него был смущенный вид. – Не знаю, почему я вам все это рассказываю.

– Какой бы ни была причина, я вам благодарна. Очень сложно оказаться втянутой в сложную ситуацию, почти не имея при этом информации.

– Могу только представить. Мисс Херст, – подался вперед с серьезным лицом мистер Хей, – поначалу я не верил, что вы та, за кого себя выдаете, но теперь… Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

– Это очень мило с вашей стороны. – Мэри удивилась той волне благодарности, которая нахлынула на нее от этих простых слов. – Да, сэр, вы – настоящий джентльмен.

– Если бы я был настоящим джентльменом, – краснея, улыбнулся мистер Хей, – я бы раньше противостоял своему кузену.

– Сила привычки крепка, – пожала плечами Мэри. – Я все время позволяю своим братьям переговаривать себя. И не потому, что считаю, будто им много есть что сказать или они рассуждают более обоснованно. Просто я привыкла, что они шумные и напористые, поэтому даю им возможность высказаться.

– Не представляю, что вы позволяете кому-то переговорить вас.

– Я не отличаюсь робостью или застенчивостью, это правда, – засмеялась Мэри.

– Согласен, и думаю, не потому ли Ангус мгновенно настроился против вас. Вы немного прямолинейны, а он не любит этого в женщинах.

Ангус сказал ей то же самое, когда она по ошибке приняла его за кучера.

– Такое отношение не делает чести его светлости.

– Надеюсь, вы не думаете об Ангусе плохо. С самого рождения он был центром жизни здесь, в замке Нью-Слэйнс. Каждое его желание исполнялось, каждая мысль угадывалась и осуществлялась. В результате он иногда совсем не думает, как его поступки повлияют на других людей.

– То есть он высокомерен.

– Нет! Он просто не привык оценивать свое поведение относительно других людей.

– Сэр, вы искажаете слова, – сухо заметила Мэри. – Я уверена, что мы говорим об одном и том же.

– Уверяю вас, – вздрогнул мистер Хей, – это совсем не то, что я хотел сказать. Мой кузен способен на глубокие чувства. Если бы вы только видели, как он страдал, потеряв Киру… А раньше Ангус был таким жизнерадостным. Он смеялся и подшучивал. И не важно, в какой части замка вы находились, вы всегда слышали его голос. Он был счастлив.

В горле у Мэри образовался комок, и впервые в жизни она почувствовала приступ откровенной жгучей ревности. Она посмотрела на гибкую красавицу со стройной шеей, полулежавшую на софе с таинственной улыбкой, которая соблазняла, скрывая самое важное…

Мэри отвела взгляд и сделала глоток чаю. У нее редко возникали комплексы по поводу собственной внешности. Активный образ жизни не оставлял ей времени на такие глупости, хотя незачем кривить душой: изредка и ей хотелось видеть себя лучше: стройнее, например, или красивее.

Отчасти это происходило потому, что две ее сестры – двойняшки слыли настоящими красавицами и завоевали внимание мужчин по положению гораздо выше собственного, чего не гарантировало их рождение в доме викария. В какой-то степени Мэри была виновата сама, потому что, сколько ни старалась, не могла отказаться от джема. Поэтому ее фигура казалась крупнее чем следовало, и она считала, что ее вес никогда не изменится. Она была такая, какая есть.

Вздохнув, Мэри взяла тост. Она не имеет права винить себя в том, что является частью ее самой. И ей не пристало сожалеть о том, что она выглядит не так, как женщина, которая имела несчастье умереть ужасной смертью. Мэри тихо прошептала короткую молитву, в которой просила прощения и желала, чтобы о леди Эррол хорошо позаботились в ее небесном доме.

Успокоившись, Мэри повернулась к мистеру Хею, который по-прежнему смотрел на портрет.

– Не стоит жить в прошлом, правда? – неуверенно произнес он.

– Правда. А еще не стоит предаваться сожалениям. Мы все должны оставлять свое прошлое там, где оно должно быть: в книге на пыльной книжной полке.

– Необычное отношение к прошлому, мисс Херст, – хихикнул мистер Хей.

– Спасибо. Я стараюсь жить настоящим, поэтому смотрю в лицо собственным трудностям… таким, как граф.

– Мисс Херст, – с серьезным видом сказал мистер Хей, – работа Эррола очень важна. Мне бы не хотелось, чтобы его что-то отвлекало, а вы… вы, мисс Херст, его отвлекаете.

В этот самый момент из коридора послышался низкий голос. Потом Мэри услышала молодые голоса двух лакеев. Они, перебивая друг друга, торопились ответить ему. Бедняжки, он их ругает.

Мэри поднялась и направилась к двери.

– Мисс Херст, – напряженным голосом сказал мистер Хей, – возможно, было бы лучше, если вы…

Мэри открыла дверь.

Граф в костюме для верховой езды стоял в коридоре. Если и существовал мужчина, созданный для того, чтобы носить безупречно сшитый костюм для верховой езды, то это был граф Эррол. Узкие бриджи плотно облегали мускулистые ноги и исчезали в высоких сапогах, а великолепно подогнанный по фигуре сюртук подчеркивал широкие плечи.

Черный шарф был повязан выше обычного, но Мэри предположила, что это из-за холодной погоды.

– Как погода? – бодро поинтересовалась Мэри.

– Холодно, – последовал короткий ответ. Граф сурово посмотрел на лакеев. – С вами двумя я поговорю позже.

У лакеев был такой вид, словно они заболели, поэтому Мэри ободряюще улыбнулась им обоим.

– У них, правда, не было выбора. Я убежала.

– Вы убежали? – с безразличным видом посмотрел на нее граф.

– Очень быстро. Ни одному из лакеев не удалось меня догнать.

– Не верю, что они не смогли поймать вас.

– Я резко сорвалась с места, для них это было неожиданно. У меня хорошо получается удивлять людей.

– Что вы делаете здесь? – быстро взглянул на нее граф.

– Завтракаю. Вам следует попробовать ветчину, очень вкусная. Принести вам немного?

– Мне ничего не надо приносить. Я хочу услышать причину, по которой вы обхитрили этих бестолковых лакеев и спустились вниз. Сейчас не ваше время.

– Мне надоело три часа в день сидеть в одной и той же комнате. Вряд ли этого достаточно, чтобы разнообразить мое заточение. Мне скучно и одиноко. И я этого не хочу.

Ангус сердито смотрел на нее, но Мэри просто вернулась к столу и села на свое место.

– Ваш кузен как раз рассказывал мне о смерти вашей жены.

Ангус замер и мрачно посмотрел на Нисона, лицо которого мгновенно побледнело.

– Если вы хотите снять скальп с головы этого человека, умоляю, не надо этого делать, – спокойно сказала Мэри. – Семейная история – довольно обычная тема для разговора. Я ему тоже кое-что рассказала из своей жизни.

– И конечно, все ложь.

– Нет, ложь я припасла для вас. – Мэри подвинула в его сторону тарелку. – Возьмите хлеба.

– Я, э-э, я, наверное, вернусь к ящику с экспонатами и… – вставая из-за стола, сказал Нисон и исчез за дверью раньше, чем закончил свое предложение.

Ангус, оставшись без тех, на кого можно было излить свое раздражение, обратился к основному противнику.

И это оказалось ошибкой, потому что Мэри намазывала джем на хлеб и все внимание сосредоточила на этом занятии. Наблюдая за ней, Ангус заметил, как,– высунув кончик розового языка, она провела им по нижней губе.

Раздражение, клокотавшее в нем, испарилось, не устояв перед сильной атакой страсти. Он едва не задохнулся. «Господи помилуй, почему она так сильно волнует меня?»

Мэри положила нож на тарелку и, поднеся хлеб ко рту, поймала взгляд Ангуса. Она замерла, и атмосфера в комнате сгустилась и стала напряженной. Ангус не мог думать, не мог сосредоточить свое внимание ни на чем другом, кроме ее влажных губ. И он знал, что должен овладеть ею. Прямо сейчас. Прямо здесь.

Он повернулся, закрыл дверь и посмотрел на Мэри.

Она встала из-за стола, ее глаза блестели, и от каждого вздоха призывно вздымалась грудь. «О Господи, я хочу ее. Здесь. Сейчас».

И сразу, как только эта мысль оформилась у него в голове, он стал целовать ее. Медленно, словно опускаясь по мягкой, соблазнительной, шелковистой спирали, он прижался к ее губам. В ту же секунду, когда их губы соединились, его охватил жар, по своей мощи сравнимый со скачущей галопом лошадью. С тех пор как он отправил ее из своей кровати, Ангус провел слишком много времени, представляя, что могло бы произойти. Теперь граф даже думать не хотел на тему всяких «что» или «если». Он хотел ее здесь и сейчас. Пока он целовал Мэри, страсть в нем разгорелась с такой силой, что вскоре он желал ее так, как голодный человек желает полупить кусок хлеба.

Ангус знал только одно. После стольких мучительных дней, когда он притворялся, будто его ничто не волнует и он контролирует свои мысли и чувства, Мэри вернулась в его объятия, такая милая и податливая, и с удивительной страстью отвечает на его поцелуй.

Господи, какое счастье – потеряться в ее нежности, прижать к себе ее мягкое тело, наслаждаться ее объятиями и вдыхать запах ее духов.

Мэри обвила руками его шею, и от ее страсти его собственная вспыхнула с новой силой. У нее почти не было опыта любовных игр, но отсутствие мастерства она компенсировала подлинной страстью. Никто никогда не целовал его с таким беззастенчивым пылом, даже…

Ангус открыл глаза и понял, что смотрит прямо на портрет Киры. Раньше, глядя в ее глаза на холодном холсте, он впадал в панику, но теперь этого не произошло. Теперь, когда он вглядывался в знакомое изображение, он видел лишь бесстрастный образ человека, которого на самом деле не знал. Кира, несмотря на всю свою красоту, не подпускала его близко. В отличие от Мэри Херст, которая не умеет скрывать своих чувств, она надежно прятала свою страсть и свой характер.

Но Мэри – его враг. Возможно, воровка или того хуже. Вполне вероятно, что она причастна к похищению Майкла Херста.

Ангус оттолкнул ее так внезапно, что она споткнулась и была вынуждена опереться о стол, чтобы не упасть.

– Вы… вы… – Ангус пытался подобрать слова, чтобы сказать ей, как его оскорбила эта ситуация.

Очевидно, все отразилось на его лице, потому что в глазах Мэри вспыхнул гнев.

– Я не сделала ничего дурного, и если вы считаете, будто я…

– Вы сознательно оказываетесь там, где меня можно соблазнить. Скажите, что это не так!

– Ваша реакция на меня – это ваш выбор. И вам должно быть стыдно, что вы не позволяете себе получать от этого удовольствие, как это делаю я. – Мэри вернулась к своему месту за столом и дрожащими руками намазала хлеб маслом. – Это все. Вы можете идти.

– Я могу идти? Это мой дом. Мой, слышите?

– О! Вы… – Мэри вскочила из-за стола и со сверкающими глазами подлетела к нему. – Вы приводите меня в бешенство! Таких невыносимых мужчин, как вы, я никогда не встречала! Вы удивляете меня поцелуем, настолько страстным, что мне кажется, он никогда не закончится, а в следующую секунду меня же и обвиняете за этот поцелуй! Я ничего не делала, чтобы спровоцировать его!

– Делали! – фыркнул в ответ Ангус.

– И что же я, по-вашему, сделала, чтобы вы меня поцеловали? – сложила руки на груди Мэри.

– Вы… – Ангус широко взмахнул руками. – У вас был такой вид… Вы сами знаете.

– Нет, не знаю.

– Не надо разыгрывать передо мной невинность.

– Я ничего не разыгрываю! И если бы вы хоть раз в жизни проявили благоразумие, вы бы это поняли!

Теперь они стояли лицом к лицу и кричали так, словно находились на разных этажах замка.

– Впредь, – Мэри уперла руки в бока, – когда вы попытаетесь поцеловать меня, я дам вам отпор и наотрез откажусь целоваться с вами.

– Как будто вы когда-нибудь в своей жизни отказывались от поцелуя.

– По крайней мере, – еще сильнее покраснела Мэри, – я не являюсь тем скучным исследователем, который иллюстрирует свои работы рисунками, похожими на рисунки первоклассника!

– С моими исследованиями все в порядке, – остолбенел Ангус.

– Да, в порядке, но если вы хотите, чтобы люди уважали их, придется внимательнее отнестись к выбору художника, которому вы позволяете иллюстрировать свою работу.

– Проклятие, женщина, ты не знаешь, о чем говоришь!

– Я определенно знаю больше вас. Я бы никогда не позволила ни одной статье Майкла покинуть наш дом без хороших иллюстраций.

Ангус был настолько сердит, что с удовольствием задушил бы женщину, которая с вызывающим видом стояла перед ним. Эта сцена была ему хорошо известна. Один скажет что-то резкое, другой начнет плакать, потом соберет вещи, остановившись у детской для слезливого прощания.

Когда он был ребенком, его это волновало. Но потом он узнал, что за слезливым прощанием через неделю наступит слезливая встреча. Одно только это воспоминание уже утомило его, и он вдруг почувствовал себя так, будто из него откачали воздух, подобно детскому мячу, который придавили ногой.

– Разговор на эту тему закончен.

Мэри пождала губы, словно его слова оскорбили ее, вернулась к столу и, взяв нож, принялась намазывать на кусочек хлеба джем.

– Заканчивайте завтрак, потому что после этого вы немедленно возвращаетесь в свою комнату.

Она покраснела, еще крепче сжала губы, бросили нож на тарелку, а салфетку метнула на стол и подошла к окну. Ангус рывком открыл дверь.

– Проводите нашу гостью в ее комнату. Она не должна покидать ее вплоть до завтрашнего утра.

Лакеи обменялись взглядами.

– Простите, милорд, но, э-э… – начал один, потом посмотрел за плечо Ангуса, дабы убедиться, что их гостья ничего не слышит. – Как поступить, если она не послушает нас? Должны ли мы хватать ее, как овцу? – понизив голос, спросил он, видя, что Мэри с бунтарским выражением лица стоит у окна, сцепив на груди руки.

Ангус повернулся так, чтобы его голос был отчетливо слышен его строптивой гостье.

– Если она попытается покинуть комнату, я разрешаю вам прижать ее к земле, связать кистями от штор и вставить кляп в рот. Несколько часов связанной и с кляпом во рту, возможно, пойдут на пользу ее характеру.

– Я обязательно расскажу Майклу о вашем дурном обращении со мной, – презрительно глядя на него, процедила Мэри. – Он больше никогда, слышите вы, никогда не станет вести совместные с вами исследования.

– Уходите. На сегодня вы уже получили несколько часов свободы.

Мэри расправила плечи и помчалась к двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленные чувства. Когда она пролетала мимо, Ангус уловил легкий запах лаванды, исходивший от ее волос, и в ту же секунду его тело испытало болезненное напряжение страсти. Проклятие.

– Мисс Херст, – сурово сказал Ангус, когда Мэри дошла до лестницы, – до сих пор я терпеливо относился к проявлениям вашего недовольства. Больше терпеть это я не намерен. Если вы станете шуметь в своей комнате причем любым способом, я отменю свое разрешение покидать пределы комнаты на три часа в день и лишу вас еды.

– Вы не посмеете, – высокомерно заявила Мэри.

– А вы попробуйте, – посмотрел ей в глаза Ангус, провоцируя ее вызвать крайние меры с его стороны.

О, как ему хотелось наказать ее, продемонстрировать свое недовольство. Как она осмелилась соблазнять его, дразнить, и оскорблять?

Мэри развернулась на каблуках и ушла. Два лакея, не спуская с нее глаз, ни на шаг не отставали от нее, словно она была диким зверем, которого надо содержать в клетке.