Текст книги "Библиотека мировой литературы для детей, том 49"

Автор книги: Карел Чапек

Соавторы: Джанни Родари,Джеймс Олдридж,Джеймс Крюс,Януш Корчак,Уильям Сароян,Кристине Нёстлингер,Питер Абрахамс,Шарль Вильдрак,Эрскин Колдуэлл,Герхард Хольц-Баумерт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)

Рудо Мориц
СЛУЧАЙ НА БОЛОТЕ

Июньское солнце припекало. Андрей Г регор возвращался с пионерского сбора. На сердце у мальчика было легко, и ему казалось, что он не шел, а летел в дрожащем от жары воздухе. Ему хотелось досыта накупаться в солнечных лучах, а потом птицей влететь в тень елового леса. Мальчик не спеша брел вдоль железнодорожной насыпи, а когда деревня осталась позади, свернул к лесу. Чужой человек мог бы здесь попасть в беду: с виду никакой опасности – над травой мелькают крылья мотыльков, кое-где торчит одинокая ольха или осина, зеленеют островки кустарника; но это были предательские болотистые места. Через несколько шагов у Андрея зачавкало под ногами, а в просветах между подушками кислой травы жирно заблестела ржавая вода.

Андрей всегда ходил только по краю болота. Он помнил, как в ту осень, когда он пошел в школу, в болоте утонула телка. Когда люди прибежали на зов пастуха, болото уже затянуло животное.

Вот почему Андрей так осторожно обходил теперь эти места. И вдруг… Что это? Или он ослышался? С болота долетел зов: «По-мо-ги-ите!» Крик доносился то сильнее, то слабее, словно человек кричал уже из последних сил.

Андрей остановился. В голове у него как молния мелькнули рассказы бабушки о трясинах, о блуждающих огоньках и светлячках, которые заманивают людей в такие места. «А, все это сказки! – подумал он. – Тут нужна помощь! Что делать? Бежать за кем-нибудь или самому…»

С болота снова послышался голос. Казалось, это хрипло кричал ребенок. У Андрея задрожали колени. В голове начало стучать. Самое верное – это бежать за людьми в деревню. А что, если не успеют прибежать вовремя?

Нет, Андрей должен сам убедиться, что можно сделать, а потом решить, как быть.

Легкими, осторожными шагами он ступил в болото. Но вдруг под ногами зачавкало… У Андрея по телу побежали мурашки. Ему страшно захотелось вернуться, но он пересилил себя и двинулся дальше. Ржавая вода поднялась до щиколоток. Еще два шага – и Андрей ушел в нее по колено. «Надо дотянуться до кустов, – подумал он, – там будет легче!»

Андрей с трудом подобрался к ним. Ему нужна была палка, с ней бы он чувствовал себя уверенней. Мальчик стал высматривать ветку, которую он смог бы использовать.

Но тут снова донесся плачущий голос:

– Помогите!

С болью слушал Андрей эти крики. И он что было сил закричал:

– Э-эй! Кто та-ам?

– Скорей сюда! Помогите! – отозвался голос с болота.

– Иду-у! – громко ответил Андрей, лихорадочно высматривая подходящую ветку.

Наконец на глаза попалась толстая кривая ветвь. Такая бы не дала ему провалиться. Всем телом мальчик налег на нее, но она лишь согнулась. Андрей пробовал еще и еще раз. У самого корня что-то затрещало. Еще немного, и ветка надломилась. Андрей отер вспотевший лоб и снова взялся за нее.

Работал он лихорадочно, рвал сук с той силой, которая появляется у человека в трудные минуты. Если б только можно было встать на что-нибудь твердое; ноги все время скользили и проваливались в трясину. Но сук должен уступить, хочет он этого или нет! И внезапно, сухо треснув, он оторвался.

Андрею казалось, что он движется страшно медленно. Но нужно было идти осторожно. Стоило лишь на секунду забыться, и он проваливался выше колен.

Крик звенел где-то совсем рядом. Это был детский голос.

– Держись! – Андрей пытался подбодрить ребенка.

Наконец Андрей увидел его – и окаменел: Йозё!

Это был мальчик из соседней деревни, на два года моложе Андрея. Кто не знал эту веснушчатую рожицу с вечно растрепанным чубом! Непоседливое существо, Йозё всегда во что-нибудь ввязывался.

Но теперь он торчал по пояс в трясине, раскинув в стороны руки, чтобы дольше удержаться на поверхности.

Что делать? Йозё был на большом расстоянии от кустов. Когда он увидел Андрея, он крикнул:

– Помоги, Андрейка!

И Андрей сделал шаг, другой, потом еще один… и начал медленно, но безостановочно проваливаться куда-то вниз. С помощью ветки он быстро выбрался назад. Нет, он не дастся! Если бы какая-нибудь веревочка!.. Привязал бы за ветку, тогда можно было бы легко вытащить Йозё. Андрей обшарил свои карманы, но не нашел даже обрывка бечевки. А ведь часто носил с собой целые мотки…

– Скорей, Андрейка!.. Чего же ты ждешь? – просил Йозё и стал рваться из трясины.

– Я не могу к тебе… – тихо сказал Андрей, сжав губы. Он был в отчаянии.

– Сделай что-нибудь.

Внезапно Андрей решился. Он бросит сук Йозё, – тогда тот еще некоторое время продержится, а он полетит за помощью.

– Не уходи! – всхлипнул Йозё, когда Андрей сказал ему об этом.

– Нужно… Хватай!..

Андрей примерился, размахнулся и… облегченно вздохнул. Сук плюхнулся возле Йозё.

– Держит? – спросил он, когда мальчик схватился за сук. – Держит… Немного держит, – говорил Йозё, стуча зубами. – Сейчас приду, Йозё, еще немного потерпи! – кричал Андрей уверенным голосом, а сам уже продирался через кусты назад.

Горький плач Йозё толкал его в спину – скорей, скорей! Теперь уже было все равно, провалиться по щиколотку или выше колен. Лишь бы скорее выбраться на твердую землю и лететь, лететь… В последний раз Андрей обернулся и крикнул:

– Приду, не бойся!

Но теперь, когда он увидел, как далеко деревня, он почувствовал, как сердце у него сжалось. «Не добегу… Не добегу…» – стучало в ушах, и страх охватил мальчика. Но Йозё не должен погибнуть!

Андрей бежал что было сил и неотрывно смотрел на далекую деревню. Но деревенские домики по-прежнему оставались маленькими. Казалось даже, что деревня отступает перед ним. А вокруг ни души. Андрею стало жарко, он на бегу развязал пионерский галстук и расстегнул рубашку. Легкий ветерок погладил ему грудь, и бежать стало легче.

Вдруг воздух прорезал хриплый голос гудка. Поезд! Андрей бросил взгляд на высокую насыпь, где в тихом ожидании лежали рельсы. Через мгновение по ним прогремит поезд. Пассажирский или товарный?.. Но это все равно: и на том и на другом есть люди! А люди – это помощь для Йозё!

Андрей резко повернул к железнодорожной насыпи. Со стороны деревни приближался поезд, окутанный сизым дымом.

Мальчик взбежал вверх по крутому откосу и остановился между серебряными рельсами. В руках у него трепетал на ветру пионерский галстук.

Поезд был еще далеко, но рельсы звенели, и дрожала насыпь. Грохот усиливался с каждой секундой. Паровоз вырастал. Это был могучий великан, который выплывал из облака дыма. «Только бы увидели, только бы увидели…» – шумело в голове у Андрея, когда он высоко над головой поднял алый галстук. Тут он понял, что произойдет, если его не увидят. Ему очень захотелось скатиться кубарем с насыпи, но вдруг над будкой паровоза вылетел белый клубок пара и сразу же заревел гудок. Люди увидели его! Андрей чувствовал, как дрожат колени, но не двинулся с места, а только быстро махал галстуком из стороны в сторону. В висках у него била кровь, как будто ей стало тесно в жилах и захотелось вырваться на свободу.

А вдруг машинист не остановит? Или не сможет остановить! А Йозё тонет в болоте…

Паровоз стремительно мчался вперед, гудок гудел не переставая, словно разъяренный зверь. Перед глазами Андрея пошли темные круги. Они вертелись с головокружительной скоростью. Мальчик едва держал галстук над головой…

Пришел он в себя только тогда, когда сердитый машинист закричал ему в лицо:

– В чем дело? Смотри, чтобы я тебя не выпорол! Ты понимаешь, что значит остановить поезд?

– Тонет!.. Там, там… тонет! – пробормотал он.

– Кто тонет? – не понял человек в замасленном комбинезоне, однако посмотрел в ту сторону, куда показал мальчик.

Но вдали только зеленел лес и нигде не было видно воды.

– Говори, парень, кто тонет! – потряс он Андрея за плечо.

Андрей уже пришел в себя и отрывисто сказал, где Йозё и что с ним. Резко повернувшись, машинист бросился в будку паровоза. Через минуту он появился снова, неся в руке длинную крепкую веревку. В другой он держал лейку, первый предмет, который попался ему под руку. Крикнул кочегару, чтобы держал паровоз под паром, и схватил Андрея за руку:

– Бежим, парень!.. Ты пионер? – спросил он, когда увидел в руке у Андрея красный галстук. Видно, ему хотелось как-то загладить свою резкость.

– Да, да, бежим, дядя!

Они прибежали к болоту. Здесь стояла тишина.

Андрея затрясло. Ждет его мальчик или уже вода крутится над ним? Он приложил руки ко рту и закричал изо всей силы:

– Йо-зё!

Жив или нет?

И тут из-за кустов донесся скорее стон, чем крик:

– Андрейка!..

– Мы идем, Йозё!.. Мы идем! – крикнул Андрей, и горло его сжалось.

Он бросился вперед, шатаясь, иногда падая в ржавую маслянистую воду, но мигом вскакивая и пробираясь дальше. Машинист шел следом огромными шагами, не замечая, что штаны его промокли, а ботинки полны густой грязи.

Наконец они прорвались через заросли кустов. Йозё был уже по плечи в воде. Он судорожно сжимал сук, который ему очень помог. Андрейка не опоздал…

Машинист быстрыми движениями привязал веревку к лейке, крикнул:

– Хватай, парень! – и бросил.

Лейка упала около Йозё, залив ему лицо грязной жижей. Йозё схватил веревку, и машинист стал ее тянуть. Андрей хотел помочь, но машинист оттолкнул его:

– Не надо, у меня одного пойдет лучше!

Йозё понемногу вырывался из трясины. Он попробовал идти, но ноги не слушались мальчика. Веревка сделала свое дело.

Когда Йозё приблизился к своим спасителям, они схватили его под руки и потащили из болота. С него ручьями лилась вода, падали куски тины. Зубы стучали от холода, а может быть, и от пережитого страха.

Они донесли его до насыпи и положили на теплую траву. Солнце возвращало ему жизнь.

Машинист шагнул к Андрею и подал ему замасленную руку.

– Извини, – сказал он приглушенным голосом. – Извини, что сначала нагрубил. Как тебя звать? – Он провел рукой по щеке мальчика. – Ты герой, Андрей! Не всякий смог бы так долго выстоять перед идущим поездом.

Андрея переполнило радостное чувство. Какая-то неизвестная сила выпрямила его, и вдруг у него задрожал подбородок.

– Ну, будь здоров! – И машинист пошел к паровозу.

На последней ступеньке он еще обернулся и напомнил Андрею, чтобы он скорее отвел Йозё домой, ведь он мог заболеть.

– Он не из нашей деревни, – нерешительно ответил Андрей.

Когда машинист узнал, откуда Йозё, он весело закричал:

– Мы остановимся около твоей деревни! Иди сюда, мокрая курица, отвезу тебя домой! Согреешься тут у котла.

Андрея так и кольнуло. Вот это да! Ехать в будке машиниста! Он хотел что-то сказать, но тут раздался гудок и поезд стал набирать скорость. Когда состав исчез за поворотом, Андрей все еще смотрел ему вслед и махал рукой. В глубине души он завидовал Йозё, который уехал на паровозе.

Андрей постоял немного в наступившей тишине и потом повернул к деревне. В лес он уже не пошел. И всю дорогу домой он представлял себе мокрого Йозё, который ощупывает в будке всякие колесики и ручки. А машинист добрый. Он, наверное, позволит Йозё посвистеть паровозным свистком.

Андрейка тоже попробовал посвистеть, но у него не получилось.

Питер Абрахамс
ОТРОЧЕСТВО

(Из романа «Пароль: «Свобода!»)

В перерыве на второй завтрак я обычно мыл у кузницы машину мистера Вайли. За это он давал мне шиллинг в конце недели. А мой начальник, мастер Дик, повысил мне зарплату до трех шиллингов, так что каждую субботу я приходил домой с четырьмя серебряными монетами в кармане. Половину я вносил за стол, двенадцать пенсов оставлял себе на карманные расходы, и еще один шиллинг тетушка Матти откладывала для меня про черный день. Случалось, она брала взаймы из моих сбережений, но прежде непременно спрашивала разрешения и всегда возвращала долг в мою скромную казну, бережно хранившуюся у нее в матраце.

Однажды, когда я вымыл машину, мистер Вайли сказал:

– Там у меня на столе бутерброды, возьми.

Он отъехал, и я пошел в контору. Девушка в очках с толстыми линзами жевала в углу завтрак, уткнувшись в книгу. Она подняла глаза, когда я вошел.

– Мистер Вайли разрешил мне взять это. – Я показал на бутерброды.

– Ну что ж, бери.

Я взял пакет с бутербродами и повернулся к двери.

Она окликнула меня.

Я остановился и обернулся.

– Миссис?..

– Мисс, а не миссис! «Миссис» говорят только замужней женщине.

Ее улыбка придала мне смелости.

– Мы говорим так всем белым женщинам, миссис.

– Значит, вы говорите неправильно. Говори мне «мисс».

– Да, мисс.

– Ну вот, так лучше… Сколько тебе лет?

– Одиннадцатый, мисс.

– Почему ты не ходишь в школу?

– Не знаю, мисс.

– Ты умеешь читать и писать?

– Нет, мисс.

– Ну что ты заладил – «мисс» да «мисс». Перестань.

– Хорошо, мисс.

Она засмеялась.

– Сядь. Если хочешь, ешь свои бутерброды здесь.

Я присел на краешек стула у двери.

– И тебе никогда не хотелось учиться?

– Не знаю, мисс.

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Да, мисс.

Она перевернула страничку в книге, которая лежала у нее на коленях, посмотрела на меня и принялась читать вслух. Это был Шекспир в изложении Чарльза и Мэри Лэм, издания 1807 года.

История Отелло сразу захватила меня, а по мере того как белая мисс читала, полностью овладела всеми моими чувствами. Я мысленно перенесся в страну, где храбрый мавр жил и любил и где погубил свою любовь.

Девушка закрыла книгу.

– Нравится?

– О да!

– Вот видишь. В этой книге много таких историй. Если б ты ходил в школу, ты смог бы прочесть их сам.

– А я смогу потом найти такую книгу?

– Конечно, книг много.

– Таких, с такими же историями?

– И таких. Книг тысячи тысяч.

– Тогда я иду в школу!

– Когда? – Глаза у нее заблестели.

– В понедельник.

– Начало положено! – Она рассмеялась. – А почему ты до сих пор не учился?

– Не знаю.

– Ты же видел, что другие дети ходят в школу?

– Никто не рассказывал мне про такие истории.

– Ах вот оно что! Истории…

– Когда я научусь читать и писать, я сам стану сочинять такие же…

Она улыбнулась, а потом вдруг выпрямилась, взяла со стола ручку и открыла книгу.

– Как твоя фамилия?

– Абрахамс, мисс, Питер – так мое полное имя. Питер Абрахамс.

Она что-то надписала на книге.

– Смотри, я поставила здесь твое имя.

Я посмотрел.

– Мое, мисс?

– Да. Я написала: «Из книг Питера Абрахамса». Это тебе.

– А где мое имя?

– Вот эти два слова. – Она показала. – Ну, бери же!

Я взял книгу. Я держал ее очень бережно. Я шагнул к двери, оглянулся. Она покачала головой и засмеялась. И вдруг затихла.

– О боже! – произнесла она и снова покачала головой.

– Спасибо, мисс. Спасибо!

У нее странно блестели глаза за толстыми стеклами очков.

– Иди! – сказала она. – Ступай… В добрый час…

Я растерянно топтался у двери. Она плачет? Но почему?

– Еще раз спасибо, мисс. Спасибо!

– Но вы же видите, сэр, он пропустил половину занятий. Уже середина семестра, и у меня переполнен класс. И потом, такой верзила! Он и по возрасту перерос четвертый… Где ты был, когда начинался учебный год?

– Я работал, мисс.

– ?!

– Ну конечно, конечно. Ведь у нас образование обязательно только для белых и никому нет дела до того, ходит этот мальчишка в школу или нет. Почему я должен вам все это говорить?! Неужели мне нужно приводить вам цифры неграмотности среди вашего же народа? Вы туземка, и я еще должен рассказывать вам о положении вещей, которое вам известно лучше, чем мне!

– Нет, сэр… Но…

– Я знаю. В вашем классе в три раза больше учащихся, чем должно быть; у вас не хватает грифельных дощечек и карандашей; некоторым верзилам пора самим иметь детей и отпустить бороду; у вас не хватает парт; вы не в силах уследить за всей этой оравой. Я все знаю. Но вы только задумайтесь: мальчишка на работе слышит, как кто-то читает книгу, и желание прочесть ее самому приводит его сюда! Он говорит: «Примите меня, я хочу учиться». А мы покажем ему на дверь только потому, что он не отвечает каким-то требованиям? У нас в стране столько талантов, что мы можем позволить себе бросаться ими?.. Слушайте! У меня есть идея! Мы примем его в школу и заставим его и других переростков проходить три дня за один… Мальчик! Питер!

– Сэр?

– Не боишься тяжелого труда?

– Нет, сэр.

– Я задам тебе работу! Ты у меня узнаешь, почем фунт лиха, но я обещаю: к концу года ты будешь читать и писать. Условия жесткие. Если ты будешь замечен в расхлябанности, лени, я велю учительницу послать тебя ко мне и высеку розгой! Крепко высеку! Согласен?

– Да, сэр.

– Ну вот, мальчик и я – мы оба торопимся. Помогите нам. У нас нет лишнего времени… Берите его!

– Слушаю, сэр.

– Хэлло! Еще один?

– Да. Они с директором торопятся. Директор изобрел новую систему: переростки проходят трехгодичный курс обучения за год.

– Бог ты мой!

– С ума сойти, да и только.

– Одного у старика не отнимешь: он болеет за образование цветных. Виссер – единственный директор, о котором я могу это сказать за все годы, что здесь работаю. А он бур! Ты знаешь, на него хотели надеть смирительную рубаху…

– Да. Бурский поэт, мечтатель, безумец. Ему легко сидеть за своим столом и сочинять прекрасные программы. Всю черную работу приходится делать нам.

– Не унывай, деточка. Не такой уж он плохой. Пойду утихомирю свою ораву. Пока.

– Заходи.

– Садитесь. Вот наш новый ученик, Питер Абрахамс. Дайте ему место в углу на последней парте. Подвинься, Адамс.

– С вашего позволения, мисс…

– Да?

– Здесь нет места. Мы так стиснуты, что почти нельзя писать, руку не высвободишь.

– Питеру нужно место. Потеснитесь как можете.

– Слушаю, мисс.

– Так, а теперь поднимите руку, у кого целые грифельные дощечки. Так, значит, ни у кого нет?

– Они все потрескались, мисс.

– Неважно, если они потрескались. Один, два… Только у троих?

– У меня моя собственная, мисс.

– Ты хочешь сказать, Маргарет, что ты сама себе купила дощечку, а не получила ее в классе?

– Да, мисс.

– Так и говори. Ну, хорошо, можешь опустить руку, Маргарет.

– С вашего позволения, мисс…

– Да, Томас?

– У меня дощечка треснула посредине. Я могу дать половинку этому…

– Питеру. Очень мило с твоей стороны, Томас. Благодарю тебя. А ты, я вижу, перебрался на парту Джонса? Но он придет завтра и попросит тебя пересесть.

– Он больше не придет, мисс. У него отца в тюрьму посадили, и Джонсу теперь придется работать, чтобы помогать матери… Такое несчастье! Вы так любили Джонса, не правда ли, мисс?

– Довольно, Адамс. Благодарю, Томас. А у тебя есть отец, Питер?

– Нет, мисс.

– Тебе тоже нелегко приходится?

– Не очень, мисс.

– Вот возьми этот талон. На большой перемене дети выстроятся в очередь в буфете, встань вместе с ними, покажешь талон и получишь бесплатный завтрак. Все. Можешь идти на свое место.

– Спасибо, мисс. Простите, я причинил вам лишнее беспокойство.

– Вернись, Питер. Я хочу, чтобы у тебя и мысли не было, будто ты причиняещь здесь кому-нибудь беспокойство – мне или кому бы то ни было! Ты понял?

– Да, мисс.

– Мы здесь для того, чтобы учить вас и помогать вам. Очень сожалею, если ты что-нибудь не так понял из нашего разговора. Тебе ведь тоже случается иной раз говорить не то, что ты думаешь, не так ли?

– Да, мисс.

– Ну так вот, забудь об этом. И никому не рассказывай, что я и та, другая учительница говорила о директоре.

– Слушаю, мисс.

…Эй, би, си, ди, и, эф, джи, эйч, ай, джей, кей…

.......................................................................

потом «уай» и «зет» стоит – вот и весь наш алфавит…

Дважды один два-а-а…

Дважды два четы-ы-ре – моют пол в квартире.

Дважды три шесть – негде в комнате присесть.

Дважды четыре восемь – не опаздывать в школу просим!

Дважды шесть двенадцать – вовсе не тринадцать.

Дважды девять восемнадцать.

Дважды десять двадцать…

К – буква.

О – буква.

Т – буква, вот.

Поставьте их рядом, и у вас будет «кот».

– Разрешите спросить, мисс…

– Да?

– Все на свете книги составлены из букв?

– Да, все на свете книги составлены из букв.

– Ии-сусе Христе!

– Что?!

– Ничего, мисс, благодарю вас.

– Эй, посмотрите-ка, нашей голодной команды прибыло. Он из нашего класса. Эй, Питер Абрахамс! Потянуло похлебать со скотиной кофейных помоев? А знаешь, они плюют в чашку, чтоб полнее было…

– Ха-ха-ха!

– Ш-ш-ш! Старина Виссер подслушивает.

– Поди-ка сюда! Да, да, именно ты! Никуда ты не убежишь, трусишка! Я тебя узнал. Иди сюда!

– Сэр?

– Я слышал, что ты сказал. А что, если я тебя теперь исключу?

– Я ничего дурного не имел в виду, сэр.

– Ну конечно же! В этом вся беда с вами, и с этой страной, и со всеми нами! Мы никогда ничего дурного не имеем в виду. Мы наносим обиды, унижаем людей, оскорбляем, лжем и никогда при этом не имеем в виду ничего дурного. На тебя ведь всегда смотрят свысока – тебя это ничему не научило? Тебе тоже хочется смотреть свысока на кого-нибудь другого? Убирайся! Если я еще раз услышу что-нибудь в этом роде от тебя или кого-нибудь другого… Преподаватель!

– Да, сэр.

– Неужели мы не можем уберечь детей от грубости их соучеников, хотя бы на время, пока они принимают пищу?

– Увы, сэр.

– Их третируют, потому что они бедней своих собратьев. Чванливость одних угнетенных перед другими!

– Не будем с ним играть. У него волосы курчавятся, как у кафра.

– Ну и пошел к черту! У тебя прямые, зато ты чернокожий!

– …Вот и вся история про Иосифа, который был справедлив ко всем людям.

– Это было на самом деле, сэр?

– Да.

– Почитайте нам, пожалуйста, еще, сэр.

– У меня целых три класса, вам известно?

– Да, сэр.

– Ну так ступайте, меня ждут другие дети, а у вас сейчас урок истории…

– А, Абрахамс. Нас хватило всего на полгода, постепенно начинаем сдавать?

– Нет, сэр.

– Ты хочешь сказать, что твой учитель лжет?

– Боже упаси, сэр.

– Прискучило упорно трудиться? Дальше первой ступени идти не хочешь?

– Почему же, сэр?

– Тогда выкладывай, в чем дело.

– Арифметика, сэр. Не дается она мне, сэр.

– А ты пытался?

– Да, сэр.

– Запись в журнале говорит, что ты не проявляешь к арифметике должного интереса.

– Я пытался, сэр.

– Ты хочешь сказать, что здесь написана ложь?

– Нет, сэр. Я хочу сказать, я изо всех сил старался заинтересоваться.

– Но тщетно?

– Да, сэр.

– Ты, конечно, знаешь, что не я составляю школьные программы.

– Да, сэр.

– Ну так вот, пока ты не достигнешь определенного уровня знаний по арифметике, никакие высокие оценки по остальным предметам тебе не помогут. Таков закон, и не я его придумал. Я стараюсь, сколько могу, помочь тебе пробиться, и ты должен посидеть над арифметикой. Захочешь – найдешь время за счет других предметов.

– Мне нравятся другие предметы, сэр.

– Знаю. Но чтобы попасть, куда ты нацелился, придется заняться и тем, что тебе не по душе… Куда ты собираешься поступить? Чем думаешь заняться дальше?

– Те истории, сэр…

– Истории?! Ты про книгу, которую тебе подарила та молодая дама?

– Да, сэр.

– А ты не начал забывать их?

– Я теперь пытаюсь их читать, сэр.

– Ну и что-нибудь понимаешь?

– Не очень много.

– Что ж, все в твоих руках. Между тобой и теми будущими знаниями, которые помогут тебе понять эту книгу, стоит арифметика. Как лев, преграждающий тебе путь! Тебе остается либо повернуть вспять, если ты не справишься с ним, либо сразить его и двигаться вперед. Третьего не дано. Творцы наших законов об образовании не позаботились о поэтах. Желаю тебе сразить этого льва и продолжать путь. Арифметика не нужна поэту, но тебе необходимо сдать экзамен… Я обещал тебя выпороть, если тебя когда-нибудь пришлют ко мне, и я должен сдержать свое обещание. Спусти штаны, повернись спиной, и да поможет тебе жгучая боль от розги сразить этого льва…

– Хэлло, Питер.

– Хэлло, Эллен.

– Пошли на другой конец спортплощадки, там меньше народу…

– Не могу.

– Ну пожалуйста… Может, ты просто не хочешь?

– Я хочу, но не могу.

– Почему?

– Зачем спрашивать, когда ты прекрасно знаешь, что я должен стоять в очереди.

– Не сердись!

– А ты не задавай ненужных вопросов.

– Я спросила только потому, что тебе не обязательно стоять в очереди.

– Я хочу есть.

– Я принесла лишние бутерброды.

– Для меня?

– Да.

– Почему?

– Ты мне нравишься. Ты лучший мальчик во всем классе.

– У других отметки лучше.

– Только по предметам, которые ты не любишь. И кроме того, я слышала, как учитель говорил, что ты самый умный. Я с ним согласна. Пошли? Я не хочу, чтобы все видели, что я принесла тебе завтрак.

– Я думал, ты беднее меня, а ты просто худее.

– Еды у нас хватает. Там, где мама работает, выбрасывают уйму пищи, и мама может приносить домой сколько угодно. Я взяла для тебя бутерброды с курицей. А я все равно не стану толще, как меня ни корми. Пожалуй, мне лучше сразу сказать тебе, что у меня слабые легкие…

– Почему?

– На, бери бутерброды. Тут никто не видит. Пошли вон под то дерево… Вкусно?

– Мммм…

– Я рада. Я буду приносить тебе все самое вкусное… А на потом я прихватила еще кое-что сладкое.

– Мне нечего тебе дать.

– А мне и не нужно ничего. Я просто хочу дружить с тобой, если я тебе нравлюсь. Вот почему я и сказала тебе сразу про легкие. Моя бабушка учит меня, что надо всегда говорить правду. Но даже если я тебе не нравлюсь, я все равно буду каждый день приносить тебе завтрак. «Каждый день» – это, конечно, до тех пор, пока мама будет жить с нами. Она может уйти, и тогда все это кончится… Я тебе нравлюсь? Ты не сказал.

– Да.

– Правда? Перекрестись!

– На, смотри!

– Мне и самой так казалось, но я не была уверена. Только я знала, ты никогда не признался бы, если б я не спросила. А ведь девочке нелегко признаться мальчишке, что он ей нравится.

– Мальчику тоже.

– Но не такому, как ты… Бери и мой бутерброд, пожалуйста. Я все равно не съем. А мужчина должен есть больше, чем женщина. Я всегда рассказываю о тебе бабушке. Она хочет, чтобы я пригласила тебя к нам. Но ты можешь не приходить, если не хочешь…

– Я хочу. Я сегодня понесу твои книги.

– Ладно. О, я так рада, что ты больше не будешь стоять в этой очереди. Я чуть не плачу, когда слышу, что они там говорят.

– У меня есть волчок и несколько настоящих мраморных шариков. Возьми.

– Нет, не надо. Просто будем дружить.

– Давай. Я считаю, ты самая красивая девочка во всей школе.

– Я темная, и у меня курчавые волосы.

– Ну и что ж такого? Ты мне нравишься.

– Я хочу, чтобы ты стал первым учеником в классе. Ради меня.

– Нет. Первой будешь ты. Ладно? Мне тоже этого хочется.

– Я постараюсь, если тебе этого действительно хочется.

– Ты будешь первой, я вторым, а старина Арендси – третьим. Я хочу, чтобы я мог гордиться своей девушкой.

– Хорошо. Я постараюсь… Звонок. Боже, нам придется нестись со всех ног. Мы опоздаем.

– Давай руку.

– Не так быстро, пожалуйста. А то я закашляюсь.

– …Старый Виссер пыжится от гордости за своих подопечных. Почти вся дюжина сдала экзамены за два класса. А первая пятерка даже сделала бы честь второму классу нормальной школы. Он хочет дать всем почувствовать, что эта ужасная зубрежка стоила потраченного на нее времени.

– Все-таки он добрый человек… Чего тебе, Питер?

– Мистер Виссер сказал, что вам, может быть, захочется посмотреть на награду, которой он удостоил меня за мое сочинение.

– О… дай взглянуть. Я не знала, что была объявлена награда… За что же? О, Джон Китс, «Стихи». Прекрасная книга. Но ведь тебе, наверное, еще не прочесть ее.

– Мистер Виссер велел мне сказать вам, что когда-то я не смог прочесть Шекспира даже в переложении и что именно это привело меня сюда, в школу. Он просил вас прочесть мне что-нибудь.

– Изволь. «…Пойду с тобой, чтоб быть поводырем тебе, чтоб в нужный час быть обок, рядом, чтобы помочь твоей беде…» Говорит это тебе о чем-нибудь?

– Нет, мисс. Но мистер Виссер сказал, что когда-нибудь я это пойму.

– Ух, этот старик! Это его-то считают безумным и ему не доверили руководить школой для белых!.. Ступай, Питер, беги…