Текст книги "Трудное время (ЛП)"

Автор книги: Кара МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Ты думаешь, я такой же, как он, да? Ты думаешь, если ты дашь мне достаточно времени, я сделаю тебе больно, как он.

Я заерзала на стуле, внезапно мне стало очень некомфортно.

– Я не знаю, что я думаю.

– Я не тот парень, который со временем становится подлым. Но если кто-то поимел людей, которых я люблю, я не собираюсь просто сидеть на месте.

Мои брови приподнялись.

Казалось, Эрик одернул сам себя. Я видела, как его щеки приобрели красу, и он напрягся, достал телефон из кармана и посмотрел на экран.

– Я должен встретиться с надзирателем в пять сорок пять. – Он встал, чтобы надеть свой плащ.

Мой желудок свело. Я чувствовала неудовлетворение от почти неполученного удовлетворительного объяснения. Когда он надел шапку, я посмотрела на его шею, по-прежнему красной от холода. Я подняла шарф со спинки стула. Это был ярко-зеленый кашемировый шарф, и он, как драгоценность, дополнял мое зимние пальто верблюжьего цвета в серо-белой зиме Мичигана. Я очень любила его.

– Вот, – сказала я, протягивая его.

Его брови поднялись.

Я потрясла его.

– Бери. У меня есть другой дома.

Нехотя, но все-таки он позволил мне вложить его себе в руку.

– Зеленый.

Я думала о тебе, когда покупала его.

– Он очень мягкий.

– Надень его. Твоя шея вся потрескалась.

Он сжал его пальцами, но на лице было опасение.

– Я хочу, чтобы он у тебя был.

Он взглянул в мои глаза.

– Мне не нужна твоя милостыня.

– Это не милостыня. Так женщина говорит мужчине, что он упрямый осел. Надень его, пока не обветрился.

Легкая усмешка, легкий вздох.

– Я одолжу его. Но только если снова тебя увижу. К тому моменту я приобрету свой собственный.

– Ладно.

Он поймал мой взгляд.

–Ладно? – спросил он. – Мы увидимся?

– Я не уверена.

– Нам не нужно… Нам не нужно быть теми людьми, которыми мы были в письмах. Можем быть просто теми, кто мы сегодня.

Если я позову тебя в постель, какого мужчину я получу? Черт. Я не хотела об этом думать.

– Хотя, возможно, тебе не нравится тот, кем я являюсь, – добавил он тихо.

– Я не знаю, кто ты, Эрик. Ты скрывал многое от меня – о том, что тебя выпускают. И почему ты сделал то, из-за чего тебя закрыли.

– С первым я соглашусь. Но я не могу сказать тебе почему. Мне жаль.

Я вздохнула, наблюдая за его пальцами, когда они прощупывали шарф.

– Тогда скажи мне вот что. То, что сделал этот мужчина…, это было хуже, чем попытка избить человека до смерти?

Его взгляд метался взад и вперед между моими глазами.

– Это не легкий вопрос, Энни. Но он очень сильно навредил кое-кому. Тому, кого я люблю, человеку, который не сделал и половины того плохо, что он сделал. Он сделал то, за что ему пришлось бы отвечать. И он ответил передо мной.

– Почему он не мог ответить перед полицией?

– Не мне решать.

Я зажмурила глаза, утомившись. Когда я открыла их, он выглядел настолько же усталым, насколько я себя чувствовала. Я встала. Наблюдала, как он обмотал мой шарф вокруг шеи, его кончику так ярко контрастировал на темном плаще.

– Тебе идет этот цвет.

Он вяло улыбнулся.

– Я помню время, когда я одевал тебя.

Мое тело ответило, запев. Он говорил, как говорят любовники, когда их интрижка подошла к концу. С грустью, любовью и пониманием. Были ли мы любовниками? Даже ни разу не прикоснувшись друг к другу? Мой шарф сейчас ласкал больше кожи этого мужчины, чем мне когда-либо доводилось.

– Я помню, мне это нравилось, – сказала я мягко.

– Я все тот же. Я все еще тот мужчина.

Я отвела взгляд. Слезы закипали, и это была еще одна близость, которую я не была готова предложить ему.

– Посмотри на меня, – прошептал он. И от того, как он сказал это, весь шум и каждый человек вокруг нас просто исчезли. Я повернулась. Он протянул один конец шарфа, поднес его к моей щеке.

– Обожаю, когда твои глаза так делают, – сказал он голосом полным удивления. – Когда они становятся зелеными рядом с чем-нибудь зеленым. Словно впитывают в себя цвет. – Он опустил шарф. – Ладно. Мне пора идти.

Я кивнула.

Мы оделись. Он протянул руку, и я подошла к двери, которую он придержал.

– Спасибо.

– Время от времени я буду возле библиотеки, – сказал он. – Я не могу повлиять на это. Зависит от погоды и куда меня отправят. Из-за моей судимости и при нынешней ситуации, я просто должен выполнять приказы босса.

– Все нормально. Я не боюсь тебя.

– Точно?

Я покачала головой.

– Да. Думаю, что да.

– Хорошо.

Мои губы дернулись, и я поджала их. Я не могла сказать, то ли я хотела улыбнуться, то ли заплакать.

– Хочешь…, хочешь я дам тебе свой номер? – спросил он. – Тебе не обязательно звонить по нему. Но ты бы хотела этого? Или мою электронную почту?

– У тебя есть электронная почта? – Почему это казалось мне таким нереальным?

Он кивнул.

– Моя сестра отдала мне свой старый ноутбук.

– Эм… тогда хорош. Не повредит.

Он выудил свой кошелек и достал визитную карточку со всей возможной информацией. Эрик Коллиер. Контрактный ландшафтный работник. Разовые поручения. Адрес электронной почты. Номер телефона. Свободный мужчина.

Я сунула ее глубоко в свой карман пальто.

– Спасибо.

– Возможно, скоро увидимся, Энни.

Я наблюдала за его губами, пока он говорил это, моим щекам стало тепло, когда я вспомнила, как фантазировала о том, чтобы поцеловать их.

– Увидимся.

Легкое подергивание этих губ, легкая волна, затем он разворачивается и направляется к дороге. Мой шарф обвивает его шею, возможно, пахнет моим лосьоном. Его визитка в моем кармане скользит между моих облаченных в перчатку пальцев.

Мужчина, который вернул меня к жизни, переходил улицу, оставляя меня в темноте и холоде. Оставлял меня желающую.

Глава 10

Я приняла решения двумя днями позже. После многих мыслей без алкоголя. Взвесив все за и против, и не найдя никаких ответов, только получив больше вопросов. Я напечатала вопрос в заголовке электронного письма.

«Хочешь встретиться в субботу вечером? Как те два человека из магазина пончиков. На Бенсон-стрит есть бар, называется «У Лолы». В семь?

Энн».

Я замерла. Нажала на клавишу возврата. Добавила «и».

«Энни»

Я могла бы позвонить. Но письмо… разве это не единственный способ?

Он не отвечал последующие два дня, прислав ответ днем, когда я была занята в Казинсе. Я занятая переживаниями о том, что он либо не получил мое послание, либо решил игнорировать его. Мое сердце замерло, когда увидела его имя во входящих письмах.

«Я приду. И принесу твой шарф. Эрик».

Когда вечер настал, я пришла раньше. Но он пришел еще раньше.

Через фасадное окно я заметила его спину, его растрепанные волосы. Когда я распахнула дверь, казалось, словно я раскрыла ребра, показывая свое бьющиеся и легкое сердце всему миру. Он не заметил меня, пока я не добралась до кабинки, которую он занял. Он выглядел удивленным, когда наши взгляды встретились.

– Добрый вечер, – сказала я, снимая пальто. Я надела его для формальности, не готовая сказать ему, что я здесь живу. И оделась я точно так, как себя чувствовала – остерегающий комплект, скрывающий внутреннюю коварную надежду. Джинсы и подходящий свитер не предвещали ничего особенного…, но под ними – кружево и атлас цвета весенней зелени.

– Добрый вечер. – Он изучал меня, пока я усаживалась, его выражение лица было тяжело прочитать. Мой шарф был аккуратно свернут на столе возле его локтя, и он подтолкнул его по гладкому дереву. – Спасибо за него.

– Пожалуйста. Ты в порядке?

– Да, в порядке. Только я думал, что буду еще ждать. По крайней мере, до семи.

Я пожала плечами.

– Мне нужно было выпить. – И увидеть тебя. Кем бы ты ни был. В баре было тепло, и на нем была футболка, а его зимняя одежда покоилась рядом. Я пыталась не смотреть на его руки.

Он огляделся.

– Это место не одобрит мой надзиратель.

– Мы нарушаем твои условия?

Он покачал головой.

– Неа. Но я уверен, ты не из тех девушек, которые предпочитают такие места.

Я передернула плечами.

– Я живу здесь поблизости, да и в Даррене нет особо шикарных мест. Могу я что-нибудь заказать тебе?

– Ты сиди. Я принесу тебе, что ты хочешь.

Мои глаза метнулись к бару, и я была счастлива, что сегодня не смена Кайла. Меньше всего мне были нужны его косые, требовательные взгляды, – «Это тот парень? О которо, мы тебя предупреждали?»

– Холодный чай с лимоном, льдом и порцией бурбона.

Эрик выглядел озадаченным, но кивнул. – Конечно.

Вскоре он вернулся с моим напитком и бутылкой пива. Мы пили в угнетающей тишине около полминуты, а затем он спросил:

– В общем, почему ты решилась снова со мной увидеться?

Я перечитала твои письма в понедельник ночью. Все до одного. Попробовала каждое слово на вкус, затем представляла, как мы воплощаем их в жизнь в своей голове, всю неделю.

– Я не уверена.

Его брови плотно съехались.

– Я не пытаюсь играть с тобой, – сказала я. – Если бы я знала, что я ищу, я бы сказала тебе…, я думаю, я просто пытаюсь понять тебя. И нас, кем мы были. Кто мы теперь.

– Как ты решишь, теми мы и будем.

– Ты бы хотел просто быть моим другом? – спросила я с любопытством.

– Возможно. Но только до тех пор, пока ты не начнешь с кем-то встречаться.

– Что случится, если я начну с кем-то встречаться?

– Это разорвет мое сердце, – сказал он с печальной улыбкой. – Чтобы ты почувствовала, если бы мы были друзьями, и я начал бы с кем-то встречаться?

О, Боже. Я почувствовала именно это в одно мгновение – самое болезненное сжимание в груди и в желудке. И вот мы уже здесь, ведь так? Говорим о вещах, которые я не думала, что мы когда-то сможем сказать друг другу.

– Мне было бы отвратительно, – призналась я. И в следующие мгновения я с точностью поняла, кем мы были друг для друга. Мы были бывшими. У нас была история. Мы были интенсивно близки в романтическом плане. Мы влюбились друг в друга и причинили друг другу боль. Мы даже ни разу не прикоснулись друг к другу, но, тем не менее, мы не забыли о том, что было между нами.

– Я буду честен, – сказал он. – Если ты хочешь слышать правду.

Я кивнула, отпив свой напиток и, пытаясь, прочистить ком в своем горле.

– Я буду твоим другом до тех пор, пока ты не начнешь с кем-то встречаться. Потому что ты нравишься мне, как человек. И потому что я влюблен в тебя.

Я замерла.

– Я буду твоим другом, чтобы просто иметь шанс видеться с тобой. Но как только у тебя что-то начнется с другим парнем, я уйду. И не потому, что я разозлюсь и изобью его. Просто потому, что мне будет слишком больно. Я уйду из твоей жизни – безо всякой драмы, ничего. Просто уйду. Но сейчас я буду с тобой любым способом, которым ты мне позволишь.

– Иисусе.

Он фыркнул при этом.

– Как будто ты не знала.

– Нет, не знала. Не… такими словами.

– Ну, теперь ты знаешь. – Он уставился на свою бутылку, прокручивая ее раз за разом и удерживая за горлышко. – Но если ты хочешь быть моим другом…, я даже не понимаю, почему. Из жалости, любопытства. Потому что хочешь исправить меня или отомстить своему отцу. Мне все равно.

Я нахмурилась.

– Ни по одной из этих причин.

– Я знаю, что мне следует забыть тебя, потому что я так сильно облажался и, скорей всего, никогда не исправлю этого. Но ты самое лучшее, что было у меня за очень долгое время. Единственное радужное пятно в этом дерьмовом, сером мире, в который я вернулся. До весны, кажется, еще слишком долго. Возможно, встречи с тобой помогут мне скоротать эту зиму.

Я даже не знала, говорил ли он метафорами или нет, но я снова представила зеленый оазис, который прятала под пряжей и джинсовой тканью.

– Ну…, я не знаю, почему хочу, чтобы мы были друзьями, – сказала я. – Я думаю, мне не нужно знать почему. Но мы общались, когда ты был в заключении. Я хочу знать, возможно, каким-то образом мы сможем сделать то же самое в реальном мире.

Он удерживал мой взгляд.

– Это был мой реальный мир.

Черт, я покраснела от стыда.

– Прости. Конечно. Для меня это было тоже реально…, в тот момент. Но я также не понимала, что делаю. Я была слишком опьянена этим. Слишком близко, чтобы отступать, и увидеть, что происходит.

– И что происходило?

Я взглянула на его руку, по-прежнему игравшую с бутылкой пива.

– Я влюблялась в мужчину, которого в действительности не знала. В жестокого мужчину. В мужчину, который сделал что-то ужасное очень с другим человеком. Хуже, чем парень, который пошатнул мою уверенность в себе, для начала.

– Твой бывший парень избил женщину. Он избил тебя. Почему?

Я нахмурилась.

– Он был пьян. И чем-то огорчен, я даже не знаю – чем.

– Я избил взрослого мужика в трезвом состоянии. Который, черт его подери, точно ожидал этого. Мужчину, который заслужил этого.

– Это ты так говоришь.

– Я не святой, но я и не твой бывший. Я никогда не причиню тебе вреда. – Его горящие глаза подтверждали это, как никакие слова никогда не смогут.

– Нет, мне нет. В это я верю.

– Кого ты видишь сейчас? – потребовал он. – Мужчину, которого встретила в Казинсе? Из тех писем? Или какого-то жестокого мужика, из каких бы там трагических инсценировок, которые ты прокручиваешь у себя в голове, того, что я сделал, когда мне было двадцать шесть?

Я устала от этих вопросов, я задавала их себе на протяжении нескольких недель. Я закрыла глаза и потерла лицо, чтобы он увидел, насколько это все удручало меня.

– Для меня ты все та же женщина, – сказал он тихо. – Из наших писем.

– Это не у меня были секреты от тебя.

Его ноздри раздулись с громким выдохом. Мы молчали какое-то время, я потягивала свой напиток. Эрик вглядывался в окно на проезжающие мимо машины. Он разрушил затишье, встретившись с моим взглядом.

– Я не… я ни с кем не был. С тех пор, как меня выпустили.

Черт подери мое сердце за то, как оно возрадовалось. Что-то внутри меня не выдержало, оледеневшая река ожила от весенней оттепели.

– Нет? Это… неожиданно.

Он пожал плечами, оглядев бар.

– Я никого не знаю в этом городе.

– Да, полагаю это так. – Хотя, почему это должно волновать мужчину, который воздерживался половину десятилетия? – Ты ужасно красивый. Я уверена, если бы ты захотел…

Он нахмурился.

– Что?

Его раздражение спало, и, когда он заговорил, он казался поверженным.

– То, как мы разговаривали до моего освобождения… Мы, словно описывали праздник. Удивительное блюдо высокой кухни, которое я с нетерпением хотел попробовать, как только меня освободят. Потом я вышел и не смог устроить этого праздника, ну, да ладно. Но после стольких мыслей о нем я не хочу соглашаться на любой другой доступный мне праздник. Я не знаю, как скоро встречу женщину, с которой смогу почувствовать тоже, что и с тобой, но мне не нужен просто кто-то ради этого. Я не хочу, чтобы мой первый секс после пяти лет в неволе был столь же незапоминающимся, как поездка за каким-нибудь гамбургером.

Я почувствовала разом слишком много от этих слов. Я была тронута тем, что была особенной. Мне было больно от того, что он не собирался идти дальше и найти кого-то, кто бы смог заменить меня. Но почему бы и нет? Почему бы мне не хотеть этого, если он ждет, когда я приду к нему почти с одержимостью?

Все что мне удалось произнести:

– Я могу это понять.

– Плюс ко всему, места, в которых мужчина может кого-то подцепить – бары, подобные этому. Это не те места, где мне сейчас стоит находиться. Этот тип людей. Это слишком угнетающе. Я слишком долго пробыл взаперти. Мне не нужны напоминания о том, как люди зацикливаются на своих бесперспективных жизнях и вредных привычках. Это слишком сильно похоже на тюрьму. И слишком сильно похоже на дом.

– Конечно.

– Ты… – Он тяжко вздохнул. – Ты была с кем-то? С каким-нибудь парнем с тех пор, как мы перестали писать друг другу?

Я моргнула.

– Нет. Конечно, нет. И вообще, тебя это не касается. – Но явное облегчение на его лице впитало всю мою ярость.

– Я знаю, – сказал он более мягким голосом. – Но все же хотел, знать. Это естественно.

– Мне понадобилось пять лет, чтобы встретить тебя и, хотя бы, просто поделиться этими мыслями. Чтобы они вообще возникли. Я не собираюсь просто взять прыгнуть с кем-то в постель и на самом деле все это сделать.

– Я просто хотел услышать, что, возможно, эти вещи, все, что мы говорили… были особенными, наверное.

Мое лицо потеплело.

– Конечно, они были особенными. Я бы не стала рисковать работой, если бы это было не так. – Или своим сердцем. Боже, как же я хотела его. До боли и безумия желала. – Это было особенным. Но я совсем тебя не знала. Я даже не знаю, как описать эти две вещи. Часть меня считает, что знает тебя с ног до головы, лучше, чем любого другого парня, с которым я когда-либо была. Но также, что ты совершенный незнакомец.

– Незнакомец, потому что ты не доверяешь мне?

– Потому что я не сталкивалась с разными сторонами твоей сущности. Важными сторонам. Та сторона, которая сделала ту страшную вещь. Та сторона, что решила не говорить мне, что тебя выпускают…, хотя ты понимал, что должен. Что это все изменит.

– Я был эгоистом.

Я кивнула.

–Да. Ты был эгоистом. – Я помешала напиток трубочкой. – Я тоже была эгоисткой. Я использовала тебя, чтобы почувствовать это все снова. Живой. Сексуальной. С кем-то, с кем бы мне никогда не пришлось волноваться, что все может, станет реальным.

– Я не возражаю, что ты меня использовала.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

Эрик вертел свою бутылку, думая, прежде чем сказать:

– Ты знаешь, почему я избил его именно так? Монтировкой?

– Ты не хочешь мне рассказывать почему.

– Нет, я имею в виду, почему именно монтировкой.

– Нет.

Его взгляд следил за движением.

– Потому что в тот яркий, горячий момент, когда я узнал новости, от которых у меня снесло крышу, я пожелал ему смерти. Потому что голыми руками я бы его не убил за то, что он сделал. И потому что у меня не было оружия, и я не медлил ни секунды, чтобы продумать план. Я просто передвигал свое тело к его телу, а по дороге схватил то, что, посчитал, сможет его убить…

– Боже, остановись. – Я съежилась, испугавшись подробностей.

– Я хочу сказать, что я не такой человек, который намерено, вносит насилие в свою жизнь. Я белое отребье – я знаю это. Там, откуда я родом, так и говорят. Но я не самый худший мужчина, который тебе попадался. Я ни разу не связывался с наркотиками, не насиловал какую-нибудь несчастную девушку, ни у кого не воровал. Прежде чем я избил того мужика, наверно, самая ужасная вещь, которую я делал – это превышал скорость и курил травку несколько раз в месяц. Время от времени, попадал в переделки. Как я уже сказал, я не святой, но я и не…, я не знаю, что ты там себе напридумывала обо мне. Но я могу поспорить, что я не настолько плохой.

А что я знаю о нем – потенциальный убийца? Тоже не особо впечатляет.

– Если ты не скажешь мне почему, – сказала я. – Не думаю, что мы сможем когда-нибудь…

– Когда-нибудь что?

– Вернуться к тому, что было. В письмах.

От этих слов его взгляд загорелся. Словно он даже в самых диких мечтах не представлял, что мы можем все вернуть. Слово я ему только, что сказала, – «У тебя все еще есть шанс. Я не могу забыть тебя». Словно я призналась в этом нам обоим. От этого у меня закружилась голова. Или, возможно, от бурбона.

– Даже если я буду знать почему, – добавила я быстро. – Это не означает, что я соглашусь с тем, что ты сделал. Но мне бы все равно хотелось, чтобы ты рассказал мне.

Он покачал головой.

Я устало откинулась на свое сидение. Мы вернулись к тому, на чем застряли в том магазине пончиков.

Эрик подумал с минуту, побарабанив пальцами по столу.

– Я бы мог сделать телефонный звонок.

– Кому?

Он усмехнулся.

– Кому. Черт возьми, ты очаровательна.

Я закатила глаза.

Он снова изменился, казалось, он вдруг стал собранным и спокойным. Мужчина с планом. Он встал, обогнул диванчик и направился к двери, доставая телефон из джинсов, плащ, перчатки и шапку он оставил. Я следила за ним через фасадное окно, он стоял спиной к стеклу. Я видела его лопатки сквозь футболку от того, как он прижимал телефон к уху. Неоновая вывеска позади него мигала, переходя с красного на желтый, отчего его синяя футболка меняла цвет с черного на зеленый, с зеленого на черный.

Надень зеленое. Надень черное.

Прямо сейчас на нем были оба этих цвета. На мне ни того, ни другого. И если бы мне снова пришлось сделать тот выбор… вот она я, по-прежнему не пришла ни к одному из вариантов, как эта мигалка. Действительно ли телефонный звонок был в силах изменить мое мнение о нем? Прогнать его? Пригласить его подняться в мою кровать? Под мое одеяло, под мою кожу?

Я вся покраснела, шокированная, что у меня вообще возникли такие мысли.

Он разговаривал. Это было заметно по его движениям и паузам. Он сунул свободную руку в карман. Я подумала о том, чтобы схватить его пальто и вынести ему, но передумала. Он кивал, качал головой. Смотрел вдоль улицы. Я попыталась представить, что я могла бы о нем подумать, будь мы незнакомы. Этот мужчина за стеклом, отчаянно названивает по телефону, в футболке на морозном зимнем воздухе. Возможно, этот парень гоняется за наркотиками? Или за девушкой?

Внезапно он пропал из оконной рамы, затем вошел в дверь с телефоном в руке, он все еще светился. Он уселся назад напротив меня и протянул его мне. На экране было написано «Кристина».

– Давай, – сказал он и слегка потряс его.

Я взяла его, коснувшись своими теплыми пальцами его ледяных. Я поднесла его к уху и сказала:

– Алло?

– Да?

– Извините, – сказала я, стреляя взглядами на своего спутника. – Эрик просто дал мне свой телефон. Он не сказал, кто…

– Я – Кристина.

– О. Привет. Я – Энни.

– Я знаю, кто ты такая. – Она казалось одновременно незаинтересованной и агрессивной, ее хриплый голос предполагал, что она, скорей всего, делала длинные затяжки сигареты между предложениями. – Эрик рассказал мне все о тебе.

– О, – сказала я снова, как дура.

– Я его старшая сестра. Он рассказывает мне все. Ты хочешь узнать, почему он избил этого козла?

Я сглотнула. А хочу ли я? Я уже не была уверенна.

– Думаю, он сделал это для тебя.

– Этот кусок дерьма получил не меньше, чем заслуживал. – Он все еще казалось незаинтересованной, но я слышала напряжение в ее голосе. Жесткая девчонка пытается быть сильной, чтобы скрыть свои чувства.

– Я не знаю, кто мы друг другу с Эриком, – призналась я, глядя на него. – Но у нас ничего не получится, если я не узнаю, что заставило его сделать такую ужасную вещь.

Резкий, злой смешок, который заставил меня представить Кристину сорокалетней, на одном локте, на заднем плане, вырубился мужчина без рубашки на потрепанной кушетке. У черта на куличках. Обосновавшись на какой-нибудь неухоженной стоянке, где умирали американские мечты.

– Хочешь услышать об ужасных вещах, которые совершают мужчины, – сказала она, злобно вздохнув. – О, я могу рассказать тебе все об этом. Но тебя ни черта не касается, что произошло со мной. Я рассказала своему брату и этой суке, его судье, но тебе я рассказывать точно не стану. Просто знай, есть способы, которыми мужчины могут навредить тебе, способы, которые не оставляют шрамов снаружи. Способы, которые заставляют монтировку казаться справедливой. Так достаточно доходчиво для тебя?

Мое горло сжалось, но она не могла увидеть, как я кивнула, поэтому я прокряхтела:

– Да. Весьма доходчиво.

Когда она снова заговорила, ее тон стал менее враждебным.

– Можешь думать обо мне все, что хочешь. Но мой брат хороший человек. Возможно, единственный хороший человек, родившийся в этом месте. Я не знаю, что ты о себе возомнила, но я гарант-блять-тирую, тебе повезет, если ты заслужишь его расположение. А никак не наоборот. – И она повесила трубку.

Я уставилась на телефон, когда ее имя исчезло, и вспыхнула длительность звонка. Эрик дотянулся и убрал его в карман.

– Секретами таких женщин нельзя просто так делиться, – сказал он мягко.

– Да. Это я поняла.

Он усмехнулся.

– Моя сестра дикая. Такая же, как наш отец.

– Я удивлена, что она сама его не избила.

Его улыбка увяла.

– Она бы так и сделала. Не сломай он ей руку.

Мое тело похолодело.

– Ох.

– Мне надоело зацикливаться на всем этом, – сказал он, откидываясь назад. – Ну, вот, пожалуйста. Чтобы она ни сказала, большего ты не услышишь о том, почему я сделал то, что сделал. У меня не было выбора. И дело не в том, оправдывает ли это мои действия или нет.

– Оглядываясь назад, тебе бы хотелось убить его?

– Нет, – сказал он. – Я рад, что не убил его.

Я захлопала глазами в удивлении.

– Это стояло пяти лет, чтобы показать ему, что происходит с теми, кто связывается с моей семьей. Но нет, он, наверное, не стоит того, чтобы моя сестра чувствовала, словно я пожертвовал остатком своей жизни, только чтобы увидеть его смерть.

– Его посадили? За то, что он сделал с ней?

– Нет, за другое дерьмо.

– Я надеюсь, он не в Казинсе.

Он покачал головой.

– Они бы такого не допустили.

– Хорошо… ты знал его? Прежде?

Эрик кивнул.

– О, да. Я знал его. У них что-то было с моей сестрой, однажды. Вместе готовили, ходили к озеру, работали над машинами. Одним летом моя мама позволила ему завалиться на наш диван, когда мне было где-то семнадцать.

Меня затрясло. Это еще хуже, чем я думала. Потому что насилие может скрываться в каждом, кого вы знаете. Это заставляло усомниться во всем. В своем собственном суждении и интуиции, почему ты не предвидел этого, и не ты ли в этом виноват, в каком-то смысле.

– Ты доверял ему, тогда?

Он покачал головой.

– Не тогда, когда он так поступил.

– Нет?

Эрик пристально смотрел мне в глаза.

– Ты действительно родом из хорошего места, ведь так?

– Мы небыли богаты или что-то в этом роде. – Не по чарльстонским стандартам. По стандартам Даррена? В таком случае, возможно, я выросла в каком-то закрытом раю.

– Я вырос в нехорошем месте, – сказал он. – Маленький, богом забытый городок под названием Кернсвилл, в часе езды на восток отсюда. И там есть чума, как чума, которая распространялась по грязным местам сотни лет назад. Только эта варится из сиропа для кашля и вводится через трубку или иглу, а не от укуса крысы. Понимаешь?

Я кивнула.

– Я не говорю, что то, что я сделал своего рода милосердие или что-то подобное. Но если какое-нибудь бешеное животное ходит по округе и кусает людей, никто не станет мешкать, чтобы убить его.

– А сейчас он по-прежнему в тюрьме?

Он кивнул.

– Тебе придется перед кем-нибудь оправдываться дома? Перед его друзьями?

– Нет. Так или иначе, он со всеми разругался к тому моменту, когда его закрыли. Если его однажды освободят, и он захочет мне отомстить или моей семье за то, что я сделал, он будет совсем один. Если в его мозгу осталось, хоть немного извилин, он найдет себе новый город, в котором сможет осесть.

Некоторое время мы молчали, пространство между нами было наполнено разговорами незнакомцев, тяжелым роком, смехом и позвякиванием бутылок и стаканов.

Я опустила подбородок, переведя внимание на стол, и Эрик низко склонил голову, чтобы поймать мой взгляд.

– Да? – спросила я.

– Ты выглядишь печальной.

– Думаю, мне просто хочется, чтобы ты жалел об этом, – сказала я тихо, слова удивили даже меня.

– Я не могу. Это было правильным, не важно, что закон говорит иначе. Я бы не смог жить, если бы не сделал этого. Есть законы природы, которые превосходят те, за которые тебя могут арестовать.

Я прокрутила это в голове. Я попыталась представить, что сделал бы мой отец, если бы услышал, что Джастин разбил мне барабанную перепонку, сбив его дочь с ног, разбив ее сердце так сильно, что она спрятала его на полдесятилетия. Он служил штату. Закону. Но если бы он узнал…, если бы он отыскал Джастина и ударил его также сильно, как та рука, которая ударила меня…, я люблю своего отца, как только может любить дочь, но если бы он сделал такое, я бы обняла его сильней, чем когда-либо в своей жизни. Полюбила бы его еще сильней, зная, что его чувства ко мне такие сильные, что импульс перевесил разум, и он послал к чертям последнего. Я не дала ему шанса сделать этот выбор. Я защитила его, потому что глубоко внутри…, возможно, я знала, что он выберет. А Джастин не стоил того, чтобы мой отец пожертвовал своей работой. И он не стоил того, чтобы разбить сердце моего отца. Не на осколках моего.

Я посмотрела на бутылку Эрика, по-прежнему полную по горлышко.

– Тебе можно покидать Даррен без разрешения надзирателя?

Он кивнул.

– Ага, только не пересекать штат.

– Давай куда-нибудь сходим.

– Что, сейчас?

– Да. Давай куда-нибудь поедем. В какое-нибудь тихое место. К воде. – Как то озеро, о котором он упоминал в своих письмах, то, у которого я представляла нас так много, много раз.

Он посмотрел на меня таким взглядом, которым смотрит друг, когда хочет защитить.

– Ты хочешь, чтобы какой-то недавно освободившийся зек отвез тебя в какое-нибудь тихое место?

– Да.

Мгновение он обдумывал это, затем встал.

– Тогда ладно.

Мы покинули его едва тронутое пиво, мой наполовину выпитый коктейль. Мы покинули неоновую вывеску, затхлый запах бара и тепло, натянув верхнюю одежду снаружи. Он провел меня через полквартала к серебряному грузовику, обошел его и открыл мою дверь.

– Не снимай перчатки, – предупредил он, подталкивая меня вовнутрь. Он забрался на место водителя. – Обогреватель этого куска дерьма сломался, еще до того, как меня посадили. – Он потянулся за сиденье за шапкой. Я поправила свой шарф, и двигатель пришел к жизни.

– Куда мне отвезти тебя? – спросил он, отъезжая от бордюра.

– Как далеко, то озеро, о котором ты рассказывал? То, по которому ты скучал, пока был взаперти?

– Около сорака минут, возможно.

– Давай поедем туда.

– Как скажешь. – Он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в сторону шоссе.

Мы долго ехали, не разговаривая, пока не выехали на одинокую дорогу, оставляя позади промышленную зону Мичигана, пробираясь к спящим сельхозугодьям, а затем к лесу.

Его голос разрушил тишину.

– Почему тебе так сильно хочется увидеть это озеро?

– Я пытаюсь понять тебя. Мне хочется увидеть место, о котором ты мне рассказывал. Кажется…, кажется, в этом месте сосредоточилось все, что забрала тюрьма. – И место, в котором наши тела были вместе, в его фантазиях, о которых он писал мне.

– Оно не будет таким, по которому я скучаю. Замершее, темное. Все в снегу.

– Это просто необходимо сделать.

Где-то сбоку я почувствовала его кивок.

Мы проехали знак, который указывал на парковку у общественного пляжа, но металлические ворота нас не пропустили, поэтому мы поехали дальше. Через милю он остановился на покрывшейся коркой дороге, сквозь пробелы сосен я видела атласную ленту – почти полную луну на озере, на матовом полотне, расчищенном ветром. Эрик заглушил мотор и выключил фары. Это было самое темное место, в котором я была за последние месяцы. Без фонарей, без оконных бликов вдалеке. Только луна. В ее сиянии наши дыхания затихли в холодной кабине грузовика.

– Оно такое, по которому я скучал, – сказал он тихо, почти с горем.