Текст книги "Трудное время (ЛП)"

Автор книги: Кара МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

«Ты меня вытрешь?» – спросил он, и мир пошатнулся.

«Да, вытру». Я практически чувствовала его дрожащие пальцы в своих волосах, пока я вытирала его кожу. «Все, что пожелаешь».

Боже праведный, почему он так далеко? Почему я нахожусь где-то на этой планете, только не рядом с этим телом, этим голосом, этим мужчиной? Моим мужчиной.

«Этого хватит, чтобы ты заснул?» – напечатала я.

«Вполне. Что нужно тебе?»

«Я буду представлять все, то же самое, как только мы пожелаем друг другу спокойной ночи».

«Хорошо. Представь, как я произнесу твое имя, в тот момент, когда ты вознесешь меня к небесам», – писал он. «В тот момент, когда ты отправишься туда сама».

«Хорошо. Может, ты мне позвонишь завтра? Спокойной ночи, Эрик».

«Спокойной ночи, дорогая. Я скучаю по тебе».

«И тебе. Счастливого Рождества. Приятных снов. В итоге :-)».

И через двадцать минут, я сама спала как младенец.

* * *

К тому времени, когда на следующее утро я спустилась, мой отец уже отправился патрулировать. Он был самым старшим, что автоматически мог брать выходной в праздник, но обычно этого не делал. Работая в Рождество, он имел право на плавающий выходной, и заканчивал около двух дня, а все это время какой-то «молодой щеголь» мог отоспаться со своей семьей. В любом случае он всегда просыпался около пяти, а мама придерживалась этого графика. Я же с другой стороны, без четверти одиннадцать сонно спускалась вниз по лестнице все еще в пижаме.

– Счастливого Рождества! – пропела мама, когда я вошла на кухню. У нее было включено радио, из которого доносились рождественские песни, и на ней был одет ее особый праздничный халат, зеленый с вышитыми санями и оленями.

– Счастливого Рождества. О, спасибо, – добавила я, принимая кофейную чашку. – Невероятно, как долго я спала.

– Должно быть, тебе было это необходимо.

Действительно, только отдых мне был нужен не от работы, как, вероятно, она предполагала. Я была с Эриком на протяжении пяти ночей за последнюю неделю, и я сомневаюсь, что мы хоть раз легли раньше, чем в час ночи. Если мы не хулиганили, мы болтали дольше положенного, обо всем и ни о чем.

– Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? – спросила мама.

– Нет, спасибо. Я приготовлю овсянку или еще что-нибудь, после душа. А ты отдыхай. У нас было куча родственников, которые наведывались на закуски и выпивку в полдень, тетушки и дядюшки, и их дети, и дети их детей, и, конечно же, моя бабушка. Вино и овощная нарезка для взрослых, молоко и печенье для маленьких, и много-много беготни для моей мамы – хотя ей это нравилось.

– Как только подействует кофеин, нагрузи меня работой, – сказала я.

– Обязательно, не переживай. Мне нужно, чтобы ты кое-что запаковала для вечеринки по обмену подарками.

– Ох, черт. – Она присылала мне письмо об этом неделю назад, но у меня все вылетело из головы. Я должна была купить десяти долларовый подарок для обмена.

– Не бойся, – сказала она. – Я купила с запасом.

– Спасибо, мама. Я совсем забыла.

Она понимающе улыбнулась.

– Поэтому я подготовилась. Ты купила своему новому другу подарок?

Я покачала головой.

– Нет, не купила. Мы даже это не обсуждали.

При этом она стала немного разочарованной.

– У нас правда все только начинается, – сказала я. – Но возможно, я подарю ему что-нибудь на Новый год.

– Что ему нравится. У него есть хобби?

Ну, в данный момент, он очень увлечен своей гражданской свободой.

– Он интересуется растениями.

– Неужели? – Она задумалась. И в этом было большое сходство, которого я не замечала, между моей мамой и Эриком. Однажды они могут действительно найти общий язык, если встретятся на вечеринке моей семьи по обмену подарками.

– Какими растениями? – спросила она.

– Кажется, любыми. Он совсем новичок в этом деле, но у него дома есть всевозможные горшки и террариумы. У него даже есть орхидея. Хотя мне кажется, ей не очень хорошо. Ему бы пригодился совет эксперта, такого как ты.

– Думаешь, ему понравятся старые журналы про садоводство?

Прежде чем я успела ответить, что понятия не имею, она поднялась и направилась в прачечную комнату. Определенно я вернусь домой с чемоданом на десять фунтов тяжелее, чем когда приехала. Но я улыбалась. У двух людей, которые были мне совсем не безразличны, появится связь, даже если она проявлялась только в толстой стопке журналов.

Когда она вернулась, прижимая к груди, целую кипу журналов, я спросила:

– Ты рассказала папе?

– О твоем парне? Прости – твоем кем-бы-он-ни-был.

Я кивнула.

– Я могла упомянуть, что у тебя есть потрясающие новости.

Я закатила глаза.

– Только, пожалуйста, не устраивай большого представления, когда все придут, ладно? Я сама только начала привыкать к отношениям. Не хочу, чтобы меня расспрашивали перед половиной родственников. Я не хочу… – Я тяжело вздохнула. – Прежде всего, я не хочу, чтобы меня спрашивали, почему это я ни с кем так долго не встречалась.

Она образно застегнула молнию на своих губах.

– Хорошо. Спасибо. Я расскажу папе сегодня за ужином.

– Твоя бабушка останется на ужин, – напомнила она мне.

– Это нормально. Бабушке можно знать. – Она все равно, так или иначе, узнает это от мамы, если я решу не рассказывать. Они говорили обо всем…, несколько лет назад я подслушала, как они обсуждали мой разрыв, на кухне перед днем Благодарения. И бабушка назвала Джастина «вот говнюк». Женщина, которая считала такие слова как «дерьмо» неприличными, как и подстрекательными, и неприемлемыми. Поэтому должно быть она знает, что он ударил меня. Она никогда не упоминала это при мне, и это доказывало ее осмотрительность к секретам, уважение моей личной жизни, или старую добрую южную неловкость.

Я проглотила кофе, приняла душ, и провела весь полдень, выполняя поручения мамы, касающиеся вечеринки.

Встреча была, как и всегда – веселой, немного хаотичной, шумной, торжественно волнующей. Вечеринка стихла, когда начало опускаться солнце, как и маленькие дети, валились с ног от избытка веселья и сладостей, а мой дядя Кэн начал клевать носом, выпив слишком много Эгг-нога. Мама и ее две сестры занялись уборкой с эффективностью ОМОНа, пока я сплетничала с кузинами, к пяти все обнялись, прыгнули по машинам и помахали на прощание отъезжая, я, мои родители, и бабушка остались на пороге.

Я попыталась представить себя с маленьким ребенком и мужем, как у моей кузины Кэт. Она была всего на год старше меня. Я представила себя и Эрика с каким-нибудь топающим, миниатюрным человечком, разодетым для Рождества, маленькая семья. Конечно, еще слишком рано думать об этом. Слишком рано для наших отношений и слишком рано для меня в частности. И все же, вот она я, стою и фантазирую.

Мы сели ужинать в шесть, и едва разлив вино моя мама сообщила отцу и бабушке, что:

– У Энни есть интересные новости.

– О? – сказал папа.

– Это мужчина, – сказала бабушка.

Я посмотрела на нее.

– Почему ты так уверенна в этом?

Она пожала своими узкими плечами, слишком невинно.

– Тебе двадцать семь, и ты уже шокировала нас, переехав в богом забытое место. Пришло время, когда ты разобьешь наши сердца еще сильней и скажешь, что встречаешься с каким-нибудь испачканным в масле машинным механиком.

Она дразнила – чувство юмора у моей бабушки было всегда с упреками – и я закатила глаза.

– Так ты хочешь объявления или нет?

Она махнула вилкой, как бы говоря, продолжай, давай.

– Похоже, только мама считает эту новость стоящей, да ладно. Я встречаюсь с мужчиной. Он пока еще не мой парень, но мы встречаемся. И он милый, и хорошо ко мне относится. Конец истории.

– Это замечательно, детка, – сказал мой папа, и поднял бокал в небольшом тосте – это все что он мог сказать по поводу мужчины в жизни его дочери, подумала я.

– Не отдавай молоко бесплатно, – предупредила моя бабушка.

– Мне нужно сходить за газетой, – предложила я, – и напомнить тебе в каком веке мы живем?

– Вы двое, – сказала моя мама. – Боже. Давайте не будем говорить об этом в Рождество, хорошо?

– Ты первая начала, – напомнила ей бабушка.

Отец удивил меня, начав расспросы первым.

– Итак, Энни. Чем занимается это молодой человек?

И я выложила ему все то, что и маме, сделав акцент на озеленение, и умолчав о заключении. К счастью разговор затянулся из-за моей бабушки, которая приступила к монологу на тему «Что не так с людьми с Севера», и я была спасена от дальнейших расспросов до конца ужина. В семь тридцать отец повез бабушку домой, а мы с мамой убирали со стола. Включив телевизор, мы собрались посмотреть фильм, который показывали в восемь вечера.

Родители уселись на диване, а я свернулась калачиком в кресле отца. Джордж Бейли как раз покупал большой чемодан, когда в моем кармане зажужжал телефон. Я достала его, мое сердце нетерпеливо, обнадеживающе забилось. Эрик.

– Мне нужно ответить, – сказала я, вставая. Покраснев.

– Это твой кавалер? – спросила мама.

– О боже, мама. Кто так говорит?

– Это значит да, – сказал отец.

Я закатила глаза и направилась к двери.

Глава 15

Я ответила на звонок, на четвертом гудке, ускользая в коридор.

– Привет.

– И тебе привет. Счастливого Рождества.

Черт, его голос. Он окутал меня, как звездная ночь.

– Счастливо Рождества. Чем занимался? – спросила я, поднимаясь по ступенькам.

– Ни чем особенным. В основном, скучаю по тебе. Скучаю по твоему голосу.

Я закрыла дверь в комнату, улыбаясь, поняв, что вокальное воплощение было взаимным.

– Ну, мой голос, теперь только твой. Мы только что поужинали, и думаю, что могу не смотреть «Эта замечательная жизнь» учитывая, как хорошо я его знаю по памяти. – Я уселась на кровать, вдруг, мне захотелось представить его. – Ты дома?

– Да.

– Где? То есть, в какой части твоей квартиры.

– Диван.

– Что на тебе одето? – Я хихикнула, и с нежным смехом он ответил мне.

– Джинсы и свитер.

– Каким цветом.

– Тот, что темно-красного цвета.

Я представила его, длинные ноги вытянулись, волосы небрежно разбросаны по подушке.

– Носки?

– Ага. Оба.

– Ладно. Понятно.

– А ты? Что одето на тебе?

– Черт, – снова хихикнув, сказала я. – Это напоминает прелюдию к сексу по телефону. – О боже, может, так и было?

– Скажи.

Ооо, и не опустился ли только что его голос на пол-октавы?

– Ну, я одета в бронзовую вельветовую юбку и зеленый топ, и я собираюсь расстегнуть свои коричневые кожаные сапоги. Я сижу на кровати, на которой спала в детстве, хотя сейчас она выглядит совсем по-другому.

– Это где ты была прошлой ночь, когда мы переписывались?

– Ммм-хм. А ты?

– Я был в кровати. Хотя после того, как мы попрощались, мне чертовски захотелось, иметь дубликат твоих ключей, чтобы я смог поехать к тебе и завернуться в твои простыни, и чувствовать твой запах на подушках. – Он замолчал. – Это жутко?

Я засмеялась.

– Нет, я думаю, что это мило. И немного грязно, в зависимости от того, чтобы произошло потом.

Он издал низкий, ленивый звук, словно он потягивался.

– Ну, как прошло твое Рождество? Санта принес тебе много подарков?

– Не так много. Я много и не просила. Мне не очень повезло при обмене подарками, и мне досталась гармоника. Плюс несколько хороших подарочных сертификатов от родителей и бабули.

– Сейчас ты говоришь больше, как южанка, чем обычно, – подразнил он.

– Я в этом и не сомневаюсь. Этого требует мое нахождение здесь. А как ты? Ты виделся с семьей?

– Нет, мы просто долго разговаривали по телефону. Завтра обещают бурю, поэтому это был хороший предлог, чтобы никуда не ехать, так как может появиться работа.

– Они расстроились, от того, что не увидят тебя в твое первое Рождество вне тюрьмы? – на этом последнем слове, у меня убежало сердце в пятки, когда я представила, что мои родители подслушивают этот разговор. Но мне не пятнадцать, и это не стационарный телефон. Возьми себя в руки.

– Возможно, – сказал Эрик. – Но они переживут. Я хочу, чтобы они привыкли к тому, что я не стану бегать домой, каждый раз, когда им этого хочется.

– Мудро.

– А еще я не хотел видеться с отцом, а я слышал, что он будет там. Как-то так.

– Ладно, – согласилась я. – Что ты приготовил на ужин? Что-нибудь особенное?

– Эм, что-то вроде того, полагаю. На днях я купил приличный стейк в супермаркете и приготовил его. – Легкое хмыканье. – Стейк и пиво, в честь Дня рождения нашего Господа.

– Чем бы дитя ни тешилось.

– Вчера купил для тебя подарок, – сказал он. – Надеюсь это уместно.

Мечтательно я ответила:

– Конечно. Что за подарок?

Я услышала теплую улыбку в его тоне.

– Тебе придется подождать и самой это выяснить. Я очень плохо его запаковал. Так плохо, что он похож на шутку. Не смейся, когда увидишь его.

– Я пока еще ничего не нашла для тебя. Но мама отправляет меня домой с целой кучей журналов о садоводстве.

– Значит, ты рассказала им обо мне? – Я почти чувствовала удивление в его голосе. – Как много?

– Ничего о Казинсе. Но все остальное.

– Я подхожу по шаблону?

– Я бы сказала что, да. Ты упоминал обо мне своей семье, по телефону?

– Моя мама уже знает о тебе, от Кристины, – сказал он.

– О, замечательно. В прошлый раз, когда мы с ней разговаривали, она, кажется, была без ума от меня.

– Они знают, что ты делаешь меня счастливым. Это все, что должно быть важным.

– Должно быть? – спросила я, с легким уколом в сердце.

Он вздохнул в трубку.

– Не переживай об этом.

– Не переживать о чем? – Как это возможно, что я скромный библиотекарь, не прошла семейный тест, когда мой бывший заключенный любовник практически получил благословение?

– Это не твоя вина, – сказал Эрик. – Они просто не понимают, что я все это время не появляюсь дома по своему собственному решению. Пока.

– Они думают, что я не пускаю тебя к ним?

– Они пришли к подобному заключению. Что-то вроде, вмешательство посторонних. Особенно моя сестра. Но я сказал им, что тебя даже нет в городе, что тебе без разницы. Просто это в их духе, обвинять ближайшее неизвестное существо. Они во всем видят угрозу.

– Боже. – Что за мрачная перспектива, если мне придется породниться с ним. То есть, не то чтобы я мечтала…

– Не парься, – сказал он. – Они уже через неделю найдут другие занятия, и ты исчезнешь из черного списка.

– Я в черном списке твоей семьи?

Он мягко засмеялся.

– Только в списке моей сестры. А это длинный список. Как я уже сказал, не парься.

– Ладно. Если мой подарок очень хороший, тогда я смирюсь. Что у меня за подарок?

Очередной смех, низкий, который согрел меня и заставил задрожать.

– Подожди и увидишь.

– Я сделаю все возможное, чтобы найти что-нибудь для тебя завтра, – пообещала я. Возможно, что-нибудь для его внутреннего сада.

– Мне нравится смотреть на тебя в кружевах, если это поможет направить тебя в нужную сторону.

На самом деле да, это было чрезвычайно полезно.

– А я то, думала купить, что-нибудь для растений. Ладно, посмотрим, что я смогу сделать. Какой цвет ты бы хотел на мне видеть? – хоть всего лишь дразнилась, от возбуждения мое естество напряглось и разгорячилось. Наша игра напомнила мне разгар лета, об этих встречах в Казинсе, душное по многим причинам.

– Хороший вопрос, – сказал он. – Дай подумать.

– Сейчас Рождество. Возможно красное?

Шл*ха. Я согласна. Я с радостью представила, как буду игрушкой Эрика.

– Красное подойдет, – сказал он.

Машинально, моя рука спустилась ниже к моему холмику, обхватив через юбку. После долгого молчания я промурлыкала:

– Я скучаю по твоему телу.

– Оно скучает по тебе. Ты читала мое письмо? – спросил он.

– О, нет. Я не проверяла почту с самой посадки.

– Ты взяла с меня обещание, чтобы я тебе написал. А я всегда держу свои обещания.

– Оно… грязное?

– Проверь.

Я улыбнулась.

– О, обязательно.

– Прошлой ночью, после нашей переписки, – произнес он.

– Да?

– Ты?

– Да. А ты? – спросила я.

– Все что ты сказала мне. С точность все, что ты сказала мне представить.

– Хорошо. Я тоже. Мне хотелось, чтобы твоя рука была на мне на самом деле, – промурлыкал он.

– Мне тоже.

Мы долго ничего не говорили, поэтому я спросила:

– Ты… ты?

– Прикасаюсь к себе? – прошептал он.

Мое «ага» было таким тихим, что он скорей почувствовал, чем услышал.

– Да, – отозвался он. – Слегка.

Моя собственная рука скользнула глубже между ног.

– Как?

– Просто поверх джинсов.

Я представила, как большая рука обхватывает его возбуждение через ширинку. Возможно, нежно сжимает, легко поглаживает. Как я.

– Это нормально? – спросил он.

– Это очень нормально.

– Мне бы хотелось, чтобы это была ты.

– Мне тоже.

– Что бы ты хотела, чтобы я сделал, если бы мы были сейчас вместе? – спросил он.

Мой мозг закоротило, и нервозность рассеялась как пар. Я позволила правде вырваться наружу, высказав свои желания такими, каким они были.

– Я хочу, чтобы мы оба были в нижнем белье. На твоем диване. Целуемся. И, возможно, я лежу на спине, а ты между моих ног. Возбужденный.

– Это будет пытка, – выдохнул он, севшим голосом. Потрясающе.

– Нет, пытка для меня, – исправила я его. – Ты будешь делать это, чтобы дразнить меня. Позволишь мне почувствовать, какой ты твердый. Но каждый раз, когда я попытаюсь прикоснуться к тебе или спустить твои трусы, ты будешь останавливать меня. – О да, это намного легче, чем я ожидала.

– Ты хочешь, чтобы я подразнил тебя?

– Ага. – Подразни меня, так как делал это своими письмами, и этим телефонным звонком.

– Обхвати меня ногами, – сказал он, и в своем воображении я сделала это. Его бедра были толстыми и сильными, ерзая, гладя меня, так медленно. Я чувствовала мышцы на его спине под своими ладонями, как они напрягались во время пытки.

– Ты твердый? – прошептала я.

– Такой твердый.

– Все еще через джинсы?

– Да.

– Расстегни их, – промурлыкала я. – Но прикасайся к себе только через трусы.

Обрывочное дыхание доносилось из трубки, тихое ворчание.

– Ладно.

Моя рука задрала юбку. Я обхватила свое лоно, рука, казалось, ледяной даже сквозь трусики. Но, ни надолго.

– Я делаю тоже самое, – сказала я ему.

– Хорошо. За исключением того, что это не так. Потому что я сверху.

Я покачнулась и плюхнулась на спину, мягкая пуховая подушка вздохнула подо мной. Я развела ноги, и только разогнув бедра, я почувствовала – поспешное возбуждение. Сбоку от меня лежала подушка, и я подтолкнула ее туда, где должен был быть Эрик, не тот вес и мягкость, но все же, волнующе. Боже, я дрючу подушку в своей детской комнате. С этим мужчиной я действительно чувствовала себя снова как шестнадцатилетняя девчонка.

– Хочу, чтобы ты обхватила мою задницу, – сказал он. – Умоляя дать тебе больше.

Я все чувствовала – аккуратный хлопок поверх твердых мускулов, и мои ногти, впивающиеся в него.

– Пожалуйста.

– Пожалуйста что? Что тебе нужно, дорогая?

Что мне было нужно? Мои губы знали ответ прежде, чем мозг сумел сформировать его.

– Я хочу попробовать тебя.

Нежнейший стон.

– Правда.

– Да. Больше всего на свете. Сними свою одежду.

– Подожди. – Я услышала легкий стук, словно он положил трубку, затем далекий шорох, скрип. – Хорошо, – сказал он, напряженным голосом.

– Сделай…

– Что сделать, Энни?

– Намочи свою ладонь. Легкое, – О.

– Теперь говори мне, что я делаю. И что ты при этом испытываешь. – Я обняла крепче подушку, так возбужденно, что немного боялась. – Эрик?

– Да. Ладно, я готов.

– Я беру тебя в рот, сейчас.

– Черт. Ладно…, ладно. – Его возбуждение было таким очевидным. А его голос дрожал, так как мне это нравилось.

– Скажи мне, – прошептала я.

– Ты влажная, – сказал он, сквозь стон. – И теплая. Так хорошо.

Я не знала, что мне представлять – акт, который мы разыгрывали, или просто этого мужчину, который поглаживает себя влажной рукой по моему приказу.

– Я все это представлял тогда, – сказал он. – Прежде чем мы сошлись. Твои такие мягкие волосы в моей руке. И твой... твой рот. Голодный. Как тебе нравится делать это со мной.

Мысленно я выпустила его, чтобы сказать:

– Мне нравится. Больше, чем ты можешь себе представить.

– Я чувствую себя таким, чертовски, большим, когда ты делаешь это. – Его слова стали резкими, и я представила, что его рука тоже ускорилась. – Мне нравится, когда я лежу на спине, – сказал он. – Не над тобой, словно я заставляю тебя это делать. Словно я почти позволяю тебе.

Черт, да. Вот именно.

– Я бы умоляла тебя, – прошептала я. – Если бы ты не позволил.

– Что тебе нравится в этом?

– Чувствовать как сильно ты меня хочешь, прямо там. Так близко. И пробовать это на вкус. Чувствовать. Чувствовать, каким беззащитным ты становишься, когда твои пальцы сжимаются в моих волосах, или на моей шее.

Тяжелое дыхание, и я клянусь, что была с ним в тот момент, чувствовала жар своим ухом.

– Ты, – пробормотал он, натянутым голосом. – Ты скоро, или я не выдержу.

– Боже, как же сильно я хочу быть сейчас с тобой.

– Я тоже. Скажи, чтобы ты хотела, чтобы я сделал с тобой, будь ты тут.

Я закрыла глаза, шаря свободной рукой.

– Твой рот, думаю. Твой рот удивительный.

– Все… хочешь, – сказал он, связь прервалась по середине.

Я представила, как должно быть выглядит сейчас его рот. Губы раздвинуты, розовый язык беспокоен. А остальная его часть – это длинное, сильное тело растянулось на подушках, большие пальцы, возможно, обхватывают пульсирующий член, но не двигаются. Слишком близок он к раю. Я откинула подушку, скользнув рукой под трусики.

– Ты все еще прикасаешься к себе? – спросила я бездыханно.

– Просто держу. Я слишком близко.

А я знала этого мужчину слишком хорошо.

– Прикоснись совсем чуть-чуть. Очень легонечко.

Когда его болезненный стон раздался в телефоне, я знала, он повиновался. Мое удовольствие напряглось в тугой комок только от этого. От этой странной извращенности, о которой я не подозревала – нужда ослабить мужчину. Особенно такого сильного, как Эрик. Пять лет он выживал в клетке переполненной злых мужчин, и все же я заставляла его корчиться за тысячи миль от него, только своим голосом, и страстью. Очередной отчаянный звук подразнил слух, и моя рука ускорилась, удовольствие нарастало.

– Ты…? – снова, небольшие помехи на линии.

– Я что? – спросила я.

– Ты близко? Скажи мне, когда будешь близко.

– Сейчас. Я близко сейчас.

И по его поверхностному голосу, я поняла, что он присоединится ко мне.

– Хорошо. Продолжай представлять это.

– Ты все еще прикасаешься к себе? – спросила я.

– Да.

– Именно это я представляю сейчас. – Большой член, большая рука, темные глаза прикрыты, губы раздвинуты. – Быстро?

– Не слишком быстро. Пока ты не будешь готова.

Я замедлила его руку в своем воображении, двигая этим узким кулаком вверх и вниз роскошными мазками.

– Ты…

Он прервал меня.

– Черт. – И это не было заявлением мужчины, который испытывал оргазм. – Прости. Подожди. – Связь затихла на мгновение, а затем он вернулся. – Мне так ужасно жаль, Энни, но мне нужно идти.

– Что? Куда?

– Возможно, никуда. Но я должен ответить на звонок. Семейные проблемы. – Ах, должно быть перебои связи были из-за этого. Входящие звонки, которые он игнорировал.

– О, – сказала я, полностью опустошенная. – Все в порядке. Делай, что необходимо.

В его вздохе слышалось разочарование десяти заключенных.

– Мне правда жаль. Но может, ты прочитаешь мое письмо. Мы поговорим завтра, хорошо?

– Конечно. Надеюсь все в…

– С Рождеством, Энни, – сказал он, а затем пропал.

Я уставилась на телефон, на экране высвечивалась продолжительность звонка.

Я представила, что, возможно, на другом конце провода была его сестра. Этот дерзкий, злой голос, украл у меня Эрика. Мелочно думать так, после одной совместной недели, я не должна была ставить себя превыше его семьи…, но глубоко внутри, хотела этого.

Я немного взбила подушку под своей головой, раздраженная, кем бы ни был тот, кто испортил наше развлечение. Раздраженная сама на себя за то, что так много чувствовала. Хотя, как много прошло времени с момента, когда мужчина был мне настолько не безразличен, что я ревновала его? Я попыталась убедить себя, что это само по себе уже счастье.

Но ложь не подействовала.

* * *

Следующим утром я поднялась раньше, и, одолжив машину своей матери, направилась в торговый центр – хотя понимала, что народу будет много. Несомненно, на парковке творился хаос, все спешили поменять нежелательные подарки, и потратить подарочные сертификаты, тем самым создавая ажиотаж. Маленький седан моей мамы казался картингом по сравнению с моим фургоном, и я с легкостью пробиралась сквозь хаос. Вот только внутри самого торгового центра меня ожидала катастрофа.

Столкновение произошло через сотню миль и через час, среди всех прочих мест в отделе нижнего белья. В одно мгновение я разрываюсь между алым мягким бюстгальтером с открытыми чашечками и гранатовым пуш-опом, а в следующее я уже смотрю на своего бывшего парня.

– Ух ты, Энн. – Глаза Джастина были грязного орехового цвета при освещении магазина. Он казался… больше. И меньше. Больше чем он мне запомнился в двадцати двух летнем возрасте. И меньше, так как я очень привыкла к телу Эрика.

– Джастин.

С ним была девушка. Нашего возраста. Симпатичная блондинка. Немного большеголовая, но милая. Она переводила взгляд с него на меня, улыбаясь.

– Привет, – сказала я Джастину, теребя маленькие вешалки в руках.

– Давно не виделись, – сказал он, потом повернулся к своей… кем бы она ни была. – Джен, это Энн. Мы встречались в колледже, миллион лет назад.

– Привет, – сказала я, и пожала ее мягкую руку.

Джастину лениво пожелала.

– Счастливого Рождества.

– Разве здесь не безумно сегодня? – спросила Джен, слишком сильно пытаясь казаться хорошо воспитанной девушкой, которая встретила бывшую своего парня. – Но цены такие смешные. Я просто не могу пройти мимо.

– Да, – сказала я, внутри все тряслось от адреналина. – Смешные.

На ее руке висел набор пижам, и, подняв их, она произнесла:

– Я пойду примерю их. Извините меня, – добавила она с улыбкой, направляясь к примерочным.

– Вау, – сказал Джастин, когда она ушла. – Приехала навестить родителей?

– Ага. – Я развернулась обратно к стойке, притворившись, будто ищу подходящий размер из выстроившихся в ряд бюстгальтеров. Тревога нахлынула, горячая и пугающая, смешиваясь с гневом, пока не расплавила меня. Я всегда знала, что что-нибудь почувствую, снова столкнувшись с этим парнем…, но это было нечто другое. Это был вулкан. Язвительное бедствие в моем теле.

– Она кажется очень милой, – предложила я, мое алое лицо могло конкурировать с декорациями магазина.

– Да, она замечательная.

– Замечательная. Я рада… попытайся не напиться и не выбить все дерьмо из нее. – Я замерла, но содрогалась от дрожи, и мой взгляд остановился на нем. Я не знала, кто из нас был больше шокирован моими словами. Я ударила саму же себя этими словами. Вся эта ненависть, которая прорвалась сквозь меня.

Джастин уставился на меня, словно его тоже ударили.

– Боже, Энн.

Я покачала головой.

– Забудь. – Я не хотела ругаться. Просто высказаться. Выпустить уродство все то, в котором я тонула.

– Тогда я был всего лишь ребенком.

– Я тоже. Но это не остановило тебя от избиения.

– Я был тупицей, – сказал он грустно. – У тебя есть право обвинять меня в этом. С тех пор я никогда больше так не делал. То как ты порвала со мной… – это был, словно сигнал тревоги.

– Я не хотела быть твоим сигналом тревоги. Я хотела быть твоей девушкой. – Я развернулась к грудам праздничных трусиков. Черт подери, это не реально.

– Прости.

Я подняла на него взгляд. Я хотела это услышать, очень давно. Давно очень. Возможно, все-таки это немного излечит меня. Но нет, ничего.

– У меня есть парень, – сказала я ему машинально.

– О. Ну, это хорошо.

– И, если я его попрошу, он сломает тебе челюсть.

Глаза Джастина расширились, а затем забегали по магазину.

– Его здесь нет, – сказала я, внезапно больше раздраженно, чем озлобленно. – Он в Мичигане. Но, если я его попрошу, он приедет прямо сюда и выбьет из тебя весь дух.

– Боже, Энн. Что за фигня?

– Но он никогда не тронет меня и пальцем, – сказала я ему тихо, что все остальные покупатели могли подумать, что мы обсуждаем новогодние планы. – Потому что он хороший мужчина. Мужчина и точка. Не таким, каким ты был тогда. И я бы не стала просить его искалечить тебя, даже, если бы сейчас он был здесь. Потому, что мне до смерти надоело ненавидеть тебя. Ты не представляешь – это так чертовски утомительно.

– Я лучше пойду, – начал он, но в этот момент Джен возвращалась в нашу сторону. Она шла пустая, и драматично пожала плечами, чтобы продемонстрировать свое поражение в примерочной.

– Ну, – сказала я Джастину. – Было приятно повидаться. – А Джен, – удачи с покупками.

– И тебе.

– Кажется, ты очень милая, – добавила я, странным серьезным тоном, подходящим под мои сумасшедшие выворачивающие ощущения внутри. И она это заметила.

Она натужно улыбнулась.

– О. Спасибо. Ты тоже.

– Смотри, чтобы он хорошо с тобой обращался, – сказала я и стрельнула взглядом в Джастина. Столкнувшись с их неловкими улыбками, я оставила два красных бюстгальтера на стойке с трусиками. – С Наступающим. – И промаршировала прямо к двери.

Я плакала к тому моменту, когда набирала номер Эрика на водительском сиденье в машине своей матери.

– Поднимай, – пробормотала я в трубку. – Поднимай, поднимай…

– Привет, тебе. Прости за прошлую ночь…

И тогда я тут же всхлипнула. Горло сжалось, глаза горели.

– Боже, Энни. Ты плачешь?

– Угу, – выдала я.

– Детка, что случилось? – Я практически слышала, как он поддался вперед, видела, как нахмурились его брови. – Где ты?

– Я только что столкнулась с бывшим в торговом центре, – проскулила я нелепо.

Тон Эрика стал жестким и холодным.

– Он сказал, что-то, что тебя расстроило?

– Нет.

– Ладно. Хорошо. Ты вообще с ним говорила?

– Я сказала… – икота прервала меня. – Я сказала ему, если я захочу, то смогу заставить тебя сломать ему челюсть.

Выдохнув, он недоверчиво засмеялся.

– О. Ну, это было… напористо.

– Мне жаль, – прорыдала я, раскрывая суть, того, что так меня расстроило.

– За что?

– Что использовала тебя как…, как какое-то оружие, которое хранится в моем кармане.

– Подожди. Ты плачешь, потому что чувствуешь себя плохо из-за сказанных слов?

– Кажется да, – клокотала я, вытирая свой потекший нос о перчатку.

Очередной нежный смех.

– Ты же знаешь, я сделаю это, если ты попросишь.

– Но мне это не понравится. О боже, я ужасна.

– Эй, успокойся. Ты не ужасна. Ты просто испугалась и сказала, что-то немного нездоровое.

Я засмеялась сквозь всхлип.

– Да, так и есть.

– Все нормально. Все так делают время от времени.

– Правда?

– По крайней мере, все кого я знаю. Послушай, Энни.

– Да?

– Никогда не чувствуй себя виноватой, за то, что хочешь меня использовать таким образом. Такие парни, как я больше ничего не могут предложить, поэтому приятно, когда нуждаются в твоих способностях.

– Заткнись. У тебя уйма всего, что ты можешь предложить.

– Ну, я рад, что ты так думаешь.

– Я влюблена в тебя, – выпалила я.