Текст книги "Бунт Хаус (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
И я. Я – отшельник. Полон стресса. Парень, который почти не говорит, у которого кожа начинает чесаться, если ему приходится произносить больше трех фраз на публике. Который ненавидит почти всех и находит мысль о том, что у него есть друзья, болтающиеся вокруг, совершенно отвратительной.
Пакс и Дэшил каким-то образом проникли мне под кожу, пока я не почувствовал себя нормально рядом с ними, ссорящимися и огрызающимися друг на друга, грубящими и призывающими меня быть посредником в их глупых, дурацких спорах; теперь было бы странно, если бы их не было рядом, раздражающих меня до чертиков.
Пакс гогочет, как обезумевшая гиена, выезжая с подъездной дорожки и направляясь в сторону Академии. В любой другой день мы втроем пробежали бы две мили до Вульф-Холла и даже не вспотели бы, но сегодня пятница. Мы сожжем резину, несясь горы в тот самый момент, когда прозвенит последний звонок, и не вернемся до раннего утра в понедельник.
– А вообще, сколько народу будет на этой штуке? – ворчит Пакс.
– Пятьсот с мелочью. Сливки общества Восточного побережья. Мой отец уже три года не ступал на американскую землю, так что даже самые избалованные снобы с голубой кровью, от старых денег до нуворишей, выползут из-под своих камней, чтобы отдать дань уважения старику.
Я мысленно стону. Пятьсот человек, все втиснуты в один и тот же бальный зал, ожидая своей очереди поклониться и упасть в ноги мужчине, которого большинство из них даже никогда не видели. Звучит как настоящая гребаная пытка. Добавьте к этому тот факт, что это мероприятие с черным галстуком, и я с нетерпением жду сегодняшнего благотворительного ужина примерно так же, как лечить корневой канал, без анестезии.
– Ты там что-то притих, – обвиняет Дэшил, глядя через плечо на меня, распростертого на заднем сиденье. – Черт возьми, Джейкоби. Ты физически не способен сидеть прямо? – Он изогнул одну из своих грязно-светлых бровей в знак вопроса. – По-моему, я никогда не видел, чтобы ты правильно пользовался стулом. Ты же знаешь, что должен согнуться посередине и сидеть под углом в девяносто градусов, да? У тебя отвратительная осанка.
– Моя осанка напрямую связана с уровнем моего интереса к окружающему миру.
– Ай. – Пакс притворно всхлипывает от боли. – Простите, если мы вас утомляем, Ваше Высочество.
Дэшил поворачивает зеркало заднего вида так, чтобы оно было обращено к нему, и проверяет свой галстук. Галстуки не обязательны в Вульф-Холле; Дэш носит их по собственной воле, что по моему мнению отстойно.
– Он не в форме из-за новой девушки, – говорит он, его глаза встречаются с моими в зеркале. – Что-то он не спешит с этим делом.
– Я в форме, просто закладываю фундамент. Тут есть разница.
Дэш игнорирует меня.
– Сколько времени ему понадобилось, чтобы опорочить Эрику Джадж, когда она только появилась? – спрашивает он Пакса.
– Два часа тридцать восемь минут. С того момента, как он впервые увидел ее, решил, что хочет ее, обойдя светскую беседу, фактически трахнув в комнате рисования, а ее родители развернулись и вернулись, чтобы забрать ее. Два часа и тридцать восемь долбаных минут! – радостно кричит Пакс. – Живая чертова легенда. Хорошенькая маленькая Элоди живет здесь уже целых две недели, а он даже не взглянул на нее. Пустая трата свежего мяса, если хотите знать мое мнение. Если ты передумал насчет нашей сделки, чувак, мы можем поменяться местами, знаешь ли. Корсика – одно из моих любимых мест в мире, но эта девушка выглядит так, будто у нее есть одна из тех идеальных, крошечных, аккуратных маленьких кисок порнозвезд. Я бы с удовольствием расколол эту устрицу и отправился на поиски жемчужины.
Он поднимает два пальца, щелкая языком между ними, издавая гротескный чавкающий звук, и у меня покалывает затылок. Я пинаю его по подголовнику с такой силой, что его череп отскакивает от телячьей кожи.
– Эй! Какого хрена, чувак! – Пакс сердито смотрит на меня через плечо. – Если ты не можешь заставить свой член затвердеть, у меня есть много лекарств, которые помогут тебе сделать эту работу. Но сделаешь это еще раз, и ты вылезешь и, бл*дь, пойдешь пешком.
– Отлично, – шиплю я.
– Отлично, хочешь таблеток для члена?
– Отлично, останови машину. Я вылезу и, бл*дь, пойду пешком.
– Не будь маленькой сучкой, Джейкоби. Мы находимся в пятистах футах от входа.
– Останови машину, или я сделаю больше, чем просто пну подголовник, – мурлычу я ровным, спокойным, совершенно дружелюбным голосом.
– Господи Иисусе, – стонет Дэш. – Выпусти его, пока он не взорвался, как долбаная Этна. Знаешь, нет нужды так ворчать, – говорит он мне, вращаясь в своем кресле. – Тебе что-то нравится в этой девушке. По какой-то странной причине ты решил, что она Мортиша для твоего Гомеса (прим. речь идет о супружеской паре Мортише и Гомесе Аддамс. В фильме «Семейка Адамс» они транслируют идеальные отношения, насыщенные страстью). Однако нет никакой необходимости позволять твоему временному помешательству вызывать разногласия между нами троими.
Шины Чарджера поднимают куски гравия, когда Пакс бьет по тормозам. Я открываю дверь и выхожу на холод.
Дэшил одаривает меня обаятельной улыбкой.
– Подумай минутку о том, что действительно важно во время твоего паломничества в школу, приятель. Увидимся через целых три минуты.
Чарджер резко срывается с места, мчась по подъездной дорожке к внушительному зданию академии, и на секунду меня окутывает густое облако выхлопных газов, скрывая мрачный вид впереди.
Как бы мне хотелось, чтобы снова пошел этот чертов дождь.
Я бы хотел, чтобы этот день вместе с досадным благотворительным обедом отца Дэшила уже закончился.
Хотел бы, чтобы мои самодовольные гребаные друзья не были правы.
Мое внимание необъяснимо приковано к Элоди, и ее привлекательность, кажется, растет с каждым днем, черт возьми. При любых других обстоятельствах я бы уже давно зачаровал её и вытрахал из нее все дерьмо, но сейчас речь идет не о сексе. Я полагаю, дело не только в сексе. Дело скорее в том, насколько она спокойна. Дело в ее воспитании, в том, что она пережила, и в том, как она видит мир. Я хочу знать, что происходит у нее в голове.
Я хочу того же, чего хотел бы любой парень на моем месте: ее полной и безоговорочной капитуляции.
Пакс и Дэшил ждут меня на истертых мраморных ступенях, ведущих ко входу в академию. Они одного роста, и телосложение у них тоже довольно схожее. Вот тут-то их сходство окончательно иссякает. Без меня двое мужчин, стоявших бок о бок перед этими лакированными черными дверями, вероятно, презирали бы друг друга с такой жгучей силой, которую обычно приберегают для представителей противоположных религий.
– Этот небольшой тайм-аут исправил твое пакостное настроение, принцесса? – спрашивает Пакс.
Его глаза все еще полны ярости из-за инцидента с подголовником. Он не простит меня, пока я не извинюсь, и даже тогда он может не простить моего гнусного преступления; эта машина – его гордость и радость.
Мне на это наплевать. Сегодня я полностью отдаюсь своему мрачному унынию. Пошел он к черту. Паксу придется подождать до завтра, если он хочет получить от меня хоть малейший признак раскаяния.
По пятницам в Вульф-Холле творится что-то странное. Ни один из наших классов не совпадает, мы трое разделены и загнаны в разные крылья школы таким образом, который определенно кажется запланированным. Харкорт позаботилась о том, чтобы никто из нас, парней из Бунт-Хауса, не был достаточно близок, чтобы строить какие-либо разрушительные планы на выходные вокруг кого-либо из других студентов, что обычно раздражает. Но я рад, что до конца дня мне больше не придется видеть ни одного из них.
Мне просто нужно…
Я не знаю, какого хрена мне нужно ...
– Я буду готов к отъезду в шесть, – говорю я, хлопая ладонью по плечу каждого из парней, проходя мимо них. – Увидимся дома.
Я рывком открываю тяжелые двери и захожу внутрь школы, оставляя их позади. Но Пакс не может отпустить меня, не сказав последнего слова.
– Ты ведешь себя так, словно она горшок с золотом, который ждет тебя на краю радуги, чувак. Но ты выставляешь себя на посмешище, Джейкоби. Она всего лишь девчонка. Она просто чертова девчонка!
В ТЕМНОТЕ…
Я ПЕРЕСТАЮ ПИТЬ.
Он проталкивает тонкую соломинку в отверстие, подталкивая ко мне, пытаясь уговорить сделать глоток, но я уже приняла решение.
– Упрямая, глупая маленькая сучка. Пей, черт возьми. ПЕЙ ЭТУ ЧЕРТОВУ ВОДУ!
Человеческое тело может неделями обходиться без пищи, пока в нем есть вода.
Но если я не буду пить…
…тогда, может быть, у меня не займет много времени, чтобы исчезнуть.
Глава 12.
ЭЛОДИ
ВОСКРЕШЕНИЕ ИЗ МЁРТВЫХ имеет свои преимущества.
Самое главное из которых: мои друзья снова начали мне писать.
Я бегу вниз по лестнице, уткнувшись головой в свой телефон, пытаясь прочитать самое последнее сообщение Айлы, не попавшись на глаза кому-нибудь из персонала. Я ухмыляюсь, щеки болят, совершенно очарованная выражением жалкой печали на лице Питера Горовица – парень даже надел костюм на мои поминки в Марии Магдалине – вот почему я не вижу темного черного пятна, быстро приближающегося по коридору слева от меня.
О боже мой. Питер, Питер, Питер. Вот что ты получишь за то, что не пригласил меня на зимний бал… Ох!
От удара воздух вырывается из моих легких. Я делаю выпад, цепляясь пальцами за разреженный воздух, и заваливаюсь в сторону, пытаясь сомкнуть ладонь вокруг мобильного телефона. Но уже слишком поздно. Устройство вылетает из моих рук и, вращаясь, падает... ударяется о полированный мраморный пол лестничной площадки с душераздирающим треском!
Мое бедро, вероятно, издало такой же нервирующий звук, когда я упала на пол, но мне плевать на мое чертово бедро. Мой телефон. Господи, если мой телефон сломан, то я в полной заднице.
– Впечатляет, малышка Эль, – раздается надо мной холодный голос.
С моей распростертой на земле точки обзора я смотрю вверх и вижу, что надо мной стоит Рэн. Он не улыбается. Нет даже его самодовольной, высокомерной я-заставлю-тебя-влюбиться-в-меня улыбки. Нет. Сегодня его лицо словно высечено из гранита. Очень злая статуя. Его взгляд настолько ледяной и отстраненный, что у меня по спине пробегает холодок.
– Розовые в белый горошек. Не думал, что ты девушка хлопка, – говорит он, выгибая бровь, когда его взгляд скользит вниз по моему телу…
– О боже мой! – Моя юбка.
Смущение впивается в меня когтями, когда я дергаю клетчатую ткань своей юбки вниз, прикрывая свою задницу, которая еще секунду назад была выставлена на всеобщее обозрение. Конечно. Конечно же, сегодня утром я выбрала свое самое уродливое нижнее белье и, конечно же, врезалась именно в Рэна и показала ему свои безвкусные бабушкины труселя.
Просто чертовски... здорово. Серьезно. Просто отлично.
Верхняя губа Рэна вздергивается вверх; он смотрит с отвращением, когда переступает через меня. Я получаю крупный план протектора его ботинка, в трех дюймах от моего носа, прежде чем закрываю глаза, съеденная заживо стыдом.
– Похоже, твой телефон только что списали, – ворчит Рэн. – Очень плохо. Ближайший ремонтный пункт находится не ближе пятидесяти миль отсюда. Надо было смотреть, куда идешь.
Я кусаю внутреннюю сторону щеки, пока не чувствую вкус крови. Приподнявшись на локте, наконец-то почувствовав тупую боль в боку, я протягиваю руку за своим айфоном и собираюсь схватить его, прежде чем он сможет выдержать еще один урон, но нога Рэна вырывается, пиная устройство по полу. Он останавливается у основания постамента, на котором стоит медный бюст лысеющего джентльмена Викторианского вида, сердито насмехающегося надо мной.
– Господи, Джейкоби. Так держать. Не думала, что ты можешь быть еще большим мудаком, но ты просто продолжаешь подниматься на новый уровень. – Подходит Карина, одетая в желто-синий спортивный костюм академии Вульф-Холл, ее волосы собраны сзади в тугие аккуратные косы.
Она хватает телефон первой, вероятно, чтобы Рэн не мог наступить на эту чертову штуку и стереть экран в пыль под каблуком своего ботинка. Затем она подходит ко мне, протягивает руку и поднимает на ноги.
Чееерт. Мой телефон мертв. У него не просто треснул экран. Там темно, и свет полностью погас. Это так типично. Как только я снова связалась с Леви и Айлой, бум! С моим ноутбуком, который все еще не работает, потому что на замену директору Харкорт потребовалось слишком много времени, мой единственный способ общения с внешним миром только что умер прямо на моих глазах.
– Черт, – шепчет Карина, глядя на несуществующее стекло и металл; теперь это всего лишь коробка. – Боже, не думаю, что эту штуку можно спасти.
– Этого не может быть. Мой отец не позволит мне купить новый телефон на мою кредитку. Ни за что. Он только что дал мне этот. Он…
Глупая гребаная девчонка.
Неосторожная…
Безрассудная…
Пустоголовая…
Я вздрагиваю от каждого слова, готовясь к кулаку, который так и не появляется. Когда я поднимаю глаза, холодная облицовка Рэна немного трескается, и я замечаю что-то еще, что-то похожее на... беспокойство? Ха. Да. И вот теперь я все выдумываю. Должно быть, я ударилась головой.
– Я бы отвезла тебя завтра, Элли, но обещала помочь организовать вечеринку в городе. Но я могу отвезти тебя на следующие выходные, если хочешь?
– Элли? Тебе не подходит, – усмехается Рэн.
– Не лезь не в свое дело, Джейкоби. Отвали, пока я не сказала Харкорт, что ты сделал.
Его угольно-черные брови взлетают вверх.
– Что я сделал? Она врезалась в меня. Я занимался своими делами, направляясь в класс.
– Просто уходи, – огрызается Карина.
Я хочу посмотреть на свой телефон. Я приказываю своим нервам и мышцам повиноваться, но они демонстративно игнорируют приказ. Вместо этого я смотрю на Рэна, когда он пожимает плечами, его пристальный взгляд обжигает мою кожу, как клеймо, когда он отступает по коридору. Карина ждет, пока он не окажется вне пределов слышимости, прежде чем сказать что-нибудь еще.
– Наглый придурок, – бубнит она. – Я чертовски ненавижу этого парня. Я скорее заболею герпесом, чем проведу еще одну минуту в этой школе с ним, бродящим по коридорам, будто он хозяин этого гребаного места.
Я фыркаю в безмолвном смехе, шлепая разбитый телефон о ладонь и скорбно съеживаюсь, когда крошечные осколки стекла дождем падают на пол у моих ног.
– Герпес? Вау. Ты должно быть действительно ненавидишь его.
Карина хмурится. Она берет меня за рукав свитера и тянет к нашему научному классу, как раз когда звонок объявляет о нашем опоздании.
– Ты даже не представляешь, Стиллуотер. Ты даже, бл*дь, не представляешь.
– Эм... привет. Хм…
Я отрываю взгляд от своей овощной пасты песто, угрюмый и враждебный. Должно быть, я и выгляжу враждебно, когда размахиваю вилкой, словно это орудие убийства, и собираюсь вонзить ее в шею ничего не подозревающего прохожего. Бледный парень с серыми глазами, стоящий по другую сторону стола, вздрагивает, когда наши взгляды встречаются. Кажется, он становится еще бледнее по мере того, как тикают секунды, а мы оба молчим. Бедный парень. Если бы я не была в таком чудовищно плохом настроении, то могла бы посочувствовать ему из-за его неловкости. Мое настроение такое, какое есть, и мне его не жаль. Он сам с собой это сделал. Я излучаю какую-то ослепительно негативную энергию, а он принял решение прийти сюда и побеспокоить меня. Если он получит ожоги второй степени от моего испепеляющего взгляда, то это его вина.
– Меня… меня зовут... Том. Том Петров. Так меня зовут. И я просто… – он надувает щеки, быстро моргает и качает головой. Я замечаю, что у него разбита губа. Выглядит как свежая рана. Восстановив равновесие, он делает шаг вперед и протягивает руку. – Меня зовут Том. Рад э-э.., наконец, познакомиться. Я просто пришел представиться и предложить свои услуги.
Я освобождаю его от своего пристального взгляда, накалывая кусок недоваренной моркови на вилку, отрывая его от зубцов передними зубами. Том подпрыгивает, когда я откусываю кусочек, и морковка громко хрустит.
– У меня сегодня плохой день, Том. Я, вероятно, не буду пользоваться услугами, которые ты так любезно предлагаешь.
– О, неужели? – Он возится, ковыряясь в ногтях. – Потому что я слышал, как Карина сказала, что ты сломала свой телефон и тебе придется подождать до следующей недели, чтобы его починить, а я.. ну, я чиню телефоны в свободное время, так что...
Моя вилка со стуком падает на поднос с обедом.
– Ты чинишь телефоны, – говорю я. – Ты чинишь телефоны?
Том кивает.
– В основном экраны. Хотя иногда мне приходится вытягивать данные. Иногда довольно сложно получить абсолютно все с устройства. Ты... ты уронила его в воду?
– Нет. Нет, он просто довольно сильно ударился об пол. Он даже не включается.
Том кивает.
– Он совсем новый? – спрашивает он. – Если он совершенно новый и я заменю экран, гарантия будет аннулирована.
– Новый для меня, но не совсем новый.
Отец делает вид, словно отдает мне одну из своих гребаных почек каждый раз, когда он заменяет мой мобильный телефон, но я знаю по маленьким потертостям и царапинам, что у них всегда был по крайней мере один владелец до меня. Обычно его военный помощник. Он никогда не был тем, кто выкладывает деньги на то, что может получить бесплатно.
– Тогда, вероятно, он не на гарантии. Ты ничего не потеряешь, если я взгляну на него.
В столовой еще более пусто, чем обычно. Люди всю неделю сидели взаперти из-за дождя; теперь, когда он наконец прекратился, они борются с холодом и выносят еду на улицу. Я люблю тишину, и в восторге от того, что на меня не пялятся тридцать человек, о которых я ничего не знаю. Но ещё почему мне нравится есть в столовой? Что мне нравится больше всего? Рэн и его дружки слишком хороши, чтобы есть здесь с простыми людьми. Я ни разу не видела, чтобы кто-то из них позорил это место общего пользования своим присутствием, а это значит, что здесь я в безопасности. Мне не нужно беспокоиться о ехидных колкостях, или грязных взглядах, или лице настолько чертовски красивом и злом, что мне хочется плакать.
Рэн, вероятно, получил бы удовольствие от моего внутреннего конфликта. Не нужно быть ученым-гением, чтобы понять, что он бы потирал свои психопатические руки, если бы только знал, сколько предательских мыслей в моей голове о нем каждый гребаный день.
И…
Господи, я только что провела целых двадцать секунд, думая о Рэне, когда кто-то стоит передо мной, ожидая, когда я закончу свой внутренний разговор. Что, черт возьми, со мной не так?
Но вернемся к насущному вопросу.
Полностью сосредоточив свое внимание на Томе, я оцениваю его.
– Что случилось с твоей губой, Том?
Его глаза округляются.
– А?
Я снова тычу в него вилкой.
– Твоя нижняя губа. Она разбита.
Он прижимает пальцы ко рту, как будто не замечает травмы.
– О! О, сегодня утром я лежал в постели, смотрел Instagram и уронил свой телефон. Он попал мне прямо по губе. Глупо, правда? У тебя когда-нибудь было так? Чертовски болит.
Я прочищаю горло, давая ему еще один шанс.
– Почему ты так добр ко мне? Мы никогда раньше даже не разговаривали.
Он переминается с ноги на ногу, прочищая горло.
– Ну, мне бы очень не хотелось разрушать твои представления о моем филантропическом духе, но мне платят за такую работу. Я здесь на стипендии, так что...
О, черт. Я такая сволочь. Легко забыть, что не каждый ученик в этих школах купается в деньгах. В некоторых школах действительно есть стипендиаты. Некоторые студенты в таких местах, как Вульф-Холл, даже имеют работу и должны работать по выходным, чтобы помочь себе прокормиться. Я чувствую себя полной дурой за то, что полностью забыла о людях, чьи отцы не ворочают миллионами и должны зарабатывать себе на жизнь.
Я сажусь прямо, отодвигая от себя еду.
– И сколько?
– Сотня, если это только экран. Включая запчасти. Если это один из новых телефонов, у меня должно быть то, что мне нужно здесь, в кампусе. Если нет, то мне придется заказать товар онлайн, что обычно занимает около недели на доставку.
– Это прошлогодняя модель.
– Тогда, да. У меня должно быть все, что нужно
– А если телефон испорчен и тебе нужно будет вытащить данные?
– Тогда тридцатка сверху. Это не так уж и сложно. Я мог бы показать тебе, как это делается, если ты хочешь сэкономить деньги, но большинство людей заставляют меня делать это, чтобы сэкономить себе немного времени.
Данные на моем телефоне минимальны. Никаких фотографий. Никаких огромных текстовых строк, над которыми я сентиментальничала. Он был чистым, когда полковник Стиллуотер дал его мне, так что я не очень беспокоюсь об этом. Теперь, когда мои друзья только обнаружили, что я не мертва, а я буду молчать? Вот это меня очень беспокоит.
– Как быстро ты сможешь вернуть его мне?
Том вздрагивает. Он выглядит удивленным тем, что я действительно собираюсь нанять его.
– Ну, обычно три дня или около того, но раз уж ты новенькая, я думаю, что могу попробовать поторопиться.
– Ладно.
– Ладно?
– Да. Я не могу попасть в Олбани в эти выходные. Я бы предпочла не дожидаться следующей недели, чтобы обо всем этом позаботиться, так что... конечно. Возьми.
Я роюсь в сумке, пока не нахожу сломанный телефон, а потом протягиваю его Тому через стол. Он сглатывает, облегчение доминирует на его лице. Черт побери, бедняга, должно быть, очень сильно нуждается в деньгах.
Он кладет телефон в карман, пятясь от стола.
– Окей. Ладно. Ну, э-э, спасибо. Если я смогу вернуть его тебе быстрее, я дам знать.
Глава 13.
РЭН
ДЫШАТЬ. Моргать. Глотать.
Некоторые навыки являются врожденными. Мы рождаемся с ними. Без них мы бы умерли в тот же миг, когда с криком появились на свет, уязвимые и покрытые внутренностями. Я чувствую себя так, словно меня выплюнули из материнской утробы, уже способным завязать полувиндзорский узел (прим. одни из вариантов завязывания галстука). Это похоже на навык, которым я был наделен при рождении. Потому что если ты родился в такой семье, как моя, и у тебя такой же отец, как у меня, то такие таланты необходимы, если ты надеешься выжить.
Я закручиваю черный шелк вокруг шеи, заправляя его в петлю, подавая длинную материю через щель между передней частью узла, играя с ним, пока он не садится идеально у основания моего горла. Кому нужно гребаное зеркало для этого дерьма?
– Они опять подумают, что ты официант, – заявляет Дэшил, придерживая для меня дверь в бальный зал.
– Они всегда так делают.
– Белая рубашка. Это все, что тебе нужно, чтобы отличить себя. Белый цвет вполне приемлем, Рэн. Белая рубашка на пуговицах не оставила бы ни малейшей вмятины на твоем фасаде «плохого парня».
Я следую за ним в вежливо бурлящую толпу, приглаживая воротник легким движением запястья.
– Меня вполне устраивает то, что на мне надето.
На самом деле это далеко не так. Это только второй комплект одежды, который я смог носить с тех пор, как мое наказание закончилось, а рваные джинсы и мой любимый, потрепанный свитер были бы намного предпочтительнее. Этот костюм обезьяны – чертово устройство для пыток.
Костюм Дэшила выполнен в классическом стиле и идеально скроен. Костюм Пакса – от Тома Форда, и продается за двадцать тысяч. Оба они выглядят такими довольными в своих роскошно подогнанных нарядах, что я немного ненавижу их за это; я счастлив, как свинья в дерьме в самых неловких, жалких, несчастных ситуациях, но быть сдержанным костюмом – это то, с чем я никогда не справлялся хорошо. Если бы мой отец увидел меня сейчас, он бы расхохотался до чертиков.
– Думаю, что женщины на этой вечеринке – легкая добыча, – замечает Пакс.
Хотя это скорее хитрый вопрос, чем верное наблюдение. В конце его заявления слышится лишь легкий перелив, который позволяет предположить, что он готов к тому, чтобы Дэшил поправил его предположение.
Умудренный его хитростями, Дэшил выхватывает бокал шампанского у проходящего мимо официанта, держащего серебряный поднос высоко в воздухе, с деловым выражением лица.
– Пакс, если ты хотя бы взглянешь на одну из женщин в этой комнате сегодня вечером, я лично кастрирую тебя и скормлю твои яички охотничьим собакам моего отца.
Пакс принимает сердитый вид и тоже берет бокал шампанского.
– В Америке нет охотничьих собак, Ловетт.
Дэшил чокается своим бокалом с бокалом в руке Пакса, подбадривая его.
– Есть. Но в любом случае, я с радостью полечу обратно в Блайти с твоими яйцами в банке, приятель.
Внешне Дэш не похож на парня, который соизволил бы запачкать руки. В нем есть мягкая, хорошо подобранная атмосфера, которая заставляет людей делать ставки против него в бою. Однако внешность может быть и остается очень обманчивой. Дэшил такой же свирепый, как и мы. Независимо от его воспитания и образования, он не боится размахивать кулаками. Я лично видел, как он сунул палец в нос чуваку и разорвал ему ноздрю в драке. Парню реально на все насрать.
Пакс что-то неразборчиво бормочет себе под нос, осушая бокал одним глотком. Он не сомневается в угрозе Дэша. Он будет держаться подальше от женщин на сегодняшнем мероприятии, но это не значит, что он должен радоваться этому.
– И не пей слишком много, – говорит Дэш, оглядывая комнату.
Дэшил выглядит спокойным и собранным, но я вижу, что он на грани нервного срыва. Он выглядит так, будто небрежно разглядывает люстры, старинную мебель и красивых людей, одетых во все свои регалии, но Лорд Дэшил Ловетт четвертый ищет своего отца. Можно сказать, что Дэш всегда ищет своего отца. То есть его одобрения.
– Напомни мне еще раз, почему мы согласились прийти на эту пародию? – ворчит Пакс.
Сегодня его глаза стали серо-стального цвета, цвета разгневанного Северного моря.
– Потому что вы оба мне должны, – весело отвечает Дэш. – И потому, что я попросил вас об этом. И потому что вы хорошие друзья, которые никогда не обломают своего друга.
Да уж. Делать то, что я не хочу делать, чтобы сделать кого-то другого счастливым, это не в моей натуре.
– Мне нужно отправить сообщение. Я сейчас вернусь, – бормочу я.
– Не уходи слишком далеко, Джейкоби. Мне нужно, чтобы ты вернулся сюда через десять минут.
Тонко улыбаясь, я изображаю насмешливый поклон.
– Вернусь через пять минут.
Снаружи ночной воздух ломит мои легкие. Болтовня изнутри все еще звенит у меня в ушах, когда я привыкаю к оглушительной тишине. Поместье стоит на сотне акров, что, может быть, и не так уж много по большому счету – даже Вульф-Холл стоит на территории в три раза больше – но это выглядит так, словно густой лес тянется бесконечно в темноту, и кажется, что мы единственные живые существа на тысячу миль вокруг. Точно по сигналу, где-то вдалеке кричит сова, и этот звук такой жуткий и пронзительный, как будто существо возмущается, что я забыл о нем.
Мрачный, как гробовщик, я достаю свой телефон и включаю его, ожидая, когда загорится экран. Я мог бы ерзать и постукивать по дисплею, чтобы ускорить процесс, но это было бы смешно. Технология не может быть ускорена человеческим нетерпением. Поэтому вместо этого я смотрю на телефон, стискивая зубы, ожидая, когда загорится логотип Apple и появится главный экран.
Вот.
Готово.
Работая быстро, чтобы избежать наводнения текстами и уведомлениями, которые начинают поступать, я открываю пустое сообщение и быстро нажимаю на кнопку.
+1 (819) 3328 6582: Ты достал?
Подробности здесь не требуются. Даже если бы они были, получатель этого сообщения не получил бы их. Я кладу телефон на плоское ограждение балкона и снова поворачиваюсь лицом к зданию, тупо наблюдая за людьми в окнах, гадая, чему же они все так радуются.
У женщины в золотом сверкающем платье столько долгов по кредитке, что она вот-вот потеряет свой дом.
У парня с двойным виски в стакане, хотя сейчас только половина восьмого и мы еще даже не принялись за наш ужин из четырех блюд, только что обнаружили рак простаты.
В дальнем конце зала, возле бара, парочка заискивает друг перед другом и демонстрирует свою привязанность, разговаривая с пожилым джентльменом в смокинге, который только что подал на развод.
Чувак у рояля фантазирует о том, чтобы прикоснуться к двенадцатилетней дочери своей жены от ее предыдущего брака.
Бармен, улыбающийся так профессионально, так вежливо, разнося бокалы, уже несколько месяцев подумывает о самоубийстве.
Я пристально смотрю на лживых, обманчивых дегенератов, презирающих все, чем они являются, и все, что они отстаивают. Я могу ошибаться насчет людей, которых только что выбрал, в лучшем случае это было лишь предположение, но я знаю этот круг. Они опытные выдумщики и мастера своего дела. Блестящие виниры, которые они представляют миру, тонки как вафли и распадаются, как мокрая бумага, когда их осматривают вблизи.
Возмущенный, я снова поворачиваюсь к телефону.
+1 (819) 3328 6582: Да.
Я: работает?
+1 (819) 3328 6582: Да. Что мне с ним делать?
Я: оставь там, где мы обсуждали.
– Так, так, так. А это еще что такое? Неужели мои глаза обманывают меня? Рэн Джейкоби, живой и во плоти.
О, черт возьми!
Резко выдохнув через нос, выключаю телефон и кладу его в карман, прежде чем повернуться. Девушка, появившаяся в дверном проеме, на самом деле не девушка. Она настоящая женщина, с ее преувеличенными изгибами и соблазнительным покачиванием бедер, когда она идет ко мне. Ее черные как смоль волосы, длинные и волнистые, закреплены на месте, как у какой-нибудь голливудской старлетки сороковых годов. Малиновый цвет губной помады ей очень идет. Она похожа на бледного вампира с фарфоровой кожей, который только что сжал рот вокруг чьей-то яремной вены и пролил свое основное блюдо.
Во всех отношениях она совершенна. Во всех отношениях я ее ненавижу.
Отвратительное создание.
– Мерси. Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы сжег здание дотла и сбежал в Европу.
– Очаровательный, как всегда, – мурлычет она, неторопливо подходя к балюстраде.
Справа от меня есть пятнадцатифутовый участок открытого пространства, но, конечно же, эта сука подходит и встает так близко ко мне, как только может. От едва уловимого запаха ее духов у меня сводит живот.
– Я видела твоего невежду-друга внутри. Тот, который выглядит как убийца. Я потратила целых три секунды, пытаясь вычислить, где ты, прежде чем догадалась.
– Да. Ты так хорошо меня знаешь, Мерси. Извини меня. Мне нужно вернуться внутрь.
Она не слушает, или же предпочитает не слышать меня, говоря со мной, когда я отступаю.
– Можно мне закурить?
Остановившись, я закатываю глаза к ясному ночному небу, негодуя на тот момент, когда согласился прийти на эту гребаную вечеринку. При обычных обстоятельствах я бы прижал ее к стене здания за горло и сказал, чтобы она пошла на хрен, но последствия были бы катастрофическими. Мерси – королева театра, настоящая актриса, чья способность плакать по сигналу уже привела ее к трем довольно большим ролям на Бродвее. Стоит лишь прикоснуться к ней здесь, на благотворительном вечере Лорда Ловетта для пострадавших женщин, и она возьмет на себя роль всей своей жизни. После потока слез и размазанной туши меня увезут в долбаных наручниках.
