Текст книги "Джастис (ЛП)"

Автор книги: К. С. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Его взгляд, в конце концов, устремляется на Джастиса, и гнев полностью испаряется, оставляя на месте себя множество эмоций, самая заметная из которых – облегчение. Он направляется к брату, но тут вмешивается улыбающаяся Ханна, которая не замечает напряжения.

Она протягивает ему руку, приветствуя так же, как Брэкстена.

– Привет, дядя Нокс. Я Ханна Джей Крид, твоя племянница.

Нокс моргает, глядя на нее сверху вниз, будто только сейчас заметил. Он слегка наклоняет голову, на суровом лице отражается почти изумление. В конечном итоге, он принимает ее протянутую руку, но пожатие остается коротким.

– Привет, дитя.

– Боже, у тебя наверняка гораздо больше татуировок, чем у папы, – говорит она.

Нокс мнется, явно чувствуя себя неловко.

– Наверное.

– Это потому, что он более крутой, чем твой папа, как и я, – говорит Брэкстен, поддразнивая Джастиса.

Этим он зарабатывает тычок от Джастиса, прежде чем тот подходит к Ноксу, притягивая его для объятий. В Ноксе чувствуется уязвимость, когда Джастис нашептывает ему что-то, чего никто не может расслышать.

Я хмурюсь, замечая, как пальцы Нокса стискивают ткань футболки на спине Джастиса, почти сминая ее от страха.

– Почему бы нам всем не зайти внутрь? – предлагает Тэтчер, обнимая меня за плечи. – Ужин почти готов.

Джастис смотрит на нас, чувство предательства в его взгляде неоспоримо.

– Сначала я отнесу наши вещи в гостевой дом, – холодно говорит он.

Тэтчер кивает, но его явно задевает резкий ответ сына.

– Только не задерживайся. Не хочу, чтобы еда остыла.

– Папочка, можно мне пойти с тобой? – спрашивает Ханна. – Я хочу посмотреть, где буду спать.

– Да, детка, пойдем, – наклонившись, он поднимает Ханну на руки и, прежде чем уйти, бросает на меня быстрый взгляд.

Брэкстен и Нокс следуют за ним, оставляя нас с Тэтчером наедине.

– Прости, – шепчу я, чувство вины вздымается на поверхность. – Я думала, он уже справился с гневом.

Тэтчэр, как всегда, отмахивается от извинений.

– Не беспокойся об этом. Мы с моим мальчиком поговорим позже. Сейчас все, что меня волнует, – то, что вся семья впервые соберется вместе. Нет более ценного подарка, чем этот.

Жаль, что я не могу подарить его ему навсегда. Если бы это происходило где-то в другом месте, я бы отдала его в мгновение ока, но этот город никогда больше не будет моим домом. Ради спасения своей души, он не может им быть.

Глава 19

Джастис

Встретиться с отцом после всего этого оказалось труднее, чем я думал. Вены наполняет непрестанное негодование, когда я вынужден наблюдать за узами, что связывают его с моей дочерью.

Связь, в которой мне было отказано из-за тайны, что он помогал скрывать от меня.

Ханна сидит у него на коленях за обеденным столом, ест пирог и мороженое. Это ее любимый пирог, о чем я не знал, но знал он. Они оба смеются, когда она кормит его и размазывает десерт по всему лицу.

Все это напоминает о его предательстве, и еще глубже вонзает острие мне в сердце. Ради дочери и остальных за этим столом я изо всех сил стараюсь подавить гнев, но, оказывается, это довольно трудно.

Брэкстен улавливает мое настроение и обнимает за плечи.

– Нам не хватало тебя на тренировках, братец. Тебе придется многое наверстать.

Я ворчу в ответ на его попытку отвлечь меня. Он несет полную чушь. Мы все знаем, что я в любой день могу обставить их обоих.

– А что за тренировки? – спрашивает Ханна.

– Стрельба по мишеням, – отвечает отец раньше, чем успеваю я.

– Папочка научил меня стрелять из лука, который ты мне купил, – говорит она. – У меня тоже хорошо получается, правда, папочка? – она улыбается мне, ожидая подтверждения.

– Естественно, – отвечаю, стараясь, чтобы испытываемый мною гнев не отразился в голосе. Понятия не имел, что именно он купил для нее лук со стрелами, и эта информация злит только больше.

– Любишь пострелять, крошка? – спрашивает Брэкстен, приподнимая бровь.

– Люблю. Я стреляла только из пластмассового лука, что купил мне папа Тэтчер, но папочка сказал, что купит мне настоящий.

– Да? – вмешивается Райан, искоса бросая на меня взгляд неодобрения.

– Ты купил ей пластмассовый лук со стрелами? – спрашивает Брэкстен отца, и в его голосе слышится недоверие.

– Ну конечно. Она ведь еще совсем ребенок.

– Вот именно. – Райан кивает.

Он наклоняется к уху Ханны, но говорит достаточно громко, чтобы услышали мы все.

– А еще я не хотел, чтобы у твоей мамы случился сердечный приступ.

Они оба хихикают, и уголки губ Райан трогает улыбка.

Не в силах больше быть свидетелем этого дерьма, я встаю из-за стола, целую темноволосую головку Ханны, а затем выхожу на крыльцо выкурить сигарету, сетчатая дверь захлопывается за мной.

Закурив, глубоко затягиваюсь, позволяя обжигающему дыму проникнуть в легкие и ослабить стеснение в груди.

Оперившись плечом о большую колонну, смотрю на обугленный урожай, разум относит к проблемам другого рода. Мне не представилось возможности переговорить с братьями обо всем, что произошло, потому что я не хотел рисковать, чтобы нас услышала Ханна, но пока она осматривала свою комнату и распаковывала чемодан, они быстро рассказали мне о причиненном уроне. А также поведали о надписи, сделанной баллончиком на сарае:

«Проваливай, ниггер, или мы сожжем все».

Ни для кого не секрет, что отца не очень любят в этом городе, но он прожил здесь всю жизнь, эта земля принадлежала его семье на протяжении многих поколений. Нет никакого смысла в том, почему после стольких лет кто-то пытается заставить его уехать.

Мысли обрываются, когда кто-то выходит из дома. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это отец. Его присутствие всегда несло в себе силу и уверенность, это запечатлелось в моем сердце, несмотря на противоречивые чувства, испытываемые в данный момент.

Делаю еще одну затяжку, он подходит и встает рядом со мной.

Между нами повисает тяжелая тишина, прежде чем он, наконец, заговаривает.

– Сынок, я не виню тебя за то, что ты на меня злишься.

Смотрю прямо перед собой, медленно выдыхаю дым, и он клубится вокруг нас.

– Ты помог беременной женщине скрыться от меня, а потом помог вырастить моего ребенка. Я чувствую несколько больше, чем просто злость, папа.

– Я не помогал Райан сбежать от тебя. Я помог ей сбежать из этого города и угрозы, с которой она столкнется, если останется.

– И к черту меня, да?

– Нет. Я всегда хотел, чтобы ты знал правду, но я также чувствовал, что именно Райан должна рассказать тебе о ней. Я много раз побуждал ее к этому, но все было так… сложно. Я поступил так не потому, что хотел причинить тебе боль, сынок. Я сделала это, чтобы защитить Райан и Ханну Джей.

– Они не твои, чтобы их защищать, – кричу, наконец поворачиваясь к нему лицом. – Они моя чертова семья!

Несмотря на мою вспыльчивость, он остается спокойным и собранным.

– Да, они твоя семья. И всегда ими были, и ничто этого не изменит. Точно так же, как ничто и никогда не изменит того факта, что ты мой сын.

Отвожу взгляд, слишком злясь, чтобы признать в его глазах сожаление.

– Мне очень не хотелось скрывать это от тебя, Джастис. Ты должен мне верить. Я сделал это, чтобы защитить всех, включая тебя. Поверь мне, здесь есть люди, которые позаботились бы о том, чтобы Райан не выносила ребенка.

– Я бы никогда не позволил этому случиться, и ты это знаешь, – выдавливаю я.

– Иногда все выходит из-под нашего контроля, какими бы решительными и сильными мы ни были.

В его голосе таится боль, которую он всегда скрывал от всех, включая своих сыновей. Та же самая боль, что в этот самый момент обвилась вокруг моей груди, как ядовитая змея.

– Я верю, что у всех нас есть намеченный план, судьба, – продолжает он, разговор становится глубже. – Вот почему много лет назад вы трое оказались на моей земле. Вы всегда должны были принадлежать мне, только не сразу.

Вновь перевожу взгляд на него.

– Что ты хочешь сказать? Что до этого времени я не должен был знать о собственной дочери?

– Нет. Я говорю не об этом. Но я всегда задавался вопросом, возможно, – только, возможно, – все случилось, как случилось, потому что братья нуждались в тебе еще какое-то время.

Я напрягаюсь, потрясенный пониманием, отразившимся в его глазах. Учитывая слухи, ходившие о нас по городу, я не удивлюсь, что он в курсе их, но до сих пор никак этого не показывал.

Жду увидеть в его взгляде разочарование, но так ничего и не вижу. Единственное, что в нем есть, – это понимание. В этом он всегда был хорош, когда дело касалось нас троих. Он никогда нас не осуждал, даже когда мы совершали ошибки.

– Иногда все должно происходить так, как происходит, даже если мы этого не понимаем, – продолжает он. – Я не говорю, что это относится к Ханне Джей, но если бы ты знал о ней с самого начала, для вас троих все давно бы изменилось.

Он прав, между нами бы все изменилось, и это было бы тяжело, но не так тяжело, как упустить все то время, что я мог провести с дочерью. Это чертовски больно, гораздо сильнее, чем при любом ином сценарии, который мог бы разыграться.

– Но сейчас все по-другому, – говорит он, подходя ближе и кладя руку мне на плечо. – Теперь пришло твое время, Джастис. Пора тебе и твоей семье быть на первом месте. Вот почему ты нашел ту фотографию, и я чертовски этому рад, потому что мне было невыносимо смотреть на тебя и держать это драгоценное дитя в секрете.

Слезы, появляющиеся в его глазах, вызывают во мне мрачное чувство, от которого чертовски горит горло. Отпускаю гнев одним тяжелым вздохом, испытывая массу противоречий, чтобы сдерживать его дольше. Я никогда не соглашусь с тем, что не должен был знать о дочери, но сейчас мне нужно наставление, и нет лучшего человека, чтобы дать его, чем тот, кто стоит передо мной.

– Я не знаю, что делать, – признаюсь, проглатывая чувство вины, угрожающее задушить меня. – Не знаю, как сделать это правильно для всех нас, особенно для Нокса.

– С твоим братом все будет в порядке. Он сильнее, чем ты думаешь.

Он ошибается, но это потому, что он не знает о прошлом Нокса. Никто, кроме Брэкстена и меня, не знает, и этот секрет мы унесем с собой в могилу.

Многие годы я стоял с ним плечом к плечу, пока он сражался со своими демонами. Теперь я не повернусь к нему спиной. Я по-прежнему буду рядом с ним, просто мне придется найти для этого другой способ. Я должен это сделать ради моей семьи.

Смотрю в теплые, наполненные терпением и пониманием глаза отца, и в сознании всплывает один вопрос. Болезненный вопрос, тяжестью давивший на меня последние несколько недель.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем, и я хочу, чтобы ты был со мной честен, несмотря ни на что.

Он кивает.

– Хорошо.

– Ты держал Ханну от меня подальше, потому что не считал, что из меня выйдет хороший отец? – Эта мысль причиняет больше боли, чем сам обман, но мне нужно знать ответ, прежде чем я смогу двигаться дальше.

– Никогда, – единственное слово вырывается у него с едва слышным вздохом. Он хватает меня за плечи и смотрит прямо в глаза. – Слушай меня внимательно. Я всегда знал, что этой маленькой девочке повезло, что ты ее отец, так же как мне повезло, что ты мой сын. Ты сильный, верный и благородный. Я чертовски горжусь тобой. Хранить секрет об этой малышке не имело к этому никакого отношения. Я сделал это, потому что чувствовал, что в то время это был мой единственный вариант, чтобы обеспечить безопасность вам всем.

– А теперь?

Он выпрямляется, не сводя с меня глаз.

– Теперь все по-другому. Райан уже не так уязвима, как во время беременности. Угроза того, что она не родит ребенка, давно миновала. Жаль, что она не сказала тебе раньше, но что сделано, то сделано. Мы не можем изменить прошлое, никто из нас не может, но я обещаю, что больше никогда и ничего не буду от тебя скрывать.

Обещание немного облегчает груз, давящий на грудь. Мне все еще чертовски больно, но я отказываюсь злиться на него, потому что он дал мне гораздо больше, чем скрывал от меня.

– Между нами все в порядке? – спрашивает он.

Кивнув, делаю последнюю затяжку, выбрасываю сигарету и быстро тушу ее ботинком.

– Да, папа. У нас все хорошо.

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает, за эти годы я так привык к его объятиям. До него привязанность была мне незнакома. Я часто думал о том, как изменилась бы моя жизнь, родись я у него, а не у женщины, которая меня ненавидела. Но всякий раз, когда в голову приходит эта мысль, я отбрасываю ее в сторону, зная, что в противном случае не обрел бы своих братьев, а жизнь без них не имела бы смысла. В этом я уверен.

– О-о-о, Нокс, глянь-ка, праздник любви проходит без нас, – насмешливый голос Брэкстена прорезает воздух, когда они с Ноксом выходят на крыльцо. – Я чувствую себя немного обделенным. А ты?

Отец игнорирует его попытку разрядить обстановку и тянется к ним обоим.

– Идите сюда. Хочу поговорить с вами минутку. – Он ставит их рядом со мной, образуя между нами круг. – В ближайшее время наша семья столкнется с множеством препятствий, и нам очень важно держаться вместе. Нам нужно держать голову прямо и не позволять гневу взять верх над чувствами, слышите?

– Как же нам это сделать, если ты не хочешь говорить нам, что происходит? – горячо возражает Нокс, озвучивая то, что у всех нас на уме.

– Скоро скажу. Сначала мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

Это заявление интригует меня еще больше, и я сильнее хочу закидать его вопросами, но решаю не делать этого, потому что знаю, он ни хрена не скажет, пока не будет готов. Насколько я знаю отца, прежде чем сделать шаг, он соберет как можно больше информации.

– Я ценю, что вы, парни, готовы за меня сражаться. Знаю, защищать – это ваш инстинкт, но мы должны действовать осторожно. Все, что нам нужно, это держаться вместе, и мы победим. Я в этом не сомневаюсь. Потому что нашей семье присуща черта, которая сильнее любой угрозы.

– Какая?

– Любовь, – отвечает он. – Любовь всегда побеждает ненависть, а никто не любит так, как мы. Ни одна другая семья не предана так, как мы, и никто не будет сражаться так, как мы. – Его слова звенят в воздухе, сильные и правдивые.

– И никто не умеет стрелять так, как мы, – добавляет Брэкстен.

Улыбка растягивает мои губы, а отец усмехается.

– Тут ты чертовски прав. А теперь подойдите ближе. – Он обхватывает нас троих в объятие. – Я люблю вас, мальчики, наша семья преодолеет это, вместе мы несокрушимы.

Чертовски верно, мы несокрушимы, и тому, кто с нами связывается, лучше это запомнить.

Наш момент завершается, когда из дома рука об руку выходят Райан и Ханна; вид их наполняет мою грудь неописуемыми эмоциями.

– Извините, что прерываю, – нервно говорит Райан, ее карие глаза встречаются с моими. – Я пойду, отведу Ханну в гостевой дом, искупаю и приготовлю ко сну.

– Я иду.

– Ты не должен, – торопливо говорит она. – Останься. Мы в порядке.

– Нет. Мы уже закончили.

Как бы мне ни хотелось остаться с братьями, я не хочу упустить возможность уложить Ханну в постель. Это то, без чего я отказываюсь жить снова.

– Мы все равно не хотели с тобой тусоваться, – говорит Брэкстен.

Я бью его в плечо за то, что он такая задница, и он отвечает тем же, заставляя Ханну хихикать.

Отец опускается на колени и раскрывает ей объятия.

– Иди сюда, дитя.

Она радостно подчиняется, обнимая его.

– Спокойной ночи, папа Тэтчер.

– Спокойной ночи. Хорошенько выспись, а утром поможешь мне подоить коров, хорошо?

Она охает, ее лицо светится.

– Правда?

Он кивает.

– Можешь на целый день стать моей помощницей.

– Звучит здорово. Зови меня фермер Ханна.

Отец посмеивается, а Райан улыбается.

Далее Ханна подходит к Брэкстену.

– Спокойной ночи, дядя Брэкс.

Он наклоняется, подбрасывает ее в воздух, переворачивая вверх ногами. Ее смех наполняет ночь, когда она болтается перед его лицом.

– Спокойной ночи, крошка. Увидимся за завтраком.

– Ты тоже спишь здесь? – спрашивает она.

– А то.

Я так и думал. Пока мы не выясним, кто угрожает отцу, будем держаться все вместе.

Как только Брэкс ставит Ханну на ноги, она поворачивается к Ноксу.

– Спокойной ночи, дядя Нокс, – Страх сжимает грудь, когда она раскрывает объятия и идет к нему.

– Нет!

Мы с Брэкстеном тянемся к ней, но недостаточно быстро. Она бросается к Ноксу, обнимая его за талию.

Брат напрягается всем телом, лицо бледнеет.

Я проталкиваюсь мимо отца, чтобы оттащить ее, но тот меня останавливает, положив руку мне на грудь.

– Дай ей шанс, – бормочет он достаточно тихо, чтобы никто не услышал.

Все молчат, наше внимание приковано к Ноксу, когда он смотрит на нее сверху вниз, страх сочится из него, когда демоны выходят на поверхность. Они хватают его и проглатывают прямо у нас на глазах.

Вопросительный взгляд Райан впивается мне в лицо, но я не обращаю на него внимания, сосредоточившись только на объятиях.

В конце концов, Нокс опускает руку ей на спину и неловко похлопывает.

– Спокойной ночи, – его голос напряженный, хриплый от эмоций, властвующих внутри него, но в мучительном звуке слышится привязанность.

Ханна отступает, улыбаясь ему, прежде чем подскочить ко мне.

– Готов, папочка? – она поднимает руки, не имея ни малейшего представления о том, какой эффект произвела не только на брата, но и на всю семью.

Наклонившись, поднимаю ее и прижимаю к груди, зарываясь лицом ей в волосы, после чего бросаю прощальный взгляд на отца и братьев.

– Увидимся утром.

Они кивают, и я беру Райан за руку и начинаю спускаться по лестнице, уходя от одной семьи, но покидая ее с другой, и обе значат для меня все.

Глава 20

Райан

Сидя на крыльце гостевого дома, окруженная теплым вечерним воздухом, держу в руках холодную бутылку пива и наблюдаю, как солнце опускается за горизонт. Оно окрашивает небо в потрясающие оттенки розового, красного и золотого. Я восхищена настолько, что почти легко забываю о зле, которое наводняет этот город.

Почти.

Несмотря на прекрасный вид, ничто не может заставить меня забыть о том, что скрывается совсем рядом. Каждое мгновение лишенного любви детства всплывает с удвоенной силой, бросая мрачную тень на мое сердце. Я страшусь того, чем пребывание здесь обернется не только для меня, но и для дочери.

Топот тяжелых ботинок по деревянному крыльцу выводит меня из грустных мыслей, а узнавание покалывает кожу. Обернувшись, вижу позади себя Джастиса, свет, льющийся наружу из дома, освещает его волевое присутствие.

Сердце колотится, пульс скачет, его воздействие на меня сильнее, чем когда-либо, даже не смотря на суматоху, в которой я нахожусь.

– Ханна спит? – спрашиваю я.

Обычные приготовления ко сну стали их особым временем, от которого я с радостью отступила и позволила им наслаждаться.

– Да, сегодня она быстро заснула.

– Ее вымотала долгая поездка.

Он хмыкает.

– И ее болтовня.

Тихо усмехаюсь.

– И это тоже.

Его взгляд обжигающей лаской скользит по мне, прежде чем упасть на бутылку пива.

– С каких это пор ты пьешь?

– Тебе следовало бы уже понять, что если в этом мире и есть что-то, отчего я могу выпить, так это этот город. – Слова произнесены в шутливой манере, но он не разделяет моего веселья. Мы оба знаем, что я говорю серьезно.

Наши взгляды встречаются, в них видна истина.

Я первой прерываю зрительный контакт, переключая внимание на пейзаж.

– Должна признать, здесь очень красиво.

Он занимает место рядом со мной на верхней ступеньке, его обтянутое джинсами бедро касается моего обнаженного, заставляя поток тепла искриться по телу. Я подношу бутылку к губам, золотистая жидкость дает небольшую передышку.

– Вот почему отцу так здесь нравится. Место уединенное и спокойное, словно мир сам по себе.

Ностальгия в его тоне заставляет меня снова повернуться к нему.

– Тебе тоже нравится. – Это скорее утверждение, чем вопрос.

Ответ написан у него на лице.

– Это мой дом, единственный, который я когда-либо знал.

От боли в его голосе у меня сжимается сердце. Мне отчаянно хочется расспросить его о жизни до Тэтчера. Его биологические родители вызывают у меня еще большее любопытство, чем раньше. Не только потому, что у них с Ханной одинаковая ДНК, но и потому, что я всегда хотела знать, что сделало Джастиса Крида таким, какой он есть. Замкнутым и боящимся доверять кому-то, кроме братьев.

Под суровой внешностью я замечала моменты уязвимости. Когда, на одну короткую секунду, его защита ускользает. Я видела это, когда он смотрел на Ханну. Или когда мы занимались любовью, и я требовала от него большего, большей эмоциональной связи, которую он, кажется, так боится мне дать. Или в такие моменты, как сегодня, когда Ханна обнимала Нокса, и Брэкстен с Джастисом потянулись к ней из страха.

Когда наша дочь обняла его брата, в нем смешались боль и тревога. В прошлом я никогда не проводила много времени рядом со всеми тремя братьями. Постоянно были только мы с Джастисом. Однако Брэкстен всегда вел себя достаточно дружелюбен. Я узнала, что из всех троих шутник – он, но Нокс отличается от них всех. Он тише. Более наблюдательный и даже более настороженный, чем братья. Мне также интересно, что случилось с ним. Какие трагедии свели этих трех мальчиков вместе и сделали их такими, какие они есть?

– Почему ты не хотел, чтобы Ханна обняла Нокса? – спрашиваю я, любопытство берет верх.

Его плечи каменеют, напряжение во влажном воздухе сгущается.

– Он не любит, когда к нему прикасаются, – его грубый голос пронизан эмоциями, которые я не могу до конца распознать.

Теперь он выглядит взволнованным, достает из кармана сигареты и закуривает, делая длинную затяжку, прежде чем изящно выдохнуть напряжение. Запах дыма – это то, к чему я привыкла за короткое время. Странным образом я стала от него зависимой, как и от самого мужчины.

– Ты его обнимал, – напоминаю, храбро требуя продолжения.

– Это совсем другое. На нас с Брэксом эти правила не распространяются.

«Правила?»

Прежде чем успеваю подумать о том, что означают эти слова, он выхватывает пиво из моих рук и прикладывается к бутылке, делая большой глоток.

Меня должна была бы раздражать его дерзость. Вместо этого, я очарована движениями его мощного горла, рот наполняется слюной от желания попробовать его кожу на вкус.

Облизываю пересохшие губы. Судя по ухмылке, которую он бросает в мою сторону, не сомневаюсь, что он точно знает, о чем я думаю.

– Скажи мне, Райан, – начинает он, его глубокий голос скользит по каждому дюйму моей кожи. – Почему ты так боишься возвращения сюда?

Вопрос гасит ревущий жар, разливающийся по телу.

– Разве мы уже не обсуждали это?

– Обсуждали, но думаю, это еще не все. Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, – понимающие глаза изучают, ища правду.

Он знает все, кроме того, что касается Дерека, и об этом я ему никогда не расскажу. Никогда не расскажу, что чуть не случилось той ночью, потому что не сомневаюсь, он убьет его, не задумываясь.

– Полагаю, приведенные мною причины, с лихвой оправданны. Тебе так не кажется?

– Нет.

Из меня вырывается горький смех.

– Ну, извини, если у тебя нет проблем с людьми, которые гадают, от кого из вас, братьев, моя дочь. Для меня это очень важно.

Мышца на его челюсти сердито тикает, мои слова задевают за живое.

Чертовски плохо. Он не должен был спрашивать, если не хотел этого слышать.

– Стоит лишь взглянуть на эту маленькую девочку, чтобы понять, что она моя.

Я пожимаю плечами.

– Возможно, но это не остановит слухи.

– На хрен слухи, – огрызается он. – Мы знаем правду, это все, что имеет значение.

– Тебе легко говорить! Не тебя будут расспрашивать и судить.

Никто не посмеет задать этот вопрос Джастису Криду; все понимают, что после этого никто не выживет. А как же я? Или, боже упаси, Ханна? А когда она пойдет в школу, учителя будут относиться к ней по-другому? Скажут ли родители своим детям держаться от нее подальше из-за образа жизни, который вел ее отец?

От одной мысли об этом меня тошнит.

– Мы не можем контролировать то, что о нас говорят, Райан. Люди могут думать, что хотят, что они и делают уже давно, единственная моя забота – это правда, и будь я проклят, если позволю нескольким самодовольным придуркам выгнать меня или мою семью из этого города.

– Эти люди не просто претенциозные снобы, Джастис. Они могущественны. Я выросла среди них. И знаю, на что они способны, и это ужасно. – Я отвожу взгляд, голос стихает и по горлу ползет страх.

Тишина опускается, как тяжелое одеяло, его вопросительный взгляд прожигает меня.

– Ты разговаривала с родителями после отъезда?

Отрицательно качаю головой. Не увидь я их до конца своей жизни, это все равно будет слишком рано.

Сделав последнюю затяжку, он гасит сигарету ботинком, а затем передвигается ко мне, положив руки по обе стороны от моих бедер, тогда как я продолжаю смотреть в сторону.

– Посмотри на меня, – требует он.

Тяжело сглотнув, встречаюсь горящим от непролитых слез взглядом с его жестким взглядом.

– Я никому не позволю причинить тебе боль, Райан. Ты меня слышишь? Я сделаю все необходимое, чтобы защитить свою семью. Если кто-то посмеет тебя обидеть, я о них позабочусь.

Клятва проникает в глубины моего перепуганного сердца. Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к его лбу, моя рука движется к его подбородку в поисках тепла.

– Верь мне, детка, – шепчет он, его губы касаются моей щеки, теплое дыхание обдувает кожу. – Верь, что я позабочусь о тебе.

Я киваю, не в силах говорить из-за переполняющих эмоций.

Наш разговор прекращается, когда его рот захватывает мой в обжигающем поцелуе, прогоняя страх и сменяя его надеждой. Всем существом я цепляюсь за теплое чувство, пробегаю пальцами по его спутанным волосам.

Его мощный мужской вкус проникает в кости и утягивает в темные глубины. Схватившись за мои бедра, он подтягивает меня к себе, чтобы я его оседлала. От ощущения твердого члена между ног из моего горла вырывается стон.

Он рычит, обхватывает руками мой зад, притягивая меня ближе.

– Проклятье, детка, ты вся горишь. Я чувствую жар твоей киски через чертовы джинсы. – Он отрывается от моего рта, позволяя кислороду проникнуть в мои легкие, его жадные губы спускаются вниз по моему горлу, клеймя кожу и оставляя свой вечный след.

Тянусь к краю его рубашки, стягивая ее, руки жаждут почувствовать его горячую кожу. Он быстро помогает мне избавиться от нее, затем переходит к завязкам платья на шее, развязывая их, нами обоими движет нужда.

Верх платья спадает, обнажая меня перед его взглядом. Прохладный воздух шепчет по моей обнаженной плоти, соски под его голодным взглядом напрягаются. С гортанным рокотом он взвешивает в руках мои набухшие груди.

Со стоном откидываю голову назад, выгибаясь от его обжигающих прикосновений.

– Такая чертовски красивая, – рычит он.

Вдалеке раздается хруст ветки, проникая сквозь пламя желания и заставляя сердце биться быстрее. Я сажусь прямо, поворачиваю голову влево и сканирую глазами темноту.

– Здесь только мы, Райан.

Я оборачиваюсь к Джастису, и меня охватывает сомнение. Главный дом отсюда далеко, и на многие мили вокруг нет соседей, но что, если его братья решат прогуляться? Эта мысль одновременно и унизительна, и возбуждает. Последнее меня безумно пугает.

Наши взгляды встречаются, и словно прочитав мои мысли, что-то темное и запретное проходит между нами.

– Тебя возбуждает мысль о том, что братья увидят нас, Райан?

Я быстро мотаю головой, слишком быстро.

На его губах появляется понимающая ухмылка.

– По-моему, ты лжешь. Мне кажется, твоя киска становится очень влажной, когда ты думаешь о том, что они наблюдают за нами. – Он сжимает мои соски, безжалостно дергая ноющие пики.

С моих губ срывается стон, почти испуганный, когда я пытаюсь понять запретные чувства, которые он во мне пробуждает.

– Не стыдись, детка. Меня это тоже заводит, – признается он. – Мне бы очень хотелось, чтобы они увидели мои руки на тебе. Чтобы они увидели то, что всегда будет только моим.

Темная одержимость в его голосе немного ослабляет мои опасения. Он наклоняется, берет в рот тугой сосок, сжимая зубы с такой силой, что я вскрикиваю. Огонь бежит по крови, голова снова откидывается назад, и я отдаюсь огненному наслаждению.

Надо мной парят миллионы звезд, лунное небо ярче, чем когда-либо.

Когда что-то холодное касается моей кожи, я снова опускаю голову. Джастис крутит горлышком пивной бутылки вокруг ноющего соска, дразня и возбуждая. Я задыхаюсь, когда он льет на грудь жидкость, ловя горячим ртом прохладную струю, его язык обвивает ноющий бутон.

С резким всхлипом приоткрываю губы, когда он уделяет такое же внимание другой груди, холод и жар сталкиваются друг с другом, прежде чем он подносит бутылку к моему рту.

– Открой, – приказывает он, и его мрачный голос заставляет меня с готовностью подчиниться. – А теперь соси.

Я растерянно моргаю.

– Я хочу, чтобы ты обхватила бутылку своими прелестными губками и сосала. Сделай это.

Мощный приказ в его голосе вместе с голодом, пляшущим в его темных глазах, заставляет меня подчиниться. Тяжело сглотнув, высовываю язык, облизывая ободок, вспоминая, что совсем недавно его губы прижимались к бутылке. Ощущаю слабый привкус пива и его.

Всегда он.

Его глаза темнеют, затуманиваясь желанием. Я отпускаю все запреты, позволяя ему просунуть бутылку глубже, мой взгляд не отрывается от его.

Он медленно проталкивает гладкое коричневое стекло внутрь и наружу, мои щеки втягиваются, достигая горлышка.

– Вот так, детка. Соси. Соси так, словно Брэкстен засовывает свой толстый член глубоко тебе в рот.

Я замираю, моя киска непроизвольно сжимается от эротизма его слов.

– Тебе нравится, да? – спрашивает он хриплым от вожделения голосом. – Нравится думать о члене моего брата, трахающем этот сладкий ротик? – он толкает бутылку глубже, горлышко касается глотки.

Представить не могу, что когда-либо занималась бы чем-то настолько интимным с кем-то, кроме Джастиса, но не буду лгать, слушая его, я завожусь намного больше, чем должно.

– Какая грязная девочка, – напевает он. – Наслаждайся фантазией, Райан, потому что ей она и останется. Единственный член, который когда-либо наполнит этот голодный ротик, – мой! – последние слова вырываются из его горла рычанием.

Вытащив бутылку у меня изо рта, он заменяет ее собой, требуя того, что будет принадлежать только ему. Его грубые ладони скользят мне под платье, срывая трусики с бедер и приподнимая достаточно, чтобы разобраться со своими брюками.

В тот момент, когда его член высвобождается, я хватаю его рукой, нетерпеливо направляя к своему входу. В то же время, когда я опускаюсь вниз, он толкается вверх.

Я вскрикиваю от прекрасного вторжения, впиваясь пальцами в его плечи.

– Объезди меня, – требует он. – Трахни мой член. Покажи, как сильно ты этого хочешь.

Застонав, откидываюсь назад и упираюсь руками в его колени, используя ноги, чтобы подталкивать себя вверх и вниз.