Текст книги "Джастис (ЛП)"

Автор книги: К. С. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Вам тоже, – шепчет она, и ее голос так же печален, как и выражение лица.

Не говоря больше ни слова, он ведет Ханну обратно к столу, глаза Гвен следят за каждым его движением.

Я одариваю ее прощальной улыбкой, а затем ухожу, Джессика следует за мной.

– Что, черт возьми, это было? – шепчет она.

– Понятия не имею. – Мне снова хочется спросить Тэтчера, но я решаю, что лучше поговорить об этом в другой раз, когда мы останемся одни.

Как только мы возвращаемся к столу, Джессика садится рядом с Крейгом, а я занимаю единственное свободное место между Брэкстеном и Джастисом.

Брэкстен обнимает меня за плечи и крадет огурец с моей тарелки.

– Эй, возьми свой, – упрекаю я, толкая его локтем в ребра.

– Но твой лучше.

– Почему это?

– Потому что мне не нужно вставать и брать его, – он крадет еще один, бросает его в рот, а затем дерзко мне подмигивает.

Я качаю головой, но улыбаюсь. Честно говоря, подколы между нами в последнее время пришлись на пользу моему сердцу и облегчили пребывание на ферме.

Нокс, с другой стороны, в основном делает вид, что меня не существует.

– Разве ты не знаешь, что когда дело касается женщин, это главное правило? – Крейг посмеивается, выводя меня из задумчивости. – Никогда не трогай их еду.

– Вот именно, – говорит Джессика, отламывая кусок запеканки.

– Теперь она член семьи, – говорит Брэкстен. – Она должна делиться со мной.

Я напрягаюсь, мой разум фокусируется только на одном, вызывая запретные образы.

Почувствовав мой дискомфорт, он наклоняется и шепчет на ухо:

– Расслабься, дикая кошечка, это была шутка.

Может, для него, но для меня это не шутка.

Джастис кладет руку мне на бедро, его прикосновение обжигает меня изнутри. Я делаю большой глоток своего напитка, нуждаясь в прохладе.

Вдвоем они могут сжечь меня заживо.

Напряжение спадает по мере того, как разговор набирает обороты и плавно протекает на протяжении всего ужина. Мы часто смеемся, особенно с подачи Крейга и Брэкстена. Всем легко, даже уютно. Странным образом, мне кажется, что мы дружили всю жизнь.

Когда Ханна и Амелия направляются играть в подковы, я замечаю, что Тэтчер снова смотрит на Гвен.

– Ты должен пригласить ее на танец, – говорю тихо, но меня слышит весь стол.

Он смотрит на меня, понимая, что его поймали. Он отрицательно качает головой.

– Нет, не думаю.

– Почему нет? – спрашиваю я. – Держу пари, она бы с удовольствием потанцевала с кем-нибудь, раз уж одна, особенно с таким хорошим мужчиной, как ты.

– Думаешь?

– Знаю, – говорю с улыбкой.

– Давай, Тэтчер, – подбадривает его Джессика, давая ему дополнительный толчок. – Покажи ей, из чего ты сделан.

– Ох, ну, ладно. – Он решительно встает и направляется в другой конец сарая, где она сидит с несколькими другими женщинами.

– Тэтч идет урвать себе кусочек, – посмеивается Брэкстен.

В ужасе я шлепаю его по руке.

– Прекрати, ты ужасен, – журю я, в то время как все остальные за столом смеются.

– Он сошел с ума, если собирается с ней связаться, – говорит Нокс, и в его словах сквозит гнев.

– Гвен очень милая, – говорю я ему. – Она не такая, как все они.

– Это правда, – поддерживает меня Джесс.

Но его на это не купить.

– Да, именно поэтому она вышла замуж за самого большого говнюка из всех.

Против этого мне нечего возразить, потому что все эти годы она оставалась с ним, чего я никогда не пойму. Не то чтобы он хорошо с ней обращался. Форрест обращался с ней так же, как со всеми. Будто она ниже его. Словно ей повезло оказаться с ним. Не представляю, насколько ужасно жить с таким человеком, как он.

Тэтчер приближается к своей цели, и все наши взгляды прикованы к ней. Я затаила дыхание, ожидая ее ответа, молясь, чтобы она его не отвергла. Мои страхи рассеиваются, когда она кивает, и на ее лице появляется застенчивая улыбка.

Взявшись за руки, они идут на танцпол, Тэтчер притягивает ее к себе и смотрит на нее так, что дух захватывает. Именно тогда я понимаю, что весь вечер он смотрел на нее с такой глубокой тоской, что я чувствую ее всей душой.

– Они очаровательны, – говорит Джессика, озвучивая мои мысли.

– Очаровательна – моя задница, – ворчит Брэкстен. – Он – Крид. Мы не очаровательные. Мы крутые.

Я закатываю глаза.

– Говори за себя. Все вы, парни, могли бы кое-чему поучиться у своего отца. Хотелось бы мне, чтобы кто-то потанцевал со мной вот так, – я бросаю взгляд на Джастиса, давая ему понять, кого именно имею в виду под «кто-то».

– Уверена, сегодня здесь найдется немало мужчин, которые с удовольствием потанцуют с тобой вот так, – говорит Джессика, поддразнивая Джастиса улыбкой.

– Райан лучше знать, – его голос низкий, в нем скрыто предупреждение.

Я выгибаю бровь, делая еще один шаг, чтобы проникнуть ему под кожу.

– Джастис Крид, с каких это пор танцевать с кем-то считается преступлением?

Его темные глаза властвуют над моим взглядом, когда он наклоняется ближе, его лицо оказывается всего в дюйме от моего.

– Мы оба знаем, что никто не прикасается к тому, что принадлежит мне. – От этих собственнических слов у меня по спине пробегает дрожь, а по коже – мурашки.

Мой взгляд пленен им так же сильно, как и предательское сердце. И лишь когда он отвлекается на Тедди Роупера, я, наконец, могу вздохнуть свободно. Джессика бросает на меня такой взгляд, словно вот-вот умрет вместе со мной.

Звучит веселенькая мелодия, и, нуждаясь в отдыхе от всего этого тестостерона, я хватаю ее за руку и направляюсь на танцпол.

– Иисус, Мария и Иосиф, я вот-вот сгорю от всей этой жары, – говорит она, задыхаясь. – Эти братья Крид – что-то невообразимое.

Это еще мягко сказано.

Их напряженное присутствие иногда может быть удушающим, и мое болезненное любопытство тоже не помогает. Я бы солгала, сказав, что не задавалась вопросом, что на самом деле происходит, когда в прошлом они втроем оказывались с женщиной в постели. Но лишь появившись, эта мысль быстро гаснет от ревности. Думая о Джастисе с кем-то еще, меня тошнит.

Оглянувшись, я вижу его настороженный взгляд, выражение его лица скрыто под маской хищника. Удерживая его неумолимый взгляд, мои бедра и ноги начинают двигаться в собственном ритме, тело изгибается под «Body like a back road» Сэма Ханта.

Он подносит к губам пиво, его глаза, не отрываясь от моих, темнеют еще больше. Меня охватывает жар, когда я вспоминаю, что он делал со мной прошлой ночью такой же бутылкой, запретные образы, которые он вызвал своими эротическими словами.

Наш зрительный контакт прерывается, когда Брэкстен наклоняется и что-то шепчет ему, отчего все три брата встают и направляются к главному входу. Брэкстен останавливается, чтобы обнять Ханну, а Нокс дает ей пять, и они выходят за дверь.

Проходят минуты в ожидании возвращения Джастиса. В конце концов, начинается медленная песня, и муж Джессики уводит ее в чувственный танец.

Я неловко оглядываюсь в поисках Тэтчера, но вижу, что они с Гвен интимно беседуют в углу. Развернувшись, собираюсь вернуться к столу, но быстро останавливаюсь, когда всего в нескольких футах вижу Джастиса.

При виде его, сильного и уверенного – всегда такого властного, у меня перехватывает дыхание. Даже сейчас, на танцплощадке, он не в своей стихии, но не выглядит неуместно ни на йоту.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я его.

– Жду тебя.

Мое сердце колотится, и улыбка расцветает на губах. Удивительно, что могут вызвать два слова, какую теплоту и надежду вселить.

Сделав несколько шагов, останавливаюсь прямо перед ним.

– Зачем? Собираешься со мной потанцевать, Джастис Крид?

Он притягивает меня к своему твердому телу, его руки обвиваются вокруг меня.

– Да, и во время этого я собираюсь тебя потискать.

Приподнявшись на цыпочки, обнимаю его за шею.

– Я приму все, что угодно.

Он поднимает меня над полом, чтобы мой рот оказался на одном уровне с его для страстного поцелуя. Все и всё исчезает, кроме нас двоих, и время останавливается. После того, как поцелуй заканчивается, я еще долго держусь за него, мой лоб покоится на его лбу, пальцы порхают по его сильной челюсти.

– Куда ты уходил?

– Проводил и попрощался с братьями, – объясняет он. – А что?

– Я волновалась, что ты меня бросил, – признание, с ноткой неуверенности в голосе, вырывается прежде, чем я успеваю его остановить.

– Я не из тех, кто бежит, Райан.

– Я тоже, – шепчу я.

– Тогда выходи за меня.

Не думала, что во второй раз эти слова могут нанести такой же сильный удар, как и в первый, но я ошибалась. Они высасывают из легких весь воздух. Если бы он только знал, как сильно я этого хочу. Как сильно хочу, чтобы он стал моим навсегда, но сначала мне надо знать, что его сердце принадлежит мне так же, как мое ему.

– Пока нет, – отвечаю я, и эти два слова вызывают глубокую боль в груди и слезы на глазах.

Его темные глаза пылают досадой, но он держит ее на расстоянии и не давит.

– Хорошо, тогда поцелуй меня еще раз.

Я улыбаюсь этому требованию, тяжелый момент улетучивается.

– Это я могу.

Мои губы прижимаются к его губам, мягкие и нежные, и впервые он не берет верх, а позволяет мне задавать темп.

Позволяет любить его.

– А для меня место найдется? – голос Ханны отрывает нас друг от друга, когда она с надеждой смотрит на нас.

– Для тебя, детка, место найдется всегда, – Джастис ставит меня на ноги, чтобы поднять ее, затем его рука снова обвивается вокруг моей талии, притягивая ближе, и мы начинаем раскачиваться взад и вперед под «I swear» Джона Майкла Монтгомери.

Мое сердце танцует в том же ритме, желая запечатлеть этот момент в памяти и сохранить навсегда. Потому что это все, чего мне когда-либо хотелось, и даже больше.

Песня, в конце концов, заканчивается, но не в этом новом моменте, где мы оказались с Джастисом. Напряжение между нами продолжает расти, каждый взгляд, каждое прикосновение разжигают огонь, всегда горящий между нами.

Примерно в то время, когда толпа начинает редеть, мы начинаем собираться и прощаться. Когда Джастис упоминает, что по дороге домой ему нужно заехать на квартиру, Тэтчер предлагает взять Ханну с собой.

Она хватается за этот шанс.

– Пожалуйста, мама?

– Уверен, что все в порядке? – спрашиваю я, глядя на него.

– Ну конечно. Вы двое идите и займитесь своими делами. Дома нас с фермером Ханной ждет горячее какао. А когда проснетесь, приходите завтракать в главный дом.

Наклонившись к Ханне, целую ее в щеку, затем выпрямляюсь и делаю то же самое с Тэтчером, благодаря его за все. После этого Джастис берет меня за руку и ведет к грузовику, легкое прикосновение несется вверх по руке и к сердцу.

К тому времени, как мы добираемся до его квартиры и входим внутрь, разгоревшийся между нами жар взрывается диким огнем, яростно поглощая нас обоих. Он прижимает меня к двери, наши руки и губы сталкиваются, пытаясь получить власть друг над другом.

Я сжимаю в кулаке его рубашку, поднимая ее вверх по твердому животу, ногти впиваются и царапают его кожу. Он помогает мне стянуть ее через голову, его рот покидает мой лишь на секунду, чтобы затем снова заявить свои права.

Жестко, грубо и требовательно.

– Мне нужно тебя трахнуть, – рычит он. – Сейчас же.

– Да!

Я всегда нуждаюсь в нем, в его прикосновениях, в его властной способности пробуждать во мне то, чего я никогда не испытывала, в ошеломляющем удовольствии, которое способен доставить лишь он.

Его большие ладони обхватывают мой зад, приподнимая меня, а я запускаю пальцы в его волосы. Наши рты не прерывают свой неистовый ритм, пока он ведет нас к дивану. Я опускаюсь на него сверху, оседлав его бедра, чувствуя, как твердый член толкается в ноющее местечко между моих бедер.

Он просовывает пальцы под бретельки платья, скользит ими вниз по рукам, являя своему взору черный кружевной бюстгальтер. Его рот смыкается на соске, торчащем сквозь тонкую ткань, зубы сжимаются так сильно, что ощущение пронзает меня до самого паха.

С криком удовольствия я откидываю голову назад, впиваясь пальцами в его широкие плечи, и неистово трусь о его член, почти умоляя о большем.

– Бл*дь, ты очень этого хочешь.

– Ужасно, – хнычу я. – Пожалуйста. Ты мне нужен.

В его груди грохочет первобытное рычание, когда он просовывает руки под платье, срывая с меня трусики и погружаясь пальцами в мои влажные складочки.

– О боже! – стону я, прижимаясь к его ищущему прикосновению.

– Ты примешь мой член сильно и глубоко, Райан, а потом будешь кричать, требуя еще.

Мне уже хочется кричать. Кричать, требуя большего, кричать, чтобы он никогда не останавливался, кричать до хрипоты в горле.

– Как считаешь, сказать им, что мы здесь, или просто насладиться зрелищем? – веселый голос проникает в наш горячий момент, врезаясь в меня, как товарный поезд.

Охнув, я прижимаюсь к Джастису, и поворачиваю голову, оглядываясь через плечо. Нокс и Брэкстен, не сводя с нас глаз, стоят у входа в кухню.

«Все это время они находились здесь».

Я чувствую себя униженной, мои щеки пылают так же ярко, как и все тело.

– Какого черта вы здесь делаете? – удивленно и немного раздраженно спрашивает Джастис.

– Как раз собирался задать вам тот же вопрос. – Брэкстен скрещивает руки на груди, его глаза бесстыдно скользят по моему полуобнаженному телу. – Ищите зрителей? – в этих словах нет никакого веселья. Он совершенно серьезен.

Мои пальцы впиваются в плечи Джастиса, и между нами внезапно возникает напряжение. Нечто темное, пересекающее грань между запретным и извращенным. Это одновременно и страшно, и возбуждающе. Последнее мне очень трудно признать.

С колотящимся сердцем оглядываюсь на Джастиса.

Его глаза из-под полуприкрытых век изучают меня, внутри них вспыхивает понимание.

– Чего ты хочешь, Райан? Они могут остаться и наблюдать, а могут уйти. Выбирай.

– Чего хочешь ты? – спрашиваю, шокированная тем, что этот вопрос слетает с моих губ.

Он протягивает руку и ласково гладит меня по щеке.

– Я хочу тебя. Только тебя.

Эти слова имеют огромное значение. Они проникают в сердце и достигают глубин моей души.

– Хотел бы я получить шанс попрощаться? Показать им то, чего они никогда не получат и к чему не прикоснутся? Да, хотел, но только если бы знал, что ты тоже этого хочешь. Но это разовая сделка. Скажешь ли ты «да» или «нет», после сегодняшней ночи мы никогда больше не вернемся к этому вопросу.

Я оглядываюсь на Нокса и Брэкстена, которые терпеливо стоят рядом, и не могу не чувствовать себя одновременно взволнованной и ободренной желанием, отражающимся в их глазах. Это может оказаться тем самым моментом. Тем, что положит конец вражде между нами. Иначе, не уверена, что мы когда-нибудь преодолеем ее. Она постоянно висит над нашими головами, как темная туча, следуя за чувством вины, которое я скрываю в сердце из-за того, что встала между ними.

Неприкрытые эмоции на лице Нокса, демонстрирующие необходимость в последний раз провести время с братом таким образом, только укрепляют мою решимость.

– Никаких прикосновений, – говорю я им дрожащим голосом.

– Я бы ни за что этого не позволил, – Джастис нежно обхватывает меня за подбородок, возвращая мой взгляд к своему. – Ты уверена?

Я киваю. Я хочу сделать это. Ради них, ради нас. Думаю, мы все знали, что этот момент настанет. В глубине души я знала. Это меня пугает, потому что мое сердце бьется только ради одного мужчины, навеки вечные, но я также знаю, что связь между ними тремя очень сильна. Я молюсь, чтобы, когда все это закончится, мы смогли жить дальше. Что мы с Джастисом сможем получить то, что хотели всегда, а его братья, наконец-то, отпустят его... по крайней мере, из этой части их жизни.

Когда Нокс и Брэкстен проходят в комнату, мой взгляд не отрывается от Джастиса. Пульс учащается, в горле пересохло, ладони стали липкими.

Джастис отводит прядь волос с моего лица, пытаясь успокоить.

– Не нервничай, детка.

– Я не знаю, что делать, – признаюсь дрожащим голосом, почти шепотом.

– Поцелуй меня, – низким и хриплым голосом требует он, от этого звука кожу покалывает.

Я прижимаюсь губами к его губам, но на этом мой контроль заканчивается. Он атакует мой рот, рука сжимает мои волосы, снова пробуждая во мне желание. Всепоглощающее пылающее желание, которое может вызвать лишь он.

Неподалеку слышу движение, щелканье зажигалки, прежде чем комнату наполняет запах сигаретного дыма. Всего лишь зная, что они позади меня, я промокаю. Двигаю бедрами, снова трусь о его твердый член в поисках освобождения.

– Хорошая девочка, покажи им, как сильно ты меня хочешь.

Его пальцы перемещаются мне на спину, расстегивают защелку лифчика и медленно стягивают его вниз по рукам, а затем отбрасывают в сторону. Мои соски до боли затвердели, его горячее дыхание шепчет над тугими пиками, а ладони обхватывают их, чтобы почувствовать вес.

– Такие красивые сиськи, и только мои. – Он пирует ими, как голодный зверь, его опаляющий язык хлещет по ним, воспламеняя кровь в венах и уничтожая все запреты.

Я обвиваю рукой его шею, выгибаясь, предлагая больше и забывая обо всем, кроме нас.

Он скользит руками вверх по моим бедрам, задирает платье, открывая мою обнаженную плоть наблюдающим позади меня. Я слишком потерялась в изысканной пытке, которую устраивает его рот, чтобы думать об этом.

Он обхватывает голые полукружья ягодиц, влажным пальцем дразня мою сморщенную дырочку. Мой вздох проносится по комнате, смешиваясь с темнотой и запретом.

В воздухе раздается рычание, и это не Джастис.

Его взгляд перемещается через мое плечо к братьям, в них отражается обладание – молчаливое, но ясное, прежде чем вернуться ко мне. Если не ошибаюсь, готова поклясться, ему это дается труднее, чем он показывает.

– Моя, – говорит он, его собственнический взгляд проникает в самое сердце.

– Твоя, – шепчу я.

Он кладет руку мне на шею, притягивая для еще одного поцелуя. Я углубляю его, вкладывая в него все, что чувствую, и даже больше, давая понять, что независимо от того, что произойдет дальше, он – все, чего я хочу.

Прислонившись лбом к его лбу, я на мгновение задерживаю дыхание, потому что знаю: как только мы пойдем дальше, пути назад уже не будет.

– Готова? – спрашивает он.

По моему кивку он берется за скомканную ткань на моей талии и стягивает ее через голову, не оставляя ничего, что могло бы меня скрыть, затем разворачивает меня, прижимая спиной к своей обнаженной груди. При виде открывшейся передо мной сцены я резко втягиваю воздух.

Брэкстен сидит в одном из соседних кресел, рубашка снята, открывая мощное, как и у брата, тело. Великолепная татуировка в виде дракона отмечает его кожу от левой стороны ребер до бедра, исчезая сзади. Джинсы расстегнуты, обнажая очень жесткий и очень большой член. С диким вожделением в глазах он поглаживает твердую плоть вверх и вниз.

Нокс сидит рядом с ним, все еще полностью одетый, с сигаретой между пальцами. Дым вьется вокруг его абсолютно каменного выражения лица, но нельзя отрицать стояк, выпирающий через джинсы. Среди вожделения, волнами исходящего от него, есть что-то еще, нечто более темное.

Нечто болезненное.

Руки Джастиса лежат на моих стиснутых бедрах, но он не делает ни малейшего движения, чтобы раздвинуть их, его рот прижимается к моей шее, целуя, посасывая, уговаривая.

– Твой ход, детка.

По животу растекается трепет, воздух от предвкушения сгущается, я колеблюсь, хотя и не знаю почему.

– Не стесняйся, Райан, – уговаривает Брэкстен. – Покажи мне ту сладость, в которую мой брат погружается каждую ночь.

Его слова действуют как катализатор, разжигая ревущее в теле пламя, но именно страдальческое выражение лица Нокса придает мне смелости медленно раздвинуть ноги. Как только я это делаю, Джастис подставляет под каждое из них свои мощные бедра.

– Бл*дь! – проклятие срывается с губ Нокса, он сжимает челюсть, не отрывая от нас взгляда.

– Я отсюда вижу, какая она мокрая, – стонет Брэкстен.

– Чертовски мокрая, – шепчет Джастис мне на ухо, вызывая дрожь.

Я поворачиваю голову к нему, желая почувствовать на коже грубое прикосновение его щетины, тепло дыхания и уверенность в глазах.

– Они никогда не узнают, какая ты мягкая. – Правой рукой он мнет мою левую грудь, в то время как другая скользит вниз по моему дрожащему животу. – Никогда не узнают, насколько ты тугая, и не испробуют на вкус твои сладкие стоны. – Он погружается в меня пальцами, распределяя мое возбуждение, прежде чем протолкнуть два пальца глубоко внутрь меня.

Я охаю и извиваюсь.

– Потому что эта киска кончает только для меня. Ведь так, Райан?

– Да, – хнычу я, мой голос практически неузнаваем.

– Скажи им. Скажи, кому ты принадлежишь.

Я смотрю им обоим в лицо и не сдерживаюсь.

– Ему, – шепчу я, – он – единственный, кого я когда-либо хотела. Он – единственный, кто у меня когда-либо был, – признание вызывает эмоции, подступающие к горлу, потому что в этот момент, когда я настолько уязвима, мне нужно, чтобы они поняли, как сильно я тоже нуждаюсь в нем.

Без него я не ощущаю себя целой.

Я снова поворачиваюсь к Джастису в поисках его губ. Его язык проникает мне в рот, пока пальцы входят и выходят из меня, вытягивая из груди те стоны, о которых он говорил. Подняв руки, завожу их ему за шею, и держусь, отвечая каждому толчку его пальцев.

– Вот моя девочка. Трахни мои пальцы, Райан. Покажи им, как ты хороша, когда я заставляю тебя кончить.

Оргазм проносится сквозь меня, как буря в пустыне, превращаясь в разрушительное удовольствие. Я выкрикиваю его имя, когда он вытягивает из моего тела каждое пульсирующее ощущение. Он подносит свои влажные пальцы к моим приоткрытым губам, нежно проводя ими, прежде чем вобрать их себе в рот.

Ноздри Брэкстена раздуваются, он облизывает губы, будто желает попробовать вкус моего возбуждения.

– Наклонись вперед, детка.

Делаю, как говорит Джастис, замечая, как взгляд Нокса опускается на мою колышущуюся грудь, но он продолжает обуздывать свою потребность, и я понятия не имею почему. Брэкстен ни в чем себе не отказывает.

Слышу, как Джастис расстегивает брюки, освобождаясь. Сильными руками он поднимает мои бедра, одним плавным движением опуская меня на толстый член.

Я вскрикиваю от ощущения полноты, упираясь руками по обе стороны от себя.

Джастис издает гортанный стон, грубый звук струится по моему позвоночнику.

Кулак Брэкстена работает сильнее и быстрее, лицо дикое.

– Тебе нравится, Райан? Нравится, когда мой брат жестко и глубоко трахает тебя?

Я киваю, впиваясь зубами в нижнюю губу, когда принимаю каждый медленный толчок Джастиса.

– Ты даже не представляешь, что бы я сейчас с тобой сделал, если бы мне позволили, – продолжает он. – К сожалению, брат всегда чертовски жадничал тобой.

– Всегда, – рычит Джастис, хрипло шепча мне на ухо. Он стискивает мои волосы, дергая голову назад. – Они никогда не прикоснутся к тому, что принадлежит мне, и после сегодняшней ночи никогда больше этого не увидят.

Короткие и частые вздохи вырываются из меня, когда его член проникает глубже. Я бросаю еще один взгляд на Нокса, наблюдая за душераздирающей болью, которую даже не могу понять. Демоны в его глазах потрясают меня до глубины души, буквально заставляя сердце кровоточить. Для него это не секс. Даже близко.

– Трахни ее сильнее! – наконец говорит он, в голосе такая же мука, как и в глазах. – Пожалуйста, мужик. – Мольба такая же душераздирающая, как и выражение на его лице.

Джастис не сдерживается, вонзаясь в меня жестко и быстро. Мои крики удовольствия разносятся по комнате, смешиваясь со звуком шлепков наших тел.

Стоны их троих наполняют меня, высвобождая желание, которое невозможно вынести. Не в силах больше терпеть, я снова кончаю, выкрикивая имя Джастиса, когда он не перестает врезаться в меня. Он тоже находит свое освобождение, и среди стонов эхом отдается одно слово:

«Моя».

После того, как все кончилось, я падаю на его потную грудь, поворачиваюсь, зарываясь лицом в его шею. Он достает из-за спины покрывало и накрывает меня им; его руки прижимают меня к себе, а губы целуют мою влажную кожу.

Мой разум и тело штормит от того, что мы только что сделали, и я молюсь, чтобы это стало тем, что помогло бы все исправить.

Глава 25

Джастис

Чувствуя себя истощенным, как эмоционально, так и физически, крепко прижимаю Райан к себе, моя грудь тяжело вздымается, сердце колотится.

Мы трое смотрим друг другу в глаза, братья выглядят так же хреново, как и я, особенно Нокс. Хочу что-нибудь сказать, чтобы облегчить смятение, которое, знаю, он переживает, но сейчас я не способен разобраться в мыслях или чувствах, не говоря уже о том, чтобы их озвучить.

Сейчас все было по-другому, совсем не так, как в прежние времена. Обычно никаких эмоций нет, чисто трах, но на этот раз все наши эмоции накалились до предела.

Это было наше прощание.

Поднявшись на ноги, Нокс первым выходит из комнаты, скрывается в спальне и закрывает за собой дверь.

– Иди, – говорит Брэкс, застегивая штаны. – Отвези ее домой. Я им займусь.

Взяв себя в руки, закутываю Райан в покрывало, не беспокоясь о том, чтобы искать ее разбросанную одежду, и несу к грузовику. Все это время она молчит, выражение ее лица непроницаемо, и мне это ненавистно. Обычно я всегда могу сказать, о чем она думает. Точно так же, как я знал, о чем она думала в тот момент, когда объявились братья. Я всегда видел любопытство в ее глазах, как бы она ни старалась его скрыть.

Мы все думали об этом, включая братьев, и, если быть честным, позволить им нечто такое незначительное, как наблюдать, было для меня труднее, чем я полагал. Я рад, что мы провели этот последний раз вместе, но никогда больше не позволю им увидеть ее прекрасные местечки. Те, что предназначены только для моих рук и глаз.

Дорога до фермы, кажется, тянется целую вечность, Райан спокойно смотрит в окно. В какой-то момент я тянусь к ее руке, нуждаясь почувствовать ее тепло, нуждаясь в заверении, что она в порядке. Она отвечает пожатием, но на меня не смотрит. Это не избавляет от беспокойства, свернувшегося у меня в животе. Несмотря на ее готовность дать нам желаемое сегодня ночью, я боюсь, что для нее это оказалось слишком.

Добравшись до гостевого домика, заношу ее внутрь и укладываю в постель, раздеваюсь, прежде чем привлечь ее в свои объятия, чувствуя ее своей кожей.

«Только она и я».

Она прижимается ко мне, ее голова покоится на моей груди, сердце бьется о мои ребра и вдыхает в меня жизнь, как никогда раньше. Уставившись в темный потолок, я не в силах больше выносить тишину.

– Скажи мне, о чем ты думаешь.

– Честно говоря, я не уверена, – тихо признается она. – Я сейчас столько всего чувствую.

– Сожаление? – я задерживаю дыхание, чувствуя себя чертовски плохо от этой мысли.

– Нет. Вовсе нет.

Воздух, который я удерживал в легких, выходит с тяжелым выдохом, вены наполняет облегчение.

Я чувствую на себе ее взгляд.

– Я бы никогда не пошла на такое, Джастис, если бы не была уверена на сто процентов.

Это не значит, что она не пожалеет об этом позже, и это был мой самый большой страх. Но я рад, что она этого не делает, потому что не уверен, что в противном случае смог бы жить с этим.

– Это ради Нокса, да? – спрашивает она, продолжая на меня смотреть. – Вы, парни, делаете это ради него.

Здесь гораздо больше, чем кто-либо может понять.

– Сначала ради него, но в те моменты мы все вместе сражались с нашими демонами, а не только Нокс.

– Что с ним случилось? – шепотом спрашивает она.

Вопрос вызывает в груди жжение, которое распространяется вверх по горлу.

– Я не могу сказать. Прости.

Мне ненавистно скрывать что-то от нее, особенно после того, что она только что сделала ради нас, но я обещал унести это с собой в могилу, а я никогда не нарушаю обещания. Ей все равно не нужно это слышать. Это будет преследовать ее так же, как и меня.

– Тогда как насчет тебя, Джастис? Ты расскажешь мне о себе?

Я напрягаюсь, в тишине темной комнаты мои глаза встречаются с ее.

– Ты знаешь все мои секреты, – шепчет она, – хорошие и плохие, но я ничего не знаю о твоих.

– Что ты хочешь знать? – мой голос хриплый, сдержанный от страха, потому что я точно знаю, о чем она спрашивает.

– Где ты был, прежде чем нашел братьев и Тэтчера?

Моим телом овладевает холод, замораживая кровь в венах, когда темные воспоминания, которые я всегда держал взаперти, возникают с удвоенной силой.

– Ты не захочешь этого знать, – выдавливаю, наконец.

– Нет, захочу. Я хочу знать о тебе все.

Но не это. Она понятия не имеет, кто я без братьев и отца. Кем я был и откуда взялся.

Она касается моего лица, нежно скользя по нему пальцами.

– Ничего из того, что ты мне расскажешь, не изменит моих чувств к тебе, – говорит она, чувствуя мой самый большой страх. – Пожалуйста, впусти меня. – Этой мягкой мольбе я не могу отказать.

Сглотнув, я каким-то образом нахожу слова, чтобы объяснить один из самых мрачных моментов моей жизни. Моментов, который сформировал меня, будучи ребенком.

– Я родился у женщины, которая никогда меня не хотела, – начинаю я, и внезапно меня охватывает спокойствие. – На самом деле, она меня ненавидела, – мой голос становится не более чем эхом, тело чувствует холод и онемение, когда я вынужден заново переживать ту роковую ночь.

Отдаленные рыдания выдергивают меня из постели. Потирая сонные глаза, я хватаю своего потрепанного мишку, единственную плюшевую игрушку, которая у меня когда-либо была, и медленно открываю дверь. Оглядываю тускло освещенный коридор нашего крохотного домишки и осторожно выхожу. Маленькими ножками ступаю по ковру, следуя за мучительным звуком; каждый шаг заставляет сердце биться в страхе от того, что она сделает со мной, если обнаружит не в постели.

Выглянув из-за угла, вижу ее в гостиной, окруженную темнотой. Перед ней стоит пустая бутылка, в руке блестит металл пистолета, и она безудержно плачет. Ее губы шевелятся, шепча что-то, чего я не могу разобрать, пока она раскачивается взад-вперед.

Скрип половицы под моей ногой предупреждает ее о моем присутствии. Она вскидывает голову, печальное выражение на ее лице сменяется ненавистью.

Между нами повисает тишина, страх ползет вверх по моему горлу от того, что она набросится и причинит мне боль.

– Я старалась, – плачет она. – Так старалась любить тебя, но я не могу.

Хотя я уже это знал, ее слова все равно причиняют боль. Все, чего я когда-либо хотел, – это чтобы она любила меня. Это и должны делать матери. Когда других детей высаживают у школы, мамы всегда на прощание их обнимают или целуют. Такого я от нее никогда не получал.

Я даже не знаю, что это – объятия.

– Ты так на него похож, – рыдает она. – Точная его копия! – Мои глаза расширяются, когда она поднимает ствол к виску. – Теперь мне больше никогда не придется его видеть.

Грохот выстрела заставляет меня вздрогнуть, что-то теплое и влажное попадает на лицо. Она оседает, под ее безжизненным телом расплывается красное пятно. Я не могу пошевелиться, тело сильно дрожит, когда я смотрю в мертвые глаза матери, матери, ненавидевшей меня слишком сильно, чтобы любить.