Текст книги "Джастис (ЛП)"

Автор книги: К. С. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Подняв руку, он ведет пальцем по моей ключице к выпуклости груди, просовывая его в узел полотенца.

– А знаешь почему?

– Потому что я воспитывала нашу дочь.

Он ухмыляется моему хриплому голосу, наслаждаясь каждой секундой моих мучений.

– Как бы я ни ценил то, что ты заботилась о Ханне, мы оба знаем, причина не в этом. – Он срывает полотенце, обнажая мое тело.

Резкий вдох проникает в легкие, переходя в стон, когда прохладный воздух овевает разгоряченную кожу. Мне требуются все силы, чтобы удержаться на ногах и не растечься в луже желания у его ног.

Очень нежно он обхватывает рукой мою тонкую шею, мой пульс бьется о кончики его пальцев, когда он запрокидывает мою голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Никто не прикасался к тебе, Райан, потому что ты принадлежишь мне. Так было и будет всегда.

Прежде чем успеваю осмыслить слова, его рот обрушивается на мой, ломая последний оставшийся барьер. С моих губ срывается крик тоски, его поцелуй овладевает мной до глубины души.

С этим невозможно бороться. Эта потребность, магнетическое притяжение между нами сильнее нас, и я поддаюсь ему, позволяя утопить меня в собственном желании.

Его твердое тело накрывает мое, моя спина касается прохладной стены, а его горячие губы спускаются вниз по моей шее. Когда его рот обхватывает пульсирующий сосок, я дергаюсь к нему, из горла вырывается еще один вскрик.

Он дует на жесткий пик, успокаивая боль, прежде чем накрыть ртом другой и доставить такое же изысканное удовольствие.

Откидываю голову назад, скользя пальцами по его волосам, каждый рывок и резкий укус его зубов заставляют мою киску сжиматься и жаждать большего. Его рот продолжает мучительный путь, оставляя свой след, пока Джастис не опускается на колени у моих ног, теплым дыханием овевая мою разгоряченную плоть.

– Джастис, – стону я, подталкивая бедра к его лицу. Разгорающаяся во мне потребность, воспламеняется, опаляя изнутри.

Он раздвигает мои створки, неторопливо и основательно проводя языком по интимному местечку.

– О боже! – с моих губ срывается жаркий стон, колени подгибаются, желание наполняет каждую частичку тела.

– Полегче, детка, – напевает он, хватая меня за ягодицы, чтобы я не рухнула на пол. – Мы сделаем эту сладкую, тугую щелочку прекрасной и готовой для меня. – Не теряя ни секунды, он зарывается ртом между моих ног, лаская горячую плоть.

– Да! – удовольствие бежит по крови, я безжалостно тянут его за волосы, пока бесстыдно трахаю его лицо.

Когда его язык пронзает мое отверстие, я почти теряю рассудок. Как только в голове возникает мысль, что я больше не выдержу, он проникает в меня не одним, а двумя пальцами, его губы все еще прижаты к клитору, он трахает меня пальцами, достигая укромного местечка, прикосновение к которому наверняка заставит меня разлететься на части.

Оргазм обрушивается на меня приливной волной, мощной и бьющей точно в цель, погружая в подводное течение, из которого я ни за что не хочу выплывать.

Оказывается, мне и не нужно. До того как я успеваю осознать реальность происходящего, он уже стоит на ногах, без рубашки и в расстегнутых штанах. Быстрым движением он поднимает меня и прижимает к стене.

– Скажи, что хочешь этого? – требует он, с трудом сдерживаясь, останавливаясь у моего входа.

– Я хочу этого. Я хочу тебя.

Едва я успеваю закончить фразу, как он одним мощным движением входит в меня, еще глубже погружая в потусторонний мир, где есть только он и я.

– Проклятье, Райан, – стонет он, пораженный нашей связью так же, как и я. – Годы. Черт возьми, я уже годы думаю об этом.

Я никогда не забывала. Всегда помнила, каково это – быть его. В самые холодные и одинокие ночи меня согревало воспоминание о его прикосновениях.

Он жестко и неумолимо смотрит на меня, вонзаясь без всяких извинений. Как тот Джастис Крид, которого я когда-то знала и любила. Посреди огненного наслаждения на меня обрушивается мысль. Очень важная информация, которую я не могу от него скрыть. Не в этот раз.

– Джастис… я не на таблетках. – Признание вытягивает из меня стон разочарования, паника проникает в грудь при мысли о том, что он покинет мое тело.

Вместо того, чтобы отстраниться, как я ожидала, в его груди вибрирует собственническое рычание, и он трахает меня сильнее и быстрее.

– О боже, это так неправильно, – хнычу я. В глубине души я знаю, что это так. В глубине души я знаю, что должна сказать ему остановиться, но не могу. Как всегда, мой здравый смысл не может сравниться с тоской в сердце.

– В нас нет ничего неправильного, Райан. Нам всегда было так чертовски хорошо, и ты это знаешь.

Так и было, мы всегда казались такими правильными. От этого мне больнее больше всего, от того, что мы могли бы иметь, если бы не наше прошлое, особенно его связь с братьями. Я отгоняю эту мысль, пока она не испортила момент. Мгновение, когда в мире не существует ничего, кроме нас.

В тишине и темноте его яростный взгляд проникает в меня, мощный и собственнический, сдирая всю защиту, что я стараюсь удержать, когда он неистово вколачивается в меня.

Чувствую, как нарастает второй оргазм, но не хочу кончать одна.

Глядя ему в глаза, касаюсь ладонью его лица.

– Кончай со мной, – говорю я, наклоняясь и впиваясь зубами в его жилистое плечо, достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови.

– Бл*дь! – его рычание разрывает воздух, когда мы вместе тонем в море наслаждения. Освобождая и разрушая ниши души.

Я крепко его обнимаю, слова ускользают от меня в буре эмоций, проносящихся по телу. Он отталкивается от стены, неся меня к кровати, и опускается на матрас. Устраивается рядом со мной, обвиваясь вокруг моего тела. Я прижимаюсь ближе к нему, зарываясь в него, наслаждаясь теплом, которое он дарит.

Проходят минуты, мы лежим в уютной тишине, но наши мысли и чувства оглушают.

– Расскажи мне о последних шести годах, – бормочет он.

Я поворачиваюсь к нему лицом, его рука, обнимающая меня за талию, притягивает меня еще ближе.

– Что ты хочешь знать?

– Все, – говорит он. – Каково это – быть беременной? Какой была Ханна в детстве? Я хочу знать все, что упустил.

От сожаления в его голосе грудь пронзает чувство вины. Я не могу вернуть то, что было сделано, но сделаю все возможное, чтобы заполнить любые пробелы и рассказать ему все, что он хочет знать.

– В начале беременность была изнурительной, – тихо начинаю я. – Меня сильно тошнило, но, в конце концов, все прошло. Плюсом было то, что я теряла вес, вместо того, чтобы набирать. Животик стало видно только через пять месяцев. В первый раз, почувствовав, как она шевелится во мне… – я замолкаю, улыбка скользит по моим губам. – Это было не похоже ни на что, что я могу объяснить. Было так нереально – знать, что внутри моего тела растет маленький человечек. Уже тогда я ее любила.

– Ты знала, что это девочкой до того, как она родилась?

Я киваю.

– Узнала после первого УЗИ. Я хотела знать, так как пыталась выбрать имя.

– Как бы ты назвала, если бы родился мальчик? – спрашивает он с искренним любопытством в голосе.

– Джастис Тэтчер Крид, – без колебаний отвечаю я.

Он стискивает челюсть, но я не уверена, из-за обиды, которую все еще чувствует, или из-за упоминания об отце. Возможно, и то и другое.

– Почему Ханна? – спрашивает он, как ни в чем ни бывало.

– Не совсем уверена. Просто мне всегда нравилось это имя.

– Оно ей подходит.

Мне приятно знать, что он одобряет. Я всегда считалась с ним в каждом своем решении.

– Она была очень хорошим ребенком, – продолжаю, отвечая на его второй вопрос. – Много спала. Очень хорошо ела, за исключением тех случаев, когда я начина вводить детское питание. Она ненавидела морковь. – На моих губах появляется еще одна улыбка, когда я вспоминаю ее лицо. – Плевалась ею в меня.

– Я ненавидел морковь, – говорит он, – чертовски отвратительная штука.

Я посмеиваюсь над его словами.

– Полагаю, мне не стоит удивляться, услышав это, она всегда была похожа на тебя, – мои слова тяжестью повисают в комнате.

На его лице отражается боль, глубоко раня мое сердце.

В темноте спальни обхватываю ладонями его подбородок, делая все возможное, чтобы произнести слова сквозь сожаление, горящее в горле.

– Прости, – снова выдыхаю я. – Знаю, сейчас это ничего не значит, но я никогда не хотела причинить тебе боль. Пожалуйста, поверь мне.

От испытываемых эмоций его дыхание становится затрудненным. Вместо того, чтобы ответить, он овладевает моим ртом в жестком поцелуе, наказывая. В движении его языка я чувствую гнев, горечь и боль, и это еще больше ранит мое сердце.

Не успеваю я опомниться, как снова оказываюсь на спине, и он всем весом наваливается на меня.

– Еще, – рычит он хрипло, замирая у моего входа, и ожидая разрешения.

– Да, – слово выходит из меня задыхающимся шепотом.

Он вонзается в меня, заполняя больше, чем может принять мое тело. Я охаю от ощущений, впиваясь пальцами ему в спину, когда теряюсь в чувствах, что он во мне вызывает.

Он берет меня почти так же, как и до этого, с первобытной потребностью, совпадающей с моей собственной, удерживая мой взгляд при каждом толчке. Наша страсть переплетается с болью нашего прошлого.

Я молюсь, чтобы однажды мы преодолели ее. Что в один день этот мужчина, которому все еще принадлежит мое сердце, в конце концов, простит меня.

Только когда я вскрикиваю от очередного оргазма, он позволяет себе достигнуть собственного удовольствия. В завершении он нежно целует меня в губы поцелуем, проникающим в душу и вселяющим надежду. После он вновь заключает меня в надежные объятия, заставляя чувствовать себя в безопасности, чего я не испытывала уже давно.

В ночной тишине мне остается лишь гадать, куда судьба заведет нас дальше.

– И что теперь? – спрашиваю, не в силах сдержаться, вспоминая, что много лет назад говорила ему нечто очень похожее.

– Теперь ты заснешь в моих объятиях, где тебе и место.

Его слова окутывают теплым умиротворяющим покровом, принося охваченному противоречиями сердцу немного покоя.

Понятия не имею, что нас ждет в будущем, но не утруждаю себя мыслями об этом и просто живу настоящим. Моментом, о котором я мечтала последние шесть лет.

Глава 16

Райан

На следующее утро просыпаюсь от разносящегося в воздухе запаха кофе, и мне не хватает тепла тела, окутывавшего меня, когда я засыпала. Сильнее вжимаюсь в теплое одеяло, и меня с головой накрывают воспоминания о прошлой ночи, резко подскакиваю, и, понимая, что все еще голая, прихватываю с собой простыню.

«О боже! Заходила ли Ханна сегодня утром и видела ли нас вместе?»

Эта мысль ужасает. Я намеревалась проснуться достаточно рано, чтобы выпроводить Джастиса или, по крайней мере, отправить его на кушетку. Последнее, чего я хочу, – это заморочить Ханне голову и дать ей ложную надежду. У меня самой их более чем достаточно.

Вновь испытать прикосновения Джастиса после всех этих лет было даже лучше, чем я помнила, но больше всего мне понравилось спать в его объятиях, чувствуя себя защищенной и желанной. Для моего раненого сердца это опасно. Я должна каждую секунду сожалеть о том, что произошло, но не могу. Не могу сожалеть ни об одном мгновении, проведенном с ним, даже если это не приносит мне ничего, кроме душевной боли.

Вздохнув, вылезаю из кровати, чувствуя чудесную боль в тех местах, которые не ощущала годами. Схватив халат, надеваю его и спускаюсь вниз. Я обнаруживаю Джастиса на кухне без рубашки, он стоит у плиты с дочкой на руках, и они вместе готовят яичницу. Этот момент я представляла себе бесчисленное количество раз, но даже в своем воображении я не видела столь прекрасной картины.

Когда я наступаю на скрипучую половицу, Ханна поворачивает голову, и ее улыбка озаряет мое сердце.

– Доброе утро, мамочка.

– Доброе утро, – хриплю я, а затем прочищаю горло, услышав, как звучит мой голос.

Джастис поворачивается в мою сторону, его опаляющий взгляд скользит по моему телу, кожу покалывает от воспоминаний о его руках и обо всем, что мы разделили прошлой ночью.

– Мы вместе готовим завтрак, – возбужденно сообщает мне Ханна.

– Вижу. Пахнет восхитительно.

– Мы собирались оставить немного для тебя, но теперь, когда ты встала, можем поесть все вместе. Как настоящая семья.

Моя улыбка исчезает, когда суровая реальность наносит мне пощечину.

– Отлично, но сначала почему бы тебе не пойти и не одеться? Мне нужно поговорить с папой.

– Ладно.

Джастис ставит ее на ноги, и она бежит мимо меня, но останавливается, чтобы обнять, обвивая руками мою талию.

– Спасибо, что разрешила папочке переночевать. Ты самая лучшая. – Наградив быстрым сжатием, она продолжает свой путь из комнаты, оставляя мое сердце в руинах.

Перевожу внимание на Джастиса, который выглядит скорее удивленным, в отличие от ужаса, который я сейчас испытываю.

– Да, спасибо, что разрешила мне переночевать.

– Умоляю, скажи, что ты встал раньше нее? – выпаливаю я.

Его непринужденность исчезает.

– Разве это имеет значение?

– Конечно, имеет.

– Почему?

Я изумленно смотрю на него, удивляясь, как он может спрашивать меня о подобном.

– Она не может видеть нас вместе вот так, Джастис. Это ее смутит.

После напряженной секунды он выключает горелку и отодвигает сковороду в сторону, а после полностью поворачивается ко мне. Небрежно прислоняется к стойке, скрестив на груди мощные руки. Стараюсь не блуждать взглядом по его телу, но это невозможно, слишком много всего, чем хочется восхищаться, особенно глубоким треугольником мышц, выглядывающим из его низко сидящих джинсов. Каждая резко очерченная мышца его подтянутого тела напоминает о том, что я испытывала рядом с ним.

– Я встал раньше нее, – наконец говорит он, возвращая мой взгляд к своему лицу и успокаивая беспокойство в сердце.

Из меня вырывается вздох облегчения.

– Слава богу.

Он хмурится еще сильнее.

– В чем проблема, Райан?

– Мы должны быть более осторожны. Особенно рядом с Ханной. Было бы неправильно давать ей ложную надежду. Вспомни, что она только что сказала о «настоящей семье».

– С чего бы нам давать ей ложную надежду?

Я открываю рот, потом закрываю. Мысли кружатся, когда я пытаюсь понять, что, черт возьми, он имеет в виду. А сердце боится надеяться.

– Сейчас слишком рано для игр разума, Джастис.

– Я не играю в игры, и ты это прекрасно знаешь.

– Тогда, что происходит? Почему ты так себя ведешь?

Вместо ответа он задает собственный вопрос.

– Кто такой Чаффман?

– Что, прости? – спрашиваю я, сбитая с толку внезапной сменой темы.

– Кто такой Чаффман?

– Имеешь в виду Тома? Он бухгалтер в городском банке. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что вчера вечером этот засранец подошел к нам с Ханной в закусочной и задавал вопросы, которые его не касались. Он вел себя так, будто имеет на тебя какие-то права.

– Безумие какое-то. Он несколько раз приглашал меня на свидание, но это было давно.

– Ну, не думаю, что он понял намек.

Я смотрю на него, и мне все становится до боли ясным, сердце разрывается, когда я понимаю, что произошло прошлой ночью.

– Так вот что было прошлой ночью? Ты меня метишь, чтобы никто другой не мог заполучить.

Он отталкивается от стойки, его ровная походка спокойна и холодна, но в глазах отражается нечто совершенно другое. Его большое тело надвигается на меня, доминируя в моем личном пространстве.

– Прошлой ночью я хотел взять то, что принадлежит мне.

– Ханна твоя. Я нет. И никогда не была.

Ухмылка кривит его идеальные губы.

– Чушь собачья, и мы оба это знаем. Прошлая ночь тому доказательство.

Я сжимаю кулаки по бокам, ненавидя то, как он бросает мне в лицо мою слабость.

– Больше никаких запланированных визитов, Райан, – говорит он. – И я больше не оставлю вас здесь без защиты. Можешь уволиться с работы. С этого момента счета оплачиваю я.

От его дерзости у меня вскипает кровь.

– Ты что, совсем разум потерял, черт возьми?

Единственный ответ, который я получаю, – это раздражающее ворчание.

– То, что мы переспали, не дает тебе права командовать, как теперь все будет. Это так не работает. – Чувствуя, как растет гнев, тычу ему в грудь пальцем. – Если ты думаешь, что я прогнусь и приму это, значит, ты меня совсем не знал.

Он хватает меня за запястье, прижимая к своему твердому телу.

– Я всегда знал, какая ты упрямая заноза в заднице. Это ты забываешь, как я действую. Ты и Ханна – моя семья, о которой я должен заботиться, и именно это я и собираюсь сделать.

– Семья – нечто большее, чем просто забота. Это и любовь, а мы оба знаем, что ты меня не любишь.

Трудно произнести такое вслух. Потому что, по правде говоря, моя любовь к нему с тех пор, как я была маленькой девочкой, так и не угасла, как бы я ни старалась. Она укоренилась во мне навсегда, но не сделала меня глупой, когда дело касается его чувств ко мне.

– У нас сильная связь, – говорит он. – Всегда была. Мы не можем этого отрицать.

– Как и у тебя с братьями, – бросаю я вызов.

Его плечи напрягаются, челюсть сжимается.

– К ним это не имеет никакого отношения. Так что оставь их в покое.

– Это имеет к ним самое непосредственное отношение, – возражаю я. – А что будет, когда им понадобится твоя помощь? Что произойдет тогда? Потому что я не делюсь, Джастис Крид. Никогда и ни за что.

Он хватает меня сзади за шею, сначала нежно, пока не впивается пальцами в волосы, оттягивая мою голову назад, так что его лицо нависает надо мной.

– Хорошо, потому что я тоже не делюсь, особенно, когда дело касается тебя.

Его рот опускается, захватывая мой в собственническом поцелуе. Мое предательское сердце подпрыгивает, катапультируя меня в другую реальность и заставляя забыть, почему это такая плохая идея.

К тому времени, как наш поцелуй прерывается, я задыхаюсь, хватая ртом воздух, а он крепко обнимает меня.

– Я хочу свою семью, Райан, – говорит он, и это признание творит невообразимые вещи с моим истерзанным сердцем. – Ради себя и ради дочери мы обязаны хотя бы попытаться.

– Значит ли это, что ты меня прощаешь? – вопрос вылетает прежде, чем я успеваю остановиться, и я задерживаю дыхание, боясь узнать ответ.

От наполнившей воздух тишины сердце замирать. Ему не нужно ничего говорить, ответ виден в его глазах.

Его большой палец ласкает мою щеку интимным жестом, успокаивая боль в груди.

– Я почти там.

Я тяжело сглатываю, слезы наворачиваются на глаза.

– Я не хочу, чтобы Ханна пострадала из-за этого.

«Или из-за меня».

– Я никогда не позволю этому случиться, – обещает он. – Верь мне, я хочу все исправить. Дай мне шанс, которого ты лишила меня шесть лет назад.

Когда он произносит эти слова, я не могу отказать ему, потому что, как бы я ни боялась за свое хрупкое сердце, он заслуживает этого шанса, как и мы с Ханной.

Глава 17

Джастис

Звук молотка эхом разносится по округе, когда я вбиваю очередной гвоздь в крыльцо, заменяя доску, которая чуть ранее проломилась под моим ботинком. Вся эта чертова развалина нуждается в ремонте, но я не хочу вкладывать в нее деньги, так как не планирую пробыть здесь достаточно долго. Эту тему я еще не обсуждал с Райан.

Последние несколько дней все шло так хорошо, что я не хотел ничего портить спором. Проводить весь день с дочкой, пока я не уложу ее спать, а потом оказаться в постели с Райан – это все, что имеет значение. Это все, чего я сам не знал, что хотел и без чего не смог бы жить.

– Смотри, папочка. Смотри, как высоко поднимается, – кричит Ханна с другого конца двора. Солнечные лучи озаряют ее, ветер треплет каштановые волосы, она запускает воздушного змея, которого я купил в хозяйственном магазине. Райан стоит позади нее, пытаясь помочь с ним справиться, но они обе прилагают массу усилий.

– Расслабьте еще, – кричу я.

Они делают, как я говорю, и ветер ловит змея под нужным углом, отправляя его парить в воздух.

– Ура! – ликует Ханна. – Мы сделали это, мама.

Глаза Райан встречаются с моими, ее улыбка бьет меня в грудь. Влияние этой женщины на меня так же сильно, как и много лет назад. Я не могу насытиться ею, не только ее телом, но и улыбкой, смехом, и я непрестанно наблюдаю за ней и нашей дочерью. С каждым днем горечь все быстрее покидает меня.

В кармане вибрирует мобильник. Вытащив его, вижу, что это Нокс.

– Да, – отвечаю я.

– У нас проблемы.

Я напрягаюсь от резкости в его голосе.

– Что случилось?

– Прошлой ночью, пока отца не было, кто-то проник на ферму и нанес серьезный ущерб. Сожгли половину урожая и разграбили большую часть имущества.

Гнев разливается по венам, превращаясь в месть. Эта земля значит для отца все; урожай – его средство к существованию.

– Кто? – единственное слово звучит холодно и твердо.

– Мы точно не знаем, но, судя по всему, последние несколько месяцев ему угрожали.

От этой информации ужас скручивает внутренности.

– Что за угрозы?

– Случайные телефонные звонки среди ночи и письма по почте. Но прошлой ночью ситуация перешла на совершенно новый уровень. Кто-то пытается выжить его отсюда, Джастис.

У меня голова идет кругом, задаюсь вопросом, кто настолько глуп, чтобы угрожать отцу. Не только из-за нас троих, но и из-за того, что Тэтчер более смертоносен, чем все мы вместе взятые. Спокойнее и уравновешеннее, но определенно опаснее.

– Какого черта он скрывал это от нас? – размышляю вслух.

– Наверное, потому что знал, что мы перевернем этот чертов город вверх дном.

«Проклятье, мы бы так и сделали. Никто не смеет вредить отцу, чтобы это могло сойти им с рук».

– Тебе нужно вернуться домой, – говорит он. – Это серьезно, Джастис. Кто бы это ни делал, он, мать его, не шутит. Наша семья не должна сейчас быть в разлуке.

Проведя рукой по волосам, тяжело вздыхаю.

– Знаю.

– Значит, ты приедешь?

Посмотрев через двор, встречаюсь глазами с Райан. При виде меня она тут же выпрямляется, улыбка сбегает с ее лица.

– Да. Мы выезжаем утром.

– Хорошо. Скоро увидимся.

Отключившись, наблюдаю, как Райан осторожно направляется ко мне, оставляя Ханну одну с воздушным змеем.

– Джастис, что такое? Что случилось? – спрашивает она с беспокойством в голосе.

– Звонил Нокс. Прошлой ночью кто-то устроил погром на ферме отца.

– Что? – выдыхает она.

– Судя по всему, последние пару месяцев ему угрожали.

– С какой стати кому-то угрожать Тэтчеру?

– Не знаю, но собираюсь выяснить.

Она бледнеет, на лице отражается страх. Она знает, что это значит.

– Мы должны вернуться, Райан.

Она отрицательно качает головой.

– Ты езжай. Мы с Ханной будем ждать тебя здесь.

– Я не оставлю вас. Мы едем все.

Ее нижняя губа начинает дрожать, поведение говорит, что она дико паникует.

– Пожалуйста, не заставляй меня.

Я внимательно наблюдаю за ней, подозрение поднимает свою уродливую голову.

– Чего ты так боишься?

Она опускает глаза в землю.

– Ненавижу этот город. Ненавижу тамошних людей и власть, которой, сам знаешь, они обладают.

– Брось, Райан, несколько семей – это не весь гребаный город.

– Весь, когда ты с ними в родстве, – возражает она, в ее вновь обращенных на меня глазах сверкает пламя. – Если на ферме что-то происходит, последнее, что мы должны сделать, это везти туда нашу дочь.

– Никто не глуп настолько, чтобы сунуться сюда, когда там мы с братьями. Вот почему они ждали, чтобы Тэтчер уехал.

Она молчит, упрямо выпятив подбородок, продолжая сопротивляться неизбежному.

– Сейчас мы нужны отцу. После всего, что он для тебя сделал, хочешь сказать, ты отвернешься от него?

Я чувствую себя мерзко, используя этот козырь, но понимаю, что иного выбора у меня нет. От этого никуда не деться, больше никаких отговорок. Нам всем нужно возвращаться домой. Время пришло. Она тоже это знает.

В поражении она закрывает глаза, по щеке скатывается одинокая слеза.

Подойдя ближе, обхватываю ее сзади за шею, приближая ее лицо к своему.

Когда она открывает карие глаза, страх в них разрывает меня пополам.

– Никто и ничто не причинит вреда нашей семье, Райан. Я никогда этого не допущу. Верь мне.

Ее решимость ускользает, и она, наконец, сдается.

– Хорошо, – шепчет она. – Мы возвращаемся.

Глава 18

Райан

Мы въезжаем на окраину Винчестера, и мимо размытым пятном проплывают знакомые деревья и кусты. Я бесцельно смотрю в окно, страшась каждой проходящей секунды.

Ханна весело щебечет на заднем сиденье, как и последние несколько часов, взволнованная тем, что наконец-то едет к папе Тэтчеру, чтобы увидеть его ферму и познакомиться с дядями. Ее энтузиазм – единственная передышка для моего перепуганного сердца.

Последние несколько дней все шло так прекрасно, что я должна была догадаться, что что-то обязательно произойдет. Мечта о том, чтобы стать настоящей семьей, захватила меня. Наблюдая за тем, как Джастис и Ханна создают особую связь между отцом и дочерью, исцелило мое раненое сердце во многих отношениях, а также помогло и то, что я каждую ночь проводила в объятиях Джастиса, чувствуя себя в безопасности и желанной.

Когда мы не тонули в страсти друг к другу, то могли часами болтать, делясь последними шестью годами и всем, что упустили. Это всколыхнуло во мне прекрасные воспоминаниях нашего прошлого и начало смывать уродливые. До того телефонного звонка, казалось, их легко было забыть, но теперь все, о чем я могу думать – это страх, что потеряю все, прежде чем обрету.

Если бы Тэтчер не попал в беду, я бы никогда не вернулась, но раз у него проблемы, я не могу повернуться к нему спиной. Не после всего, что он сделал для нас с Ханной.

Джастис тянется через панель грузовика, кладет теплую ладонь на мое голое колено, успокаивая непрекращающееся подпрыгивание.

Я смотрю вниз на его руку, потом на него.

– Прости, – шепчу я извинения.

Ему достаточно беспокойства об отце, и последнее, что я должна, – усугублять его стрессовое состояние.

– Все будет хорошо, – заверяет он меня очередной раз. – Вот увидишь.

«Хотела бы я быть так же уверена, как и он».

– Будет здорово, – добавляет Ханна, к счастью, понятия не имея о моих мучениях. – Не могу дождаться встречи с дядями. Надеюсь, я им понравлюсь.

– Они полюбят тебя, детка, – говорит ей Джастис, опережая меня. – Они уже тебя любят.

– Хорошо, потому что я тоже их люблю.

Мягкая улыбка танцует на моих губах. В глубине души я знаю, что это давно назрело, но я бы солгала, если бы сказала, что не нервничаю из-за того, какой прием меня ждет от них обоих. Не сомневаюсь, они злятся на меня из-за брата, но это неизбежное следствие, и я его приму.

Когда мы подъезжаем к ферме, от нанесенного ущерба резко втягиваю воздух. Половина урожая превратилась в пепел, а окна амбара выбиты. Он заново выкрашен, и я содрогаюсь при мысли о том, что нужно было скрыть под свежим слоем краски.

Когда мы подъезжаем к дому, Тэтчер сидит в кресле-качалке на крыльце и играет на губной гармошке. Сердце согревается, когда я думаю о тех временах, когда он играл Ханне. Он всегда любил музыку, особенно блюз.

«Это душа музыки», – всегда говорил он.

– Папа Тэтчер! – Ханна отстегивает ремень безопасности и выпрыгивает из грузовика, прежде чем Джастис успевает заглушить мотор.

– Эй, эй! Посмотрите-ка, кто здесь, моя милая Ханна Джей! – Тэтчер раскрывает объятия, и она бросается в них.

От их объятий в груди разливается тепло. У них особая связь. За что я благодарна, потому что у Ханны будет то, чего никогда не было у меня с родителями. Что касается меня, то Тэтчер для нее – единственный дедушка, и я планирую, чтобы так оно и оставалось.

Взглянув на Джастиса, моя улыбка исчезает, когда я вижу битву эмоций, охватившую его лицо. Я не задумывалась, как это повлияет на него. Они с Тэтчером еще не разговаривали, и как бы сильно он ни любил отца, я знаю, что он все еще страдает из-за тайны, которую мы оба от него скрывали.

Я тянусь к его руке, надеясь утешить, но он не дает мне шанса.

– Пошли, – отрывисто бросает он, вылезая из грузовика, не оставляя мне другого выбора, кроме как последовать за ним.

Входная дверь распахивается, и из нее выходит Брэкстен.

– Так, что тут у нас? – он шагает к отцу, обнимая его за плечи. – Отец, где ты нашел это маленькое создание?

Ханна хихикает и храбро протягивает руку.

– Меня зовут Ханна Джей Крид, а ты мой дядя Брэкстен.

Смех срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить. Большинство маленьких девочек нервничали бы и даже пугались, но только не моя Ханна. Она всегда была смелой. Совсем как ее отец.

Я бросаю взгляд на Джастиса и вижу на его лице легкую усмешку.

– Твой дядя, говоришь? – Брэкстен забирает ее у Тэтчера и поднимает над головой, заставляя смеяться и извиваться, пока рассматривает ее. – Думаю, я вижу сходство, ты и, правда, похожа на моего брата.

Она более чем похожа на Джастиса. Единственное, что Ханна унаследовала от меня, – цвет глаз. Вот и все наше сходство.

– Но ты намного красивее, – добавляет он, затем ставит ее на ноги и протягивает руку, наконец, принимая ее рукопожатие. – Приятно познакомиться, Ханна Джей Крид. Добро пожаловать в самую крепкую и крутую семью в Миссисипи.

– Спасибо, я очень рада быть здесь.

Чувство вины проникает в грудь, я прекрасно понимаю, что ответственна за то, что их встреча откладывалась так долго.

– Мы все этому рады, малышка. – Брэкстен поворачивается ко мне, его мысли явно совпадают с моими. Тем не менее, любой гнев, который он испытывает ко мне, отброшен в сторону, когда он подходит, чтобы поприветствовать меня. – Райан, давно не виделись.

Я киваю.

– Да.

– Рад тебя видеть, – он удивляет меня, наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку, задержавшись губами.

По крайней мере, так мне кажется.

Мне не предоставляется так много времени, чтобы обдумать это, прежде чем он переходит к брату.

– Рад, что ты вернулся, мужик.

Пока они обмениваются рукопожатием, подходит Тэтчер и притягивает меня в свои любящие объятия.

– Рад тебя видеть, дитя.

– И я тоже, – шепчу, его любовь немного ослабляет беспокойство в сердце. Этот человек стал моей спасительной благодатью, и всякий раз, когда мы проводим время вместе, мне оно дорого, даже если это означает возвращение в этот богом забытый город.

Он отступает назад, держа меня за плечи и ободряюще улыбаясь, прежде чем переключить внимание на Джастиса. Легкости, которая была в выражении его лица минуту назад, больше нет. Это не останавливает Тэтчера, он тоже притягивает сына для объятий.

– Я скучал по тебе, мальчик. – От хриплого звука его голоса глаза жгут слезы.

Джастис молчит, но отвечает на объятия отца, хотя коротко и далеко не тепло.

Звук открывающейся двери пронзает воздух и заставляет меня подпрыгнуть. Я бросаю взгляд на крыльцо и вижу там Нокса. Он выглядит так же устрашающе, как я помню – в поношенных рваных джинсах и белой майке, которая демонстрирует не только его мускулистые руки, но и татуировки. Но самое тревожное – его жесткий взгляд и то, как он на меня смотрит.

Гнев, от которого меня избавил Брэкстен, Нокс изливает с удвоенной силой, его ненависть неоспорима. Это ранит сильнее, чем я думала, хоть и удивительно, поскольку знаю, Ноксу я никогда не нравилась. Может, на этот раз все будет по-другому, потому что независимо от того, что происходит между Джастисом и мной, Нокс и Брэкстен всегда будут частью моей жизни из-за Ханны.