Текст книги "Джастис (ЛП)"

Автор книги: К. С. Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

К. С. Линн
Джастис

Пролог

Джастис

Джастису четырнадцать лет

– Джастис, чувак, проснись.

От неистового шепота и тряски за плечо распахиваю глаза. Смотрю в лицо лучшего друга и вижу дикий, панический взгляд. В темноте нашей общей комнаты, которая находится в этом аду под названием дом, его глаза сверкают.

– В чем дело? – спрашиваю, мой голос звучит так же слабо, как я себя чувствую.

– Брэкс пропал.

Страх сжимает грудь, дыхание перехватывает. Я резко выпрямляюсь и смотрю на кровать рядом с дверью, обнаруживая, что она пуста. Лоскут ткани, который мы используем в качестве одеяла, лежит на полу.

– Ты что-нибудь видел? – спрашиваю я.

Нокс качает головой.

– И ничего не слышал. Я только что проснулся и увидел его пустую кровать. – Чувство вины гулко звучит в его голосе, отражая то, что скручивает мне живот.

Брэкстен на год младше нас, и мы взяли на себя заботу о нем. Мы трое познакомились в этом детском доме несколько месяцев назад, каждого из нас государство скинуло сюда с разницей в несколько недель. Нас забрали из одного кошмара и бросили в другой.

– Мы должны его найти, чувак, – настойчиво шепчет Нокс. – Хоббс всерьез разозлился из-за того дерьма, что он устроил за ужином.

Брэкс – проказник, даже в самые худшие моменты. Это его способ справляться с дерьмом. Однако сегодняшняя выходка преследовала собой цель отвлечь внимание Хоббса от другого ребенка, которого он хотел ударить за то, что тот разбил стакан молока.

Хоббс – один из воспитателей и самый большой мудак из всех. Больной сукин сын, который получает удовольствие, причиняя страдания другим. Вспоминаю первый раз, когда я облажался, и последующее за этим избиение. Внутренности сжимаются еще сильнее, когда я думаю о Брэксе и о том, что ему предстоит вынести.

Спрыгнув с кровати, натягиваю вчерашние джинсы и грязную рубашку. Мы с Ноксом направляемся к двери, но обнаруживаем, что она заперта.

– Ублюдок! – кипит Нокс. – Он знал, что мы пойдем за ним.

Он делает шаг назад, готовый выбить дверь, но я останавливаю его, опуская руку на его костлявое плечо.

– Мы не можем. Джонс нас услышит, и тогда мы ни за что не доберемся до Брэкса.

– Тогда что, черт возьми, нам делать? Время уходит. Кто знает, что этот мудак сейчас с ним делает.

Я обращаю внимание на окно спальни. Мы действуем быстро, глазами сканируя пять акров территории, на которой стоит дом.

– Там, – я указываю на сарай, где из чуть приоткрытой двери в темноту льется свет.

– Скорее всего, – скрипит зубами Нокс, стиснув зубы. – Оттуда никто не услышит его криков.

Эта мысль подпитывает страх, сжимающий грудь.

– Мы вылезем и спустимся по решетке, – говорю я ему.

Воспитатели считают, что на всех окнах стоит сигнализация. Кроме этого. Несколько недель назад мы придумали, как перерезать провод и отключить ее, зная, что однажды время настанет.

Открыв окно, я вылезаю первым, Нокс следует за мной. Пластиковая решетка в нескольких местах ломается под нашими ногами, но в остальном мы спускаемся с минимальным шумом. Я приземляюсь босыми ногами на жесткий гравий, и он тут же впивается в кожу. Не обращая внимания на боль, устремляюсь вперед, пока не оказываюсь на траве. И тут мы несемся во весь опор к сараю, стуча ногами по жесткой земле.

Вскоре мы слышим Брэкстена, крики боли атакуют наши уши.

– Дерьмо! – Нокс извергает проклятья и, поднажав еще сильнее, размытым пятном проносится мимо меня.

Изо всех сил пытаюсь его догнать и в последнюю секунду ухитряюсь схватить за руку.

– Погоди. Нужно посмотреть, с чем мы имеем дело, прежде чем броситься туда. – Мое предупреждение – не более чем задыхающийся шепот, сердце в груди бешено колотится.

Медленно приблизившись, мы осторожно заглядываем в щель деревянной двери. От увиденного к горлу подступает желчь, а в венах бурлит ярость. Брэкс, связанный за запястья кожаными поводьями, болтается на столбе для битья, на шее туго натянут аркан. Он висит к нам спиной, раздетый догола, и, его обнаженная кожа содрана хлыстом, который держит Хоббс.

– Как тебе такое, пацан? Теперь ты уже не так важничаешь, да? – он снова щелкает плетью по его голой заднице. – Я покажу тебе, что бывает с такими дерзкими маленькими ублюдками, как ты.

Ужас врезается в грудь, когда Хоббс тянется к поясу брюк, чтобы расстегнуть ремень. Из Нокса вырывается яростный рев, и он бросается внутрь. Я следую за ним, понимая, что времени на обдумывание плана нет.

Нокс, ни разу не споткнувшись, на бегу подхватывает с земли лопату.

– Мудила!

Хоббс оборачивается как раз в тот момент, когда Нокс замахивается лопатой и ударяет того по лицу.

Он падает на землю, из его носа брызжет кровь.

– Ты, ублюдок! – рявкает он, перекатываясь на колени.

Я стремительно подбегаю к нему сбоку и пинаю в лицо.

Его голова откидывается назад, из груди вырывается еще один вопль боли. Теплая кровь покрывает мою босую ногу, но я не сдерживаюсь и наношу еще один удар, моя темная ярость подпитывается всей той болью, что он причинил другим.

Не проявляя милосердия, я вновь и вновь безжалостно замахиваюсь ногой. До тех пор, пока он не ухитряется схватить меня за лодыжку и дернуть на себя. Сильный удар о землю выбивает из меня весь дух.

– Ты, бл*дь, заплатишь за это, – орет он, с трудом поднимаясь на ноги.

Нокс обрушивает лопату ему на затылок, вырубая его. Кровь большой багровой лужей растекается вокруг его головы.

«Вот дерьмо».

Мы с Ноксом смотрим друг другу в глаза, думая об одном и том же. Стон Брэкса прерывает контакт и приводит нас в движение.

Нокс снимает аркан с шеи, а я опускаюсь на колени и тянусь к его спущенным пижамным штанам.

– Брэкс, дружище, мы здесь. Все будет хорошо, – заверяю я его.

Он поднимает голову, показывая черно-синее лицо. Его щеки в пятнах грязи и потеках от слез, один глаз заплыл.

– Он схватил меня спящим, Джастис, – выдыхает он. – Я даже не слышал, как он подошел.

Сглатываю жжение в горле и осторожно кладу руку ему на плечо.

– Все в порядке. Мы выберемся отсюда.

Нокс развязывает ему руки, а я помогаю одеться. Когда последние оковы сняты, Брэкс падает на колени, крича от боли.

Нокс опускается рядом с ним, помогая мне его поднять.

– Что такое? Где болит? – спрашивает он.

– Все тело, чувак, – слова доносятся сквозь сдавленное рыдание. – Болит повсюду.

Прежде чем кто-то из нас успевает произнести хоть слово, воздух пронзает сирена.

По венам пробегает паника.

– Черт. Они знают, что нас нет. Нужно двигать, немедленно!

Нокс закидывает одну руку Брэкса себе на плечо, а другую я закидываю на свое. Мы быстро выбегаем из сарая, волоча за собой Брэкстена.

В конце концов, мы удаляемся достаточно далеко от территории, держась в высокой траве, чтобы оставаться невидимыми. Мы опускаем Брэкстена на землю, помня о его избитом и покрытом синяками теле. Нокс остается с ним, а я пробегаю немного дальше, чтобы убедиться, что за мной никто не следит.

Увидев, что никого нет, я возвращаюсь к остальным. Брэкстен прижимает колени к груди, пряча лицо, чтобы скрыть слезы.

Нокс с мрачным видом сидит рядом, обнимая его за плечи.

– Видел кого? – спрашивает он.

Я отрицательно мотаю головой.

– Нет, но это лишь вопрос времени. Мы должны продолжать двигаться.

– И куда идти? – спрашивает Брэкс, поднимая голову.

Я пожимаю плечами.

– Куда угодно, все лучше, чем здесь.

– Брось, Джастис. У нас нет денег. У нас даже одежды нет, – Брэкс шмыгает носом. – Что, черт возьми, мы будем делать?

– Все, что необходимо, чтобы выжить, – говорю, глядя в его усталые глаза. – Мы не можем вернуться. Посмотри, что с тобой чуть не случилось. Хоббс, скорее всего, мертв, и они не поверят паре проблемных детей. Кто знает, с чем мы столкнемся в следующий раз. Система достаточно долго нас имела. Лучше жить на улице, чем там, где мы были.

Они оба молчат, но я вижу в их глазах то же самое понимание, пылающее в моем уме и сердце.

– Предлагаю прямо здесь и сейчас заключить договор. Мы все делаем сами. Больше никаких побоев, никакой боли. Мы присматриваем друг за другом, заботимся друг о друге.

– Как семья, – говорит Нокс.

Я киваю.

– Как семья. – В тишине ночи я вглядываюсь в их глаза. – Вы со мной? – спрашиваю, протягивая руку в центр нашего круга.

Нокс не колеблется.

– Я в деле.

Наши взгляды перемещаются на Брэкстена, тот все еще выглядит испуганным.

– Мы с тобой, Брэкс, – обещаю я. – Мы никогда не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он кладет раненую руку поверх наших.

– Семья. Навсегда.

В тот день мы стали больше, чем друзьями.

Мы стали братьями.

Весь следующий год мы лгали, воровали и делали все, что угодно, лишь бы выжить. Пока наши поездки не завели нас в дельту Миссисипи. Там в поисках укрытия в одну дождливую ночь мы спрятались на фермерской земле. Владельцем оказался одинокий мужчина по имени Тэтчер Крид, – первый взрослый, который хоть раз отнесся к нам с добротой. Обнаружив нас, он, вместо того чтобы, вызвать полицию, приютил у себя и воспитал как родных сыновей.

Тэтчер Крид дал нам то, чего у нас никогда не было, но о чем мы всегда мечтали.

Настоящую семью.

Глава 1

Райан

С момента, как он вошел, мое внимание было приковано к каждому его движению. В переполненном баре, где меня окутывает жар от каждого тела, толпящегося вокруг, может показаться, что мы одни на целом свете. По крайней мере, так считает мое сердце.

Несмотря на чувства, я сижу в углу одна и наблюдаю, как стайка жаждущих женщин окружает его с братьями, соперничая за их внимание.

«Как типично».

– С днем рождения, Райан, – кричит Джессика Беннетт, перекрывая громкую музыку, когда проносится мимо моего столика и чокается со мной бокалом.

Я киваю в знак благодарности, уголки моих губ приподнимаются в слабой улыбке.

В городе не так уж много мест, где бы я могла отпраздновать свое восемнадцатилетие. «Деним и жемчуг» – единственный бар, куда пускают тех, кому меньше двадцати одного. Выпивать нам нельзя, но для меня это не играет большого значения.

Место простоватое, в деревенском стиле. Столы сделаны из старых бочек, а над танцполом висит седло со стразами. Из динамиков гремит кантри-музыка, собирая большую толпу. Я хорошо проводила время, да мне лучше где угодно, нежели в моем доме без любви, но потом появились они – три брата, приводящие в хаос гормоны любой девушки.

Мальчики Крид – приемные братья, которые ближе тех, в ком течет родная кровь. Они приехали в город много лет назад, жили на улице, пока Тэтчер Крид, которого большинство здесь называют Стариком Кридом, не взял их к себе и не вырастил как своих.

Многие этого не одобряли, но Тэтчеру было наплевать на то, что люди в этом городе о нем думают. Этим в нем я всегда восхищалась. Он с гордостью воспитывал мальчиков и находился рядом, когда у них никого не было.

Многие наслышаны о Джастисе, Ноксе и Брэкстене, их репутация опережает их самих. С ними опасно иметь дело, если они хоть на секунду заподозрят, что их семье угрожает опасность. Они украли сердца многих девушек. Я знаю это, потому что я – одна из них. И хотя все трое до нелепости хороши собой, мне нужен только один.

«Джастис».

Его внешность плохого парня привлекла мое внимание, как только он появился в городе. Мне было всего двенадцать, но мое юное сердце безнадежно влюбилось. Многие относились к мальчикам с подозрением и даже боялись их. Когда они только сюда приехали, у них возникало немало проблем. Я часто слышала, как родители высказывали свое неодобрение тому, что Тэтчер взял их к себе. Типичное поведение для таких претенциозных личностей. Даже к своему единственному ребенку мои родители не испытывали ни доброты, ни сострадания.

Меня предупредили, чтобы я держалась от них подальше. Это могло плохо сказаться на фамилии, которая для моих родителей – все. Отец – потомок одной из шести семей-основателей Винчестера, нашего маленького городка, расположенного в самом сердце дельты Миссисипи. Здесь семейный капитал и родословная – это все. Я должна следовать определенному стандарту, в чем, по словам матери, терплю позорное поражение.

Правило держаться подальше от братьев было несложно соблюдать, потому что они были старше меня. Мы ходили в одну школу, но я училась в классах младше, а они – в выпускном. Они едва догадывались о моем существовании. Брэкстен должен был окончить школу после них, но он умен, правда, умен, и много трудился для того, чтобы закончить школу вместе с братьями.

В течение двух лет я наблюдала за ними издалека, в основном за Джастисом, и внимала слухам, которые их окружали, особенно одному. Слуху, который потряс весь город и привлек внимание каждой девушки. И продолжает привлекать до сих пор. Вот почему сейчас каждая женщина в этом баре вешается на них.

Можно подумать, что я уже к такому привыкла, но это не так, и единственной передышкой для моего измученного сердца становится его отъезд из города по работе. Все три брата – снайперы, и не просто меткие стрелки, а лучшие в стране и работают по контракту на правительство. Стрельба – это лишь одна из многих вещей, которым их научил Тэтчер.

Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, Джастис отыскивает меня глазами поверх толпящихся вокруг женщин. Когда я смотрю в интригующую глубину его темных, наполненных тайной, глаз, мое сердце бьется с удвоенной силой.

Уголки его губ приподнимаются в сексуальной ухмылке, превращая мои внутренности в желе. На нем привычные потертые джинсы, соблазнительно свисающие с худых бедер. Темные волосы в диком беспорядке, будто он только что провел по ним пальцами. В черной футболке, байкерских ботинках и кожаной куртке он – воплощение плохого парня.

Во мне нарастает знакомое желание, от его вида сердце жаждет того, чего я не могу получить. Вместо того, чтобы ответить на его улыбку, я закатываю глаза, надеясь скрыть эффект, который он на меня производит, и отвожу взгляд.

Уверена, на протяжении всех своих манипуляций я слышу его веселый смех. Он рокочет глубоко в груди и столь же самонадеянный, как и его ухмылка. Одновременно заразительный и раздражающий. Я жажду слышать его почти всегда. Точно так же, как жажду тех кратких мгновений, что провела с ним.

Между нами это превратилось в некую игру. Тяни-толкай. Я притворяюсь, что он меня чертовски раздражает, и он подыгрывает, но в глубине души знает мои истинные чувства. Должен знать. Я никогда не умела скрывать эмоции.

После нашей с ним первой встречи, моя подростковая влюбленность в Джастиса превратилась в нечто большее. Мы не просто столкнулись в очередной раз прилюдно, когда я, как обычно при виде его, в страхе, что буду пялиться, как влюбленная дурочка, опускала голову.

Эта встреча произошла много лет спустя, и тогда мы были одни. Мне было пятнадцать, и я только что поссорилась с матерью, что не так уж и необычно, но в этот раз все было хуже. Она испытывала ко мне еще большую ненависть, чем обычно. Не помню, из-за чего мы поругались, но никогда не забуду, как она ударила меня по лицу. Это случилось впервые. Удар причинил боль, но не такую сильную, как ее слова: «Лучше бы ты никогда не рождалась!»

В ту ночь я выбежала из дома со слезами на глазах. Бесцельно бродила по городу, пытаясь избавиться от боли в сердце. Скрестив на груди руки, с поникшими плечами я прошла сквозь клубы дыма.

С моих губ сорвался судорожный вздох, и я резко вскинула голову. Именно тогда я столкнулся лицом к лицу с парнем, за которым наблюдал издалека. Мои полные слез глаза встретились с его темным взглядом, и сердце совсем перестало биться.

Джастис сидел на мотоцикле, припаркованном перед одним из баров на Мейн-стрит. Его лицо ничего не выражало, в отличии от взгляда. Он был бдителен и полон понимания. А отражавшаяся в нем сила удерживала меня на месте.

– П-прости, – пробормотала я, как дура.

– Ты в порядке? – Я была загипнотизирована тем, как этот вопрос слетел с его губ, когда он снова глубоко затянулся сигаретой.

Обычно я ненавидела курильщиков, но не в этот момент. Он сделал так, что плохая привычка смотрелась хорошо.

Его идеальные губы внезапно приподнялись в легчайшей ухмылке, отчего я почувствовала слабость в коленях, подобная реакция была для меня в новинку. И тут я осознала, что таращусь на него как идиотка.

Стряхнув с себя наведенные им чары, я, наконец, ответила на вопрос.

– Я в норме.

Услышав явную ложь, он приподнял бровь.

Прежде чем он успел уличить меня в ней, я опустила голову и сделала шаг, отправляясь своей дорогой, но он схватил меня за руку, остановив на полпути. Кожа под толстовкой в том месте, где он держал меня, – крепко, но как-то нежно – запылала. С бешено колотящимся сердцем, я снова посмотрела на него.

– Тебе не следует разгуливать одной по ночам. Разве родители не предупреждали тебя о плохих парнях, которые бродят по этим улицам?

Его темные глаза наполнились весельем, дым от сигареты витал вокруг лица.

Знал бы он, что это родители были «плохими парнями».

– Я не умею водить, – сказала я почти шепотом.

– Куда направляешься?

Я удивилась подобному вопросу и тому, что это его волнует. У меня не было для него ответа, потому что я и сама не знала.

– Я спросил, куда ты идешь, Райан.

Каждый мускул в теле напрягся от удивления, что он знает мое имя. Я облизнула пересохшие губы, его суровый тон требовал ответа.

– Я... я не знаю.

Его бдительный взгляд спустился к моему рту, когда он снова посмотрел на меня, его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Залезай.

– Что? – спросила я, уверенная, что ослышалась.

Он протянул мне свой шлем.

– Я сказал, залезай.

– Я не хочу домой, – сказала я, гордясь силой, прозвучавшей в голосе.

– Кто говорит о возвращении домой? – он завел байк, и громкий рев сотряс улицу под ногами. Уставившись на меня в нетерпении, он снова выгнул бровь.

За долю секунды я сделала в равной степени волнующий и пугающий выбор. Трясущимися руками надела шлем на голову и забралась сзади него, обхватив руками его твердое тело. Прежде чем я успела осознать шок, охвативший сердце от этого прикосновения, мотоцикл покатился вперед, начиная наше путешествие бог знает куда.

Когда он выехал на шоссе и нажал на газ, я напрягла руки, а сердце подпрыгнуло к горлу. Я чуть заметно улыбнулась, и с губ сорвался смех. Это был самый волнующий момент в моей жизни, и я впитывала его всем своим существом.

Некоторое время мы просто катались, и это было именно то, что мне нужно. В конце концов, Джастис свернул в какое-то богом забытое место. Он слез с байка, лишив меня тепла своего тела, и закурил еще одну сигарету. Я сняла с головы шлем и убрала с лица волосы. Я так сильно улыбалась, что у меня болели щеки.

– Выглядишь лучше, – проговорил он сквозь выдыхаемый дым.

– Было весело, спасибо.

Неловкое молчание повисло во влажном воздухе, его глаза оценивающе смотрели на меня поверх горящей сигареты, болтающейся у него между губ.

– Где твои братья? – спросила я.

– В баре.

– А они не разозлятся, что ты их бросил?

– С чего бы?

Я пожала плечами.

– Ты же не сказал им, что уезжаешь.

– И что? Мы не все делаем вместе.

«А я слышала обратное».

Я прикусила язык, чтобы не произнести это вслух, но он увидел вопрос, написанный на моем лице.

Сексуальные губы растянулись в фирменной ухмылке.

– Малышка, если у тебя что-то на уме, просто спроси.

Слово «малышка» меня разозлило. Я была ненамного моложе его.

– Слухи правдивы?

– О чем именно?

Он понимал, что я хочу знать, просто заставлял меня спросить об этом. Я отказалась. Не сейчас, может, потому что не была готова услышать ответ.

– Так ли ты опасен, как говорят? – спросила я вместо этого, хотя, мне, вероятно, стоило это выяснить прежде, чем он высадил меня по средине нигде.

Непринужденность ушла, в глазах появилась жесткость.

– Зависит.

– От чего? – спросила я, затаив дыхание в ожидании ответа.

Он сделал еще одну длинную затяжку и выдохнул дым.

– От того, будешь ли ты лезть к моей семье.

Я вырываюсь из воспоминаний, когда кто-то, проходя мимо, натыкается на мой столик.

– Прости, – кидают мне извинения через плечо и, спотыкаясь, направляются в сторону туалета. Очевидно, кто-то сильно перебрал.

После той встречи мы с Джастисом почти не разговаривали. В итоге, он отвез меня домой, высадив от него за улицу. Попросив его об этом, я почувствовала себя скверно. Мне не нужно было объяснять причину. Он знал, но, похоже, ему было все равно. Наверное, потому, что он к такому привык. Их с братьями не очень любили, особенно семьи-основатели, считавшие Винчестер своим городом.

Кто-то, вроде моих родителей.

За эти годы мы с Джастисом несколько раз пересекались. Обычно, случайно натыкаясь друг на друга. Часто ездили кататься и болтали, иногда до самого рассвета. Время шло, и моя страсть к Джастису росла и крепла. Я безвозвратно в него влюбилась, но он все так же держал меня на расстоянии. Я поняла, что он всех держит на расстоянии, кроме братьев.

Я не видела их уже несколько недель и решила, что они на задании; следовало бы знать, что он появится здесь сегодня вечером. Он всегда возникает в самое неподходящее время. Дело не в том, что я не хочу его видеть, как раз наоборот. Но как мне теперь веселиться, когда бар переполнен влюбленными в него девушками?

– Привет, Райан. – Мужской голос принадлежит Дереку Ланкастеру, сыну Сэмюэля и Донны Ланкастер, из еще одной семьи-основателей. Наши родители – хорошие друзья. Все семьи держатся вместе, почти как жуткий культ. Дерек с большинством ведет себя как придурок, но со мной мил, иногда даже слишком.

– Привет, Дерек.

– С днем рождения, – говорит он, усаживаясь напротив меня.

– Спасибо.

– Почему сидишь одна? Разве ты не должна шуметь здесь громче всех? – говорит он, шутя.

Я наклоняю к нему бокал.

– Жду, пока диетическая кола ударит в голову.

Он усмехается, чарующий звук едва доносится сквозь громкую музыку.

– С кем ты здесь? – спрашиваю я.

– С Дастином и Барри.

Надо думать, они обычно тусуются втроем, – звезды футбола и самые богатые парни в школе. Большинство девушек влюблены в них, за исключением тех случаев, когда братья Крид в городе... как сейчас.

– Как насчет танцев в день рождения? – спрашивает он.

Я не в настроении, но не хочу просидеть здесь одна весь вечер. Я открываю рот, чтобы согласится, когда внезапно надо мной нависает чье-то тело, отбрасывая густую тень. Даже не взглянув, по биению сердца знаю, кто это.

– С днем рождения, Райан, – глубокий, хриплый голос Джастиса посылает по коже мурашки. Я смотрю вверх, запрокидывая голову все дальше, пока не встречаюсь с его напряженным взглядом, темные глаза потрясают меня до глубины души.

– Думала, вы, парни, не в городе, – говорю, не скрывая раздражения.

– Вернулись только вчера вечером.

«Вот же я везунчик…»

Он остается на месте, от его сурового взгляда я ерзаю на стуле. Клянусь, он это нарочно.

– Если не возражаешь, мы тут разговаривали, – говорит Дерек, его голос сочится высокомерием.

Джастис бросает на него тяжелый взгляд, который заставил бы любого обмочить штаны.

Никто не связывается с Джастисом, и все это знают, включая Дерека. Однако его эго больше здравого смысла.

Джастис снова переводит внимание на меня и наклоняется вперед, одной рукой упираясь в стол, а другой – о мой стул. Меня окружают его запах и тепло тела, пронизывая все мое существо.

– Что будешь делать, Райан? Останешься здесь и станцуешь с этим придурком? Или пойдешь со мной, чтобы я мог вручить тебе подарок?

Один тот факт, что он знает, что сегодня мой день рождения, сам по себе шокирует, но подарок?

– Куда? – спрашиваю я.

– Ко мне домой.

Единственным ответом был шепот, слетевший с моих губ, такое чувство, что расстояние между нами сократилось.

Каждая фантазия о нем, о которых я так долго мечтала, атаковала сознание.

– Так что? – нетерпеливо спрашивает он.

– С тобой.

Я бы выбрала его миллион раз.

Он отходит от стола и протягивает руку. Я вкладываю свою руку в его теплую ладонь, позволяя стащить меня со стула.

– Райан! – рявкает Дерек, напоминая мне о своем присутствии. Я оборачиваюсь и вижу, как он встает со стула и с перекошенным от ярости лицом смотрит на нас с Джастисом. – О чем ты только думаешь, отправляясь с ним?

– Советую не лезть не в свое дело, Ланкастер, пока цел, – от предупреждения, прозвучавшего в спокойном голосе Джастиса по спине пробегает дрожь страха.

– Со мной все будет в порядке, Дерек, – заверяю его. – Мы потанцуем в другой раз, ладно?

Прежде чем я успеваю услышать его ответ, Джастис тянет меня за руку, таща через переполненный бар. Я почти бегу, изо всех сил стараясь не отставать от его широких шагов.

Многие бросают взгляды в мою сторону, в основном девушки, которые понимают, что их шанс провести с ним ночь пропал. Но я не обращаю ни на кого внимания, за исключением одного человека.

Нокса.

Выражение его лица жесткое и отражает нечто, чего я не могу описать, но от этого чувствую, что сделала что-то не так.

Как только мы с Джастисом подходим к его мотоциклу, он передает мне свой шлем.

– А как же твои братья? – спрашиваю, сердитый вид Нокса все еще свеж в памяти.

Он выгибает бровь.

– Хочешь, чтобы они тоже пришли? (Прим. с англ. «come» – переводится как «приходить» и «кончать»).

В этом вопросе столько смысла, и мы оба это знаем. Я качаю головой, при этой мысли пульс учащается.

С его губ слетает сексуальный смешок.

– Так я и думал.

Не говоря больше ни слова, он садится на байк и быстрым движением ноги заводит его.

Глубоко вдохнув, надеваю шлем, наслаждаясь знакомым запахом, который вторгается в мои чувства, затем забираюсь сзади него. Просунув руку под мое обнаженное колено, он тянет меня вперед, и я прижимаюсь к его спине. Резко охаю, когда платье поднимается вверх по бедрам, центр моих атласных трусиков натыкается на его ремень.

«О боже».

Проглатываю стон, все тело дрожит от желания. Мотоцикл катится вперед, за несколько секунд набирая скорость, и мы выезжаем на главную дорогу. Прохладный воздух хлещет по разгоряченной плоти, но никак ее не охлаждает. В голове крутятся разнообразные сценарии того, что вот-вот произойдет, страх и желание сталкиваются друг с другом.

Мое тело более чем готово к нему, но сердце – другая история, – страница, которую я боюсь перевернуть.

Через несколько минут мы добираемся до его квартиры на окраине города, которую он делит с братьями. Я поднимаюсь за ним по металлической лестнице, ведущей к боковой двери квартиры, и следую за ним в гостиную. Он закрывает за мной дверь и включает свет. Я осматриваю обстановку: все просто, но чисто и почему-то ему подходит.

– Хочешь выпить? – спрашивает он, его шепот раздается прямо возле моего уха.

Я качаю головой, чувствуя, что горло слишком пересохло, чтобы говорить.

– Уверена? Я даже позволю тебе выпить немного алкоголя, – голос сочится весельем, Джастис проходит мимо меня, снимая куртку, а затем берет себе пиво.

Я сужаю глаза.

– Мне не нужно ничье позволение, Джастис Крид. По твоим словам видно, как хорошо ты меня знаешь.

Его лицо искрится весельем, уголки губ приподнимаются.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, милая Райан, – его голос полон нежности и словно ласкает мою кожу.

Он делает глоток пива и направляется ко мне: походка расслабленная и легкая, но шаги решительные. От этого сердце начинает биться быстрее. Откидываю назад голову, выдерживая его взгляд, он приближается и встает прямо передо мной. И тут он протягивает мне маленький подарок, который я не заметила. Синяя коробочка – совсем не то, что я ожидала, но на сердце все равно становится теплее.

– С днем рождения.

– Ты не должен был мне ничего дарить, – говорю, хотя и тронута этим жестом.

– Открой.

Раскрыв оберточную бумагу, обнаруживаю маленькую золотистую коробочку. Приподняв крышку, вижу большую белую жемчужину на серебряной цепочке, ее гладкая полированная поверхность сияет красотой, и у меня захватывает дух.

– Я купил ее в маленьком городке близ Милана, – говорит он, вынимая украшение из шкатулки. Он надевает длинную цепочку мне через голову, и жемчужина оказывается у самой груди. – Это дар святого, он олицетворяет чистоту. Предание гласит, что он защищает достойных и остается верным своему владельцу.

Смысл и идея, стоящие за его щедростью, греют душу.

– Очень красиво. Спасибо, – шепчу, теребя пальцами изящную подвеску.

– Но не то, что ты ожидала.

Я встречаюсь с ним взглядом, обмениваясь истинными мыслями.

– Нет, не то, что я ожидала, но все равно особенное.

Он подходит ближе, вторгаясь в мое личное пространство.

– А чего ты на самом деле хочешь?

Мы оба знаем ответ на этот вопрос, но он снова ждет, чтобы я произнесла это вслух, и на этот раз я так и сделаю. Расправив плечи, решаю выложить все начистоту, зная, что, возможно, это единственный шанс, который мне представится в жизни.

– Одну ночь с тобой. – Частично это ложь, я хочу больше, чем одну ночь, но я знаю правила Джастиса, и если одна ночь – это все, что я у меня будет, пусть так.

Не отрывая от меня взгляд, он делает еще один большой глоток пива, от тишины воздух сгущается. Он ставит бутылку и обходит меня сзади, прижимаясь грудью к моей спине.

– Только со мной? – его дыхание щекочет кожу, губы касаются моего уха.

– Д-да, – закрываю глаза и стискиваю зубы до скрипа от того, что заикаюсь в ответ.

– Уверена? – он обнимает меня за талию, прижимая ладонь к животу, и притягивает к себе.

Мое дыхание учащается, кожа под платьем пылает.

– Я знаю, чего хочу. Знаю, о чем прошу, – говорю, удивляясь, что могу вымолвить хоть слово.

– Не уверен, что знаешь, Райан. – Свободной рукой он спускается по моей ноге, пальцы скользят вверх по голому бедру, проникая под платье и касаясь центра влажных трусиков.

У меня кружится голова, огненное прикосновение почти сбивает с ног.

– Ты хоть представляешь, что бы мои братья сделали сейчас с тобой, если бы были здесь с нами?

При этой мысли я напрягаюсь, сердце колотится, как стальной барабан.

– Представляешь? – снова спрашивает он, на этот раз чуть тверже.

Я качаю головой, слишком напуганная, чтобы думать об эротическом акте, не говоря уже о том, чтобы произнести это вслух.

Его рука с моего живота движется вверх, накрывает грудь и мнет ноющую плоть.

– Брэкс начал бы с этих прелестных сисечек, – говорит он, сильно щипая чувствительный сосок через тонкую ткань платья. – Он наслаждался бы ими до тех пор, пока ты не стала бы извиваться и умолять о большем.

С моих губ срывается пламенный стон, колени вот-вот подогнуться.

Он крепче обнимает меня, не давая рухнуть на пол.

– А Нокс съел бы эту сладкую маленькую киску. – Он просовывает пальцы мне под трусики, погружаясь во влажный жар. – Языком он проделывает с клитором такое, что ты и представить себе не можешь. – Он ласкает комочек нервов, о котором говорит, заставляя мои глаза практически закатиться к затылку.