Текст книги "Джастис (ЛП)"
Автор книги: К. С. Линн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Мне нужна помощь, Тэтчер.
Он крепко меня обнимает, заключая в объятия.
– Я тебе помогу. Пойдем, здесь небезопасно. Я тебя подвезу.
– Я не могу вернуться домой, – говорю я.
Не сегодня. А может, и никогда.
Он не спрашивает почему и не убеждает меня в обратном. Вместо этого успокаивающе обнимает за плечи и ведет к грузовику.
– Тогда ты поедешь ко мне домой.
Время пролетает в некоем душераздирающем тумане, и вскоре я уже сижу за его кухонным столом, накинув на плечи толстое шерстяное одеяло. Передо мной чашка горячего чая, в которую я изливаю горючие слезы.
Тэтчер садится рядом со мной и накрывает мою руку своей искалеченной рукой, у которой не хватает половины пальцев.
– Поговори со мной, дорогая. Что бы это ни было, мы все исправим.
– Это невозможно исправить, – говорю, чувствуя безысходность.
– Решения есть всегда. Они дарованы нам Богом. Мы просто должны их найти. – Он терпеливо смотрит на меня теплыми и добрыми глазами. Так много людей боятся этого человека, когда от него не исходит ничего, кроме щедрости и нежности. По крайней мере, в отношении меня.
– Я беременна, – шепчу, впервые произнося эти слова вслух. – Джастис – отец.
Шок отражается на его лице за несколько секунд до того, как он откидывается на спинку стула и делает протяжный выдох.
– Я не хотела, чтобы так случилось, – плачу я. – Клянусь.
– Ну-ну, – уговаривает он, потирая мою руку. – Конечно, ты не хотела, чтобы так случилось. Ты не одна, Райан.
Он ошибается. Я одна, и произошедшее сегодня вечером, доказывает это.
– Что сказал мой сын, когда ты ему рассказала?
Я отрицательно мотаю головой.
– Я не рассказала. Я не могу.
– Ты должна. Он поступит правильно с тобой и этим чудесным ребенком.
– Я пыталась. Я ходила туда сегодня вечером, но… – я замолкаю, не в силах признаться ему в том, что видела. Хотя мне и не нужно, он видит это по боли, написанной на моем лице.
– Мои мальчики очень сложные, – говорит он.
Грустная улыбка растягивает мои губы.
– Джастис говорил то же самое.
– Они хорошие парни, но у них была тяжелая жизнь.
Я ничего об этом не знаю, потому что Джастис никогда не рассказывал о своей жизни до Тэтчера. По правде говоря, я тоже никогда особо не расспрашивала. Он дал понять, чтобы я с самого начала поняла, что эта тема под запретом.
Если бы не разный цвет кожи, никогда бы не догадаться, что мальчики не родные Тэтчеру. Возможно, в их жилах течет не одна кровь, но он любит сыновей, как своих собственных. Это слышно в его голосе и видно по его глазам всякий раз, как он о них говорит.
Им повезло, что он у них есть. Повезло достаточно, чтобы иметь хотя бы одного любящего и заботливого человека. У меня не было даже этого. Ни братьев, ни сестер, ни других родственников. Только родители, которые возненавидели меня с момента моего рождения.
– Я люблю его, Тэтчер, всегда любила. Но я не могу остаться здесь вместе с ребенком. Родители ни за что этого не допустят, и пока парни будут заниматься тем, чем занимаются, – делаю паузу и тяжело сглатываю, – все будут спрашивать, чей он.
На его лице застывает недовольство.
– Я понимаю, чего ты боишься, и не виню тебя. Но мы можем решить эту проблему.
– Как? Ты знаешь, на что способны люди в этом городе, особенно семьи основателей. – В доказательство своих слов, накрываю его искалеченную руку своей, и мучительная боль, заполняющая его черты, ударяет меня в грудь.
Много лет назад, задолго до моего появления, случилось нечто ужасное. Не знаю точно, что именно, все об этом молчат, но нечто очень серьезное и это связано с Тэтчером. Это все, что я знаю.
Я продолжаю говорить, рассказывая о встрече с Дереком возле дома, не скрывая никаких подробностей. По коже бегут мурашки, и ужас снова терзает тело.
– Я боюсь за своего ребенка. Я знаю родителей, и ничто не помешает им сделать то, что, по их мнению, они должны, чтобы защитить репутацию нашей семьи.
Что-то мелькает на его лице: выбор, принятие – решение. Он встает из-за стола и выходит из комнаты, но через минуту возвращается с толстым коричневым конвертом.
– Что это? – спрашиваю, когда он протягивает его мне.
– Открой.
Открыв конверт, просовываю внутрь руку и достаю большую пачку денег.
– Этого будет достаточно, чтобы продержаться некоторое время.
Я вскидываю на него глаза и быстро качаю головой.
– Тэтчер, нет. Я не могу. Я не имела в виду…
– Тише, дитя. Ты можешь и возьмешь. – Он протягивает руку и нежно кладет ее мне на плечо. – Я люблю своего мальчика и твердо верю, что он заслуживает знать, но я также согласен, что здесь ты оставаться не можешь. Не когда носишь под сердцем ребенка. Я не доверяю этим людям, – в его голосе слышится гнев, выражение лица становится жестче. – Когда-нибудь ты расскажешь моему сыну, но я позволю тебе решить, когда. А пока мы вытащим тебя отсюда и обеспечим безопасность.
Я снова смотрю на деньги, внутри идет борьба. Как бы ужасно я ни чувствовала себя, принимая деньги, я знаю, – это мой единственный шанс на спасение.
– Я верну тебе долг. Каждый цент, – обещаю я.
– Не беспокойся об этом. Беспокойся только о себе и моем драгоценном внуке.
Его внук. Наш с Джастисом ребенок.
Знание этого обжигает разум и сердце. Опустив руку на живот, молча клянусь любить и защищать этого ребенка всем своим существом, обещая дать ему дом, которого никогда не было у меня, но о котором я всегда мечтала.
В ту ночь моя жизнь изменилась безвозвратно. Я бежала из Миссисипи, оставив единственного человека, которого всегда буду любить. Я сделала это ради своего ребенка и свободы, поклявшись, пока жива, никогда не возвращаться.
Глава 4
Джастис
Прошло уже два дня, два гребаных дня без единой весточки от нее. Сегодня я даже съездил в школу и ждал ее на улице, чтобы в итоге узнать, что она там не появлялась. У меня нет другого выбора, кроме как поехать к ней домой, и к черту ее родителей.
Меня не беспокоит ее злость на то, что, по ее мнению, она видела. Я хочу выяснить, что, черт возьми, произошло той ночью. Не могу перестать волноваться о ней. Меня преследует ее образ: продрогшая и промокшая насквозь, ужас в глазах до того, как ими овладела опустошенность.
Я искал ее всю ночь, желая объяснить, что она видела совсем не то, на что это было похоже. Я и пальцем не дотронулся до той телки. Я ни к кому не прикасался с тех пор, как провел с ней ночь, отчего отношения с братьями стали напряженными, а мой член пребывал в полнейшем хаосе.
Сегодня мы во всем разберемся, раз и навсегда.
Припарковавшись на улице, слезаю с байка и, стуча ботинками по деревянным доскам, поднимаюсь по большой парадной лестнице, ведущей к ее дому. Не сомневаюсь, я выгляжу так же неуместно, как и чувствую себя. Вся улица кричит о классе и престиже, как и ее высокомерные родители. Я встречался с ними только раз, и они такие же большие задницы, как и остальные семьи-основатели Винчестера. Может, даже хуже, потому что я знаю, как они относятся к своей дочери, вижу это в печальных глазах Райан каждый раз, когда смотрю на нее. Не говоря уже об ужасных словах, брошенных ею мимоходом при наших предыдущих встречах.
Одно это заставляет меня их ненавидеть.
Я стучу несколько раз, прежде чем кто-то отвечает. Дверь открывает ее мать, на лице отражается удивление, прежде чем на смену приходит неприкрытое отвращение. Райан совсем на нее не похожа, даже и не догадаешься, что они родственники.
– Чего тебе? – выпаливает она, ее голос сочится презрением.
– Я пришел увидеть Райан.
– Ее нет дома.
Она начинает закрывать дверь, но я просовываю ногу внутрь.
– Я не уйду отсюда, пока не увижу ее.
Она опускает взгляд на мой поношенный ботинок, прежде чем вернуться к моему лицу.
– Ну что ж, тебе придется немного подождать. Она уехала из города.
Каждый мускул в теле напрягается. Я изучаю ее лицо в поисках обмана.
– Вы лжете.
– Да что ты? – спрашивает она, отступая назад. – Хочешь зайти и убедиться сам?
Я остаюсь на месте, пытаясь понять, какую игру она ведет. Не сомневаюсь, в тот момент, как я войду внутрь, она вызовет полицию, любезно предоставив шерифу Тодеру возможность арестовать меня. Этот жалкий ублюдок все время охотится за мной и братьями, с самого нашего приезда в город. И все же, если для получения желаемого, я должен столкнуться с добряком-шерифом, так тому и быть.
– Скажите Райан, что я здесь, иначе я войду в ваш дом, неся в себе всю ярость ада. Мне насрать, кто вы.
На долю секунды на ее лице отражается страх, прежде чем она скрывает его, упрямо поднимая подбородок.
– Она в Калифорнии и не вернется. Школу будет заканчивать там.
Холодная жесткая правда в ее глазах окутывает меня густым и неподъемным ужасом. Это не может быть правдой. Она бы не уехала, особенно, не сказав мне.
«Или это то, что привело ее ко мне в квартиру прошлой ночью?» От этой мысли мне становится физически плохо.
Она самодовольно смотрит на меня.
– Должна поблагодарить вас, мистер Крид. Что бы ты ни сделал с моей дочерью, она, в конце концов, разглядела в тебе то, кем ты являешься на самом деле.
Сжимаю челюсти, скрипя зубами, в попытке сдержаться и не ударить злобную стерву.
– В какой она школе? – спрашиваю я.
Мне нужны доказательства. Хочу увидеть все собственными глазами, но до тех пор отказываюсь в это верить.
– Этого я тебе никогда не скажу, – говорит она, и ее самодовольная ухмылка исчезает. – Хочу, чтобы ты немедленно ушел. Отправляйся домой к этому черномазому, которого ты называешь отцом, и держись подальше от моей дочери! – она захлопывает дверь у меня перед носом, и защелкивает замок.
– Бл*дь! – пинаю ногой маленький столик, на котором стоит горшок с растением, – столик переворачивается, а горшок разбивается о крыльцо, после чего я спускаюсь по ступенькам.
Решимость горит в крови, когда я взбираюсь обратно на байк и срываюсь с места. На уме лишь одно – найти ее.
Только этому не бывать.
Райан Локвуд исчезла без следа, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний, преследующих меня самыми темными ночами.
Глава 5
Джастис
Шесть лет спустя
Я абсолютно сконцентрирован, целюсь точно, дыхание медленное и ровное.
Несмотря на окружающие звуки природы, на меня опускается тишина, палец выжидающе парит у спускового крючка, готовый к поворотному моменту.
– Запускаю!
По призыву Нокса нахожу глазами мишени, которые он выпускает, ствол ружья движется за каждой из них, и я делаю два последовательных выстрела. Глиняные мишени взрывается в воздухе, на глазах превращаясь в пыль.
– Неплохо, брат. – Брэкстен с силой хлопает меня по плечу, затем занимает позицию и прицеливается. – А теперь сиди и смотри, как это делает профи.
Я хмыкаю. Несмотря на его нахальство, нет ничего лучше, чем провести воскресный день с братьями на земле, которую мы называем домом, занимаясь тем, в чем разбираемся лучше всех, – стрельбой. И все это благодаря человеку, который нас вырастил. Человеку, которого мы всегда будем называть отцом.
Кровные узы или нет, но Тэтчер – семья. Так же, как мы – братья. Он научил нас, как стать самыми смертоносными снайперами в стране, дал нам дом, когда у нас его не было, и наставление, когда мы больше всего в нем нуждались. Я никого не уважаю больше, чем отца. Мы с братьями обязаны ему всем. После долгого месяца отсутствия на последнем задании, как же хорошо оказаться дома.
Брэкстен делает два выстрела, уничтожая цели так же быстро, как и я.
– Вот как это делается, мальчики!
Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, словно чертова цыпочка, и хватаю почти допитое пиво.
– Еще будешь?
– Да, – отвечает он.
Поднимаю бутылку в сторону шагающего через поле Нокса. По его кивку направляюсь к дому, замечая припаркованный рядом с сараем старый фермерский грузовик, которого не было, когда мы приехали.
– Отец, ты там? – спрашиваю, входя внутрь.
Не получив ответа, иду на кухню и вижу, что здесь его тоже нет. В комнате все на своих местах, включая стоящую в углу винтовку. Он всегда следовал системе, так он знает, копался ли кто-нибудь в его вещах или нет. Особенно, это касалось оружия. Не надо шутить с его пушками, иначе Старик Крид взбесится.
Перед тем, как унаследовать ферму от своего отца, Тэтчер какое-то время провел в армии. Он известен как лучший снайпер в военной истории, и его по-прежнему просят время от времени проводить тренировки, поэтому мы с братьями так хороши в своем деле.
Я ухмыляюсь, вспоминая, как он впервые застал нас у себя в оружейной. Я думал, нам надерут задницы. К счастью, болтливый рот Брэкса избавил нас от слишком больших проблем, но нам все равно пришлось часами тренироваться в этих полях под обжигающим кожу солнцепеком, пока пот стекал по ноющим мышцам, в то время как Тэтчер с холодным пивом в руке ехал рядом с нами на чертовом тракторе. Это был последний раз, когда мы входили в эту комнату без разрешения. Тем не менее, наказание того стоило, потому что после этого он впервые показал нам, как стрелять.
Поворотный момент, который я никогда не забуду: «Знай своего врага, но, что более важно, знай себя и честь, которой ты обладаешь. Только тогда ты сможешь стать настоящим бойцом».
Мудрые слова, которыми мы с братьями продолжали жить с того дня.
Подходя к холодильнику, случайно сбиваю со стойки стопку писем. Нагнувшись, собираю разбросанные конверты и замираю, напрягаясь всем телом, при виде одной фотографии, лежащей на полу. На меня смотрит маленькая девочка, которая выглядит странно знакомой. Лицо, которое так похоже на мое.
«Какого черта?»
В животе зарождается подозрение, ладони покрываются холодным потом, когда я переворачиваю фотографию и читаю: Ханна Дж. Крид, пять лет. Смотрю на конверт, из которого выскользнуло фото, и земля разверзается подо ногами, угрожая поглотить меня целиком.
Райан Локвуд
1175 Хеберт Драйв
Голд-Крик, штат Алабама
Прочитав имя женщины, исчезнувшей из моей жизни, даже не попрощавшись, в венах бьется пульс и с грохотом отдается в ушах.
Теперь я знаю причину.
Испытывая головокружение, поднимаюсь на ноги и, глядя на фотографию маленькой девочки, пытаюсь осознать обман.
– Ублюдок! – от охватившей меня сильнейшей ярости, впечатываю кулак в стену. Сбитые костяшки пальцев никоим образом не притупляют разрывающую боль грудь. Я выбегаю из дома, с такой силой пиная входную дверь, что та, распахнувшись, слетает с петель и падает на крыльцо.
Когда я в ярости несусь по двору, ко мне слева устремляются Нокс и Брэкстен.
– Что происходит? – спрашивает Брэкстен.
Не замедляя шага, я молча мчусь к своему грузовику.
– Джастис, куда ты, черт возьми?
– В Алабаму, – наконец выдавливаю я, едва ли в силах произнести хоть слово из-за охватившего меня бешенства.
– Зачем ты туда едешь?
Снова проигнорировав вопрос, открываю дверцу и забираюсь внутрь, бросая конверт и фотографию на сиденье рядом. Красивая маленькая девочка пристально смотрит на меня, от нашего с ней сходства у меня вновь перехватывает дух.
Нокс с суровым и обеспокоенным выражением хватается за верх открытого окна.
– Джастис, приятель. Поговори с нами. Какого хрена происходит?
Я, наконец, встречаюсь с ним взглядом и открываю рот, чтобы заговорить, но понимаю, что не могу. Слова застревают в сдавленном горле.
– Где отец? – спрашивает Брэкстен.
Когда я думаю о единственном человеке, которому, как я думал, могу доверять больше, чем кому-либо, чувство, что меня предали, накрывает меня мощным и сильным потоком.
– Не знаю, и мне, бл*дь, все равно. – Я завожу грузовик, громкий рев двигателя прорезает воздух, и встречаюсь с обеспокоенными взглядами братьев. – Но когда увидите, передайте ему, что я ни за что бы не подумал, что он может оказаться предателем.
Прежде чем они успевают задать хоть еще один вопрос, включаю передачу и трогаюсь с места, поднимая за собой клубы пыли.
На протяжении длительного пути до Алабамы, телефон звонит не переставая, но я отказываюсь отвечать, не сомневаясь, что это Тэтчер.
У меня есть ребенок. Ребенок, в чьих жилах течет моя кровь, и все это чертово время отец знал об этом, даже помогал держать ее подальше от меня. Это знание приносит непостижимо глубокую боль.
Я часто бросаю взгляд на фотографию – при виде хорошенькой маленькой девочки в груди зарождается странное ощущение. В той частице меня, которую удалось затронуть лишь одной женщине.
Женщине, обманувшей меня, лишившей единственной родной плоти и крови, которая у меня есть на земле.
Сжимаю руль, внутри борются боль и ярость, и за несколько часов в дороге они только усиливаются. К моменту, как я спустя пару часов, добираюсь до нужного мне адреса, – маленького домика за городом, – едва могу сдерживать рвущуюся наружу злость. Изо всех сил стараясь ее подавить, вылезаю из грузовика.
Я поднимаюсь по ступенькам старого дома в викторианском стиле и с силой колочу в дверь кулаком. Весь мой гнев испаряется, когда через несколько секунд дверь открывается, являя мне лицо ангела.
Мою дочь.
Ее маленький ротик приоткрывается от удивления, в светло-карих глазах того же цвета, что и у матери, появляется узнавание.
– Это ты, – шепчет она.
Прежде чем успеваю понять, что она имеет в виду, с кухонным полотенцем в руке, вытирая стакан, выходит Райан.
– Ханна, детка. Что я тебе говорила насчет того, чтобы самой открывать дверь? Ты не можешь... – она резко останавливается, буквально вздрагивая, словно от удара.
После шести долгих лет мы стоим лицом к лицу, наши взгляды встречаются, и раскаяние, отражающееся в ее глазах, никак не помогает, чтобы облегчить предательство, разрывающее зияющую в груди рану.
– Райан, – приветствую ее жестким тоном. – Давно не виделись. Вижу, ты времени зря не теряла.
Глава 6
Райан
Потрясение накрывает меня на месте; разъяренный мужчина, стоящий в дверном проеме, – не тот, кого я ожидала увидеть. Выражение ярости на его лице и осознание моего обмана сжимают сердце в холодные тиски и погружают его в черную бездну.
Я открываю рот, чтобы заговорить, извиниться и сказать все, что хотела за последние шесть лет, но голоса нет, слова застревают в горле. Я знала, придет время и я столкнусь с ним лицом к лицу, но не так. Застигнутая врасплох и не подготовленная.
– Мама, – тихий, неуверенный голос Ханны вырывает меня из терзаний.
Она закусывает губу, переводя взгляд с меня на Джастиса.
Я не хотела, чтобы они встретились подобным образом, я хотела гораздо большего, и мне некого винить, кроме себя.
Ей не нужно находиться здесь. Не сейчас. Не когда он так зол.
Стерев слезы, хватаю ее за маленькие плечики и веду к лестнице.
– Детка, иди, поиграй в своей комнате. Я скоро за тобой приду.
Полными тоски глазами она оглядывается через плечо на Джастиса, но делает, как я говорю. Он делает шаг вперед, будто хочет что-то сказать, но останавливается. В его взгляде вспыхивает необузданное волнение, когда он смотрит, как она уходит, и это разбивает мне сердце на миллион кусочков. Мгновение спустя его яростные глаза встречаются с моими, наполняя меня страхом.
Минуя его, выхожу на крыльцо, готовясь к битве, которая, знаю, меня ждет.
– Не смей, бл*дь, уходить от меня! – он бросается за мной, хватает за руку и разворачивает к себе. От его грозного вида по позвоночнику бежит страх.
– Прости. Мне очень жаль, – я задыхаюсь, в груди зарождается рыдание.
– Тебе жаль? – ревет он. – Ты украла у меня дочь, и все, что ты можешь сказать, это гребанное «прости»?!
– Позвольте мне объяснить.
– Тебя ничего не может оправдать. Ничего!
– Пожалуйста, попытайся понять, – кричу я. – Я не могла там оставаться. Не могла дать ей жизнь в этом городе, Джастис. Только не с моими родителями. Я была молода и напугана. У меня не было никого…
– Проклятье, у тебя был я. Я бы позаботился о тебе!
Это признание лишь еще сильнее разбивает мне сердце.
– Я хотела рассказать тебе, собиралась, но в ту ночь... – я замолкаю, в голове прокручиваются воспоминания о той ужасной ночи. – Все пошло ужасно неправильно, – прерывисто шепчу я.
– Хочешь сказать, таков был твой способ отомстить мне за то, что, по твоему мнению, ты видела?
Я отрицательно мотаю головой.
– Это неправда.
– Разве?
– Нет! Я поступила так не потому, что хотела причинить тебе боль. В ту ночь произошло столько событий, которые повлияли на мое решение.
– А как же мое гребаное решение? – ревет он. – Ты его меня лишила. Скрывала от меня дочь целых, мать твою, шесть лет, Райан! Мою родную плоть и кровь!
– Она знает, кто ты, – говорю, всхлипывая. – Она знает о тебе все. Я никогда не скрывала этого от нее.
– Что с этого толку, если я ни хрена не знаю о ней!
– Прекрати! – Ханна выбегает из дома, ее маленькое личико сморщено от гнева и залито слезами. Она встает передо мной, защищая, и отталкивает Джастиса. – Оставь ее в покое! Оставь мою маму в покое и убирайся отсюда!
– Ханна, перестань. – Я тянусь к ней, но она вырывается, продолжая смотреть Джастису в лицо.
– Мама всегда мне говорила, что ты борешься с плохими парнями, но это была ложь, – кричит она. – Это ты плохой парень, и я не хочу, чтобы ты был моим папой.
– Ханна! – охаю я. – Не говори того, чего на самом деле не думаешь, – подхватив ее на руки, прижимаю к груди, она крепко меня обнимает и рыдает, уткнувшись мне в шею. Бросаю взгляд на Джастиса поверх ее головы, боль на его лице разрывает мое раненое сердце.
Он отступает назад с таким видом, словно его только что выпотрошили, и спускается по ступенькам крыльца.
– Джастис, не уходи, – умоляю, не желая, чтобы он уходил вот так.
Он ни на секунду не замедляет шаг. Запрыгивает в грузовик и уезжает, оставляя мой мир в руинах.
Опустошенная, заношу Ханну в дом, она жмется ко мне и не перестает плакать.
– Ш-ш-ш, все в порядке, малышка, – успокаиваю ее, поглаживая по спине. – Нам просто нужно дать ему немного остыть. – Я уговариваю не только ее, но и себя, хотя знаю, ему потребуется гораздо больше времени, чтобы простить меня.
– Почему он так злился? Ты ведь говорила, что он хороший.
Я отнимаю ее от себя, вглядываясь ей в лицо, так похожее на лицо ее отца, ее темно-каштановые волосы прилипли к мокрым щечкам.
– Он хороший. Просто сейчас он очень зол и обижен, и у него есть на это полное право.
Я всегда честно рассказывала ей о нем, и о том, что он ничего не знает. Я не объясняла причин, потому что, как объяснить такое ребенку? Но я говорила, что однажды они встретятся, просто никак не думала, что это произойдет вот так.
Ее крохотное личико искажено грустью, нижняя губа дрожит от сдерживаемых рыданий.
– А ты не можешь просто сказать ему, что сожалеешь?
Я закрываю глаза, желая, чтобы все было так просто.
– Я постараюсь, детка. Правда, но не хочу, чтобы ты о нас беспокоилась. Он сердится не на тебя, ты не сделала ничего плохого, ясно?
Она кивает и кладет голову мне на плечо, прерывисто вздыхая в изнеможении. Я несу ее в спальню и ложусь рядом, мой взгляд устремляется к фотографии Джастиса, которую она держит на тумбочке, сожаление давит на меня тяжким грузом.
Мне следовало давным-давно все ему рассказать. В произошедшем некого винить, кроме меня. При каждой попытке я теряла самообладание, опасаясь последствий.
Вдруг он заберет ее у меня? Будет ли бороться за опеку? Заставит ли нас вернуться в этот богом забытый город? От последней мысли меня тошнит. Я не могу туда вернуться. Ни за что.
– Как думаешь, он вернется? – шепчет Ханна, отрывая меня от мучительных мыслей. В ее голосе звучит надежда, но тоска более различима. Как бы она ни злилась, она хочет быть с ним. Хочет его узнать.
Я крепко ее обнимаю, прижимаясь губами к нежной щечке.
– Да, детка. Он вернется к тебе.
В этом я не сомневаюсь. Лишь молюсь, чтобы он не попытался отнять ее у меня. Это мой самый большой страх. Я смогу вынести его гнев и обиду, но не смогу вынести этого. Ханна – моя жизнь, мой смысл существования.
Как только она засыпает, осторожно слезаю с кровати и отправляюсь на поиски мобильного. Достав его из сумочки, вижу несколько пропущенных звонков от Тэтчера и понимаю, что телефон стоял на беззвучном режиме.
От сожаления закрываю глаза. Если бы только я была предупреждена, для Ханны все бы обернулось по-другому, для всех нас.
Нажимаю на номер его телефона, и на экране появляется их с Ханной фото. Он отвечает после первого гудка.
– Святые небеса, я названиваю тебе уже несколько часов, дитя.
– Извини, я не слышала, – шепчу, мой хриплый голос выдает эмоции.
– Мой мальчик побывал у тебя, – говорит он, уже зная ответ.
– Да, – я замолкаю, тяжело сглатывая. – Он очень зол, Тэтчер.
– Знаю, дорогая. Но мы ведь понимали, что этот день настанет, верно?
Я киваю, потом вспоминаю, что он меня не видит.
– Да.
Он годами пытался убедить меня открыться Джастису, что я очень хотела сделать, но была слишком труслива.
– Как он узнал? – спрашиваю я.
– Нашел фотографию, которую ты прислала мне на прошлой неделе. Он оставил дыру в моей стене и входную дверь на лужайке.
– Мне очень жаль, – чувствую себя ужасно из-за того, что поставила его в такое положение.
– Не стоит. Я сам сделал выбор. Я разберусь с последствиями, но не потеряю из-за этого своего мальчика. Будь уверена.
У Джастиса вспыльчивый характер, и я не сомневаюсь, что такое он легко не простит, но не думаю, что он слишком долго будет сердиться на своего отца. Он слишком его любит, слишком ценит свою семью. А вот я – совсем другое дело.
– Как Ханна Джей? – спрашивает он.
– Напугана, обижена и растеряна, – говорю, вспоминая, как она засыпала в слезах.
– С ней все будет в порядке. Дай моему сыну время собраться с мыслями. Он придет в себя. Он захочет наладить отношения со дочерью. Я в этом уверен.
Знаю, и как бы сильно я не хотела этого для Ханны, эгоистично боюсь того, что это будет значить для меня.
– Я дам тебе знать, если получу от него весточку. И наоборот, хорошо?
– Спасибо, Тэтчер... за все.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи.
Повесив трубку, оглядываю захламленную кухню и отказываюсь от уборки, решив вместо этого принять душ. Я отмокаю под горячими струями, позволяя воде смыть слезы, и гадаю, что ждет меня в будущем. В будущем, в котором я знаю, больше не будет только нас с Ханной.
Глава 7
Джастис
Смотрю в потолок гостиничного номера, который окутывает темнота, соответствующая мраку в моем сердце. Со мной лишь неяркий огонек от кончика сигареты и яростная буря эмоций, все еще душащая после встречи с Райан. Они сражаются друг с другом, пытаясь вырваться, но одна затмевает все остальные.
Сожаление.
Оно, как лесной пожар, распространяется по груди, опаляя изнутри, при мыслях о дочери, о слезах на ее юном личике в момент, когда она почти сказала, что ненавидит меня, и все потому, что я не могу контролировать свой характер. Даже вдыхаемый мною смертоносный дым не успокаивает чувство вины.
На ней это не должно было отразиться. За это я виню не только себя, но и Райан. Ничего из этого не случилось бы, если бы она была откровенна с самого начала.
Достав из кармана мобильник, звоню Брэксу. Он и отец оставили дюжину сообщений, но с последним я ни за что не стану сейчас разговаривать.
– Давно пора, черт возьми, – горячо отвечает Брэкс.
– Я, мать твою, был слегка занят.
Короткий миг тишины заполняет линию.
– Папа мне все рассказал. Неудивительно, что ты так рванул отсюда. Что сказала Райан?
– А что она может сказать?
Ничто не оправдает того, что она сделала. Ничто не вернет мне шесть потерянных лет. Время, которое принадлежало не только ей.
– А ребенок? – осторожно спрашивает он. – Ты ее видел?
Сжимаю челюсти, проглатывая угрызения совести, застрявшие в горле.
– Да, я ее видел.
– И какая она?
– Идеальная, – отвечаю я. – А еще она возненавидела меня до глубины души, увидев, как я слетел с катушек.
Искорка огня в ее глазах, защита, которую она чувствовала по отношению к Райан, – это мне слишком хорошо знакомо.
– Отец показал мне ее фотографию, – говорит он. – Она симпатичная. Кто бы мог подумать, что тебе удастся создать такое милое личико. – Попытка разрядить обстановку проваливается. Во всем этом нет ничего смешного. – Джастис, ему очень плохо.
Недостаточно плохо, иначе он не скрывал бы этого от меня так долго.
– Понимаю, ты злишься, и не виню тебя. Мы с Ноксом тоже злимся за тебя. Поэтому посердись немного, но, в конце концов, ты должен его простить. Он наш отец. Человек, давший нам все, когда у нас не было ничего.
Я знаю, кто он. Вот почему от его предательства так чертовски больно.
– Не хочу больше о нем говорить.
– Вполне справедливо. Так что ты собираешься делать?
Вопрос вертится в голове, сейчас мысли и эмоции находятся в полнейшем беспорядке.
– Не знаю, но уезжать я не собираюсь. Нет, пока не разберусь с этим. Я не оставлю свою дочь, Брэкс.
Хочет она меня или нет, но она не избавится от меня, как и Райан. Если она хоть на секунду подумала, что я уеду с правом лишь на несколько посещений, пусть готовится к битве.
– Так и думал, что ты останешься на некоторое время, но, надеюсь, не слишком надолго. Я тоже хочу с ней познакомиться.
– Познакомишься, – обещаю я. – Как Нокс?
Его заминка не остается незамеченной.
– Вел себя тихо, если не считать того момента, когда набросился на Тэтчера. Хотя его испуг очевиден, он знает, что это значит для всех нас.
Я знал, что так и будет. Это все меняет. В прошлом Райан уже представляла собой угрозу изменить ход вещей, но сейчас все по-другому. Моя дочь – не угроза, она просто меняет правила игры, и мы все это знаем.
– Будь рядом с ним, – говорю я. – Скажи ему, чтобы не волновался. Мы с этим разберемся.
– Уже, но ты ведь знаешь, какой он.
Брат сломлен, непоправимо. Единственное, что сдерживает его демонов, – это наша связь. От мысли, что мне придется повернуться к нему спиной, меня снедает чувство вины.
– Слушай, я лучше пойду. Мне нужно сделать еще несколько звонков, но я буду на связи, – говорю я.
– Хорошо. Скоро поговорим.
Связь обрывается, и я снова остаюсь наедине со своими мыслями. Так или иначе, я сделаю это. Семья значит для меня все, и за людей, которые мне важны, я буду бороться до последнего вздоха, дочь теперь стоит для меня на первом месте.
Глава 8
Райан
Обеденная суета в кафе начинает стихать, и я, испытывая боль в ногах, протираю освободившиеся столики. Голова раскалывается от недосыпа, но ничто не доставляет такой боли, как тяжесть на сердце. После разрушительной ссоры я не переставала думать о Джастисе, куда бы ни пошла, страдания в его глазах преследовали меня.
Везти Ханну сегодня утром в детский сад оказалось нелегким делом. Она выглядела такой же усталой и грустной, как и я, но мне никак бы не удалось найти себе замену в такой короткий срок, а я не хотела ставить Чака и Лаверну в затруднительное положение. Кроме того, пребывание в саду с друзьями пойдет ей на пользу, поможет отвлечься. Воспитательница обещала присмотреть за ней. Она даже сделала Ханну ученицей дня, что ее очень взволновало. Когда я уходила, ее улыбка сияла чуть ярче.
