Текст книги "Ткань наших душ (ЛП)"

Автор книги: К. М. Моронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

XXVIII

Лиам

Мы беззастенчиво идем обратно к сиянию фестиваля. Я знаю, что любить Уинн опасно, но не могу остановить себя от тоски по ней с каждым вздохом.

Жужжит телефон.

Мороз пробегает по спине, но я игнорирую его, как могу.

Не сегодня. Сегодня я не позволю этому беспокоить меня.

Лэнстон зовет нас, когда мы выходим из тени.

– Куда вы, друзья, ходили? – Он изучает наши лица и хмурится. – И почему вы выглядите так, будто только что закончили трахаться в машине?

Уинн с коротким вздохом прикрывает рот рукой и толкает его в плечо.

Они оба смеются, но я замечаю боль в глазах Лэнстона.

Это дерьмовая ситуация.

Эти два человека значат для меня больше, чем что-либо другое, но что бы я ни делал, одному из них больно.

Меня охватывает чувство вины, а зуд от желания причинить себе боль вызывает мурашки по коже.

– Ты обещала мне танец.

Лэнстон хватает Уинн за руку, и она бросает мне извиняющуюся улыбку, прежде чем выбежать с ним на улицу среди других пар.

Он что-то шепчет ей, и она смеется. Его глаза светятся любовью к ней.

Я сажусь на скамейку рядом с Елиной.

Я вижу много других из «Харлоу», которые танцуют здесь сегодня вечером. Персонал, пациенты. Джерико обнимает прекрасную молодую женщину, румянец на его щеках вызывает у меня улыбку.

Я наблюдаю, как Лэнстон и Уинн медленно танцуют.

Они улыбаются, полностью увлеченные моментом.

– Все так плохо?

– Что?

Елина достает сигарету и прикуривает. Ее глаза тусклые, и она выглядит так, будто с нее уже достаточно сегодняшнего вечера.

– Ты влюблен в нее, – утверждает она невозмутимо, так же уверенно, как и дым, который она вдыхает.

– Да…влюблен…

Руки Лэнстона опускаются ей на талию, а Уинн обнимает его за плечи так, будто никогда не отпустит. Мое сердце сжимается.

– Ну, разве ей не повезло? Вы оба ее трахаете?

Я бросаю на Елину холодный, предостерегающий взгляд.

– Нет.

Она жестоко смеется.

– Это мы еще увидим.

В глубине души я знаю, что Лэнстон никогда бы так не поступил. Но мои глаза и мозг говорят мне другое. Они обнимают друг друга так непринужденно, нежно.

Елина не помогает темному шепоту в моей голове.

Вот так было посеяно зерно сомнения.

И тьма внутри меня зудит.

.

XXIX

Уинн

Руки Лэнстона теплые, а его ласковые глаза – еще теплее.

Песня медленная и ностальгическая. Одна из моих любимых. «The Night We Met» Лорда Гурона

Лэнстон прижимает меня к себе и шепчет:

– Я помню ночь, когда мы встретились, – голос и глаза меланхоличные.

– Я тоже. Это было где-то месяц назад и под влиянием психолога.

Я улыбаюсь и поднимаю бровь, пытаясь разрядить обстановку.

Его глаза смягчаются, и он кивает.

– Да. Думаю, именно поэтому все так изменилось. Ты, девушка с розовыми волосами и грустью в глазах. Ты, человек, который был сломлен, как и я.

У меня сердце замирает.

Я знаю, что он пытается сказать. Слова Лиама с той ночи прокручиваются в моей голове.

Ты же знаешь, что он тебя любит, да?

Это неизлечимая боль – знать, что ты без тени сомнения полюбила бы человека, если бы, возможно, встретила его первой. Но у Лиама есть эта часть моей души. Я люблю их обоих неистово, но по-разному.

– Я не думаю, что кто-то в этом мире понимает меня больше, чем ты, Лэнстон.

Я кладу голову ему на грудь, и он нежно ласкает меня. Объятия похожи на теплое одеяло под звездным небом.

– Но это всегда будет он, не так ли? – шепчет Лэнстон.

Я сжимаю челюсти и киваю.

– Но ты всегда будешь частью нашего лечения.

Он издает короткий, низкий смешок.

– Вашим что?

– Нашим лекарством. Мы втроем. Всегда втроем.

Я смотрю на него, и грусть в его глазах светлеет, пока не исчезает.

– Итак, Лиам рассказал тебе о татуировке, да? Если подумать, вы двое вылечили меня так, как я никогда не думал, что это возможно. Благодаря вам двоим я хочу жить. Каждый день.

Он целует меня в лоб, а я накрываю его щеку ладонью.

– Благодаря вам двоим я тоже хочу жить.

Мы смотрим друг другу в глаза, пока песня не заканчивается и все не начинают меняться партнерами. Краем глаза я вижу, как Лиам идет к нам, и бормочу:

– Давай завтра снова посоревнуемся?

– Нет ничего, чем бы я наслаждался больше.

Он поворачивается и ярко улыбается Лиаму.

– Не возражаешь, если я приглашу тебя на следующий танец?

Голубые глаза Лиама светятся нежностью, мои щеки горят, когда он берет меня за руку.

– Она вся твоя, – говорит Лэнстон с фальшивой улыбкой.

Лиам встает в позу, кланяется и целует мою руку, как джентльмен, когда звучит следующая песня. «9 Crimes» Дэмьена Райса.

Он выпрямляется и прижимает меня к груди, наши ноги двигаются в такт.

– Такая жестокая песня для танца, – бормочет он, прижимаясь губами к моему лбу.

Крутит меня и притягивает обратно к себе. Наши глаза встречаются. Я хочу целовать его, запутавшись в простынях, пока не взойдет солнце.

– Лиам?

– Хм?

Его глаза прикрыты красивыми темными ресницами. Он наклоняется ближе, пока наши носы не соприкасаются.

– Почему ты зашел в мою палату в тот день в больнице?

Лиам вглядывается в мою душу, будто ищет сомнение.

– Честно говоря, я не совсем уверен. Хотел тебя увидеть. Слышал, как медсестры и врачи суетились возле тебя несколько дней, пока я лежал в постели, и чем больше слышал, тем больше мне становилось интересно. Я должен был тебя увидеть. И когда я увидел…Боже. Я был так зол. Я был зол, потому что ты была идеальной, Уинн. Ты была красивая, у тебя были розовые волосы, у тебя было самое красивое выражение лица, и в тот момент, когда твои глаза встретились с моими, мне захотелось потрясти тебя. Я хотел, чтобы ты жила, и мысль о том, что ты умрешь… – Он делает глубокий вдох, чтобы восстановить самообладание. – Я пришел к тебе в тот день, потому что хотел, чтобы ты жила. И я хотел помочь тебе найти причину для этого. Я не знал, что мы будем соседями по комнате, но, блять, я рад, что так сложилась судьба.

Он поднимает меня, и мы заканчиваем танец, стоя на месте.

Все остальные плавно двигаются вокруг нас, как будто только он и я оказались в ловушке временного пузыря. Лиам накручивает пряди моих волос на палец и улыбается.

Никто другой не испытывает такой любви, как у Лиама.

Она хаотична.

Она чистая.

Это любовь в самой простой, самой очищающей форме. Лиам прижимается поцелуем к моим губам.

– Спасибо тебе за самые счастливые моменты моей жизни.

Сотрудник забирает билеты у Лэнстона и Елины, а затем кивает им, чтобы они шли в лабиринт.

Волнение и страх витают в воздухе, а кожа чешется от предвкушения. Кто не любит хорошенько напугаться в лабиринте с привидениями?

Лэнстон кричит почти сразу, а за ним и Елина, которая кричит на него, что он идиот. Лиам фыркает, а я с широкой улыбкой толкаю его локтем.

– Он ничего не может поделать.

Я пытаюсь сдержать смех в голосе, но у меня ничего не получается.

– Ладно, вы двое готовы?

Сотрудник протягивает руку за нашими билетами, и мы передаем их ему. Он кивает нам.

Лиам идет впереди, хотя я предлагала взять на себя инициативу, потому что я не против быть первой напуганной до усрачки.

В лабиринте темно, его освещают только фонарики мобильных телефонов и фонари, которые разбросаны кое-где.

Поразительно, что этот город устраивает такой большой фестиваль. Атмосфера идеальная, а крики и смех только добавляют ему яркости.

– Можешь вцепиться в мою руку, если тебе страшно, – Лиам саркастически улыбается.

– Сказал мужчина, который едва не обмочился, зайдя в заброшенный подвал.

Он сужает глаза и обнимает меня за плечи.

– Такие жестокие слова из прекрасных уст.

Мы пробираемся сквозь лабиринт, крича и убегая от сотрудников в масках, которые преследуют нас, вооруженные бутафорскими ножами и топорами. Первоначальная храбрость Лиама превратилась в воинственный смех и крики при каждом прыжке от испуга.

– Беги, блять, Уинн!

Он хохочет, бежит впереди меня, оставляя меня умирать от рук злодея из фильмов ужасов Джейсона и его мачете.

– Ты мудак!

Я смеюсь-кричу,

убегая от Джейсона. Быстро оглядываюсь, чтобы посмотреть, не догоняет ли он меня, но мужчина в маске стоит на месте зловеще наклонив голову настолько, чтобы у меня по телу пробегают мурашки страха. Лиам выскакивает из-за угла лабиринта, и я вскрикиваю, когда он хватает меня. Целует меня в шею, прежде чем потянуть за собой.

– Как будто я действительно могу просто так оставить тебя.

Порыв ветра отбрасывает его черные волосы набок, а теплый свет фонаря озаряет его фигуру.

Я ловлю себя на том, что запоминаю этот момент. Как его серый свитер поднимается, демонстрируя живот, его дубовый запах, поглощающий каждую частичку меня.

Потом я слышу крик Лэнстона.

– Не туда, не туда! Вернись!

Он выхватывает меня из рук Лиама, и я смеюсь, бегу рядом с ним.

Лиам бежит сразу за нами, а за ним Елина, которая выглядит разъяренной, что ее оставили позади. Мне знакомо это чувство.

Мы вчетвером направляемся к темному центру лабиринта. Наши телефоны – единственные источники света здесь.

Мы прячемся за ящиком, укрытым тыквами и тюками сена, и выключаем фонарики. Минуты проходят молча, прежде чем мы слышим шорох.

Один из упырей пробегает мимо ящика, а потом наступает жуткая тишина. Слишком темно, и я не могу понять, на чьих коленях я сижу. Мы вчетвером плотно прижаты друг к другу, и только когда Елина встает, начинаем расходиться.

– Это было ужасно. Это уже не весело, и я думаю, что мы заблудились, – шепчет она.

Мои щеки теплеют, когда Лэнстон произносит что-то позади меня, обнимая меня.

– Черт, ну, давайте просто продолжим идти назад тем путем, которым пришли. В конце концов, мы найдем выход, – бормочет он.

– Ладно, но как мы сюда попали? – спрашивает Елина. Она права, с нашими фонариками и без каких-либо других ориентиров, мы заблудились, черт возьми.

Лиам нажимает на экран телефона и пытается определить наше местонахождение.

– У меня здесь плохая связь, поэтому я не могу определить, где мы на карте.

Его взгляд задерживается на мне и Лэнстоне. Я встаю рядом с Елиной и скрещиваю руки, чтобы защититься от ночного холода.

– Давайте просто позвоним Джерико и вернемся тем путем, – предлагаю я, включаю фонарик и помогаю Лэнстону подняться.

Он все еще выглядит чертовски напуганным.

– Где фонари? Фестиваль еще не закончился, который час? – голос Елины звучит панически.

Мы все поднимаем головы к небу.

Никаких фонарей.

– Что? – бормочет Лиам, его дыхание клубится в холодном воздухе.

– Выключили свет?

Лэнстон неудобно сдвигается с места.

Я пожимаю плечами. Ладно, это становится странным.

– Давайте просто пойдем назад. Я уверена, что все в порядке.

Мы молча идем по лабиринту. На кукурузном поле не осталось ни одной души, по крайней мере мы не слышим никого. Крики и смех, раздававшиеся ранее, давно стихли, а наша нервная энергия пронизывает воздух.

Лиам набирает номер Джерико и на третьем гудке он берет трубку. Мы все с облегчением вздыхаем.

– Где все? Здесь темно, как в аду.

Голос Лиама резкий и раздраженный.

Джерико говорит достаточно громко, чтобы мы все его слышали.

– В городе выключился свет, пьяный водитель или что-то другое зацепило линию электропередач. Фестиваль закончился раньше, так что все разъезжаются по домам. А вы где? Кто с тобой?

– Елина, Лэнстон и Уинн. Мы все еще на кукурузном поле.

– Ну, найдите выход и напишите мне, когда дойдёте до кафе. Я буду ждать вас.

Лиам заканчивает разговор, смотрит на нас и пожимает плечами.

– Вырубился свет.

– Мы слышали, – ворчит Лэнстон.

Кукурузный стебель ломается позади нас, и мы вчетвером застываем в гробовой тишине.

Кто-то выходит из ряда и поднимает мачете. Я поднимаю фонарик своего телефона и вижу, что это парень в костюме Джейсона, которого мы видели раньше. Его голова все еще наклонена в той жуткой, тревожной манере.

– Фестиваль закончился, приятель. Не поможешь нам найти дорогу назад? – Елина говорит с большей злостью в голосе, чем нужно.

Лэнстон делает шаг назад и крепко сжимает мою руку. Его плоть холодна, от лица отхлынула вся кровь.

Джейсон делает шаг к нам и замахивается мачете на кукурузные стебли, легко перерезая пять из них.

– Прекрати! Мы больше не участвуем в лабиринте, мы хотим уйти. Немедленно, – огрызается Лиам на мужчину.

Он делает шаг вперед и пытается забрать мачете, но Джейсон отводит руку назад и бьет Лиама локтем в лицо. Он падает, и мы все в унисон охаем.

Лиам поднимает голову, с его лба капает кровь. Джейсон наклоняется к нему и хихикает, звук такой мрачный и злой, что у меня по спине пробегает дрожь.

Джейсон шепчет низким, искаженным голосом:

– Пойдем, Лиам. Позволь мне поиграть с ними.

Елина издает испуганный звук, который вырывается из вашего желудка с открытым ртом.

Человек в маске дергает головой в ее сторону и бросается на нее, рассекая ее руку. Крики и паника пьянят мою кровь, как наркотик.

– Боже мой, – говорит Лиам так растерянно, что у меня мурашки бегут по коже. Его глаза широко открываются, и мое сердце мгновенно сжимается. – Это Кросби.

XXX

Уинн

Кукурузные початки неистово трясутся, когда мы мчимся по полю.

К черту лабиринт.

Мы бежим вслепую сквозь стебли, принимая на себя основной удар шелухи.

Я не знаю, как мы так быстро разделились. После того, как Лиам произнес имя Кросби, все произошло так быстро.

Все инстинктивно бросились в кукурузу. Лэнстон, к счастью, успел схватить меня за запястье, но мы потеряли Елину и Лиама.

Когда кровь беспорядочно бежит по венам, вы не слышите ничего, кроме стука барабана, который приказывает вам не оглядываться.

Мы умрем. Мы умрем.

Я не уверена, Лиам ли за нами или Кросби, но за нами кто-то бежит.

Шаги более неуклюжие и громкие, чем наши.

– Беги дальше, – приказывает Лэнстон.

Он отпускает мое запястье и, прежде чем я успеваю сказать «нет», резко останавливается. Его карие глаза сверкают, призывая меня прислушаться к нему.

И я слушаюсь.

Я ненавижу себя за это.

Но продолжаю бежать.

Через несколько минут вырываюсь из кукурузного поля, не зная, что делать дальше.

Мой первый инстинкт – позвонить в полицию.

Руки дрожат, я едва могу заставить пальцы нажимать на кнопки. Дышать тяжело, в голове кружится голова. Грудь давит, а сердце сжимается от боли. Я знаю, что если я, черт возьми, не успокоюсь, то потеряю сознание.

Мое кровяное давление точно вышло из-под контроля, а лекарства остались в реабилитационном центре. Я делаю длинный, дрожащий вдох и задерживаю его на три секунды, медленно выдыхая, пока набираю 911.

Должна наклониться, потому что головокружение превращается в ужасную круговерть.

Я держу телефон возле уха, когда он звонит, и смотрю на толстую стену кукурузного лабиринта, не моргая.

Из другого входа выбегает Елина, ее глаза расширены от боли, дыхание хриплое и затрудненное.

Лицо в порезах и царапинах от стеблей. Она продолжает бежать, пока не исчезает за первым домом на главной улице, где, я надеюсь, Джерико найдет ее.

– 911, что у вас случилось?

– Человек в маске пытается причинить вред моим друзьям, – говорю я тихим, хриплым голосом. – У него мачете и он пытается нас убить.

– Мэм, вы на кукурузном поле?

– Д-да.

– У нас было много звонков сегодня вечером. Вы же понимаете, что это часть празднования?

– Нет! Это не сотрудник. Пожалуйста, немедленно пришлите кого-нибудь сюда!

Я кричу в телефон так громко, что мой голос трещит. Мое тело неистово трясет от ярости и страха. Диспетчер делает паузу, а потом говорит, что сейчас кого-то пришлют, но я вижу, что он мне не верит.

Тревожно сжимаю челюсть, ожидая, пока Лиам и Лэнстон выйдут из кукурузы.

Мой телефон вибрирует в руке. Лиам. Я глубоко вздыхаю с облегчением и немедленно отвечаю.

– Лиам? Где ты? – голос хриплый от крика.

На линии жуткая тишина.

Желудок скручивает, а в груди будто все перестает работать.

Мои легкие. Сердце.

– Кросби, – шепчу я.

– Куда ты делась, зайчик? Вернись, пожалуйста. – Его голос искаженный и булькающий.

Меня охватывает отчаяние, которого я никогда не чувствовала.

Все, что я могу – это стоять здесь, как дура, и дрожать.

– Он мой, чтобы наказать его. – Его тонвдруг становится тревожно низким и злым. – Мой, чтобы причинять боль.

Он кладет трубку, и телефон выпадает из моей руки.

В нескольких футах слева от меня шуршит кукуруза, и Лиам, хромая, выходит, держась за Лэнстона. Они падают на колени, и в этот момент весь свет снова включается.

Ужас проникает в мое сознание, словно яд.

Волосы Лэнстона мокрые и заляпанные кровью. На бедре Лиама спереди длинный порез, его ботинок красный, кровь стекает на землю под ним.

Я не могу подобрать слов.

Лишь успеваю упасть рядом и крепко прижать их обоих к себе, прежде чем зазвучат сирены.

Глаза Лэнстона остаются закрытыми. Я не уверена, что он в сознании, но нежно глажу его окровавленную щеку и пытаюсь успокоить. Лиам прерывисто дышит, каждый из его вздохов извивается в холодном воздухе.

Он смотрит на меня с ужасом, и мое сердце разрывается. Это разрывает нас всех.

Потому что я не думаю, что мы когда-нибудь станем прежними.

Красные и синие мигающие огни освещают пелену кукурузных стеблей, и я вижу Джейсона, который стоит с ужасным наклоном головы. Он направляет на меня свое мачете, а затем подносит руку в перчатке к губам и посылает мне воздушный поцелуй.

После этого разворачивается и исчезает в лабиринте.

Полицейский обращается к нам, прежде чем достает пистолет и бежит в лабиринт, куда я ему показываю. Появляются еще несколько полицейских, а вскоре и бригада медиков.

Я сижу тихо, пока они оказывают помощь Лиаму и Лэнстону и загружают их обоих в скорую помощь. Кто-то помогает мне подняться и ведет меня внутрь.

Лиам смотрит на меня темными, пустыми глазами. Он знает.

Ему придется мне все рассказать.

XXXI

Лиам

Уинн сидит у кровати Лэнстона, держит его за руку и ждет, когда он проснется.

Мне наложили несколько швов на бедро, боль уже пронизывает меня до костей. Я заслуживаю этого; это успокаивает, и мне не так больно смотреть на своих травмированных друзей.

Это моя вина…Я смотрю на телефон тяжелым взглядом. Три пропущенные смс от мамы, те самые три сообщения, которые она всегда присылает.

Я подтягиваю стул рядом с Уинн.

Она не смотрит на меня, когда шепчет:

– Чего хочет Кросби? Больше никаких секретов, Лиам. Никакой больше лжи.

Я откидываюсь на спинку неудобного стула и провожу пальцем по маленькой царапине на ее шее.

Она вздрагивает и смотрит на меня с недоверием в глазах. Почему-то это причиняет более сильную боль, чем мачете, разрезающее мою ногу.

– Лиам.

Она холодно смотрит на меня, явно не желая ничего, кроме слов.

Кажется, у меня нет слов.

– Уинн…Я не могу.

Уинн встает со стула, указывает на дверь и говорит ледяным, тихим тоном:

– Тогда убирайся на хрен.

Лэнстон шевелится, стонет и медленно поднимает руку к голове.

– Уинн? О, слава Богу, с тобой все в порядке.

Он улыбается, когда она обнимает его за плечи, всхлипывает, когда тихо шепчет, что с ним все в порядке.

– Почему ты остался? Мы могли бы выбраться вместе.

Ее голос дрожит, и с каждой слезой, падающей с ее подбородка, я чувствую вину, которая все глубже погружается в меня.

Лэнстон крепко обнимает ее.

– Нет, я не думаю, что у нас получилось бы. – Она садится на край кровати, а он вытирает ее слезы. – Ты можешь дать нам с Лиамом несколько минут, Уинн? – тихо просит он ее.

Она нерешительно смотрит на меня, прежде чем кивнуть. Лэнстон ждет, пока за ней закроется дверь, прежде чем снова заговорить.

– Я думал, Кросби ушел.

Я наклоняюсь вперед на стуле и опускаю голову, потирая затылок, глядя на пол.

– Он никогда не уходил. И никогда не уйдет.

Лэнстон садится, вздрагивая.

– Что ты имеешь в виду?

Я сплетаю пальцы вместе и смотрю на него.

– Он затаил на меня обиду еще задолго до моего пребывания в «Харлоу»…но я боюсь, что сейчас он положил глаз на кого-то другого…

Мой желудок скручивается от мысли о холодных руках Кросби, сжимающих горло Уинн.

– Нет. Только не она.

Я киваю, не зная, что еще могу сказать.

– Мы должны подать заявление в полицию. Мы больше не в безопасности.

Лэнстон сбрасывает одеяло и пытается встать с кровати. Его ноги подкашиваются, и я подхватываю его, прежде чем он падает. Его карие глаза полны боли, и мне больно видеть его таким напуганным.

Это моя вина. Это все моя вина.

– Я уже это сделал. Я все им рассказал.

Ложу его обратно в кровать.

Глаза Лэнстона настороженно ищут мои.

– Они поймали его?

Качаю головой.

– Пока нет.

Можно ли вообще поймать такого монстра, как он? Я очень сомневаюсь.

На меня надежды нет, но Уинн может сбежать с Лэнстоном.

Пока они далеко от меня, Кросби не будет их преследовать.

Он хочет их только потому, что они близки, потому что они что-то значат для меня.

Они могут быть счастливы.

Они могут жить без меня.

– Я позабочусь о нем, когда он вернется…Я уверен, что он снова будет здесь через несколько недель.

Опускаю взгляд, думая о том, как я убью человека, который преследовал меня так долго.

Лицо Лэнстона бледнеет.

– Он часто возвращался?

– Да. – Не свожу глаз с пола. – Как часовой механизм. Я никогда не думал, что он причинит вам вред…Я знаю, что мне теперь делать. Я хочу, чтобы ты пообещал, что позаботишься о Уинн.

Глаза Лэнстона расширяются, он бьет кулаками по простыням.

– Нет. Она влюблена в тебя, Лиам. Мы втроем можем выйти из этого. Давай просто уедем, он не сможет нас найти.

Я качаю головой.

– Он узнает. Он всегда меня находит.

Он молчит несколько минут, а потом бормочет:

– Я рассказал ей о Кросби.

Моя голова закипает от ярости.

– Ты этого не сделал.

В его карих глазах застыла решимость.

– Сделал.

Я не должен удивляться. Они так близки, а я сам отказался ей рассказывать.

Конечно, все было достаточно странно, чтобы она искала ответы в другом месте.

Кросби.

Лэнстон так же погружен в темноту, как и она. Они должны быть вместе.

– Спасибо, что спас меня там.

Лэнстон осторожно касается раны на голове. Обезболивающее, должно быть, облегчило его боль, но я хватаю его за руку и не даю ему исследовать слишком большую часть повреждений. Его ударили гребаным мачете, ему повезло, что череп не проломили.

– Надо было его убить, – бездумно бормочу я, глядя на окровавленные бинты, обмотанные вокруг головы Лэнстона. Рана начинается на лбу и заканчивается на затылке. У меня не хватает духу сказать ему, что врачам пришлось побрить часть головы, чтобы зашить ее.

Я делаю себе пометку, что позже зайду в сувенирный магазин и куплю ему новую кепку.

– Прости, что я не…что я не смог…

Мои руки дрожат у ног. Почему я не смог заставить себя сделать это? Он был у меня…Я мог.

– Кто он для тебя? Больше никаких секретов, Лиам. Больше никакой лжи.

Лэнстон кладет свою руку на мою, и мое сердце сжимается от доброты, которую он всегда проявлял ко мне, когда я ее не заслуживал.

– Он мой брат.