Текст книги "Ткань наших душ (ЛП)"

Автор книги: К. М. Моронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

XXII

Лиам

Ни один мужчина не имеет права чувствовать себя таким невесомым, как я в этот момент.

Уинн крепко сжимает мою руку, пока мы спешим обратно в нашу комнату, едва завернувшись в полотенца. Я чувствую себя преступником из-за того, как она ведет себя; это возбуждает.

Как только мы заходим в комнату, она закрывает дверь и запирает ее на ключ.

Улыбка, расплывающаяся на моих губах, заставляет порез на челюсти болеть.

– Ты же знаешь, что там постоянно трахаются. Ты видела подобное несколько раз только на этой неделе.

Я смеюсь, открывая ящик и доставая оттуда пару боксеров. Она хватает одну из своих ночных рубашек, но у меня другой план.

На дне моего ящика лежит большая черная футболка, в которой она выглядела бы идеально. Мои щеки загораются от мысли, что она ее наденет.

– Эй… тебе стоит примерить это.

Я бросаю ей футболку, и она едва успевает ее поймать. Ее карие глаза широко раскрыты и полны тепла, когда она разворачивает ее.

– Ты даешь мне футболку? – осторожно спрашивает она, глядя на меня так, будто это какой-то розыгрыш.

– Да. Я имею в виду, что она мне не подходит, понимаешь? Я вру, надеясь, что она не догадается о сентиментальных чувствах, которые кроются под этой футболкой.

Это был подарок от Нила, и я дорожу им. Даже если я больше никогда ее не увижу после нашего пребывания здесь. Но мое сердце подсказывает мне, что Уинн никуда не уедет в ближайшее время, по крайней мере туда, где нет меня.

Она натягивает футболку, и она спадает ей до середины бедра.

Ее щеки заливаются румянцем, Уинн застенчиво поднимает на меня глаза.

– Тебе нравится?

Я подхожу к ней и провожу рукой по ее мокрым розовым волосам через плечо.

– Отлично.

Она притворно хмурится, и Боже, ее улыбки достаточно, чтобы уничтожить меня.

– Как ты думаешь, они расскажут консультантам, что мы там делали?

Я думаю, это мило, что она такая невинная. Она думает, что им не насрать, что мы делаем, когда они не на работе? Или даже на работе, если уж на то пошло.

– Уинн, мы же соседи по комнате. Думаю, они знают, что люди делают за закрытой дверью. Честно говоря, я думаю, что они этого ожидают. Это часть лечения.

Она морщит нос, как будто не верит в происходящее.

– Что ж, давай залатаем твою челюсть. Она наконец перестала кровоточить, – говорит Уинн с легкой обидой в голосе.

Она злится на меня, и я ее не виню.

Ее пальцы мягкие и нежные, когда она наносит мазь на мой порез. Жжение медленно угасает, оставляя в глубине моего сознания непрерывный зуд, который хочет большего.

Она быстро работает над моей челюстью, а затем мы ложимся в мою кровать, и я обнимаю ее.

Перебираю пальцами ее волосы и покрываю поцелуями ее лоб.

– Remedium meum, – шепчу, касаясь губами ее кожи.

Ее волосы пахнут сиренью. Я прижимаю Уинн к своей обнаженной груди. Ее ноги теплые. Я не помню, когда в последний раз мое сердце было таким полным, а разум таким спокойным.

Она подвигается ближе и нежно целует меня в горло.

– Спи с мыслями обо мне.

Ее голос тихий и сонный.

Я обнимаю ее крепче.

– Только о тебе.

Субботы – мои любимые дни. Выспаться, погулять, бесцельно покататься. Кто знает, что приготовил день.

Но на сегодня у нас есть планы. Татуировка.

Мой телефон неустанно вибрирует, и я стону, когда переворачиваюсь, чтобы схватить его с тумбочки. Кто, блять, пишет мне так рано?

Мама: Твой брат приедет за тобой.

Будь с ним милым. Он любит тебя.

Господи Иисусе.

Я бросаю телефон на тумбочку и глубоко вдыхаю. Всё в порядке. Я не позволю этому разрушить мой день. Перри в последнее время слишком часто приезжает. Интересно, все ли в порядке дома…Ему не может быть хуже. Мама мне все равно ничего не скажет. Она всегда говорит одни и те же три вещи. Он приедет. Будь милым. Он тебя любит.

Может, она и сумасшедшая, но она моя мама. Это должно что-то значить, не так ли?

Я сажусь, потягиваюсь, вспоминая, что я не один в постели, и смотрю на Уинн. Она завернута в одеяло и все еще крепко спит. Мы легли поздно. Не стоит ее будить. У нас еще много времени до нашей встречи в Бейкерсвилле.

Моя обувь все еще мокрая, поэтому я надеваю тапочки, выданные в реабилитационном центре, натягиваю спортивные штаны и толстовку, прежде чем выйти из комнаты. Снова проверяю телефон: сейчас только семь утра, а я здесь никогда не был ранней пташкой. Кто-то встает в такое время?

Направляюсь в комнату Лэнстона. Он один из немногих, кому здесь не нужен сосед по комнате, возможно, потому, что он практически закончил свою программу лечения. Но я не хочу, чтобы он уезжал. Он мой единственный друг, кроме Уинн.

Свет под его дверью горит. Я хмурю брови и стучу несколько раз. Проходит несколько секунд, прежде чем дверь открывается, и он выглядывает. Он удивленно улыбается.

– Эй, друг, иди сюда, – шепчет он бодро, как будто уже полностью проснулся.

Я вхожу, аромат кофе поражает меня, как кирпичная стена. Сажусь за его маленький столик с одной ножкой и показываю на чашку с горьким, черным нектаром для души.

– Пожалуйста, и спасибо.

Лэнстон смеется и хлопает меня по спине. Он берет с кровати свою бейсболку, надевает ее задом наперед, пока хватает две чашки.

– Ты всегда так рано просыпаешься? Выглядишь дерьмово, – говорит он серьезнее, глядя на меня, в его глазах появляется беспокойство.

Я провожу рукой по лицу и качаю головой.

– Нет, по субботам я обычно мертв до полудня. – Дарю ему усталую улыбку. – Ты же знаешь.

Лэнстон хихикает и кивает.

– Да, именно поэтому мы назначили встречу на поздний вечер. Боже упаси, если кто-то разбудит тебя в субботу утром.

Он ставит обе чашки на стол, а сбоку – бутылочку сливок. Я беру чашку и пью черный кофе. Я ненавижу горький кофе, но он облегчает зуд в моей голове.

– Ладно, так ты скажешь мне, что случилось?

Он смотрит на меня своим знающим взглядом.

Часть меня действительно не хочет об этом говорить, но я бы не приперся сюда, если бы не имел такого намерения. И все же…я не могу заставить себя это сделать.

Ставлю кружку на стол.

– Как думаешь, у нас с Уинн все получится? После того, как мы выберемся отсюда?

Здесь все под контролем. Окружающая среда, наше расписание, еда. Реальный мир не такой. И это пугает меня до чертиков.

Глаза Лэнстона расширяются, и он тоже отставляет свою кружку.

– Как пара?

Странно говорить об этом с ним, с кем-либо, но если я чему-то и научился на консультациях, так это тому, что надо делиться с кем-то своими дерьмовыми мыслями.

– Ага.

– Я имею в виду… возможно. Вы двое такие разные. Она похожа на девчачью версию меня – грустная, безнадежная и хорошенькая. – Мрачно смотрю на него, а он невинно пожимает плечами. – Я просто указываю на очевидное. Ты всегда такой черствый и задумчивый. Ты спрашивал ее, что она думает?

Страх погружается глубоко в мою грудь. Нет. Я не могу справиться с отказом. Я скорее буду игнорировать вещи и избегать их, чем когда-нибудь буду иметь с ними дело открыто.

– Конечно, нет.

Лэнстон улыбается, делает большой глоток кофе и медленно выдыхает.

– Уинн особенная, Лиам. Я знаю, что она тебе нравится, но будь осторожен. Ее ум – ее злейший враг, а любовь может быть слишком сильной для такой тонкой ткани, как у нее.

Мои брови сводятся вместе.

– Для такой тонкой ткани, как у нее?

– Да, ее душа похожа на шифон, с множеством рваных дыр. Ткань наших душ тонкая и изношенная. Мы должны быть добрыми и любить неустанно. – Он откидывается на спинку стула и сплетает пальцы рук. Теплая улыбка расплывается по его лицу, и я знаю, что он тоже ее любит. – Ее ткань так красиво разорвана, что даже таких волков, как мы, тянет к ней.

Его карие глаза отстраненно смотрят на свою кружку. Я не знаю, как реагировать – не уверен, стоит ли.

– В любом случае, будь с ней осторожен, хорошо?

Лэнстон хватает обе чашки и ставит их в раковину. Его плечи опускаются от этих мыслей.

– Я знаю, что ты к ней чувствуешь, – бормочу я, опустив глаза.

Он отворачивается, не глядя на меня.

– Да?

– Но мне все равно. Я люблю тебя, брат.

– Я тоже тебя люблю, друг.

XXIII

Уинн

Я сижу одна в столовой.

Когда я проснулась, Лиама не было в постели, и я нигде не могла его найти.

Смотрю на сэндвич с ветчиной, завернутый в прозрачный пластик, без особого энтузиазма тянусь к пакету картофельных чипсов и кладу один в рот, пока жду.

Стул рядом со мной скрипит, когда кто-то садится. Я поднимаю голову и встречаю теплый взгляд Лэнстона. Его ореховые глаза мягкие и успокаивающие, а улыбка – еще теплее.

– Доброе утро, Уинн. Как спалось?

Он выглядит таким же уставшим, как и я. Подает мне бумажный стаканчик с кофе, и на моих губах появляется широчайшая улыбка. Мы с ним родственные души.

– Ты лучший. Думаю, я хорошо спала. А ты? Ты не видел Лиама?

Лэнстон снимает бейсболку и кладет ее на стол. Его блестящие светло-каштановые волосы идеально спадают на лоб маленькими волнами.

– Да, Лиам заходил ко мне утром. Он не возвращался в вашу комнату?

Его брови хмурятся от волнения, и он ищет в моих глазах успокоения.

Качаю головой.

– Нет, он не заходил. Как ты думаешь, с ним все в порядке?

Лэнстон смотрит вниз на свои руки, будто в глубокой задумчивости. Потом снова встает.

– Держу пари, он уже уехал в город. У нас встреча через несколько часов.

Подземный гараж оказался чище, чем я ожидала. Цемент ровный, без трещин. Каждая машина здесь стоит больше, чем я зарабатывала за год на своей прежней работе в корпорации. Печально.

Я продала душу за эту работу, и что это мне дало? Больше депрессии и больше таблеток от сердца.

Лэнстон надевает свою черную кожаную куртку. От него пахнет землей и приятным ароматом. Он оглядывается на меня с мальчишеской улыбкой.

– Ты ездишь, да?

Кивает на два черных мотоцикла. Один из них мой, я вижу это по серебристым ручкам и маленькой розовой наклейке в форме сердца сбоку. Другой, видимо, его.

– У тебя точно такая же модель, как у меня.

Я смеюсь. Уже целую вечность не ездила на мотоцикле. Лэнстон поднимает с сиденья мой черный шлем и подает его мне, но когда я пытаюсь забрать его, он не отпускает. Я поднимаю бровь, глядя на него.

– Думаешь, ты сможешь за мной успеть?

Выдергиваю шлем из его рук и улыбаюсь.

– Посмотрим, кто кого будет догонять.

Он смеется, смех доходит до его глаз. Смотрит на меня несколько секунд, прежде чем прошептать:

– Ты меня доконаешь.

Мы застегиваем шлемы, и он бросает мне пару запасных перчаток. Его шлем тоже черный, но по центру проходит белая линия. Он заводит двигатель, отпускает меня и выезжает из гаража.

Я улыбаюсь под шлемом, головокружение охватывает все мое тело. Я уже давно не испытывала такого восторга. Мой мотоцикл мурлычет между бедрами, и когда я резко нажимаю на газ, мои шины визжат, когда я мчу по дорожке вслед за Лэнстоном.

Из меня льется смех, который никто не слышит, холодный воздух приветствует меня, вдыхая новую жизнь в мою истощенную душу.

Лэнстон несколько раз объезжает подъездную дорожку, пока я не проезжаю мимо него, тогда он нажимает на газ и мчится за мной.

Я визжу и ускоряюсь, чтобы быть впереди него.

Это идеальные дороги для того, чтобы дурачиться, длинные и свободные от трафика.

Поворачиваю направо, как только выезжаю на шоссе. Мы направляемся в Бейкерсвилль, выжав газ, ускоряясь до опасного уровня. Лэнстон включил газ до упора и пролетает мимо меня на бешеной скорости, подняв руку к шлему и двигая ею так, будто посылает мне поцелуй.

Самоуверенный засранец. Щеки болят от улыбки.

Мне очень давно нужен был такой человек, как он, в моей жизни. Он и Лиам.

Мы доезжаем до города и останавливаемся возле маленького магазинчика на главной улице. Я снимаю шлем и кладу его на сиденье мотоцикла. Лэнстон слезает с мотоцикла и тоже снимает шлем, молниеносно улыбается мне, бормоча:

– Блять, Уинн. Ты ездишь, как гребаная психопатка.

– Заткнись, это ты промчался мимо меня со скоростью сотни миль в час!

Он смеется и обнимает меня за плечо.

– Ну-ну, давай не будем вдаваться в подробности.

Мы оба смеемся, шагая по тротуару этого волшебного маленького городка, похожего на сказку. Я шокирована, что это не огромное туристическое место. Каждый фонарный столб и витрина магазина украшены осенним декором. Листья, тыквы, ведьмовские шляпы, тюки сена.

Это место манит меня, хочется немного посидеть и понаблюдать за людьми. Свернуться калачиком у горящего камина и потягивать кофе, наблюдая, как падают листья, и слушать, как люди смеются. Лэнстон смотрит на меня сверху вниз и, видимо, понимает, что я имею в виду.

– Хочешь взять круассан и посидеть? Мы же не позавтракали, да?

Он отпускает мое плечо и показывает через дорогу на милое кафе, расположенное между книжным магазином и пабом.

– Ты читаешь мои мысли. Может, сначала найдем Лиама? Думаю, ему бы это тоже понравилось.

Я осматриваю магазины в поисках Лиама.

Лэнстон вздыхает и дарит мне грустную улыбку.

– Да, я точно знаю, где он.

Он ведет нас по нескольким переулкам, прежде чем мы поднимаемся к подножию холма. Не спешим подниматься по цементной лестнице, вьющейся по склону к вершине.

Это смотровая площадка над Бейкерсвиллем.

Когда добираемся до небольшой парковки на вершине, то обнаруживаем белый «Камаро», припаркованный в центре, на капоте которого кто-то сидит лицом к долине.

– Это Лиам? – спрашиваю я, не уверена, потому что на парне капюшон.

– Ага, – щебечет Лэнстон, – наш грустный маленький Лиам.

У меня сжимается сердце. Почему он грустный? Я думала, мы отлично провели ночь. Его что-то беспокоит?

– Лиам? – кричу я ему, подбегая к машине. Он поворачивает голову и, кажется, не удивлен, увидев нас двоих.

– Привет, – бормочет он. Его глаза запали, как будто он не спал несколько дней.

Лэнстон садится на капот рядом и кладет руку ему на плечо.

– Как дела? Готов ехать в тату-салон?

Лиам не пожимает плечами, как обычно. Он просто остается подавленным. Вид его подавленности вырезает кусочек моего сердца.

– Сегодня очень чешется.

– Что это значит? – говорю я, не подумав. Чувствуя себя глупо, я бормочу: – Ох.

Он хочет сделать себе больно.

Но…почему? Не могу избавиться от ощущения, что это как-то связано с прошлой ночью. Он сожалеет, что признался мне в любви? Меня обжигает ощущение собственной ненужности.

– Это из-за меня? – прямо спрашиваю я его.

Глаза Лэнстона расширяются, наблюдая за мной, но Лиам просто смотрит на меня равнодушным, жестоким взглядом.

– Да, пожалуй, в каком-то смысле.

На глаза наворачиваются слезы, и я крепко сжимаю руки в кулаки, пытаясь удержать их там.

– Почему ты так себя ведешь? Я думала…

– Как веду себя, Уинн? Я, блять, болен. Иногда мне просто нужно побыть в одиночестве, ясно? – огрызается он на меня. Я вздрагиваю и смотрю на него, не веря своим глазам. – Вы двое должны просто уйти. Я сегодня сам не свой.

Лэнстон сталкивает Лиама с капота «Камаро». Он падает на землю и даже не пытается подняться.

– Пошел ты, Лиам. Не возвращайся, пока не возьмешь себя в руки и не извинишься. С друзьями так не разговаривают. Не разговаривай так с ней. Мне все равно, какое у тебя, блять, оправдание, – говорит он тихим голосом, от которого у меня мурашки по спине.

Лиам прижимает подбородок к груди, не желая смотреть на нас.

– Пошли, Уинн. Пошли отсюда.

Лэнстон хватает меня за руку и тянет обратно к лестнице.

Мои глаза задерживаются на Лиаме на несколько секунд, прежде чем я иду за Лэнстоном. Ветер шевелит листья вокруг нас. Этот холм создает своеобразную нишу для течения. Вид захватывает дух, но мои внутренности разрываются на части.

– Лэнстон?

– Да?

Мы оба не отрываем взгляда от ступенек впереди. Я прилагаю все усилия, чтобы не сломаться и не расплакаться.

– Думаю, я поеду обратно сама. Будет хорошо подышать свежим воздухом.

Его карие глаза смотрят на меня, и он сжимает мою руку. Я не говорю, что не уверена, что вернусь. Один телефонный звонок Джеймсу, и я могу оказаться на самолете отсюда уже сегодня вечером. Или я могу ехать, пока не окажусь в каком-нибудь случайном городке.

Куда угодно, только не здесь…

– Ладно, но хочешь сначала перекусить? Давай выпьем кофе и зайдем в книжный магазин. А потом, если захочешь, можешь поехать обратно сама.

Он останавливается, когда мы спускаемся вниз, и застегивает молнию на моей куртке. У Лэнстона есть доброта, как ни у кого другого в мире. Его аромат корицы и большая улыбка настолько заразительны, что даже самое холодное сердце может оттаять.

– Звучит неплохо. – Мне удается улыбнуться вполсилы, с разбитым сердцем. – Какой жанр тебе нравится?

Он подмигивает мне.

– Мрачный роман, где героиню трахают психопаты.

Я заливаюсь смехом, и он тоже широко улыбается.

– Мне тоже. Я дам тебе рекомендации, если ты дашь мне свои.

– Договорились.

XXIV

Уинн

В кофейне было все – от изысканного чая матча до холодного американо, но мы с Лэнстоном мгновенно решили, что хотим латте с тыквенными специями.

Мы говорили о Бостоне. Лэнстон мечтает когда-нибудь переехать туда, и чем больше он говорил об этом, тем больше это становилось и моей мечтой.

Родственные души и все такое.

Когда мы выходили из книжного магазина, у каждого из нас было по пять книг в сумках. Он подумал, что будет весело выбирать книги друг для друга, поэтому я выбрала те, что мне нравятся, и несколько новых, которые еще не читала.

Мы поклялись не смотреть на книги, пока не вернемся в свои комнаты, поэтому наши сумки завязаны, и ожидание убивает меня.

Я кладу свои книги в сумку, прикрепленную к заднему сиденью мотоцикла.

– Спасибо.

Лэнстон смотрит на меня и натягивает шлем.

– За что?

– За то, что не позволил моему дню стать отстойным. Лиам сделал мне больно…и я была готова просто сбежать от всего.

Он опускает голову, и хотя я не вижу его лица, я знаю, что на его губах играет улыбка.

– Я знаю… и это нормально, если ты все еще хочешь это сделать. Я просто хотел подарить тебе хороший день и увидеть твою улыбку. Сегодня мне было так весело с тобой, как никогда за последние годы. – Его голос уязвим, и мое сердце трепещет. – Ты возвращаешься сама или заедешь в тату-салон? Там может быть Лиам, – предупреждает Лэнстон, но его тон спокойный.

Мы оба знаем, что у Лиама золотое сердце. Он имеет дело с демонами, которых я даже не могу понять.

– Покажи дорогу.

Тату-салон находится в нескольких кварталах отсюда, и когда я вижу белую «Камаро» Лиама, припаркованную перед входом, у меня все переворачивается внутри.

Лэнстон сочувственно смотрит на меня и подает руку.

– Если он здесь, значит, готов извиниться. Ты видела, как я его толкнул? Он бы не вернулся после такого, если не готов извиниться, – саркастически говорит он.

Я с надеждой улыбаюсь вместе с ним. Но мне все еще больно от того, что Лиам сделал раньше.

Когда мы заходим в салон, я с облегчением замечаю, что он пуст. Кто-то кричит сзади, чтобы мы шли туда, и Лэнстон уверенно ведет меня за собой.

Интересно, сколько раз он здесь бывал. Лэнстон всегда носит худи и свитера с длинными рукавами, поэтому я даже не знаю, сколько у него татуировок.

Лиам, с другой стороны, – я неделями навязчиво изучала его тело. Не думаю, что есть хоть одно тату, которое я не смогла бы вспомнить.

Пистолет для татуировки жужжит, когда мужчина склоняется над головой Лиама. Он делает какую-то татуировку за его ухом. Я кривляюсь. Это выглядит невероятно больно, но лицо Лиама невозмутимо, по крайней мере до тех пор, пока он не поднимает глаза и не видит нас обоих.

Лэнстон скрещивает руки.

– Начали без нас?

Лиам улыбается, но не отвечает. Мы садимся и ждем, не желая мешать татуировщику. Он делает еще несколько мазков чернил, прежде чем вытирает кожу Лиама и прикладывает прозрачную пленку.

Я стараюсь не сосредотачиваться на Лиаме. Не готова поднять глаза на него и увидеть тот холодный взгляд, которым он смотрел на меня раньше.

– Ладно, Невер, ты следующий.

Лэнстон встает и меняется местами с Лиамом.

Я отвожу глаза, когда Лиам садится рядом со мной, и стараюсь не думать ни о чем, связанном с сегодняшним днем, кроме книжного магазина и кофейни.

Он кладет свою руку поверх моей, и я наполовину готова плакать, а наполовину – выругать его за то, что он был гребаным мудаком.

Но когда поворачиваю голову и наши глаза встречаются, у него извиняющаяся улыбка и уставшие глаза.

– Прости за то, что случилось, Уинн.

Интуиция подсказывает мне немедленно простить его и больше никогда об этом не говорить. Но он выглядит так, будто хочет еще что-то сказать, поэтому я не перебиваю его.

– Я потерял себя на некоторое время. Теперь я все понимаю…Прости, что я так смотрел на тебя и говорил то, что говорил.

Его глаза не отрываются от моих ни на секунду.

– Спасибо за извинения, – говорю я без особого энтузиазма.

Мне все еще больно, и я не знаю, что с ним.

Мы сидим молча около пятнадцати минут, пока Лэнстон делает себе татуировку. Это римская цифра III, чуть выше локтевого сгиба на внутренней стороне руки. Там у него уже была цифра два.

Они заканчивают разговор с татуировщиком и расплачиваются с ним. Когда мы выходим за дверь, я чувствую, что могу проспать весь вечер.

Лиам идет впереди меня, и я вижу, что его татуировка сменилась на такую же, как у Лэнстона. Тройка вместо двойки.

– Ребята, вы мне скажете, что это за цифра три? – спрашиваю я, глядя на каждого из них.

– Как насчет того, что мы поедем обратно, и если ты нас победишь, мы тебе скажем.

Лэнстон лукаво улыбается мне.

Лиам заводит двигатель и смеется.

– Как будто Колдфокс может победить нас в гонке.

– Я размажу вас обоих.

Я натягиваю шлем и трогаюсь.

Лэнстон выкрикивает что-то со смехом в груди, а Лиам просто заводит двигатель и гонится за мной на своем «Камаро».

Мы едем безответственно быстро по шоссе, и нам всем троим выписывают штрафы. Полицейский даже стучит ручкой по шлему Лэнстона, ругая нас, настолько он был разъярен.

Как только полицейский отъезжает, мы убеждаемся, что другие машины не приближаются, снова трогаемся с места.

Я так сильно смеюсь, что слезы катятся по моим щекам. Я знаю, что Лэнстон тоже смеется под грохот наших мотоциклов. Не могу сказать о Лиаме, потому что он очень далеко впереди нас.

По Божьей милости мы благополучно возвращаемся в гараж и паркуемся на отведенных местах. Белая «Камаро» Лиама припаркована напротив нас, пустая, но двигатель все еще урчит, так что по крайней мере мы не очень от него отстали.

– Этот коп на самом деле отпустил нас довольно легко. – Лэнстон прячет свой штраф за превышение скорости в карман, перечитав его. – Но все равно мудак.

– Он мог нас арестовать, – бормочу я, вытаскивая свою сумку с книгами из багажной сумки. – Он святой.

– Только потому, что ты пускала ему бесики своими хорошенькими глазками! Если бы не ты, он бы приковал нас с Лиамом наручниками к асфальту.

Лэнстон делает вид, что ему грустно, и закладывает оба запястья за спину.

Я бросаю ему свой шлем, и он едва успевает поймать его руками.

– Пожалуйста.

Улыбаюсь и бегу к лестнице со своей сумкой с книгами.

– О, нет! – кричит он мне вслед, но я уже заворачиваю за угол и делаю по два шага за раз.

Когда достигаю первого этажа, то толкаю дверь и врезаюсь в кого-то.

Мои книги выпадают из полиэтиленового пакета и рассыпаются по полу. Я задыхаюсь и молю Бога, чтобы я не сбила нашу старушку администраторшу, миссис Абетт, но, к счастью, это только Лиам.

Он потирает голову и смеется.

– Господи, я собирался спуститься к вам, потому что вы двое задержались. Думал, что вы попали в аварию или что-то такое…

Лэнстон врывается в дверь позади нас, переступает через мои ноги и падает рядом с Лиамом, стонущим.

Мы втроем распластались на полу, как идиоты.

– Это ты унижаешься? – шутит Лэнстон, слабо ударяя Лиама по руке.

– Лиам? Унижается?

Я закатываю глаза, встаю и отряхиваю штаны. Лэнстон садится, его глаза становятся большими, он неистово смотрит на меня, а потом снова опускает взгляд на пол.

Я поднимаю бровь и говорю:

– Что?

Но уже поздно.

Лиам берет одну из книг, и моя душа покидает тело, когда я вижу обложку. На ней двое чертовски голых людей, и они, блять, не обнимаются.

– Боже мой.

Бросаюсь за остальными книгами, и Лэнстон не может удержаться от смеха, когда я пытаюсь собрать их все.

Лиам убийственно улыбается и передает мне книгу в руки.

– Ты действительно позволяешь Лэнстону выбирать тебе книги для чтения?

У меня отвисает челюсть, а Лэнстон смеется еще сильнее.

– Откуда ты знаешь? – говорю я, глядя на другие книги, похожие на первую. Мои щеки так же горячи, как и тогда, когда нас застукали вчера вечером, когда мы трахались в душе.

– Потому что у меня есть такая же книга, которую мне подарил этот самый придурок.

Лэнстон пожимает плечами, все еще пытаясь унять смех.

– Это хорошая книга, ясно? Я не могу молчать об этом.

Мы втроем смотрим друг на друга со смешанными выражениями лиц, а затем взрываемся смехом. Собираем наши книги, Лиам настаивает на том, чтобы отнести мою сумку в нашу комнату.

Лэнстон присоединяется к нам и садится на мою кровать, развязывая свой полиэтиленовый пакет. Он бросает свою кепку на мою подушку и кладет стопку между нами. Лиам лежит на своей кровати, подперев голову рукой, и с удовольствием ждет, что я выберу.

– Что это? – спрашивает Лэнстон, нахмурив брови, листая несколько страниц, заинтересованно читая обратную сторону нескольких из них.

– Тайна убийства и мрачная романтика. Они не дадут тебе заснуть всю ночь. Я едва могла уснуть после этой.

Я передаю ему книгу с черепом на обложке, и его глаза наполняются ужасом.

– Уинн, я ненавижу загадочные убийства.

Лэнстон стонет и наклоняется, чтобы взять кучу, которую он выбрал для меня.

– Мне это должно понравиться?

– Просто попробуй.

– Так же, как и ты, – говорю я, уставившись в него взглядом. Лиам дьявольски улыбается.

Мы засиживаемся допоздна.

Таких ночей у меня уже давно не было. Почему мне нужно было попасть в реабилитационный центр, чтобы наконец-то найти таких людей, как я? Людей, которым больно и которые понимают то же, что и я. Людей, которыми я дорожу больше всего.

Лиам предлагает кино и включает триллер. Мы ведем себя, как дети, и бросаем все подушки и одеяла на одну кровать, чтобы всем вместе устроиться на ней. Лэнстон приносит из своей комнаты попкорн и кофе в бумажных стаканчиках, а я прокрадываюсь на кухню, чтобы прихватить пакетик чипсов.

Когда фильм начинается, я сижу между ними и улыбаюсь так легко, что кажется, будто это сон. Действительно ли быть счастливым может быть так просто? Надеюсь, что да. Я хочу, чтобы так было всегда.

Лэнстон садится ко мне гораздо ближе, чем нужно, но, видимо, он очень боится фильмов ужасов. Очень мило видеть, как он закрывает лицо руками.

С другой стороны, мы с Лиамом на одной волне. Наши глаза широко открыты, и мы улыбаемся при каждом испуге и кровавой сцене. Он толкает меня локтем и кивает в сторону Лэнстона. Я оглядываюсь и вижу, что его голова полностью укрыта одеялом.

– Ты трус.

Я хватаю его за бок, чтобы напугать, а он визжит.

– Ты такая жестокая! – шутит он и падает мне на колени от смеха.

Лиам смеется и прикрывает рот, пытаясь скрыть свою замечательную улыбку.

– Чувак, это всего лишь кино. Ничего из этого дерьма не настоящее.

– Здесь написано, что основано на реальных событиях.

Лэнстон находит коробку с DVD и подносит ее нам, чтобы мы увидели. Там так и написано. Но разве большинство фильмов не говорят что-то подобное?

Когда вам за двадцать, кофе может быть двух видов. Либо вы будете гудеть всю ночь, либо будете иметь бешеный заряд энергии на час, а потом впадете в отчаяние.

Лэнстон прижался к моему плечу, полностью отключившись, а Лиам не спит. Он включает другой фильм и проверяет телефон, нахмурившись на очередное сообщение – думаю, от мамы.

– Надеюсь, ты тоже любишь фильмы ужасов, где маньяк охотится на подростков.

Он улыбается, придвигаясь ближе. Его взгляд задерживается на голове Лэнстона, лежащей на моем плече, но он все равно сохраняет веселое настроение.

– Ты издеваешься? Я живу ради них.

Его улыбка становится шире, и он нажимает на «пуск». Мы молча смотрим около десяти минут, пока Лэнстон не переворачивается и не ложится на мою подушку.

– Он такой идиот, – говорит Лиам саркастическим тоном.

– Ты меня сегодня очень напугал…Я не знала, что с тобой происходит, и Лэнстон тоже волновался. Ты все, что у нас есть, Лиам.

Его голубые глаза опускаются на мою руку, и он бормочет:

– Я просто задумался… Ты хоть представляешь, как это тяжело, когда двое самых близких людей в твоей жизни хотят умереть?

Мои глаза мгновенно загораются. Я знаю, что он не имеет в виду ничего плохого, но это ужасно слышать вслух. Правда невыносима.

– Вот почему мы здесь, не так ли? Чтобы выздороветь.

Я провожу рукой по его щеке и пытаюсь побудить его встретиться со мной взглядом, но он не хочет.

– А если тебе не станет лучше, Уинн? Что, если… – Его челюсть сжимается. – Что, если я не смогу спасти вас обоих? Что тогда? Ты же знаешь, что я буду здесь каждый день, когда ты проснешься. Но с вами двумя…Я должен держать свое сердце под охраной, потому что я не знаю, будете ли вы здесь завтра.

В груди сжимается болезненный узел.

Я не думала об этом с точки зрения Лиама.

Лэнстон крепко спит, его тихий храп – единственный звук между нами, пока жертва в фильме не закричит.

Что, если бы я проснулась завтра и узнала, что Лэнстон покончил жизнь самоубийством? Это худшее чувство в мире. Это так больно, что я не могу даже думать об этом.

Ненавижу это.

Но ведь такими мы были до того, как встретились друг с другом, да?

– Я не говорю, что у меня все в порядке, или у Лэнстона. – Я убираю светло-каштановые волосы со лба Лэнстона и любуюсь сладкой улыбкой на его губах, прежде чем оглянуться на Лиама. Он смотрит на меня с болью, мучающей самые темные уголки его сердца, – Но я уже не та сломанная девушка, которую ты случайно нашел в больнице. И Лэнстон уже не тот потерянный человек, каким он был, когда ты спас его в душе. Наша химия изменилась. И всё потому, что мы встретились здесь. Даже если «Харлоу» – отстой, именно здесь я встретила двух людей, которые мне дороги больше всего.

Его глаза смягчаются, а с губ слетает облегченный вздох.

– Ты хочешь сказать, что в нашем лекарстве был секретный ингредиент по фамилии Невер?

Я смеюсь и наклоняюсь к Лиаму, кладу голову ему на плечо и говорю:

– Да, пожалуй, да. Невер, Колдфокс и Уотерс.

Я закрываю глаза, когда он расчесывает пальцами мои бледно-розовые волосы. Он такой теплый, и его прикосновение заставляет мое сердце трепетать.

– Ты же знаешь, что он тебя любит, да?

Мои щеки горят. Я молчу. Что могу сказать? Я знаю… Как я могла не знать?

– Ты знаешь, что я тоже.

Его глаза изучают мои, ища ответы, которые мои губы отказываются произносить. В идеальном мире мы были бы втроем против всего, и жили бы лучшей жизнью. Но это реальность – конечно, он хочет, чтобы я сделала выбор.