Текст книги "Ткань наших душ (ЛП)"

Автор книги: К. М. Моронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Он хочет знать, где мое сердце.

Это даже не вопрос.

– Лиам, – я наклоняю его голову и притягиваю к себе для поцелуя. Его губы мягкие, и когда он обхватывает мою шею рукой, все мое существо сливается с ним. Мы целуемся всего мгновение, но это похоже на идеальный, бесконечный адреналин, бьющийся в сердце, как после прыжка со скалы или крика на вершине горы. Он – единственный человек, которого я когда-либо захочу. – Я люблю вас обоих, но по-разному. Но всегда любила только тебя.

Лиам проводит большим пальцем по моей нижней губе и говорит:

– Это татуировка для нас троих. Раньше были только я и Лэнстон, но ты тоже являешься частью нашего исцеления, поэтому мы решили добавить тебя.

Я тихо вздыхаю и перевожу взгляд с руки Лэнстона на кожу за ухом Лиама. Неужели я действительно смогла так много для них значить?

– Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Уинн. Ничего.

XXV

Лиам

Уинн смотрит на холодные клавиши пианино.

Воскресное утро, мы наслаждаемся кофе, который нам принес Лэнстон.

Он сидит, сгорбившись, на диване, глядя в окно, за которым открывается мрачный пейзаж. Дождь не прекращается с самого утра.

Улыбка расплывается на моих губах, когда я думаю о том, как Уинн сладко поцеловала меня перед сном прошлой ночью. После ее признания мы мало разговаривали. В этом не было необходимости. Я был более чем счастлив, что она просто скрутилась в моих объятиях и уснула под фильм ужасов.

Она выглядит такой умиротворенной, когда спит.

Совсем не так, как выглядит сейчас. В ее глазах страдание, челюсть сжата от глубокой раны, которую она отказывается залечивать.

– Ладно, покажи мне еще раз.

Она вздыхает и снова кладет пальцы на место, идеально напрягая их на каждой клавише, как будто ее били, чтобы она запомнила эту позу.

– Подожди, остановись. – Я поднимаю руки к клавишам в нижней секции и показываю ей расслабленную позицию. – Попробуй вот так. Игра должна быть расслабленной и естественной. Пусть музыка течет через твою душу, через каждую клеточку твоего тела, а затем пусть твои пальцы скользят по клавишам.

Я легонько стучу по клавишам, и музыка, звучащая из пианино, легкая и мрачная.

– Послушай его, Уинн. Я слышу твоих внутренних демонов по тому, как сильно ты бьешь по клавишам. Когда Лиам играет, у меня внутри все переворачивается, – Лэнстон улыбается, откинувшись на подушку и хлебает кофе так, как будто умрет без него.

Уинн стонет и несколько раз встряхивает руки, прежде чем снова положить их на клавиши. Все еще напряжена. Это может быть труднее, чем я думал.

– Мне не так легко, потому что мои руки не такие большие, как у тебя. Я не могу дотянуться до нужных клавиш.

Мои брови сводятся вместе, когда я пытаюсь придумать, как помочь.

– Ладно, давай попробуем так. Играй так, как ты обычно играешь, а я буду играть на несколько октав ниже. Старайся достичь легкости звучания и не бойся позволить своему воображению взять верх. Если тебе захочется добавить несколько клавиш, то сделай это. Если ты облажаешься, кого это волнует.

Ее светло-карие глаза неуверенно встречаются с моими, прежде чем она кивает.

Я начинаю играть, и после куплета она присоединяется. Поначалу получается немного грубовато. Она все еще слишком сильно нажимает на клавиши и очень стремится выполнить каждый штрих идеально.

Ладно, время для хитрости.

Я добавляю несколько нот в конце каждого аккорда, и ее глаза загораются.

– Это не…

– Шшш, почувствуй музыку, Уинн.

Я улыбаюсь и закрываю глаза, чтобы позволить звукам этой прекрасной мелодии захватить меня.

«For the Damaged Coda», какой шедевр. Мне стыдно признаться, сколько я репетировал эту мелодию ради этого момента.

Она играет так, как знает, еще один куплет, а потом происходит что-то магическое.

Ее аккорды на октаву выше, чем она обычно играет, и она украшает каждый куплет импровизацией. Звук очень хорош, и я впервые чувствую, что действительно слышу песню ее души.

Мои глаза медленно открываются, а пальцы продолжают свой танец по клавишам. По стеклам эркерных окон рассыпаны капли дождя. Над лесом нависают низкие и тяжелые облака, из-за которых едва выглядывают верхушки сосен.

– Срань господня, – бормочет Лэнстон, и я слышу, как он встает с дивана, чтобы встать позади нас.

Мои руки замедляются, и я позволяю им упасть мне на колени, когда песня подходит к концу.

Уинн заканчивает, а затем смотрит на меня с такими красными щеками, что мое сердце начинает биться быстрее.

– А вот и наша Уинн.

Я откидываю ее розовые волосы за ухо, но вместо того, чтобы улыбнуться, как я надеялся, ее губы дрожат в нахмуренной гримасе. Большие слезы наполняют ее глаза, прежде чем она позволяет им пролиться на клавиши.

Лэнстон смотрит на меня обеспокоенным взглядом, но затем бормочет:

– Спасибо, что помог мне вспомнить, почему я любила играть.

Мои пальцы тревожно скручиваются на коленях. Зуд не проходит со вчерашнего дня, и это вызывает у меня дискомфорт.

Но ее невесомая улыбка делает этот новый дискомфорт таким желанным.

XXVI

Уинн

Ленивые дни и вечера с Лиамом и Лэнстоном делают жизнь уютной.

Интересно, что произойдет, когда мы покинем это место. Потеряем ли мы связь и будем жить своей жизнью, пока снова не заболеем? Или мы останемся связанными и здоровыми?

Интересно.

Сегодня Джерико выглядит особенно расслабленным. Он был мрачным и напряженным всю неделю, предшествующую Осеннему фестивалю.

– Все готовы? Берите своих напарников и встречайтесь на южной парковке. Мне нужно посчитать всех до шести вечера, так что не опаздывайте, черт возьми, – шепчет он, но выглядит очень взволнованным.

– Блять, Джерика, у тебя сегодня свидание или что? – шутит Лиам, поднимая бровь, будто ему действительно интересно, чем занимается наш консультант.

– Это не твое дело, – отвечает Джерико, не отрываясь от своего блокнота, но я замечаю как его щеки заливает румянец.

Лэнстон забрасывает руку мне на плечо и прижимает к себе.

Он широко улыбается и в его глазах появляется блеск.

– Мы снова поедем в город наперегонки?

Лиам бросает на него неодобрительный взгляд и ворчит:

– Уинн – моя напарница. Разве ты не едешь с Елиной?

Лэнстон возится со своей бейсбольной кепкой, а потом стонет и проводит руками по шее.

– Да, я надеялся, что смогу от нее избавиться.

Я толкаю его в плечо.

– Это ужасно.

– Иногда она бывает такой сукой.

Он избегает моего взгляда.

Лиам тоже игриво толкает его.

– Ты мудак. Иди встреться с ней, пока она не отправилась на охоту.

Лэнстон опускает плечи, заметно, что поражение и страх подавляют его дух.

– Мы с Лиамом тоже будем там. Мы все равно собираемся потусоваться вместе, – говорю я ему.

Его карие глаза встречаются с моими.

– Обещаешь мне танец?

Я улыбаюсь и протягиваю мизинец.

– Обещаю.

Лиам мрачно ворчит:

– Один танец. Остальные – мои.

Этого достаточно, чтобы настроение Лэнстона улучшилось. На его устах снова появляется красивая улыбка, и он возвращается в поместье, чтобы встретиться с Елиной.

Лиам берет меня за руку и тащит в гараж. Он набирает код от двери, и мое сердце подскакивает, когда он оглядывается на меня. Его голубые глаза сегодня яркие и невесомые.

– Ты любишь быстро ездить и на машинах, или только на мотоциклах? – Он крутит ключи от машины на указательном пальце и с интересом поднимает бровь. Он дразнит меня.

Я пожимаю плечами.

– Позволь мне сесть за руль, и ты узнаешь.

– Да, точно.

Огни «Камаро» мигают, когда он отпирает ее и открывает для меня пассажирскую дверь.

– Ты боишься, Уотерс?

Я касаюсь рукой его щеки, когда прохожу мимо него и сажусь на свое место.

Он хихикает и опускает голову.

– Нет. Но ты будешь бояться, Солнышко.

Господи, черт возьми.

Мне страшно.

Лиам произносит это с маниакальной улыбкой на лице, какой я еще не видела. Он включает музыку, и начинает играть «Thunderclouds» группы LSD. Он смотрит на меня, в его глазах светится энергия, и я радостно вскрикиваю, когда он, как настоящий гонщик, выезжает на шоссе. Двигатель ревет, колеса скрипят по асфальту.

– Лиам!

Он смеется и кричит громче музыки:

– Я думал, ты любишь ездить быстро?

– Только не тогда, когда ты ведешь машину, как конченный психопат!

Я отчаянно хватаюсь за ручку над дверью. Улыбка Лиама становится шире, и он наконец замедляется до соответствующей скорости. Я глубоко вдыхаю, но сердце все еще колотится в груди.

Эйфория страха все еще пульсирует в моих венах. Это прекрасное чувство, когда ловишь кайф.

– Ладно, извини, что напугал тебя. – Он кладет руку мне на бедро, а другой расслабленно держит руль. – Было довольно весело, правда?

Его голубые глаза пристально смотрят на дорогу, и я не могу не изучать его в этот момент. Он идеален, от него замирает сердце. Закатное солнце очерчивает его резкие черты лица, а татуировки на шее и запястьях выделяются на фоне серого свитера, который он надел сегодня вечером. Его черные кольца сверкают, напоминая мне мои собственные. Я провожу большим пальцем по матовому кольцу на указательном пальце. Кроме Лэнстона, Лиам – единственный человек, который заставляет меня чувствовать себя живой.

– Да, было весело.

Я наклоняюсь и целую его в щеку.

Бейкерсвилль настолько оживлен, что нам приходится парковаться в нескольких кварталах от места встречи с Джерико и другими. Ароматы тыквенных специй, корицы, только что опавших листьев и кофе наполняют воздух. Все мои любимые вещи в одном месте, а прохлада в воздухе делает его еще более уютным.

Лиам замечает мой восторг и улыбается.

– Ты такая осенняя девушка, да?

– Разве тебе это тоже не нравится?

– Да, нравится. Но мне нравится видеть, что тебе нравится больше.

Мои щеки теплеют, и я прячу руки в карманы черного свитера, когда мы идем по улице к месту сбора. Лиам обнимает меня рукой, и на какое-то мгновение мне кажется, что мы на свидании. Счастливое, полное улыбок и любви.

– Вот вы где.

Джерико что-то записывает в своем блокноте. Зажигаются фонарные столбы и подвесные светильники, соединяющие здания на главной улице.

Я с нетерпением жду ночи развлечений. Выбраться на прошлых выходных в тату-салон было весело. Мы могли бы использовать эту передышку от сессий, чтобы отвлечься от слухов и секретов, оставшихся в «Харлоу».

Я уже давно перестала доставать Лиама о пропавших людях. Узнав, что Кросби как-то связан с ними, я решила, что лучше оставить это в подвале, хотя до сих пор часто думаю об этом.

Лэнстон и Елина замечают нас через дорогу. Мы встречаемся с ними в центре перекрытой улицы. Лэнстон, как всегда, в своей бейсболке и черной кожаной куртке. Елина хмурится, когда мы подходим, и скрещивает руки. Бордовый свитер, который она носит ссутулившись, очень хорошо смотрится в паре с черными узкими джинсами.

– Привет, как доехали?

Лиам хлопает Лэнстона по спине.

– Ужасно, – Елина хмурится, достает из сумочки блеск для губ и покрывает губы свежим слоем красного цвета.

Лицо Лэнстона искажено истерикой. Его брови сдвинуты так близко друг к другу, что кажется, будто у него одна бровь, а нахмуренный взгляд – как у мужчины, которому ударили по члену.

Я не могу сдержать смех в голосе, когда спрашиваю:

– Что, блять, случилось?

– Елина свернула с дороги, чтобы избежать птицы, и поехала прямо в кукурузное поле. В моей душе теперь кукурузная шелуха, и все это испытание забрало по меньшей мере десять лет моей жизни.

Лэнстон резко пожимает плечами и двигается, чтобы стать позади меня, как будто я защищу его от нее.

– Кукурузное поле-лабиринт? Боже мой, тебе повезло, что ты никого не задел!

Я пытаюсь развернуться и схватить Лэнстона, но он продолжает кружить позади меня.

Мужчины.

Елина смеется над нами.

– Если бы твой друг ездил на машине, а не на гребаном мотоцикле, то мы могли бы избежать всего этого.

– Я бы одолжила тебе свой шлем, – бормочу я, и она сужает глаза, глядя на меня.

– Давайте, перегруппируемся и просто повеселимся сегодня вечером.

Лиам обнимает меня и Лэнстона, ведя нас обратно к Джерико. Елина топает впереди нас, и я не пропускаю ее холодного взгляда, брошенного на меня в ответ.

– Можно я сегодня останусь с вами? Она отстой.

Лэнстон дуется, но Лиам игнорирует его.

Ночной воздух успокаивает меня. Джерико с легкостью отдает приказы; он был рожден, чтобы быть руководителем, и результаты его работы радуют. Мы помогаем установить отдельно стоящие барные столики с черными скатертями и свечами. Начинает появляться больше людей, что не казалось возможным, но я думаю, что этот фестиваль стал популярным в этом отдаленном месте. Видимо, люди отовсюду приезжают, чтобы просто посмотреть на него.

Я раздаю брошюры с программой мероприятия, а Лиам раздает взрослым алкогольные браслеты.⁴

Трудно не пялиться на него. Вересково-серый свитер скрывает большинство его татуировок, но я все еще вижу некоторые, выходящие за пределы запястья. Ониксовые кольца, которые он носит на большом и среднем пальцах, очаровательно сверкают в янтарном сиянии. Его глаза поднимаются к моим, и вместо того, чтобы отвести взгляд, как я обычно делаю, я смотрю прямо на него.

Лиам спрашивает:

– Развлекаешься?

Я пожимаю плечами и отвечаю:

– Наверное, да.

Жизнь здесь не такая уж и плохая. Это место вдали от города и суеты. Думаю, если бы я жила где-то в таком месте, я была бы счастлива. Найти себя среди природы и отойти от нереальных стандартов шумного мира.

Это та жизнь, для которой я была создана.

И это нормально. Быть маленькой и скрытой – это нормально. Большинство драгоценных камней такими и являются.

Самоутверждение.

Джерико хлопает в ладоши, и наша группа собирается вокруг него. Он поднимает над головой свежее пиво.

– Вы все сегодня отлично поработали. Теперь идите наслаждаться фестивалем и держитесь своих партнеров. В полночь я пересчитаю всех, прежде чем мы отправимся обратно. Если кто-то захочет уйти раньше, найдите меня, и я вас отмечу.

Лэнстон и Елина подкрадываются к нам. По крайней мере, они выглядят так, будто немного взбодрились. Я не понимаю, почему Елина не интересуется Лэнстоном. Он красивый, веселый и очаровательный.

Может, ей просто нравятся задумчивые темноволосые парни.

Разве мы не все такие?

– Ну, осенние танцы начинаются в восемь, так что, друзья, не хотите сначала заглянуть на ночной рынок и посмотреть, что там есть? – спрашивает Лиам.

Мы с Елиной мгновенно загораемся.

Она не такая уж и плохая; думаю, она просто чувствует себя изгнанницей, потому что мы втроем так близки. Я обнимаю ее за плечи в знак доброй воли, и ее глаза расширяются от удивления. Она ничего не говорит, но на ее устах появляется облегченная и благодарная улыбка.

– Пойдемте, друзья! – Она слегка откидывает свои светлые волосы и прижимает меня к себе, как будто мы сестры, – Нам с Уинн нужно, чтобы кто-то подержал наши сумки.

Лиам и Лэнстон озадаченно смотрят на мою внезапную теплоту к Елине. Но они быстро приходят в себя и бегут за нами с огоньками восторга в глазах.

Ночной рынок удивителен.

Маленькие киоски стоят вдоль улицы. Оранжевые, желтые и коричневые флаги висят над деревянными подставками, а сказочные фонари над головой бросают достаточно света, чтобы кирпичи зданий стали красными. Музыканты играют свои душевные песни, а тепло человеческого смеха растапливает мое холодное сердце.

Когда я смотрю на украшения и картины ручной работы, свитера и одеяла, связанные милейшими пожилыми женщинами в городе, у меня в груди возникает ностальгия. Но мой любимый киоск – тот, где продают букетики сухоцветов. Елина быстро теряет интерес и тянет Лэнстона за собой, чтобы посмотреть на сумочки.

Лиам задерживается возле высушенных цветов лещицы. Судя по выражению его лица, я не думаю, что он видел засушенные букеты раньше. Пионы всегда были моими любимыми. Они так дорого сохраняют свои увядшие цвета.

– Почему они тебе так нравятся? – спрашивает Лиам, прижимаясь грудью к моей спине, посылая тепло по моему позвоночнику.

– Это немного нездорово, не так ли? – говорю я, лаская один из сухих лепестков. – Думаю, это потому, что мне приятно видеть, как то, что когда-то было таким красивым при жизни, становится таким же красивым, если не еще красивее, после смерти. Навсегда прекрасным.

– Ты права. Это чертовски нездорово. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он нежно берет меня за подбородок своими холодными пальцами. – Но ты не была бы Уинн Колдфокс, если бы твой разум не был такой темной, прекрасной, необыкновенной вещью.

XXVII

Уинн

Лиам Уотерс.

Кто он на самом деле? Вне всего этого. Он почти не вспоминает о своем прошлом. Работа в корпорации, колледж, разбитая семья. Но кем мы станем, когда вылечимся?

Я уже даже не знаю себя.

Но мне стало комфортно с мыслью о том, что я снова знакомлюсь с собой – прислушиваюсь к своим самым сокровенным мыслям и забочусь о поврежденной и изуродованной части себя.

Лиам несет букет пионов и лещицы обратно к машине. Они выглядят трагически привлекательно вместе. Он настоял на этой паре. Мне приятно, что моя болезненная любовь к мертвым цветам очаровала и его.

Мы вместе делаем красивые вещи.

– Я могла бы носить их с собой всю ночь. Нам не нужно было идти пешком до машины.

Вина сжимает мою грудь. Это в нескольких кварталах, а осенние танцы начнутся в считанные минуты.

– Нет, ты не сможешь танцевать, держа цветы в руках. И не забывай про лабиринт. Зная тебя, они раздавятся за считанные секунды, – невозмутимо говорит Лиам, открывая пассажирскую дверцу и бросая букет на заднее сиденье.

Он смотрит мимо меня, и его глаза расширяются. Садится на пассажирское сиденье, сажает меня на колени, прежде чем закрыть дверцу и запереть машину.

Тяжелое дыхание Лиама вселяет в меня страх.

– Что случилось?

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть в окно.

По тротуару медленно идет одинокий мужчина. На нем бейсболка и черное пальто. Сначала я думаю, что это Лэнстон, но кепка слишком темная, и при тусклом свете уличного фонаря я вижу, что у мужчины светлые волосы. В этом нет ничего особенно страшного, но потом я вспоминаю, что Лэнстон рассказывал мне о Кросби.

Мужчина продолжает идти по тротуару, занимаясь своими делами, а плечи Лиама расслабляются. Он прижимает меня к груди, сжимает в кулаках мой свитер, когда наклоняет голову и вдыхает мой запах. Тепло между нами обжигает мое сердце. Когда страх исчезает, он ослабляет хватку.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, отклоняясь, глядя в его голубые глаза.

– Не совсем, – признается он, глядя на мои губы. – Уинн, я не знаю, безопасно ли тебе быть рядом со мной.

Его рука проскальзывает в мои волосы, и он прижимается своим лбом к моему.

Мое сердце учащенно бьется, сознание затуманивается от прикосновения его губ к моим.

– Но я все равно хочу тебя – я не могу остаться в стороне.

Лиам властно целует меня, сжимая в одной руке мои волосы, а другой скользит по моей спине и хватает меня за ягодицы.

Мои бедра по обе стороны от него, футболка задралась.

– Почему я не буду в безопасности? – спрашиваю я.

Я уже знаю ответ, благодаря Лэнстону, но я хочу, чтобы Лиам открылся мне. Хочу, чтобы он сказал мне, почему.

Его язык проникает в мой рот, и я стону, когда он обхватывает мой зад, так что чувствую его твердый стояк под джинсами.

Он стонет, я вжимаюсь в него, мои руки исследуют его серый свитер и пробегают по каждой впадене его упругой груди.

– Потому что у меня зловещее прошлое.

Мое дыхание перехватывает, и я откидываюсь назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Скажи мне.

Лиам мгновенно смотрит мне в глаза, прежде чем сжать зубы.

– Я расскажу тебе вечером, когда мы вернемся в нашу комнату. Можем сварить кофе и продолжить разговор. Как тебе такая идея?

– Нет ничего, что я бы хотела больше, – шепчу я ему в губы. – Мы пропустим танцы, если будем продолжать в том же духе.

Мои бедра вжимаются в него, его твердый член трется о мою киску.

Он издает глубокий стон и скользит рукой вниз по моим штанам.

Его пальцы холодные, я вздрагиваю и вскрикиваю, он без всяких извинений проводит ими по моему мокрому клитору.

– О, блять, ты уже такая мокрая и горячая для меня, Уинн.

Он кусает меня за плечо и просовывает один палец внутрь. Я сжимаю в кулаке его волосы и дрожу, когда он двигает ими несколько раз, прежде чем вытаскивает палец и кладет его себе в рот.

Мои щеки пылают от смущения.

Я никогда не была с мужчиной, который ведет себя так, как Лиам, такой жестокий и голодный, без угрызений совести. Нечестивый.

Меня тянет к нему, как бабочку к огню.

– Да такая чертовски вкусная.

Он сосет свой палец и наклоняется, чтобы снова захватить мои губы. Я стону, чувствуя вкус себя в его рту.

Он поднимает меня и расстегивает свои штаны, быстро стягивая их вниз. Его член высвобождается, и я тяжело глотаю, когда он доходит до моего пупка. В такой позе он чертовски привлекателен.

Наркотик, за которым я всегда буду гоняться.

Его глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга несколько секунд, тяжело дыша, окна запотевают.

Лиам поднимает меня и вводит свой член в мою киску.

Я обнимаю его за плечи, а он хватает меня за бедра и опускает, пока полностью не погружается в меня.

Кусаю его за плечо, чтобы заглушить крик, который вырывается из моего горла, а он стонет мне на ухо.

– Ты моя, Уинн. Я никогда тебя не отпущу, – мрачно шепчет он, входя в меня, как сумасшедший.

Его член ударяется о мою шейку матки с каждым толчком.

Невозможно молчать, когда он поклоняется моей плоти. Я крепко прижимаюсь к нему и вдыхаю его запах, когда он сжимает мою задницу и помогает мне тереться о его член.

– Даже несмотря на то, что я больна? – шепчу я.

Лиам замедляет свои толчки, но каждое его движение внутри меня вызывает эйфорию.

– Я тоже болен, помнишь? И вместе мы уже не так больны, как раньше. – Он делает паузу, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. – Remedium meum, – говорит он, на губах появляется уязвимая улыбка.

– Мое лекарство, – бормочу я ему в ответ, наши губы снова встречаются.

Он трахает меня страстно – настолько страстно, насколько это возможно в машине.

Его губы мягкие, когда он целует мою грудь и нежно касается языком моей плоти.

– Я кончу в тебя, солнышко. Надеюсь, ты все еще принимаешь свои таблетки.

Я смеюсь и страстно целую его, наши языки исследуют друг друга, прежде чем шепчу:

– У меня с двадцати лет стоит внутриматочная спираль.

– Из тебя когда-нибудь ее вынимали? – спрашивает он мрачно. Я качаю головой, чувствуя головокружение и опьянение от сладострастия. Его зубы задевают мой нежный сосок, и он дышит на него. – Я могу когда-нибудь сделать это, если ты когда-нибудь захочешь забеременеть от меня. Я буду медленно вытаскивать ее, а потом трахать тебя, пока ты не закричишь. Я буду трахать тебя, пока ты не забеременеешь моим ребенком.

Он снова захватывает мои губы.

Твою мать.

– Лиам, – стону я. Даже не могу придумать, что ответить на это. Его разговоры грязные и откровенные, и это делает меня такой чертовски возбужденной.

– Тебе это нравится, Уинн? Нравится, когда я говорю о том, чтобы ты забеременела?

– Да, – восклицаю я.

Он движется во мне все сильнее и быстрее, потирая мой клитор пальцами, подводя меня к краю, и я кончаю так сильно, что мое зрение затуманивается, а все тело вибрирует.

Откидываю голову назад и стону, когда чувствую последние волны оргазма. Лиам кончает вскоре, член пульсирует внутри меня, а его брови сводятся вместе, когда он стонет, как умирающий.

Я припадаю к его груди, и мы сидим так какое-то блаженное мгновение, тяжело дыша, позволяя сердцам биться в унисон.

– Как думаешь, у нас еще есть время на танец? – невинно спрашивает Лиам, его голубые глаза полны обещаний и любви.

Я смеюсь и целую его.

– Да, я думаю, что да.