Текст книги "Покорись мне (ЛП)"
Автор книги: К. А. Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– По крайней мере, он больше никогда не сможет причинить тебе боль. – Его теплое дыхание скользит по моей коже вместе с тяжелым вздохом. Именно там, где будет расти наш ребенок.
Я играю с прядями его волос, переваривая эту безумную мысль, задаваясь вопросом, насколько она безумна сейчас. Генри сказал, что любит меня. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать – это не было легкомысленным или необдуманным заявлением. Генри не сказал бы этого, если бы не был абсолютно уверен.
Генри любит меня.
Я должна повторять себе это снова и снова, пока этот сон не станет реальностью.
Он поправляет пакет со льдом, чтобы мой бок снова охлаждался.
– Больно двигать бедром?
– Немного.
Он пристально смотрит на меня.
– Очень.
Его рука мягко скользит под бедро моей непострадавшей ноги.
– А с этой стороны?
– Думаю, нормально.
Он внимательно следит за моим лицом, пока осторожно приподнимает эту ногу и отводит в сторону, открывая меня.
– А так?
Внутри меня начинает разгораться жар.
– Да, все хорошо.
Он закидывает мою ногу себе на плечо.
– Хорошо? – Когда его лицо оказывается у меня между ног, предвкушение того, что должно произойти, быстро затмевает все остальное, включая болезненную пульсацию на лбу.
– Да.
Генри еще долгий момент внимательно изучает меня, словно выжидая, когда мое притворство рухнет, что я сломаюсь. Наконец, поверив моим словам, он наклоняется вперед.
Я ахаю от первого же прикосновения его языка.
Он усмехается, и в его прекрасных глазах светится возбуждение.
– Теперь я знаю, как буду будить тебя каждый час сегодня ночью.
***
– Убийство, Эбигейл! Убийство!
Я съеживаюсь от маминого оглушительного голоса в телефонной трубке.
– Теперь ты понимаешь? Понимаешь, в какой семье его растили? В которой готовы убить свою кровь из-за пары долларов!
Золотой прииск, мама. Несколько больше, чем пара долларов.
– И ты понимаешь, какие отношения были у этого Уильяма Вульфа с двадцатипятилетней девочкой, Эбигейл?
Думаю, все уже догадались, какие у них были отношения, мама.
– Он ей в отцы годится! Или даже в дедушки! А ты посчитала? Она всего на четыре года старше тебя!
Я отхлебываю кофе и молча проклинаю новостные сводки, обнародовавшие отвратительные подробности смерти Уильяма Вульфа, потому что больше мне ничего не остается, пока мама неистовствует.
– Ты знала об этом, Эбигейл?
– Мы заподозрили неладное несколько дней назад, и Генри обратился в полицию, – спокойно отвечаю я.
– И ты была там, когда этот его брат-убийца ворвался в пентхаус?
Ее слова отдаются тупой болью в виске и в том самом внушительном синяке. Припухлость уже сошла, но прикосновения к ушибу все еще болезненны.
– Была, но со мной все в порядке. Я не могу говорить о произошедшем прямо сейчас. Пока расследование еще не завершено. – Генри удалось не допустить утечки в прессу информации о нападении Скотта на меня. Пока. Я уверена, что правда рано или поздно всплывет, но до тех пор я избегу необходимости выслушивать, как мама проклинает Генри.
– Что ж, мы с твоим отцом ожидаем, что ты вернешься домой, где тебя окружают порядочные люди. Сегодня же, Эбигейл, вернись туда, где безопасно.
И вот опять. Она все еще думает, что может мной управлять. И при этом прикрывается мнением отца. Интересно, правда ли это, последние новости действительно лишили меня его поддержки насчет отношений с Генри?
Я вздыхаю и окидываю взглядом просторную кухню Генри. Как это ни странно, это место начинает казаться мне больше похожим на дом, чем ферма.
– Мама, я счастлива и в безопасности здесь, с Генри. Я вернусь в Гринбэнк, когда он снова уедет по делам. Я не собираюсь спорить с тобой об этом, но я взрослый человек и живу своей жизнью. И никакие твои упреки, уговоры или обиды не заставят меня передумать, поэтому, пожалуйста, перестань указывать мне, что делать. – Я говорю это со всем спокойствием и твердостью, на которые способна.
Из глубины пентхауса доносится голос Генри, становящийся все громче.
– Мне нужно идти. У меня куча работы с мылом для подруги, его нужно закончить на этой неделе. Поговорим позже. Пока, мама. Люблю тебя. – Я завершаю звонок прежде, чем она успевает возразить.
– ...Мне нужны квартальные отчеты не позднее, чем к полудню, – требует Генри, заходя на кухню в футболке и спортивных штанах, его волосы еще влажные после душа. Майлз плетется за ним с блокнотом и ручкой, стараясь успеть записать все. – И назначь звонок с Белиндой. Я жду от нее отчет о статусе к трем, по нашему времени.
– По нашему? Но в Испании это же…
– Ничего. Она нашла себе какого-то испанца, с которым трахается до рассвета.
Майлз бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова уткнуться в свой блокнот, стараясь успеть все записать, его щеки заливает ярким румянцем. Вряд ли он девственник, но производит впечатление парня, который три месяца переписывался бы с одноклассницей по поводу домашних заданий, прежде чем набраться смелости пригласить ее на кофе.
Генри берет яблоко из вазы на столе.
– Эбби, почему ты не в постели?
– Потому что мне нужно доделать все это для Марго. – Я провожу рукой над захламленной столешницей, заваленный формочками и упаковками.
– Нет, не нужно. Марго в курсе, что с тобой произошло, и настояла, чтобы ты этим не занималась.
– Нет! Это хорошая возможность! Я не позволю Скотту все мне испортить!
– Хорошо. Найми кого-нибудь, чтобы доделали. Тебе нужно беречь себя. – Его взгляд скользит к моему лбу.
Я закатываю глаза.
– Я никого не буду нанимать для этого. И хватит уже нянчиться со мной.
Генри многозначительно приподнимает бровь.
– Так ты называешь то, чем я занимаюсь с тобой? Нянчусь?
Мои щеки вспыхивают, пока я смотрю, как он откусывает яблоко тем самым ртом, что был прижат ко мне – к моим губам, к моей груди, между моих ног – всю ночь понедельника, помогая облегчить мой дискомфорт.
Это было абсолютным блаженством, и, по иронии судьбы, я обязана этим Скотту.
– Майлз, когда я понадоблюсь инженерам на стройплощадке? – спрашивает он, не отрывая от меня взгляда.
Внезапная смена темы сбивает Майлза с толку на несколько секунд.
– Эм... В среду.
– Хорошо. Организуй все. И узнай, когда, по их мнению, прииск может быть запущен. Можешь ехать в офис. Позвони, если возникнет что-то важное, но на ближайшие дни я возьму несколько выходных.
Майлз широко раскрывает глаза от удивления, услышав это, но он достаточно умен, чтобы воздержаться от комментариев. Он кивает мне, проходя мимо и поспешно удаляется.
Я сосредотачиваюсь на кипящей на плите кастрюле и стараюсь скрыть свое разочарование – ведь Генри был все это время только моим, дольше, чем я могла надеяться, – и спрашиваю:
– Так ты уезжаешь в пятницу?
– Мне нужно встретиться с инженерами по поводу горнолыжных трасс, – говорит он под звук бегущей из крана воды, пока моет руки.
Горнолыжные трассы. Я знаю только одно место, где он их строит. Мое сердце пропускает удар.
– Погоди... ты имеешь в виду Wolf Cove?
– А что? – Он оглядывается на меня через плечо. – Хочешь поехать со мной?
– Да! Конечно, хочу! – Я просто умираю от желания вернуться туда.
На его губах появляется понимающая ухмылка.
– Разве тебе не стоит сначала посоветоваться с семьей, чтобы…
– Нет. Все в порядке. То есть, они справятся. Кроме того, я не ступлю ногой в Гринбэнк, пока мой лоб полностью не заживет.
– А как же все это? – Он кивает в сторону кухонного острова. – Ты же только что сказала, что должна закончить.
– Ну, это все равно нужно закончить завтра к вечеру, чтобы успеть к ее вечеринке в пятницу. – Я тяжело вздыхаю, внезапно ощущая себя перегруженной. Как я успею все это сделать и подготовиться к поездке на Аляску?
– Может передумаешь и наймешь помощника?
– Возможно... но кого? Он должен знать, что делает. Нельзя нанять кого попало.
Генри смотрит на упаковку.
– Не должно быть так уж сложно завернуть эти штуки.
– Думаю, нет. – Я тянусь за листом лавандовой бумаги и таким же бруском мыла. Мои пальцы быстро и ловко оборачивают бумагу вокруг кусочка мыла и закрепляют ее бечевкой. Я уже завернула сотню таких. Могу делать это с закрытыми глазами. – Главное не мять бумагу и следить, чтобы бечевка была по центру. Видишь?
Генри берет брусок и лист бумаги и, гораздо медленнее, но с исключительной точностью повторяет мои действия.
– Ну конечно, у тебя талант, – бормочу я. Меня осеняет идея. – Знаешь, если бы ты помог мне, мы бы легко управились со всем этим к завтрашнему дню.
– Ты просишь меня заняться физическим трудом?
– Я думала, ты любишь физический труд. Ну знаешь... размахивать топором и помогать милым старушкам... – дразню я.
Он тяжело вздыхает. И тянется за следующим куском мыла и листом бумаги.
– Я не работаю бесплатно, Эбигейл, – спокойно говорит он, заворачивая мыло. – У меня высокая ставка.
Я делаю невинное лицо и отвечаю:
– Но у меня совсем нет денег.
– К счастью для тебя, у тебя очень искусный рот. – Его напряженный взгляд останавливается на моих губах. После нападения он не позволяет мне прикасаться к нему.
Я бросаю взгляд через плечо в сторону холла пентхауса, где трое рабочих усердно работают молотками, возводя стену. Генри немедленно уволил охранника, который пропустил Скотта, но он все еще не был удовлетворен, поэтому отгораживает пентхаус от лифта и устанавливает дверь с новейшим замком для дополнительной безопасности.
Они не услышат нас отсюда, но все же…
Я подхожу к Генри сзади и, обняв его, кладу руку на переднюю часть его спортивных штанов, ощущая его растущую длину.
– Если ты хорошо справишься, я подумаю насчет оплаты, – шепчу я.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы я плохо справлялся с работой? – Он твердеет под моей ладонью. Мне никогда не надоест это ощущение.
Так и хочется просунуть руку под резинку его штанов, сжать в кулаке бархатистую кожу и нежно поглаживать, пока он не кончит, но это неизбежно приведет к потере нескольких часов драгоценного рабочего времени. Поэтому я отстраняюсь и возвращаюсь к плите, чтобы помешать глицерин в кастрюле, стараясь игнорировать тихий недовольный стон, который вырывается у него.
– Чему ты ухмыляешься?
Я и правда ухмыляюсь. Глупо, без сомнения. И мне все равно.
– Тому, что мы с тобой возвращаемся на Аляску.
ГЛАВА 13
– Сегодня утром пронесся ужасный шторм, – говорит Джон, направляясь вдоль берега Качемакского залива. – Причинил серьезный ущерб.
– Отель задело? – спрашивает Генри.
– Нет, сэр. Во всяком случае, я ничего не слышал. Видите? Вон там, два или три поваленных дерева. – Он указывает морщинистым пальцем на большие деревья, рухнувшие на берег напротив. Из воды торчат ветви с золотисто-желтой листвой.
Куда бы я ни посмотрела, осенние краски покрывают лесистые холмы, перемежаясь с густой зеленью хвойных. Над нами хрустально-ясное, голубое небо – обещание прекрасного заката, если так и останется. Но воздух куда прохладнее, чем я ожидала, и я зябко кутаюсь в куртку, дрожа всем телом.
– Я же тебя предупреждал, – Генри обнимает меня за плечи и прижимает к своей груди. Мне сразу становится теплее. – В следующий раз не спорь со мной, что взять.
Я откидываю голову на его плечо, чтобы убедиться, что он точно увидит, как я закатываю глаза.
– Есть разница между «не спорь, что взять» и «купить целый осенне-зимний гардероб ради пятидневной поездки».
Вчера утром я начала собирать чемоданы и вспомнила, что вся моя теплая одежда осталась в Гринбэнке. Генри сделал два телефонных звонка, и через несколько часов появился стилист с вешалками одежды и обувью для меня.
Генри настоял, чтобы я все примерила. А потом купил абсолютно все, что подошло, несмотря на мои возражения. В его шкафу теперь не хватает места, чтобы развесить все мои вещи.
Он наклоняется, прижимает губы к моему уху и шепчет:
– И разве не иронично, что ты не наденешь ничего из этого, как только мы доберемся туда?
Жар разливается по животу и между бедер. Я вдыхаю дурманящий аромат его одеколона и позволяю себе прильнуть к его крепкому телу, одетому в эту желто-черную клетчатую рубашку и черный жилет, которые я так люблю, и шапочку на голове от холода. Этот образ идет Генри не меньше, чем его безупречные костюмы. Я даже не осознавала, как сильно по нему скучала. Когда он переоделся перед выходом из самолета на аэродроме Вульфов неподалеку от Хомера, я почувствовала непреодолимое желание выгнать Джека, расстегнуть прямо там штаны Генри и тут же прижаться к нему губами.
– Опять отращиваешь? – я провожу пальцами по его челюсти, царапая ногтями щетину.
– Может быть, – ухмыляется он. – Ты хочешь, чтобы отрастил?
– Может быть. Мне нравился образ лесоруба.
– Ты видела меня таким всего один раз. Да еще и была в стельку, Эбби.
– Вот именно. Так что мне нужно увидеть еще раз, чтобы выяснить. К тому же мне интересно, как это будет ощущаться... на губах.
Его губы накрывают мои, целуют, а потом скользят к уху.
– Этих? Или тех?
У Генри звонит телефон, прерывая разговор, который нам, пожалуй, не стоило вести прямо здесь. Он вздыхает, целует меня в висок и уходит к другому борту пустой палубы, чтобы ответить на звонок.
– Значит... – добродушный взгляд старого капитана парома перемещается между мной и направлением, куда мы плывем. – Это не просто слухи, да?
Я улыбаюсь.
Он улыбается в ответ.
– Многое изменилось с тех пор, как я впервые привез тебя сюда.
– Вы правда помните? – При таком количестве рейсов и людей сложно в это поверить.
– Твой самолет опоздал, и ты выглядела потерянной. Да, я тебя запомнил. – Он мгновение медлит, его взгляд скользит к моему лбу, туда, где под тональным кремом все еще просвечивает синяк, особенно когда ветер откидывает волосы с лица. Он бросает взгляд через плечо – Генри все еще увлечен разговором.
– Надеюсь, он с тобой хорошо обращается.
– Да, Генри очень хорошо ко мне относится, – я усмехаюсь его предположению, хоть и не нахожу это забавным. Абсурдно думать, что Генри мог бы поднять на меня руку. Я не хочу, чтобы пошли подобные слухи. – Это сделал его брат.
Джон издает невнятный звук. Он наверняка уже слышал новости о Скотте, уже все слышали.
– Дерьмовые дела, когда в одних руках столько денег. Люди готовы на все, лишь бы удержать их.
– Не «люди». Скотт Вульф.
– О, поверь, я знаю про него, – бурчит Джон. – Раньше я возил их туда-сюда от старого дома Вульфов, когда они были еще мальчишками. Скотт с самого начала мне не нравился. Об был злым, завистливым. Помню один случай... Да, как раз осенью это было, листья тогда тоже меняли цвет. У Генри появилась новая игрушка. Не вспомню какая именно, но важная. Подарок на день рождения, кажется. Так вот, старший брат просто вырвал ее у него из рук и швырнул в воду. Просто чтобы досадить. Генри проплакал всю дорогу назад. Конечно, он тогда был совсем малыш. – Плечи Джона вздрагивают, когда он посмеивается в своей стариковской манере. – Сейчас-то, полагаю, Генри сам бы отправил брата в воду, если б тот попытался сделать что-то подобное. Ну, если б Скотт уже не был в морге.
Именно там он и находится, ожидая, пока его мать займется похоронами. Генри не намерен ничего делать.
– Постойте... – я люблю слушать истории о маленьком Генри, даже такие неприятные, как эта. Но вдруг в голове появляется мысль.
Когда, черт возьми, у Генри день рождения?
– Что случилось, милая?
– Ничего, – бормочу я, оглядываясь на Генри и доставая телефон. Это очень в его духе – не сказать ни слова и пропустить свой день рождения, оставив меня в неведении. Я быстро набираю сообщение Майлзу.
Джон наблюдает за мной с любопытством.
– В любом случае скажу, что рад, что именно Генри, а не его брат возглавил семейный бизнес. Он справится. Его дедушка гордился бы тем, каким мужчиной он стал...
– Вот сукин сын! – громко восклицает Генри.
Мы оба поворачиваемся и видим выражение недоверия на его лице.
– Что случилось? – спрашиваю я, а Джон переводит взгляд на воду, делая вид, что не слушает.
Генри убирает телефон в карман, завершив звонок.
– Только что узнал, чем занимался Скотт. – Он качает головой, подходя ближе. – Ублюдок копался в старой рудной шахте в поисках алмазов.
– Подожди, у тебя еще и рудная шахта есть?
Он отмахивается.
– Мы закрыли ее много лет назад. Но какой-то геолог убедил Скотта, что проходящая под ним линия разлома идеальна для образования алмазов. Мой отец слышал все это раньше, но никогда не верил. Считал, что, если за годы добычи не нашли ни одного алмаза – значит, теория липовая. Скотт понимал, что отец не даст ни цента, поэтому занимался этим за нашей спиной и тайком выкачивал деньги со счетов, чтобы вложиться.
– Боже мой, – до меня доходит. – Так вот о чем он говорил тогда твоей матери. – Или собирался сказать, пока Майлз не прервал их, обнаружив меня. Скотт был уверен, что владеет несметным богатством. Поэтому ему было плевать на сеть отелей. Вот почему он назвал Генри болваном.
– Хитрый, предприимчивый дурак, – усмехается Генри, но в голосе слышна горечь. Его способ скрыть то, что он чем-то обеспокоен.
Я кладу ладонь ему на предплечье, чтобы утешить хотя бы прикосновением.
– И что ты собираешься делать?
– Пока ничего. Запущу снова золотой прииск. А с остальным разберусь позже. – Он тяжело вздыхает и кивает куда-то за мою спину. – Смотри.
Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за поворота показывается Wolf Cove. Огромный лодж впечатляет не меньше, чем в первый раз, когда я увидела его в мае. Тогда я приехала с разбитым сердцем и пыталась сбежать от своей жизни. Такая наивная.
До того, как поняла, что все, чего я могу желать, ждало меня именно здесь, в облике этого всепоглощающего мужчины.
Я улыбаюсь.
Джон был прав. Господи, как же все изменилось.
– Такое чувство, будто возвращаешься домой, да? – шепчу я.
– Даже больше, чем ты думаешь, – глаза Генри задерживаются на моем лице.
***
Джон аккуратно швартует паром к причалу. Двое носильщиков в униформе сливового цвета стоят, вытянувшись, словно часовые, в ожидании владельца отеля, чтобы перенести наши вещи в сьют №1. Я узнаю высокого, худощавого парня слева. Кажется, его зовут Саймон. Когда я видела его в последний раз, он, не справившись с количеством текилы, которое Коннор заставлял всех пить, стоял, согнувшись, и его рвало в мусорный бак возле домика для персонала.
– Кто эта женщина? – спрашиваю я, заметив высокую брюнетку в черном брючном костюме рядом с ним.
Генри облокачивается на перила, его взгляд скользит по величественному курорту.
– Изабелла. Замена Белинды. Она была заместителем управляющего в Аспене. Я перевел ее сюда, чтобы закончить сезон.
Она определенно выглядит более профессионально, чем Белинда. Но не менее ослепительная, отмечаю я, рассматривая скулы и полные губы. И не могу не задаться вопросом, знает ли ее Генри так же близко, как Белинду.
– Нет.
– Что?
Генри бросает на меня выразительный взгляд.
– Мне слишком легко понять твои мысли, Эбби. И ответ – нет. Между нами ничего не было.
Мои щеки вспыхивают. Иногда меня бесит, что он видит меня насквозь. Хорошо хоть, что его это скорее забавляет.
Я отвожу глаза и рассматриваю сады и дорожки, где прогуливаются гости отеля. Вдалеке, слева, я замечаю двух мужчин в знакомых жилетах Wolf Cove и рабочих ботинках, с лопатами в руках. Они отвлеклись от посадки кедра, чтобы понаблюдать за паромом.
Моя грудь сжимается от узнавания, когда блондин машет рукой.
Я улыбаюсь и машу в ответ.
– К слову о тех, с кем мы трахались... – тяжелый взгляд Генри впивается в Коннора и Ронана. – Ты сказала им, что возвращаешься?
– Нет. Я никому не говорила. Но, думаю, скоро все узнают.
– Мне не по себе от того, что эти двое будут рядом с тобой, Эбби, – спокойно произносит он.
Что он имеет в виду?
– Но они мои друзья.
– Они спали с тобой.
– Ну... только Ронан.
В ответ я получаю резкий взгляд.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Эти двое набросятся на тебя при первой возможности.
– Может быть, – признаю я. Но отступать не собираюсь. – И Марго прыгнула бы к тебе в постель, если бы у нее был шанс.
Он хмыкает.
– И к тебе тоже.
– Ладно, справедливо. Но у них не будет шанса, потому что я им его не дам. Они знают, как я к тебе отношусь.
– Ты им сказала?
– В этом не было нужды. – Ронан видел боль в моих глазах каждый раз, когда я слышала имя Генри Вульфа. Он знал, что именно Генри разбил мне сердце. – Я знаю, что не могу заставить тебя полюбить их или смириться с моим прошлым. Но ты обещал, что никогда не будешь использовать это против меня.
Он сжимает зубы.
Я продолжаю:
– И твоя попытка запретить мне общаться с ними здесь будет означать именно это. Мы тогда расстались, и именно они сделали мое лето... терпимым. – Даже приятным, хотя признаваться в этом Генри, возможно, было бы неразумно.
Он тяжело вздыхает.
– Теперь ты со мной. И вокруг нас слишком много прессы. Если я узнаю, что они болтают о том, что было...
– Они не будут.
– Они гребаные извращенцы, Эбби. Если бы ты знала хотя бы половину того, чем они занимались...
– Могу себе представить. Но Ронан – скрытный парень. Он никогда не говорит ни слова о тех, с кем был, и он пообещал, что проследит, чтобы и Коннор не проболтался. – По крайней мере, он обещал, что попытается. Коннора немного трудно контролировать. Если он заговорит о том, что произошло между нами...
Меня охватывает волнение, когда я снова перевожу взгляд на открывающийся живописный вид. Все здесь принадлежит Генри, и это лишь малая часть его империи. В прошлый раз я выносила мусор и колола дрова. Теперь возвращаюсь как гостья отеля, где ночь в обычном номере стоит тысячу двести долларов. И это даже не коттедж. Я остановлюсь в коттедже с самим владельцем. Я была так поглощена мыслью о возвращении в Волчью бухту, что даже не подумала, каково будет снова встретиться с людьми, работающими здесь.
Конечно, они уже все знают о нас. Но каково будет чувствовать на себе их взгляды? Что они говорят обо мне за спиной? От одной мысли об этом в животе начинает неприятно тянуть.
– Не будет ли это странно? Вернуться сюда, я имею в виду.
– Для тебя? Наверное.
– Спасибо, – бурчу я, заслужив его мрачный смешок. – Я рада, что ты находишь это забавным. Знаешь, ведь когда-то ты категорически не хотел, чтобы кто-либо знал о нас, – напоминаю я ему.
– Категорически?
– Категорически.
– Верно. Но это было, когда ты еще работала моей ассистенткой, – он выпрямляется, возвышаясь надо мной. – Хочешь вернуться на эту должность?
– Может быть.
Он приподнимает бровь.
– Я бы проводила с тобой больше времени.
– А я бы совсем перестал работать.
Я делаю вид, что хмурюсь.
– Да, я помню, что твоя рабочая этика нуждается в улучшении.
Он ухмыляется.
– К тому же, полагаю, Майлз почувствовал бы себя преданным, если б ты сместила его.
Кстати, о Майлзе...
Я замедляю шаг, пока Генри направляется туда, где персонал разгружает паром, и достаю телефон, надеясь, что Майлз сумел заглянуть в личные данные Генри.
– Сукин сын! – восклицаю я, зарабатывая несколько взглядов.
– Эбби? – Генри смотрит на меня с недоумением.
Я натягиваю улыбку.
– Ударилась пальцем на ноге.
Его глаза прищуриваются, оглядывая мои черные ботинки и пустую палубу – очевидно, тут не обо что споткнуться. Но к счастью, в этот момент к нему подходит Изабелла и отвлекает внимание.
День рождения Генри через два дня. Господи, какой подарок можно придумать за два дня, да еще и в этой глуши?
Помахав Джону на прощание, я схожу на причал. Саймон бросает на меня любопытствующий взгляд. Я смущенно улыбаюсь и протягиваю ему свою ручную кладь. Мы сталкивались достаточно часто. Он наверняка меня узнал.
– Готова? – Генри протягивает руку, кладет ладонь мне на поясницу и ведет по тропинке к нашему домику. – С возвращением.
