Текст книги "Покорись мне (ЛП)"

Автор книги: К. А. Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 11

Я прислоняюсь к дверному косяку ванной.

– Это был Дайсон? – Я проснулась от звука глубокого голоса Генри, доносившегося из гостиной.

– Да. – Генри проводит лезвием бритвы по своей щеке, покрытой пеной. Она оставляет свежую, чистую полоску гладкой кожи. – Теперь к делу подключилась полиция.

– Хорошо. – Я обхватываю себя руками, прижимая к себе футболку Генри, которую надела, и наслаждаюсь ее запахом. Пахнет им. – Как ты думаешь, что они будут делать?

– Для начала, просмотрят записи видеонаблюдения из дома моего отца и Скотта. – Он аккуратно сбривает щетину на шее. – И, скорее всего, из клуба. Попытаются выяснить больше деталей о той ссоре.

– Но это же ничего не докажет, да?

– Это докажет мотив. Они также допросят Бекки более тщательно, чем в ту ночь.

– Ты правда думаешь, что это она могла дать ему таблетки?

– Возможно. Хотя она, кажется, не из таких.

Я вспоминаю рыдающую блондинку на похоронах. Если она была способна на убийство, то хорошо это скрывала.

Закончив бритье, Генри споласкивает бритву в раковине и кладет ее на подставку, прежде чем повернуться ко мне лицом, позволяя рассмотреть его грудь и пресс. Должно быть, он позанимался этим утром, пока я еще спала; его тело выглядит подтянутым.

– Что именно он сказал тогда, в день похорон?

– Я не помню дословно, но твоя мама спрашивала о прииске. Она казалась обеспокоенной, и он сказал ей, чтобы она не волновалась. Что ничего не случится или что-то в этом роде.

Генри стискивает зубы, пока обдумывает это.

– Мой отец, очевидно, сказал ему о своем намерении отобрать у него Wolf Gold, но он был искренне шокирован, когда зачитывали завещание.

– Он мог притворяться.

– Я знаю Скотта. Его реакция была искренней. Это значит, что мой отец, должно быть, сказал ему, что собирается это сделать, а не что уже сделал. – Генри вздыхает. – Мой отец... ему нравилось угрожать. Скотт, должно быть, предположил, что в тот день речь шла именно об этом – об угрозах. И что мой отец еще ничего не сделал с завещанием.

Я вспоминаю телефонный разговор, который подслушала между Генри и Уильямом, когда еще была ассистенткой, и Генри грозило уголовное преследование и судебный процесс из-за Киры. Уильям угрожал отдать отель Скотту и сослать Генри на золотой прииск. Он определенно был мастером подобных угроз.

– Он сказал что-нибудь еще? – спрашивает Генри.

Я пытаюсь вспомнить.

– Твоя мама уговаривала его претендовать на отель, но звучало так, будто на прииске было что-то нужное ему. Что-то, что могло... – мои слова обрываются.

– Что-то, что могло что? – настаивает Генри.

Я медлю.

– ...выставить тебя полным идиотом.

– Что, черт возьми, ты задумал, Скотт, – бормочет он, скрестив руки на груди и задумчиво глядя на берберский ковер.

Несмотря на тему, я не могу не восхищаться его телом, отчаянно желая, чтобы полотенце, обернутое вокруг его талии, соскользнуло и позволило мне увидеть больше.

К сожалению, оно остается на месте.

– Я еду в офис.

– И ты уезжаешь в Испанию завтра? – спрашиваю я, пытаясь скрыть разочарование в голосе.

– Что? – он хмурится. – Нет. Я никуда не уеду, пока идет расследование.

– Правда? – я сдерживаю свой восторг. Радоваться тут неуместно. Я направляюсь в его гардеробную, чтобы достать носки и трусы, но на самом деле, чтобы скрыть свою улыбку.

Его шаги звучат по ковру позади меня.

– Я не могу быть на другом конце света. Мне нужно быть здесь, дышать в затылок детективам, чтобы получить ответы.

– Логично.

Наступает длинная пауза.

– Ты останешься со мной?

Я оглядываюсь через плечо и встречаюсь с ним взглядом.

– Если ты этого хочешь.

Мама, конечно, не обрадуется, но я нужна Генри. Кроме того, у меня к ней есть серьезные вопросы по поводу той книги. Подожди, пока папа и тетя Мэй узнают об этом.

У него вырывается легкий вздох – может, облегчения?

– Я оставлю тебе коды доступа к моему домашнему компьютеру, чтобы ты могла работать. Кажется, Захира ждет от тебя каких-то ответов по поводу сайта?

Я сердито смотрю на него.

– Откуда ты знаешь, чего она от меня ждет? – Я сказала ей, что дам обратную связь по предварительному дизайну три дня назад, но потом закрутилась с приездом в Нью-Йорк.

– Потому что я стою в скрытой копии всех твоих писем.

– Что? – с досадой выдыхаю я. – Я же просила тебя не вмешиваться!

– И я не вмешиваюсь. – Он сокращает расстояние, чтобы забрать из моих рук носки и трусы. – Но я не перестану следить за тем, чтобы они из кожи вон лезли ради тебя. Или давать советы, когда я считаю, что они тебе нужны. Если только ты не хочешь моих советов. – В его голосе слышна лишь мягкая искренность.

– Нет, все в порядке. Хочу. – Я была бы идиоткой, если бы не хотела учиться у Генри и рассчитывать на его поддержку. Кстати о ней... – Эй, что ты знаешь о стартап-компании Тэми Ньюман?

– Я знаю, что у Тэми Ньюман есть такая компания. А что? – Он распахивает полотенце и вешает его у входа в ванную, и мой рассеянный взгляд мгновенно залипает на его идеальной голой заднице.

– Эм... потому что мы вчера за ужином говорили о моей компании, и она дала мне свою визитку. Сказала позвонить ей…

– Нет.

Мои брови взлетают от внезапной суровости в его голосе.

– Нет?

– Нет. Ты не будешь иметь дело с Тэми Ньюман или кем-либо еще. Это значит отдать контроль, а ты этого не сделаешь. – Он натягивает трусы и проводит рукой по передней части, чтобы поправить член. – Кроме того, у тебя уже есть стартовый капитал.

Я должна была догадаться.

– Генри…

– Я не буду спорить об этом, Эбигейл. – Он перебирает вешалки с сорочками. – Для помощи у тебя есть я. Ты не нуждаешься ни в ком другом.

– Но тогда просто ты будешь спонсировать меня вместо кого-то другого. Какая разница?

– Потому что я ни на что не претендую и не ожидаю доли прибыли. Это на сто процентов твой бизнес.

– Но деньги…

– Беспроцентная ссуда без каких-либо обязательств. Ты можешь вернуть их, когда выйдешь в плюс. Или нет, мне все равно. – Он поворачивается и пристально смотрит на меня. – Ты должна рассчитывать на меня, я дам тебе все, что нужно, потому что могу и хочу. Я забочусь о тебе. – Чуть мягче он добавляет: – А ты заботишься обо мне. Вот так это будет. Хорошо?

– Хорошо. – Я проглатываю все оставшиеся возражения и подхожу, чтобы выбрать бледно-голубую сорочку для него. – Мне нравится эта.

– Да?

– Да. Она подчеркивает твои глаза.

Он вздыхает и убирает мои волосы с лица.

– Я знаю, что ты со мной не из-за моих денег, Эбби.

– Я с тобой не из-за твоих денег, – подтверждаю я, прижимаясь к нему, наслаждаясь исходящим от его кожи теплом, и оставляю дорожку поцелуев вдоль его ключицы. Повинуясь внезапному порыву, я запускаю руку ему в трусы. – Я с тобой из-за этого.

Его глубокий смех согревает меня изнутри.

***

– Мне нужно больше! – восклицает Марго так громко, что мне приходится отодвинуть телефон от уха. – Я устраиваю вечеринку на следующих выходных, и там будет много влиятельных людей. Я хочу раздать их в качестве подарков.

– Эм... хорошо. – Энтузиазм Марго очевиден. Возбуждение проносится по моему телу. – Сколько ты имела в виду? Еще дюжину или около того?

– Двести.

Я разражаюсь смехом.

– Марго, я не могу сделать достаточно для двухсот человек к следующим выходным! Мне нужны ингредиенты, травы и... я всего лишь один человек! К тому же, я в Нью-Йорке, у Генри.

– И что? Его кухня недостаточно большая?

– Достаточно, – уступаю я, пока мой взгляд скользит по шкафам. Один только кухонный остров в два раза больше кладовки.

– Тогда ты должна сделать их! А затем ты прилетишь в Лос-Анджелес и посетишь мою вечеринку. Генри тоже приедет.

Просто прыгнуть в самолет и улететь в Лос-Анджелес на выходные. Как это стало моей жизнью?

– Звучит потрясающе, Марго. Но я не знаю, получится ли прямо сейчас. У Генри... много всего происходит. – Не то чтобы я не доверяла Марго, но не мне рассказывать кому-либо о наших подозрениях насчет Скотта. – Он, возможно, не сможет уехать из Нью-Йорка какое-то время.

– Посмотрим, – говорит она легко, как будто уже уверена, что ответ будет положительным. Я подозреваю, что она позвонит ему, как только закончит разговор со мной. – Но ты сделаешь мыло, да?

Я вздыхаю. Моя интуиция говорит, что это отличная возможность. Если бы Генри участвовал в этом разговоре, он сказал бы мне соглашаться. И нельзя сказать, что я очень занята, ведь Генри ушел на весь день. Но это значит, что нужно купить кастрюли и ингредиенты, и заказать упаковку. Не то чтобы это была сложная упаковка, но все же для нее нужен принтер.

– Позволь мне сначала поговорить с Захирой, прежде чем я соглашусь.

– Bon! Это будет magnifique!

***

Темно-карие глаза Раджа чуть не выпадают из орбит, пока он стоит по другую сторону чудовищного кухонного острова и смотрит на груды грязных кастрюль и ряды только что разлитых формочек.

– Клянусь, я все уберу! – Я скрещиваю пальцы на груди в том месте, где находится сердце, и задерживаю дыхание в надежде, что домработник Генри не уволится сию секунду. Я встречалась с ним уже несколько раз, так что он, вероятно, догадался, что у нас с Генри отношения, но мы никогда по-настоящему не разговаривали.

– Нет, мисс. Никаких проблем. Я просто удивился, когда увидел, что кто-то готовит здесь. Но это... это... – Он пытается подобрать слова, оставаясь профессионалом. Наконец он сбрасывает церемонную личину. – Что, черт возьми, ты тут делаешь?

Я хихикаю.

– Мыло.

– Мыло?

– Да. Мыло. – Я протягиваю одну из оберток, что прислала Захира.

– «Farm Girl Co», – читает он вслух.

– Это моя компания, – странно это говорить.

Радж наклоняется, чтобы понюхать ряд лимонных брусков, которые я только что закончила.

– Это... чудесно.

– Спасибо. Это одно из моих любимых. В общем, подруга попросила сделать для нее. Я обычно работаю дома, но Генри сказал, что можно использовать его кухню. – Он потребовал, чтобы я использовала ее, после того как я предложила съездить в Гринбэнк на несколько дней. Он также потребовал, чтобы я срочно заказала все необходимые ингредиенты и оплатила с его кредитной карты.

Взгляд Раджа скользит по столу.

– Так все это для твоей подруги?

– Для ее вечеринки. Ей нужно двести штук к следующей пятнице. Я знаю, – быстро добавляю я, когда глаза Раджа снова расширяются. – Я сумасшедшая, что согласилась. Но я согласилась, так что теперь я должна сделать их, даже если придется не спать.

– Тогда не буду мешать. – Он кивает на свои руки, нагруженные вещами Генри из химчистки. – Я должен заняться своей работой.

– О, кстати, я уже запустила стирку полотенец и прочего. Они, наверное, уже почти высохли.

Легкая, но искренняя улыбка появляется на его обычно серьезном лице.

– Мистер Вульф упомянул, что, когда он в городе, здесь будет оставаться его подруга. Ты совсем не такая, как я ожидал.

– Ты не первый, кто так говорит.

– Это не плохо. – Его взгляд скользит по горе кастрюль в раковине. – Позволь мне разобраться с бельем, а затем я помогу тебе помыть часть этой посуды. – Он исчезает в коридоре.

Я тяжело вздыхаю, окидывая взглядом беспорядок. Когда Марго сказала, что хочет мыло для двухсот человек, она на самом деле имела в виду три разных аромата для каждого человека. Шестьсот брусков. Я думала, Захира пошлет меня к черту, когда я попросила упаковку, но курьер прибыл с коробками сорок восемь часов спустя.

Я работаю не покладая рук несколько дней, с тех пор как первая партия ингредиентов появилась на пороге Генри.

Мне осталось всего семьдесят пять штук. И потом, конечно, нужно будет все упаковать. Но я должна успеть сделать все вовремя, чтобы отправить ей курьером.

Звонит мой телефон, и мое сердце пропускает два удара, как всегда, когда я вижу имя Генри на экране.

– Привет, – нежно мурлыкаю я, не в силах удержать глупую улыбку, даже если он ее не видит. – Знаешь, я виню тебя в том, что ты познакомил меня с этой сумасшедшей француженкой, – шучу я, помешивая в кастрюле растопленный глицерин.

– Ты почти закончила?

– Скоро. Знаешь, я могла бы привыкнуть работать на этой кухне.

– Нет, если ты собираешься сделать свой продукт коммерческим.

Я закатываю глаза.

– Значит ты уже видел письмо. – Он управляет многомиллиардным бизнесом, но, конечно, умудряется следить за сообщениями от Захиры о моем смехотворном бизнесе. В последнем был список одобренных производственных кухонь, потому что, очевидно, если я хочу продавать свою продукцию кому-то кроме прихожанок церкви и посетителей нашей ярмарки в Гринбэнке, она должна быть изготовлена в определенных условиях. – Все эти места расположены в Нью-Джерси.

– Это рядом с Манхэттеном, Эбби, – спокойно говорит он.

– Я живу не на Манхэттене, Генри.

Повисает длинная пауза, и я слышу приглушенные голоса на заднем фоне, словно Генри прикрыл трубку рукой.

– Так что там у тебя происходит? – Генри не часто звонит мне в течение дня, слишком поглощенный встречами и проблемами. – Ты все еще собираешься быть дома к семи? – Я смотрю на часы и вижу, что уже без пяти. Ужин должен прибыть с минуты на минуту.

– Нет. Я снова встречаюсь с юристами по наследству. – В его тоне появляется раздражение, которого раньше не было.

Моя рука замирает, переставая помешивать.

– Что происходит?

– Бекки не выдержала допроса. Она призналась, что подсыпала моему отцу наркотики.

– Боже мой! Не может быть! – Бекки убила Уильяма Вульфа? – Она знала о его сердечном заболевании?

– Нет. Но Скотт знал, и угадай, кто трахал Бекки последние несколько недель, пока она трахалась с моим отцом?

Мое лицо искажается от отвращения.

– И угадай, кто пришел домой из гольф-клуба в тот день, когда узнал, что потеряет Wolf Gold, позвонил Бекки и сообщил, что хочет на ней жениться?

– Нет…

– И угадай, кто убедил Бекки подсыпать три растолченные таблетки в напиток моему отцу без его ведома в тот же вечер, чтобы его последняя ночь с ней перед тем, как она уйдет от него, стала незабываемой? – В тоне Генри звучит горечь. – После смерти моего отца она в панике позвонила Скотту, и он сказал ей, что если она проронит хоть слово о таблетках, он скажет, что она украла их у него, и она сядет в тюрьму за убийство.

– У него? Значит ли это…

– Член Скотта уже давно не работает. Он определенно не Вульф. – Генри фыркает, он плохо справляется с эмоциями, которые, должно быть, сейчас бушуют в нем.

Это уже слишком. Мне приходится опереться о стойку, чтобы не упасть. Мы были правы.

– И... что теперь будет?

– Полиция выдала ордер на его арест. Но они пока не могут его найти.

Боже мой.

– Держись от него подальше, Генри. Я боюсь, что он попытается причинить вред и тебе тоже.

– Расслабься. Дайсон поставил у моей двери четырех охранников. Конечно, это больше для того, чтобы удержать меня от убийства Скотта, а не чтобы он не добрался до меня.

Нужно поблагодарить Дайсона за такую предусмотрительность.

– Ладно. Что ж... мы можем поговорить подробнее вечером. Мне так жаль, Генри.

Его вздох ласкает мое ухо.

– Прямо сейчас я просто хочу поскорее оказаться дома с тобой.

– Поторопись, – тихо говорю я, мое тело изнывает от желания оказаться рядом с ним. – Я заказала пасту, так что ее будет легко разогреть, когда ты придешь.

– Я позвоню тебе, когда узнаю, что происходит. – Звонок обрывается. Я мгновенно начинаю по нему скучать.

Со вздохом я пытаюсь вернуть свое внимание к кастрюле с растопленным глицерином.

Краем глаза я замечаю фигуру. Я вскрикиваю от неожиданности, когда поворачиваюсь и вижу Скотта, стоящего у входа на кухню, скрестившего руки на груди и молча наблюдающего за мной.

– Сомневаюсь, что эту кухню вообще когда-либо использовали. – Скотт заходит внутрь, его взгляд скользит по острову.

– Как ты сюда попал?

– Я брат Генри, помнишь? – Скотт улыбается, но это похоже на издевку. – Это с ним ты только что разговаривала?

– Да. – Я бросаю взгляд на свой телефон, лежащий в нескольких футах.

Скотт протягивает руку и тычет пальцем в полузастывший лавандовый брусок, оставляя вмятину.

– Ты просто не могла оставить все как есть, да?

– Я не понимаю, о чем ты.

– О, я думаю, понимаешь. – У него тот же ледяной тон, что иногда бывает у Генри. В исполнении Скотта он пугает в десять раз больше, особенно теперь, когда я знаю, на что он способен. И его глаза стеклянные. Я не могу сказать, от алкоголя или наркотиков, но Скотт определенно под чем-то. – Я думаю, ты рассказала ему кое-что. О том, что могла подслушать. – Как хищник, подкрадывающийся к добыче, он медленно движется вокруг острова ко мне.

Я инстинктивно отступаю, увеличивая расстояние между нами.

– Я бы больше волновалась о том, что Бекки прямо сейчас рассказывает полиции. Они ищут тебя. – Я пытаюсь говорить уверенно, но мой голос дрожит.

– Я слышал об этом. Похоже, Генри добьется того, чего всегда хотел, – чтобы меня не стало.

– Он этого не делал. Это сделал ты.

Скотт помешивает кастрюлю с глицерином.

– Знаешь, мне кажется, что с тех пор как ты вошла в жизнь моего брата, меня постоянно нагибают.

– Я не имею к этому никакого отношения. – Я украдкой тянусь к телефону. Успею ли я добежать до ванной? Я могу позвонить охране.

– Ты знаешь, каково это, когда кто-то вмешивается в твою жизнь?

– Вообще-то, да. Помнишь? Ты вмешался в мою жизнь, когда заставил думать, что Генри спит с той репортершей. Ты разлучил нас.

– Если бы ты не лгала с самого начала, все это не имело бы значения. – Еще шаг вперед. – Я не могу перестать думать, что же в тебе такого, что мой брат так увяз. – Порочная улыбка появляется на его губах, пока холодный взгляд скользит по моему телу. – Думаю, мне стоит выяснить.

Я бросаюсь к ванной, и душераздирающий крик вырывается из моих легких.

Я успеваю сделать четыре шага, прежде чем его кряжистое тело врезается в меня и валит на пол, выбивая из меня воздух. Он закрывает мой рот рукой, прежде чем я успеваю восстановить дыхание и снова закричать. Стук сердца отдается в ушах.

– Этот бессердечный ублюдок уже забрал у меня все, – шипит Скотт мне на ухо. – Так что я подумал, что заберу кое-что у него. Кое-что важное.

Я извиваюсь под его весом, пытаясь вырваться. Но он слишком тяжелый и сильный.

– Что именно ты для него делаешь, а? – Адреналин разливается по моим конечностям, пока его свободная рука забирается под футболку и грубо сжимает мою грудь. – Спорю, ему нравятся твои сиськи. Черт, неудивительно. – Его пальцы забираются под кружево бюстгальтера, ощупывая плоть.

Я разжимаю губы и кусаю изо всех сил, впиваясь зубами в его мясистый палец.

– Ты гребаная сука! – взвывает он, когда вкус меди касается моего языка.

Мне удается крикнуть один раз, прежде чем он хватает меня за затылок и бьет лбом о паркет. Мучительная боль взрывается между глаз, и я изо всех сил пытаюсь оставаться в сознании. Я лишь смутно понимаю, что Скотт стягивает мои леггинсы.

– Я с удовольствием буду рассказывать этому засранцу, как приятно было запихнуть в тебя мой член. К тому времени, как я закончу, он больше никогда не захочет прикоснуться…

Раздается глухой удар, и затем Скотт внезапно замирает, его угрозы обрываются.

Спустя мгновение его тело скатывается с меня.

Я отползаю по полу на четвереньках, чтобы убраться как можно дальше от него, пытаясь натянуть леггинсы.

– Мисс Эбби?

Радж стоит над Скоттом, сжимая в кулаке ручку сотейника с толстым дном, его лицо искажено страхом и шоком.

У меня вырывается дрожащий вздох облегчения. Я совсем забыла, что он здесь.

Мы оба смотрим на неподвижное тело Скотта, ожидая, что он дернется, зашевелится. Какого-то знака, который скажет нам, что нужно бежать.

Но спустя минуту ничего не происходит, и нас охватывает новое беспокойство.

– Радж, как сильно ты его ударил?

– Сильно. Очень-очень сильно, – признается он, его легкий индийский акцент усиливается от волнения. Он приседает рядом со Скоттом, чтобы прижать два пальца к его шее, туда, где должен биться пульс.

Его карамельная кожа бледнеет.

ГЛАВА 12

– …не думаю, что это сотрясение мозга, но, если начнется рвота – немедленно везите ее в больницу.

Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением пакета со льдом на внушительной шишке на лбу, пока Генри разговаривает с врачом за дверью спальни.

– Не давайте ей спать слишком долго. Сегодня ночью не больше часа подряд. Просто на всякий случай.

Словно я сегодня вообще смогу уснуть, так и хочется крикнуть ему.

К тому времени, как Генри ворвался в пентхаус вместе с Дайсоном, получив звонок от главы службы безопасности о «конфликте» с участием его брата, здесь уже было полно полицейских и парамедиков. Его обычно холодный и невозмутимый фасад сменился бледной, испуганной паникой. Он увидел меня, и мне показалось, что его сейчас вырвет.

Спустя несколько часов хаоса в пентхаусе наконец снова воцарилась тишина.

В больнице констатировали смерть Скотта.

Я ненавидела этого типа и считала, что он заслужил суровое наказание за весь тот вред, что причинил Генри, но воспоминание о его мертвом теле, распластанном на паркетном полу, запечатлелось в моей памяти, заставляя меня содрогаться каждый раз, когда оно неожиданно всплывало перед глазами.

Я услышала приближение тихих шагов, и через мгновение кровать прогнулась под весом Генри. Его теплая рука, поглаживая, легла мне на плечо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Так, словно меня ударили головой о дерево. – Теперь боль стала тупой, но все равно ужасной. По крайней мере, швы не понадобились.

– Дай-ка посмотреть? – Он с невероятной нежностью приподнимает пакет со льдом. Его красивое лицо морщится. – Черт. Мне так жаль…

– Это не твоя вина.

– Еще как моя! – Он возвращает лед на место и снова вскакивает на ноги, принимаясь расхаживать взад-вперед, уперев руки в бока. – Скотт знал, что я инициировал расследование, поэтому он нацелился на тебя, чтобы причинить мне боль. Он рассчитывал, что ты будешь здесь, а я нет.

– Но он не рассчитывал, что здесь окажется Радж, слава Богу. – Я вздыхаю. – Так или иначе, все кончено, и я в порядке.

– Правда? – Взгляд Генри опускается на мою тонкую хлопковую футболку. Он слышал, как я давала показания полиции. Он точно знает, где ко мне прикасался Скотт.

Я борюсь с желанием содрогнуться.

– Ничего страшного. Он не успел далеко зайти.

В спальне повисает тишина.

Наконец Генри спрашивает:

– Хочешь, я позвоню твоей семье?

– Боже, нет. – Одна мысль о том, что голос моей матери зазвенит у меня в ушах заставляет меня вздрогнуть. – Они не должны узнать об этом.

– Будет невозможно…

– Они не должны знать, что он пытался… – Мой голос обрывается на этом слове. Мама никогда не примет Генри, если узнает, что его брат – кровный или нет – едва не сделал со мной.

– Ладно. Я посмотрю, как можно избежать утечки в прессу. Просто… – Генри тяжело вздыхает, и сжимает руками свою густую гриву темных волос. – Скажи мне, что сделать, чтобы все исправить, Эбби, чтобы ты не… – Он замолкает, стиснув зубы.

– Чтобы я не что?

Он отвечает не сразу.

– Чтобы ты не решила, что игра не стоит свеч.

– О чем ты? – Я пытаюсь приподняться, но боль в бедре и плече от удара о паркет, когда Скотт повалил меня, слишком сильна, и я оставляю эту затею. – Что не стоит свеч?

– Это. – Он делает жест между нами.

Я изучаю его лицо и впервые замечаю страх. И все же, мне хочется рассмеяться от самой этой мысли.

– С чего бы мне так поступать?

– О, не знаю, Эбби! – Он вскидывает руки вверх. – Может, потому что мой брат только что пытался изнасиловать тебя! Может, потому что мой брат организовал убийство моего отца! Какого черта ты вообще после этого хочешь иметь со мной что-то общее?

– Ты не Скотт. Ты не сделал ничего, чтобы заслужить то, что произошло сегодня, ровно, как и я.

– Я бы не был так уверен. – Что-то есть в его тоне…

Я хмурюсь.

– С чего ты так решил?

С очередным тяжелым вздохом он снова садится рядом со мной, его взгляд прикован к мягкому пакету со льдом, повторяющему контур моего ушибленного бедра.

– Скотт был женат.

– Верно. – Я помню, Тилли что-то об этом говорила.

– И он, вероятно, все еще был бы женат, если бы не я.

Мой рот открывается от изумления.

– Ты переспал с женой брата?!

– Нет! То есть, она бы вероятно согласилась, прояви я интерес, но… – Заметив мой неодобрительный взгляд, Генри быстро продолжает. – Он ей изменял. Думал, что действует скрытно, но я раскопал правду. Я мог бы оставить все как есть, но вместо этого я позаботился, чтобы компрометирующие фотографии попали в ее руки. Фотографии, которые она могла использовать, чтобы аннулировать брачный контракт, который они подписали, когда поженились. Из-за меня ему пришлось вывалить чертову уйму денег. Он обвинил меня в том, что я ударил его в спину. Это было шесть лет назад. Мы никогда не ладили, но именно тогда отношения между нами окончательно испортились.

– Ты защитил бедную женщину от ее неверного мужа. Я не думаю, что ты сделал что-то плохое.

Лицо Генри становится виноватым.

– Да… вот только она не была бедной женщиной. Она была стервой. Я ее ненавидел. Я сделал это не для того, чтобы защитить ее. Я сделал это, чтобы навредить ему, потому что он был подонком и устроил адскую жизнь Белинде после того, как она отвергла его ухаживания.

Я никогда не пойму их отношений, но сейчас не время пытаться.

– Так или иначе, никто, кроме Скотта, не виноват в том, что случилось. – И он заплатил за это самую высокую цену.

Снова в спальне повисает тяжелое молчание. Снизу доносится лязг кастрюль и сотейников.

– Радж. Он прибирается, – объясняет Генри.

– Серьезно? Ты не отпустил его домой? – Бедняга сегодня совершил убийство во время работы!

– Он сказал, что пока не хочет возвращаться в пустой дом. Умолял позволить ему остаться и прибраться.

Я вздыхаю.

– С ним все будет… в порядке? Я имею в виду, с юридической точки зрения?

– Дайсон разговаривает с окружным прокурором, но он почти уверен, что все признают, что это было сделано в целях самообороны и совершенно непреднамеренно. Так или иначе, я позабочусь, чтобы у него были лучшие адвокаты, каких только можно купить за деньги.

– Он определенно заслуживает огромной прибавки, – шучу я. – Сомневаюсь, что «забить сотейником до смерти брата-насильника своего работодателя» входит в его должностные обязанности. – Во время допроса полиции мужчину трясло.

Генри ничего не отвечает, его пронзительный взгляд скользит с моего лица на тело и обратно. Его сжатые кулаки лежат на коленях, а челюсть пульсирует.

– Что такое?

– Меня чертовски бесит, что он к тебе прикасался, – сквозь зубы признается он. – Меня от этого тошнит.

У меня внутри все сжимается.

– Именно этого он и хотел. Он хотел… – Я замолкаю. Я не хочу снова повторять то, что он сказал. Одного раза полиции было достаточно. – Он сказал, что ты больше не захочешь прикасаться ко мне. Это правда? Ты не хочешь прикасаться ко мне?

Я встречаю тяжелый взгляд Генри.

– Нет. Это неправда, – спокойно говорит он.

Я проглатываю свои сомнения.

– Тогда сделай это. Прикоснись ко мне. Пожалуйста. Мне нужно стереть эти воспоминания.

Он открывает рот, но сомневается.

– Ты уверена?

– Да. Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне.

Генри больше не медлит, просовывает руку под мою футболку, скользит по животу, пока не достигает груди.

– Вот здесь, да?

Я сглатываю.

– Да.

Если пальцы Скотта ощущались как шипы, то пальцы Генри – это океан, мягко ласкающий мою кожу. Он быстро отказывается от идеи отодвинуть кружевную чашечку лифчика и просто расстегивает его. Прохладный воздух касается моей чувствительной кожи, когда он приподнимает футболку и обнажает грудь.

Наклонившись, он втягивает в рот мой левый сосок. Я провожу пальцами по его мягким волосам и спокойно наблюдаю, как следующие несколько мгновений он посвящает ласкам, его рука и язык делают это с благоговением.

– Здесь тоже? – Его губы перемещаются к моему ушибленному плечу, отодвигая хлопковый рукав и пакет со льдом, чтобы осыпать мою кожу поцелуями. – Так лучше?

– Да. – Моя грудь переполняется любовью к этому мужчине от той редкой нежности, которую он проявляет ко мне. Ради того, чтобы увидеть, что он способен на такие чувства, стоило пережить ужас, выпавший на мою долю сегодня вечером.

Генри сдвигается и, осторожно нависая надо мной, чтобы нигде не давить своим весом, прижимается губами к моим.

– Никто – ни Скотт, ни кто-либо другой – не изменят моего отношения к тебе, – говорит он тихим, уверенным тоном. – Ты понимаешь это?

– Да.

– Ты мне веришь?

Я протягиваю руку, чтобы провести ладонью по его щеке, колючей от вечерней щетины.

– Я тебе верю.

Он вздыхает.

– Когда мне позвонили и сказали, что случилось… – Я чувствую, как у него под моими пальцами сжимаются челюсти. – Я был уверен, что потеряю тебя.

– Нет.

– Я не могу потерять тебя. Никогда. – В его голосе звучат редкие эмоции.

– Ты и не потеряешь. Никогда.

Взгляд пронзительных голубых глаз впивается в меня, в них проносится вихрь нечитаемых мыслей. Его грудь поднимается от глубокого вдоха. И затем уголки его губ приподнимаются в едва заметной улыбке.

– Что?

– Ничего. Просто… – Его пальцы скользят по моей щеке, убирая непослушную прядь волос, изучая черты моего лица. – Я даже представить себе не мог, что влюблюсь в деревенскую девственницу из Гринбэнка, Пенсильвания, с того видео-интервью.

У меня перехватывает дыхание. Я правильно расслышала?

Неужели Генри наконец сказал…

– Я люблю тебя, Эбигейл Митчелл.

Мои глаза наполняются слезами, пока я запечатлеваю в памяти этот момент – его слова, звук его голоса, выражение его глаз.

– Я тоже люблю тебя. Так сильно, что это причиняет боль.

Он делает еще один глубокий вдох, словно тоже впитывает этот момент, и затем его губы скользят по моим.

– И где именно у тебя болит? – шепчет он.

– Везде.

– Везде?

– Да. До самой глубины души.

– Здесь? – Он покрывает поцелуями мою линию подбородка, спускаясь к ключице, его губы едва касаются моей кожи.

Я покрываюсь мурашками.

– Да.

– А здесь? – Он спускается ниже.

Я вздыхаю, ощущая, как язык Генри, скользит сначала по одному соску, затем по другому. Его щетина царапает мою кожу, пока он движется дальше, по животу, к резинке леггинсов, оставляя влажный след из поцелуев, от которых по всему телу пробегает дрожь.

– Здесь?

У меня между ног зарождается желание.

– Определенно.

Он садится. Аккуратным движением убирает пакет со льдом, охлаждающим мое ушибленное бедро. Его пальцы забираются под резинку леггинсов. Он останавливается, вопросительно глядя на меня.

– Все в порядке. – Я изо всех сил стараюсь не морщиться от боли, пока Генри стаскивает мои леггинсы с бедер и ниже, до лодыжек, а затем бросает их на пол.

Мои трусики немедленно следуют за ними, открывая Генри вид на багровый кровоподтек на моем боку. Его челюсти сжимаются.

– Это не твоя вина, – напоминаю я, откидывая его волосы назад.

Он прижимается лбом к моему животу.