Текст книги "Бессердечная фортуна (ЛП)"

Автор книги: К. А. Линд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Посмотрим, понравится ли моему агенту роман. Вряд ли Джиллиан завтра возьмет трубку и предложит мне еще денег. Боюсь, что этот шар так не взлетит.

Льюис посмотрел мне прямо в глаза.

– Такого никогда не случится.

Я пожала плечами.

– Синдром притворщика?

– Ты потрясающая писательница. Я влюбился в твою прозу с первой же страницы, как прочел. Это настоящий подарок.

– Спасибо, – ответила я, покраснев от его похвалы.

Я не привыкла к похвале. Несмотря на то, что «Пари» по-прежнему занимало достойное место в «Нью-Йорк Таймс» и дела с книгой шли все лучше, чем я могла себе представить, я понимала, что успех так легко не приходит. Но когда он так говорил... иногда я гордилась собой.

Машина остановилась перед домом его родителей, к счастью мы завершили разговор о моих книгах. Поднялись на лифте в их особняк и обнаружили Шарлотту, Этту и Нину уже на кухне. Как и в прошлый раз, когда мои глаза расширились от одного вида кухни, теперь мои глаза расширились от огромного количества пряничных домиков, занимающих каждую поверхность, куда хватало взгляда.

– О, Натали, дорогая, – произнесла Нина с улыбкой. Ее фартук был перепачкан мукой, лицо тоже перепачкано мукой. – Я так рада, что девочки смогли убедить тебя присоединиться к нам. – Она перевела взгляд на Льюиса. – Не могу сказать спасибо моему сыну.

Льюис поднял руки вверх.

– В конце концов, я бы ее обязательно пригласил.

– Лжец, – заявила Этта.

– Если бы не мы, ты этого бы не сделал, – вставила Шарлотта.

Я рассмеялась.

– Ну, я люблю пряники, и главное я люблю прекрасную Рождественскую традицию. Итак, скажите мне, что я должна делать.

Нина указала на различные части и стадии охлаждения. Пряники должны были быть на сто процентов холодными, прежде чем на них можно было наносить королевскую глазурь, собрав все части вместе. Девочки как раз сейчас взбивали глазурь. Льюис и я сложили все части вместе, основываясь на количестве домов, которые нужно было соединить, их оказалась целая дюжина. Кроме того, больше сотни печений доставали из духовки для какого-то благотворительного мероприятия.

Нам потребовалась целая вечность, чтобы разобраться во всем, но к тому времени, как пряники остыли, мы уже выпили и были готовы начать их украшать.

– Мам, мы тебе рассказывали, что случилось с Натали в «Тринити»? – Спросила Этта. Она орудовала кондитерским мешком, мастерски украшая свой домик.

Я выглядела как идиотка, используя нож, пытаясь размазать глазурь по моему домику. И с моей голубой глазурью домик получился сильно обледеневшем. Будем надеяться, что он переживет Рождество.

– О боже, а что такое со мной случилось? – Пробормотала я, вспоминая все, что там произошло, и то, что могло вырваться из уст Этты.

– Элизабет предложила нарядить Натали к свадьбе Перси, – восхищенно заявила Шарлотта.

– Неужели? – Спросила Нина с улыбкой. – Элизабет – очаровательная женщина. Тебе повезло, что она предложила тебе свои услуги.

Я посмотрела вниз на свои расклешенные джинсы и цветастую фиолетовую рубашку, которая выглядела так, будто она относилась к стилю хиппи, но я купила ее в моем любимом комиссионном магазине еще дома. Я стала хиппи по максимуму. После того как я захотела произвести на них впечатление, я оставила Верхний Ист-Сайд позади и полностью стала той прежней Натали. Теперь я не могла сказать, было ли это ошибкой с моей стороны.

– Не знаю, соглашусь ли я с ней, – заявила я им.

Шарлотта ахнула.

– Что?

Этта скептически посмотрела на меня.

– У меня уже есть одно платье.

Льюис только приподнял бровь, будто знал, что последует дальше.

– Платье, – повторила Шарлотта. – Не шедевр Каннингемской моды, созданный специально для тебя. В этом и есть разница.

– Ты не должна упускать такую возможность, – высказала свое мнение Этта.

Нина вздохнула, глядя на дочерей.

– Я уверена, что ты будешь прекрасно выглядеть во всем, что выберешь. Не позволяй моим избалованным дочерям отговаривать тебя от твоего выбора.

– Мне кажется, ты будешь выглядеть прекрасно в любом, – глаза Льюиса говорили, что он просто рад, что я готова с ним пойти на свадьбу.

Я еще не согласилась пойти... с ним. Я продолжала настаивать на том, чтобы он пошел, но я не сказала, что тоже пойду. Звонок помощнице Элизабет и просьба о платье, подходящем для меня, звучали как подтверждение. Имея наготове платье, которое Джейн купила мне в «Бергдорфе», мне казалось, что я приму поспешное решение для того дня.

Когда мы закончили обустраивать наши испеченные дома, разговор перешел на более приземленные темы. Мой дом выглядел так, будто он был немного обледеневшим и вот-вот рухнет. У Шарлотты и Льюиса все было сносно. Гораздо лучше, чем у меня, но не профессиональном уровне. У Этты и Нины все было просто потрясающе. Дом Этты больше походил на особняк с засахаренными окнами и сводчатым потолком. У Нины – определенно больше походил на замок. Он даже напоминал «Хогвартс».

– Ну и ну, – пробормотала я. – Я чувствую себя неполноценным работником.

– Все пряничные домики одинаковые, – заявила Нина.

– У них у всех одинаковый вкус. Это уж точно, – вторил ей Льюис, беря с подноса пряничное печенье и поднося его ко рту.

Нина, прищурившись, посмотрела на него.

– Льюис Эдвард, ты только что съел одно из моих благотворительных печений?

Он с хрустом откусил голову пряничного человечка.

– Да, мэм.

Она покачала головой, глядя на него.

– Мальчик не собирается учиться.

Шарлотта и Этта вытащили свои телефоны и теперь, когда их пряничные домики были закончены, прокручивали контакты.

– Эй, мам, я собираюсь навестить Броуди, – заявила Шарлотта.

– Да, Ава уже вернулась. Итак, мы хотим потусоваться, – сказала Этта.

– Постарайтесь держаться подальше от неприятностей, – ответила Нина. – И скажите «до свидания» своему отцу.

– До свидания? – Спросил Эдвард, появляясь в гостиной и направляясь на кухню. – Я уже пришел. С кем я должен попрощаться?

– Мы уезжаем, пап, – заявила Этта и обняла его, поцеловав в щеку.

Шарлотта последовала ее примеру.

– Мы вернемся поздно, – сказала она.

Он поцеловал обеих девушек в макушки и выпроводил их из дома.

– Как прошел ежегодный пряничный праздник?

Нина подняла бровь.

– Я так понимаю, ты спустился в самом конце.

– Мои навыки в области архитектуры, имею в виду выпекание пряничных домиков, никогда не были развиты, – сказал он с усмешкой. – Но я отличный дегустатор.

– Как и твой сын.

Эдвард обратил свое внимание на нас.

– Ну что, у вас есть планы? Мы могли бы выпить на балконе.

– Я должен ответить на звонок по работе, – вставил Льюис.

– Ты закрываешь сделку с «Анселин-Магуайр»? – Спросил Эдвард.

Льюис кивнул.

– Да, мы надеемся завершить переговоры сегодня вечером.

– Отлично. Вы и так слишком затянули. – Эдвард хлопнул Льюиса по спине. – Почему бы тебе не ответить на звонок в моем кабинете? Тогда я с Натали смогу выпить. Мы с Ниной хотели бы познакомиться с ней получше.

Льюис вопросительно посмотрел мне в глаза. Я пожала плечами. У меня не было никаких заданий по готовке, и мне казалось это не плохим предложением. Вообще-то очаровательным даже.

– Если у Натали нет никаких планов, то думаю, мы могли бы это осуществить, – сказал Льюис.

– Это так мило, Эдвард, – сказала Нина. – Иди включи обогреватели, чтобы мы все не замерзли на балконе, а я приготовлю коктейли.

Эдвард послушно вышел, а я последовала за Льюисом обратно в гостиную. Он обнял меня за плечи и прижался поцелуем к моим губам. Как только обогреватели заработали, мы с коктейлями вышли на балкон. В свой первый визит я не посещала балкон, но сейчас я не могла поверить, что эта семья обладала таким огромным пространством в Нью-Йорке. На балконе первое, что я увидела это гигантский бассейн с подогревом, который, к сожалению, был закрыт, также джакузи и целый сад. Вид на парк был восхитительным, и я поняла, что он стоил им определенных денег.

– Ты выглядишь так, будто готова нырнуть, – заметил Льюис, когда мы заняли свои места напротив его родителей.

– Если бы бассейн работал, я бы так и сделала. Я умираю от желания снова поплавать.

– Натали была пловчихой в университете, – объяснил Льюис.

– Ну, ты можешь пользоваться им в любое время, как только мы откроем его, – сказала Нина. – Господь знает, что особенно им никто не пользуется.

– Спасибо. Это очень великодушно с вашей стороны, – сказала я.

Я откинулась на спинку стула и с удовольствием сделала глоток. Родители Льюиса смеялись и шутили друг с другом, будто они все еще были теми подростками, когда влюбились друг в друга в Гарварде. Это было восхитительно.

– Хорошо. Мне нужно все привести в порядок до того, как утром придет горничная. Иначе она будет ругаться на всех языках на то, что мы оставили после себя, – сказала Нина.

– Нина, – жалостливо произнес Эдвард.

Она поцеловала его один раз.

– Я вернусь, как только все закончу. Ты же знаешь, я ненавижу неубранный дом.

Он вздохнул.

– Хорошо. Но поторопись.

Она рассмеялась и взяла свой пустой бокал с собой.

– Она будет все мыть и вымывать всю ночь, – сказал мне Льюис. – Мама немного помешана на чистоте, кроме того, она – перфекционистка.

– Это одно из ее лучших качеств, – заявил Эдвард, поднимая бокал.

Льюис посмотрел на часы и вздохнул.

– Ладно. Мне нужно вернуться в дом. Я не на долго.

Он сжал мне руку и исчез в доме, уже набирая номер и начиная совещание. И я осталась совсем одна с его отцом, неукротимым Эдвардом Уорреном.

– Итак, Натали, – сказал Эдвард, покрутив свой бокал. – Я слышал, что ты писательница.

– Да.

– И у тебя вышла книга.

– У меня... да. Но не под моим именем.

Он молча кивнул.

– Я знаю об этом. Под какой-то Оливией. Мы ее опубликовали.

У меня пересохло во рту. Я ненавидела, когда люди знали о моем псевдониме. Но почему я должна удивляться, что владелец компании знал о моем псевдониме? Владелец, чей сын встречался со мной, с одним из их авторов.

– Совершенно верно.

– Прости, что я так говорю, но я навел кое-какие справки о тебе после того, как ты пришла к нам на ужин.

– Э-э... навели справки?

Его глаза все еще были прикованы к стакану в его руке, и у меня внезапно возникло ощущение, что он просто играл со мной.

– Похоже, ты появилась из ниоткуда. Льюис сказал, что вы познакомились год назад. Но в то время ты встречалась с Пенном Кенсингтоном. Когда у тебя с ним не сложилось, ты перебросилась на моего сына. – Его глаза наконец встретились с моими глазами. Твердые, как скала, и холодные, как камень. – Итак, каковы твои намерения относительно Льюиса?

– Мои намерения?! – Переспросила я, все еще не понимая, куда он клонит.

– Ну, он уже потратил миллион, чтобы заполучить тебя, – небрежно заявил его отец. – Так чего же ты от него хочешь?

Мои глаза стали вдвое больше, а челюсть отвисла.

– О чем вы говорите? Льюис не передавал мне миллиона долларов, и я ничего от него не хочу.

– Твой контракт с издательством «Уоррен Паблишинг» оценивался в семизначную сумму. Ты не настолько наивна, чтобы не понимать, кто выставил эту цифру на аукционе.

У меня скрутило желудок.

– Только не он, – прошептала я.

Эдвард приподнял брови.

– Понятно, что именно он. Иногда он бывает таким доверчивым. Но я уже встречал таких женщин, как ты. И я не хочу, чтобы мой сын связывался с подобными женщинами.

Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я вскочила со своего места.

– Вы хотите сказать, что я – золото искательница?

– Я не произносил этого слова.

– Вам и не нужно было его произносить, лишь намекнуть!

– Значит, мы пришли к взаимопониманию. – Эдвард поднялся с кресла, грациозный, как кошка, и навис надо мной. – Это деловые переговоры. Сколько тебе нужно, чтобы ты убралась с пути моего сына?

Я сжала руки в кулаки. Сквозь меня струился огонь. Я так злилась на него, на его оскорбления, на то, что узнала, на весь ужас от происходящего.

– Вы недооцениваете меня, мистер Уоррен, – выплюнула я.

Он рассмеялся.

– Я так не думаю.

– Пошел ты, – прорычала я. – Можете засунуть себе в задницу свои чертовы деньги. Мне ничего от вас не нужно. Я прекрасно обходилась без ваших денег раньше, и сейчас тоже обойдусь без них.

28. Натали

Я вылетела с балкона, как грозовая туча. Гнев пульсировал, как капли дождя, падающие с неба. Я даже не могла поверить в то, что только что произошло. Что Эдвард Уоррен решил от меня откупиться, заплатив. Он явно все сделал так, чтобы остаться со мной наедине. Пытаясь меня обвинить в том, что я вытягиваю деньги из его сына, предложить мне больше, стараясь избавиться от меня. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой оскорбленной.

И еще хуже то, что проделал Льюис. Мне хотелось заорать во все горло. Я переживала, что меня стал издавать Уоррен, успокаивая себя тем, что это было случайным совпадением, что они были не первыми среди издателей, пытающиеся купить мою книгу. Я думала, что Уоррены заслуженно выиграли торги, без вмешательства Льюиса. Оказалось, я ошибалась. Я была настолько глупа, что даже не спросила его об этом.

Льюис расхаживал по гостиной, общаясь по телефону, когда я пронеслась мимо него.

– Натали?

Я не обратила на него внимания. Мне нечего было ему сказать, во мне бушевали эмоции, вернее слов для Льюиса было слишком много, о чем я могла потом пожалеть.

– Натали? Что с тобой? – крикнул он.

Но я схватила сумочку, перекинула ее через плечо. Затем накинула куртку и направилась к двери.

Льюис бросился за мной, позади услышала:

– Что происходит? Куда ты?

Я вошла в лифт, двери стали закрываться у него перед носом. Он просунул руку между дверьми, не давая им полностью закрыться. Затем вошел в лифт.

– Ты в порядке? Почему ты уходишь? – Спросил Льюис. Его глаза были широко раскрыты и полны беспокойства.

– Почему бы тебе об этом не поинтересоваться у своего отца? – Рявкнула я и нажала кнопку нижнего этажа.

– Моего отца? Почему? Он что-то сделал?

Я сердито посмотрела на него. Мне казалось, что я взорвусь в любую секунду, а я не хотела, чтобы наша ссора происходила здесь, в лифте. Мне нужно было выйти на свежий воздух. Подальше от этого обеспокоенного с легкой настороженностью лица. Будто он ничего такого не сделал, будто был чист передо мной.

Я снова посмотрела вперед и скрестила руки на груди, не отвечая.

– Черт. Натали, поговори со мной. Я не знаю, что произошло, поэтому не могу это исправить.

– Да, ты не можешь это уже исправить, – зарычала я.

Наконец лифт остановился, двери открылись, я протиснулась мимо него в вестибюль и вышла наружу.

Льюис бросился за мной.

– Натали, пожалуйста, поговори со мной. Я не хочу, чтобы ты вот так просто сбегала, потому что злишься.

– Слишком поздно.

– Прошу тебя, – взмолился он.

Я проигнорировала его и направилась по Пятой авеню к Центральному парку.

– Мой водитель за углом. Я могу отвезти тебя домой. Давай я отвезу тебя домой.

– Нет, мне нужно пройтись, и я никуда с тобой не поеду.

Льюис фыркнул, но последовал за мной по улице.

– Ты собираешься сбежать в ночь, не объяснив, что случилось? Это несправедливо, Натали.

– Справедливо?! – Завизжала я, не обращая внимания на людей вокруг. – Ты хочешь поговорить со мной о справедливости, Льюис? Может ты мне скажешь, как убедил издателя заплатить мне семизначную сумму? И про то, что именно ты посоветовал Уоррену купить мою книгу?

Он сделал шаг назад, как будто я его ударила.

– Я... хотел помочь.

– Не пытайся все перевернуть с ног на голову, – сказала я ему. – Ты не сможешь убедить меня, что твои действия были так уж для меня хороши. Я хотела, чтобы мою книгу стали издавать, потому что она понравилась, понравилось, как я пишу. Я не хотела, чтобы мне давали фору. Купил бы кто-нибудь другой мой роман за меньшие деньги, я была бы в восторге. Но нет, тебе необходимо было вмешаться. Ты сделал это из-за своих личных побуждений. Так что не говори со мной о несправедливости.

Я резко развернулась и направилась в парк. Центральный парк был лишен красок. Зимние деревья без листьев, зловеще нависали, пока я шла по дорожке.

– Да, сделал, признаю. Я узнал, что Оливия – это ты, и хотел просто помочь. Почему ты считаешь неправильным, что я решил помочь тебе? – спросил он.

– Если твоя помощь была настолько хороша, то почему ты никогда не говорил мне об этом? – Рявкнула я.

Он пожал плечами.

– Мы никогда не затрагивали эту тему.

– Да, ты никогда не поднимал эту тему, зная, что мне не понравится.

Он потянулся и схватил меня за рукав куртки, заставляя остановиться.

– Все, что я делаю, я делаю для тебя, Натали. Всё. Может не совсем правильно, но я не думал, что ты из-за этого так расстроишься. Не знал.

– Теперь узнал, – упрекнула я его. – Иначе твой отец бы мне этого не сказал, обозвав меня охотницей за богатыми мужчинами. Он сказал, что ты уже отдал мне миллион долларов, спросил, сколько еще мне нужно, чтобы я оставила тебя в покое.

Льюис втянул воздух.

– Он так сказал?

Я истерично расхохоталась.

– О, именно так и сказал.

– Черт возьми, Натали, мне так жаль. Он проделывал такое раньше, но не думал, что он опустится до такого уровня с тобой.

– Приятно осознавать, что ради меня ему все же пришлось прогнуться, – проворчала я.

– Моя последняя подружка взяла деньги. Алисия. Та, кого ненавидят мои сестры. Я думал, что с тобой он на такое не пойдет, потому что я явно влюблен в тебя.

От этих слов я в ужасе отступила на шаг. Потому что сейчас было не самое подходящее время, заявлять мне об этом, тем более, что мы ругались и спорили о важных для меня вещах. Я кипела от гнева и была далеко не счастлива слышать от него такие слова. Да, я была и не готова сейчас услышать от него эти слова. Это было последнее, что я хотела услышать. Последнее, с чем могла бы справиться.

– Однако, твой отец сделал шаг. Я сказала ему, чтобы он шел к черту, что мне не нужны ваши дурацкие деньги. Жила без них и проживу дальше. Но я хотела бы знать, как обстояли дела на самом деле, – заявила я ему. Мое лицо окаменело. – Но ты, кажется, не собирался мне ничего рассказывать.

– Натали…

– Не надо. Для одного вечера я уже достаточно наслушалась. Я хотела все сделать сама, – сказала я, ненавидя себя за то, что горло сжалось от непролитых слез. – Я так гордилась своими достижениями. Но ты все испортил. Так что я лучше пойду домой.

– Пожалуйста, – сказал он, делая шаг ко мне. – Пожалуйста, Натали. Не уходи так. Не уходи такой расстроенной.

– Это твоя вина, а не моя, – сказала я, прежде чем засунуть руки в карманы и направиться к своему дому.

Я думала, что он последует за мной, даже когда я сказала ему не провожать меня. Но он не последовал.

А когда я оглянулась, его уже не было.

Я опустилась на скамейку в парке, поджала под себя ноги, закрыла лицо руками и заплакала. Я уже давно не плакала. Очень давно. Я ненавидела слезы, потому что они делали меня слабой и уязвимой.

Но дело было не только в Льюисе. Или в обвинении его отца.

Плакала я о смерти единственного такого превосходного момента, связанного с моей книгой. Всего за несколько минут «мое достижение» было выпотрошено до костей. «Мерит» не выиграли аукцион, чтобы заключить со мной контракт. Тогда бы я выиграла все, что было бы в будущем, но теперь образовалась дыра. Черная дыра, высасывающая жизнь из всего, что будет. Копалась я в себе глубоко, погружаясь в свои недостатки. И теперь мне казалось, что опубликованная книга была такой же, как и все предыдущие, отвергнутые всеми издательствами. Только теперь у меня был Уоррен, который смог ее протолкнуть.

И мне не нравился прогорклый привкус, когда я рассматривала этот вопрос под таким углом.

Я встала на ноги. Пора было идти домой. Разберусь со всем утром. Ходить одной по Центральному парку в такое время было не самым умным шагом, но я была и не готова вернуться в свою печальную однокомнатную квартиру. Потому что приду, открою контейнер с замороженным кремом, и начну опять плакать.

Я повернулась в противоположное направление от своего дома. К Верхнему Ист-Сайду, который был ближе, чем мой дом в Верхнем Западном Ист-Сайде. Я свернула налево и направилась на север, в сторону метрополитена. Дорогу мне освещали уличные фонари и такси. Для вечера вторника движение было сумасшедшим. Движение всегда было в этом городе сумасшедшим.

Было легче думать о проносящихся машинах и прохожих, чем о реальной проблеме. С Льюисом, его отцом и моей карьерой. При одной мысли об этом мне хотелось закричать.

Я вытащила телефон, чтобы еще больше отвлечься, и почти сразу же пожалела об этом. У меня было два пропущенных звонка от Льюиса и эсэмэски. Я не стала их читать, не хотела читать его извинения и оправдания в данный момент. Потому что знала, что он извинялся и пытался загладить вину.

Может я ему сама позвоню, когда успокоюсь. Но сейчас? Нет.

Наконец я остановилась и огляделась, задумчиво бредя по тротуару какое-то время. Я не совсем понимала, где нахожусь. Потом подняла голову и увидела свет в окнах квартиры на верхнем этаже дома, перед которым остановилась.

Застыла, осознав, куда меня привели ноги.

Открыла контакты, нашла номер, который хотела заблокировать больше раз, чем могла сосчитать. Но так и не хватило сил на это. Нерешительно смотрела на цифры, с зависшим пальцем перед экраном. Затем нажала вызов.

Прошло три гудка, прежде чем мужской голос ответил:

– Натали?

– Ты дома?

– Да, – неуверенно произнес он. – С тобой все хорошо?

– Можно мне подняться к тебе?

– Что? Прямо сейчас? – спросил он, сбитый с толку.

– Да. Я...я внизу перед твоим домом.

– Э-э...да. Поднимайся.

– Спасибо, – пробормотала я. – Увидимся через минуту.

– Натали, ты уверена, что с тобой все хорошо?

– Нет, совсем не уверена.

Затем я повесила трубку и вошла в здание, чтобы подняться на лифте в апартаменты Пенна.

29. Натали

Я должна была бы нервничать, но почему-то совсем не нервничала с Пенном. Он заставил меня пройти через мясорубку, но находиться с ним рядом было всегда легко. Даже тогда, когда впервые встретились в Париже.

Двери лифта открылись у него в квартире, и я подождала, боясь, что меня закружат воспоминания. Но прежде чем успела их смутно осознать, маленькая итальянская борзая спрыгнула с дивана и прыгнула прямо на меня.

Тотл.

Он с силой сбил меня с ног, я чуть не упала на пол. Он видно подумал, когда я буду ошарашенная лежать на полу, ему будет легче задушить меня облизыванием, своими поцелуями. Его худое тело прижималось ко мне, он вилял не только хвостом, но и всем телом. Его невероятно длинные ноги для десятифунтовой собаки пытались найти опору на моих руках, а мокрый нос тыкался в щеку. Он пару раз залаял, а потом принялся лизать лицо, будто прошел не год, а всего лишь один день, как я уехала.

Слезы навернулись на глазах. Черт, я была тронута. Я действительно не осознавала, насколько сильно скучала по нему. Может мне и была необходима такая щенячья терапия. Я крепко прижала его к себе.

– Привет, приятель. О, посмотри, каким ты стал большим. – Он облизал меня еще раз. – Да, я тоже люблю тебя. Знаю. Я так скучала по тебе. Все хорошо. Я вернулась.

Затем появилась рука и нажала кнопку в лифте, чтобы двери не закрылись. Пенн наклонился к нам, выглядя совершенно растрепанным. Его темные волосы выглядели так, словно он зарывался в них пальцами ни один раз. Вдоль его подбородка появилась щетина. И он был без своего обычного костюма, босиком в черных спортивных штанах и футболке. Каким-то образом он все еще выглядел горячим, как грех.

– Ты пришла, чтобы похитить мою собаку? – растягивая слова, спросил он.

– Подумываю об этом. Он явно любит меня больше, чем ты.

– На самом деле он двуличный. Он отдает свою любовь очень быстро любому.

– Не слушай его, – сказала я Тотлу. – Твоя любовь – самая лучшая. Безусловная. Ты ведь никогда не разобьешь мне сердце, правда?

Тотл завилял хвостом и лизнул меня от подбородка до лба.

Я рассмеялась и вытерла лицо.

– Именно об этом я и говорю.

– Ты войдешь или просто посидишь в лифте?

– Наверное, войду.…

Я встала со своего места, подхватив Тотла на руки, и вошла в апартаменты Пенна. Все выглядело точно так, как я помнила. Небольшой беспорядок от его работы, загромождающей пространство. Его потертый кожаный блокнот лежал раскрытым на столе. Рядом – стакан с бурбоном. Из динамиков доносилась инди-музыка. И, конечно, характерная черта Пенна – пел неизвестный исполнитель. Его квартира выглядела, так же как и год назад, даже запах остался тем же.

Пенн подошел к столу и собрал свои бумаги в некое подобие стопки. Он резко захлопнул блокнот. Все его философские размышления были от меня закрыты.

– Извини за беспорядок.

– Это не беспорядок, – сказала я ему.

Он пожал плечами, обойдя диван, направился на кухню. Я поцеловала Тотла в макушку и положила его на одеяло. Он свернулся в клубок и плюхнулся на одеяло.

– Что это за песня? Мне нравится.

Бокалы звякнули друг о друга.

– «Не закончено» Коула Мэсси.

– Хорошая.

– Да. Грустная. Весь плейлист такой.

Он снова обошел вокруг кухонного островка, держа в руках два стакана.

– Вот. – И протянул мне один. – Похоже, тебе это не помешает.

Я взяла стакан в руки, но просто смотрела на него, не делая глотка. Мне нужно было что-то сказать. Что-то объяснить, почему я пришла и что случилось. Но я не знала с чего начать, и не знала, что я ожидала получить, придя к нему.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – спросил он после того, как молчание стало тонким, как бумага.

– Что я пришла? – Спросила я. – Скорее всего, нет.

Он задумчиво кивнул.

– Зачем?

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – Я подняла голову, чтобы оценить его слова.

Он не выглядел так, будто хотел меня прогнать, но он отступил назад в относительную безопасность кухни.

– Нет.

Это слово повисло между нами. Объяснений не требовалось.

– Мне казалось, ты ясно выразилась в клубе. Поэтому удивлен, обнаружив тебя в своей квартире.

Я откинула голову на спинку дивана и уставилась в потолок.

– Я на самом деле не знаю, что я здесь делаю. Я просто шла, не хотела возвращаться домой. А потом увидела, что у тебя горит свет. И... не знаю.

Он подождал, пока я продолжу, но я не стала уточнять.

– Со мной ты чувствуешь себя в безопасности, – произнес он. Это было утверждение, не вопрос.

Несмотря на все дерьмо, что он проделал со мной. И как сильно я на него злилась за это дурацкое пари. И год молчания. И... список можно было продолжить. Независимо от того, через что мы прошли, я чувствовала, что это было самое безопасное место. Что он не прогонит меня и не оттолкнет. Я не могла сказать, говорило ли это о том, что я чувствовала к нему, что могла злиться на него до чертиков, но все равно с ним ощущала себя в безопасности. Мне казалось, что я ему не доверяю, и все же... Я ему доверяла. Это иррационально, и сейчас у меня голова была забита другим, чтобы как следует обдумать эту мысль.

– Да, – прошептала я.

Пенн вернулся в гостиную и сел в кресло напротив меня. Он выглядел более расслабленным. Хрустальный бокал в руке, свисающей с подлокотника. Нога уютно, устроившаяся на колене. Его взгляд остановился на мне. Оценивающий.

– Что? – Спросила я.

– Ты выглядишь... как ты та.

Я вопросительно посмотрела на него.

– А обычно как я выгляжу?

– Не так, последнее время я видел тебя только в дизайнерских платьях и на каблуках. Это, – он указал на мои клеши, волнистый топ и мокасины, – та Натали, которую я знал.

– Да, но у меня сегодня не было большой вечеринки. Одежда семидесятых вернулась.

– Она тебе очень идет.

Я взмахнула на него рукой.

– Ты тоже в спортивных брюках.

– Ага.

– Не в костюме, – заметила я.

– Я дома, работаю.

– Над чем? – Спросила я. Готова была говорить о чем угодно, лишь бы отсрочить свое объяснение, зачем я завалилась к нему, как снег на голову.

– Правки книги. Завершающая стадия перед тиражом. Ничего не могу поделать, но вылизываю аргументы.

– Мне знакомо это чувство, – пробормотала я. – Когда будет релиз?

– Где-нибудь в следующем году. Академические книги выходят в другой временной шкале, чем обычные.

Я кивнула и сделала глоток. Это был какой-то бурбон – ядреный и вкусный. Странно было сидеть у него в квартире. И так легко разговаривать с Пенном. У нас было так много общих интересов. И мы провели так много долгих часов вместе в доме в Хэмптоне, что находиться здесь казалось совершенно нормальным.

– Почему с тобой так легко разговаривать? – Задумчиво произнесла я.

– И какой ответ ты хочешь услышать? – осторожно спросил он.

Я пожала плечами.

– Сама знаю почему. Но можно было подумать, что возникнет неловкость.

– Ее никогда не было. Даже в Париже. Мы обнажали наши души в ту ночь, ни разу не испытывая неловкости.

– Да, что за странная ночь.

– Не этим бы словом я ее охарактеризовал.

Мои глаза метнулись к нему, и я почувствовала жар через всю комнату.

– Нет... скорее всего нет.

Между нами снова возникло напряжение. И я снова принялась гладить Тотла. Этот разговор был простым отвлечением от того, что привело меня к нему. Но у меня не было сил рассказывать ему, что случилось.

– В клубе ты сказала, что пишешь книгу под своим именем, – сказал он, меняя тему. – Что это значит?

– О, я работаю над своим романом. Он называется «Спорный вопрос». Отчасти вдохновленный глубокой любовью моих родителей, несмотря на то, что они полные противоположности. Идея – любовь нелегкая штука, когда встречаются двое из разных миров, читатель через взгляды и мнения всех близких, следит за ситуацией.

– Хм, – тихо произнес он. – Любовь побеждает, несмотря на внешние влияния и их различие мира.

– Да, – пробормотала я. – Звучит немного нереалистично, не так ли?

Он выгнул бровь, ожидая, что я продолжу.

Я вздохнула, плюхнулась рядом с Тотлом.

– Отец Льюиса назвал меня золото искательницей и предложил денег, чтобы я убралась подальше от его сына.

Пенн вздохнул.

– Его отец проделывал такое и раньше.

– Да, я знаю. Но его предложение не делает его менее унизительным.

– Не делает, – согласился он. – Особенно учитывая твой опыт общения с моей матерью.

– Да. Но твои слова не помогают. Но... это Льюис. Он... черт. – Я не знала, почему не могу этого сказать. Мне казалось, что я доказываю, что Пенн был прав, осознав поступок Льюиса.

– Ты можешь поговорить со мной, Натали. Уверен, то, что делал Льюис, я слышал и похуже.

Я снова села, сделав глубокий вдох, а затем выдохнула.

– Когда мою книгу выставили на аукцион, ее купило издательство «Уоррен» за семизначную сумму. Оно было не первое издательство, желающее купить, я подумала, что это моя заслуга.

– Но? – вставил он.

– Но Льюис вмешался и поднял цену, чтобы я получила больше денег.

– И теперь ты чувствуешь, что твоей заслуги здесь нет? Будто роман напечатали, потому что он его купил, а не потому, что твой роман хорош.

– Вот именно! – Рявкнула я. – Такое ощущение, что успех книги был вызван Уорреном, который надавил на нужные кнопки.