Текст книги "Вопрос любви"
Автор книги: Изабел Уолф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Я повернулась к первой камере.
– Давайте посмотрим на результаты. На четвертом месте Джим, у которого 512 фунтов, на третьем – Кристина с 1024 фунтами. Даг находится на втором месте, заработав 2048 фунтов. Но абсолютный победитель этой недели Люк Норт, у него 8192 фунта! – Зрители громко зааплодировали, и он улыбнулся. – Но это еще не конец, – добавила я, – потому что пришло время «Перемены мест», Вопрос в том, Люк… хотите ли вы? – Я повернулась к аудитории: – Как вы считаете, стоит Люку соглашаться на «Перемену мест»? Если он это сделает, то рискует потерять 4000 фунтов. С другой стороны, он может выиграть еще 8000. Теперь, пожалуйста, проголосуйте. – Зрители принялись нажимать кнопки на панелях, которыми были оборудованы спинки передних кресел, а результат отобразился на большом плазменном экране. – Шестьдесят восемь зрителей думают, что он должен согласиться, – озвучила я, – сто десять считают, что ему лучше остаться при своем выигрыше. – Я повернулась к Люку: – Аудитория определенно считает, что вы должны доделать дело, Люк. А вы сами что скажете?
– Я хочу поменяться местами.
– Вы уверены?
– Да, – сказал он с улыбкой. – Я вполне уверен.
– Хорошо. – Я повернулась к камере. – Если я не смогу ответить на вопрос Люка – и уложиться в пять секунд, – то его призовой фонд удвоится. Если смогу, то он сократится в два раза. Но я могу заверить вас всех – и тех, кто дома, и сидящих в студии, – что я никоим образом не могу узнать заранее, о чем он будет меня спрашивать. Что ж, Люк. Поехали.
Он вытащил из кармана бумажку. Я молилась, чтобы он не придумал какой-нибудь вопрос из области поп-музыки – это не самая сильная моя сторона – или футбола. Я сосредоточилась.
– Так… – начал он. Послышалась барабанная дробь. – Вот что я хотел спросить… – Он помолчал, потом покашлял, чтобы увлажнить горло. – Гхм… – Нервно провел пальцем под воротником. – Хорошо… Вот. Мой вопрос… – Он посмотрел на меня. – Мой вопрос… это… хм… – Что же с ним творится? – Не хотите поужинать со мной как-нибудь?
Аудитория ошеломленно молчала, кто-то нервно хихикнул.
– Какого черта – что за детский сад? – воскликнула Сара.
Теперь большинство зрителей смеялись, и Люк тоже.
– Согласитесь ли вы поужинать со мной, Лора? – повторил он. – Таков мой вопрос.
Но я не успела ответить, потому что в этот момент Том крикнул:
– Снято!
Глава вторая
– Теперь понятно, почему ему так не терпелось встретиться с тобой, – сказала Мэриан, снимая грим. Я смотрела на ее отражение в зеркале и на то, как она стирает тональный крем долгими уверенными мазками. – Ты, наверное, в шоке.
– Это мягко сказано. – Я взглянула на свои руки. Они до сих пор дрожали. – Мне было достаточно больно видеть его и без… этого выкидона.
– Он, должно быть, неплохо зажигал, когда вы были вместе, а?
– Да. Да, неплохо. Он был… веселый.
– Он шикарный, – не унималась она, отрывая еще кусочек ваты. Я медленно вдохнула через нос, чтобы немного прийти в себя.
– Да. – И умный, харизматичный, забавный, где-то даже эксцентричный, немного кокетливый и… невыразимо сексуальный.
– А он сильно изменился? – «Совсем не изменился». – В смысле внешне? – добавила она.
– Нет. Даже стал еще привлекательнее.
– Но как вы неожиданно встретились – да еще и вот так! – И тут я наконец нашла список участников. Я быстро пробежалась по характеристике Люка. «Люк Норт, 36 лет, учился истории искусств в Кембридже, затем несколько лет работал в «Кристис». Последние три года владелец галереи современного искусства Норта. Живет в Ноттинг-Хилле». Я перечитала еще раз. И еще. И еще. Потом еще один раз. – Серьезно было?
– Что?
– Ваши с ним отношения – они были серьезные? Да ладно. – Она улыбнулась. – Можешь не рассказывать. Просто я не перестаю удивляться, что же такое могло произойти.
– Я не возражаю, – ответила я. Я разволновалась и была не прочь поговорить, а Мэриан – послушать. – Все было серьезно, – начала я. – Я изучала классическую литературу, а он занимался историей искусств. Мы много спорили, а на самом деле только тешились, как говорится. Это было стремительно, страстно, потрясающе… это было… пылко… это было… – Я тяжело вздохнула. – Самое счастливое время моей жизни.
– А что случилось? – вежливо спросила она. – Ты решила, что слишком молода, чтобы осесть с ним?
– Нет. Нет, дело не в этом. После окончания учебы мы собирались снимать квартиру в Лондоне. Даже нашли подходящий вариант, но потом… – Мне было стыдно рассказывать Мэриан всю позорную подноготную. – Все просто пошло… под откос. – Повисла пауза. Мэриан положила руку мне на плечо. – В общем, – взглянула я на свое тридцатичетырехлетнее лицо с намечающимися морщинами, – что было, то прошло и быльем поросло. – Я поднялась, сняла покрывало. – Наверное, буду продвигаться в сторону афтерпати.
– Ну, удачи. Я, может, тоже появлюсь.
На лифте я поднялась на последний этаж. Сердце бешено билось, меня тревожили противоречивые чувства. С одной стороны, я чувствовала уныние, потому что Люк неожиданно возникал в моей жизни, флиртовал со мной, причиняя мне расстройство, но с другой – в то же время я чувствовала… радость. Теперь, когда я шла по коридору, до меня доносились громкие звуки суматохи, царящей в офисе для приема гостей. Оказавшись перед дверью, я на мгновение замешкалась, а потом решительно шагнула вперед. В воздухе пахло бутербродами, кофе и дешевым белым вином – обычная стремная кормежка после шоу. Большинство членов съемочной группы уже были здесь, болтая с участниками, а завидев меня, кое-кто даже деланно улыбнулся. Пока шла в глубь комнаты, я слышала, как Дилан объяснял Кристине, что шоу выйдет в марте, а Джим и Даг справа от меня затеяли какую-то неформальную викторину между собой.
– У носорогов – не «стадо», – говорил Джим. – Это «стая».
– Ты уверен? – спросил Даг.
– Конечно. Я разбираюсь в собирательных существительных. Это как у гиппопотамов.
– А я думал, у гиппопотамов – «группа».
– Можно сказать «группа», но «стая» – лучше.
– А у жирафов тогда?
– Это легко – «башня»[19]19
Стадо жирафов имеет в английском языке именно такое значение.
[Закрыть].
А в углу, у окна разговаривал с Сарой – и выглядел как бог, при одном взгляде на которого я даже по прошествии двенадцати лет теряла разум и испытывала необъяснимую ревность, – он, Люк. Неожиданно он заметил меня и махнул рукой. А потом, с характерной для него наглостью, кивком подозвал меня к себе. Если бы там не было Сары, я бы проигнорировала этот жест. Я настроилась держаться спокойно и отстраненно.
– Привет, Лора. – Он улыбнулся. Как и говорила Мэриан – такие глаза! Обрамленные пушистыми темными ресницами насыщенного коричневого оттенка табака, шелковистые, с отливом золота и топаза. Я никогда не думала, что увижу его снова, не говоря уж о том, что буду стоять так близко. Время от времени я встречала мужчин, чем-то напоминавших его, и не могла оторвать глаз, понимая, что мне его не хватает.
– Привет, Люк, – отозвалась я.
– Прости. Я, наверное, смутил тебя.
– Да, – призналась я. – Смутил. Впрочем, подозреваю, ты именно этого и добивался.
– Вообще-то нет. – Он кивнул в сторону Тома. – Твой начальник, похоже, слегка разозлился.
– Наверное, подумал, что ты хочешь сорвать съемку.
– Я не хотел. Я только… – Он пожал плечами. – Решил развлечься.
– В любом случае следующий дубль удался, – дипломатично сказала Сара. – Так что давайте не будем об этом беспокоиться. – Мы пересняли конец, где Люк решил не меняться ролями.
Он взял с подноса пирожок с сосиской.
– Но мне сказали, что я мог задать любой вопрос.
– Из области науки, – поправила его я.
– Все равно шоу получилось первоклассное, – вмешалась Сара. – Ты отлично справился, Люк, и ничего страшного не случилось. Что ж, оставлю вас… наедине, – тактично добавила она. – Вам, наверное, нужно кое-что наверстать.
Когда Сара ушла, Люк снова улыбнулся мне с выражением легкого удивления на лице от моего ледяного спокойствия, на которое натолкнулся. А чего он ожидал? Почему я должна быть приветливой и сиять как начищенный самовар, когда он своим появлением привел меня в смятение, не говоря уж о том, что причинил мне боль двенадцать лет назад?
– Можно задать один вопрос? – поинтересовалась я.
– Конечно. – Он взял еще один пирожок. – Ведь теперь это твоя работа – задавать вопросы. Боже, я голоден как волк – не обедал сегодня.
– Ты специально это сделал?
– Нет. Я хотел спросить что-то абсолютно невинное, – он убрал крошки с губ, – просто внезапно меня охватило желание вместо этого пригласить тебя на обед.
– Ясно. Значит, это был «каприз – импульсивное изменение мнения»?
Он улыбнулся:
– Наверное.
– А почему ты засмеялся, когда я спросила о каприновой кислоте?
Он закатил глаза:
– Очень долго объяснять – расскажу за обедом. Ты, надеюсь, все-таки согласишься. Мы же столько не виделись. – Он снова улыбнулся, и в тот момент я, несмотря на свое замешательство, вдруг поняла, что все эти годы он испытывал то же чувство, которое некогда заставил пережить меня. – Ну как? – Меня тянуло уткнуться ему в плечо. Я сопротивлялась искушению провести рукой по его ягодицам… – Ну так как? – повторил он.
– Я и не… знаю…
– Разыгрываешь недотрогу, Лора?
– Да нет… – Я вдруг стряхнула с себя все грезы. – Послушай, Люк, как у тебя все просто. Ты так… неожиданно врываешься в мою жизнь и думаешь, что я с бухты-барахты соглашусь отобедать с тобой, когда мы не разговаривали с девяносто третьего года, скажи на милость?
– Нет. Но я не виноват.
– Виноват! – Я осеклась, поняв, что на нас смотрят. – Виноват.
– Это неправда. Ты не отвечала ни на мои звонки, ни на мои письма. Ты убрала все следы, которые я оставил в твоей жизни, будто меня никогда не существовало.
– И кто может меня обвинить? – резонно осведомилась я. – Учитывая обстоятельства? – Воцарилась тишина.
– Как в старые времена, – констатировал он. Я вдруг поняла, что он прав. Мы провели в обществе друг друга две минуты – и уже устроили стриптиз эмоций. Я попыталась вернуть разговор на нейтральную почву.
– Тогда что за безобидный вопрос ты хотел мне задать?
– О… Ну я все хорошенько взвесил. Перво-наперво, я не хотел спрашивать тебя о том, чего ты не знаешь, чтобы тебе не пришлось краснеть на глазах у миллионов зрителей.
– Как предусмотрительно!
– Поэтому я решил задать тебе такой вопрос, с ответом на который ты бы справилась.
– А именно?
– Сколько ударов в день совершает человеческое сердце?
Я с недоумением уставилась на него:
– Похоже на классический пример из твоей коллекции бесполезных сведений.
– Так и есть. Но, как я помню, ты восхитительно владеешь умственной эквилибристикой, так что у тебя не возникло бы проблем с ответом на этот вопрос.
– Только мне не хватило бы пяти секунд, поэтому ты вполне мог удвоить свои деньги, Люк.
– Подумаешь. – Он пожал плечами. – Восемь штук меня бы устроили.
– Для чего они тебе? То есть зачем вообще тебе понадобилось участие в викторине?
– А ты правда хочешь знать?
– Еще как. Я, мягко говоря, очень удивилась, увидев тебя.
– Ладно. Меня подбили двое друзей. Я все жаловался, что мне нужна пара штук, чтобы пойти учиться в художественную школу – я всегда хотел поступить туда, помнишь?
– Да. Конечно.
– А в художественной школе «Слейд» я пишу диплом. Но у меня очень мало денег по разным причинам, которыми я сейчас не хочу тебя загружать, вот они и предложили, чтобы я попытал счастья на «Что бы вы думали?!». Но я был в шоке, когда узнал, кто ведет программу, и наотрез отказался. Но чем больше думал об этом, тем больше понимал, что меня тянет увидеться с тобой снова – особенно когда я узнал, что твой офис находится неподалеку от моего дома.
– Тогда почему ты мне просто не написал туда?
– Думал, что ты не станешь отвечать. Ты бы и не ответила, правда?
– Ну… не знаю… наверное… нет.
– Вот именно. Поэтому я решил, что просто поучаствую в шоу. Честно говоря, я думал, что ты обо всем знала заранее.
– Должна была, только не прочла вовремя список участников.
Он взглянул на часы.
– Обалдеть! Пора бежать – надо забрать Джессику. – Джессику? – Мою девочку, – гордо пояснил он. Я почувствовала себя так, словно меня ударили пыльным мешком, и весь мой задор пошел прахом. – Обожаю ее больше всего на свете.
– Понятно.
– Она такая красивая. У нее большие васильковые глаза…
– Как интересно… Мне надо поговорить с другими участниками.
– А улыбка – просто фантастическая.
– Надо же. – Я протянула руку: – Было приятно снова увидеться, Люк. – Я продемонстрировала ему вялую улыбку, а потом отвернулась.
– Хочешь, покажу фото?
– Что? Нет, не особенно, но раз ты настаиваешь…
– Постой… вот… – Он вынул маленькую кожаную рамку и вручил ее мне. С фото мне беззубо улыбался маленький ангелочек.
– Это твоя дочь? – Он энергично кивнул. Меня накрыла волна облегчения, которая сменилась ошеломлением. – А я не знала, что у тебя ребенок.
– Разве?
Я пожала плечами:
– Я понятия не имела о том, что происходит в твоей жизни. – Я не стала говорить, что и не стремилась узнавать. Раздружилась с общими друзьями, потому что они постоянно напоминали о нем. Я снова взглянула на фото. – Она красавица. Очень красивая девочка.
– Да, это очевидно – но спасибо.
– Ей сколько – пять?
– Только что исполнилось шесть.
– Так ты женился и все такое, да?
– Да.
– Ясно. – Ничего не поделаешь.
– В общем… – Он выудил из кармана ключи и звякнул ими. – Я лучше пойду – сегодня моя очередь забирать ее из сада. Так что… обедать ты со мной не хочешь. – Он пожал плечами. – Ладно…
– Я вообще-то так не говорила, Люк.
– Но ты и не сказала, что согласна. – Он взял свой шарф. – Так ты передумала или как?
– Как я могла передумать, если еще даже не определилась? Ты такой жуткий… манипулятор.
Он улыбнулся!
– Да нет, я просто непосредственный. И я приглашаю тебя на обед – как насчет пятницы? Теперь извини, я спешу, так что если ты не ответишь, твое молчание я восприму как согласие. Заеду за тобой в восемь?
– Но…
– Но что? – Он посмотрел на меня, а потом хлопнул себя по лбу: – Ну конечно, адреса я твоего не знаю! Вот дурак. Говори адрес.
– Нет, Люк, я не это имела в виду. Я имела в виду – как насчет твоей жены? – Мое сердце колотилось так громко, что мне казалось, будто он его слышит. – Ты сказал, что женился, – твоя жена разве не будет против? По-моему, должна.
Он покачал головой:
– Я ей не скажу.
– А. Ну, такой расклад меня не устраивает.
Он закатил глаза:
– Да хватит ломаться, Лора. Я не скажу ей по одной простой причине – не обязан. Мы разошлись.
– Господи! – воскликнула я. Душа моя запела. Даже не запела – заплясала, закрутилась и завертелась. – Мне так жаль. Давно?
– В прошлом году, в мае… Лора, мне надо бежать. Ну, какой ответ? – Он накинул пальто.
– Ну… – И тут впервые за все время я позволила себе улыбнуться: – Ответ… сто тысяч раз. Человеческое сердце совершает сто тысяч ударов в день, не так ли?
– Точно. – Он чмокнул меня в щеку. – А иногда и больше.
Говорят, первое впечатление самое глубокое, – и правильно. После встречи с Люком мир предстал передо мной в новом свете. Все, что казалось знакомым, теперь выглядело неизвестным. Будто призма, через которую я воспринимала мир раньше, стала другой. Когда тем вечером я открыла дверь, мне показалось, что прошлое объемлет настоящее, и я не узнала свою квартиру. Я отправилась прямиком к своему столу и вытащила резную деревянную коробку, содержимое которой было слишком личным, чтобы выставлять его на всеобщее обозрение. Там лежало черно-белое фото моих родителей в момент поцелуя, перевязанная лентой прядь бабушкиных волос, венчальное и обручальное кольца в бархатных коробочках, а в самом низу – рисунок Люка, сделанный для меня. Все другие я сожгла – он нарисовал несколько десятков, – но, непонятно почему, не смогла избавиться от этого. Он нарисовал меня спящую одним субботним утром по прошествии первого месяца совместной жизни, когда наши отношения еще были возвышенными и крепкими. Теперь, оглядываясь на себя, запечатленную такой молодой, обнаженной, изображенную синими пастельными линиями, чуть приглушенными тенями, я думала о том, насколько иной могла бы быть моя жизнь.
Я налила бокал вина, сделала два больших глотка для успокоения нервов, затем легла на диван, закрыла глаза и предалась раздумьям о Люке, позволяя всем тем воспоминаниям, которые я отталкивала от себя так долго, вернуться ко мне на ностальгической волне…
Бум! Бум! Я открыла глаза. «Господи». Бум! Бум! Я взглянула на потолок. «Только не это». Моя новая соседка сверху – медиум, и ее сеансы действуют на нервы. Бум! БУМ! БУМ! Я закатила глаза, представляя себе, как шторы со свистом рассекают воздух, лопаются лампочки, а мебель летает по комнате. Я с ней еще не встречалась, видела только краешком глаза, когда она въезжала – брюнетка не первой свежести, такая вся из себя. Я знаю, чем она занимается, потому что последние несколько месяцев люди по ошибке звонят мне по домофону с вопросом, не я ли «экстрасенс-телепат». Бум! Бу-бум! Судя по письмам, которые ей приходят, зовут ее Синтия дель Мар. БУМ! БУМ!!! Я увидела, что ее кошка сидит на пожарной лестнице.
Бум!! Бум!!! «Э-э-э-э-э-э-э!!!» Это уже слишком. Почему она не может проявить хоть немного благоразумия или прекращать свое ремесло в подобающее время? Я бросила взгляд на часы. Одна минута восьмого – время включать телевизор; к счастью, он заглушит шум.
– Положите руку на сигнальные кнопки, – зычно воззвал диктор, – потому что пришло время лучшего шоу на «Четвертом канале» «Что бы вы думали?!»! – Появились открывающие титры. Вот и я: прошу четверых участников – двух мужчин и двух женщин – представиться. Этот выпуск мы записывали в начале января.
– Меня зовут Питер Уоттс, я госслужащий.
– Я Сью Джонс, работаю в ИТ.
– Джефф Корниш, занимаюсь оптовой торговлей птицей.
– Меня зовут Кейт Карр, я библиотекарь.
– Начнем. Первый вопрос…
Мне стало грустно смотреть одной, но больше смотреть было не с кем. Родители живут в Йоркшире, Хоуп и Майк уехали, а обращаться к Фелисити не хотелось, потому что мы уже виделись намедни. Было бы неплохо посмотреть программу вместе с Томом, но он, очевидно, занят. Создавалось впечатление, что он с кем-то встречается. Когда мы перешли к третьему или четвертому вопросу, сверху послышалось: «О-оо-ООО!» Бум!! Бум!!
Соседство с медиумом могло бы вызвать тревогу у кого угодно, но только не у меня, потому что я не верю в паранормальные способности – я рационалист и доверяю исключительно фактам. Но несмотря на то что такие вещи меня не пугают, шум все же раздражает. А Джефф-оптовый-торговец-птицей неправильно ответил на вопрос о Ноэле Кауарде (речь шла о «Неугомонном духе», а не о «Сенной лихорадке»[20]20
Фильмы с участием английского актера и драматурга Ноэля Кауарда.
[Закрыть]), когда за дверью послышался шум стремительно приближающихся шагов, а затем раздался настойчивый стук в дверь.
– Э-ээй! – услышала я приятный, но слегка визгливый, хриповатый голос. – Там есть кто-нибудь? Есть там кто-нибууудь? – Я поспешно поднялась на ноги.
– Вы же медиум, – пробормотала я себе под нос. – Могли бы знать наверняка. – Я открыла дверь. Передо мной стояла Синтия и выглядела расстроенной.
– Я ужасно извиняюсь, – тяжело дыша, произнесла она и обеими руками ухватилась за верхний наличник двери. – У меня проблема.
– Слушаю? – сказала я с удивлением, вдыхая аромат ее «знаний». У меня на запахи примерно такая же память, как на факты.
– Меня зовут Синтия. – Она протянула мне мастерски наманикюренную руку, увешанную драгоценностями. – Я понимаю, мы как следует не знакомы, но я надеялась, может быть, вы сможете мне помочь.
– Конечно. Чем смогу. Что случилось?
– Мой треклятый телевизор снова сломался. Обычно он реагирует на рукоприкладство, но сегодня вот взбрыкнул. – Ага. Теперь мне стала ясна природа звуков. Но что, по ее мнению, я должна была сделать? Сама пнуть его? Вызвать «Рейдио ренталз»[21]21
Одна из старейших в Англии фирм по прокату телевизоров.
[Закрыть]? – А тут это новое шоу – которое я до смерти хочу посмотреть!
– Понятно.
– Стоящее зрелище.
– Гм-м…
– Вот я и подумала: не будете ли вы против, чтобы я посмотрела его у вас?
Ого!
– Ну…
– Я жутко извиняюсь, – проникновенно произнесла она. – Я понимаю, что это ужасное затруднение. – «А почему бы и нет?» – подумала я. После встречи с Люком я уже ощутила широту своей души и склонность к какому-нибудь широкому жесту.
– Это… ничего. Я не возражаю. Я и сама его смотрю, если честно.
Она прижала руки к груди, и нити ее больших жемчужин брякнули.
– О, как мило с вашей стороны! Вы понимаете – я просто обожаю викторины, – объяснила она, протискиваясь мимо меня в квартиру и устраиваясь на диване. – Я их всегда смотрю. И честно говоря, неплохо отвечаю на вопросы. О-о, это открытая бутылка? А можно бокальчик?
Я бы не возражала против присутствия Синтии – и даже скорости, с которой она поглощала мое мерло, – если бы не ее безостановочные комментарии по ходу шоу. Она сидела, не отрывая взгляда от экрана. Не хватало только поп-корна – думаю, она с большой радостью принялась бы за него.
– Какая у него отвратительная рубашка… А ей надо серьезно заняться зубами… Это кратер Нгоронгоро, дурья башка! Нгоронгоро!.. Ведущая слегка странно выглядит, вам не кажется?.. Нет-нет, не обезьянник, чертов неуч, – там держат пчел! – Временами ее раздражение было так велико, что она едва не вскакивала на ноги. Иногда заговорщически улыбалась мне и снова возвращалась к экрану. – Нет, не «Титаник» – вот идиот! – «Лузитания»! Сколько активов в «Монополии»? Сорок! А, двадцать? Гм… – Время от времени она подгоняла игроков, словно была ведущей: – Ну же… Ну давай… – Потом настало время «Перемены мест». – Боже мой! – воскликнула Синтия. – Он собирается задавать вопрос ей! Вот так история! Спорю, Энн Робинсон такое не пришлось бы по вкусу.
Мы наблюдали, как победивший игрок, Джефф, оптовый торговец птицей, с ехидной улыбкой задает мне вопрос, уверенный в том, что я не могу знать ответ: «Что такое quadrimum?»
– Quadrimum? – повторила Синтия с выражением первозданного ужаса на лице. – Я даже понятия не имею. Бедняжка, она ни за что не ответит – какой позор! Не могу это смотреть. – Она закрыла лицо руками. Мы слышали, как тикают часы на сцене, отсчитывая пять секунд. – Quardimum? – тихо повторила Синтия откуда-то из-под длинных пальцев. – Люто. Просто люто.
– Это самое лучшее или старое вино, – услышали мы с Синтией мой ответ. – Оно должно иметь как минимум четырехлетнюю выдержку.
– Это… правильно, – проговорил Джефф с выражением, в котором сочетались ужас, удивление и незамаскированное разочарование – ведь он только что потерял две тысячи.
– Вот это да! – воскликнула Синтия. Она посмотрела на меня, и глаза у нее были размером с блюдце. – Поразительно, какие вещи она знает!
– Это не трудно. Это слово есть в любом справочнике трудных слов – я заставляю себя прочитывать ежедневно по пять, хотя, конечно, изучение классической литературы сыграло тут не последнюю роль. Это слово фигурирует в поэме Горация. – Я взяла на заметку, что надо бы снова перечитать ее. Взглянула на полки – книга должна стоять где-то там.
– При всем при этом все равно потрясающе, то есть… – Она снова посмотрела на меня, и теперь выражение ее лица изменилось. – То есть… – Теперь она неприкрыто вытаращилась на меня, а потом повернулась к экрану. – Это вы… – с придыханием произнесла она. – Я… не заметила… Я… не… поняла… – Она прижала ладонь ко рту. – Но это ведь вы, правда? – Я кивнула. – Ну конечно – вас же зовут Лора. – Она снова взглянула на экран. – И ее тоже.
– Так и есть.
Выражение застывшего ужаса у Синтии внезапно сменилось просветлением, как будто она поняла, какие возможности дает эта ситуация.
– Ну… это здорово. У меня соседка – знаменитость. Самая настоящая телеведущая! – радостно заключила она. – А теперь расскажите мне, как вы там оказались. – Пока шли завершающие титры, я вкратце объяснила ей, как получила такую работу. – Ну, на вас теперь свалится слава.
– Я ее не искала. – Я припомнила Ника. – Слава мне совершенно не нужна. А вам? Вы ведь… медиум, не так ли? – Я налила ей еще вина. – Спирит?
– О нет. – Ее шокировало мое предположение. – Я не смогла бы видеть мертвых и ни за что не согласилась бы быть их проводником. Слишком жутко, – добавила она с содроганием. – Я когда-то занималась медиумистикой, но все закончилось неприятной историей с выбросом эктоплазмы.
– А чем же вы тогда занимаетесь? – спросила я, наливая себе бокал до краев.
– Я экстрасенс. У меня есть дар ясновидения, и с его помощью я даю людям советы, помогаю достичь целей. Я могу помочь с чем угодно – преодолеть кризис в браке, разрешить профессиональные проблемы, семейные затруднения, даже нахожу пропавших животных. Некоторые воспринимают меня как духовного руководителя, а другие – как ангела-хранителя.
– Ого… – Мне это показалось полнейшим вздором, но я попыталась изобразить что-нибудь приятное. – Звучит захватывающе.
– Так и есть, хотя, если честно… – Она от волнения наморщила лоб. – Мне не хватает клиентов. Меня это немного тревожит. Ведь это так трудно – зарабатывать себе на жизнь, – разочарованно высказалась она.
– Ну… я привыкла.
– Если вы знаете кого-то, кому понадобится ясновидящая…
– О! Конечно, конечно. А вы поместили объявление в местную газету?
– Да, у меня даже есть сайт, но проблема в том, что в Лондоне слишком много ясновидящих. Рынок переполнен… о, привет, Ханс! – Ее кот пролез через приоткрытую дверь и теперь терся о ее лодыжки, урча, словно маленький «феррари». – Вы ничего не имеете против кошек? – поинтересовалась она, когда кот прыгнул ей на колени.
– Нет. Я люблю их.
– Она очень милая.
– В самом деле. Грм… почему вы называете ее Хансом, если она женского пола?
– Потому что обнаружила ее у своей квартиры в Ханс-плейс.
– Ханс-плейс в Найтсбридже? – осведомилась я. Она кивнула. – Хорошее место.
– О, без сомнения, – с досадой проговорила она. – Божественное.
– А что же привело вас сюда? – спросила я. – Лэдброук-гроув немножко… другой.
– Я знаю. Но… – Она вздохнула. – У меня изменились обстоятельства. Понимаете, квартира там мне не принадлежала. К большому сожалению. – Она разломила на половины хлебную палочку. – И вот когда та… договоренность… подошла к концу, я решила, что пришла пора обзаводиться собственной квартирой. А это место – все, что я смогла себе позволить, но тоже неплохая берлога.
– А как же вы стали заниматься… ясновидением?
– Ну, тут целая история… Вы правда хотите услышать? – Я не хотела, но кивнула из вежливости. Она откинулась на спинку дивана, покачивая вино в бокале, задумчиво глядя в никуда и начиная свое путешествие в страну воспоминаний. – Все произошло благодаря чайке, – начала она. – Чайке-ясновидящей, если быть точной. – Я с подозрением посмотрела на нее. – Она спасла мне жизнь.
– В самом деле?
– Без сомнения. Понимаете, в прошлом году в это время я была в большой-большой депрессии, достигнув… определенного поворотного пункта в жизни. Я отправилась к своей сестре в Дорсет и однажды вечером пошла прогуляться по скалам. И наверное, подошла слишком близко к краю, потому что поскользнулась и пролетела целых двадцать пять футов вниз. И вот лежу я там, на пляже, зажатая между двумя валунами, со сломанной ногой, испытываю жуткую боль и даже не могу пошевелиться – вот так. – Она вытянула руки по швам и прижала их к телу, чтобы продемонстрировать, в каком положении оказалась.
– Как плохо!
– Это было просто ужасно – не меньше, ведь я знала, что скоро начнется прилив. Я пыталась звать на помощь, но пляж был пуст, и вот, когда я лежала там, полагая, что пора готовиться к смерти, прилетела чайка и стала кружить надо мной. И не улетала. Тогда я в отчаянии воскликнула: «Ради Бога, лети, позови на помощь!» К моему огромному удивлению, она сразу улетела. – Синтия подалась вперед, ее большие серые глаза распахнулись до предела. – Но самое невероятное впереди. Позже я узнала, что она прилетела в дом к моей сестре и стала стучать клювом в окно кухни. Та отгоняла ее, но птица не хотела улетать – не унималась и продолжала стучать. Тогда сестра решила, что она, должно быть, хочет что-то сообщить. И пошла вслед за чайкой на улицу, а та полетела дальше, но по пути она все время оглядывалась, чтобы удостовериться, что сестра следует за ней, и тогда снова летела дальше. Когда чайка достигла скал и закружила над обрывом, сестра посмотрела вниз и увидела меня, лежавшую там, и вызвала пожарную команду. – Синтия снова откинулась на спину, потрясенно качая головой: – Разве не изумительная история? Как по-вашему?
– Пожалуй… да.
– И это правда. Вот… – Она спихнула кошку с колен, затем подняла подол своего довольно щеголеватого шелкового платья. Сквозь чулки я увидела огромный шрам над ее левым коленом, а на нем отметины от стежков, похожие на зубцы «молнии». – И я все думала: откуда эта чайка могла знать, что я попала в беду? И как она сообразила, каким образом привести помощь? Я пришла только к одному выводу…
– Какому?
– Что я каким-то образом смогла физически общаться с ней и так спасла свою жизнь. Таким образом, я поняла, что обладаю бесценным даром ясновидения – даром, который не стоит зарывать в землю. Вот так я и стала экстрасенсом, – завершила она свой рассказ. – Если хотите, могу прочесть вашу судьбу в качестве благодарности за такое добрососедское отношение. – Она положила свою руку на мое левое запястье. – Например, могу предсказать вам кое-что по электрическим вибрациям, которые создают ваши часы.
– Спасибо. – Я высвободила свою руку. – Но я в это не верю.
– Не верите? – Мой ответ ее изумил.
– Нет. – Ее удивление меня раздражало. – Еще я не верю в Санта-Клауса, в зубную фею, эльфов, привидения, зеленых человечков, лохнесское чудовище и, честно говоря, сомневаюсь в существовании Бога. Боюсь, что я верю только в то, что можно доказать. Меня вдохновляют факты, а не фантазии.
Синтия покачала головой:
– Но ведь есть многое на свете, друг Горацио, и так далее и так далее.
– Возможно, и так. Но я склонна верить, что явления имеют естественное, а не чудесное происхождение.
Она казалась разочарованной.
– Что ж. Дело ваше. Но вы уверены, что не хотите сеанс?
– Абсолютно. И вообще, – продолжила я, желая сменить тему, – а чем вы занимались до того, как стать экстрасенсом?
– Ну, я когда-то была… актрисой.
– Правда? А где вы снимались?
– О, всего в нескольких фильмах.
– Я могла их видеть?
– Знаете, это было так давно – в конце пятидесятых, но я была очень молода тогда, только окончила школу. – Из этого я поняла, что ей, должно быть, под шестьдесят, – выглядела же она по меньшей мере на десять лет моложе. – Я была молодой звездой «Рэнк чарм скул»[22]22
Английский сериал 50-х гг.
[Закрыть]. – Ага. Это объясняло, почему она копирует манеру голоса Фенеллы Филдинг[23]23
Английская актриса 50—60-х гг., известная своим характерным голосом с хрипотцой.
[Закрыть]. – Это были второсортные фильмы, зато так захватывали. Пять раз я терпела кораблекрушение, дважды меня похищали, четыре раза забирали инопланетяне и еще съедали заживо гигантские муравьи-убийцы. – Она тоскливо улыбнулась: – Ах какая была жизнь!
