Текст книги "Persona Non Grata"

Автор книги: Иван Максименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Все прошло нормально, да?

– Да, все нормально. Скоро буду, пока.

Петер бросил телефон на пассажирское сиденье и, ругая сквозь зубы привычные для этого отрезка дня пробки, включил радио, чтобы послушать сводку последних новостей.

«…Мы снова возвращаемся к самым свежим – в данном случае было бы уместно назвать их «горячими» – новостям дня… по последним сообщениям, пожар в здании, где раньше располагались архивы Минобороны, на улице «Кадетов», начавшийся ранним утром, уже полностью потушен. По официальным данным, пострадавших нет… среди основных пока остается версия умышленного поджога, но пожарные и полиция отказываются давать официальные комментарии…», – затрещал голос диктора, – «по официальным данным здание сейчас находится в ведении Центра по Борьбе с Терроризмом Главного Разведывательного Управления, который использует его для хранения собственных архивов. Объект не был оборудован камерами слежения, поэтому отсутствует запись момента непосредственного возгорания…»

Новость о пожаре промелькнула быстро и затерялась в общей массе остальных событий дня. Какой-нибудь случайный слушатель, наверное, пропустил бы ее мимо ушей, так как разные происшествия, связанные с огнем случались в городе регулярно, но к новостям, в которых хотя бы однократно упоминалась аббревиатура «ЦБТ», Петер всегда относился с особым вниманием.

«ЦБТ хранят свои архивы в каком-то старом здании, в котором нет ни единой камеры слежения, оно загорается в то время, когда вокруг нет свидетелей… прямо как по сценарию… интересно, а что там были за архивы? Может какие-то интересные документы, связанные с террористами? Хорошо бы разузнать…, думал про себя Петер, подъезжая к своей редакции».

Спустя несколько дней

– Как развивается борьба с террористами, Бертвольт? – было около девяти утра, Президент Одест стоял у приоткрытого окна в своем кабинете и щурился, разглядывая купающиеся в ярком солнечном свете здания напротив и мелкие фигурки людей, которые то и дело входили или выходили из них. В кабинет только что зашел Генпрокурор Бертвольт и, усевшись на стул перед рабочим столом Президента, начал листать свою записную книжку.

– Несколько дел уже переданы в суд. Задержанные участники террористической сети активно сотрудничают со следствием, и это дает результаты. Террористическое подполье почти полностью ликвидировано, поэтому уже можно говорить, что угроза терактов сведена до абсолютного минимума.

– То есть правоохранительные органы гарантируют, что повторения событий в Визне не будет? – Президент посмотрел на Бертвольта вопросительным взглядом, подсказывающим, какой именно ответ он ожидает услышать.

– Меня заверили, что подобное не повторится… – как-будто глотая большой и очень сухой кусок, ответил Генпрокурор.

– А что насчет этого террориста, который скрывается заграницей? МИД ведь тоже подключился к этому делу. Какой-либо сдвиг уже есть?

– Пока ООН не предпринимают никаких конкретных мер, слышим лишь общие формулировки. От властей этой балканской страны – Ж… Живицы, мы не можем добиться никакого сотрудничества. Мы посылали официальные запросы, но ответов не поступало.

– Интересно, что мне потом журналистам говорить? Мол, никто ничего не хочет предпринимать, этого террориста никто арестовать не может, поэтому будем сидеть и молиться, чтобы он не учинил какой-нибудь новый теракт! Нет, это никуда не годится, – пробормотал Президент, глухо постукивая каблуком по ковру.

– Мы продолжаем добиваться реакции от зарубежных служб, а также пытаемся через Интерпол объявить Саллеха Абдуллу в международный розыск. Мы послали все документы, сейчас в Интерполе их рассматривают…

– А сколько времени придется ждать, пока они их рассмотрят?

– К концу месяца они должны закончить, – ответил Генпрокурор.

– Ну ладно. Хотя мне не слишком верится, что Интерпол может как-то изменить ситуацию, но использовать эту возможность нужно. Вы все-таки продолжайте прощупывать почву, продумывать какие-то новые варианты действий. Если этим террористам позволить думать, что мы не можем с ними справиться, последствия будут еще страшнее. Нужно действовать жестко и оперативно, – Одест посмотрел на часы. – Ну ладно, Бертвольт, вы, значит, сразу докладывайте, если будет какое-то развитие. Пока все.

Президент проводил глазами Генерального прокурора, не сказав ни слова, с таким выражением лица, как будто он был директором школы, к которому отправили провинившегося ученика, затем уселся за стол и начал перелистывать документы, приготовленные его секретаршей.

Перелистав несколько страниц и записав на некоторых из них свои замечания, Одест вдруг отодвинул бумаги и, о чем-то всерьез задумавшись, потянулся к одному из служебных телефонов.

– Алло, Генрих, можно тебя на секунду?

– Да, Одест, слушаю, – ответил Генрих Месчек, министр обороны Имагинеры и, по совместительству, коллега Одеста по партии. Он был одним из немногих в политике, кто пользовался близким доверием Президента.

– После совещания в одиннадцать можешь задержаться минут на пять? Парой слов нужно перекинуться…

– Да… конечно.

– Хорошо, я только это хотел уточнить. До встречи.

– До встречи.

23

Полдень. На выходе из главного совещательного зала в Палате Президента

– Генрих, давай пройдем дальше, – распустив заседание и выйдя в тесный длинный коридор, Одест сразу направился к министру обороны, ждавшего у одного из больших окон с видом на площадь перед Палатой.

– Я тебя слушаю, Одест.

– Как ты знаешь, с террористами мы пока еще не смогли полностью разобраться. Дело в том, что их главарь находится заграницей, в бывшей Югоравии. Мы посылаем туда регулярно запросы, пытаемся по дипломатическим канал что-то сделать, но пока тщетно. Нас как-будто нарочно игнорируют, а общественность ждет результатов, ей не объяснишь, почему у нас связаны руки…

– Да… – кивнул Месчек.

– Вот. Пока этот террорист находится на свободе, мы не можем быть уверены, что на нашей территории не будет терактов. Поэтому я хочу с тобой посоветоваться.

– Я слушаю, – напрягся министр и машинально повертел головой, проверяя, не стоит ли кто-нибудь слишком близко к нему и не пытается ли подслушать его диалог с Президентом.

– Я думаю, что одной лишь дипломатией мы ничего не постигнем. Нам нужно подумать и над вариантом, как самим достать этого террориста, а не сидеть и ждать, что нам его кто-то подаст, как говорится, на блюдечке. То есть проработать и возможность конкретных оперативных действий. Он должен предстать перед имагинерским судом. Лично.

– В принципе это скорее профиль ГРУ. Ты с ними это не обсуждал?

– Ты ведь видишь, какой у них прокол вышел с террористами, и какой скандал затем разразился в прессе, хорошо хоть ничего более серьезного пока не произошло. Половина кадров там уже сменилась и, по-видимому, это еще не конец, – нахмурился Одест. – Вот почему я решил привлечь к этому военную разведку, а не ГРУ. Здесь нужно действовать очень осторожными методами, поэтому я хочу обратиться к людям, на которых можно положиться.

– Как насчет Парламентского комитета по безопасности? В комитете ведь половина мест у оппозиции. Там могут появиться какие-то разногласия.

– Нет, проблем не будет, председатель комитета ведь член нашей партии, – махнул рукой Президент, – если под документом будет стоять моя подпись, это сразу снимет все препятствия. Могут, скажем, придраться к размеру финансирования, но и это пустяк. Ты с Таленбергом[11]11
  Ян Таленберг – начальник Службы внешней разведки Министерства Обороны Имагинеры


[Закрыть] разберись, что да как. Пусть проработает все варианты и составит план. Я через тебя передам ему все нужные данные.

– Понял, – кивнул министр.

– И передай Таленбергу, чтобы он был крайне осторожен. Представь себе что случится, если пресса узнает чего не надо.

– Разумеется, да.

– Ладно, это все. Спасибо, что задержался. Мне тоже сейчас нужно бежать, на другое заседание. Я с тобой опять свяжусь по этому вопросу…

Одест развернулся и устремился к лестнице, спеша к выходу, у которого его ждала когорта служебных черных автомобилей.

Следующий день

Утром, после планерки, в редакции газеты «Нюз Ляйнер» чувствовалось особое настроение. Большинство редакторов плотно обступили небольшой телевизор, поставленный на полку в двух метрах от пола, в общем кабинете, нетерпеливо ожидая начало ранних новостей. Одной из главных тем дня должна была стать очередная статья Петера Сантира, опубликованная в последнем номере родной газеты, в основе которой лежало содержимое флешки Яна Клешмера.

На экране телевизора, наконец, промелькнула долгожданная начальная заставка новостей, а за ней в кадре появился и диктор. Сообщение о сенсационной статье в «Нюз Ляйнере» было объявлено третьим по счету после новостей о предстоящем визите Алена Одеста в Германию и тяжелой дорожной аварии, произошедшей поздно ночью на западном въезде в Калиопу, столицу Имагинеры.

– Петер, вот твой звездный час настает, – пошутил один из коллег Петера, стоявший почти под самым телевизором. Сам Петер находился позади, у своего рабочего стола, молча наблюдая за диктором, дошедшим, наконец, до новости, которую с таким нетерпением ждала вся редакция.

«… Газета «Нюз Ляйнер» не перестает будоражить общественность все новыми скандальными раскрытиями. Судя по документам, оказавшимся в руках газетчиков, спецслужбы в лице Центра по Борьбе с Терроризмом ГРУ располагали обширными данными о деятельности исламских экстремистов на территории Имагинеры задолго до того, как СМИ начали активно освещать эту проблему…», – редакторы, обступившие телевизор полукругом, загудели, с пристрастием обсуждая комментарии диктора, – «… в статье приводятся отрывки из различных документов… (…) В некоторых из них, в частности, фигурируют не только подробные личные данные подозреваемых террористов, но и сведения об их деятельности и перемещениях… как оказывается, сотрудники ЦБТ следили за большинством участников террористической сети на протяжении нескольких лет, но ни один из них за это время не был арестован или депортирован. (…) По распоряжениям руководства ЦБТ за подозреваемыми продолжали следить, но сотрудникам ведомства не позволялось проводить задержания и аресты. (…) Эти факты воспринимаются особенно неоднозначно, если вспомнить драматические события в Визне, произошедшие в апреле, а так же то, что, судя по рассекреченным документам, ряд лиц, из числа подозреваемых поддерживали очевидные связи с международными террористическими организациями. (…) Так же становится известно, что с членами предполагаемой имагинерской террористической сети многократно встречались двое граждан Вест Лендс: Джеральд Брэдли и Луис Демарко. В Имагинере они известны, в основном, своими частыми появлениями на телевидении и радио и активной поддержкой идеи усиления политического и экономического сотрудничества между Вест Лендс и Имагинерой. (…) Официально Брэдли является председателем фонда политических исследований «Future Democracy Development (FDD)», а Демарко возглавляет фонд «European Democracy Trends Research (EDTR)». Оба фонда имеют официальные представительства в Калиопе и, судя по информации, размещенной на их страницах в интернете, занимаются исследованиями политических процессов и развития демократии в Европе, Азии и Африке. (…) Неофициальные встречи Брэдли и Демарко с имагинерскими радикалами, среди которых были и хозяева исламского религиозного центра «Возрождение», чья деятельность была пресечена решением суда в начале этого года после того, как стало известно, что на счета центра поступали деньги от террористических организаций, проводились в нескольких столичных гостиницах. Цели этих встреч остаются неизвестными, так как – по словам самих «Нюз Ляйнер» – в полученных ими документах нет никакой информации о том, что обсуждалось во время этих бесед. (…) «Нюз Ляйнер» проливают свет и на схемы отмывания денег террористов через игорные заведения, банки, пункты обмена валюты, а так же через благотворительный фонд JCFI, чей имагинерский филиал тоже уже не работает. (…) В докладах спецслужб описываются тесные связи между имагинерскими преступными группировками и представителями иностранных террористических организаций в сфере отмывания денег и торговли наркотиками. (…) В распоряжении «Нюз Ляйнер» так же находятся документы, свидетельствующие о том, что ряд уголовных дел против некоторых главарей имагинерской наркомафии были закрыты после вмешательства спецслужб в лице ЦБТ, сославшихся на оперативную необходимость оставить вышеупомянутых главарей на свободе, так как разведка параллельно вела свои самостоятельные расследования против них. (…) Свежие подробности по этой сенсационной теме, а так же самые последние реакции и комментарии, вы сможете посмотреть в нашем вечернем выпуске, а прямо сейчас – остальные новости дня…»

– Как думаешь, Петер, что на этот раз придумают спецслужбы, чтобы отмазаться? – к Петеру подошел его коллега Теодор.

– Или будут молчать, или скажут, что это непроверенная информация и во всем нужно будет долго разбираться. Вообще, я думаю, что произойдет как обычно – спецслужбы придумают какое-нибудь абсурдное оправдание, пресса его услужливо раскрутит, и все его примут за чистую монету, без возражений.

– Этим двум вестлендерам придется туже. Раз за них уже взялась пресса, так просто из этой истории им не выбраться. И по дипломатической линии может произойти скандал. Вообще, странно, почему эти вестлендеры встречались с террористами. Деньги что ли какие-то там замешаны?

– Я тоже не очень понимаю. В этой истории и без вестлендеров все запутано до невозможности. У меня такое чувство складывается, как будто спецслужбы не борются с террористами, а работают с ними заодно, – Петер уселся в свое кресло и протяжно зевнул, прикрывая рот ладонью.

– Какие у нас политики, такой и бардак в стране творится. Кстати, если не ошибаюсь, у спецслужб самый большой годовой бюджет, даже выше чем у МВД. На них тратится больше всего денег, а пользы от них – никакой. Прямо как анекдот!

– Они тратят деньги, мы про это пишем, – скупо улыбнулся Петер, приподняв брови, – благодаря таким как они мы без работы не останемся.

– Петер, – неожиданно распахнулась входная дверь, и на пороге показался главный редактор, – зайди-ка на минутку ко мне в кабинет. У меня прямо телефон разрывается.

– О, ты у нас уже звезда. Давай, иди, – пошутил Теодор.

– Ага, наверно на улице начнут автографы просить, – Петер соскочил со стула и торопливым шагом устремился к кабинету главного редактора.

Около пяти часов вечера

– Бертвольт, вы сегодня новости не смотрели? – подняв трубку, сидя за столом в своем кабинете, Генеральный прокурор Волод Бертвольт, услышал строгий и слегка раздраженный голос Президента Одеста.

– Слышал только анонс, господин Одест… – Бертвольт догадался, что речь пойдет о новой статье в «Нюз Ляйнер».

– Бертвольт, журналистам снова известно больше, чем мне! Из того, что говорят по телевизору, выходит, что спецслужбы чуть ли не срослись с мафией и террористами! О каких документах говорят журналисты? Я не помню, чтобы вы мне о подобных данных докладывали.

– Я тоже не очень понимаю, откуда у журналистов есть такая информация. Мне нужно сделать проверку, но я точно знаю, что ЦБТ мне не передавали документы с таким содержанием. Я свяжусь с ними, чтобы они объяснили, в чем дело.

– Вы с этим делом не затягивайте. Все ведь потом с меня будут спрашивать, – обычно Президент старался не повышать голос на подчиненных и сдерживать эмоции, но на этот раз ему было очень трудно скрыть свое истинное настроение. – С ЦБТ нужно обязательно разобраться и понять какую воду они там мутят. Еще нужно проверить этих двух вестлендеров и их фонды или что у них там. Зачем они встречались с этими террористами и вообще, чем они у нас занимаются. Это вы лично проконтролируйте!

– Есть… – механически кивнул Бертвольт, нервно сжимая трубку телефона.

– Завтра и послезавтра вы все проверьте, узнайте, что там творится, чтобы мне потом доложить, когда я вернусь из Германии. Если кто-либо попытается мешать вам или возникнут какие-то проблемы, сообщайте мне лично.

– Да, я понял…

– До свидания.

– До свидания, – ответил Генеральный прокурор, положил трубку и с тяжестью вздохнул, оценивая в уме объем внезапно свалившейся на него работы, которую ему нужно будет проделать в следующие двое суток.

Президент встал с кресла и по привычке, как он всегда делал, когда ему не давали покоя какие-то проблемы, начал ходить по комнате и напряженно размышлять, то и дело морща лоб или крутя головой в несогласии с собственными доводами.

Террористическая угроза оставалась одной из главных тем в Имагинере и то, что властям до сих пор не удавалось полностью справиться с ней, делало очень плохую услугу Одесту и его политическим планам на будущее. Критические статьи в прессе, необъяснимые действия спецслужб, вероятность того, что в любой момент где-нибудь может произойти теракт, нападки оппозиции, которая умело, воспользовалась моментом, медленно, но верно подрывали общественное доверие к Президенту и правительству. До следующих выборов оставалось около года с небольшим, а рейтинг управляющей партии успел потерять почти шесть процентов всего за пару месяцев.

Одеста беспокоили и настойчивые попытки властей Вест Лендс оказывать прямое и косвенное влияние на политическое руководство Имагинеры. Вестлендеров, в частности, интересовали возможности построить на территории Имагинеры транзитную базу, мотивируя это необходимостью дополнительного обеспечения их затягивающейся военной кампании в Афганистане, создать секретную тюрьму на подобии лагеря «Гуантанамо» на Кубе (при чем вестлендеры не хотели, чтобы эту тему придавали огласке), а также усилить контингент НАТО в Афганистане имагинерскими боевыми подразделениями.

Пока имагинерский Президент (в отличии от его коллег в некоторых соседних странах региона) не поддавался политическому натиску со стороны Вест Лендс, которые регулярно пытались косвенно давить на него из-за – как они дипломатично выражались – «недостаточно интенсивного вклада Имагинеры в общую борьбу с международным терроризмом», так как не желал новых встрясок и дальнейшей утраты общественного доверия. Одест отлично понимал, что если в Афганистане будут погибать имагинерские солдаты, общество отнесется к этому крайне отрицательно, не говоря уже о том, какой скандал вспыхнет, если станет известно, что в стране построена тайная тюрьма, в которой, в нарушении закона, на непонятных условиях будут содержаться иностранные граждане.

Президента Имагинеры волновал не только политический аспект, но еще и чисто экономический – отправить военных заграницу на неопределенно долгий срок стоило бы и без того ограниченному госбюджету серьезных денег, потому что Вест Лендс не финансировали расходы своих коалиционных партнеров по афганской операции, окрещенной громким и довольно пафосным названием «Несокрушимая Свобода».

Одест также хотел использовать свою нейтральную внешнюю позицию как аргумент в отношениях с российскими дипломатами, точнее – с российскими нефтегазовыми компаниями. Он не хотел, чтобы неуемное стремление Вест Лендс еще больше расширить свое влияние в Европе впоследствии привело бы к повышению цен на газ для Имагинеры на переговорах с Москвой.

Было около семи двадцати вечера. По коридору третьего этажа телецентра шел Петер Сантир, стараясь не опоздать на запись вечерних новостей государственного телевидения, которые должны были выйти в эфир в девять часов.

Как правило, таким газетам как «Нюз Ляйнер», регулярно печатающим неудобные факты и разоблачительные статьи о разного рода бюрократах, было очень трудно получить широкое освещение в государственных СМИ, так как те, из-за того что финансировались из казны, не позволяли себе напрямую критиковать власть, в особенности действия правительства. В этот раз, однако, статья Сантира была слишком громкой, чтобы быть проигнорированной государственными каналами.

«И о чем конкретно они будут спрашивать? Не фальшивые ли документы? Не раздуваю ли я дешевые конспирации? А может у меня ненадежные источники? – рассуждал про себя журналист, подходя к двери студии и кивая головой знакомым телевизионщикам, снующим мимо. – Наверняка половину интервью потом вырежут или исказят мои слова…».

Само по себе, повышенное медийное внимание не обольщало Петера, так как он был не первый год в профессии и разительно отличался от того типа журналистов, которые стремятся прославиться любой ценой, чаще всего при помощи какой-нибудь хорошо продаваемой, но дурно пахнущей сенсации, чтобы потом гордо раздавать интервью налево и направо.

Для него главным был конечный результат и к своим целям он двигался без лишнего шума и надрыва, всегда стараясь оставаться как можно более объективным (некоторые его коллеги считали это юношеским максимализмом) и с чувством азарта докапываться до самой сути проблем. За эти качества к Сантиру всегда относились полярно – его или уважали, или презирали, но единодушно признавали его профессионализм.

– Здравствуйте, Петер, вы как раз вовремя, – к Петеру подскочил ведущий новостей, держа в руках список с вопросами, – садитесь прямо за стол, начнем запись через пару минут.

Петер поздоровался и пошел к дугообразному стеклянному столу с голубоватой подсветкой и двумя бежевыми кожаными креслами, расставленными по его краям. Вокруг суетились операторы, звукорежиссер, гримерша и еще несколько работников, чьими действиями управлял резкий голос главного режиссера, сидевшего за пультом, находившемся в противоположном от стола углу, за стеклянной перегородкой.

Сантир сел на кожаный стол, немного приподнял сиденье, так как ему было низковато, и отпил глоток воды от кружки, поставленной перед ним. Тут же к нему подбежала гримерша. Ведущий тоже занял свое место и, прокашлявшись, начал просматривать приготовленные вопросы, выжидая пока молодая гримерша, закончит пудрить лицо гостя.