Текст книги "Приглашение в ад"

Автор книги: Иван Рядченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

дельце. Не успел и пальцем пошевелить в борьбе с врагом, как тебя спеленали, и вряд ли ты из этих пеленочек

выберешься сухим или даже мокрым… Пока закрыты глаза, надо подумать, что отвечать на вопросы. Они,

конечно, сейчас посыплются. И не только вопросы…”

– Ну-ну, пан Крункель, приходите в себя, не бойтесь, – донесся насмешливый голос. – Вас же не

отравили, а всего лишь усыпили. Это не смертельно.

Ян открыл глаза. Стоявший над ним человек сунул ему в руку ватку и отошел в сторону. Неподалеку от

Яна находился канцелярский стол: в одном углу возвышался черный телефонный аппарат на высокой

металлической подставке; на кончике стола сидел поручик Губаньский; только теперь он был в мундире с

погонами и тусклым аксельбантом на правом плече; на скрещенных ногах победно сверкали начищенные

сапоги.

– Странный способ приглашать в гости, – хриплым, чужим голосом пробормотал Ян, пытаясь размять

затекшие ноги.

Губаньский кольнул его насмешливым взглядом.

– А как быть, пан Крункель, если вы на нормальные приглашения не отзываетесь?

– Но зачем похищать? Я же не враг.

– Чтобы вас не похитили другие, – ухмыльнулся поручик.

“Значит, они постарались опередить Коблица, – мелькнула мысль. – А я, как слепой котенок, потянулся

к первой же миске на запах молока. И вовсе неизвестно, чем это для меня кончится.

То, что я нахожусь в “родной” дефензиве у поляков, еще не означает, что мне повезло”.

– А что касается вашей фразы “Я не враг”, пан Крункель, нам еще предстоит выяснить ее

справедливость, – продолжал Губаньский.

Он поднялся, обошел стол и достал откуда-то снизу знакомый футляр.

– Вы, оказывается, большой любитель музыки, пан Крункель.

– Как видите.

– Для кого же вы играете?

– Только для близких.

– Нельзя ли конкретнее?

Ян слегка пожал плечами. Он твердо решил молчать о связи с Коблицом.

– А если ваши близкие находятся по ту сторону восточной границы великой Польши? – прищурился

поручик.

“Только этого еще не хватало, – подумал Ян. – Сейчас они начнут делать из меня коммуниста, чтобы

развязать язык”.

– В игре на скрипке я предпочитаю Шопена, – устало сказал Ян.

– Оставим язык символов. Учтите, пап Крункель: у всех разведок методы весьма сходны. Так что не

стройте иллюзий. Короче: на кого вы работаете?!

Ян молчал. Злое лицо поручика нависало над ним. Сейчас он ударит…

Резко зазвонил телефон. Губаньский выпрямился, поправил аксельбант, шагнул к столу, снял трубку.

– Поручик Губаньский слушает. – Он невольно вытянулся, каблуки слегка прищелкнули. – Я. Так

точно, пан полковник. Да. Здесь. Что? Но, пан полковник, я не совсем… Таков был приказ. Так точно, пан

полковник. Нет, это мы не обсуждали. Но я полагал, чем раньше… Вы же сами… Нет, конечно, нет, пан

полковник. Какие шутки, мне не до них… Слушаю, пан полковник. Так. Так. Понял. Есть. Будет исполнено, пан

полковник.

Губаньский отнял от уха трубку, подержал в руке, медленно положил на рычажки, повернулся к Яну.

– Псякрев… какого черта вы сразу не сказали о Коблице? Вам не довелось бы нюхать нашатырь, а мне

– кукиш начальства… Ну и тип же вы, пап Крункель! Я, как только увидел вас, понял, что не оберешься

неприятностей.

– Вы делаете мне комплимент или извиняетесь? – почти весело поинтересовался Ян, который уже

чувствовал себя в относительной безопасности.

– Вы можете идти, – отпустил поручик второго сотрудника.

Едва тот вышел, дверь снова распахнулась, в комнату стремительно шагнул Коблиц и, не глядя на

Губаньского, бросился к Яну.

– Вот дурачье собачье! – воскликнул, пожимая Яну руку. – У меня душа ушла в пятки… Думал —

немцы. Они вас тут не сильно помяли?

– Все в порядке, – улыбнулся Ян, поднимаясь.

Только теперь Коблиц повернулся к поручику. Тот щелкнул каблуками, представился.

– Понимаете, что вы натворили? – начальственным топом обрушился на него Коблиц. – Если бы я не

знал, что вам приказали… вас бы ожидала веселенькая жизнь.

– Надеюсь, вам тоже приходится исполнять приказы, – мрачно огрызнулся Губаньский.

– Я вот о чем думаю, – медленно произнес Коблиц. – Нельзя ли из ошибки извлечь пользу?

– Каким образом? – поинтересовался Ян.

– Вас все равно уже похитили, – задумчиво сказал Коблиц. – Кстати, хорошо, что наши польские

коллеги, а не парни с той стороны… Для чего же вам исчезать дважды?

– Совершенно логично, пан Коблиц! – почти радостно выкрикнул Губаньский.

“Ну, этот, понятно, будет радоваться, – рассудил Ян, – такое развитие событий превращает его просчет

в неожиданную удачу. Вместо выговора от полковника можно заработать поощрение. А вот что касается меня…

впрочем, какая разница? Не сегодня, так завтра. Лучше уж иметь дело с солидной фирмой. А то ведь и какое-

нибудь Монако может утащить. И я вовсе не уверен, что в той разведке встречают с цветами в руках…”

– Исчезать так исчезать, – с комическим отчаянием произнес Ян.

– Я тоже так думаю, пан Янек, – повеселел Коблиц. – Надеюсь, мои польские коллеги сохранят наши

маленькие хитрости в полной тайне. Поскольку это целиком в их интересах…

Последнюю часть фразы можно было воспринять и как скрытую угрозу. Однако правила игры уже стали

иными. Они устраивали поручика Губаньского. Следовало включиться в игру без липших нюансов.

– Если бы наши учреждения сотрудничали с большей согласованностью, вообще не возникало бы

никаких сложностей, – бодро заявил Губаньский.

– Поручик, – отозвался Коблиц, – вы представляете, как было бы смешно и страшно, если бы не

возникало сложностей и ошибок. Меня лично уже давно выгнали бы из оффиса. Просто в нашей работе есть

палочка-выручалочка: каждую ошибку превращать в предусмотренное достижение. В принципе, это весьма

несложно. Надо только совершить очередную ошибку…

– У вас, в самом деле, есть чему поучиться, – захохотал Губаньский.

– Спасибо, поручик, – поднялся Коблиц. – Вынуждены откланяться.

– Как вам будет угодно. Нужен транспорт?

– Спасибо, у меня свой. Так что, Янек, поедем?

– Совершенно не против. Особенно, если пан поручик вернет мою скрипку…

– Ах, да… – Губаньский передал футляр Яну.

Ян открыл футляр, заглянул внутрь скрипки:

– Все в норме.

Через несколько минут Коблиц и Ян уже сидели в машине. От водителя их отделяло поднятое стекло.

– Как вам удалось найти меня? – поинтересовался Ян.

– Госпожа Удача, пан Янек, – с готовностью отозвался Коблиц. – После вашего звонка я, естественно,

помчался к вам. Но, как ни торопишься, все равно иной раз опоздаешь… И все же я опоздал не безнадежно. На

улице встретил вашего отца. Он возвращался с прогулки и видел, как вы садились в машину. Вернее, как вас

туда втолкнули. Конечно, я прежде всего подумал о нацистах, тем более после поданного вами сигнала тревоги.

Но поскольку до врага добраться было сложнее, решил проверить коллег. Знаете, врага мы, как правило,

понимаем. А друзей не всегда…

– Признаться, я и сейчас удивлен, как вам удалось так быстро меня обнаружить. И главное —

вызволить.

– Не удивляйтесь, пан Крункель. С некоторыми руководителями дефензивы я разговариваю через

переводчика. Есть такой переводчик – фунт стерлингов…

Ян рассмеялся, но на душе было невесело. Машина, в соторой они находились, везла его в неизвестность.

Надо отдать должное, Коблиц тонко чувствовал состояние собеседника.

– Пан Янек, – on мягко положил руку на локоть Яна, – сейчас я отвезу вас на одну частную квартиру.

Я не все успел подготовить. Однако не волнуйтесь. Все должно быть в порядке. Придется некоторое время

обойтись без прогулок. Пока отрастут усы и борода. Увы, старо, как мир, но необходимо. Компенсацией за

вынужденное затворничество вам будет служить очаровательная хозяйка. Подробности обсудим позже. Что

касается отца, я уже продумал ход. Он официально заявит в полицию о вашем исчезновении. Таким образом,

мы оградим его от возможных посягательств гестаповских агентов…

Ян молчал. Мысли кружились не только вокруг отца. Как там Кристина, ребята на заводе? Если не

наладится надежная связь с ними, весь маскарад ни к чему, пустая забава.

– Когда устроитесь на новом месте, мы с вами усядемся в мягкие кресла, и вы не спеша, подробно

расскажете мне все о заводе швейных машин. – Коблиц потер ладонью широкий подбородок. Его лицо с

приплюснутым носом приобрело воинственное выражение. – Придется придумать какую-нибудь акцию, чтобы

отвести от ваших друзей возможные подозрения немцев. Попробуем укрепить их позиции. Ну и, конечно,

связь…

Внимание Яна переключилось на дорогу. Автомобиль явно петлял по городу. Внешне спокойный,

готовый к рассуждениям Коблиц, видимо, ничего не упускал из поля зрения. Он, безусловно, проверял, нет ли

слежки. Однако обнаружить это по его поведению было трудно.

У темного двухэтажного особняка, производившего впечатление нежилого, вышли. Коблиц открыл

железную браму своим ключом. Ян отметил, что брама открылась, не издав ни малейшего звука. “Без масленки

не обошлось”, – подумал Ян с привычной реакцией механика.

Поднялись по смутно угадываемым ступеням. Коблиц ввел Яна в темный коридор. Тщательно затворил

за собой входную дверь, открыл противоположную. Из нее на Яна хлынул ослепительный, искрящийся на

хрустальных люстрах свет.

– Входите, входите, – подбодрил Яна Коблиц.

Ян шагнул вперед и очутился на пушистом ярко-красном ковре. Навстречу ему, приветливо улыбаясь,

шла молодая высокая женщина в домашнем платье и в фартуке. В ней все было простым и домашним, кроме

лица: белокожего, тщательно ухоженного, с высоко подтянутыми к вискам дужками бровей. Такие лица Ян

встречал в журналах, где рекламировали японских гейш.

– Ну вот, пан Янек, – широко улыбнулся Коблиц, – теперь позвольте поздравить вас с благополучным

исчезновением!..

Гельмут Фриче не любил вести разговоры с окружающими – даже с коллегами по службе. Он

4 воспринимал необходимость произносить слова как неизбежное зло. С одним исключением из правила:

ему_ правилось беседовать со своим отражением в зеркале, когда по утрам, перед выходом на службу, он

брился.

Фриче не пользовался успехом у женщин. Однако сам себе нравился. Все у него было белесым: волосы,

брови, ресницы, губы – и лишь в глазах таилась голубизна. Хотя и она, казалось, покрыта какой-то пленкой.

Пожалуй, во внешности Фриче было что-то поросячье. Впрочем, все зависит от точки зрения. Лебедю

претит болото. Цапле, наоборот, болото очень нравится – так же, как лягушкам, которых она там добывает.

Фриче считал свою внешность вполне подходящей.

“Ну и что с того, что ресницы белые? – задавал вопрос своему отражению. – Я тебе, дорогой Гельмут,

скажу так. Иные носят свою внешность, как вывеску на колбасной: у них не лицо, а перечень товаров,

имеющихся в лавке. Это – слабаки. А настоящим мужчинам лицо дано, чтобы вводить в заблуждение

окружающих, скрывать ум и железную волю. Ну что, дорогой Гельмут? Ты согласен со иной? Знаю, что

согласен, шельмец!”

И Фриче подмигивал своему отражению. Что касается женщин, их можно покупать за деньги. Так даже

удобнее.

Фриче жил холостяком. Это было продолжением его представлений о своем месте в мире: ничто не

должно отвлекать от выполнения служебного долга.

А о служебном долге ему в этот день напомнили. И напомнили весьма недвусмысленно. Из самого

Берлина пришло строжайшее предписание усилить меры по охране тайны известного предприятия, перекрыть

все возможные каналы утечки информации. Непосредственная сфера деятельности Фриче в негативном плане

не упоминалась. Зато приводился пример нерадивости одного из коллег в другой части Германии, сообщалось о

строгом наказании, которое последний понес. Циркуляр был подписан высоким начальством по отделу

Гельмута Фриче. Дали понять, что на работу отдела обратил внимание сам Генрих Гиммлер.

Прочитав циркуляр, Фриче почувствовал холодную гордость. Хотя никаких конкретных данных не

имелось, он по собственной инициативе начал “профилактику” на заводе. Взять хотя бы того поляка с немецкой

фамилией Крункель. Фриче убрал его с производства по интуиции. Отправил, несмотря на сопротивление

мастера и оперативного директора завода. А теперь-то, после получения циркуляра, он выдворит всех поляков

без малейшего послабления – чтобы на предприятии и духом польским не пахло. И пусть дирекция куда

угодно жалобы пишет – это только пойдет ему на пользу.

В приподнятом расположении духа, что, естественно никак не отражалось на внешнем виде, Фриче

достал спш ки работающих на заводе и углубился в повторное изучс ние. В его экземпляре фамилия Крункель

была аккуратн вычеркнута красными чернилами. Кстати, информацию о возвращении Крункеля в Варшаву

Фриче передал коллеге, занимавшемуся Польшей. Так что, вполне возможно, фамилия Крункель перечеркнута

уже не только чернилами. Надо будет поинтересоваться. Это не праздное любопытство – Фриче ради общего

дела не мешает знать о дальнейшей судьбе нежелательных элементов.

“Сегодня суббота, – прикинул Фриче. – Не позже чем в понедельник соберу руководство, предложу

заменить поляков немцами. А пока займусь списком”.

И он с глубоким ощущением своей необходимости великому рейху углубился в работу.

По даже если служишь в такой всесильной организации, как гестапо, и считаешь себя прямым

наследником нибелунгов, тебе, увы, не все дано предвидеть. Конечно, Фриче не догадывался, что в то время,

когда он читал высочайший циркуляр, в его судьбу вмешивались иные, еще неведомые ему силы.

Кристина с нетерпением и тревогой ждала вестей от Яна. Он обещал сам дать о себе знать. Хотя

Кристине и казалось, что Ян сгущает краски в отношении опасности, она не смела ослушаться. Больше всего ее

угнетало бездействие. После удачно выполненного задания и выдумки с куклой, все ее существо требовало

активного действия. Ей казалось, что подключение к борьбе их группы может чуть ли не спасти Польшу от

угрозы гитлеровского вторжения…

Теперь состояние неопределенности усугублялось полным одиночеством. Брат Руди неожиданно

женился на немке, переехал к ней, Кристина осталась в квартире одна. Она по-прежнему трудилась на фабрике

игрушек и была на хорошем счету. Но по вечерам вместе с ночной темнотой к девушке подступала тоска.

Деятельной, насмешливой Кристине в голову не приходило поплакать. Даже в раннем детстве она презирала

слезы, от неизбежных огорчений защищалась колкостью языка. Теперь, когда девушка приобщилась к тайне,

касавшейся судеб родины, ее стало особенно томить бездействие.

При встречах упрекала брата в пассивности.

– Не гони лошадей, Кристя, – осаживал ее порывы Руди. – Кто без толку нахлестывает коней, на

повороте может перевернуть экипаж. Ян толковый парень, знает, что делает. Так что давай без паники.

Когда Кристина сердилась, темный пушок над верхней губой проступал отчетливей.

– Боюсь, ты пригрелся под боком у своей Гертруды и не хочешь вылезать на сквозняк…

Но Рудольфа Шармаха нелегко было смутить даже колкой насмешкой. Он рассматривал свои могучие

руки, отшучивался добродушно:

– А почему это я должен зря мерзнуть на ветру?..

На фабрику и с фабрики Кристина ходила пешком. В этот день, как обычно, услышав хриплый гудок,

возвещающий об окончании смены (фабрика была маленькой – на три десятка работающих, но хозяйка

старалась во всем подражать солидным предприятиям), Кристина направилась домой. Не прошла п нескольких

шагов по улице, как ее окликнули.

– Пани Кристина… можно на минуту?

От неожиданности Кристина вздрогнула. Нет, она никогда не боялась уличных знакомств. Знала, что

сумеет отбрить любого нахала. Вздрогнула от того, что постоянно ждала письма, стука в дверь, оклика на

улице…

Девушка остановилась. К ней, улыбаясь, приблизился модно одетый атлет с приятным лицом, которое

портил разве что несколько приплюснутый нос…

– Вы всегда так быстро ходите, панна Кристина? – поинтересовался Коблиц. – Похоже, что на

стометровке я бы вас не догнал.

– Это все, что вы хотели мне сообщить?

– Ну, почему же. Я прибыл передать вам привет от Яна.

– О! – Кристина чуть не схватила Коблица за рукав. – Где он? С ним все в порядке? Он передал мне

письмо?..

– Где бы мы могли поговорить? – прервал ее Коблиц. – На улице слишком холодно, чтобы я сумел

удовлетворить ваше любопытство.

– Простите, – смутилась Кристина, но тут же вернулась к привычному тону, – Впрочем, вы одеты

потеплее, чем я. Так что могли бы и выдержать.

– Я привык вначале заботиться о женщинах, панна Кристина, – ухмыльнулся Коблиц. – Итак?

– Не знаю, что и предложить… Можно зайти в кафе…

– Там слишком много ушей.

– Можно, конечно, и ко мне… по, понимаете, мужчины меня не посещают… кроме брата… и потом

хозяйка…

– И все же это предпочтительнее. Нам необходимо поговорить. А хозяйку задобрим.

Кристина заколебалась.

– Вы не сказали, с кем я разговаривав…

– О, простите, панна Кристина, вы совершенно правы, – Коблиц галантно приподнял шляпу с узкими

полями. – Зовите меня просто Артур, пожалуйста.

– Ну, что ж… придется ко мне. Идемте! – решительно шагнула вперед Кристина.

– Погодите, не так. Вы идите одна, панна Кристина. Адрес ваш мне известен. Я буду через полчаса.

Устраивает?

Он пришел без опоздания, принес подарок хозяйке – банку настоящего бразильского кофе. Коблиц знал,

что в Германии все чаще покупателям предлагался кофейный суррогат. Завидев банку, обычно непробиваемая

владелица дома расцвела и разговаривала с Коблицом очень любезно.

Кристина представила Артура как дальнего родственника, приехавшего в Германию по делам фирмы.

– У вас весьма строгая родственница, – сообщила хозяйка Коблицу. – Тут, кроме брата, никто не

бывает. Особенно с тех пор, как уехал жених фрейлейн Кристины. А ведь такая красивая, такая молодая… Я ею

чрезвычайно довольна.

Когда удалось отделаться от хозяйских восторгов, Артур плотно захлопнул дверь комнаты и опустил

язычок, прикрывавший замочную скважину.

– Подслушивает? – кивнул в сторону коридора.

– Ну нет, – усмехнулась Кристина, – она для этого слишком высокого мнения о своей порядочности.

– Кристина, – сказал Коблиц, доставая из обширного портфеля принесенные яства и расставляя их на

столе, – прежде всего давайте отбросим официальное обращение. Оно отнимает много времени, а у нас его в

обрез. Кроме того, мы же с вами вроде как родственники…

– Принято, – коротко улыбнулась Кристина.

– Во-вторых, запомните: в некоторых ситуациях следует подозревать, что вас подслушивает даже

платяной шкаф. Не обольщайтесь насчет хозяйки. Не исключено, что она – платная осведомительница гестапо.

– Тогда зачем сюда согласились пожаловать вы?

– Это входит в мой план, – спокойно отозвался Коблиц. – В-третьих, очень плохо, что вы сразу мне

поверили. Где же пароль? А вдруг я не тот и не оттуда?

Даже в приглушенном абажурном свете было заметно, как девушка покраснела.

– Что вы должны были спросить? – потребовал Коблиц.

– Если вы от Яна, то скажите, что ему больше всею нравится? – смущенно пробормотала Кристина.

– Больше всего ему нравится кукла с голубыми глазами. Все верно? Вы поняли свою ошибку? Кстати,

плохо, что у вас нет приемника.

На этот раз Кристина сразу сообразила, о чем речь.

– Ну, это можно исправить. У хозяйки патефон, она сегодня щедрая. Скажу, что хотим потанцевать.

Патефон вскоре появился. Завертелась пластинка с модным танго. Под его томительные всхлипы,

неспешно танцуя с Кристиной, Артур продолжил разговор.

– У Яна все хорошо. Он исчез с видимого горизонта. Вражеские ищейки едва ли его обнаружат. Он

ничего не писал из осторожности. Просил передать, чтобы о нем не беспокоились. Однако дело, ради которого

мы объединились, не сдвинется с места, если мы не утроим усилия. Нужна ваша помощь, Кристина. Никто из

мужчин не сможет выполнить миссию, связанную с успехом задания, и, главное, выполнить быстро. Я все же в

Германии, а не у себя дома. И долго тут разгуливать не могу. А нам необходима эта чертова машина. Хотя бы в

разобранном виде. Тогда Ян сумеет ее восстановить. Это, надеюсь, понятно?

Артур осторожно снял руку Кристины со своего плеча и пошел подзаводить патефон.

– Что же от меня требуется? – Кристина уселась в кресло.

– Любовь, – шепнул на ухо Артур. – Понимаете, от вас требуется любовь…

– Одного человека я уже люблю.

– Это, так сказать, ваше личное дело. Речь о другом. Ян сказал, что во имя общих интересов вы готовы

на все.

– Разве я не помогаю? – надула губы Кристина.

– Кристина, не обижайтесь. Слушайте внимательно. Есть тут один немец. Его зовут Гельмут Фриче. Это

еще не самое страшное…

– Знакомое имя. Кажется, его упоминал брат.

– Вполне мог. Поскольку у этого Фриче есть недостаток. Он работает в гестапо. И опекает известный

вам завод.

– Да-да, теперь я вспомнила!

– Но у него есть и положительные стороны. Во-первых, он – холостяк. Во-вторых, он втайне очень

любит женщин… А нам срочно необходимо подцепить его на крючок! Вы меня понимаете?

Глаза Кристины налились темной синевой.

– В общем, вы хотите, чтобы я… как бы это сказать… ну, вы закидываете удочку, а меня – на крючок в

качестве приманки?

– Вы удивительно верно обрисовали ситуацию. На все, что происходит, надо смотреть открытыми

глазами. Короче: следует сделать так, чтобы Фриче пришел сюда. И чтобы здесь я его застукал.

– Вы с ума сошли! – невольно воскликнула Кристина. – Чтобы я с немцем… И что подумает хозяйка?!

И вообще, как все это… Нет-нет, Артур, это невозможно!

– Невозможного в нашем деле нет, – жестко сказал Коблиц. – Есть “делаю” и “не делаю”. Пора вам

понять, Кристина. Борьба с фашистами – не просто игра в куклы. Хотя и она не исключена… Но ведь вам

скоро двадцать один? В вашем возрасте детские игры уже не к лицу. Борьба – не только победы, но и жертвы.

А если вы ожидаете от нее одних цветочков, сразу отойдите в сторону. Чтобы мы на вас не рассчитывали.

В душе Кристины происходило смятение. Коблиц говорил убедительно. Действительно, разве она

собиралась пройти через испытания в лаковых туфельках и белых перчатках? Она, конечно, не Жанна д’Арк, с

мечом в руке не поведет за собой армии. Когда Робеспьер уговаривал Руди и ее принять участие в борьбе с

фашистами, он, правда, рисовал картины помягче и посветлее. Но Робеспьер куда-то исчез. А этот человек

пришел от Яна. Он разговаривает с ней жестко, даже беспощадно. Но, пожалуй, он во многом нрав. Хотя одно

лишь упоминание о Фриче не доставляет радости…

Вслух Кристина сказала:

– Не знаю, что подумает обо мне брат…

– А брат и не должен знать. Вам пора постичь, что такое конспирация. Каждое лишнее слово грозит

провалом. Это не просто закон сохранения секретности, это забота о ближнем. Чем раньше вы усвоите эту

истину, тем больше шансов на… (Коблиц хотел сказать “на долголетие”, но смягчил фразу)… на то, что

принесете пользу общим интересам.

И видя, что Кристина колеблется, Коблиц продолжил:

– Между прочим, Фриче мне нужен и для того, чтобы обеспечить безопасность работающих здесь

поляков. И вашего брата в том числе.

– Ну, и как же, по вашему плану, все должно происходить? – не очень охотно поинтересовалась

Кристина.

– Сперва мне нужно ваше принципиальное согласие – да или нет?

– Допустим, я согласна.

– Спасибо, – с облегчением произнес Коблиц. – Почему вы не берете ветчину? Эти штучки немцы

умеют готовить, не правда ли? А теперь слушайте внимательно. Первое: мне понадобятся ключи от входной

двери и от комнаты. Второе: если план реализуется, хозяйке надо даже намекнуть, что Фриче – из гестапо.

Поверьте, ее добропорядочность сразу удвоится. Третье: Фриче нелюдим, однако по субботам любит ужинать в

ресторанчике “Приют для толстяков”. Чаще всего – в одиночку. Изредка – с прекрасным полем. У него там

свой столик, я вам покажу. Между прочим, “Приют для толстяков” посещают почему-то самые тощие… Но это

к слову. А сейчас я расскажу вам все, что знаю о Фриче и его привычках. И сделаем мы с вамп так…

Коблиц долго и подробно инструктировал Кристину.

Между тем, Гельмут Фриче завершил свои служебные дела и с удовольствием подумал, что сегодня его

ждет традиционный ужин в ресторане. Ресторан “Приют для толстяков” Фриче выбрал не только потому, что

там собиралась тихая, солидная публика, не мешавшая отдыхать. Нигде так не готовили его любимую свиную

отбивную с тушеной капустой, как у “Толстяков”. А Фриче был большим гурманом. Во всяком случае, он так

думал. Хозяин заведения быстро сообразил, с кем имеет дело, и стал подавать на стол Фриче изысканные

блюда. Кроме того, по субботам его стол, как правило, считался заказанным, посторонних туда не садили.

В точно установленное время Фриче небрежно сбросит: на руки подбежавшему швейцару драповое

пальто и шляпу. Строгий черный костюм подчеркивал независимость Фриче; на лацкане красовался маленький

значок члена нацистской партии.

У входа с немцем раскланялся любезный хозяин.

– Добро пожаловать, герр Фриче. Прикажете, как всегда?..

Фриче кивнул головой и даже слегка улыбнулся. Сегодня он находился в прекрасном настроении.

Гестаповец не успел сесть за стол, как появился официант с полным подносом. Лицо его выражало готовность к

любым услугам.

Стол, который облюбовал Фриче, находился у стены в единственной кабине. Собственно, кабины как

таковой не было: просто боковые деревянные перегородки отделяли два стола от небольшого зала. За вторым

столом, напротив Фриче, порой ужинали респектабельные мужчины, иногда семейные пары, чаще всего гости

города. Сегодня стол пустовал. Но на нем стояла табличка “Заказан”.

Фриче, не торопясь, пристроил накрахмаленную хрустящую салфетку на живот и собрался приступить к

закуске, когда в зале появилась хрупкая молодая женщина с иссиня-темными глазами и эффектно взбитыми

пшеничного цвета волосами. Многие взгляды обратились к ней. Черное бархатное платье с золотистой

окантовкой на рукавах и воротнике подчеркивало гармоничность фигуры.

“Ну и ну! – невольно подивился Фриче. – Кажется, нас посетила настоящая фея. Это добрый знак. А

если бы фея еще направилась…”

Додумать не успел. Фея огляделась и не очень решительно направилась в сторону кабины. На Фриче она,

похоже, не обратила особого внимания. Заметив табличку да столе, слегка пожала плечами и села прямо

напротив гестаповца. И только положив на соседний стул модную сумку ц поудобнее устроившись, Кристина

как бы впервые увидела соседа, взглянула оценивающе.

Фриче ответил немигающим взглядом. Тем не менее, приподнялся со стула, поклонился. Кристина в

ответ смущенно улыбнулась.

Подошедший официант склонился возле Кристины.

– Меня пригласил господин… (Кристина назвала имя известного германского промышленника,

заправлявшего текстильным производством), просил подождать, если задержится. Но странно, что его до сих

пор нет…

– Да, фрейлейн, господин заказывал стол. Позвольте пока принести сладкой воды?

Кристина согласно кивнула головой.

Фамилия промышленника была Фриче знакома. Он состоял в партии, в верхах к нему благоволили.

(Только один человек в Германии, глава абвера, адмирал Канарис догадывался о связях промышленника с

английской разведкой. Но по многим соображениям делиться своими сведениями с гестапо не собирался).

“Ну, такой зубр сумеет выбрать себе подходящую девку, – размышлял Фриче, поднося к губам рюмку со

шнапсом – он пил только этот напиток. – А девка, пожалуй, и вправду люкс. Интересно – она сама

раздевается или с ней нужно возиться? Во всяком случае, смущение она разыгрывать умеет…”

Фриче встретился с Кристиной взглядом и чуть

приподнял рюмку, показывая, что пьет за нее. Девушка в

ответ сдержанно улыбнулась.

Фриче не стал ускорять события. Отдал дань прине-

сенным закускам. Особенно долго смаковал влажную, соч-

ную семгу.

Прошло минут пятнадцать. Кристина стала прояв-

лять признаки нетерпения.

– Я вижу, ваш компаньон опаздывает, – закинул

удочку Фриче.

– Просто не пойму, что случилось… Он всегда та-

кой точный. Правда, он должен был вылететь в Гамбург.

Там что-то стряслось с новой партией сырья.

– Разве от нас есть пассажирские рейсы на Гам-

бург?

– У него свой самолет, – не без гордости пояснила

Кристина.

– Ах, да… Я забыл, о ком речь. Что ж, дело прежде

всего.

– Мог бы предупредить, – пальцы Кристины мяли

салфетку. – А то многие мужчины любят вспоминать Три-

стана и Изольду и прославлять рыцарское отношение к

женщине, а на деле…

При этих словах Фриче решил, что пора выступить в

качестве рыцаря. Он вытер салфеткой рот, поднялся с мес-

та.

– Простите, я не могу спокойно сидеть, когда такая

милая фрейлейн нервничает. Очевидно, ваш компаньон

срочно улетел и не придет. А фрейлейн, как я понимаю, на-

строилась поужинать. Позвольте пригласить вас за мой

стол? Вы скрасите мое одиночество.

– О, вы очень любезны, – отозвалась Кристина с

благодарной ноткой в голосе. – Но я, право, не знаю…

как-то неудобно…

– Давайте отбросим условности, – предложил Фриче. – Они только усложняют нашу жизнь.

– Вы хотите сказать, что маленькая компания лучше двух одиночеств? – очаровательно улыбнулась

Кристина, скрывая насмешку.

– О, фрейлейн так мила, что я буду настойчив!

– Впрочем, почему бы нам и вправду не познакомиться?..

Они представились друг другу. Кристина пересела за стол Фриче. Тот на радостях заказал французское

шампанское. В разговоре, желая придать себе вес, Фриче упомянул о ведомстве, в котором получал зарплату. Он

заметил, что это не произвело на девушку никакого впечатления. Она еще сама наивность, мысленно

усмехнулся гестаповец. Название его организации заставляет вздрагивать видавших виды мужчин. А для нее

это вроде марки шоколада. Конечно, если ее содержит богач, то впечатлять могут лишь деньги…

Фриче разошелся не на шутку. Уставил стол всем, чем располагал ресторан. И при этом поймал себя на

желании говорить, чего с ним давно уже не случалось. Но иногда можно позволить себе немного попетушиться.

В голове у Фриче шумело, когда од провожал Кристину домой.

– Ваш компаньон, фрейлейн Кристина… он улетел надолго?

– Говорил, что, если улетит, то к следующей субботе вернется.

– Мне отпущено так мало времени… Позвольте завтра навестить вас?

– Как? Вы хотите зайти ко мне? Это невозможно! – испуг Кристины не был наигранным.

– Вы должны доверять мне, фрейлейн Кристина. Поверьте, вы не пожалеете.

И Фриче склонился, целуя Кристине руку.

Дома, готовясь ко сну, Кристина долго рассматривала себя в зеркале. “Кто бы мог подумать, что во мне

гибнет большая актриса?! Настоящая Мэри Пикфорд заштатного немецкого городка Цитау… Если бы Ян

увидел, как я строила глазки этому долговязому гестаповцу! Впрочем, какая я, к черту, актриса! Скорее, Мария

Магдалина… Однако раз уж взялась за это дело, надо жить борьбой”.

Только на третий день Кристина позволила Фриче явиться на квартиру. По совету Коблица Кристина

сообщила хозяйке о принадлежности визитера к ведомству гестапо. Чопорная фрау испуганно расширила глаза