Текст книги "Приглашение в ад"

Автор книги: Иван Рядченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

звонков после полуночи, а то и сам звонил – в постоянных недосыпаниях Фред с трудом находил возможность

уделить время Джейн. Не мог, как того хотелось бы, влиять на события, связанные с Кристиной и Яном. Между

тем, его все серьезнее занимала судьба Яна…

– Ты?! – воскликнул Ян, глядя на сидящую за столом Зосю. – Но мы, кажется, не назначали свидания.

5 Тем более в моей квартире. От которой у тебя нет ключей.

– Какое это имеет значение, – устало улыбнулась Зося. – Садись, Ян. Ничего, что я по-прежнему на

“ты”? Тебя не шокирует?

– Ну что ты… Меня шокирует только пистолет.

– Мало ли кто мог войти. – Зося спокойно спрятала оружие в сумку.

Ян не стал спрашивать, что ее привело. Если уж Зося появилась, да еще столь экстравагантно, сама

скажет. Надо учиться у англичан ничему не удивляться.

– Как прежде, не пьешь? – спросил.

– Как прежде, не пью. А ты, пожалуйста, выпей, Ян. Промозглая погодка.

Ян налил себе рюмку коньяку, открыл для Зоей баночку с американским апельсиновым соком.

– Ты совсем неплохо выглядишь…

– Не могу вернуть тебе комплимент, Ян. Ты выглядишь неважно.

– С чего бы это? Только что с модного курорта…

Зося пригубила сок, не сводя с Яна напряженного взгляда.

– Что ты так смотришь? Я еще не в музее мадам Тюссо.

– Но очень быстро можешь туда попасть…

– Не переношу запаха воска.

– Ах, Ян… Какой же ты все-таки идиот!

Зося говорила без улыбки. Лицо ее всегда дурнело, когда Зося сбрасывала маску. Сейчас в ее тоне звучала

жесткость.

– Ян, ну зачем тебе надо было, скажи на милость, вмешивать в твои дела службу безопасности?

Ян внутренне содрогнулся. “Ого, – подумал, – что она знает. С чем же она пришла? И от кого? Что на

уме? Наверное, совсем не то, что на губах. Однако не торопиться с выводами. Спокойнее”.

– Я объясню только то, что могу. Вернее, я ничего не могу, Ян. Я вся в сургучных печатях, как

секретный пакет. Если хоть одну сорву… Но я пришла. Пришла потому, что не справилась с эмоциями.

Проклятая вещь – эмоции. Место им в мусорном ящике. А у меня недостает духу швырнуть их туда.

– Знаешь, – признался Ян, – когда мы жили во Франции, я думал, что страданий ты-то как раз лишена.

– Если б это было так, я сегодня бы тут не сидела.

– Ладно, к бесу воспоминания!

– Ян, – Зося слегка коснулась пальцами его руки, – к вопросу об эмоциях… Я очень хотела, чтобы ты

был счастлив. Хотя бы ты… Я знаю, что не могу принести тебе солнце на тарелочке. Я хотела, чтобы ты был

счастлив с другой женщиной.

Рука Яна, державшая толстую хрустальную рюмку, сжалась так, что донышко врезалось в ладонь.

– Да, – сказала Зося, – да, Ян. Ты правильно понял. Ее больше нет. Мы созданы для страданий…

– Они… убили ее? – Ян задыхался.

– Наверное. Я не знаю… Ее нашли под руинами разбитого дома. Мертвой, но не обезображенной. Там

были и другие жертвы.

– Откуда ты… – вскрикнул было он.

– Ян! – голос Зоей звучал умоляюще. – Я и так рискую…

– Расскажи, что можешь. Где она… теперь?

– Похоронили, Ян. Вместе с другими. Два дня назад. Я не могла вырваться, не знала твоего адреса.

– Она была… одета?

– В военной форме. После ее выхода из здания школы был налет на Лондон. Не исключена гибель от

бомбежки. Но я не стала бы ручаться. Боюсь, что парни из безопасности… ну, в общем, сработали не лучшим

образом… Видимо, сначала Кристину похитили. Позже нам раздали ее фотографию, сделанную в школе. Ее

искали, Ян.

– Как же ты… обнаружила?

– Случайно, Ян. Знакомый парень из газеты фотографировал последствия зверских налетов. Показал

фотографию. Две женщины, несколько мужчин в развалинах. Я узнала Кристину…

Ян сидел не шевелясь. Зося помолчала, подавил вздох.

– В древности, я читала, гонцов с плохими вестями убивали. Поступай, как знаешь, Ян. Я не могла не

найти тебя. Тебе, конечно, так или иначе сообщат о случившемся. Но если ты дашь понять, что тебе уже это

известно… Ты поступишь, как древний царь с гонцом, который первым принес дурную весть. Я сказала все, что

могла, Ян. И даже больше. А теперь мне надо идти.

– Подожди. Не торопись. Бог знает, когда теперь свидимся, – попросил Ян.

– Это правда, – сказала Зося. – Боюсь, будем ужо старенькими-старенькими. Во всяком случае, я.

Впрочем, при нашей профессии до старости еще нужно дожить.

– Похоже, задача не из легких, – согласился Ян, думая о чем-то своем. – Представляешь, Зося, у меня

даже фотографии не осталось… Был человек – и испарился. Ничего нет. Несколько вещей в шкафу. А ведь

человек зачем-то приходил в этот мир…

Зося понимала, что Яну необходимо высказаться. Ему требовался собеседник. Но у Зоей не было

времени.

– Ян… – Зося колебалась. – Ян, я не знаю… У меня есть фотография… та, последняя… Но зачем тебе

мертвые, верно?

– Покажи, – потребовал Ян, протягивая руку ладонью кверху.

“Он сейчас похож на нищего, выпрашивающего милостыню”, – подумала Зося. Порылась в сумочке,

положила плотный квадрат бумаги в протянутую ладонь.

Снимок оказался довольно четким. Под нависшей глыбой с вывернутой железной арматурой Кристина

лежала, как живая. Словно просто прилегла отдохнуть, только непонятно, почему в таком непривычном месте.

На остальных Ян не смотрел…

– Оставь, – сказал.

Зося вздохнула. Ян спрятал фотографию в портфель.

– Не бойся. Для личного пользования. Совершенно секретно. Где ее похоронили?

Зося назвала кладбище.

Поднялась, провела рукой по волосам Яна. Шагнула выходу. Остановилась.

Ян повернул голову, слегка прикрыл глаза с молчаливой признательностью. Зося вернулась к столу.

Снова открыла сумочку. Достала еще один квадратик бумаги, поменьше первого.

– А вот это, Ян… Собственно, я ради этого пришла… Полностью не уверена. Но подозреваю, что все

происшедшее с Кристиной – дело его рук… Подумала – может быть, тебе следует знать. Чтобы поберечься…

Но, повторяю, фактов нет…

С этими словами Зося положила на стол перед Яном еще одну фотографию. Она была плохого качества и

сделана, очевидно, на ходу. На ней среди уличных прохожих выделялся человек, случайно повернувший лицо в

сторону объектива. Ян сразу узнал его.

– Не может быть! – воскликнул он. – Зачем? Ведь он дае не на стороне…

– Люди этого ведомства редко молятся одному богу, – горько улыбнулась Зося. – Береги себя, Ян.

С этими словами она бесшумно покинула комнату.

Ян невольно перевел взгляд на фотографию. Со снимка на Яна хмуро смотрел поручик Губаньский.

На следующий день полковник Мензис пригласил к себе Фреда Саммербэга, одарил рукопожатием и

широкой улыбкой. А когда заговорил, в глазах стоял металлический блеск.

– Фред, с этим Мортоном и его Кристиной дело обстоит не лучшим образом. Похоже, кто-то за ними

охотится. Кристину нашли под развалинами разрушенного дома.

– Что значит – нашли? – не выдержал Фред.

– Мертвой, мой друг, мертвой. История запутанная. Нити, возможно, тянутся еще оттуда, с материка.

– Это ужасный удар для Яна, – тихо сказал Фред.

– Понимаю, но не умею оживлять погибших, – сухо отозвался Мензис. – Кстати, о твоем Яне. Ему

действительно будет нелегко. Особенно здесь. Не мешало бы сменить обстановку. Назревают трудные дни в

Африке. Наверное, пора проверить, как в штабах наших заморских генералов соблюдается секретность

“Ультра”…

“Да, Мензис всегда остается Мензисом, – подумал Фред. – Никогда не угадаешь, что у него на уме, что

предложит в следующую минуту. Хитрый, как дьявол. И все прикрыто улыбкой. И все продумано. Вот вроде бы

заботится о Яне, хочет облегчить ему душевный надлом. Намекает на посылку в Африку (причем прямо ничего

не было сказано…). А стреляет сразу по трем зайцам. Даже, возможно, по четырем. Проявить “заботу”. На

всякий случай, отдалить от Блечли. И тем отвести подальше возможную приглядку вражеской агентуры.

Сделать полезное дело на самом боевом участке войны. А еще – отправить Яна подальше, чтобы скорее замять

явный провал операции с Кристиной…”

– Я не спрашиваю, Фред, понял ли ты меня, – продолжил Мензис, – не спрашиваю по той причине,

что ты давно умнее своего шефа…

– Это не всегда преимущество, – отпарировал Фред.

Полковник коротко улыбнулся и перешел к другим текущим делам. Наконец аудиенция была закончена.

Фред поднялся.

– Стюарт, надеюсь, ты сам захочешь побеседовать с Мортоном?

Мензис откинулся на спинку кресла.

– Ну что ты, Фред. Получится слишком официально. Лучше поговори ты – просто, по-дружески…

“Милый мой, я не сомневался, что ты подкинешь мне и эту миссию. Обычно самые неприятные

разговоры достаются на мою долю. А ты ускользаешь от них, словно гладкий голавль из рук”, – подумал

Саммербэг.

Вечером Фред, с трудом разомкнув тесный круг забот, нашел Яна в его крошечном кабинетике.

Саммербэгу показалось, что Ян выглядит бодрее, чем в минувшие дни. Фред не знал, каких душевных мук

стоило Яну это внешнее “бодрячество”.

– Ян, – сказал Фред, – я рад, что вы в форме. Силы нам нужны, чтобы, как говорят американцы,

держать удары. Я со скверной вестью…

Фред положил на стол перед Яном фотографию, копия которой находилась во внутреннем кармане Яна.

Яну пришлось сыграть заранее продуманную сцену. Он сделал это так скупо и сдержанно, что Фред ничего не

заметил, а наоборот, восхитился. Как держится парень! Молодец…

– Фред, – сказал Ян, когда тот поведал все, что молодой сотрудник уже знал о судьбе Кристины, – вам

не кажется, что я засиделся на месте? Может быть, организуете какую-нибудь командировку?

Саммербэг уставился на Яна с подозрением. Он что – догадывается о разговоре с Мензисом и хочет

облегчить ему задачу? Или просто самому трудно здесь? Все напоминает о Кристине? Поэтому стремится

переменить окружение?

Фреду ничего не удалось прочесть по лицу Яна. Оно выражало лишь суровость и усталость.

– Я думал об этом, Ян, – произнес наконец Фред. – К сожалению, я не могу предложить вам Ниццу

или Монте-Карло.

– Черт с ними. В карты мне все равно не везет.

– Россия тоже остается закрытой для вас.

– Жаль, – сказал Ян. – Туда бы я, пожалуй…

– Возможно, это еще предстоит. А пока имеется только Африка. Мне очень нужен свой человек при

штабе командующего нашими войсками в Египте генерала Уэйвелла. Нашим стратегам необходимо внушить

уважительное отношение к “Ультра”. Там далеко не все гладко…

– Фред, неужели командующие не понимают всего значения добываемой нами информации?

Саммербэг усмехнулся.

– Знаете, какую реплику бросил недавно Уинстон на заседании военного кабинета? Если бы можно

было расстрелять нескольких английских генералов, наша война только бы выиграла от этой операции…

Просто диву даешься, как порой эти люди, облеченные властью и ответственностью, грызутся между собой…

Так что легкой миссии не обещаю. Кроме прочего, в Египте свила гнездо вражеская разведка. Наши войска там

неоднородны: в их состав входят австралийцы, новозеландцы, поляки. Есть добровольцы-американцы. Фронт

катится то в одну, то в другую сторону. Но, по данным “Ультра”, немцы поняли, что двухсоттысячная

итальянская армия каши там не сварит. Нацисты перебрасывают в Ливию немецкий африканский корпус.

Командовать им будет любимец Гитлера генерал Эрвин Роммель. Насколько могу судить, это блестящий

военный. Похоже, нам придется туго. Мы должны во что бы то ни стало удержать Египет. Это ведь и нефть, и

хлопок, и коммуникации на Индию… Так что, боюсь, в ближайшее время в Африке будет жарче обычного. Вот

общая картина, Ян. Так что решайте.

– Поеду, – решительно тряхнул головой Ян.

– Скорее всего, придется лететь.

– Полечу.

– Ну что ж. Не хочется мне вас отпускать, Ян. Вы знаете – почему.

– Знаю, Фред.

– Обстоятельства сильнее нас.

– Да, Фред.

– Сколько вам нужно дней на сборы?

– Хоть завтра.

– Отлично. Зайдете попрощаться с Джейн?

Ян замялся.

– Пожалуй, не зайду, Фред. Покину общество по-английски.

Фред понимающе кивнул.

– Возможно, вы и правы…

Назавтра ничего не получилось: не нашлось оказии Ян улетел только через три дня. Английский

транспорт, – пассажирский “либерейтор” должен был подняться в небо с военного аэродрома. Фред,

естественно, приехал проводить Яна.

До взлета оставалось время – ждали каких-то высокопоставленных дипломатов и генерала-инспектора.

Фред взял Яна под руку, отвел в сторону. Был конец февраля. Но день стоял солнечный. На аэродроме

вовсю зеленела трава. Ян всегда с удивлением думал об английской траве. Сколько ее ни топчут в парках, она

всегда зелена и выглядит, как ни в чем не бывало…

Ян наклонился и потрогал траву.

– Жива – всему наперекор!

– Ян, я должен вам кое-что вручить, – сказал Фред, открывая обширный портфель.

Он вытащил на свет пробковый двухкозырьковый шлем.

– Возьмите на память, Ян. Правда, наши томми прозвали его “здравствуй-прощай”, а русские именуют

“шлем колонизатора”… Но в условиях Африки весьма удобная штука.

– Ладно, стану колонизатором. Спасибо, Фред.

– И еще, Ян. У меня в Египте есть свой человек. Он египтянин. Хорошо знает не только Каир, но и

местные обычаи. Это чрезвычайно важно, особенно на первых порах. Он многим мне обязан и, надеюсь,

помнит это. Зовут его Фарук – так же, как египетского короля. Правда, в отличие от короля, моему Фаруку

можете доверять. Вот его адрес и пароль. Запомните, а листок уничтожьте…

Ян с благодарностью пожал Фреду руку. Бумажку они тут же сожгли.

Об инструкциях не говорили – Ян получил их раньше. Перебросились несколькими словами о погоде, о

сложностях полета.

Потом появились дипломаты и толстый генерал с замкнутым выражением лица.

Фред и Ян попрощались без внешних эмоций. Ян направился к самолету. С невысокого трапа, похожего

на секцию пожарной лестницы, махнул Фреду рукой.

Ян устроил свой кофр и небольшой чемодан в хвостовой части самолета и уселся в жесткое железное

кресло. Иллюминатор ему не достался – на “либерейторе” их было не много. Один находился впереди Яна.

Перед ним сидели представители Форин оффиса, двое чем-то очень похожих мужчин. “Не так уж плохо, —

подумал Ян. – Если вытянуть шею, кое-что можно в иллюминаторе разглядеть”.

Долго разогревали моторы. Самолет вибрировал и вздрагивал, потом напрягся, побежал, тяжело

оторвался от земли, стал набирать высоту.

Предстоял нелегкий полет по удлиненным окружным маршрутам. Прямые нарушила война.

Когда самолет с натужным ревом набрал высоту, из кабины пилотов вышла девушка в военной форме —

высокая, стройная, улыбчивая – и сказала:

– Господа, со всеми просьбами прошу обращаться ко Мне. Что кому угодно?

Дипломаты и генерал промолчали. Ян спросил:

– У вас найдется зеркальце?

На лице девушки не отразилось ни малейшего намека на удивление.

– Пожалуйста, сэр.

Она протянула Яну небольшой зеркальный квадратик.

Ян напялил на голову “здравствуй-прощай”, поглядел на себя, благо в самолете было светло.

Из зеркальца на Яна смотрел уже немолодой человек в пробковом шлеме. Но главное было не в головном

уборе. Лицо Яна как бы вытянулось, ямочки на щеках затушевались. А от висков, по обе стороны подбородка,

шли две заметные морщины. Это уже был не тот обаятельный молодой Ян Крункель, перед которым таяли

женщины и с которым быстро сходились мужчины.

Ян опустил зеркальце и с удивлением обнаружил, что девушка выжидательно смотрит на него.

– О, простите, – пробормотал Ян, возвращая зеркальце. – Никогда не видел себя в пробковом шлеме…

– Я хотела спросить, сэр, что вы предпочитаете выпить?

– Забвение, – сказал Ян.

– Простите, не поняла?.. – девушка искренне огорчилась.

– Ничего. Если ест – виски.

– Конечно, сэр.

Сейчас Ян улетал от прошлого. Но еще не знал – летит ли в будущее.

Из состояния самоуглубленности Яна вывел разговор по соседству. И не содержание его… Говорили по-

польски. Через кресло за Яном сидели двое мужчин, с виду дипломаты. Наклонившись к одному из них, что-то

энергично докладывал неизвестно откуда возникший поручик Губаньский.

●

Ч а с т ь V

Поиски сатаны

●

Полет из Англии в Африку был изнуряющим по времени и постоянному ощущению опасности. Штурман

1 прокладывал совершенно необычные маршруты, рассчитанные на отдаленность от возможных трасс

фашистских истребителей. Преимуществом “либерейтора” перед немецкими самолетами была топливная и

моторная выносливость. Местом первой посадки числился Лиссабон. Ходили слухи, что на этом маршруте

пираты Геринга самолеты не сбивают. Почему – можно только гадать. Не исключалось, что профашистские

режимы Португалии и Испании просили немцев до поры до времени не усложнять их положения. А скорее

всего, люфтваффе просто не хватало боевых единив которые надо было постоянно держать на трассе.

Готовилась операции нацистов в Югославии, в Греции, подумывали о Мальте, на очереди был остров Крит, не

говоря уже о переброске немецких соединений в Северную Африку – переброске, которая требовала

падежного прикрытия с воздуха.

Так или иначе, английский “либерейтор”, взявший курс с одного из военных аэродромов Британии на юг,

через много часов полета вышел на сигнальные огни лиссабонского аэропорта.

Самолет тяжко шлепнулся на посадочную полосу и побежал, подпрыгивая, по мирной, не знающей

войны земле.

Ян осторожно оглянулся – Губаньского нигде не было видно.

Заметил ли он Яна, было ли его появление в самолете продолжением той полупонятной игры, в которой

кто-то разыгрывал жизнь Яна, или он случайно оказался на борту – все это оставалось задачей со многими

неизвестными.

Единственное, что понял Ян, – в самолете вместе с ним летели представители польского

эмиграционного правительства генерала Сикорского, аккредитованного в Лондоне. Возможно, Губаньский

играл при них какую-то роль.

Во всяком случае, Губаньский или сделал вид, что не заметил Яна, или по другим соображениям к нему

не подошел. Сам же Ян активности решил не проявлять.

Ян Крункель хорошо помнил: именно поручик сообщил ему, что за рулем машины, сбившей Робеспьера,

сидела женщина. Хоть и хотелось думать о пани Зоей только хорошее, ее последнее появление в его квартире не

казалось однозначным. А что, если Зося, зная многое и о многих, решила руками Яна избавиться от лишнего

свидетеля? И весьма тонко учла отношение Яна к Кристине и его возможную реакцию на действия

Губаньского?

С другой стороны, Ян еще и еще перебирал в памяти нюансы поведения Зоей, – ему очень хотелось ей

верить. Кто она – профессиональная разведчица, для которой нет сдерживающих нравственных критериев, или

несчастная Женщина, которая вынуждена в силу обстоятельств жить и поступать не так, как хочется? Или она и

то, и другое? Ян решил, что все обдумает в самолете и поставит точки над “i”.

Но никаких точек ему поставить не удалось. Пока в Лиссабоне заправлялись, а летчики проверяли

техническую часть, Ян вышел на воздух размяться. Прогуливались и другие пассажиры “либерейтора”, в том

числе польские дипломаты. А вот Губаньский как сквозь землю провалился. Возможно, затаился где-то в

самолете. Не мог же Ян обыскивать самолет.

Вторую остановку совершили в Гибралтаре. И только на следующий день прилетели в Каир.

Еще при подлете к столице Египта, когда самолет накренился, заходя на посадку, и где-то сбоку

зажелтели странно опрокинутые пирамиды, Ян ощутил невольное волнение. Сколько он в юности читал о

Египте – и вот сейчас летел навстречу загадочной древности!

Впрочем, действительность таила не меньше тайн, загадок и неожиданностей. В этом Яну предстояло

еще не раз убедиться.

А пока он сошел с самолета на горячую землю и зажмурился: в чистом голубом небе плавилось

ослепительное африканское солнце, и все вокруг на какой-то миг почудилось золотым.

Яна встретил сотрудник штаба английских вооруженных сил. В гостиницу вез на плоской открытой

машине, достоинство которой состояло в том, что пассажирам предоставлялась возможность дышать встречным

зноем и песком, а также трястись на любом сиденье с большой вероятностью прикусить язык на очередной

колдобине. Жесткая, маленькая, но верткая машина доставила Яна в одну из небольших каирских гостиниц,

полностью приспособленных англичанами для своих нужд. Ян получил номер с ванной, что было тут

редкостью. Наличие ванны не мешало тому, что на столе в прихожей стояли два медных кувшина причудливой

формы с изогнутыми носами – вода в них была холодная и вкусная. Встречавший штабист вежливо

поинтересовался, сколько времени нужно Яну, чтобы отдохнуть после нелегкого перелета – двое, трое суток?

По его вопросу Ян догадался, что здесь никто никуда не спешит. И в первую очередь – военные.

Поэтому Ян сказал, что двух суток хватит. Штабист оставил ему свой номер телефона, предупредил,

чтобы Ял не очень доверял местным каналам связи, и откланялся.

Ян поужинал в гостиничной харчевне – рестораном ее назвать было трудно, однако кормили вполне

прилично – и отправился спать. Он проспал более десяти часов, что с ним случалось редко. Ночью слышал,

как что-то шуршало рядом, но усталость победила. Утром, едва проснувшись, Ян ощутил прилив бодрости,

сразу стал бриться. Позавтракав, тут же вызвал по телефону машину и поехал искать Фарука.

Ян не назвал шоферу, разбитному молодому парню, адреса. Он просто попросил подвезти на остров

Рода. Нильские острова Гезира и Рода были связаны с правым берегом Нила, где пролегали основные постройки

Каира, мостами. Как только мост миновали, Ян попросил остановить машину, сошел и велел шоферу

возвращаться.

Сравнительно быстро нашел указанный адрес. Ян знал, что Фарук трудится в одной из английских фирм

в качестве агента по сбыту и заказам. Однако была пятница – мусульманский “выходной” – и Ян надеялся

застать египтянина дома. Он не ошибся.

Дверь открыла горничная. Тут же появился человек, в котором Ян угадал хозяина дома.

Одет хозяин был своеобразно: белая рубашка с галстуком, светло-синий легкий пиджак, короткие брюки-

бриджи, белые гольфовые носки и башмаки. На голове – ярко-красная феска с маленькой кисточкой.

Ян долго не мог оторвать взгляда от лица мужчины. Оно казалось поистине замечательным. Смуглое, с

фиолетовым отливом, слегка седеющими висками и удлиненными темно-оливковыми глазами, это лицо вполне,

могло принадлежать фараону, чье изображение возникло в памяти Яна. Человек, шагнувший навстречу Яну из

вполне европейской квартиры, словно вышел из покрытых песчаной пылью веков. Он был седым и молодым

одновременно, и трудно было определить его возраст.

– Мистер Кемаль? – с ноткой удовольствия в голосе спросил Ян и представился: – Ян Мортон. Я из

Лондона. Меня просили передать вам, что нет вида прекраснее, чем с вершины минарета в мечети Мухаммеда

Али. Особенно при заходе солнца.

В длинных и темных, как финики, глазах Кемаля ничего не отразилось. Они лишь ненадолго

остановились на лице Яна.

– Я знаю, – вдруг мягко сказал Кемаль; он не улыбнулся, улыбка жила в нем где-то внутри. – Не

только при заходе солнца, но и на рассвете.

Обменявшись паролем, Кемаль по-европейски протянул Яну руку.

– Зовите меня просто Фарук, мистер Мортон. Я постараюсь быть вам полезным.

– Тогда зовите меня просто Ян, – предложил Мортон. – Это обойдется нам дешевле на несколько

фунтов стерлингов.

Фарук не улыбнулся. Он реагировал на шутки по-своему.

– Фунты мы еще успеем потратить. Вы располагаете временем?

– Во всяком случае, сегодня и завтра…

– Тогда позвольте представить вам мою жену, после чего мы вместе позавтракаем, а потом я начну

знакомит, вас с городом.

– Весь к вашим услугам.

– А вот и моя жена. Альвия – мистер Мортон.

Ян слегка растерялся: просто поклониться или поцеловать руку? Кто знает, как тут принято, на Востоке…

Его выручила сама Альвия – высокая красавица-египтянка с таким же оливковым цветом кожи, что и у мужа.

Ее темно-зеленое платье ничем не отличалось от европейского. И только золотая цепочка на переносице

отдавала дань последней каирской моде. Она понимающе улыбнулась и протянула узкую смуглую руку в тонких

золотых браслетах, которые свободно скользили по кисти. Ян почтительно склонился и поцеловал эту терпко

пахнущую руку.

После завтрака Фарук предложил прогуляться. Ян от души поблагодарил хозяина за гостеприимство.

– Будем рады вам в любое время, – сказала на прощанье Альвия. – И, пожалуйста, не стесняйтесь.

Новому человеку в Каире трудно. Особенно поначалу.

Когда Фарук и Ян оказались на улице вдвоем, египтянин предложил:

– Вы не будете возражать, если мы первым делом посетим цитадель, где находится мечеть Мухаммеда

Али?

– Я в ваших руках. И, конечно, в руках аллаха, – пошутил Ян.

Фарук отказывался воспринимать шутки. Ян постарался перевести разговор на другое.

– У вас очень милая жена, Фарук.

– Я знаю, – отозвался египтянин.

Оказалось, Фарук часто повторяет эту фразу. Исходила ли она из кладовых его мудрости или была

изречением-сорняком., которых немало в речи людей самых разных профессий, сказать сложно.

До цитадели Салах-аддина с мечетями Насира Мухаммеда и Мухаммеда Али добирались пешком.

Сооружение с семью гигантскими куполами, с двумя высочайшими минаретами, дерзко прокалывающими небо,

которое именовалось мечетью Мухаммеда Али, богатством форм и беспощадной грандиозностью подавляло

более старую соперницу Хотя, наверное, было время, когда эта квадратообразная мечеть властвовала над

цитаделью и над всем Каиром…

Фарук и Ян долго взбирались по крутым ступеням, пока очутились на вершине одного из самых высоких

минаретов в мире. Когда глянули вниз, у Яна, еще не отдышавшегося после крутого подъема, перехватило

дыхание.

Вокруг холмов, на которых расположилась цитадель, распростерся гигантский, многомиллионный,

многокрасочный город. Его расплывчатый, смутный рокот доносился к вершине минарета.

– Мистер Ян, – Фарук употребил что-то среднее между простым обращением “Ян” и “мистер Мортон”,

– я привел вас на верхнюю площадку минарета не затем, чтобы похвастаться пейзажами Каира. И не затем,

чтобы продемонстрировать величие ислама. Хотя и то, и другое вы можете воспринять сами. Давайте, если не

возражаете, несколько минут отдадим созерцанию…

Никогда в жизни до этого Ян не стоял на такой высоте и не обозревал такого пространства. Где-то очень

далеко орехово светился горизонт. А вокруг башни, за пределами холмов, простиралась густая чересполосица

улиц, переулков, садов, парков. Отдельные районы города выделялись пятнами – это были пятна зелени

фешенебельных районов или сплошная желтизна плоских крыш, обозначавших кварталы бедняков.

Люди с этой высоты казались булавочными головками. Они были безымянны, безголосы и, похоже,

бессильны. Но все, что находилось внизу – фонтаны, памятники, отели, музеи, мосты через нильские рукава,

все, что было выше и на чем сейчас стояли два малознакомых человека – все было создано этими крошечными

букашками. Никогда раньше Ян не осознавал с такой отчетливостью величие и беззащитность человеческого

духа. Он стоял на вершине древнего минарета, в стране, которая давала повод не только для размышлений о

нераскрытых загадках, но и о тайнах раскрытых.

– Ян, – негромко сказал Фарук, – я привел вас сюда не только потому, что отсюда открывается

панорама моего любимого города. Я могу стоять здесь часами, и мне никогда не надоест.

“Вот видишь, – безмолвно сказал спутнику Ян. – Как только мы оказались в привычной для тебя

обстановке, ты сразу заговорил о таинственном…”

– Я привел вас сюда еще и потому, что на этой высоте и на этом свежем воздухе можно поговорить о

делах текущих.

Фарук посмотрел на Яна своими фараоньими глазами. Но если Фарук на шутки не реагировал или не

хотел реагировать, то Ян тоже не мог себя переделать. Ему в самые ответственные минуты жизни хотелось

шутить.

– Дорогой Фарук, впервые я чувствую себя слишком высоко для того, чтобы отвечать за дела земные…

– Обстановка здесь такова, – словно не услышав реплики Яна, информировал Фарук, – война идет

вдоль морского побережья. Фактически вдоль дороги, связывающей Ливию с Египтом. Войска зажаты с одной

стороны морем, с другой – пустыней. У итальянцев до двухсот тысяч пехотинцев. Итальянцы не очень хотят

воевать. К сожалению, не блещут энтузиазмом и англичане. Боюсь, они не сдержат немецкий Африканский

корпус. А в самом Каире теперь – шпионский Вавилон. Наш король, мой тезка, симпатизирует Гитлеру. Он

боится англичан. Но если они дрогнут… В Египте кишат разведки. Тут, конечно, есть гнезда фашистов. Помимо

немцев, турки, греки, югославы, французы, итальянцы, поляки… И даже японцы.

– Понятно, – сказал Ян. – Здесь им легче действовать, чем в метрополии.

– Бабочки стремятся на запах цветов, государства – на запах нефти, – прокомментировал Фарук. —

Нефть и кровь почти одного цвета.

– Фарук, я бы не хотел вступать здесь в контакты или в конфликты с другими разведками, – сказал Ян.

– У меня иные цели.

– Я знаю, – отозвался Фарук. – Но вы должны представлять обстановку. Здесь легко запутаться,

заблудиться, исчезнуть. Я бы не хотел, чтобы вы исчезли.

– Я тоже, – улыбнулся Ян.

Он вспомнил, сколько раз “исчезал”, и подумал, что дело не в городе, в котором находишься, а в тайнах,

рабом которых становишься. Фарук с его загадочной внешностью, конечно, носитель многих секретов. И

потому сам по себе является источником опасности. Однако Фред настаивал на контакте с Фаруком. В данном

случае Саммербэгу виднее…

Когда они налюбовались картиной Каира с высоты птичьего полета, Фарук повел Яна на Главный базар.

Если раньше у Яна кружилась голова от близости к небу, от видов, открывавшихся внизу, то теперь земля

оглушила голосами, красками, запахами. Базар был местом, где можно было лучше всего видеть, слышать,

ощущать горячее дыхание города. Возникла многозвучная мелодия труда, людских забот, противоречий,

маленьких радостей, погони за призрачным счастьем. В эту мелодию вплетали звон молоточки медников, ее

творили шумные вздохи кузнечных мехов, скрипучие веретена горшечников, выкрики продавцов,

расхваливающих свои товары, разносчиков холодной воды в медных, причудливой формы кувшинах. Эту же

мелодию бесшумно дополняли пестрые ковры и ткани, развешанные в бесчисленных лавочках. Белые и желтые

блики серебра и золота на деревянных подносах ювелиров, буйство всех цветов радуги в горках фруктов и

овощей. Дочтенная тяжесть старинных книг. Таинственные запахи приворотных трав. Наборные уздечки и

холодная острота благородных кинжалов.

Корзинщики, которые плели свои изящные и прочные изделия, портные, которые шили халаты и фески,

здесь трудились, здесь жили и здесь умирали.

Ароматы свежих фруктов и редких духов смешивались со зловонием темных закоулков. А живой блеск

женских глаз встречался так же часто, как и глаза, затуманенные трахомой.

Здесь никто не говорил нормальным голосом. Приценивались, торговались, ссорились и даже

обменивались новостями на повышенных тонах.

– Вы, вероятно, думаете, Ян, что мы находимся на красочном восточном базаре, – счел нужным