Текст книги "Приглашение в ад"

Автор книги: Иван Рядченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Дорогие друзья, вы заставили меня сегодня испытать два чувства сразу. Во-первых, помолодеть и, во-

вторых, устыдиться. Помолодеть – несмотря на то, что виновник торжества сегодня не я. Несмотря на то, что

прекрасная Джейн теряет вторую часть своего имени без моего участия. Браво, браво! Устыдиться – потому

что я чуть ли не последний узнал о самой блестящей операции одного из самых близких моих помощников…

Похоже, если бы мы все свои операции проводили на подобном уровне, наш премьер-министр мог бы спать

спокойно. Потому что богиня победы Ниш обмахивала бы его своими крыльями… Я не знаю, что в этих

случаях надо желать новобрачным, поскольку ранее присутствовал на свадьбе лишь раз… она оказалась моей

собственной… но это было много лет назад… Поэтому позвольте пожелать прежде всего, чтобы русские

вступили в войну с Германией… И, конечно, чтобы в этом доме было кому играть с куклами!..

Все аплодировали “старине Мензису”.

Свадебный обед прошел мило, хотя и не очень весело. Не только потому, что вместо музыки ему

аккомпанировала воздушная тревога (к счастью, ложная – самолеты полетели куда-то дальше). Из бесед

выяснилось, что теперь Джейн по английской традиции покинет работу и армию. Понятие “жена” здесь

приравнивалось к понятию “домашняя хозяйка”. Кристина оставалась в школе без подруги. Это наложило

печать на ее настроение…

Утром, когда расставались, Ян провел ладонью по щекам Кристины.

– Держись, Кристя. Помни, о чем я просил. Я позвоню и их приеду.

Кристина прикоснулась губами к ладони Яна и села в автобус, не оглядываясь. Ян, засунув руки в

карманы полушубка, долго смотрел вслед удаляющейся машине. Автобус, становясь все меньше, пропал за

поворотом. А тревога в сердце осталась.

На следующий день Фред неожиданно уехал в командировку. Поговорить с ним Ян не успел. Ян пытался

навести справки об отце. Это было безуспешное предприятие. В Ковентри погибло, было ранено и пропало без

вести свыше сорока тысяч жителей. Хотя власти старались сохранить порядок, конечно, как всегда в таких

случаях, царила неразбериха. Она оставляла слабую надежду на счастливый случай. Ян решил не обольщаться.

Лучше подготовиться к худшему…

Несколько раз Яну удалось дозвониться до Кристины. Судя по всему, она прислушалась к его просьбе,

старалась в городе не появляться, особенно одна. Это несколько успокаивало Яна. Однако дни тянулись

медленно. Фред не возвращался. Как потом стало известно Яну, Саммербэг ездил инспектировать действия

своих сотрудников на Оркнейские острова. Там находилась одна из самых крупных военно-морских баз

Великобритании Скапа-Флоу. В ней базировались английские линкоры и тяжелые крейсеры, а также авианосцы.

Взаимоотношения с военно-морским командованием в последнее время были сложными, и Фред

задержался.

Не дождавшись Фреда, Ян сам позвонил начальству школы, где находилась Кристина. Попросил

отпустить ее на вторую половину субботы (как правило, эти дела улаживал Саммербэг). Ему ответили сухо и

весьма неохотно согласились.

Ян постарался пораньше освободиться на службе, помчался на квартиру в Блечли. Обычно Кристина

появлялась там не позже шести–семи часов вечера. Старинные часы в гостиной пробили восемь, а Кристины не

было. Каждый удар падал в душу Яна, словно тяжкий камень.

В девять Ян заволновался всерьез. Конечно, может статься, Кристину не отпустили. Каждый раз

руководство оказывало ему любезность благодаря Саммербэгу. Все же заместитель начальника пообещал. Едва

ли он собирался обманывать Яна. Следовательно, Кристина давно должна приехать. Что-нибудь случилось с

автобусом? Маловероятно. Тем более что сегодня налетов немецкой авиации не было.

Яна все больше охватывало беспокойство. Как некстати, что здесь нет телефона! Но ведь квартира

частная. Она не предназначена для должностного лица. Да еще в период войны. Ян метался по комнате и не

знал, что предпринять. Идти на остановку встречать автобус? Кристина могла приехать и в такси. Но время

шло, а ее не было.

В конце концов, в половине десятого Ян бросился назад в Блечли. Из своего кабинета позвонил дежурной

по школе и выяснил, что слушательница Кристина Шармах еще в 16.00 получила увольнительную и вышла в

город…

Ян уже почти не сомневался: что-то стряслось.

Он кинулся назад, на квартиру. Кристина не появилась. Ян дернулся к телефону, связался со Скотленд-

Ярдом и о патрульной службой. Ночным патрулям были сообщены приметы Кристины. До полуночи Ян

дежурил у телефона в кабинете. Затем снова возвратился в квартиру. Спать, конечно, не мог. С каждым часом, с

каждой минутой угасал огонек надежды. Ему хотелось выть от ощущения бессилия. Куда броситься на поиски,

что предпринять?

Несколько раз перечитывал письмо от Рудольфа Шармаха (оно осталось у него). Теперь за каждой

строчкой мерещилась ловушка. Все более странным казался текст. Ян жалел, что сразу не показал письмо

Фреду, не посоветовался.

Только под утро, сидя в кресле, Ян задремал. Сон был тяжелый, полный кошмаров. Очнулся, взглянул на

часы – наступало утро. Подошел к окну, отодвинул занавес. За окном тускло сеялся нерадостный свет зимнего

дня. Ян почувствовал себя разбитым и одиноким.

“Ну-ка, по распускаться, – сказал он сам себе. – Легче всего разнюниться, расслабиться. Сейчас

больше, чем когда-либо, нужна собранность, готовность к действию. Когда провисает тетива на луке, стрела не

летит”.

Он оделся, подошел к двери – и сердце екнуло: во внутреннем ящике для почты что-то белело. Ян

вытащил обычный почтовый конверт. Внутри оказался лист бумаги с наклеенными печатными буквами. Буквы

запрыгали перед глазами Яна. Взял себя в руки. Вчитался. Текст был адресован ему.

“Мистер Крункель нам необходимо ваше сотрудничество напишите от руки я такой-то даю согласие

сотрудничать повиноваться и молчать подпись обязательна запечатайте в конверт поезжайте в Лондон справа от

собора Святого Павла развалины дома там на одной из стен остался почтовый ящик опустите в него конверт

особу вас интересующую не ищите она у нас при любой попытке искать связаться со службами безопасности

получите по почте пальцы известной вам руки даем трое суток на выполнение условия любая ваша глупость

приведет к смерти заложницы”.

Ян дважды перечитал текст. Предчувствие не обмануло. Кто-то похитил Кристину с целью

шантажировать Яна. Значит, за ними следили. Но кому это нужно? Кроме немцев, трудно было кого-то

заподозрить. А ведь Ян неоднократно слышал, что гитлеровских агентов в Англии переловили… И вдруг такая

дерзость! Все было бы проще, если бы дело не касалось Кристи.

Ян присоединил второй конверт к первому и отправился на работу. Через десять минут он толкнул дверь

в кабинет Фреда – и увидел шефа с двумя телефонными трубками сразу.

Фред бросил несколько взглядов на Яна и стал заканчивать разговоры. Он одновременно положил обе

трубки на аппараты. Не снимая с них рук, сказал:

– Привет, Ян. Что с вами? Что-то стряслось?

– Можем на полчаса закрыться?

– Конечно.

– Фред, очень прошу – пока неофициально…

Фред кивнул головой и внимательно прочитал письма. Поднял голову. Ян последовательно рассказал о

событиях.

– Плохо, что вы не сказали сразу, как было получено первое письмо, – упрекнул Фред.

– Если бы это касалось только меня… – сокрушенно отозвался Ян.

– Теперь это касается всех нас, – подытожил Фред. – И, скорее всего, тайны “Ультра”. Вы, Ян, лучше

других знаете, какую цену мы совсем недавно за нее заплатили…

“Неужели он сейчас заговорит со мной тем ледяным тоном, каким заморозил миссис О’Брайен, когда

начался налет на командный пункт в Биггин-Хилле?” – невольно прикинул Ян.

– Я думаю только о том, как спасти Кристину, – сухо сказал Ян.

– Конечно, конечно, – рассеянно согласился Саммербэг.

Он думал о своем. “Прежде всего, я должен стоять на страже “Ультра”. Иначе все насмарку. Я похож на

женщину, поздно родившую единственного ребенка. Это с одной стороны. А с другой – у меня теперь есть

Джейн. Мало ли что может случиться. Я обязан понимать переживания Яна. Но что же делать? Совершенно

очевидно, что за ним охотятся как за возможным источником информации. Они много о нем знают, если сумели

подобрать верную отмычку к его молчанию… Кто все-таки они? Скорее всего, нацисты. Трудно представить,

что они могут вести себя так нагло здесь, в Англии. Но было бы глупо исключить такую вероятность. А может

быть, это не нацисты? Тогда – кто же? Учитывая польское происхождение Кристины и Яна… стоп! А что

если?..”

Фред еще раз вчитался в письмо.

– Мистер Саммербэг, – с некоторой официальностью произнес Ян, – теперь вы понимаете: стоит

сделать один неверный шаг…

– Возможно, это все угрозы, рассчитанные на слабость нервов, – заметил Фред.

– Но Кристина получила странное письмо. Кристину похитили, – покачал головой Ян. – Это не

угрозы, это – конкретные действия. Они знают мое местожительство. Сумели незаметно доставить туда

конверт…

– Логично, – согласился Фред, – Степень риска обнаруживает сильнейшую заинтересованность

противника. В чем? Скорее всего, это связано с “Энигмой”. Я не думаю, что “Ультра”… Ян, не обижайтесь: вы

никогда ничего не рассказывали Кристине об “Ультра”?

– Даже не упоминал, – безо всякой обиды отозвался Ян. – И не только из-за того, что дал подписку.

Мне было бы страшно посвящать Кристину еще в одну тайну.

– Понимаю, – кивнул Фред. – Спрашиваю так, на всякий случай. Мы должны четко представить все

обстоятельства. От этого зависит наше решение.

– Один неправильный шаг… бог знает, к чему он может привести, – глухо сказал Ян.

Зазвонил телефон. Фред снял трубку, выслушал собеседника.

– Хорошо, только попозже. Во второй половине дня. Сейчас я занят.

Некоторое время Саммербэг молча шагал от стены к стене. Даже постукивал по ним пальцем, словно

искал клад.

– Да, – протянул наконец, – на скучную жизнь нам жаловаться оснований нет. Ян, полагаю, что я

должен посоветовался с Мензисом. Дело касается не просто вас и ваших близких. Речь идет о большем. Я не

имею права утаить что-либо от шефа. Тем более, вы знаете, он опытный, мудрый человек. И, возможно,

подскажет разумный выход. Не обижайтесь, Ян, альтернативы не вижу.

Ян пожал плечами.

– Оставьте мне письмо, идите к себе. Я найду вас, – мягко сказал Фред.

Полдня Ян заставлял себя работать. Но мысли были далеко. Стрелки часов двигались медленно, словно к

ним привязали гири. Наконец в комнату заглянул Фред.

– Не возражаете, если погуляем но парку?

Погода была морозная, сырая, и все же в парке дышалось вольнее.

– Конечно, полковник весьма обеспокоен ситуацией, – начал Фред, когда они отдалились от бараков. —

Можно было бы бросить опытных агентов по следу. Но он понимает щекотливость положения и не желает

причинить вам ни малейшего зла. Мы перебрали многие варианты. И пришли к выводу, что есть лишь один

путь: вступить в игру.

– То есть вы хотите, чтобы я дал согласие?

– Ничего иного не остается. Так мы, возможно, выиграем время и отведем непосредственную угрозу от

Кристины.

– Но ведь от меня потребуют информации!

– Надо понять, чего добивается противник. Тогда легче будет решать задачу. Мы даже не знаем, кто наш

враг и что ему уже известно.

Ян молча размышлял.

– Может быть, Ян, у вас есть другое предложение?

– Пожалуй, нет. Но надо продумать степень моей информации. В конце концов, я могу об “Ультра”

ничего не знать.

– Совершенно верно. Однако приманку следует бросить.

– У вас есть какие-либо конкретные подозрения?

Фред замялся.

– Видите ли, Ян… пока лишь облачко на горизонте. Ничего определенного.

Они продумали, что именно, на случай прямого контакта, Ян может сообщить вражескому агенту.

Решили, что Ян съездит в Лондон завтра. Перед расставанием Ян вдруг сказал с горькой усмешкой:

– Пока я выяснил только одно: нельзя любить в наше время. Любовь сразу превращают в разменную

монету. Я, видимо, несовременный человек, Фред. Мне нужно было родиться в каком-нибудь романтическом

веке. Боюсь, что Мой автобус ушел…

Вернувшись поздно вечером к себе в квартиру, Ян вдруг вспомнил, что у него даже фотографии

Кристины нет. “Несемся во всю прыть, вокруг все мелькает, нет ничего прочного, постоянного. Даже камни

разлетаются на осколки Что же говорить о таком хрупком понятии, как любовь? Человек живет между войнами,

словно в узкой долине между крутыми горами. Когда начинается землетрясение, некогда думать о вечном”.

“Впрочем, может быть, войны неизбежны? – продолжал размышлять Ян. – Все имеет два полюса, два

конца, две окраски. Жизнь – смерть, радость – горе, умные – дураки, добро – зло… Неужели человеку

некуда девать заложенную в него природой энергию и он вкладывает ее в драку?”

“Что ж, я хочу воевать, – решил Ян. – Не на войне, во за войну, а против нее. Лишь это имеет смысл.

Для этого надо ожесточиться, тут Фред прав. Иначе ничего не выиграешь”.

Ян отправился в Лондон, как было условлено с Фредом. По дороге неоднократно пытался понять, ведется

ли за ним слежка. Ничего не обнаружил. В Лондоне долго петлял, прежде чем вышел к указанным развалинам.

Неподалеку величественно вздымался в небо собор Святого Павла.

Ян без особого труда отыскал объект. На черной от огня стене сиротливо висел помятый, ржавый

почтовый ящик. Ян тщательно огляделся. Не обнаружил никого. Су-пул конверт в узкую щель. Все по

инструкции, кроме одной “вольности”: в тексте обязательства Ян добавил, что готов сотрудничать при условии

немедленного освобождения известной особы.

Так же без помех Ян выскользнул из руин на улицу. Теперь оставалось самое трудное: ожидание.

Это были горькие дни и ночи. Усталость одолевала, а сон не приходил. Порой Ян забывался на короткое

время. Но даже в забытьи не отдыхал. Он старался не показывать Фреду своего состояния. Работал, давал

оценки, вносил предложения. Фред, казалось, ничего не замечал. Вел себя, как всегда, ровно, вежливо,

внимательно. Охотно поддерживал интересные выводы. И ни одного вопроса о Кристине. Из поведения Фреда

Ян справедливо заключил, что легенда о “невмешательстве”, исходившая от Мензиса, – блеф. Так или иначе,

люди Интеллидженс сервис следят, по меньшей мере, за руинами, в которых побывал Ян. Возможно, следят за

его квартирой. И, конечно, за ним самим.

На четвертый день после посещения Яном Лондона Фред к вечеру вошел в рабочую комнатушку

сотрудника. Присел на единственный стул. Ян продолжал копаться в бумагах. Он научился не выдавать

владевшие им эмоции. Фред неожиданно сказал:

– Я долго думал, Ян. Наверное, отправлю Джейн куда-нибудь подальше от столицы. У столиц

появляются нежелательные симптомы, не правда ли?..

– Если подальше, значит безопаснее, Фред, – хмуро дозвался Ян, – тогда нет вопросов.

– У меня в Северной Англии есть родственники. Зажиточные, но простые, милые люди. Полагаю,

Джейн там будет спокойнее.

– Пожалуй, тут и колебаться нечего, – одобрил Ян.

– А сегодня, Ян, у нас пятница. На уик-энд рассчитывать не приходится. Но немного отвлечься мы

имеем право, де так ли? Я близко знаком с пианисткой Мирой Хесс. Это наша знаменитость. У нее вечером

дома небольшой прием. Будут интересные люди. И, конечно, музыка. Поедем?

Ян согласился. Он устал от напряжения и одиночества.

Они поехали машиной. По дороге забрали Джейн. Миссис Саммербэг ничего не знала о Кристине. Яну

по дороге довелось делать, как говорят англичане, “пикер фэйс” – хорошую мину при плохих картах.

Несмотря на поздний час и затемнение, на лондонских улицах царило оживление. Жители были

вооружены фонариками. Узкие лучики повсюду прокалывали тьму. Из темноты то и дело возникали фигуры

мужчин и женщин с противогазами на боку. Поверх противогазных сумок висели каски. Лондонцы

направлялись в кинотеатры. Кинотеатры работали назло вражеской авиации. Назло Герингу, вознадеявшемуся

при помощи бомб поставить целую нацию на колени…

Мира Хесс жила в северо-западном районе Лондона. Еще в центре автомашину настиг вой сирен. Через

несколько минут на город стали падать разрозненные бомбы. Налет по был массированным. Решили не

останавливаться. К пианистке прибыли с небольшим опозданием. Хозяйка оказалась высокой, худощавой

женщиной со смуглым лицом и черными до синевы волосами. Пока мужчины целовали ей руку, она с улыбкой

заметила:

– Совершенно не понимаю, на что рассчитывают немцы. Если люди под бомбами приезжают послушать

музыку скромной исполнительницы, я бы на месте фюрера удавилась: его предприятие безнадежно!

Гостей было немного. Но среди них находился посол Советского Союза в Англии Иван Майский с

супругой. Посол был невысокого роста, крепко сбитый пожилой человек с аккуратными, ежистыми усиками.

Одетый в привычную Для Англии “тропку”, лобастый, он одновременно напоминал и мастерового, п

интеллигента.

По небольшой зале разносили на подносах чай. Вскоре Ян оказался рядом с послом. Его влекло

любопытство. Неподалеку грохнула бомба. На занавесях, закрывавших окна полыхнули отсветы пламени.

– Другие гости, – с чувством сказала Мира Хесс, – я искренне взволнована. Если даже мой давний

друг мистер посол Майский с женой презрели опасности налета и при, охали к нам… у меня нет слов!

– Что же тут необычного, дорогая хозяйка? – с улыбкой отозвался Майский. – Когда советские люди и

англичане вместе, даже большие опасности становятся маленькими…

Все зааплодировали. А потом Мира Хесс села за внушительный рояль, немного подумала, опустила

пальцы на клавиши – и в залу хлынули сильные звуки бетховенской “Аппассионаты”. За окнами еще бухали

взрывы, а людей в зале властно захватил поток всепоглощающей музыки. Она не просто звучала – она звала,

наполняла душу верой в победу над силами зла. Пианистка играла вдохновенно.

Музыка ошеломила Яна. Поглощенный ее стремительным звучанием, он смотрел и смотрел на длинные,

тонкие пальцы пианистки, которые жили и двигались как бы отдельно от нее…

Когда Ян возвращался на квартиру в Блечли, перед глазами все еще стояли эти нежные женские пальцы.

Ян отпустил машину, вошел в дом, протянул руку к выключателю. И, прежде чем повернул эбонитовую

шишечку, почувствовал, что в комнате кто-то есть. Остро екнуло сердце. Неужели…

Ни остановиться, ни испугаться Ян не успел.

Он включил свет.

В прихожей за столом сидела пани Зося. В пальто, без шляпы, с подтянутыми к вискам бровями. Перед

Зосей на столе лежал небольшой вороненый пистолет.

Бронзовая богиня продолжала приносить информационные дары на алтарь Фреда Саммербэга. Причем

4 поток самых разнообразных данных все время увеличивался. Этому способствовали два обстоятельства.

Совершенно случайно на немецком танке, проскочившем слишком далеко во французский тыл, английским

подразделением была захвачена усовершенствованная машина “Энигма” с набором рабочих ключей. Еще одну

“Энигму”, предназначенную для радиосвязи с военно-морским флотом, удалось вывезти из Норвегии.

“Очкарики” получали новые образцы в полное свое владение. В результате на свет появилось новое поколение

“бронзовых богинь” – куда более могущественных и “умных”, нежели первая “старушка”. “Богинь”

установили все в тех же бараках, именовавшихся, правда, “храмами”. Обслуживало их теперь несколько сот

специально подготовленных работников.

Среди расшифрованных приказов, распоряжений, директив, касающихся стратегии и тактики войны,

материалов, с которыми надо было знакомить разведывательные управления соответствующих родов войск,

Фред выловил небольшое сообщение. Поначалу оно не привлекло внимания. Он уже отложил бланк “Ультра” с

этой радиограммой в общую кучу, но вдруг насторожился, перечитал текст. Речь шла о том, что разрешается

высадка небольшой десантной группы для операции “Крест”. Фреда заинтересовала фраза “операцию провести

только в лунную ночь чтобы не спутать объект”. Город спутать невозможно. Значит, речь шла о небольшом

объекте. Что это за объект, ради которого немцы были готовы выбросить малый десант? И почему радиограмму

подписал Геринг? Фред терялся в догадках. Решение не приходило. Он спрятал бланк в ящик стола, занялся

другими проблемами. Однако проклятая радиограмма сидела в мозгу, как заноза. И вдруг его осенило. Фред

чуть не подпрыгнул на стуле. Даже оглянулся – закрыта ли дверь?

Он положил бланк в свой элегантный черный портфель и отправился к Мензису. Секретарша миссис

Пентигрю пыталась утверждать, что шеф чрезвычайно занят и не принимает. В этот момент, к счастью,

полковник выглянул в приемную.

– Принимаю, принимаю. – Шотландец, как всегда, улыбнулся, но улыбка была кислой. – Заходи,

Фред. А вы, миссис Пентигрю, раздобудьте мне, пожалуйста, бутылку минеральной воды.

Уже в кабинете Мензис пожаловался:

– Я действительно принимаю… пилюли. Никогда, Фред, не пей с премьерами. Вчера полночи провел со

стариком, будь оно неладно! Накачал меня так, что голова раскалывается… У тебя дело очень серьезное?

– Не знаю. Может статься, серьезнее, чем хотелось бы.

Фред показал Мензису бланк. Полковник читал, сжав виски пальцами.

– Ну и что ты предполагаешь?

– Не ведут ли немцы охоту за нашим стариком?

Лицо шотландца словно окаменело:

– Вполне возможно…

– Кстати, косвенно это может касаться и событий, связанных с Мортоном.

– Не исключено. Меня настораживает, что наблюдение за руинами ничего не дает. За письмом никто не

является.

– А наши парни случайно не вспугнули птичек?

Мензис пожал плечами.

– Не должны, по идее. Но голову на пари не заложу. Даже такую больную, как сегодня…

– Надо уговорить старика не проводить все уик-энды в Чекерсе. Особенно в лунные ночи. Не мешает

всякий раз менять направление выездов на отдых. Я вполне серьезно, Стюарт. Уинстон уже крепко досадил

нацистам. Они с огромной радостью его устранят.

– Этого нельзя допустить! – почти с испугом воскликнул Мензис. – Черчилль наше самое мощное

оружие… Я думаю, ты прав, дорогой Фред. Постараюсь убедить старика и приму меры. Бланк оставь у меня,

Стюарт проводил Фреда до дверей кабинета. Черчилль отнесся к предложению Мензиса безо всякой

театральности:

– Я понимаю, полковник. В молодости я терпеть не мог веревку. А нынче мне что-то и пуля не по душе.

Сделаем так: у меня имеется весьма состоятельный друг Рональд Три. У него уютное поместье в Дитчли. Вас

это устроит?

– Благодарю, сэр, что вы меня сразу поняли, – с чувством облегчения сказал Мензис. – Надеюсь, ваш

хозяин в Дитчли не откажется пригласить лиц, в беседах с которыми вы заинтересованы?

– Не сомневаюсь, – энергично отозвался Уинстон. – Он всегда был приличным человеком. Кроме

того, в дом отменная ванна.

Черчилль на прощанье помахал Мензису рукой, в кот (рой была зажата дымящаяся сигара.

Результатом разговора с главой Интеллидженс сервис явилось изменение обычного маршрута премьер-

министр; Черчилль время от времени стал проводить конец пятницы, субботу и часть воскресенья в Дитчли.

Вместе с помощниками, телохранителями, секретарям в Дитчли приходила машина с кинофильмами.

Черчилль обожал смотреть кино. В любимых фильмах Уинстона числилась “Леди Гамильтон” – за годы войны

он смотрел эту ленту чуть ли не десяток раз. Постановщик картины режиссер Александр Корд был всячески

обласкан Уинстоном и возведен в рыцарское достоинство.

Хозяин поместья преклонялся перед личностью Черчилля. Он старался создать последнему все условия и

для отдыха, и для успешной деятельности. С этой целью заранее выяснял, что нужно его высокому гостю, и

приглашал к себе людей, в которых был заинтересован Черчилль. Таким образом, отдых сочетался с работой.

Но ни о какой работе не могло быть речи, когда Уинстон смотрел фильм. В тот день ему показывали

комедию с участием братьев Маркс. Уинстон похохатывал и даже мурлыкал от удовольствия, словно

пригревшийся на солнце кот. Неожиданно в темную комнату, где светился только экран, вошел помощник

премьера, почтительно склонился к его уху.

Черчилль выслушал помощника, недовольно повернулся к сидевшему рядом заместителю министра

иностранных дел, давнему своему приятелю.

– Звонит герцог Гамильтон из Шотландии. Старина, окажите услугу, узнайте, чего ему там неймется…

И остановите ленту, пусть механик начнет с предыдущего эпизода.

Через несколько минут заместитель министра вернулся и тоже наклонился к премьеру.

– Сэр, лорд Гамильтон сообщает, что возле его поместья приземлился на парашюте заместитель Гитлера

по партии Рудольф Гесс. У него есть предложения нашему правительству.

– Он что – не мог дать досмотреть комедию? – ворчливо отозвался Уинстон. – Пошел он к черту.

Успеется…

Премьер еще раз напомнил, что терпеть не может, когда его беспокоят во время сеанса. Но удовольствие

от картины было испорчено. Уинстон продолжал смотреть на экран, посмеивался. Однако мозг уже лихорадочно

работал в ином направлении.

Едва фильм закончился, Черчилль потребовал доложить все подробности, связанные с событием.

Поначалу сообщить ему могли немного. Посты противовоздушной обороны обнаружили к северу от

Эдинбурга одиночный самолет противника. Пока гадали, что бы это значило, истребитель, видимо, потерял уп-

равление и рухнул на землю в районе Иглшема. Вскоре патрулем гражданской самообороны был задержан

неизвестный. У него была повреждена нога. Его отвели в полицию города Глазго. Там он представился

капитаном немецкой авиации Горном и потребовал срочной встречи с командующим противовоздушной

обороной Шотландии герцогом Гамильтоном. При встрече с герцогом немец заявил, что он – заместитель

Гитлера Рудольф Гесс и прилетел в Англию с делом чрезвычайной важности.

Позже выяснились кое-какие детали. Гесс якобы трижды собирался в Англию. Но Гитлер запретил ему

летать Гесс попросил самолет у военных, генерал Удет отказался предоставить его. Тогда Гесс позвонил

Мессершмитту. Магнат авиапромышленности направил в распоряжение партийного функционера истребитель

“Мессершмитт-110”, Па нем установили дополнительный топливный бак. “Мессер” вылетел из Аугсбурга и

взял курс на Дунгавел-Кастл, родовое имение Гамильтона. Однако расчет Гесса оказался неточным. Горючего не

хватило. Впрочем, это, возможно, а спасло нацистского босса: садиться все равно было некуда, все поляны

перепаханы, площадки перетянуты тросами. Гесс выбросился с парашютом и при приземлении повредил ногу,

понеся, так сказать, минимальные потери…

В вещах Гесса не обнаружили ничего любопытного, кроме визитной карточки немецкого генерала

Гаусгофера, давнего знакомого герцога и опытного организатора фашистской шпионской сети за рубежом.

Когда личность Гесса была установлена и герцог стал звонить Черчиллю, у него от волнения так дрожала

рука, что он дважды ронял трубку. Гамильтону казалось, что земная ось прошла через его замок. Скрипит не

старая дверь от сквозняка, а история совершает крутой поворот… Каково же было удивление герцога, когда с

ним связался полковник Мензис и в ответ на вопрос, что делать, весьма равнодушно сказал:

– Полагаю, прежде всего вашего пришельца надо показать врачам. А пока заприте его понадежней,

поставьте хорошую охрану. И пусть ни с кем не общается. Это распоряжение премьер-министра. Надеюсь на

вас, герцог, до приезда нашего представителя.

“Что бы это значило? – размышлял тем временем Черчилль, расхаживая по опустевшей зале в любимом

комбинезоне “сирена”, с сигарой во рту. – Может быть, он сумасшедший? У них там просто мастерская по

производству ненормальных. Но псих психом, а самолет вывел на цель точно. Здесь какой-то ход. И даже если

Гитлер поклянется на библии, что ничего не знал о сумасбродстве Гесса, все равно не поверю. Скорее всего, нас

прощупывают на предмет заключения сепаратного мира. Гитлер и его полководцы боятся войны на два фронта.

Именно поэтому их следует подтолкнуть на восток. Я не уверен, что русские устоят. Но крови у Гитлера попьют

немало. А там видно будет… Нет, ход с Гессом надо превратить в бумеранг. Прежде всего, не

скомпрометировать себя личной встречей с этим нацистом. Тем более что моя персона, вне сомнений, может

вызвать у него приступ бешенства. И, конечно, если он станет предлагать мир, то на условиях моего ухода из

правительства… Ну что же, мистер Гесс, я думаю, лучше всего ваше любезное появление в королевстве окутать

густым туманом загадочности и молчания. Пусть ломают головы л в Берлине, и в Москве, что за нашим

молчанием кроется…”

Черчилль не только догадался о цели необычного поступка Гесса. Он проявил осторожность. Для ведения

бесед с Гессом были назначены отставной дипломат Айвор Киркпатрик и лорд-канцлер Саймон. Но и они

явились к Гессу под видом врачей-психиатров. Просто доктор Гатри и доктор Маккензи…

С этой минуты все, что было связанно с перелетом Гесса в Англию, покрылось непроницаемым мраком

тайны.

Уинстон не ошибся: Гитлер вскоре заявил, что ничего не знал о планах своего заместителя. Вероятно, он

ждал, что скажет островное королевство. Но Англия молчала. Словно и не было никакого Гесса.

Гитлер неоднократно дурачил руководителей Англии и Франции. Он просто презирал их. Не зря он

однажды заявил своим генералам:

– Я узнал этих жалких червей, Даладье и Чемберлена, в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы

напасть. Они не пойдут дальше объявления блокады.

“Жалкие черви” каждый раз верили Гитлеру на слово. Дело доходило до анекдотов. Ллойд Джорджу

фюрер подарил экземпляр своей основополагающей книги “Майн кампф” с дружеской надписью. И только

через несколько лет в случайном споре с советским послом Ллойд Джордж выяснил, что Гитлер подсунул

уважаемому политику фальшивку: в подаренном экземпляре начисто отсутствовали высказывания автора о

мировом господстве и разделении сфер влияния по гитлеровскому образцу. Зато было оставлено все, что

указывало на несправедливое распределение территорий на востоке…

Гробовое молчание по поводу странной, на первый взгляд, миссии Рудольфа Гесса Гитлер истолковал по-

своему. Коль нет громогласного заявления этого упрямого бульдога о невозможности перемирия с Германией,

следовательно, Фюреру развязывают руки и ожидают от него конкретных Шагов.

Адольф Гитлер заглотнул крючок с приманкой от собственной удочки.

А Рудольф Гесс на многие годы приземлился в тюрем ной одиночке, скрывшей его от любопытного

мира…

Теперь “оракул Блечли” стал пользоваться всевозрастающим вниманием Черчилля. Уинстон чаще и чаще

требовал к себе Фреда, слушал его комментарии к вороху радиоперехватов, расшифрованных “Ультра”. Среди

них были важные, требовавшие оперативных решений. Черчилль реагировал энергично и быстро. Но Фред

видел, что премьер ожидает от оракула чего-то большего. Вне сомнения, Уинстон ждал сообщения с восточных

границ Германии.

В бесконечном потоке дел, связанных с “Ультра”, в ночных бдениях и дерганиях – Черчилль требовал