Текст книги "Герцог и колдунья"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23. На перепутье

Все же хорошо, что граф догадался, глядя на хмурую физиономию Уфельда, что приказывать сейчас байгу лучше и не пытаться. А догадавшись, он сумел – то ли случайно, то ли волей Великих Светлых нащупать верный вопрос.

– Юрай теперь – мой господин, – мрачно ответил байг, и от Космы не укрылось мгновенное выражение ужаса, промелькнувшее на лице Белуанты.

Изобразив на лице бурную радость от такого известия (причем графу даже не пришлось особо лгать), Косма заверил байга в правильности такого положения вещей. А затем посетовал на короля Сумура, не воздающего своим истинным помощникам по заслугам. Конечно, он переигрывал, но сейчас не замечал этого, будучи не только выкинут из привычной для него среды, но и просто устав до той степени, когда контроль за своими словами почти невозможен.

– … оболгали, оттеснили от трона, а потом и вовсе собирались бросить в темницу. Хвала Великим Светлым, нашлись порядочные колдуны, спасли опального графа. И вот бреду я здесь, без еды, без одежды, только на случай полагаясь. И вдруг – твой голос…

– Граф, – спросил байг, посмотрев на непривычно тихую Белуанту и удобнее перехватив топор, – как случилось, что Вы вышли прямо на это место?

Пришлось рассказать и о записке в лесной сторожке, и о плывущем меж деревьями синем огоньке.

– Знаешь, Уфелд, этот проводник не обязательно вел меня сюда. Может быть, он указывал дорогу к тебе. Оказавшись в лесу, я враз вспомнил тебя, – соврал граф. – Подумал, что ты бы в такой ситуации легко выкрутился и вышел к людям.

Косма не так уж и соврал. Байга он действительно вспоминал, но, ясное дело, никак не в первую очередь. И все же нельзя было исключить, что его магический проводник привел его именно к человеку, на чью помощь бывший начальник тайной канцелярии более всего рассчитывал именно в такой ситуации.

– Волею моего господина мы укрываемся здесь. До окончания войны, если молодой герцог не прикажет иного.

Ответ Уфелда поразил Белуанту настолько, что она выпустила из рук завернутого в тряпку ежа. Зверек, недовольно фыркая, ворочался под тряпкой, пытаясь выбраться. "А что ежи делают зимой?" – вдруг подумал граф, мгновенно просчитывая ситуацию. Юрай желал держать герцогскую племянницу здесь. На время войны. Хотел спасти? Или держал в почетной ссылке? Стоило приказать байгу уйти одному, и Белуанта будет обречена на смерть. И никто в этой смерти напрямик не будет виноват. Ну, заблудилась девчонка в лесу, не смогла прокормиться – так никто ее из дворца силой не выгонял, сама ушла.

"Или Юрай отыскал Хитар и нашел способ подставить ее на место Белуанты?" – пришла следующая мысль, и граф мгновенно оценил богатейшие возможности такой ситуации. Богатейшие – для Юрая. Но сейчас, если его догадка верна, столь же широкие возможности открывались и для Белуанты с графом Космой. Для Белуанты – как наследницы герцогского трона, для графа – как ее первого министра. Великого герцога в расчет Косма не брал, он был уверен, что Юрай уберет того с дороги способом, не бросающим на него самого подозрений. О том, что в эти часы тело Великого герцога Согури было предано погребальному костру, граф, разумеется, не догадывался. Не знали об этом и байг с Белуантой.

Неприятности Таргана множились, как дорвавшиеся до теплой кухни тараканы. Разом несколько мостов на тракте сгорело дотла. Ранее сосредоточенные у границы войска подверглись набегам мелких вооруженных отрядов. Кое-где те спалили воинские склады, но чаще целью их нападений было – поднять тревогу, держать королевские войска в постоянном изнуряющем напряжении. В настоящий бой люди герцога не вступали. Уничтожали патрули, вынуждали держать в постоянной готовности отряды конницы.

На один из новых легкоконных полков, когда тот колонной передвигался по дороге, выпал Бескопытень-снег. Никто так и не понял, почему полковой колдун его не распознал. Мелкие снежинки редкой крупкой сыпались из низких облаков, а конница, как ни в чём ни бывало, двигалась по широкой дороге, притаптывая мерзлую землю сотнями копыт. Снежинки касались горячих конских боков и таяли, таяли…

А впереди на дорогу выскочили Многоноги, вынудив – всего лишь на короткие мгновения – колонну остановиться. Многоногие кошки, сражённые серебром, поднялись к небу струйками серого дыма, но продолжить путь королевская конница не смогла. Кони оказались не в состоянии оторвать ноги от земли. Лишь тут полковой колдун, осознав случившееся, в бессильной ярости треснул себе по лбу кулаком. Один из лучших королевских полков оказался спешенным, а лошади годились теперь только на мясо.

Получая всё новые донесения от многочисленных гроссведунов, Тарган изумлялся многообразию и искусности действий колдунов герцогства. Достоверно было известно, что Юрай ими не руководил, загруженный другими заботами. Но представления Таргана о колдовской рати герцога, основанные и на сведениях Космы и на донесениях верных короне гроссведунов, утверждали, что не владели колдуны герцога столь утончённым искусством прятать свои ловушки-заклинания. К тому же никого из этих гроссведунов не удалось разглядеть даже издали. И пусть колдовские усилия противника и беспрерывные нападения его мелких отрядов лишь задерживали продвижения королевской армии, Тарган счёл необходимым сосредоточить на флангах армии сильные отряды гроссведунов.

А нападения, пусть не столь и опасные, случались и в тылу. Вроде бы противник избрал свой целью обозы – но наибольшие потери несла прикрывавшая их кавалерия. Войска еще не вступили в решающие сражения, а конница короля уже потеряла значительную часть лошадей. За действиями передовых герцогских отрядов стояло не только желание затянуть войска в труднопроходимые леса, измотать их в беспрерывных мелких стычках – герцогские колдуны настойчиво лишали армию короля быстроты передвижения.

– Ильханы это, Ваше Величество, степняки, – не стал скрывать своих подозрений гроссведун. – Они больше других понаторели в конской магии. Я не вижу другого объяснения. Доказательств, к несчастью, у нас нет. Ни с кем из них в колдовской поединок вступить не удалось.

Сумур хмыкнул, и небрежно провел рукой по яркому походному ковру, на котором сидел, скрестив под собой ноги. Вышколенные слуги старались держаться от него подальше. Уже не только гроссведуны Семерицы – все, знающие короля, обратили внимание на изменения в его привычках. Разве прежний Сумур стал бы сидеть, подобно степному хану, прямо на ковре?

– И даже если все ильханы встанут против нас, неужели мы им уступим? Что скажешь, Тарган?

– Пока они в открытый бой не вступают, – мягко ответил колдун. – То ли боятся, то ли их цель заключается в другом. Если боятся, я думаю, они осознают наше превосходство. А вот если они стремятся связать нас, вынудить мечами прорубаться сквозь строй их пехоты, то за этим должен скрываться какой-то план. Им зачем-то очень нужно, чтобы король Согури надолго застрял здесь, на южном фланге.

– Но ведь и Юрай здесь… – задумчиво произнес король, покручивая на пальце кольцо, и ни к кому не обращаясь.

Он пребывал в некоторой растерянности. С некоторых пор он не мог точно определить, где находится Юрай. Иногда он чувствовал его на юге, иногда – на севере. Неужели враг настолько усовершенствовался в своих умениях, что способен мгновенно перемещаться в пределах планеты, не оставляя астрального следа?

Тарган с трудом отвел глаза в сторону. Блеск кольца завораживал. Это был, вне всякого сомнения, сильнейший магический оберег, способный собрать в себе огромную силу. То, что никто белого кольца раньше у короля не видел, лишь укрепляло подозрения Таргана в том, что нынешний Сумур – маг невероятной силы, планы которого навряд ли ограничивались желанием усмирить своевольное герцогство. По-видимому,

Семерица права: в Сумура вселился дух Двойной Кошки. Тарган понимал, чем это грозит ему лично. Кошка вышла на охоту, и кем бы ни оказалась ее жертва – Юраем или кем-то еще – их схватка погубит всех окружающих. Он должен убедить короля выбрать северное направление, увести войско как можно дальше от Ка-Талада. Как он убережет себя, Тарган пока не придумал.

Юрай после первой стычки, в которой он разгромил Шегронский полк и сгубил десяток сильных боевых гроссведунов, сам в бой не вступал, предпочитая держаться позади своих отрядов. Тарган полагал, что разгадал его тактику.

– Едва наши гроссведуны приближаются к передовой линии в каком-то месте, Юрай сразу же оказывается напротив них. А после первого, столь неудачного для нас сражения, наши гроссведуны побаиваются схватиться с ним напрямую. Таким образом, одно его присутствие поднимает колдовскую мощь герцогства на юге, уравнивая его с нашими силами. А севернее, на лесных дорогах, их лазутчики сожгли все мосты и порядком потрепали обозы… Складывается впечатление, что противник очень не хочет нашего появления на севере.

– Их усилия отодвинули наше наступление лишь на пять дней, – перебил его маршал гвардии. – К Хачору мы можем выйти хоть завтра, если Его Величество прикажет.

– Не стоит спешить, – покачал головой Тарган, – леса набиты вражьей нежитью, мои люди не успевают её вычищать. Если гвардия пойдет вперед сама, потери могут оказаться весьма чувствительными. Впрочем, мы можем двинуть войска еще дальше к северу. Там относительно чисто.

– Напролом, по лесу? – раздраженно фыркнул маршал.

– Там же есть лесные дороги, – возразил ему колдун при продолжающемся молчании короля, – старинные тракты не полностью заросли, должны быть пути между деревнями, дороги к вырубкам.

Сумур Первый слушал своих приближенных, и на его лице нельзя было прочесть признаков неудовольствия. Скорее, перебранка придворных его забавляла.

– Противник, похоже, стремится растянуть наши войска, – сказал он, наконец, – а если мы растянем наш фронт ещё сильнее? Ведь у нас больше и войск, и колдунов. На юге продолжим неспешное наступление, а северный фланг будем вытягивать всё дальше и дальше. Чем ответит Юрай?

Тарган пожал плечами. Его заветной мечтой как раз и было: загнать всё войско во главе с королем как можно дальше – хоть на север, хоть на восток. Но сейчас его спросили о возможных действиях Юрая, и он понимал, что король уловит любую его ложь. Поскольку никаких предположений о действиях герцогского наследника он не имел, то и отвечать не стал. А вот маршал, не посвященный в тонкости отношений короля к Юраю, враз загрохотал простуженным басом:

– Причём здесь Юрай? Полководцы герцога немедленно укрепят свой северный фланг и вытянут его настолько, чтобы мы не смогли его охватить. Им легче, чем нам – река в их распоряжении.

– Ну, это лишь на время, – лениво процедил король и, глянув мельком на молчащего колдуна, предложил: – Поверните войска на север, маршал. И не спешите особенно, пусть они тоже растянут свои отряды. Тогда посмотрим, чья рать крепче.

Таргану даже показалось, что и белое кольцо на пальце Сумура Первого сверкает не так уж противно. Он разом расслабился и внутренне удивился сам себе. Задание Семерицы само собой, но сейчас он чувствовал, что его тянет на север. И эту тягу он не мог объяснить ни долгом, ни каким иным разумным доводом. А король, мельком на него глянув, улыбнулся и молча, повелительным жестом отослал главного армейского колдуна из палатки.

– Не убедили Вы меня, барон, – неленский хан, Ветаблис Хуратик Иттис, отвернулся от окна, выходящего на торговую площадь. – И заметьте – официальной просьбы о помощи от молодого Великого герцога не поступало. Здесь, я полагаю, ваш старый знакомый Юрай проявил прозорливость, обратившись к степным ханам и ильханам, которые могут принять участие в войне, не впутывая в это дело наше ханство.

– Награду за поддержку Юрай тоже выплатит не ханству, а лично тем, кто его поддержал, – дерзко возразил барон, нервно расхаживающий вдоль стены.

Отправляясь на аудиенцию к правителю, он рассчитывал на успех. Хан молод, честолюбив, но пока еще ничем не отличился, даже Махмурзака должным образом не поставил на место. Почему бы не воспользоваться ситуацией и не вторгнуться в Согури, пока Ка-Талад практически беззащитен? Даже если король победит в войне с герцогством, сил для серьезной схватки с ханством у него просто не останется. А если верх возьмет Юрай, он просто закроет глаза на потерю западных территорий королевства. Всё равно там он не имеет никакого влияния.

Ковер на стене ханского рабочего кабинета изображал ощерившуюся волчицу, прикрывавшую собой выводок от всадника с копьем. Барона Шурра можно было понять. Сейчас хан ему скажет, что в таком положении вещей для барона как раз и открываются блестящие перспективы: помоги своему другу, и он тебя щедро отблагодарит. В случае победы, конечно. И дело даже не в том, что воинская удача изменчива; как раз в неизбежности победы Юрая барон ничуть не сомневался. Смущало его другое: ничтожество той помощи, которую он мог оказать своими собственными силами. Что мог в большой войне его отряд в несколько десятков сабель? А награды, как известно, раздаются по заслугам. Вот если бы он, Шурр, сподвиг верховного хана выступить – в любой форме – на стороне Юрая, он мог бы надеяться на серьезное вознаграждение со стороны молодого герцога.

– Мы ведь даже не успели признать его Великим герцогом, – напомнил хан барону. – И очень разумно поступили. Подождем, пока дворянство герцогства утвердит Юрая своим правителем, иначе мы можем оказаться в глупейшем положении, поддержав самозванца. Его права на титул не бесспорны.

– Титул, Ваше Величество, получит победитель в этой войне. И тот, кто его угадает и поддержит, внакладе не останется. Я Юрая знаю, он в долгу не останется, – петухом наскакивал на своего собеседника барон.

Если бы при их беседе присутствовал посторонний, он немало удивился бы столь коротким отношениям верховного хана Нелена и мелкого барона. И удивился бы совершенно напрасно. Барон входил в тесный кружок молодых аристократов, приведших Хуратика Иттиса к престолу, и в силу этого ему многое дозволялось. Пока еще дозволялось.

– Ты еще мог бы сказать, что Юрай не прочь выдать за меня Белуанту… – лукаво улыбнулся хан.

Барон разом сник. Да, такая договоренность существовала. И Юрай немало тому способствовал. Но тогда еще был жив старый Великий герцог, а Юрай был пока никем. В его нынешнем положении этот брак оказывался для Юрая крайне невыгоден. Причины были столь очевидны, что барон не смог возразить хану. Он лишь повторил, что Великим герцогом станет победитель – но против этого хан и так не возражал.

Нельзя сказать, что усилия барона Шурра совсем не принесли плодов. Власти Нелена закрыли глаза на то, что несколько степных родов пересекли границу и встали под знамена герцогства. Просьбу отпустить добровольцев в армию Сумура Первого хан отклонил, продать ему коней отказался, и даже устроил воинские учения вблизи границ северного соседа. И посланник Согури, естественно, сообщил хану, что его действия не вызывают одобрения королевского двора. Но это было все, на что мог решиться хан Нелена, не рискуя втянуться в войну, победителя которой угадать было непросто.

Старик Махмурзак, старая перечница, приводил в пользу Сумура куда более сильные доводы. Колдун без обиняков заявил, что Великого герцогства больше не будет. Победит Юрай – он станет королем; выиграет Сумур – уже он подчинит себе герцогство. Победитель очень быстро забудет услуги неленского хана, если таковые будут. Но очень долго будет помнить противодействие, если хан сделает неверную ставку и поддержит побежденного. При любом исходе войны ханство уже не сможет лавировать между королевством Согури и практически самостоятельным герцогством, а значит – в интересах ханства выжидать, пока воюющие стороны не ослабнут настолько, что даже незначительная поддержка со стороны ханства окажется решающей.

Махмурзак был со всех сторон прав. Но – хан колдуна не любил и, хотя не мог ему безоговорочно возражать, старался вести свою линию. Вопрос был лишь в том, сможет ли Юрай превозмочь колдовскую силу Сумура. Все тот же Махмурзак, ссориться с которым хан не решался – настолько сильной поддержкой располагал колдун – сообщал, что в последнее время Сумур обзавелся несколькими колдовскими реликвиями древности. Некоторые из них, согласно легенде, принадлежали Двойной Кошке. Управляться с ними мог лишь очень сильный колдун, отчего Махмурзак и считал короля Согури будущим победителем.

– Так что, Юрай побеждает? – спросил хан уже всерьез, вдоволь насладившись замешательством барона.

– Трудно сказать, – развел руками барон. – Атаку основных сил он отбил, война разделилась на множество мелких стычек. Ни одна из сторон вперед не продвигается. Королевские войска опасаются попасть в окружение, а кавалерии герцога незачем завоевывать чужие земли, они свои защищают.

– Мне говорили, королевская пехота и сам король сдвинулись к северу и пытаются лесными дорогами выйти к Хачору. А противостоит им необученное ополчение во главе с Белуантой. Не подозревал, что она способна вести войска, – без выражения проговорил хан и вновь повернулся к окну.

Шурр, осведомленный о войне в королевстве куда хуже Махмурзака, раздосадовано выругался. Впрочем, он быстро вспомнил, что преодолеть Хачор можно далеко не везде, и все пригодные для переправы места наверняка обороняются, а переправляться в других местах мог лишь авантюрист, не знающий военного искусства. А Белуанта, хоть и возглавила ополчение, но это назначение – лишь выражение лояльности Юраю и демонстрация единства высших слоев герцогства перед лицом общей угрозы. Приказы наверняка отдают другие люди, куда более опытные. Ополченцы же в своих родных лесах будут сражаться не хуже регулярного войска.

– Хорошо, если так, – повернулся к нему хан. – Но всё же исход войны решит, мне кажется, сила колдовская. А в этих делах, мой друг, мы с тобой не разбираемся. Так что все остается без изменений. Добровольцам поддерживать Юрая я не препятствую…

Хитар, уже привыкшая быть Белуантой, сгребла карты с походного столика. Из-за ее плеча Осинец мельком разглядел итог: трон, черная карта и топор. Три карты лежали в ряд, и нервозность в движениях девушки не укрылась от капитана ополченцев. Однако он дождался, пока госпожа приберет со столика все карты Ферро и только тогда водрузил вместо них походную карту, сплошь зарисованную зеленью.

– Ваше Высочество, у Лисьей вырубки объявились гвардейцы короля. Тинтог доносит, что южнее вырубки движется большой отряд. Птицы вьются над вершинами, он сам видел… – пояснил Осинец и его палец сдвинулся от ряда пеньков посреди карты к тонкой черной ниточке, уходящей к югу. – Он думает, что гвардейцев там не меньше четырех сотен….

Капитан замолк, дожидаясь ответа. В глазах ополченцев Белуанта-Хитар обрела уважение очень быстро, едва состоялся первый военный совет. Дотоле не покидавшая дворца девчонка могла, лишь глянув на карту, точно сказать, где и в каком числе находится неприятель. Здесь, посреди лесов, где отряды могли лишь неторопливо пробираться узкими лесными дорогами, такое знание обеспечивало весомое преимущество, и ополченцы умело им воспользовались. Быстренько наплодили маломощной, но опасной нежити на второстепенных дорогах, откуда ожидали лишь разведки. Крупными силами устроили несколько засад, порядком потрепав вражеские отряды. В родных лесах ополченцы держались уверенно, тогда как солдаты короля больше вражеских копий боялись отстать от своих и заблудиться в незнакомом лесу.

Само собой, ополченцы использовали мелкие отряды, атаками которых заставляли противника сбиваться в колонны на дорогах. А уж перекрыть тропу дорогу засекой, которую не разобрать и в полдня, для привычных к ремеслу лесорубов-мужичков было несложным делом.

– Их не четыре сотни, Осинец, – прервала молчание госпожа. – За передовым разъездом следует весь гвардейский кирасирский королевский полк. Две тысячи пехоты и столько же всадников. С ними больше десятка колдунов, и отряд саперов, чтобы разбирать наши заграждения.

Осинец уныло вздохнул. Гвардейские кирасиры, это же надо! Один из лучших королевских полков. И чего они собираются делать в лесу?

– От вырубки есть старинная тропа к Хачору, – ответила на его невысказанные вопросы Белуанта-Хитар.

– Так ее и перекрыть недолго, – брякнул Осинец, вглядываясь в карту.

На лесной тропинке даже двое рядом не везде пройдут. Кирасиры так растянутся, что в любом месте ополченцы создадут преимущество и разрежут атакой тонкую цепочку колонны, разорвав ее и рассеяв по лесу.

– Не стоит, – возразила госпожа, – той тропинкой они выйдут к такому месту, где даже десяток солдат переправить – и то день потеряешь.

Здесь она была права. Знавший наизусть родную реку, капитан ополченцев понимал, сколь мало мест, подходящих для переправы больших отрядов, найдется на берегах Хачора. А переправлять на плотах небольшие группы солдат, когда на противоположном берегу нет ни поселений, ни дорог, просто незачем. Что им там делать, по лесу бесцельно блуждать?

– Так что, пусть идут? – спросил Осинец и недоуменно застыл, услышав слова госпожи:

– Не пойдут они туда. Не переправа через Хачор короля интересует. Им я нужна, сама, это за мной Сумур Первый отправил кирасирский полк. Поднимай людей, капитан, отступаем к северу. И пусть за нами вырастет целый лес боевой нежити!

Очень быстро граф Косма, уже бывший начальник тайной канцелярии королевства Согури, осознал, что серый байг Уфелд, его бывший подчиненный, вовсе не намерен ему не только подчиняться, но даже и безмятежно поворачиваться спиной. В руках байга неизменно оказывался то топор, то порядочных размеров нож, а то и просто крепкая дубинка. Серых байгов не готовили в бойцы, но элементарными навыками самообороны владел любой из них, и граф прекрасно понимал, что он, как боец, ничуть не лучше. К тому же здесь не было привычного оружия: меча или шпаги, а размахивать мужицким топором одному из бывших высших сановников королевства… В общем, и не подобает, и вряд ли толк из этого выйдет.

Если байга и не учили сражаться, то уж умению замечать все происходящее вокруг, и быть всегда наготове, учили. Уж об этом граф был хорошо осведомлен. И не было никаких сомнений, что в каждый момент времени байг точно знает, где находится граф и где располагается их немногочисленное оружие: топор, два ножа, изготовленная байгом дубинка и тонкая пика с костяным острием.

– Так отчего, Ваше Высочество, Вы решили, что Юрай намерен Вас отравить? – спросил граф. Этот вопрос он задавал уж в который раз, в разных контекстах и разными словами, но ответа так и не получал.

Герцогская племянница не была легкомысленной особой, и, если речь заходила о других вопросах, она рассуждала вполне здраво. Лишь когда речь заходила о Юрае, девушка демонстрировала непонятную, ни на чем не основанную убежденность, замешанную на страхе. Нетрудно было догадаться, что дело здесь – в магическом внушении, наложенном мастером Коробкой. Отчего мастер самовольно придумал и совершил столь серьезный поступок, оставалось только догадываться. Но, как с удивлением узнал от Уфелда Косма, Юрай нашел их лесное убежище, а найдя – практически подтвердил распоряжения мастера Коробки. То, что байг помнил визит Юрая, а Белуанта – нет, как раз графа ничуть не удивило. Неужели Коробка переметнулся на сторону Юрая? Когда? Насколько верную информацию он поставлял в Ка-Талад? Может, он сознательно вводил графа в заблуждение, что и послужило причиной последующей опалы?

Поведение Юрая выглядело логичным: он желал держать девушку в лесу, подальше от дворца, под присмотром надежного человека. Оберегал от прихотей войны? Устранял возможного претендента на титул герцога? Подставил на ее место Хитар для выполнения какого-то задания? Возможно было все, и граф не ломал себе голову над ответами. Его больше волновало другое: Юрай ведь искал Белуанту, дабы вернуть ее во дворец. Нашел – и немедленно изменил решение. Почему? Ответ на этот вопрос, как считал граф, жизненно важен для его, графа, будущего.

То ли Юрай понял, кто и как действует против него, и предпринял ответные действия, то ли он убедился, что девушке ничего не угрожает и спасать ее незачем. В первом случае Юрай должен был счесть своим врагом и графа Косму, и граф всерьез опасался ловушки. Случись что прямо сейчас с Белуантой – и вот он, виновник, Его Сиятельство граф Косма, злодей-убивец. То, что Юрай мог неведомым путем столковаться с Семерицей, исключать было нельзя. Косма уже настолько ошибся в оценке Сумура Первого, что теперь готов был предположить самые неожиданные действия со стороны других своих знакомых. Зато во втором случае графу ничего не угрожало. Ничего, кроме опасности оказаться на обочине хода событий, всеми забытому. А это, пожалуй, было ничуть не лучше.

Еще опаснее был вариант, в котором мастер Коробка тайно перешел на службу Юраю. Это объясняло бы все, кроме визита Юрая в лесную избушку, но и отбросывать этот вариант было бы опрометчиво. Но, сколько ни размышляй, а сидя здесь, повлиять на события никак невозможно. Следовало выбираться в более людные места, но здесь имелся ряд препятствий. Байг решительно не хотел двигаться с места без приказа Юрая; Белуанта тоже боялась возвращаться, а граф знал, что магическое внушение ни он, ни Уфелд снять не способны. К тому же стало уже довольно морозно, ни граф, ни племянница герцога подходящей для холодов одежды не имели. Не имел ее и байг, но о нем Косма не беспокоился.

– Представь себе, Уфелд, что прошло назначенное время или же многомудрый Юрай прислал приказ возвращаться в Госку. Или не в Госку, это не важно. И как мы это сможем сделать? Ее Высочество боится куда-либо уходить, да если и удастся ее уговорить, не в этой же одежде ей идти? Ведь замерзнет… Я, кстати, тоже.

Они беседовали вдвоем, выйдя за кольцо нежити. Лишь там можно было поймать зайца или куропатку, заготовить дров, набрать ягод и грибов. Вблизи избушки они все уже выбрали.

– Есть заячьи шкурки, могу и барсука добыть. Перья куропаток я тоже не выбрасывал. Бересты надрать, руки-ноги обернуть – тоже греет хорошо. Снега глубокого еще долго не будет, костер для ночевки мы всегда разведем, – как несмышленышу, растолковал Косме байг, не снимая при этом руку с топора, засунутого за пояс.

Собственно, иного ответа и ждать не стоило. Байгу были глубоко чужды условности, отказаться от которых дворянину казалось бедой не меньшей, чем замерзнуть в лесу. Представить невозможно, чтобы племянница герцога брела лесными тропами, завернувшись в полосы березовой коры, и укутав голову вонючей невыделанной заячьей шкуркой! Граф Косма неожиданно поймал себя на мысли, что себя самого в таком костюме он представляет без всякого мысленного сопротивления. Несколько дней лесной жизни вынудили его ко многому относиться проще.

– А как ты собираешься убедить Ее Высочество покинуть наше убежище? – поинтересовался Косма.

– Если придет назначенное время, просто объясню, что долго оставаться на одном месте нельзя и выведу ее к ближайшему поселению. Есть здесь места, где привечают любого странника, не задавая лишних вопросов… В конце концов, Белуанта ведь не спрашивала меня, куда я везу ее.

Граф хмыкнул и покачал головой. Сомнение сомнением, но сам он ничего иного предложить не мог. К тому же Косма прекрасно понимал, что байг сказал ему далеко не всю правду.

– А если господин Юрай прикажет выбираться раньше, то он заодно и укажет, куда. Вот тогда я и буду думать, как убедить Белуанту.

– Тогда и сообщи заодно Юраю, что опальный граф Косма укрывается вместе с тобой от гнева короля, – попросил бывший начальник тайной канцелярии. – Может, и я твоему господину послужу.

Припорошенный легким снежком, древний лес нависал над молодой порослью Лисьей вырубки. Заморенные мастера заклятий только что закончили работу на опушке леса и неспешно влезали в седла.

– Нельзя, Ваше Высочество, – в очередной раз повторил капитан ополченцев, строго глядя на двух всадников, с двух сторон закрывавших Хитар-Белуанту. – Никак нельзя Вас оставить без охраны даже на миг.

– Я и не прошу никого удалиться, – надменно глянула на него госпожа. – Мне только нужно, чтобы сзади меня не оставалось никого из наших людей. Если хотите, ведите моего коня в поводу. Колдовство, которое я собираюсь применить, возможно сотворить только на безлюдном месте.

Осинец нехотя отдал приказ. По узкой тропке небольшой отряд втянулся под полог нависающих ветвей. Сразу стало темнее. Белуанта, то есть колдунья в облике племянницы почившего Великого Герцога, как и требовалось ей, ехала последней. Один из ближних охранников шел пешком, ведя коня под узду, второй держался слева, в трех шагах впереди. Отъехали не больше чем на милю, и девушка, подняв руки над головой, неожиданно запела странную песню без слов. Нечеловеческие, гортанные вибрирующие звуки заставили поежиться ополченцев. С кончиков пальцев Хитар одна за другой слетали бледно-фиолетовые искорки и уносились назад.

Поводырь лишь раз с любопытством обернулся, а потом вжал голову в плечи и шагал, глядя только себе под ноги. Его лицо побелело, но он стиснул зубы и зашагал быстрее. Но вскоре песня затихла и госпожа сообщила, что вот теперь охрана может прикрывать ее сзади.

– В общем, нас еще долго не нагонят. Поначалу передовые кирасиры упрутся в заклятья-ловушки, а когда их колдуны примутся расчищать дорогу, моя сторожевая сеть сожжет их. Без колдунов гвардейцы в лес не сунутся, а завтра ночью падет снег, и закроет наши следы.

Осинец жадно спросил:

– А большой падет снег, Ваше Высочество?

– На земле – по щиколотку будет, – ответила госпожа, взглянув на ветви деревьев. – Нам надо оторваться от кирасир больше, чем на переход. Отпусти людей к переправе, капитан, а со мной оставь полсотни лихих и тертых бойцов. Можешь и сам остаться, но я тебя не неволю. Дело опасное. Король Сумур будет знать, где я, и не успокоится, пока меня не настигнут его колдуны. А может, он и сам сюда пожалует, если его раньше не убьет наш повелитель…

В речах госпожи Белуанты временами проскальзывало столь неприкрытое почитание молодого Великого герцога, что Осинец даже подумал, что брак между ними – дело наверняка решенное. Иного объяснения довольно странному поведению госпожи он найти не мог. И ее решение малым отрядом идти без дорог на север с военной точки зрения казалось полной бессмыслицей. Но здесь очевидным образом были замешаны дела колдовские, и Осинец свое мнение придержал при себе.