Текст книги "Военные приключения. Выпуск 6"

Автор книги: Иван Ильин

Соавторы: Илья Рясной,Алексей Шишов,Юрий Лубченков,Владимир Рыбин,Карем Раш,Валерий Мигицко,Александр Плотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Ах ты, стерва! Ах ты, паскуда! Ты сейчас у меня попляшешь! – С этими словами он заламывает ей руки за спину и валит на один из столов лицом вниз.

Юлька извивается, пинается и кричит:

– Отпусти, гад! Я убью тебя! Убью! Только попробуй тронь!

Однако вырваться ей не по силам. Парень свободной рукой рвет на ней платье, задирает подол. «Контингент», будто ничего особенного и не происходит, рассаживается за столы, как в театральные кресла, предвкушая занятную сцену.

В зал входит Стрельцов. Он устремляется на помощь к Юльке. Вадим отбрасывает от нее парня и тут же наносит ему удар в голову. Парень плюхается на пол, но в следующее мгновение вскакивает и пытается нанести Стрельцову ответный удар. Вадим уклоняется от него, захватывает руку парня и резко бросает его опять на пол. Тот охает и затихает.

Юлька, растрепанная и в разорванном платье, стоит прижавшись к стене. Вдруг она хватает со стола нож и бросается к парню. Вадим успевает поймать ее и отбирает нож. У Юльки – истерика. Она бьется в руках Стрельцова, кричит и порывается к своему обидчику. Вадим подхватывает ее на руки и несет к выходу из зала. Юлька еще сильнее кричит, болтает ногами и пытается поцарапать Стрельцова.

– Верх Профи, – звучит чей-то голос из сидящих в зале. – И баба, значит, его.

Все принимаются за пищу, не обращая внимания на избитого Стрельцовым парня, который все еще лежит на полу.

* * *

Комната, в которой временно разместились женщины-официантки. Сюда и вносит Стрельцов брыкающуюся Юльку, пытается уложить ее на кровать.

– Полежи, успокойся… Да успокойся, тебе говорю!

Стрельцов, придерживая Юльку одной рукой, другой дотягивается до графина и наливает в стакан воду.

– На, попей. Успокойся. И не бойся меня.

Зубы. Юльки выбивают звонкую дробь. Она все же делает несколько глотков, откидывается на подушку и воет:

– У-у, гад, пристал! Убью его! Всех вас убью! Рвану ручку – и все вверх взлетите. Ха-ха-ха! – заходится она в истерическом смехе. – Всех до одного – в воздух. Вон туда, – тычет она пальцем в потолок, – к боженьке, отправлю!

– Не мели чепуху, – строго говорит ей Вадим. – Совсем крыша поехала? Какую еще ручку?

– Знаю какую! И где она, знаю!

Вадим крепко встряхивает ее, Юлька испуганно смотрит на него и затихает. Некоторое время она неподвижно лежит, затем садится на кровати, обхватывает колени, и наконец, Вадим видит ее осмысленный взгляд. Стрельцов пересаживается от нее к столу.

– А ты-то кто такой? – устало спрашивает Юлька. – Похлеще их, видно, раз тебя в отдельной комнате обслуживают.

– Я – Вадим… Стрельцов. А эти меня прозвали Профи. Я у них вроде как инструктор. А тебя как зовут?

– Юлька.

– А сюда-то как попала?

– Денег много пообещали… – Она всхлипывает и утыкается лицом в свои колени.

* * *

Вечер. Новая квартира Стрельцовых. Валентина – на кухне, занята приготовлением ужина. Но вот она смотрит на часы – 17.00 – и, спешно оставив все дела, начинает куда-то собираться. Раздается трель электрического звонка. Валентина открывает дверь. На пороге – Смоляников. В одной руке у него цветы, в другой – кейс.

– Здравствуйте, – галантно раскланивается он. – Именно такой я и представлял жену Вадима Николаевича. Позвольте войти? Моя фамилия Смоляников. А зовут меня Николаем Ивановичем. Я один из руководителей организации, в которой работает ваш муж.

– Валентина, – представляется она в свою очередь. И тут же обеспокоенно спрашивает: – Что-нибудь с Вадимом?

– Нет-нет. Просто решил зайти посмотреть, как вы устроились. Это мой долг. У вас все благополучно?

– Да, благодарю вас. Вы проходи́те в комнаты, что же мы у порога стоим, – спохватывается Валя.

– Неплохо, неплохо, – резюмирует Смоляников, осмотрев комнаты. – Вы знаете, для человека, который посвящает себя без остатка труду – я имею в виду вашего мужа, – обстановка в доме, уют, тепло играют огромную роль и стимулируют. Ах, экий я неловкий! Это – вам. – Крез протягивает Вале букет цветов.

– Спасибо, – принимает цветы Валя. – Желаете кофе?

– С удовольствием выпью чашечку.

– Присаживайтесь, пожалуйста, где вам будет удобно. А я сейчас приготовлю кофе. – И Валя уходит.

Смоляников усаживается в кресло к журнальному столику, открывает кейс и выставляет бутылку марочного коньяка. В комнату входит Валентина, в руках у нее поднос, на котором кофейный сервиз.

– Вы уж меня извините за это, – показывает Крез на бутылку. – Я подумал, что ничего такого нет в том, если мы с вами немного выпьем за знакомство.

– Ну что ж, в этом, действительно, ничего дурного, если только немного, – отзывается Валя.

На журнальном столике появляются еще и две рюмки.

* * *

Вечер. Полигон. Вадим Стрельцов выходит из домика, который иногда служит ему временным жилищем. На нем модная дорогая пара. Вадим направляется к перламутровой «девятке» и садится за руль. «Жигули» мчатся к выезду с территории военного городка, арендованного инициативной группой «ученых» для проведения «эксперимента». Вскоре «девятка» движется по шоссе в направлении города.

А Смоляников и Валя тем временем беседуют за кофе. Она посматривает украдкой на часы. Это замечает Смоляников.

– Вы куда-то спешите?

– К сожалению, да. Сына пора забирать из детского садика.

– Ну, это святое дело. В вашем распоряжении моя машина.

– Да, это рядом совсем. Не стоит вас беспокоить, – говорит Валя, радуясь тому, что Николай Иванович сразу понял ее заботу.

– А это вам, – протягивает он Вале изящную коробочку.

– Что это? – спрашивает Валентина, открывая коробочку. – Ой! Какая прелесть! Это колье?

– Да. Оно будет к лицу вам. Так что примите от меня этот скромный подарок.

– Я бы так не назвала такой подарок. Не очень-то разбираюсь в драгоценных камнях, по, думаю, вещь эта стоит дорого… Господи, я даже и не знаю, как надо вести себя в таких случаях…

– И знать не нужно. Возьмите, носите и будьте счастливы.

* * *

Стрельцов подъезжает на автомобиле к дому, ставит свою новенькую «девятку» на стоянку, входит в подъезд. Дверь ему открывает Валентина. Увидев его, она радостно восклицает:

– Ух ты-ы! Папка наш приехал!

Вадим входит в квартиру, целует жену. Откуда-то из-за Валентины выскакивает Андрейка и бросается к отцу.

– Папка приехал! – кричит он.

Стрельцов поднимает сына на руки и идет в комнаты. Он сразу замечает и сервированный журнальный столик, и коньяк, и цветы, и изящную коробочку.

– У нас были гости?

– Да. Начальник твой приходил. Смоляников Николай Иванович. Представляешь, я уже за Андрейкой собиралась, а тут он приходит. Зашел, говорит, посмотреть, как устроились. Ну, что делать? Предложила кофе. А он этот коньяк вытащил. Сижу, разговариваю с ним, а сама как на иголках…

– А это что? – Вадим берет коробочку и открывает ее.

– Подарок мне сделал…

– Это бриллианты, Валя, – еще больше хмурится Вадим. – И стоит это колье тысяч десять, как минимум.

– Ой, Вадик! Что же делать?! Я ведь и подумала: дорого, наверно. Но посчитала, что отказываться от подарка неудобно… Но если бы знала…

– Ладно! Не причитай, разберемся. – Вадим кладет коробочку в карман пиджака.

Потом он достает фужер, наполняет его до краев «гостевым» коньяком и выпивает до дна. Валя смотрит на мужа широко открытыми глазами.

– Вот что, Валя, – говорит он ей. – Лето на исходе, а парень наш в городской духоте мается. Отвези-ка ты его к матери.

– Андрейка, – ласково обращается Стрельцов к сыну. – К бабушке в деревню хочешь?

– Хочу! Хочу! – прыгает от радости Андрейка.

– Но ведь я только устроилась на работу, – пытается возразить Валя. – Кто же меня отпустит?

– Отпустят. Возьмешь отпуск без содержания. Так что собирайся, и дня через три – в путь.

* * *

Перрон железнодорожного вокзала. Стрельцов провожает Валентину и Андрейку. Он вносит их вещи в вагон, устраивает семью, прощается.

– Вадим, ты мне в последнее время что-то не нравишься, – говорит обеспокоенно Валя. – Какой-то озабоченный и хмурый.

– Так, временные трудности, – отводит в сторону глаза Стрельцов. Он целует жену, сына и идет к выходу из вагона.

Поезд трогается. Вадим идет за вагоном, машет Вале и Андрейке рукой. Валя успокаивает вдруг разревевшегося сына. В последний вагон поезда на ходу запрыгивает соломенногривый Вова, давний «знакомый» Вадима Стрельцова. Зашумевшую было на него проводницу он тут же успокаивает сторублевой бумажкой. И вскоре она семенит впереди него по вагону, провожая в купе.

* * *

Серые, сердитые тучи низко зависли над полигоном. Моросит дождь. По полю движется цепь «контингента», вооруженная автоматами. У двоих из обучаемых гранатомет. Вокруг наступающих на предполагаемый опорный пункт «противника» гремят взрывпакеты, стелется дым. Достигнув, видимо, установленного рубежа, ученики Стрельцова залегают на набухшей от влаги земле.

– Справа, слева по-одному, – командует Седой. – На рубеж: куст «желтый» – дерево «черное», перебежками… Марш! – За спиной у Седого переносная радиостанция, уши накрывают головные телефоны.

Попеременно – то с правого, то с левого фланга цепи – вскакивают автоматчики, пробегают десять – пятнадцать метров, падают, откатываются в сторону и изготавливаются к стрельбе. Цепь выравнивается. И снова а флангов ее срываются атакующие, бегут по полю, перепрыгивая через дымящиеся шашки, не обращая внимания на разрывы.

На участковом пункте управления возле витринных стекол, наблюдая за происходящим на поле, стоят Крез, Петенька, гороподобный Ченов, Рыжая и вертлявый мужчина, который и здесь забавляется картами. Стрельцов сидит за пультом управления и, кажется, безразличным к тому, что там делают его ученики. А компания, что здесь присутствует, наоборот, возбуждена и болеет за подопечных Вадима, как за любимую футбольную команду. Встроенный в пульт динамик воспроизводит команды Седого. Стрельцов включает тумблер и говорит в микрофон:

– На установленном рубеже – стоп. На исходный возвращаться колонной.

* * *

Временное жилище Стрельцова. Возле окна установлен перископ, к которому приник человек со сверкающей лысиной. Здесь же еще четверо мужчин. Двое из них, с непроницаемыми лицами, в одинаковых элегантных серых костюмах, застыли у входной двери, а еще двое стоят за спиной наблюдающего за учебным боем. Они отличаются от первых двух не только одеждой, более солидным возрастом и манерами поведения. Один – явно кавказец, а другой – представитель солнечной Азии.

– Мне кажется, выучка превосходная, – обращается к ним человек с лысиной. – Посмотрите сами.

Он отходит от перископа, надевает роговые очки, и мы узнаем этого невысокого квадратного субъекта с депутатским значком. Это тот человек, который находился в тени своего кабинета во время беседы с Крезом. Кавказец склоняется к оптике.

– Какие джи-гиты! – тянет он. И тут же восклицает: – Канфетка! Ми давно мечтали иметь таких.

– Вы будете иметь их столько, – говорит «депутат», – сколько захотите. Но… – здесь он делает многозначительную паузу. – Если будете следовать нашим рекомендациям. И требованиям.

– Ай! Слушай, зачем так… – вступает в беседу восточный человек. – Уже много говорили: ты – мне, я – тебе. Почему так нет? А? Деньги взяли, а «дырку» в законе не сделали… Не хорошо! А сейчас опять условие ставишь!

– Все, что обещали – сделаем, – заверяет «депутат».

– С вашей же помощью!

Сквозь оптику видно, как «контингент» преодолевает полосу препятствий. Ученики Стрельцова бесстрашно и ловко бегут по бревну через ров, преодолевают фасад разрушенного «здания», бросают в цель учебные гранаты…

* * *

Временное жилище Стрельцова. На пороге стоит Смоляников. За его спиной – спортивные мужчины в серых костюмах. Квадратный человек в роговых очках расположился в единственном здесь кресле. Рядом с ним вальяжно сидят на стульях и посматривают на Креза кавказец и восточный человек.

– Вы оправдали наше доверие и плодотворно использовали летние месяцы, – говорит квадратный человек. – Кстати, сегодня 1 сентября. День знаний… Знаменательно! И этот ваш… Как его?..

– Стрельцов, – подсказывает Крез.

– Да, Стрельцов хорошо обучил группу. Кстати, сколько вы ему платите?

– Как вы и устанавливали – тысячу двести в месяц, – говорит Крез, но почему-то прячет глаза.

– За такую работу надо платить больше. Положите ему жалованье в две тысячи рублей. Профессионал высокого класса не должен нуждаться ни в чем. И пусть принимает следующую группу. Надеюсь, Ювелир набрал такую?

– Да, люди подобраны, – четко отвечает Смоляников-Крез. – С ними проведена соответствующая работа, на каждого заполнены учетные документы.

– Кто они? Только коротко, в общем.

– В основном амнистированные… Таких большая часть. Но есть и такие, что находятся в розыске…

– Таких набирайте поменьше. И хватит об этом. Там, – продолжает квадратный человек, показывая на объемный портфель, который стоит на столе, – деньги, документы, адреса. Через три дня группа должна быть… – Тут он, засучив ногами, встает из кресла, подходит к карте Советского Союза и тычет пальцем в какой-то населенный пункт: – Вот здесь!

– Будет исполнено, – вытягивается Крез. – Но… Прошу оставить на полигоне одного из выпускников.

– Кого? Зачем?

– Он значится в нашей картотеке как Седой. Из него может получиться неплохой инструктор.

– Разумно, – одобряет «квадратный».

* * *

На площади южного города беснуется многотысячная толпа. Натиск возбужденных людей с трудом сдерживают работники милиции. В толпе, то в одном месте, то в другом, мелькают физиономии Резаного, Цыгана, Крысы и других учеников Стрельцова. Они тоже что-то кричат. Цыган пробирается в первые ряды атакующих здание и резко взмахивает рукой. В милиционера летит увесистый камень, сбивает с него фуражку. Тот хватается за голову, но его лицу сбегают струйки крови.

Пример Цыгана оказывает свое действие: в сторону защищающих здание со всех сторон полетели камни. Милиционеры шаг за шагом отступают и в конце концов укрываются за витой чугунной оградой. Люди в злобе пытаются раздвинуть прутья, сломать ворота, лезут вверх по ограде.

Крыса вытаскивает из кармана баллончик с газом, швыряет его под ноги толпы и, бойко работая локтями, начинает пробираться подальше от этого места. За его спиной крики: «Газы!», «Газами травят!» В панике люди сбивают слабых с ног, топчут их. Стоит гвалт, визг.

В другом месте площади то же самое проделывает Цыган. Люди с еще большей злобой напирают на металлическую ограду. Из середины толпы гремят выстрелы. На помощь милиции прибывает воинское подразделение. Из машин выпрыгивают солдаты в касках, в бронежилетах, с автоматами в руках.

По ночной улице мчатся «Жигули». В автомобиле» бывшие ученики Стрельцова, в их числе Резаный. Город в сполохах пожаров, повсюду битое стекло, несколько раз машина объезжает поваленные столбы линий электропередач. «Жигули» останавливаются возле двухэтажного деревянного дома.

– Этот, что ли? – нерешительно говорит Резаный. – Вроде этот.

Он выходит из машины. В руках у него канистра. Озираясь по сторонам, он проникает во двор и плещет из канистры на угол здания. Резаный прикуривает и бросает спичку. Деревянное строение заходится пламенем.

Резаный бежит к машине. В доме раздаются крики, на крыльцо выскакивают в нижнем белье мужчины, женщины, дети. Один из «контингента» выставляет в боковое окно ствол автомата, гремят три короткие очереди. Слышатся панические вопли и стоны людей. А легковушка уже мчится дальше по ночному городу.

* * *

На территорию бывшего военного городка въезжают два «Икаруса» и останавливаются на площади перед казармой. К ним направляются Стрельцов и Седой.

– Займись людьми вон из той машины, – говорит Стрельцов. – А я этих приму.

Новый «контингент», озираясь по сторонам, медленно выходит из «Икаруса», Вадим терпеливо ожидает их. В другом автобусе людьми «занимается» Седой. Он вошел в салон и подгоняет вновь прибывших тумаками и пинками.

– Шевелись! – резко толкает Седой одного из них. – На курорт приехал, что ли?

– Становись! – шумит Седой уже возле автобуса. – Куда? Куда встал, баран?

* * *

По разбитой пыльной дороге, что тянется по берегу озера, мчится, подпрыгивая на ухабах, «уазик» с открытым верхом. В кузове машины шесть – семь человек в полувоенной одежде. Все вооружены автоматами. Среди них мы узнаем подопечных Стрельцова.

Автомобиль сворачивает с дороги, на высокой скорости несется по полю, взлетает на холм и останавливается. Внизу – селение. Из труб домов стелется дым. В садах копошатся люди, на улицах играют ребятишки. Вооруженная группа покидает «уазик», разворачивается в цепь и на ходу изготавливается к стрельбе.

Треск автоматных очередей. Трассеры хищными осами влетают в село, вписываются в стены домов, заборы, бьют окна, опрокидывают людей. В панике мечутся селяне. Но вскоре гремят ответные ружейные выстрелы и из населенного пункта. А группа бежит к машине, которая покатилась уже с холма. Налетчики на ходу запрыгивают в «уазик» и снова мчатся полем в направлении к озеру.

На дороге их настигает вертолет. Тень винтокрылой машины накрывает «уазик», на боевиков обрушивается поток воздуха. Они, как по команде, открывают огонь по вертолету. Но и с «вертушки» в ответ заработали автоматы, застучал пулемет. Пули с воем впиваются в грунт перед капотом автомобиля, возле бортов, а затем и настигают агрессивных пассажиров. Одна из очередей прошивает со спины водителя. Он заваливается на руль, и двигатель «уазика» глохнет. Вооруженная группа разбегается. Вертолет снижается, из него выпрыгивают военнослужащие в краповых беретах и начинают преследовать боевиков. Те отходят, ожесточенно отстреливаясь.

* * *

Кабинет Смоляникова. Окно за его спиной в наледи, разрисованное морозом. Николай Иванович, развалясь, сидит в кресле за вместительным столом, просматривает иллюстрированный журнал. Звонит телефон.

– Я, вас слушаю, – не отрывая глаз от картинок, говорит Крез. – Да, да… Я слушаю вас…

– Включите телевизор, – требует знакомый раздраженный голос.

Крез встает, спешно исполняет команду. На экране, судя по вещающей женщине в милицейской форме, транслируется передача «По оперативным сводкам МВД СССР».

– …Кому известно местонахождение скрывшихся с места преступления грабителей… – Тут на экране появляются фотографии Резаного в фас и профиль, а следом такие же – Крысы, – …органы внутренних дел просят сообщить по телефону…

Смоляников плюхается в кресло, вытирает платком враз взмокший лоб. А из телефонной трубки звучит еще более раздраженный голос:

– Ну? Видели своих красавчиков? Что молчите? Впрочем, ничего вразумительного я сейчас от вас и не услышу. Но утром я должен знать, почему эти идиоты вместо того, чтобы работать там, куда их послали, оказались здесь и совершили разбойное нападение на сберкассу, в которую, кстати, проникли через пролом после выстрела из гранатомета. Есть жертвы среди работников сберегательной кассы и сотрудников милиции. Теперь угрозыск не отступится и найдет их, даже в том случае, если они зароются в землю. И КГБ еще подключится… А решение мы будем принимать после вашего доклада.

Звучат короткие гудки. Смоляников некоторое время прислушивается к ним и, наконец, раздраженно бросает телефонную трубку на аппарат. Теперь он напоминает взъерошенную птицу. Он барабанит пальцами по столешнице, по его скулам бегают желваки.

– Найдет, говоришь, угрозыск? – вырывается из него злобное шипение. – Как бы не так!

* * *

Городское кладбище. Сгущаются сумерки. В ворота въезжают один за другим три легковых автомобиля. Из домика выходит сторож с помятым лицом и с удивлением смотрит вслед машинам.

На заснеженной поляне самого дальнего участка кладбища пылает костер. Над ним, на крепкой, в человеческую руку, ветви сосны, подвешен за ноги Крыса. Остролицая его физиономия в ссадинах, рот заткнут тряпкой, руки связаны за спиной. Он таращит глаза на подбирающиеся к нему языки пламени, свежевырытую могилу рядом с деревом, извивается и мычит. Невдалеке от костра топчется на снегу Крез, одетый в добротную дубленку. Рядом с ним несколько человек.

– Валет, – почти не открывая рта, зло говорит Смоляников, – твои балбесы сегодня не заработали даже на сигареты. Крыса молчит, Резаного упустили. Ты будешь делать что-нибудь?

– Подбрось-ка сушняка, – тут же приказывает Валет одному из парней.

Тот подхватывает охапку хвороста и бросает в огонь. От костра летят искры, взвивается пламя, еще больше корчится и сильнее мычит Крыса.

– Вова, спроси его, не надумал ли сказать, где Резаный и «бабки» из кассы, – продолжает командовать Валет.

Вова, прикрываясь рукой от жара костра, подходит к Крысе, хватает его за жиденькие волосенки и выдергивает изо рта тряпку.

– Ну? – спрашивает он. – Вспомнил, козел?

– Да! – хрипит Крыса. – Скажу… Хрен с ними, с деньгами… И с Резаным тоже… Убери только огонь… На могу больше…

– Убавь немного огонек, – распоряжается Валет.

– Резаный у Катьки жирует, в Печатном переулке. Деньги там же, на чердаке, в сумке…

– Ты, ты и ты, – тычет пальцем в соломенногривых Валет, – за мной! По коням! Я сейчас, Крез, быстро обернусь.

– Давай, – одобрительно кивает Смоляников и идет к машине.

Он влезает в нее, включает зажигание, заводит двигатель и сидит там, греется. К дверце автомобиля подходит Вова и осторожно стучит костяшками пальцев но стеклу.

– Шеф, а с этим что?

– Пусть еще повисит, – не поворачивая головы, бросает Крез.

Через некоторое время машины возвращаются. Из кузова одной из них выволакивают окровавленного, в разорванной рубашке Резаного и женщину в одной сорочке со связанными руками. Обоих сбивают ногами в снег.

– Взяла ваша, – кривит окровавленные губы Резаный. – Не думал, что быстро найдете… Крыса, сволота, раскололся. Надо было кончить его сразу, не нашли бы…

Женщина настолько перепугана, что только стонет и повизгивает. От машины к ним идет Крез. В нескольких шагах от Резаного он останавливается и говорит:

– Я тебя предупреждал. Я вас всех предупреждал!

С этими словами Смоляников вытаскивает из кармана пистолет. В ночной тишине гремят три выстрела. Крез прячет оружие и направляется к автомобилю.

– А с бабой что делать?! – кричит ему вслед Валет.

– Не ори, – продолжая шагать по заснеженной поляне, спокойным голосом говорит Крез. – Кончай ее, она вас видела.

– Нет, нет, не убивайте! – рыдает женщина. – Я как рыба молчать буду…

Выстрел обрывает ее заверения. Валет сует в карман пистолет и снова спрашивает:

– А Крыса?

– В яму эту падаль, – открывая дверцу машины, отдает распоряжение Крез.

Парни набрасываются на Крысу и тащат его к свежевырытой могиле.

– Я же свой, я все сказал, – воет тот и брыкается.

Один из парней бьет его кастетом по голове. Крыса затихает и летит в яму. Вслед за ним туда же сбрасывают тела Резаного и женщины. Парни берутся за лопаты, и вскоре на поляне вырастает холмик. Они устанавливают на нем брошенный за ненадобностью людьми проржавевший памятник. В этот момент появляется сторож.

– Чё? Чё вы тут делаете? А?

– Ых! – тоскливо вздыхает Валет. – Еще один…

– Заткните ему пасть, и поехали, – звучит усталый голос Смоляникова. – Поздно уже. Завтра работы много.

Вова бьет мужичонку ногой в живот. Тот охает и садится на снег. Вова идет мимо него к машине и на ходу, небрежно засовывает в открытый рот сторожа бумажные деньги. Автомобили разворачиваются на поляне и отъезжают.

* * *

Разбрасывая по сторонам талый и грязный снег, мчится черная «Волга». На переднем сиденье, рядом с водителем, – Стрельцов. На заднем – трое из подопечных Вадима. Один из них с любопытством смотрит сквозь стекло и, поблескивая фиксой, весело делится своими наблюдениями:

– Во житуха, мужики, настала! Все митингуют, работу похерили, фарца в открытую тусуется… Фотки с голыми бабами на каждом углу продают. А? Как на диком Западе… А?..

– Тебе-то что от этого, – бурчит другой с мясистым, словно вырубленным топором, лицом широкоплечий парень. – Раньше б дело было, так потрясли бы этих ханыг. А сейчас нельзя. Крез грозится за это голову оторвать. Мне скукота, а ты веселишься, дурак.

– Скоро нас Профи отпустит… Да, Профи? – заглядывает на Стрельцова худощавый, но, видно, высокий и жилистый парень лет тридцати. – Поживем вволю еще…

Впереди автомобиля образовалась «пробка». Некоторое время «Волга» лавирует между машин, но вскоре прижимается к обочине и останавливается.

– Вон, – ворчит водитель, – опять какая-то толпа горлодеров собралась. Аж на дорогу повылазили.

Вадим прислонился к правой дверце и пытается рассмотреть, что происходит впереди. Вдруг он настораживается и даже подается к лобовому стеклу. Там, в нескольких шагах от «Волги», многочисленная толпа из представителей южной национальности окружила офицера. Кто-то сбил с него фуражку, кто-то уже успел рвануть за отворот шинели, и оторванная пуговица едва держится, болтается на нитке.

– Хватит трепаться, – обрывает своих спутников Стрельцов. – Видите вон того военного? В машину его!

– Зачем он тебе, Профи, сдался? – пытается возразить фиксатый.

– Я неясно что-то сказал? – поворачивается к нему Вадим.

Выражение его лица не обещает ничего хорошего, а трое пассажиров выходят из салона.

Они подходят к беснующимся вокруг офицера, затем, как по команде, врезаются в толпу. Разбрасывая людей, первым к военному пробивается парень с мясистым лицом. Он хватает офицера за рукав и рывком вытаскивает его из круга. Люди в толпе шокированы таким поворотом дела и только лишь успевают закрываться от ударов напавших на них.

Парень с мясистым лицом заталкивает совершенно растерявшегося и абсолютно ничего не понимающего в происходящем офицера в машину и спешит на помощь сотоварищам. А те там, что называется, разошлись. Худощавый дико выкрикивает и изображает перед перепуганной толпой что-то похожее на движения любителей восточных единоборств.

Парень с мясистым лицом бросает в толпу баллончик с газом.

– Всё, хватит! Срываемся!

Бандиты бегут к машине и втискиваются в салон. Люди в панике мечутся по тротуару, слышатся испуганные крики, стоны, визг женщин. Дорога к этому времени стала посвободнее, и «Волга» беспрепятственно уезжает.

Вадим поворачивается к офицеру, и тот восклицает:

– Стрельцов?! Ты?!

Мы узнаем Сергея Петровича, подполковника, командира того полка, из которого Вадим уволился со службы.

– За что они вас? – спрашивает Вадим.

– Черт его знает, – начинает рассказывать возбужденный встречей и случившимся подполковник. – В штаб округа меня вызвали. Ну, вышел оттуда и решил посмотреть город, а тут человек десять окружили: «Убийца! Ты стреляешь в народ!» Минуты не прошло, а вокруг уже толпа. Стою и не знаю, что делать… А тут эти… Спасибо вам, мужики, выручили…

– Жуй на здоровье, командир, – язвит фиксатый.

В машине устанавливается тишина. Через некоторое время ее нарушает Сергей Петрович:

– Вадим… Может быть, заедем куда-нибудь и побеседуем?

– Не сейчас. Но думаю, что очень скоро загляну к вам.

И тут же неожиданно для Сергея Петровича, но пристально глядя ему в глаза, Вадим весело и даже развязно добавляет:

– Возьмем пузырек, посидим… Поговорим о том, кто, что и почему… Годится? Ну, а теперь нам в другую сторону. – И приказывает водителю: – Останови машину.

* * *

Многотысячная толпа заполнила площадь. Люди потрясают кулаками, что-то скандируют. Повсюду плакаты и транспаранты с лозунгами. Оцепление воинов в краповых беретах и десантников. Издали ряды демонстрантов напоминают волны бушующего моря. Но вот они становятся все меньше, меньше, и, наконец, мы видим их на экране телевизора. У экрана Стрельцов. Без особого интереса он смотрит репортаж. Валя расположилась на софе. Она склонилась над вязанием, но тоже время от времени поднимает глаза от экрана.

– Вадик, – обращается она к мужу, – ты не замечаешь, что в нашем доме стало скучно. Ты все больше молчишь… Может, привезем от мамы Андрейку? Соскучилась я по нему.

– Я тоже, – отвечает Вадим. – Но повременим с этим. Скоро лето, может быть, поедем туда вмес…

Стрельцов вдруг замолчал на полуслове, подался к экрану. В толпе мелькнула физиономия Шепелявого, размахивающего флагом непонятной расцветки. Вадим не отрывается от изображения. Он узнает еще и Цыгана. И еще троих из своих учеников, что-то кричащих вместе со всеми участниками митинга.

Стрельцов резко поднимается с кресла и выключает телевизор. На недоуменный взгляд Валентины отвечает:

– Это уже все надоело.

Он выходит из комнаты. Валентина, так и не дождавшись его, идет на кухню. Вадим сидит, тяжело навалившись на стол и свесив голову. Перед ним почти пустая бутылка коньяка и граненый стакан.

* * *

Полигон. Временное жилище Стрельцова. Вадим расположился возле журнального столика, сервированного по-мужски, на скорую руку, и потягивает из фужера темный густой напиток. На столике ополовиненная бутылка с экзотической этикеткой, под столиком несколько таких же бутылок. В комнате полумрак, но света он не зажигает.

Распахивается дверь. На пороге Смоляников.

– Вадим Нико-лае-вич. – Он само радушие. – Здравствуйте, здравствуйте!

– Привет, – небрежно бросает Вадим и демонстративно отпивает из фужера.

– Что с вами происходит, Вадим Николаевич? – продолжает улыбаться Смоляников. – Отсутствие настроения? – Что-то вы занятия уже третий день не проводите? Прошлой осенью, а затем зимой ваши подопечные успешно выдержали экзамены. Но на этот раз я не уверен в их подготовке… Вы нам сорвете эксперимент. Мы ведь вам доверяем людей со сложной судьбой…

– Хватит вешать мне на уши мучные изделия, – зло усмехается Вадим. – Я давно сообразил, что все это туфта, но не мог понять, для чего этим подонкам военная подготовка. А теперь вот дошло.

Добрая, приветливая улыбка Креза исчезает.

– Вы за это получили все, что смертному и не снилось…

– Уходи! – обрывает Креза Вадим.

Смоляников разворачивается, резко открывает дверь и выходит из комнаты. Дверь, спружинив, с сильным стуком захлопывается за ним так, что сыплется штукатурка. Вадим снова наполняет фужер и пьет.

В комнату Стрельцова врываются человек пять из дружины Валета. Среди них и Вова, самый первый знакомый Стрельцова из этой компании.

Стрельцов отставляет фужер, встает и, словно сам себе, говорит:

– Обстановку оценил. Решение принял. К выполнению задачи приступаю.

В парней летит увесистый стул. Те, что были впереди, отпрыгивают назад и непроизвольно создают в дверях толчею. Вадим бьет ногой в окно, со звоном разлетаются стекла, створки распахиваются. Спружинив на ногах, он ласточкой перелетает через подоконник, приземляется на руки, делает кувырок через голову, вскакивает и скрывается за углом здания. Боевики Валета – на крыльце. Оглядевшись, они бегут вдоль здания.

Из-за угла появляется Стрельцов. Он бьет двух, оказавшихся ближе, третьему наносит удар ногой в грудь, четвертому – ребром ладони по шее. Перед ним – Вова, Вадим прыгает, хватает противника за воротник рубашки, приседает, тянет его своим весом вниз, но внезапно отпускает и бьет локтем в челюсть. Вова мешком опрокидывается на дорожку. Стрельцов, перепрыгивая через распластавшиеся тела, снова скрывается за углом домика.